Из какого теста лепится герой?

Аннотация

Могут ли появиться герои в наше время распада общества, в котором тон задают одни проходимцы и корыстолюбцы? Быть может и не стоит героям спасать подобное общество, на место которого придет новое, где они смогут действительно развернуться? Ответ на этом вопрос можно поискать в этой статье, та как в ней показаны реальные истоки героизма и формы его проявления в разных обстоятельствах.

Ключевые слова: героизм, сознание, самосознание, свобода, смерть, жертвенность, бескорыстие.

Содержание

Введение.
1. Попытки определения природы героизма мыслителями разных эпох.
2. Реальные истоки героизма.
3. Примеры основных типов героев.
3.1. Герои общего блага.
3.1.1. Народные герои (альтруисты).
3.1.2. Герои идеи.
3.2. Герои с претензией на роль сверхчеловека (антигерои).
4. Лжегерои.
Заключение.

Введение

В качестве основы героизма почти все его исследователи выдвигают, как ни странно, довольно поверхностные (внешние) характеристики героев, которые, к тому же, явно недостаточны.
Одни провозглашают его связь с космосом, другие полагают, что основа героизма интеллектуальна, третьи думают, что сущность героизма - это харизма, четвертые указывают на мощную волю как истинную суть героизма, пятые открывают природу героизма в подвижничестве героев и т. д.
Если присмотреться повнимательнее к этим утверждениям, то видно, что, практически, все они в лучшем случае имеют отношение к отдельным проявлениям героизма.
Тем не менее, имеет смысл для большей ясности рассмотреть вкратце соображения наиболее известных исследователей о природе героизма, а также некоторые характеристики героев, упомянутые ими, для последующего анализа и критики.
Но сначала скажем несколько слов о генезисе героизма.
Само понятие героизма довольно-таки сильно расширилось и изменилось со времен античности до нынешнего времени.
В древности между племенами и этносами шла перманентная война за ресурсы и выживание, завершавшаяся иногда полным их уничтожением.
Естественно, во избежание гибели и в целях сохранения завоеванного использовались все имеющиеся средства, в том числе сила, отвага, самоотверженность, бесстрашие, способность воодушевлять и вести за собой отдельных представителей племен и народов.
Таковы были основные приметы героев того времени.
С развитием культуры и продвижением цивилизации по пути прогресса расширились возможности проявления человеческого духа (самосознания).
Наука и техника в своем развитии сформировали понятие истины, поиск которой проводился путем познания окружающего как с помощью экспериментов, так и путем созерцания, размышлений, логического анализа и интуиции.
Возникновение морали и монотеизма привело к смягчению нравов: появились идеи милосердия, благотворительности, равенства всех людей перед Богом, а затем и перед законом.
Поэтому к военному в основном героизму древних времен естественным образом добавилось стремление отдельных личностей, несмотря ни на что, к истине, как они ее понимали, а также к устроению более справедливых общественных отношений, при которых вражда между людьми, по крайнем мере, должна уменьшиться, а имеющиеся блага будут распределяться более-менее равномерно, но с учетом заслуг каждого.
Новое поле деятельности вызвало к жизни героев другого типа. Они стремились, несмотря на все препятствия в лице господствующих нравов и жестких церковных установлений, доказывать свою правоту как в иных идеях по сравнению с традиционными взглядами, в частности, на строение мироздания - Джордано Бруно, сожженный на костре, - так и в предложениях по новой организации общества - Томмазо Кампанелла с его «Городом солнца», подвергнутый пыткам и просидевший 27 лет в тюрьмах.
Промышленная революция, вызвавшая появление буржуазии и пролетариата привела к распаду феодального общества, росту национальной борьбы, образованию новых по структуре государств и, соответственно, тоже к появлению героев иного типа по сравнению с предшествовавшими.
Это были революционеры, желающие кардинального переустройства общества разными способами, но с одним результатом – оно должно быть справедливым и без всякого угнетения одним человеком другого. Революционеры полагали, что именно в этом состоит их общественная польза (Бакунин). Другая часть революционеров стала во главе борьбы за национальное освобождение от гнета колонизаторов (Симон Боливар в Южной Америке) и образование самостоятельных государств (Джузеппе Гарибальди в Италии).
В частности, героизм борцов за уничтожение буржуазного строя заключался в том, что, полагая реформаторские средства изменения общества не действенными, они пытались разрешить накопившиеся противоречия самыми радикальными средствами, которые требовали от них самопожертвования, мужества, стойкости, бесстрашия, бескорыстия, преданности идеалам справедливости и вместе с тем ответственности, а также способности повести за собой колеблющихся на борьбу с угнетателями (Роза Люксембург, Нестор Махно, Че Гевара).
Как правило, истинно бескорыстные герои-борцы за всеобщее благо терпят личное поражение – их убивают или отстраняют от дел в нашем прагматичном мире, далеком от их идеалистических порывов. Тем не менее, они своими безрассудными стремлениями разрушают косные представления о жизни, своим примером пробуждают в людях страсть к изменениям, поиску истины и справедливости, не дают обществу погрузиться в болото стагнации и потребления.
Кроме народных героев - борцов за счастье трудящихся, таких, например, как Махатма Ганди, Сунь Ятсен, Хосе Мария Пино Суарес, появились и такие идейные борцы-герои за счастье народов, как Марат, Максимилиан Робеспьер, Петр Кропоткин, Владимир Ленин и Адольф Гитлер, которые понимали это счастье весьма специфически.
В частности, оба последних идейных и вполне искренних борцов за всеобщее благо имели свое и весьма оригинальным пониманием счастья человечества: Ленин предлагал устроить бесклассовое справедливое общество для всех, насильно заставив всех следовать этой идее, а Гитлер желал устранить из общества всех, на его взгляд, неполноценных, которые не должны мешать развитию лучших (арийцев), заставив остальных прислуживать полноценным. Оба они потерпели поражение. Так же не повезло и народам, которые поддались этим привлекательным лозунгам и обаянию обоих довольно-таки самоотверженных борцов за счастье людей.
Таким образом, существует нескольких типов героев-борцов за благо, счастье и спасение как всего человечества, так и отдельных этносов и людей: борцы с угнетателями простых тружеников и прочие радетели общего блага и счастья; ситуативные герои, бросающиеся в едином порыве сугубо добровольно в минуту опасности с риском для жизни спасать людей на пожаре, вступающие в смертельные схватки на войне в защиту отечества, бросающие вызов любой несправедливости без тени сомнения и не взирая на опасность; а также идейные герои, находящихся в плену не вполне адекватных идей или даже ложных концепций, но искренне убежденные в их правоте. Все они, конечно, более или менее, но относят себя к альтруистам.
Тем не менее, существуют и герои иного плана. Их можно назвать, скорее, героями-эгоцентристами, или антигероями из-за присутствия некоторых особенностей, а также отсутствия определенных черт у этих личностей по сравнению с героями общего блага. К таковым относятся презрение к людям, гордость собой, которых нет у героев-альтруистов, и отсутствие ответственности перед обществом, которая присуща героям общего блага, хотя те и другие бескорыстны в своих намерениях, жертвенны, бесстрашны, вполне сознают свое предназначение и преданны обретенным идеям.
Надо полагать, что все эти свойства личностей героев не возникают сами по себе, иначе герои встречались бы на каждом шагу, а все они наперечет за всю историю человечества, но вместе с тем в критические периоды истории (война за спасение отчизны, революция, восстание), кроме отдельных знаменосцев - великих героев, проявляется и массовый героизм вроде бы обычных при нормальной жизни людей.
Значит, существует всё же какая-то иная основа героизма, а не просто указанные его исследователями чисто внешние черты личностей героев.
Если вернуться к антигероям, то эти персоны, столь же бесстрашные, бескорыстные, волевые, обаятельные, стойкие, доблестные, стремящиеся преодолевать любые трудности и опасности без тени сомнения, как и герои-альтруисты, играют своей жизнью не ради общественного блага, а преследуют собственные цели, которые редко совпадают с интересами общества, но зато возвышают их в собственных глазах, и, как они полагают, в глазах окружающих, бравируя своим интеллектом, харизмой и обаянием, хотя они относятся к обычным людям с презрением, считая их лишь орудиями для реализации своих грандиозных замыслов.
Они используют любые средства для достижения поставленных целей, основной из которых является не просто власть и совсем не материальная польза, а достижение величия, которое обеспечит их вхождение в историю в качестве деятелей, переменивших мир. К этой цели они стремятся, не обращая внимание на потери. В этом герои-эгоцентристы вполне сходятся с героями идеи, которые также не считаются с числом жертв, но только в борьбе за народное счастье, а не за собственное величие.
Тем не менее, им удается завоевать значительную поддержку народных масс благодаря четко и заманчиво сформулированным лозунгам и обещаниям о грядущих значительных переменах к лучшему.
Каждый из этих эгоцентричных героев презирает толпу и считает себя выше нее не только благодаря своему незаурядному интеллекту, определенным талантам, но и готовностью пожертвовать собственной жизнью для достижения искомого величия и расширения собственного влияния на народы до безграничных пределов, на чем они в итоге не просто спотыкаются. а приходят к полному провалу (Чезаре Борджиа, Лев Троцкий).
Признав себя уникумом, готовым к великим свершениям, эти антигерои, используют ресурсы общества не для улучшения благосостояния народа, а лишь для достижения поставленных целей и подтверждения своей исключительности, но его мечтания всегда заканчиваются крахом, если даже вначале дела героя идут неплохо. Крушение надежд героя-эгоцентриста происходит тогда, когда его последователи раскрывают обман, и он лишается не только сочувствия тех или иных слоев населения, но и поддержки соратников, так же осознавших иллюзорность поставленных героем целей.
Эти герои с претензией на роль сверхчеловека верят в свою исключительность, отвергают сложившуюся мораль и систему ценностей, и тем самым представляют серьезную опасность для любого сообщества в силу своей харизмы. мощи, беспощадности, бесстрашия и безответственности. Они создают собственные нормы и правила, являющиеся типичным плодом волюнтаризма, и способны в поисках собственного «грааля» увлечь за собой в пропасть немало соплеменников (русский нигилист и революционер Сергей Нечаев и русский социалист-революционер Борис Савинков).
Если есть герои, то в любом случае имеются и ложные подобия им.
Эти обманчивые герои могут быть смелыми, зовущими на борьбу с несправедливостью, обладать незаурядным умом, многими талантами, великолепными организаторскими способностями, коммуникабельностью, энергией, доблестью. Но в основе всего этого лежит отнюдь не жертвенность и бескорыстие, а стремление к приятной и комфортной жизни, желание славы, богатства и власти, в том числе и для того, чтобы относиться к не достигшим этих «благ» с презрением, выделяя себя в некую элиту знаменитостей.
Как правило, такие лжегерои являются плодом властных элит всех государств, которые наделяют их немыслимыми достоинствами, ставят им памятники и приводят в пример в исторических хрониках (Цезарь, Наполеон, Черчилль и многие другие полководцы, императоры, президенты, министры).
Во властной элите общества любого государства преобладают отнюдь не высшее сознание, характеризующееся высоким уровнем осознания себя как самоценной личности с чувством собственного достоинства.
Низкий уровень самосознания этой элиты, допускающий негативные особенности, указанные выше, приводит к господству в ней природного (животного) сознания, для которого главными свойствами являются неудовлетворенность занимаемым местом в сообществе и чувство самосохранения, обеспечивающие стремление членов властной элиты в любом случае не утерять потребление ощущений, желательно наиболее приятных, за счет всех остальных, на которых представителям элиты наплевать, но всё же они понимают, что лишившись или уничтожив этот жалкий, по их мнению, народец, они лишатся основы собственного существования, и вынуждены, скрипя сердце, как-то с ним взаимодействовать.
Таково, судя по отмеченным целям и особенностям проявления сознания, распределение героев на две основные группы, не забывая, конечно, и ситуативных героев, массово проявляющих себя при различного рода катастрофах и происшествиях, спасая с риском для жизни кого-то или чего-то.
Однако, большей частью, истинные герои не интересуют власть имущих. Они всегда прославляли защитников своей касты угнетателей, хищников и паразитов, которые к тому же устраивали геноцид покоренных или покоряемых народов, а иногда и собственных граждан (Цезарь, Тамерлан, Наполеон, Черчилль).

1. Попытки определения природы героизма мыслителями разных эпох.

Проблема природы героизма в силу важности, как предполагается, этого явления для развития общества привлекла целый ряд известных мыслителей к ее разрешению.
Итальянский просветитель, поэт, ученый и философ Джордано Бруно первым попытался детально проанализировать проблему героизма в отдельной фундаментальной работе «О героическом энтузиазме» еще в эпоху Возрождения.
Он вполне адекватно выявил основные особенности героя по сравнению с остальными индивидами.
Бруно отметил жертвенность героя в ходе преодоления препятствий и перенесении страданий, отсутствие боязни смерти и боли: «… героически действуют так, что уже не воспринимаешь боязни смерти и не переживаешь боли тела… … погашают все страдания, которые могли бы произойти от какого-либо сомнения, горя и печали» [1. Часть вторая. Диалог первый].
Мало того, герой способен обращать врагов в друзей своим высоким порывом, смелостью, стремлением действовать во благо народа и своим бескорыстием, а беды превращать в победы: «… для людей героического духа всё обращается во благо, и они умеют использовать плен как плод большой свободы. А поражение превратить иной раз в высокую победу» [там же. Часть вторая. Диалог первый].
Герой, по мнению Бруно, не может тратить время на всякие пустяки в силу своего предназначения, которое он прекрасно понимает: «Очень важно, конечно, что время, которого может не хватить нам на необходимое дело, как бы внимательно мы это время ни берегли, большей часть затрачивается на вещи поверхностные, то есть низкие и постыдные» [1. Часть вторая. Диалог второй].
Герой также не подчиняет себя воле рока или только страстям, а стремится к прекрасному, опираясь на силу разума: «… не воспарение под властью недостойного рока в тенетах звериных страстей, но разумный порыв, идущий вслед за умственным восприятием хорошего и красивого и знающий, к чему следовало бы приспособляться в наслаждении…» [1. Часть вторая. Диалог третий]. Он не стремится к панибратству с толпой, поскольку понимает ее пороки и невежество: «Так как мысль устремляется к божественному сиянию, то она избегает общения с толпой, отходит от общепринятых мнений; она, говорю я, не только и не столько отдаляется от массы людей, сколько от общности их усилий, мнений и высказываний. Ведь опасность перенять пороки и невежество тем больше, чем больше народу, с которым вступаешь в общение…» [1. Часть вторая. Диалог первый].
Герой неизменно находится в поисках истины, не отступая от обретенных идеалов, пренебрегая усталостью и кажущейся недостижимостью поставленных целей: «… мысль, которая стремится к высокому, прежде всего покидает заботу о толпе, принимая во внимание, что светоч пренебрегает усталостью и обретается лишь там, где есть истинное понимание, а не там, где имеется любое понимание, истинное же понимание то, которое является у немногих, главных и первых, и само является первым, главным и единственным» [1. Часть вторая. Диалог первый]. «… если кто ищет истинное, тот должен подняться выше мыслей о телесных вещах» [1. Часть вторая. Диалог второй].
Точность и вполне адекватный охват особенностей героя, которые действительно дают практически полную характеристику героя, вряд ли можно подвергнуть сомнению, за исключением того, что эта характеристика имеет отношение к героям общего блага (альтруистичного типа), а не эгоцентричным героям, которых общественное благо мало интересует, а больше привлекает выпячивание собственной значимости по сравнению с толпой, и только во вторую - власть и слава. Высокая оценка самого себя должна быть подтверждена соответствующими поступками, на которые не способна, как считает эгоцентричный герой, серая масса. Эти поступки могут быть не вполне адекватными, но главное не это, а подтверждение ими собственной исключительности, ради чего этот герой может пожертвовать как собой, так и человеческими жизнями, которые он не ценит вовсе.
Бруно также попытался выяснить природу героизма, которая, по его мнению, состоит в проявлении в героях божественного плана спасения людей через их интеллект и волю: «Подъем происходит в душе от способности и толчка крыльев, то есть от интеллекта и интеллектуальной воли, посредством которых она, естественно, настраивается и стремится к богу как высочайшему благу и первой истине, абсолютной доброте и красоте» [1. Часть вторая. Диалог первый].
Тут Бруно допускает две ошибки.
Первая состоит в том, что интеллект и провиденциальность, которые он полагает природой, или сущностью героизма, вряд ли могут быть ею, так как герои не всегда умны и не всё время действуют в соответствии с промыслом божием.
Вторая его ошибка заключается в представлении следствий в качестве сущности героизма. Герой, действительно, может опираться на свой интеллект и следовать, например, заветам Христа, но им же следуют многие из остальных людей, вовсе не героев. Иначе говоря, Бруно принимает за сущность героизма его некоторые проявления.
Британский писатель, историк и философ Томас Карлейль, как и Бруно, делает аналогичную ошибку, полагая интеллектуальность природой героизма. Более того, он проповедует культ героев: «… всемирная история, история того, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь, на земле. Они, эти великие люди, были вождями человечества, воспитателями, образцами и, в широком смысле, творцами всего того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить то, чего она хотела достигнуть. Всё, содеянное в этом мире, представляет, в сущности, внешний материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежавших великим людям, посланным в наш мир» [2, с. 7].
Исходя из своей ложной концепции сущности героизма как интеллектуализма, Карлейль делает следующую ошибку, утверждая, что повышением интеллектуального уровня, то есть воспитанием и образованием на примерах великих людей, можно любого человека сделать героем: «Полный мир героев вместо целого мира глупцов… - вот чего мы добиваемся! Мы со своей стороны отбросим всё низкое и лживое; тогда мы можем надеяться, что нами будет управлять благородство и правда, но не раньше… Ты и я, друг мой, можем в этом отменно глупом свете быть, каждый из нас, не глупцом, а героем, если захотим» [3, с. 38-39].
Эти фрагменты также указывают на то, что Карлейль, обобщая чрезмерно, путает героев с великими людьми (вождями, пророками).
Ниже мы покажем на примерах, что герои могут быть различными - не только благородными и высокоинтеллектуальными - в зависимости от различий в содержании их сознания.
К тому же, полностью уничтожить «низкое и лживое», а также глупость, не удалось ни в одном человеке, но, несмотря на это, герои всё время появляются из в общем-то несовершенных людей, но не благодаря воспитанию и интеллекту, а в определенные периоды истории, имея соответствующую базу для проявления своих героических качеств, причем незначительное число героев за всю историю цивилизации указывает на то, что сделать всех героями пока не получилось, и не получится, судя по содержанию сознания каждого человека, о чем будет сказано ниже.
Дэвид Юм и Фридрих Ницше, так же как Бруно и Карлейль, в своей попытке определить сущность феномена героизма, увы, обратили внимание на чисто внешние его признаки.
Юм констатировал, что в основе героизма лежит гордость и самоуважение: «Всё, что мы называем героической доблестью и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение…» [4, с. 416].
Ницше к этой характеристике героев добавил волю, отсутствие страха смерти и непременное следование поставленной цели, которая согласуется с их обязательным стремлением к величию: «Героизм – таково настроение человека, стремящегося к цели, помимо которой он вообще уже не идет в счет. Героизм – это добрая воля к абсолютной самопогибели… Что до героя, я не столь уж хорошего мнения о нем – и всё-таки: он – наиболее приемлемая природа существования, в особенности, когда нет другого выбора… … Люди, стремящиеся к величию, суть обыкновенно злые люди: таков их единственный способ выносить самих себя» [5, с. 725-726].
Естественно, стремление к величию, которое предполагаемый герой Ницше не соизмеряет с собственными силами всего лишь смертного человека, заводит его настолько далеко, что он начинает мнить себя сверхчеловеком, и неизменно терпит крах, хотя сам Ницше был другого мнения: он видел в этом превращении смысл существования человечества: «Сверхчеловек – смысл земли [там же, с. 8]… … он (человек) есть переход и гибель... Как превзойти человека?»… К сверхчеловеку лежит сердце мое, он для меня первое и единственное [там же, с. 207]… Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо всё прочее не утоляет его любви» [там же, с. 728].
Делает сверхчеловека таковым, по мнению Ницше, преимущественно воля к власти, без которой невозможно развитие: «Но где бы не находил я живое, везде слышал я и речь о послушании. Всё живое есть нечто повинующееся… Чтобы сильнейшему служил более слабый – к этому побуждает воля его, которая хочет быть господином над еще более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись… Только там, где есть жизнь, есть и воля, но это не воля к жизни, но – так учу я – воля к власти!» [там же, с. 82-83].
Но не обойтись сверхчеловеку, как полагает Ф. Ницше, и без воли к жизни, инстинктов, внутренней воли, или «хотения», а также без воли страстей и влечений: «… тело твое с его большим разумом: оно не говорит Я, но делает Я… Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит еще Само. Само ищет также глазами чувств, оно прислушивается также ушами духа… оно сравнивает, подчиняет, завоевывает, разрушает… Больше разума в твоем теле, чем в твоей высшей мудрости…Само говорит к Я: Здесь чувствуй радость!.. Некогда были у тебя страсти, и ты называл их злыми. А теперь у тебя только твои добродетели: они выросли из твоих страстей» [там же, с. 24-26].
Однако, воля к жизни и инстинкты присущи любому живому организму.
Внутренняя воля, или «хотение» принадлежит в наиболее концентрированном виде хищнику.
Волю страстей и влечений нельзя не отнести к любому человеку, но, конечно, в разной степени.
Воля к мощи, точнее, к власти, выражающаяся, согласно Ницше, в стремлении подчинять себе другого, на самом деле есть свойство доминирования, присущее любому живому организму, который всегда стремится создать для себя более удобные условия существования.
Наиболее ярко выражено данное свойство у вожаков стай, например, - альфа-самцов обезьян. Собственно, в первую очередь, благодаря ему, а не силе, уму или хитрости, которые можно найти в помощниках, существо становится вожаком.
Таким образом, сверхчеловек Ницше— это, вопреки его желанию, не «полусвятой», не «полу-гений», не «творец», направляющий историческое развитие в нужную ему сторону, не экстремал, «поглощающий» жизнь в ее крайних проявлениях, превзошедший человека настолько, насколько тот превзошел обезьяну, а это - всего лишь копия обезьяньего альфа-самца в человеческом обличье, то есть несколько окультуренном.
Возможно, Ницше и желал появления более благородного высшего человека в будущем, но, увы, наши желания не всегда совпадают с действительностью, и сверхчеловек Ницше оказывается, судя по приведенным высказываниям выше, не благородным, сверхумным и сверхчувствительным существом будущего, для которого обычный человек является лишь переходной стадией от животного, а всего лишь эгоцентриком с обостренным желанием доминировать.
Тем самым, Ницше не смог адекватно определить природу героизма, отметив лишь некоторые особенности героя, но он показал, что кроме героев-альтруистов, которым свойственна ответственность за собственные действия во благо общества, существуют и герои, хотя и бескорыстные и жертвенные, как и герои-альтруисты, но безответственные, и стремящиеся обозначить своими поступками перед всеми собственную гениальность, непредсказуемость, могучую волю, способность сопротивляться любым силам и, тем самым, собственное величие и гигантский отрыв от покорного судьбе населения.
Подобных эгоцентричных героев можно назвать и антигероями, поскольку им чужда забота об общественном благе, хотя их нельзя отнести просто к сильным личностям или лидерам, просто старающихся подняться выше в иерархии общества.
Даже самые доблестные из сильных личностей отнюдь не героичны. Ларошфуко так охарактеризовал их: «Стремление к славе, боязнь позора, погоня за богатством, жажда устроить жизнь как можно более удобно и приятно, стремление унизить других – вот, что зачастую лежит в основе доблести, так восхваляемой людьми» [6, с. 306].
Антигерои, вследствие того что ставят себя над обществом как полубоги, презирают его членов за повсеместный утилитаризм, мелочность, боязнь смерти, религиозные и бытовые предрассудки, обладая, тем не менее, в отличие от обычных и даже выдающихся личностей, не только бесстрашием, стойкостью, мужеством, смелостью, но и бескорыстием, хотя, в отличие от героев-альтруистов, эгоцентричные герои не имеют стимула к самопожертвованию ради интересов общества, но могут сделать это ради демонстрации собственного превосходства над толпой, у них отсутствует ответственность перед обществом, так как они не заботятся о благоденствии для всех, считая за истинное благо стремление к недостижимому, что доступно избранным, а не толпе, которая только и желает находиться у хорошей кормушки.
Сам Ницше так обозначил различие между сверхчеловеком-героем и альтруистичным идеалистом: «Противоположностью героического идеала является идеал гармонической всеразвитости – прекрасная противоположность и весьма желательная! Но идеал этот действителен лишь для добротных людей» [5, с. 725].
Но все исторические хроники ставят акцент не на героях-альтруистах или героях-эгоцентристах, и не на довольно многочисленных ситуативных героях, проявляющихся в различных пограничных ситуациях – войны, наводнения. пожары, конфликты и т. п., а эти хроники описывают подвиги и бытие якобы героических императоров, королей, полководцев, реформаторов, религиозных лидеров и т. п., которые в лучшем случае оказываются в той или иной мере полезными для общества деятелями, а большей частью, отнюдь не героями, а фальшивым их подобием, которых так ярко и справедливо охарактеризовал Ларошфуко (см. выше).
Немецкий историк, философ и социолог Макс Вебер видел сущность героизма в харизме: «Харизма в большинстве случаев возникает в экстремальных исторических условиях, когда возникает соответствующая социально-психологическая необходимость. Качества харизматического лидера, действующего на религиозном или социально-политическом поле, в некоторых случаях мистифицируются. Его считают пророком, избранным, величайшей исторической особой, избавителем, полубогом, осуществляющим великую миссию, которой причисляются все успехи его сторонников и последователей. Даже очевидные неудачи оборачиваются его прославлением (бегство расценивается как спасение, любые потери – как обязательные жертвы или козни врагов, нелепые утверждения – как непостижимая мудрость» [7, p. 308].
Вебер считал, что харизматическое господство, в том числе и героизм в целом, противостоит другим типам господства, поскольку выделяется самоотдачей, противопоставлением рутине [8, p. 263].
Если понимать под харизмой (по-гречески «милость») авторитет, коммуникабельность, способность убеждать толпу в необходимости достижения поставленной цели, то Вебер полагает, что это свойство лежит в основе как господства, так и героизма.
Подобный взгляд Вебера на данную проблему вытекает из его общего подхода к решению проблем социологии.
Он трактует любое действие человека в социуме как субъективные отношения между индивидами, основывающиеся на понимании смыслов и целей, которыми обусловливаются их действия, то есть понимая некое событие [8, chapter 1].
Такой подход к решению многосторонней проблемы героизма вполне естественно приводит Вебера к выделению в качестве сущности героизма одного из его чисто внешних проявлений, хотя и одного из самых впечатляющих по воздействию на толпу.
Ошибочность такого подхода просматривается из того, что харизма присуща многим личностям, которых невозможно отнести к героям (Тимур, Мао Цзедун, Петр Великий), хотя внешне они могут походить на них, поскольку обладают многими свойствами героев, в том числе и харизмой, но, в отличие от истинных героев у них отсутствуют такие признаки, как бескорыстие и жертвенность, а присутствуют властолюбие и честолюбие.
Поэтому Вебер по адекватности определения природы героизма оказывается так же далек, как и его предшественники.
В свою очередь, русский философ Сергей Булгаков представлял сущность героизма совершенно иначе по сравнению с упомянутыми выше мыслителями: «Героизм стремится к спасению человечества своими силами и притом внешними средствами; отсюда исключительная оценка героических деяний, в максимальной степени воплощающих программу максимализма. Нужно что-то сдвинуть, совершить что-то свыше сил, отдать при этом самое дорогое, свою жизнь, - такова заповедь героизма. Стать героем, а вместе и спасителем человечества можно героическим деянием, далеко выходящим за пределы обыденного долга. Эта мечта, живущая в интеллигентской душе, хотя выполнима лишь для единиц, служит общим масштабом в суждениях, критерием для жизненных оценок. Совершить такое деяние и необыкновенно трудно, ибо требует побороть сильнейшие инстинкты привязанности к жизни и страха, и необыкновенно просто, ибо для этого требуется волевое усилие на коротких сравнительно период времени, а подразумеваемые или ожидаемые результаты считаются так велики» [9].
Булгаков полагал, что роль героя, которую он видел в спасении человечества, должны выполнять представители интеллигенции, как наиболее образованные и культурные члены общества, отметив при этом, что героем могут быть немногие, так как героизм, в частности, «требует побороть сильнейшие инстинкты привязанности к жизни и страха». Поэтому Булгаков обращается ко всем интеллигентам, делая довольно прозрачный намек на то, что только массовым вовлечением в совершение необыкновенных деяний (максимализм) можно выделить из этого культурного слоя истинных героев, что он обозначил в заглавии своей статьи как подвижничество.
Конечно, Булгаков прав в том, что на роль немногих героев-альтруистов – он имеет в виду только их – годятся персоны, понимающие что надо делать для спасения человечества, то есть в достаточной степени образованные и неглупые, и вместе с тем обладающие качествами жертвенности, ответственности и бесстрашия.
Однако спасать можно и нужно не только человечество, и, стало быть, не только представители интеллигенции могут обеспечить, например, массовый героизм во времена различных катаклизмов.
Булгаков также не определил другие типы героев, кроме альтруистов, и значит, для него осталась тайной сущность героизма, точно так же, как и для уже приведенных выше мыслителей, поскольку все они ограничились в своих попытках найти природу героизма только во внешних проявлениях сознания, таких, как сильная воля, жертвенность, бескорыстие, самоуваженние, харизма, интеллект, гордость и т. д.
Современная психология в лице Владимира Шадрикова, выделяя такие проявления сознания человека, как жертвенность и эгоизм, определяет природу героизма как победу жертвенности над эгоизмом, на которую способны немногие: «Сознательная жертвенность во имя других, как правило, членов своего рода, и стоит у истоков духовности. Героизм стоит у истоков духовности. И принципиально важно здесь не то, что человек приносит себя в жертву во имя рода, а то, что он делает это сознательно. И жертвенность теперь становится доступной для каждого. Каждый может возвыситься до духовного поступка, но не каждый возвышается. Сознание, возвышая человека, одновременно и обостряет его эгоизм, объединяясь с инстинктом сохранения индивиды (сохранения жизни). Формируется ситуация борьбы мотивов: жертвовать собой во имя других или спасать себя. Поэтизация героических поступков, закрепление их в мифах и преданиях способствует формированию духовности (героизм и жертвенность) как сознательной формы поведения» [10].
С тем что у героев жертвенность превалирует над эгоизмом трудно спорить, только вот жертвенность связана большей частью с альтруистическими стремлениями человека, а герои не всегда являются альтруистами. Жертвенность также отнюдь не единственная характеристика личности героя.
Кроме того, борьба жертвенности с эгоизмом не определяет природу героизма даже героев-альтруистов, поскольку жертвенность сама по себе есть лишь внешнее проявление героизма, а не его сущность.
Н. К. Рерих., Е. И. Рерих и Л. В. Шапошникова предположили, что сущность истинного героизма заложена в единении героя с космосом.
В своих дневниках Елена Рерих дает понять, что мысль героя содержит в себе космическое творчество, желания же героя продвигают эволюцию [11. Часть 2. § 797].
Елена Рерих полагает, что человек связан с бытием Космоса и процессами, происходящими в нем, через один из аспектов Всеначальной энергии – собственным внутренним огнем. Психическая энергия, дух, мысль человека есть проявление огненной природы человека, и накопление психической энергии развивает его нравственные качества: «Психическая энергия есть любовь и устремление… … Выработка в себе постоянного, ничем не сломимого устремления к совершенствованию, к свету во всех проявлениях и будет развитием этой жизнедеятельной энергии» [12. С. 148].
Героические деяния, таким образом, предполагают своего рода пик психической энергии человека.
Людмила Шапошникова вносит определенную конкретизацию в эти идеи о роли героя в космической эволюции: «Дух, персонифицированный в определенном герое, и есть та движущая сила, которая и пробивает энергетические коридоры дальнейшего одухотворения земной материи. Через героя и его подвиг действует космическая молния удара по веществу, которая продвигает человеческое мышление и сознание и создает для человечества возможность взять определенную эволюционную высоту» [13. С. 378].
Шапошникова полагает, что героизм является проявлением метаисторического действия неких Великих Учителей человечества, пребывающих в некоем Космосе. Это творчество субъектов космической эволюции, проявляющееся прежде всего в области культуры как самоорганизующейся системы духа, есть направленное энергетическое воздействие более высокой системы на человечество, рождающее героев [14, с. 54].
Таким образом, авторы предложенной концепции считают появление героев результатом космической эволюции, а герои помогают на определенном этапе развития общества своим примером подняться ему еще выше в ходе эволюционного развития: «Космическая энергия, как идущий творческий импульс, даст там исключительную жизнь, где проявлено устремление. Если бы человек осознал великое взаимовлечение, то он направлял бы чаще свою энергию навстречу космическому творчеству. Ведь зов утвержден как великий магнит» [11. Часть 1. § 55].
Надо сказать, что концепция единении героев с космосом имеет явно религиозный оттенок, предлагающий принять на веру определенные постулаты, которые отражают нечто внешнее и совершенно неизвестное самим авторам этой концепции. Они ставят это совершенно фантастичное в основу героизма, искусственно одушевляя некий Космос, тогда как одушевленными являются только живые существа.
Авторы данной концепции представляют внешний космос как энергетический источник героизма в виде Великих Учителей человечества (субъекты космической эволюции), направляющих человечество раз за разом на более высокие ступени эволюции под воздействием примера героев, в которых ими создается пик психической энергии, обусловливающий подвиги героев.
Подобный внешний Космос Великих Учителей человечества, существующий только в воображении авторов данной концепции, конечно, никакого отношения к сущности героизма иметь не может, которая может иметь отношение только к внутреннему содержанию сознания человека.
На самом деле человек есть самодеятельное существо, вполне осознающее как себя самого, так и свою деятельность, постепенно развиваясь в поколениях. То есть человеком управляет его собственное сознание, на которое не оказывается какое-то постороннее - космическое или подобное ему влияние. Мало того, деятельность как человека, так и его сообществ, а также всех живых существ, которые являются конечными образованиями, в отличие от их сознания, не только развивает общее (единое) бесконечное сознание дискретно через смертные существ, но и делает сознание вечным и удерживает всё мироздание в стабильном состоянии вечного развития.
По нашему мнению, кроме индивидуальных форм сознания в живых существах, функционирует и единое сознание, которое накапливает в базах данных голографической проекции бесконечности вне времени, представляющей единое сознание, результаты деятельности всех живых существ.
Вместе с тем единое сознание способно контролировать функционирование каждого организма, обеспечивая его жизнеспособность на определенных промежуток времени благодаря собственной голографической основе, в которой, как в любой голограмме каждый ее участок повторяет целое (всё в каждой части), благодаря чему, в частности, единое сознание голограммы не теряет единства с каждой из индивидуальных форм сознания в их бесконечной совокупности.
Поэтому едино-множественное сознание может в своем едином качестве обеспечивать с помощью этого единства связь с каждым индивидуальным сознанием в живом существе, организуя его функционирование через геном.
Сама же голограмма представляет собой высокочастотное образование как продукт наложения нескольких когерентных волн, дающего стационарную интерференционную картину, поскольку разность фаз волн не меняется.
Подробнее о голографической основе бытия изложено в моей работе о роли сознания в бытии и структуре мироздания в целом [см., напр., 15. Глава 2].
Тем не менее, авторы концепции единения героя с космосом совершенно справедливо отметили, что, кроме человека и его сообществ, существует некая структура, которую они обозначили как Космос. Эта структура, но в совершенно ином виде, действительно участвует в развитии, но не столько человека и человечества, которое конечно в своих цивилизациях, как и человеческая жизнь, а в виде голограммы, являющейся проекцией бесконечности вне времени. Взаимодействие бытия (текущей реальности) и бесконечности вне времени через ее голографическую проекцию создает в итоге бесконечное развитие сознания, которое является вечным, но проявляется последовательно и дискретно только через смертные существа.
Авторы единения героя с космосом так же вполне адекватно отметили некое свойство человека, которое, правда, они ошибочно назвали психической энергией.
На самом деле главным в человеке является не какая-то неопределенная психическая энергия или столь же надуманная энергия пассионарности, на которую указывает Л. Н Гумилев, которые непонятно откуда взялись, но сознание человека, благодаря которому он обладает неизбывной активностью и способен к развитию как собственного организма, так и собственного сознания, что обеспечивается главным и всем понятным состоянием сознания – его непреходящей неудовлетворенностью, без которой человек теряет стремление к чему-либо, превращаясь в живой труп, что несовместимо с развитием.
Более подробно о главной особенности сознания – его неизбывной неудовлетворенности, а также о пассионарности Л. Н. Гумилева рассказано в моей работе «Движущая сила и источник развития человека и его сообществ» [16. Часть 3, разделы 2, 4].
В герое неудовлетворенность сознания в обеих его формах – животное (природное) сознание и самосознание – проявляется весьма специфично, рождая героев разного типа, тогда как авторы концепции единения героя с космосом указывают только на один тип героя - альтруистичный.
Проблема связи неудовлетворенности обеих форм сознания с героизмом через определенные внешние проявления этого свойства сознания и понимание героем своей миссии, которые указывают на определенное взаимодействие неудовлетворенности природного сознания и неудовлетворенности самосознания, раскрыта в следующей главе.

2. Реальные истоки героизма.

Сначала отметим, что признаки героизма, принимаемые его исследователями за истинную природу (сущность) героизма, распадаются на две категории.
Одна включает в себя, по сути, чисто внешние особенности личности героев, такие, как харизма, смелость, энтузиазм, самоуважение, гордость, сильная воля, интеллектуальность.
Эти особенности, как мы покажем ниже, не имеют отношения к сущности героизма, а являются лишь определенными проявлениями сознания. Их внешний характер можно увидеть из сопоставления истинных героев и лжегероев, поскольку эти признаки, как правило, присущи и героям, и лжегероям (см. ниже).
Тот факт, что указанные особенности героической личности являются свойствами каждого героя-альтруиста, не подлежит сомнению, но они же могут быть, за некоторыми исключениями, особенностями отнюдь не героических личностей, то есть индивидов, заинтересованных прежде всего в стремлении к славе, власти, почестям, богатству, но иногда задумывающих и совершающих ради этих целей действительно нечто выдающееся: покоряют другие народы, основывают империи, совершают перевороты и революции и т. д. благодаря своим талантам, неплохому интеллекту, способности вести людей за собой, решительности, бесстрашию и безжалостности.
Поступки же героев-альтруистов бескорыстны, жертвенны и ответственны именно потому, что они ставят перед собой более высокие цели: благо народа, независимость страны, борьба против угнетателей, защита обездоленных; стремление к гармонизации общества, справедливости для всех и т. п.; вместе с тем другая часть героев - эгоцентричного типа, которых поэтому можно назвать и антигероями, - стремится прежде всего не к благу общества, а к приданию себе статуса необыкновенной значимости и величия непокорностью судьбе.
Другой признак героизма, который принимается его исследователями (см. выше) за истинную природу героизма, заключается в единении героя с космосом.
На самом деле, к космосу человек имеет только то отношение, если, конечно, рассматривать его как самодеятельное живое существо, что космос, по сути, является инфраструктурой для существования живых существ, являясь всего лишь внешней оболочкой, необходимой для обеспечения функционирования обитаемых планет.
Из приведенного исторического экскурса по проблеме природы героизма видно, что сведение сущности героизма к любому из этих признаков или даже к их совокупности, явно недостаточно и поверхностно, то есть не имеет непосредственного отношения к его истокам.
Очевидно, сущность героизма иная, но для ее определения необходимо сначала найти то главное, что делает примата существом, способным осознать собственное существование во времени и тем самым приступить к изменению всего вокруг вполне сознательно, последовательно ставя себе цели и решая сопутствующие задачи.
Активность живых существ, в том числе и человека, в отличие от остальных объектов бытия, подчиняющихся только естественным законам: законам сохранения, закону неубывающей энтропии. законам Ньютона и т.д., должна быть сознательной, и присутствие в них сознания, по сути, является единственным отличием живых существ от прочих объектов бытия. В противном случае, активность живых существ не имела бы разницы с круговращением остальных объектов бытия, но мы этого не наблюдаем.
Сознание заставляет человека и, вообще, всё живое не стоять на месте – развиваться, при этом оно чутко реагирует на обстоятельства жизни и окружающую среду, проявляясь для человека в чувствах, мыслях и действии двояко: с одной стороны, заставляя его в любом случае не терять активности, с другой стороны, резко повышая или понижая активность при определенном стечении обстоятельств, как естественных, так и рукотворных, а также удерживая активность на определенном уровне в случае неизменных обстоятельств жизни.
Если нам удастся определить глубинное свойство сознания, влияющее на активность человека, то его колебания должны так или иначе отражаться на степени инициативности, предприимчивости, ответственности, волеизъявления и прочих внешних проявлениях жизнедеятельности человека и деятельности человеческих сообществ, а также вообще – на жизнедеятельности других живых существ, делая их или динамично функционирующими, или же впадающими, как медведь зимой, в спячку, то есть пассивными.
Вся человеческая жизнь, всё бытие, всё мироздание есть вечное проявление активного, или живого среди пассивного, то есть неживых объектов [17. Гл. 1.2].
Таким образом. зачаточное (инстинктивное) состояние сознания живого существа обусловлено непреходящей собственной активностью, без которого его просто нельзя было бы считать живым, и проявляется эта неосознанная активность в неутолимой неудовлетворенности собой среди вещей и других живых существ в динамике, без которой любое живое существо лишилось бы стремлений к изменению своего существования в лучшую, то есть более выгодную - приятную, безопасную и комфортную – сторону, впав в застой, который всегда приводит к вырождению и гибели.
Пространство подобной неудовлетворенности расширяется в человеке осознанием этого чувства (основное свойство сознания), проявляясь уже и в его осознанной деятельности, которая сводится к процессам разрушения и созидания во всем, что окружает его.
Эта неудовлетворенность, присущая теперь только человеческому сознанию в его самосознании, но которая никуда не уходит и из его низшего (природного) сознания, а отнюдь не воля и не пассионарность, дает импульс к активности любому живому существу, отражаясь в осознанных и импульсивных действиях по преодолению непрестанного сопротивления среды.
Низшим (животным, или природным) сознанием человека свобода, или действие неудовлетворенности проявляется инстинктивно, то есть без явной цели - методом проб и ошибок, в его стремлении к выживанию, размножению, удобству, доминированию и безопасности.
Тем не менее, в основе любых устремлений и решений природного сознания в живом существе заложена неудовлетворенность его сознания, поскольку живое, или активное существо стремится прочь от того, что у него есть, туда, где, как оно предполагает ощущениями, лучше, чем сей момент, то есть приятнее и выгоднее: сытнее, теплее, безопаснее и т. п. Но, как известно, полагаться на ощущения можно не всегда, что, например, доказывают регулярные полеты саранчи в пустыню или миграция рыбных косяков прямо в пасть хищникам на собственную гибель.
Высшим сознанием (самосознанием) свобода, или действие неудовлетворенности сознания проявляется как стремление к намеченной цели. Эта сторона сознания уже способна квалифицировать, то есть понимать по крайней мере видимые ограничения для стремлений человека к намеченным целям как неволю, а освобождение от этих ограничений как свободу «от», именуя поэтому ее независимостью, которая может быть достигнута настойчивостью в определенном направлении.
Кроме того, человек приобретает способность выбирать из некоторой совокупности то, что более соответствует его интересам как в данный момент, а также на будущее. Иначе говоря, благодаря неудовлетворенности самосознания человека, он обретает способность регулировать и планировать свою жизнь так, как ему хочется, но с учетом окружения, и оценивая заранее последствия запланированных поступков, то есть понимая, что за них придется отвечать как перед собой самим, так и перед собственным окружением.
Однако, это существенное добавление в сознании живого существа в форме самосознания, которое позволяет ему постигать себя в отношениях с сообществом и, как кажется, поступать разумно и ответственно, ничуть не убавляет действия низшего (животного) сознания, которое в любой момент может начать блокировать какие угодно стремления высшего сознания, если только ему покажется, что они противоречат выживанию данного человека или даже, если они могут ухудшить качество его жизни, или, напротив, когда низшее сознание человека накопит собственную неудовлетворенность наличными обстоятельствами до такого предела (мало еды, надоел холод и вредные соседи), при котором человек или всё сообщество бросится туда, где мелькнул горизонт лучшего по мнению низшего сознания, которое не умеет рассчитывать на длительный срок, но способно, при его достаточной наполненностью неудовлетворенностью, отодвинуть в сторону высшее сознание со всеми его аргументами, и заставить сообщество мигрировать в непригодную местность на погибель или вывести весь народ на безнадежную войну с соседями за лучшую долю, в которой он целиком погибнет.
Тем не менее, человек, который представляет собой слитое воедино природное сознание и самосознание в форме тела, есть вещественное проявление действия свободы как в инстинктивных, так и осознанных стремлениях. Внутренняя противоречивость этих стремлений и вместе с тем их слитность в основе не позволяет однозначно распределить действия человека на чисто сознательные и чисто инстинктивные. Поэтому четко предсказать действия любого человека или предопределить их невозможно, и в этом он так же свободен.
Тем самым свободные проявления человека, то есть его продвижение вперед, происходят посредством как инстинктивных, так и осознанных действий, в основе которых заложена неизбывная неудовлетворенность собой и своим окружением. Другое дело, в какой степени проявляется это фундаментальное свойство активности как в сфере низшего (животного) сознания, так в границах высшего сознания (самосознания).
Переполнение человека неудовлетворенностью, в частности, занимаемым им местом в обществе, например, в форме не вполне удовлетворенного стремления к власти, что входит в сферу животного сознания, ведет его к забвению всех моральных норм и сокрушению любыми средствами своих противников, тоже стремящихся во власть.
Переполнение человека неудовлетворенностью местом в жизни с позиции возможно наиболее эффективной защиты собственного достоинства, достоинства своего отечества от неправедного посягательства врагов, остававшееся втуне в обыденной жизни, а это сфера самосознания, заставляет скромного бухгалтера проявлять чудеса героизма на войне, где это свойство сознания позволяет ему, в отличие от обыденной жизни, развернуться так, как и не снилось профессиональным военным.
Подпитывают эту неудовлетворенность сознания, обусловливающую стремление к новому, не прекращающиеся и меняющиеся информационные потоки, пронизывающие всё существо человека, которые он может интерпретировать, обладая самосознанием, по-разному, в меру своего понимания. Тем самым каждый человек неизбежно совершает все время колебания от привычки, или устоявшегося образа жизни, к разрушению создавшегося немалыми трудами порядка, освобождению от него. Установив одно и приобщившись к нему, он рано или поздно начинает тяготиться им и решается изменить его, как бы ни сопротивлялась этому его внешняя консервативная натура.
Каждый человек, осознавая собственную смертность, вынужден определить для себя отношение к смерти - прежде всего, насколько он страшится ее, и что для него может быть хуже смерти.
Практика показала, что подавляющее число людей всячески цепляются за жизнь, даже понимая неизбежность близкого конца.
Сей факт указывает на родственность их сознания сознанию животных, которые, хотя не осознают себя как личности и не знают о смерти ничего, но, обладая способностью ощущать, не способны добровольно отказаться от ощущений никогда.
Это означает, что большинство людей не способны добровольно состояться как бесстрашные личности в привычной обстановке, то есть - без катаклизмов, во время которых ценность жизни теряется. Иначе говоря, в их сознании преобладает животная (лимбическая по мозгу или природная по сознанию) составляющая, а личностная составляющая сознания – самосознание – находится на сравнительно низком уровне, при котором неудовлетворенность самосознания ориентирована на изменения в собственном окружении с целью потребления большей частью материальных благ и развлечений, то есть его цели совпадают со стремлениями животного сознания, желающего привести ощущения к наиболее приятным, а также - на выживание любым способом, в частности, отрицающим жертвенность, за исключением особых случаев, которые унаследованы еще от животных.
Этот своего рода инстинктивный героизм животных проявляется в критических ситуациях угрозы нападения на их детенышей, при которых, например, самки птиц уводят хищников от гнезда подальше с большой вероятностью попасть к ним в пасть.
Подобная угроза, которую следует устранить ради спасения потомства, а значит и всего рода, возникает во время войн, землетрясений и т. п., вызывая как неподдельный массовый героизм, так и пробуждая к жизни отдельных великих героев, совершающих удивительные подвиги, которые они сами и не могли ранее предположить, поскольку занимались самой обычной работой механиков, врачей, учителей и т. д.
Этих героев можно назвать ситуативными, поскольку они появляются только в критических ситуациях, возвращаясь к обычной жизни с их ликвидацией, тогда как прочие герои всегда ищут и часто находят поле для приложения своих подвигов, только вот эти подвиги могут быть не только в защиту отечества или во благо народа (герои-альтруисты), но и ради собственного возвеличивания (бескорыстные герои с претензий на роль сверхчеловека).
Тем не менее, степень неудовлетворенности и внешние проявления как самосознания, так и животного сознания не одинаковы, распределяя людей на определенные группы по их поведению [16. Часть 3, раздел 4], и основной из этих групп является группа, так называемых, обывателей, составляющая от 80 до 90% населения.
Слабое развитие самосознания и столь же слабое проявление животного сознания (низкий уровень неудовлетворенности сознания в обоих случаях), которые находятся в уравновешенном состоянии, характеризуют основную группу любых сообществ. Все члены этой группы ориентируются в основном на собственный рассудок и опыт: занятые собой и собственным благополучием, они не стремятся ни к «высоким», ни к «низким» целям, ограничиваясь желанием беспроблемной и сытой жизни, в которой неприятности желательно видеть только на экране монитора. Обыватели не испытывают стремления к новому за счет собственных усилий, добиваясь более комфортного состояния в жизни с позиции простого приобретения и потребления ее благ.
Поэтому сравнительно редким исключением являются индивиды, презирающие сытое благополучие и не боящиеся смерти, но не по глупости и не в силу обстоятельств, а с пониманием того, что есть нечто выше или хуже смерти, что каждый из них представляет по-своему, в зависимости от развития собственной личности, то есть - развития самосознания.
Для них смешна и нелепа корысть. Многообразные блага, почести и слава их так же мало волнуют. Этими свойствами они, кстати, отличаются от большинства общепризнанных героев, которые на самом деле – просто фальшивка, даже такие знаменитости как Цезарь или Наполеон, которых, в частности, Ницше считал наиболее близкими персонами к сверхчеловеку, но, тем не менее. не относил их к таковым, понимая всё же, что наглость, безжалостность и корыстолюбие этих персонажей истории несовместимы с героизмом.
Истинных героев, основными особенностями которых является осознание своей великой миссии, бескорыстие, жертвенность и преданность обретенным идеалам, интересуют иные ценности.
Одних – героев-альтруистов – волнует мировая несправедливость, и они желают восстановить справедливость так, чтобы все жили хорошо и были бы такими же смелыми и благородными борцами за справедливость, как они сами (Джузеппе Гарибальди); другие хотят освободить свой народ от угнетения чужеземцами (Жанна Д’Арк); третьи мечтают ликвидировать государство, разделяющие людей на сословия или классы, мешая, как они полагают, людям жить в дружбе и гармонично развиваться (идеолог анархизма Петр Кропоткин).
Но есть и те, которые, наоборот, хотят навести в государствах такой порядок, чтобы там остались одни лучшие, или полноценные граждане, которые в качестве продуктивных единиц общества способны обеспечить развитие и реальное процветание всего общества, а разного рода неполноценных (слаборазвитых, больных, нищих, криминалитет, люмпен-пролетариат и расово непригодных для развития) вывести за пределы общества, сделав часть из них прислугой, а остальных, как непроизводительный или вредоносный элемент, просто уничтожить, обеспечив оставшимся перманентное счастье и удовлетворение жизнью (Адольф Гитлер).
Героев-эгоцентристов общество интересует только как арена для достижения собственных надуманных целей, которые, раз эти цели противоречат реальным интересам общества, оказываются иллюзорными.
Одни из этих героев-эгоцентристов желают подняться над толпой на недосягаемую для всех остальных высоту за счет достижения целей, поворачивающих мир на новые рельсы, но эти рельсы, как оказывается в дальнейшем, ведут в тупик, так как выбор явно утопических целей был продиктован не интересами общества, а собственным возвышением над ним по недомыслию, что характерно для этого типа героев, ориентирующихся в основном на себя (Лев Троцкий), несмотря на то, что эти эгоцентричные герои имеют многие таланты, сильную волю, способность сопротивляться любым силам и обстоятельствам до конца, подчеркивая собственное величие и гигантский отрыв от покорного судьбе населения.
Другие герои-эгоцентристы, которые желают доказать себе и прочим свою исключительность достижением собственными силами единоличного господства над всей цивилизованной ойкуменой, разочаровываются при достижении этой цели, поскольку дальше идти им некуда, и остаток жизни пребывают в унынии (Александр Македонский), не находя из-за узости своего сознания больше путей для реализации неудовлетворенности собственного самосознания.
Таким образом, из понимания своей роли в качестве своего рода бескорыстных спасителей отечества, народа или всего человечества в критические периоды проистекает героизм общего блага (альтруистичный), причины которого могут быть различными, но его природа, или сущность всегда одна: максимально высокий уровень самосознания в его неудовлетворенности положением собственного окружении или всего общества, из которого проистекает сострадание к людям, бескорыстие, ответственность и благородство, отражающие, в частности, понимание невозможности допустить устранения тех или иных культурных ценностей, относящихся к общему достоянию или, наоборот, - не позволить помешать возникновению новых ценностей, которые, по мнению, данной личности приведут всех или избранных к благу, как его понимает эта героическая личность.
Вместе с тем степень неудовлетворенности природного сознания ситуацией в окружении героя-альтруиста такова, что позволяет поступиться чувством самосохранения вследствие обостренного ощущения, например, потери устойчивости окружающего, которую следует восстановить для потомков даже ценой собственной жизни.
Такие герои общего блага, в самосознании которых личное в определенный период совпадает с общественным, становятся народными, хотя среди них бывают и герои, ограниченные захватившей их идеей (харизматичный Владимир Ленин), выглядевшей в глазах большинства привлекательно, а в итоге оказывающейся утопической, и просто ситуативные герои (русский солдат Александр Матросов, закрывший своей грудью амбразуру дота, спасая от гибели цепь товарищей, атакующую фашистских захватчиков).
Основной почвой для таких героев-альтруистов является страта достаточно хорошо образованных и оппозиционно настроенных неформалов-интеллектуалов, у которых неудовлетворенность самосознания состоянием общества и действиями власти достигает значения, близкого к максимальному, сочетаясь с довольно низкой степенью неудовлетворенности животного сознания материальными благами, потребление которых уступает потреблению ценностей, которые дает познание и культура.
Отличие самосознания героев-альтруистов от самосознания обычных неформалов-интеллектуалов состоит в усилении до максимально возможных значений неудовлетворенности их самосознания состоянием общественных отношений, совпадая со значительным понижением неудовлетворенности их природного сознания, сказывающемся в ослаблении стремления к выживанию и потреблению материальных благ, что позволяет этим личностям бесстрашно вести часто безнадежную борьбу с безжалостными врагами, пытаться преодолевать непреодолимое, яростно отстаивать старые, но добрые традиции, или, наоборот, с неудержимым порывом внедрять новые ценности, которые они считают необходимыми в данный момент для общества.
Внешне это отличие героев-альтруистов от обычных неформалов-интеллектуалов выражается в их искреннем перманентном бескорыстии, презрении к смерти, понимании своей благородной миссии, решительности, стойкости, преданности идеалам справедливости, как они их понимают, чувстве высокой ответственности за успех любого дела, бескомпромиссности в общении с врагами и непременной харизме, то есть способности выходить на первый план и вести за собой массы в любых обстоятельствах; кроме того, в их самосознании не находится места для честолюбия и властолюбия,
Герои идеи, направленной, как им кажется, на благо общества, мало чем отличаются от героев-альтруистов, но их самосознание в его неудовлетворенности окружающим ограничено рамками овладевшей ими идеи, и поэтому они теряют в значительной степени сострадание к конкретным людям, оперируя большими человеческими потоками для достижения поставленной цели-блага.
Кроме того, глобальность целей ведет героев идеи к персонификации себя же в форме стремления к выдвижению на первый план, в чем их поддерживает животное сознание, по возможности стремящееся к доминированию, уничтожая отчасти благородство в поведении и ответственность за судьбы доверившихся им людей, и они бросают их в «топку» своих намерений, которые состоят в обеспечении для общества всех возможных благ за короткое время.
В случае некоторого понижения уровня самосознания от максимально возможного с разворотом его неудовлетворенности положением людей в обществе в сторону неудовлетворенности отношением общества к себе, в котором герой с претензией на роль сверхчеловека мог бы много сделать для этого общества в силу своей исключительности, действительно, часто оправданной, поскольку так же, как и герои общего блага, эти герои с неизбывной любовью к себе всё же самостоятельны, имеют сильную волю, бесстрашны, храбры, умны, решительны, бескорыстны, верят в себя, идут до конца, ничего и никого не боятся, способны увлекать за собой (харизматичны), их суждения своевременны и точны, они имеют определенный опыт, профессиональные навыки, и, по крайней мере, базовое образование, но общество, представляющееся им скоплением недалеких людишек с примитивными интересами, этих героев-эгоцентристов не интересует. Мало того, они презирают этих жалких персонажей обыденной жизни с их низменными потребительски запросами и не считают себя ответственными перед такой ничтожной породой, хотя не прочь использовать ее в своих целях.
Однако сами они отнюдь не провидцы, и у них отсутствует понимание, что манипулировать обществом в своих довольно-таки оторванных от реальной жизни целях по меньшей мере неразумно, хотя и эффектно, что в итоге приводит их самих и доверившиеся им народы к краху.
Но подобный антигерой уже давно разочаровался в этих умственно и эмоционально недоразвитых и безвольных поденщиках, способных только жаловаться на жизнь, канючить, желать низкопробных зрелищ, жрать в три горла и собирать, по возможности, всякие значки и медали. Поэтому он хочет, используя ресурсы общества, совершить невероятное и забраться на высоту полубога, заставить всех смотреть на себя с неизбывной благодарностью и искренней любовью, снисходительно принимая это восхищение, подтверждающее его веру в себя как сверхчеловека или, по крайней мере, человека, не от примитивного мира сего.
В этом соображении героя-эгоцентриста поддерживает достаточно высокий уровень животного сознания, неудовлетворенность которого отражается в стремлении к доминированию в собственном окружении за счет фактической утраты чувства самосохранения, существенное понижение которого является причиной презрения к смерти этого героя.
То есть эгоизм животного сознания в виде повышенной доминантности поддерживает его мнение о собственных достоинствах по сравнению с толпой, ставя в собственных глазах выше прочего плебса, а героизм подобного эгоцентрика сводится в основном к демонстрации любыми средствами, в том числе и бесстрашием, собственной значимости перед общественностью не ради действительного решения назревших проблем в интересах народа, а для использования этих проблем для того, чтобы все убедились в его величии, гениальности и неповторимости.
Иначе говоря, достаточно высокий уровень самосознания и неплохой интеллект позволяют им постичь как собственную значимость, так и·суть назревших общественных проблем, но под давлением повышенной доминантности собственного животного сознания эти эгоцентричные герои начинают под предлогом решения насущных проблем удовлетворять сознание собственной исключительности стремлением к различного рода фантазиям вроде признания себя стоящим над всеми в виде указующего перста для них.
Тем самым все сверхчеловеческие стремления подобных героев, презирающих смерть, но пытающихся прыгнуть выше собственного роста не только за собственный счет, но и с использованием ресурсов собственного окружения для достижения химерических целей, всегда ориентированы только на себя по смыслу ставящихся ими целей, предполагающих отделение от толпы не столько захватом власти, сколько возвышением себя в собственных глазах, и имеющих поэтому в виду не общественное или сугубо личное благо, а противопоставление себя всем окружающим своими рискованными и часто алогичными поступками, но с бравадой и самолюбованием в любой опасности, даже грозящей неизбежной гибелью.
Основной почвой для таких героев-эгоцентристов является страта творческих персон, у которых неудовлетворенность самосознания состоянием общества достигает высокого уровня, сочетаясь с еще более высокой степенью неудовлетворенности животного сознания имеющимися материальными благами.
Другими словами, в обществе имеются индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Однако это чувство сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.
Эта категория любого сообщества - своего рода «безрассудные» - предпочитает нестандартные жизненные ситуации в силу неприятия ею одних формально-логических подходов к жизни – такая жизнь для них скучна и бессмысленна, как работа на конвейере по закручиванию гаек.
Они не любят рассуждения, логические построения, стараются избегать аналитико-синтетической работы, ненавидят действия по прагматичным выкладкам; при этом, они, как правило, отнюдь не трудоголики.
Поэтому безрассудным легче применять целевые программы самосознания в сочетании с программами низшего сознания, если, конечно, им удается сочетать столь противоречивые формы сознания, для быстрого и решительного изменения ситуации в пользу своей задумки.
Иначе говоря, они предпочитают не длительные размышления, не систематизацию фактов и явлений, то есть не рассудочные действия, а действия спонтанные, или действия, при которых поставленная цель может быть достигнута одномоментно как бы по наитию, хотя, конечно, им приходится предварительно потрудиться в приобретении ремесленных навыков и набирания опыта.
Именно такого рода люди, как бы бессознательно стремясь к изменениям всего и вся любыми способами, делают открытия, создают шедевры поэзии, живописи, изобретательства, становятся выдающимися полководцами. То есть их деятельность замыкается в основном на креатив, который привлекает их отнюдь не с позиции потребления каких-то благ - им интересен сам процесс.
Отличие самосознания антигероев от самосознания творческих персон (креативщиков) состоит в развороте неудовлетворенности самосознания антигероев в сторону выявления недостатков этой общественной среды не для их реального устранения, а для возвеличивания собственной персоны, совпадая в этом отношении с повышенной неудовлетворенностью животного сознания позицией его носителя в собственном окружении, то есть высокой степенью доминантности по сравнению с остальными индивидами, за счет ослабления стремления к выживанию и потреблению материальных благ, тогда как креативные персоны не удовлетворены состоянием общественного комфорта и стремятся улучшить его развитием науки, техники и искусства.
Внешне это отличие героев-эгоцентристов с претензией на роль сверхчеловека от креативных персон выражается в искреннем бескорыстии антигероев, их презрении к смерти, гордости собой, решительности, стойкости, сильной воле, харизме, благодаря которой они выходят на первый план и ведут за собой массы в любых обстоятельствах, отсутствии честолюбия, и вместе с тем - в презрении к людям, отсутствии благородства и ответственности перед обществом, а также в постановке перед собой целей, которые могут показать их величие и неповторимость, несмотря на вполне вероятную недостижимость этих целей, о чем они не способны думать или стараются не думать.
Эгоцентричные герои, отрывающиеся от общества, а, по сути, паразитирующие на нем, считают истинной ценностью благо только для избранных, полагая всех остальных глупой и несамостоятельной толпой, серой массой, не способной подняться над собой, которую можно лишь использовать для достижения собственных целей, возвеличивания себя без особых на то оснований. Отсутствие этих оснований история явственно показала в утопичности их целей, то есть обязательном крушении всех их начинаний именно из-за выпадения этих целей из рамок общего цивилизационного тренда, направленного на развитие как индивидуального, так и массового сознания.
Сближает альтруистичных и эгоцентричных героев их ограниченность теми или иными предрассудками, вера в себя и надежда на благоприятный исход собственных действий, а также бескорыстие, жертвенность, осознание своей великой миссии в стремлении к благу, как герой его понимает, или великим целям, преданность обретенным идеалам и презрение к власть имущим.
Эта ограниченность способствует их героизму, раз они не задумываются об отдаленных последствиях собственных действий, считая их правильными и своевременными, хотя они, спасая, удивляя или возмущая, как правило, слабо влияют на рост общественного благосостояния и уж никогда не приводят народы к гармонии, а самих героев к процветанию любого рода, которое у них вызывает просто скуку.
С другой стороны, ограниченность героев не позволяет им задумываться о том, что они, например, в качестве бескорыстных альтруистов только и делают, что исправляют ошибки довольно глупых власть предержащих, приведшие к катастрофе, либо они, как эгоцентристы, ставят себя в положение изгоев в нравственном отношении, ведущем к распаду личности.
Однако герои любого типа никогда не действуют под давлением кого бы то ни было – они как добровольцы всегда самостоятельны в своих действиях, а героизм их сказывается в том, что они не отказывают себе в попытке разрешить неразрешимое и выполнить неисполнимое не по неразумию, а вполне сознательно, приходя, например, в военном искусстве - к новым формам ведения сражений как Ганнибал, чуть было не уничтоживший Великий Рим.
Бескорыстие героев и часто открытое неуважение к власть имущим лишает их благополучной жизни, которая завершается большей частью нищетой или гибелью, но на то они и герои, чтобы не сетовать на судьбу и принимать голод и смерть с улыбкой, а не с гримасой разочарования.
Различие альтруистичных и эгоцентричных героев проявляется в их отношении к свободе.
В принципе, человек, который представляет собой слитое воедино низшее (лимбическое по мозгу) и высшее сознание (самосознание) в форме тела, есть вещественное проявление действия свободы как в инстинктивных, так и сознательных стремлениях. Внутренняя противоречивость этих стремлений и вместе с тем их слитность в единой основе не позволяет однозначно распределить действия человека на чисто сознательные и чисто неосознанные (спонтанные). Поэтому четко предсказать действия любого человека или предопределить их невозможно, и в этом он так же свободен.
Тем самым свободные проявления человека, то есть его продвижение вперед, происходят посредством как инстинктивных, так и осознанных действий.
Явная невозможность для человека вырваться из общественных и природных пут привела, как кажется с первого взгляда, к плодотворной идее: свобода есть познанная необходимость.
Правда, это ограничение свободы в пользу порядка не поясняет путей этого познания – необходимость в виде порядка, организации проявляется всюду, а всё познать невозможно - ни в одной человеческой жизни, ни в жизни многих поколений, тем более что всё непрерывно меняется, а на познание требуется время.
Кроме того, эта чисто внешняя трактовка свободы может вызвать недоумение в связи с тем, что если даже допустить познание или понимание всех ограничений, с которыми встречается человек, то такого рода познание можно квалифицировать только как смирение перед внешними, вещными факторами.
Подобный подход, в сущности, отрицает развитие и может привести не к свободе, а к мысли об освобождении от подобного гнета только после смерти, или к параноидальной идее, что ход бездушных вещей должен обусловливать (продиктовывать) все движения человека.
Последнее автоматически предполагает тоталитаризм в общественных отношениях, пытающийся лишить человека и свободы, и независимости, что и приводит тоталитаризм в итоге к краху. Примечательной иллюстрацией этого результата является падением практически всех марксистских режимов, , взявших на вооружение эту «замечательную» формулу свободы, за не столь уж большой исторический срок.
Такого рода результат снова показывает неадекватность господства вещей над сознанием, которое организует мир для себя, начиная с формирования вещей по собственному пониманию, то есть в соответствии с имеющимися у него формообразующими способностями.
Эгоцентричный герой-индивидуалист с претензией на полубога плюет на обстоятельства, являясь типичным волюнтаристом, то есть стремясь без учета обстоятельств и возможных последствий достигнуть своих на самом деле иллюзорных целей, которые заключаются лишь в его собственном возвышении над толпой любым средствами и самолюбованием при этом своими выдающимися волевыми потугами.
Другими словами, этот герой-индивидуалист считает возможным использовать случайность, якобы направляемую свободой воли в виду непредсказуемости исхода события, то есть нечто противоположное необходимости.
Пытаясь ухватить волей произвол, герой-индивидуалист так же становится игрушкой обстоятельств, то есть фигурой, подчиненной им, теряя свободу в своих действиях и приобретая вместо славы только насмешки современников и будущих историков над своими сверхчеловеческими стремлениями, которые являются обычной глупостью, неизменно ведущей к краху.
Совсем иначе рассуждают герои общего блага.
Они, как истинно народные герои, не вдаваясь особенно в генезис катастрофических событий, ведут за собой, возможно, в последний бой всех добровольцев, поддавшихся их уверенности и обаянию, делая их тоже героями. Именно они без приказа остаются в арьергарде, чтобы погибнуть, прикрывая отход своего подразделения при военных действиях.
В науке эти герои, невзирая на личности, ниспровергают авторитеты, получая взамен не медали и почетные звания, а ссылку и проклятия при жизни, и не всегда отметку в истории, так как их заслуги часто отбирают ординарные проходимцы от науки.
Герои-альтруисты всегда бросают себя без сожаления на алтарь отечества, науки, искусства или просто товарищества, ощущая себя свободными в самой законченной степени, чего не дано ни рассудительным гражданам, ни даже мудрецам.
Обычные, но самые настоящие герои из простого народа не только не ждут вознаграждения, но стараются быстро и незаметно удалиться от места своих героических деяний, если, конечно, уцелеют, к прежним, как правило, скромным занятиям до тех пор, пока отчизна снова не призовет их на подвиг.
Поэтому истинные герои-альтруисты, кроме указанных выше качеств, общих для всех героических личностей, умеют сострадать, радоваться жизни, бороться за права простых тружеников.
Вместе с тем история давно показала, что героические свершения не происходят спонтанно во все времена.
Возьмем для примера Швейцарию, где уже который век течет гладкая, сытая, хорошо налаженная жизнь без всяких катаклизмов, революций и прочих потрясений. Естественно, никакими героями там и не пахнет.
Но это не означает, что героев не бывает вовсе в беспроблемное и «сытое» время, когда неразрешимые противоречия отсутствуют. Везде и всегда идет борьба между прогрессистами и консерваторами, не перехлестываясь большей частью в революции, хотя правящим элитам волей-неволей приходится проводить реформы для того, чтобы не попасть в зависимость от более развитых государств. Потенциальные герои никуда не деваются, как и не исчезает во многих людях высокий уровень самосознания, требующий устранения всякой несправедливости, а ее везде и всегда по отношению к трудящимся массам хватает с избытком. Поэтому потенциальные герои просто-напросто становятся наиболее активными членами общества, проявляя себя в основном в организациях и предприятиях, оппозиционных власти, пытаясь улучшить структуру общества и оказывая помощь обездоленным.
Таких людей довольно много, и именно они в минуту опасности любого рода идут вперед, будь то оборонительная война или наводнение, увлекая за собой остальных добровольных помощников, и обеспечивая тем самым массовый героизм, который часто спасал целые народы, или же все эти герои погибали с честью, но не просили пощады никогда.
Наиболее известными из них являются Жанна д´Арк, Чанг Хынг Дао, Джордано Бруно, Томмазо Кампанелла, Ян Жижка, Симон Боливар, Джузеппе Гарибальди, Николай Чернышевский, Хосе Мария Пино Суарес, Сунь Ятсен, Нестор Махно, Махатма Ганди, Эрнесто Че Гевара, Мартин Лютер Кинг.
Если есть герои, то в любом случае имеются и обманчивые подобия им.
Эти лжегерои могут быть смелыми, зовущими на борьбу с несправедливостью, они могут обладать незаурядным умом, великолепными организаторскими способностями, коммуникабельностью, энергией, доблестью и даже быть харизматичными, по крайней мере, какое-то время. Но в основе всех их деяний лежит стремление к приятной и комфортной жизни, желание славы, богатства и власти, в том числе и для того, чтобы относиться к не достигшим этих «благ» с презрением, выделяя себя в некую исключительную группу среди остальных, не отделяя себя вместе с тем от властной элиты, являясь высшим выражением корпоративной солидарности власть имущих.
Официальные историки, будучи, как правило, пропагандистами властной элиты, к которой эти ложные герои относятся, а это - императоры и короли, президенты и министры, известные своими военными победами и реформами, выставляют их героями, тогда как никакого отношения к героям общего блага и даже к антигероям, цели которых всегда высоки, они не имеют вследствие мизерности и банальности целей этих лжегероев – власть, богатство и почести, хотя внешне они могут выглядеть героями, показывая, бывает, и смелость, и стойкость, и бесстрашие, и даже ответственность, а также иногда демонстрируя определенные таланты, но они всегда исправно служат правящему классу, а не народу, и их идеи, судя по результатам действий этих «героев», сводятся всего лишь к расширению собственной власти, увеличению богатства, привилегий, званий и чинов, а также к укреплению власти правящей верхушки.
Почему эти деятели фальшивы, можно понять по тому резервуару, из которого они большей частью появляются – а это: властная элита, силовые структуры и чиновничество.
Посмотрим сначала, что представляет собой сознание представителей этих страт.
Во властной элите общества любого государства превалирует отнюдь не высшее сознание (самосознание) его членов, основой которого является неудовлетворенность общественными отношениями и стремление улучшить их, имея в виду всех соплеменников, проявляясь, правда, по-разному.
Этой элите и примыкающим к ней силовикам и чиновникам недоступен высокий уровень осознания себя как личностей с чувством собственного достоинства, сострадания к страждущим, благородством, высокой культурой, бескорыстием и ответственностью перед обществом за свои действия
Отбирая от высшего сознания (самосознания) соответствующую долю представления о себе, своих достоинствах и недостатках, и, следовательно, определяя на этой основе собственные перспективы в обществе, а от животного сознания – быстроту реакции, упорство, энергию, коммуникабельность, ловкость и хитрость, эти субъекты получают преимущество перед остальными - более инертными членами сообщества в виде обывателей, высокоморальных интеллектуалов разного рода и прочих сравнительно вялых или озабоченных другими делами представителей народонаселения, не способных ловко оттеснить или оболгать соперника, а также с толком насладиться унижением нижестоящих, и вместе с тем терпеть издевки вышестоящих.
Низкий уровень самосознания этих страт общества, при котором акцент ставится не на борьбе за улучшение состояния общества в целом, а на защите интересов правящего класса, допускающий особенности, указанные выше, приводит к доминированию в них животного сознания, для которого главной особенностью является чувство самосохранения, стремящегося в любом случае не утерять потребление ощущений, желательно наиболее приятных, за счет всех остальных членов общества, на которых представителям этих страт общества наплевать, но всё же они понимают, что лишившись этого жалкого, по их мнению, народа, они потеряют основу собственного существования, и вынуждены, скрипя сердце, как-то с ним взаимодействовать.
Таким образом. для представителей власти доминантой неизбежно является животное сознание, то есть в их сознании ощущается явный недостаток осознания себя как самоценных, творческих личностей, а не как потребителей.
Отличие самосознания лжегероев от самосознания представителей властной элиты состоит в крайней степени неудовлетворенности отношения общества к ним, и соответственно - своим местом в иерархии власть имущих, которые, как им кажется, недооценивает их таланты и энергию, благодаря которым они способны многого добиться не только для себя, но и для остальных соратников по власти. Эта неудовлетворенность самосознания совпадает с высокой степенью неудовлетворенности животного сознания (повышенная доминантность), которая во что бы то ни стало требует большей власти, почитания и комфорта.
Внешне это отличие сознания лжегероев от обычных властолюбцев и честолюбцев выражается в их сильной воле, харизме, высокой степени интеллекта, различных видах природной одаренности, решительности, стойкости, бесстрашии, но вместе с тем они горделивы, самодовольны, изощренно коварны, жестоки, беспощадны, презирают простых людей, считая их быдлом. Они великолепные интриганы, легко жертвуют людьми для достижения своих целей, заключающихся в сосредоточении в своих руках всё большей власти, богатств и различных привилегий, не отказываясь от почестей, наград и званий, которые, как они считают, заслужили, защищая интересы властной элиты, и они никогда не встают на сторону обиженных и угнетенных, разве что улыбаются народу и бросают ему в общем-то ничтожные подачки.

3. Примеры основных типов героев.

3.1. Герои общего блага.

3.1.1. Народные герои (альтруисты).

Итальянский революционер и полководец Джузеппе Гарибальди (1807-1882)
Гарибальди с юности мечтал освободить Италию от австрийских оккупантов. В 1834 году пытался поднять восстание в Генуе. Заговор провалился, но ему удалось скрыться. Гарибальди был заочно приговорен к смертной казни.
Потом он добровольно работал в холерном бараке в Марселе, участвовал в войне за независимость Республики Риу-Гранди против Бразильской империи, был ранен в бою с аргентинским кораблем, арестован, подвергался пыткам, участвовал в войне против уругвайских консерваторов.
В 1848 году Гарибальди получил известие о начале восстания по всей Италии против австрийцев. Он быстро присоединился к восставшим и скоро вступил в бой с превосходящими силами противника при местечке Луино, одержав победу. Против его небольшого отряда были направлены крупные воинские соединения австрийцев, и он был вынужден отступить и перейти границу Швейцарии.
В конце 1848 года Гарибальди с небольшим отрядом присоединился к восставшему народу в Риме, который осадили противники. Гарибальди успешно отразил штурм, а затем разбил войска неаполитанского короля.
В середине 1849 года крупные силы французских оккупантов подошли к Риму. Восставшие были вынуждены его оставить. Революция потерпела поражение. Гарибальди эмигрировал из страны.
В 1858 году началась война за объединение Италии. Гарибальди принял в ней активное участие. Он с отрядом волонтеров в 3000 человек несколько раз разбил австрийцев, но неудачно атаковал австрийцев при Трепонти, едва избежав полного уничтожения, что явилось результатом предательства объединенного командования союзников (Сардинское королевство и Франция). Гарибальди отказался от всех чинов, званий и вернулся к себе домой.
В 1860 году в Сицилии вспыхнуло восстание. Гарибальди немедленно присоединился к восставшим и после нескольких сражений очистил от неаполитанских войск весь остров. Он начал раздавать землю крестьянам, освободил политических заключенных.
После освобождения Сицилии отряд Гарибальди высадился в Калабрии и после нескольких сражений освободил всю южную часть Италии, и передал власть королю Сардинии, который возглавил теперь уже Итальянское королевство.
Во время австро-прусско-итальянской войны Гарибальди снова одержал ряд побед над пруссаками и австрийцами, и к Итальянскому королевству была присоединена Венеция.
В 1867 году Гарибальди решил освободить Рим, но его небольшой отряд был разбит объединенными папскими и французскими войсками, он был арестован и отправлен в ссылку.
В 1870 году Гарибальди помог Франции в войне с Пруссией отстоять юг Франции от вторжения немцев.
В своих мемуарах Гарибальди отметил: «Я привык подчинять любые свои принципы цели объединения Италии, каким бы путем это ни происходило» [18, p. 341].
Свою общую позицию герой сформулировал так: «Будучи сторонником мира и дружбы между народами, я оказываюсь вновь вынужденным браться за оружие, что противоречит моим принципам… Я не люблю войну, это слёзы угнетенных заставляют меня взяться за оружие» [19, p. 4].

Китайский революционер Сунь Ятсен (1866-1925)
Сунь Ятсен еще во время учебы в медицинском институте совместно с друзьями задумал свергнуть ненавистную китайцам маньчжурскую династию Цин, правящую в Китае. Со временем он пришел к мнению, что только революционные меры могут вернуть страну в ряд ведущих держав мира и вывести ее население из нищеты.
Он создал первую революционную организацию Китая, но власти раскрывают ее, и он вынужден бежать в Японию.
Во время революции 1912 года Сунь Ятсен был избран временным президентом Китая и основал национальную партию Китая Гоминьдан.
Сунь Ятсен взялся за разработку основных принципов, реализация которых позволит сделать Китай могущественной и процветающей державой.
По его мнению, необходимо прежде всего исключить эгоцентризм из политической жизни и объединить различные народности Китая в борьбе за независимость.
Сунь Ятсен также предложил провести демократические реформы в Китае, предоставив всем гражданам право на выборы, право на отзыв избранных представителей, право на законодательную инициативу и право на референдум.
Он посчитал в соответствии с китайскими традициями добавить контрольную и селективную власть к законодательной, исполнительной и судебной.
Благосостояния народа, по соображениям Сунь Ятсена, можно было бы достигнуть только созданием индустриальной экономики и обеспечения равенства крестьянского землевладения, а китайское правительство должно было бы следить за тем, чтобы у населения было в достатке жилье, одежда и нормальное питание.
Таким образом. Сунь Ятсен полагал, что Китай может уклониться от недостатков, присущих капитализму, а социализм может быть построен просвещенными людьми с помощью государства вне классов.
В 1919 году он восстановил Гоминьдан, а в 1921 он снова занял пост временного президента, но его власть ограничивалась только одной провинцией Китая.
На съезде Гоминьдана в 1924 году, которым он руководил, был принят революционный манифест.
Сунь Ятсен попытался объединить весь Китай при поддержке Коминтерна, но во время одной из поездок по Китаю умер.

Латиноамериканский революционер Эрнесто Че Гевара (1928-1967)
Весьма характерным примером героя – борца за народное благо против любых угнетателей может служить вроде бы поначалу обычный аргентинский врач и выходец из буржуазной семьи Эрнесто Че Гевара, который влился в ряды малочисленных борцов другой страны с диктатором Батистой - безжалостной американской марионеткой на Кубе.
Че Гевара, несмотря на хроническую астму, работал в лепрозориях и объехал многие страны Латинской Америки. Он насмотрелся на ужасные условия жизни простых тружеников, издевательства над ними плантаторов и фабрикантов, душа его наполнилась отвращением к подобному порядку, и он посвятил свою жизнь улучшению положения широких масс трудящихся. Но, как только появилась возможность реальной борьбы с угнетателями, он не преминул вступить в нее, хотя всего-навсего 82 человека практически не имели шансов одержать победу над многочисленными войсками кубинского диктатора Батисты с танками и самолетами.
Действительно, после первого боя уцелело только несколько десятков человек. Тем не менее, они начали партизанскую войну, к которой постепенно примкнули кубинские крестьяне, которым надоел негодяй Батиста. Борьба за правое дело увлекла народ Кубы и через несколько лет активные борцы одержали победу. Диктатор сбежал с острова. Несколько лет жизни на руководящих постах на социалистической Кубе показались скучными для героя, привыкшего к безжалостной и кровавой борьбе.
Поэтому он сложил с себя все звания, высокие должности и даже кубинское гражданство, и уехал поднимать бедняков на революцию в других странах.
Однако, многого Че Гевара не учел. В частности, в Конго крестьяне отнеслись к отряду кубинских революционеров враждебно и им пришлось оставить эту страну. Поднять революционное движение в Боливии Че Геваре так же не удалось. Население не поддержало Че Гевару, его партизанский отряд численностью 50 человек был разгромлен отрядом правительственных войск из 650 солдат, он был ранен и через несколько дней убит.
Нет сомнений, что презрение к смерти Че Гевары означает не его самодурство, а слабость чувства самосохранения, которое заложено в основе каждого природного сознания, в то время как его беспощадная борьба с угнетателями простого народа была сущностно заложена в его самосознании, имеющего настолько высокий уровень, что оно не позволяло ему жить обычной жизнью, а всё время толкало его на вполне осознанную борьбу за достойную и счастливую жизнь всех трудящихся на Земле.

3.1.2. Герои идеи.

Что касается идейных героев, то они отличаются своей верой в правильность той или иной идеи, которую они приняли своим умом, ведущей как будто к общему благу и счастью, будь то анархизм, коммунизм или еще какая-нибудь утопия.
В большинстве своем они не успевают разочароваться в этой вере, поскольку первыми погибают в борьбе за торжество утопий, оставляя поле деятельности всяким проходимцам на фоне обывателей.

Французский революционер Максимилиан Робеспьер (1758-1794)
Таковым идейным борцом за свободу, равенство и братство, которые на самом деле, как показали дальнейшие события, являлись несовместимыми лозунгами, был Максимилиан Робеспьер.
Робеспьер занимался работой провинциального адвоката во Франции второй половины XVIII века. Он славился своей неподкупностью и прямолинейностью. Воспитан он был на идеях таких просветителей, как Монтескье и Руссо. Он стоял за реформы, был скромен, выступал за расширение прав граждан.
Во время революции его ораторский талант, энтузиазм, открытая ненависть к прогнившей королевской власти, а также лозунг: истина, свобода и общество дороже жизни вывели его на передний план. Он в своих речах выражал готовность умереть в борьбе с тиранами. Его крайне левые взгляды привели его к организации террора против всех врагов свободного отечества и общественного блага, которыми он считал не только роялистов и богачей, но всё среднее сословие.
После уничтожения своих политических конкурентов, Робеспьер стал фактическим главой управления страной и начал проводить политику уменьшения крупных состояний, помощи нуждающимся, введения единообразного воспитания. Был возвещен культ Верховного Существа, а террор был признан средством для исправления душ.
Поклонение Верховному Существу означало ненависть к неверию и тирании, стремление к наказанию изменников и тиранов, помощь несчастным, уважение к слабым, защиту угнетенных, оказание ближнему всевозможного добра и избежание всякого зла.
Однако негодность террора, как средства исправления общества, довольно быстро восстановила против Робеспьера почти всех других руководителей республики, желавших прекращения террора. Конвент признал Робеспьера тираном. В конечном итоге он был объявлен вне закона и обезглавлен.
На смену идейному Робеспьеру – борцу за справедливость, как он ее понимал, пришли обычные проходимцы и коррупционеры, защищавшие интересы богачей, во главе которых встал беспринципный карьерист Баррас.

Российский революционер Владимир Ленин (1870-1924)
Ленин, ограниченный недальновидными соображениями Карла Маркса, бросил русский народ в топку борьбы за типичную утопию – коммунизм, но он поверил Марксу и посулил всем народам, по сути, перенесение райских кущ на землю, что довольно примитивно и сильно отдает религией.
Население России было в значительной степени истреблено в этой бессмысленной борьбе за мировое господство с целью приведения всех остальных народов к счастью якобы подлинного равенства и братства, что на самом деле привело к утрате свободы народами, попавшими в плен к этой привлекательной, но насквозь ложной идее, а сам Ленин умер, познав на практике несостоятельность марксизма.
Тем не менее, его деятельность, отличаясь бескорыстием, жертвенностью, осознание своей великой миссии, преданностью обретенным идеалам, и ненавистью к угнетателям трудящихся, подвигла остальные народы на борьбу за права трудящихся и вывели мир на новую орбиту существования, где сословия в большинстве стран были уничтожены, а трудящиеся получили больше прав и свобод.

Русский революционер и анархист Нестор Махно (1888-1934)
Махно уже в 18 лет стал членом группы анархо-коммунистов и участвовал в террористических актах, подвергался арестам, был приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой.
В 1917году вышел из тюрьмы и возглавил Крестьянский союз своего уезда, а затем местную группу анархистов.
Махно выступал за радикальные революционные преобразования. Он создал Комитет спасения революции в своем уезде и начал конфискацию помещичьих земель. Национализировав землю, он раздал ее крестьянам.
Свои соображения по новому общественному устроению идейный анархист Махно выразил так: «Организуем его (новый строй) на началах свободной общественности, содержание которой позволит всему не эксплуатирующему чужого труда населению свободно и независимо от государства и его чиновников, хотя бы и красных, строить всю свою социально-общественную жизнь совершенно самостоятельно у себя на местах, в своей среде…» [20].
В 1918 году Махно возглавил борьбу крестьян и анархистов с немецкими оккупантами и войсками гетмана Скоропадского.
Он раздавал имущество и продовольствие, отобранное у богатеев населению.
В боях Махно проявил необыкновенную храбрость, мужество и смекалку, всё время развивая свои боевые успехи. Он лично водил конницу в атаку.
Отряды Махно сражались с петлюровцами и войсками генерала Деникина, то объединяясь с Красной армией, то действуя отдельно от нее.
Действия Махно в тылу белых частей разрушили надежды Деникина взять Москву. В то время, когда белые части отступали, Махно создал на Украине анархо-крестьянскую республику на основе вольных советов без коммунистов, где земля передавалась в свободное пользование тем, кто ее обрабатывает, подлежа перераспределению по едокам. Махно отрицал право собственности на землю, как природное достояние для всего народа.
Армия Махно была использована красными частями для борьбы с белыми войсками генерала Врангеля, но после поражения белых войск была сначала частично, а затем и практически полностью уничтожена красными войсками.
Раненый и контуженный Махно был перенесен последними его бойцами через границу в Румынию и интернирован.
Махно оказался за границей совершенно без денег, но ему помогли не умереть с голоду американские анархисты. Он, как идейный анархист, отказался сотрудничать как с украинскими националистами, так и польскими коммунистами. После прибытия в Париж он работал столяром и плотником.
В прессе Махно публиковал очерки, а также привлекал свидетелей для опровержения инсинуаций своих врагов, и в конце концов общественность признала, что якобы зверства махновцев над населением и участие их в еврейских погромах являются злостным вымыслом.
Испанские революционеры звали Махно возглавить революцию в их стране, но больной Махно мог помочь им только советами и скоро умер от костного туберкулеза.

3.2. Герои с претензией на роль сверхчеловека (антигерои).

Французский анархист-революционер Ансельм Бельжарри (1813-1890)
В 1844 году вышла книга Макса Штирнера «Единственный и его собственность» (Der Einzige und sein Eigentum), в которой он изложил новую концепцию, так называемого, индивидуалистического анархизма, в соответствии с которой права человека ограничены только его силой, в свою очередь, ограничиваемой силой других людей: «... то, чем ты в силах стать, на то ты имеешь право. Все права и все полномочия я черпаю в самом себе. Я имею право на всё то, что я могу осилить. Я имею право низвергнуть Зевса, Иегову, Бога и так далее, если я могу это сделать, если же не могу, то эти боги всегда останутся относительно меня правыми и сильными, я же должен буду преклониться перед их правом и силой… Я только на то не имею право, чего я не делаю вполне свободно и сознательно, то есть на то, на что я сам себя не уполномочиваю» [21, с. 176-177].
Именно эта идеология проникла в сердце Ансельма Бельжарри, по-видимому, во время его путешествий и встреч до революции 1848 года во Франции, в которой он активно участвовал. Он, как истый анархист, находящийся на краю анархистского фронта, отмежевался от позиций остальных революционеров, заявив, что истинная революция есть окончательная ликвидация необходимости в правительстве. Бельжарри призывал к неподчинению правительству, которое он считал формой рабства, и утверждал, что анархия – это порядок.
За опубликование анархических памфлетов Бельжарри подвергся преследованиям.
Крайняя форма его анархо-эгоизма подтверждается следующим заявлением Бельжарри: «Я отвергаю всё, я утверждаю только себя… Я есть единственный достоверный факт. Всё остальное – абстракцию, которая падает в математический Икс, в неизвестное… Не может быть на земле интересов превыше моих, интересов, для которых я хотя бы частично пожертвовал своими интересами» [22, с. 276].
Надо полагать, подобные волюнтаристские заявления подчеркивают природу героизма этого индивидуалиста, которая состоит в неудовлетворенности его самосознания состоянием общества, недостаточности его демократических устоев, выражаясь в ненависти к любой власти, кроме самоуправления, при котором власть каждого человека равноценна власти каждого из остальных. Эта неудовлетворенность его самосознания поддерживалась неудовлетворенностью его природного сознания, что внешне выражалось в его стремлении к доминированию во всех видах деятельности, в частности, он называл все политические партии Франции того времени «чумой нации» и призывал к гражданскому неповиновению.

Русский революционер Сергей Нечаев (1847-1882)
Слушая лекции в Санкт-Петербургском университете, Нечаев проникся идеями Михаила Бакунина и Николая Чернышевского.
Заняв крайнюю позицию в революционном движении того времени, Нечаев стал руководителем его радикального крыла, призывая к подрывной деятельности, беспощадному террору и использованию любых средств для ликвидации существующего строя.
В соответствии со своей крайне волюнтаристской позицией, Нечаев разработал «Катехизис революционера», в котором он призвал «истребить целую орду грабителей казны, подлых народных тиранов… …избавиться тем или иным путем от лжеучителей, доносчиков, предателей, грязнящих знамя истины» [23, с. 576].
Свои радикальные воззрения и превосходство над соратниками Нечаев решил подтвердить решительными действиями, убив члена своего кружка студента Иванов за отказ подчиняться ему.

Итальянский литератор и политик Габриеле д´Аннунцио (1863-1938)
Габриеле д´Аннунцио, кроме сочинения стихов и романов, по своей неугомонной натуре, не мог не принять участия в Первой мировой войне, хотя и был уже довольно пожилым человеком, проявив себя в ней бесстрашным героем, добравшимся к тому же до подполковника от лейтенанта, но потеряв один глаз.
Популярному в народе поэту и боевому офицеру д´Аннунцио в 1919 году группа офицеров предложила возглавить освободительный поход на город Фиуме, несправедливо отторгнутый, как считали многие, от Италии.
С горсткой соратников д´Аннунцио захватил город, где его гордая и безответственная натура развернулась вволю.
Воспользовавшись нерешительностью всех заинтересованных государств, д´Аннунцио провозгласил независимую республику Фиуме и был признан ее вождем.
Народ в городе пел песни и грабил проходящие корабли, там же устраивались шествия и свободные политические дискуссии с вождем, снисходительно общавшегося с массами. В общем, процветала вольница.
По прошествии года конфликт между Италией и Королевством сербов, хорватов и словенцев был улажен, но д´Аннунцио отказался покинуть город, и только после его обстрела сложил с себя полномочия дуче.
Д´Аннунцио пытался повлиять на политику Муссолини, чтобы сблизить ее с моделью его управления Фиуме, и отговаривал Муссолини от контактов с Гитлером, называя того «свирепым клоуном», но потерпел неудачу.
Все литературное творчество д´Аннунцио указывает на его индивидуализм, эгоцентричность и необыкновенные амбиции. Он воспевал наслаждения и волю собственного Я, а в своих решениях был типичным волюнтаристом.
Не имея определенных политических позиций, д´Аннунцио всегда был склонен к переменам, полагая, что своим великим примером он воздействует на социальные институты.
Фантастичность и амбициозность его сверхчеловеческих задач и иллюзорных целей состояла в том, что он хотел устроить систему государства на манер музыкальной симфонии, где отдельные корпорации образуют сведенную вместе систему, в которой основные решения принимают творческие «аристократы духа», задающие импровизацию, преобразующую мир.

Российский революционер Лев Троцкий (1879-1940)
Троцкий не имел твердых убеждений в верности известных доктрин по изменению заскорузлого общества Российской империи, но зато он был убежден в своих талантах, твердости духа и возможности стать великим только через революционную борьбу.
Поэтому Троцкий еще совсем молодым начал вести активную агитацию среди рабочих, участвовал в создании на юге России союзов рабочих, подвергался преследованиям, арестам, тюремному заключению и ссылкам.
Вместе с тем он успешно занимался журналистикой, изучал марксизм, и во время первой эмиграции приобрел большую известность. Уже тогда он вызывал удивление своей образованностью, ораторскими способностями и апломбом.
Он вполне справедливо критиковал Ленина за раскол в партии, подозрительность и доктринерство, предложив доработанную им теорию перманентной революции в слаборазвитых странах.
Сама по себе эта теория, предложенная Марксом и Энгельсом, о переводе буржуазной революции непосредственно к завоеванию власти пролетариатом, была совершенно фантастической, и авторы от нее довольно быстро отказались.
Троцкий, напротив, как истый индивидуалист и оригинал, решил всех удивить, доработав эту теорию до такого состояния, при котором она станет внешне приемлемой и сможет захватить энтузиастов.
И он сначала удивил всех замечательным кульбитом, указав на возможность совершить социалистическую революцию сразу, ввиду неспособности буржуазии слаборазвитых стран осуществить буржуазно-демократические требования: «Она (буржуазия) не могла вести за собой рабочих, которые враждебно противостояли ей в повседневной жизни и очень рано научились обобщать свои задачи. Но она оказалась в такой же мере неспособной вести за собой крестьянство, потому что была связана сетью общих интересов с помещиками и боялась потрясения собственности в каком бы то ни было виде» [24, с. 41].
Действительно, Троцкому удалось совместно с большевиками захватить власть в России, несмотря на колоссальные жертвы среди населения, вовлеченного в борьбу за утопические цели.
Но этого Троцкому показалось мало. Он полагал, что с помощью новой России можно разжечь пожар мировой революции прийти к коммунизму в мировом масштабе.
Именно эту мысль он заложил в «развитие» идеи классиков марксизма, доказывая, что построить социализм и коммунизм в мировом масштабе можно только, если социалистическую революцию из мелкобуржуазной России перенести на промышленно развитой Запад, который, в свою очередь поспособствует России в окончательном ниспровержении классов угнетателей. Если же этого не сделать, то Россию ждет реставрация капитализма.
Однако идею перманентной революции с помощью России реализовать не удалось в силу слабости самой России, и Запад так и остался капиталистическим, а Россия в течение нескольких десятков лет пыталась отдельно от остальных стран стать коммунистическим раем, но – не удалось, и, как предсказывал Троцкий, в ней произошла реставрация капитализма.
Победы коммунизма не случилось ни в отдельной стране, ни во всем мире с помощью перманентной революции.
Все начинания Троцкого закончились крахом, как, впрочем, и действия его противников-сталинистов, в силу иллюзорности их целей перевода антагонистического по своей неизменной природе человеческого общества, что способствует развитию сознания, в гармоническое – болотное - существование, не совместимое с развитием.
Тем не менее, Троцкий до сих пор популярен среди волюнтаристов-бунтарей, пленников бессмысленных, но привлекательных идей.
О таких ограниченных энтузиастах, стремящихся стать из ничтожества персонами мирового масштаба, как Троцкий, Ницше выразился так: «Что до героя, я не столь уж хорошего мнения о нем – и всё-таки: он – наиболее приемлемая форма существования, в особенности, когда нет другого выбора… Люди, стремящиеся к величию, суть по обыкновению злые люди: таков их единственный способ выносить себя» [24, с. 725-726].

4. Лжегерои.

Полководец и правитель Рима Гай Юлий Цезарь (100 – 44 до н. э.)
Цезарь прославился в основном своими военными победами, личной храбростью, стратегическим талантом и удачливостью, а также многими другими талантами, в частности, и литературным. Он был активным политиком, занимая последовательно высшие должности в республике.
Однако малоизвестно, что он был банальным интриганом и большим мошенником.
В частности, ради получения высшей должности в системе римских религиозных магистратур он подкупил все группы избирателей, затратив на это колоссальные суммы. Но его кредиторы не поскупились, понимая гарантированный возврат денег, поскольку эта должность привлекла к нему всеобщее внимание и обеспечила успех в политической карьере.
Интригами, подкупом, родственными связями, военными успехами, периодическими щедрыми подачками плебсу, в немалой степени сообразительностью, организаторскими талантами и решительностью, а также успешным устранением конкурентов, основным из которых был знаменитый полководец Гней Помпей, Цезарь выдвинулся на первое место в Римской республике, став сначала одним из консулов (59 г. до н. э.), а после победы над Помпеем – полновластным диктатором.
Ранее он трепетал перед знаменитым жестоким диктатором Рима Луцием Корнелием Суллой, а выдвинувшись на первые роли в республике, он стал с презрением относиться даже к сенаторам, не учитывая давно сложившиеся республиканские традиции государства.
Он считал собственные интеллектуальные способности и свершения уникальными и поэтому не препятствовал всевозможным почестям в свою честь, вплоть до пожизненной диктатуры, отца нации, изваяния рядом с богами, в управлении государством делал, что хотел, например, вопреки отечественным обычаям назначал должностных лиц на много лет вперед.
Кроме доминирующего в нем властолюбия, им владела и страсть к стяжательству: «Бескорыстия он не обнаружил ни на военных, ни на гражданских должностях. Проконсулом в Испании, по воспоминаниям некоторых современников. Он, как нищий, выпрашивал у союзников деньги на уплату своих долгов, а у лузитанов разорил, как на войне, несколько городов, хотя они соглашались на его требования и открывали перед ним ворота. В Галлии он опустошал капища и храмы богов, полные приношений, и разорял города чаще ради добычи, чем в наказание. Оттого у него и оказалось столько золота, что он распродавал его по Италии и провинциям на вес, по три тысячи сестерциев за фунт. В первое свое консульство он похитил из капиталийского храма три тысячи фунтов золота, положив вместо него столько же позолоченной меди. Он торговал союзами и царствами: с одного Птолемея он получил около шести тысяч талантов…» [25, с. 25].
В промежутке между первым консульством и диктаторством Цезарь в качестве проконсула начал захватнические войны в Галлии, захватив в итоге к 50г. до н. э. территории современной Франции и частично - Германии и Бельгии. Он устроил на территориях настоящий геноцид населения, сократив его более чем на миллион. Грабеж новых территорий дал Цезарю астрономические суммы, которые в немалой степени способствовали успешному ведению им гражданской войны.
Кроме властолюбия и стяжательства, Цезарь был страстным женолюбом: «На любовные утехи он был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин – в том числе Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея Помпея… Но больше всех остальных любил он мать Брута, Сервилию…» [там же, c. 24].
Таким образом, в Цезаре совершенно явно сконцентрировались основные признаки природно-примитивного сознания, главным из которых была эгоцентричность в стремлении выделиться и занять ведущее место в иерархии сообщества, ради чего не следует брезговать любыми средствами, не вспоминая о морали. То есть Цезарь был доминантом высокой степени по типу альфа-самца, дорвавшегося до власти и хватающего всё лучшее подряд – от роскоши до множества привлекательных самок, благо властные полномочия это позволяют.
Приведенные факты указывают также, что кроме доминантности в нем отчетливо проявились еще два свойства низшего сознания – стремление к комфортной жизни с пирами, дворцами и триумфами (наилучшее питание и условия проживания для живых существ), а также стремление оплодотворить как можно больше самок как для собственного удовольствия, так и (неосознанно) для продолжения себя в потомстве (передача собственного генома следующим поколениям).

Император Франции Наполеон Бонапарт (1769-1821)
Наполеон считается необыкновенно великим - истинным наследником античных героев, гениальным полководцем, талантливым организатором и правоведом, поставившим мир на новую - более адекватную - основу своим Гражданским кодексом.
Действительно, он был не только великим полководцем, но и талантливым администратором, храбрым воином, многократно раненым.
Вместе с тем, стремясь укрепить свою власть, Наполеон поставил прессу под контроль, создал мощную полицию и тайную службу, ограничил оппозицию, вернул католицизм, закрепил право на собственность и равенство перед законом, и далее, сделал себя, подобно Цезарю, пожизненным консулом.
Новый порядок Наполеона состоял прежде всего в поддержке французской буржуазии в ее экспансии за пределы Франции, чему более всего препятствовала Великобритания, у которой имелись аналогичные интересы на внешнем рынке.
Основным стремлением Наполеона являлось не что иное как властолюбие, подтверждением чего является устранение им в начале своей карьеры основных соперников – генералов Пишегрю (был удавлен в тюрьме) и Моро (был выслан из страны).
Французский историк Ж. Тюлар подтверждает амбиции и факт гротескно преувеличенного мнения Наполеона о себе в своей книге о нем следующими словами Наполеона: «Не для того я взял на себя труд управления Голландией, чтобы прислушиваться к мнению амстердамской черни или поступать так, как угодно другим… Подвластные мне народы Италии хорошо меня знают и должны помнить, что в одном моем мизинце больше ума, чем во всех их головах, вместе взятых» [26, с. 286].
Экспансионистская политика Наполеона состояла в ведении им бесконечных войн, которые он, благодаря незаурядному таланту полководца, как правило, выигрывал. Кроме этого он справедливо полагал главным способом укрепления и удержания власти ведение грабительских войн, в ходе которых можно не только приобрести популярность своими победами, но и существенно обогатиться военной добычей, а часть ее раздать для всё того же укрепления собственных позиций во власти.
Однако оборотной стороной войн являются потери живой силы. На численность этих потерь указывается в одной из французских энциклопедий: «Жертвами наполеоновских войн стали по меньшей мере 5 миллионов человек – военных и гражданских лиц» [27. P. XVII-XVIII].
Биограф Наполеона Ж. Тюлар пишет: «В 1813 году французы, у которых стали призывать в армию 16-летних сыновей, прозвали Наполеона людоедом» [26, с. 321].
Таким образом, в жертву своему властолюбию и амбициям Наполеон принес невиданное ранее множество жертв войны, да и сама Франция стала жертвой его амбиций, превратившись из ведущей во второстепенную державу, уступившую Великобритании первенство и в Европе, и в мире.
Как и Цезаря, безденежного поначалу Наполеона не миновала страсть к богатству, роскоши и прочим атрибутам «сладкой» жизни в полном соответствии с инстинктивным желанием любого живого существа как можно лучше устроится для получения наиболее приятных ощущений.
Он жил в стильных дворцах, окруженный многочисленной прислугой и образованным им новым дворянством в галунах, эполетах и золоте.
Правда, денег на всю эту роскошь у него хватало, поскольку во всех походах Наполеон занимался неприкрытым грабежом, вывозя из Италии, Египта, оккупированных стран Европы золото, украшения, предметы искусства в астрономических количествах.
Другим его инстинктивным желанием, как и у Цезаря, несмотря на занятость Наполеона военными и государственными делами, было перенесение собственного генома с помощью привлекательных самок в будущее.
Согласно Э. Робертсу [28], Наполеон с декабря 1804 года по август 1813 года подарил своим любовницам, которых было не менее 21, свыше 480 тысяч франков. Это составляет почти 10 миллионов долларов в современном эквиваленте.

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль (1874-1965)
Высокородный аристократ, величайший политик, остроумный чудак, гурман, трудоголик и нобелевский лауреат. Таким видится Черчилль историкам, а с их подачи и всей прочей публике.
Сами британцы назвали Черчилля в 2002 году величайшим человеком за всю историю своего государства.
Действительно, Черчилль в начале своей политической деятельности еще не закоснел в полной и окончательной любви к себе и своему клану. Поэтому он поддерживал социальные реформы, проводившиеся правительством либералов в начале ХХ века. В частности, в 1908 году он стал инициатором закона о минимальной заработной плате, который устанавливал нормы продолжительности рабочего дня и оплаты труда.
Мартин Гилберт в предисловии к своей книге о Черчилле [29] характеризует его так: «Проницательный, рассудительный и осторожный политик, Черчилль при этом был всегда сторонником смелых действий. Одним из его величайших талантов было исключительное владение словом, любовь к языку, что позволило ему красноречиво и доступно излагать важнейшие вещи, убеждать и вдохновлять людей. Он обладал прекрасным чувством юмора».
Черчилль имел и творческое воображение. В частности, он предложил разбрасывать фольгу с самолетов, чтобы сбить радары немцев, высказал идею создания трубопровода под Атлантическим океаном, предложил конструкцию навигационного прибора для летчиков, не без успеха занимался журналистикой и литературой, получив в итоге Нобелевскую премию.
Надо также сказать, что в немалой степени его энергия и жесткое управление страной в войне с гитлеровской Германией позволили мобилизовать Великобританию, несмотря на жертвы и лишения, на всемерную борьбу с противником, увенчавшуюся успехом.
Однако первостепенной целью Черчилля было достижение высшей власти в стране, да и, по возможности, в мире, раз в Британской империи не заходит солнце. Этой цели он следовал неизменно до последнего премьерства, находясь уже в совершенно немощном состоянии, но отказываясь уйти на покой.
Черчилль однажды признался своей матери: «Если я не преуспею, для меня это будет катастрофой! Неудачи разобьют мне сердце, ведь амбиции – моя единственная опора» [30. P. 441].
А один из известных премьер-министров Великобритании - Ллойд Джордж, работавший с Черчиллем, охарактеризовал Черчилля персоной, которая готова сделать барабан из кожи собственной матери, чтобы пробарабанить марш в свою честь.
Примером для Черчилля в его стремлении к высшей власти был Муссолини.
Пьер Мильза отмечает в своей книге «Муссолини» слова Черчилля о нем: «Муссолини – величайший из живущих законодателей» [31].
А на одной из пресс-конференций в Риме в январе 1927 года Черчилль сказал: «Если бы я был итальянец, уверен, что я был бы полностью с вами от начала и до конца вашей победоносной борьбы против зверских аппетитов и страстей ленинизма» [29, гл.22].
Для карьерного продвижения Черчилль активно пользовался своими связями в высших кругах общества.
Власть требовалась Черчиллю не только сама по себе, но она предоставляла множество других возможностей, в частности, получать неплохие деньги за счет коррупции, чем он неоднократно пользовался.
Черчилль, не имевший капиталов, но желавший жить в роскоши, оказывал услуги банкирам, получая за это соответствующую мзду.
Севастьянов А. Н. в своей книге о Черчилле пишет следующее: «Еврейский банкир Кассель обеспечил ему участие в выпущенном японским правительством займе на сумму в 10000 фунтов (в нынешних деньгах – 500000 фунтов стерлингов). Черчилль написал своему брату Джеку об этой финансовой операции: «Я надеюсь получить от этого небольшую прибыль». В 1905 году Кассель оплатил меблировку в холостяцкой квартире Черчилля в лондонском районе Мэйфэр. Финансовая поддержка Касселя была постоянной. Доходы от акций железной дороги «Этчисон, Топека и Санта-Фе», купленные им для Черчилля в 1907 году, позволили политику оплачивать услуги машинистки. Когда Черчилль в 1908 году женился на клементине, Кассель подарил им на свадьбу 500 фунтов стерлингов, то есть около 25000 фунтов в пересчете на нынешние деньги» [32, с. 20].
В годы Первой мировой войны для производства взрывчатых веществ в Великобритании в огромном количестве (тридцать тысяч тонн) потребовался ацетон, отсутствовавший на рынке. Государство готово было платить за него сполна, не торгуясь… Вейцман, руководитель Еврейского агентства, получил из рук Черчилля монополию на производство ацетона в масштабах всей империи. Можно представить себе, какую сказочную прибыль приносят подобные контракты! [32, с. 21.].
Черчилль как истый доминант-властолюбец не мог не вести или, по крайней мере, сопровождать войны и локальные конфликты, что не только должно было поддерживать его имидж великого стратега, но и укреплять позиции во власти в качестве борца за интересы Британской империи.
В частности, он приложил немалые усилия по созданию перманентной конфликтной ситуации в Палестине - территории, подмандатной Британии, фактически столкнув евреев и арабов для того, чтобы в дальнейшем «ловить рыбу в мутной воде», проложив путь не только для Британии, но и для США к беспрепятственному фактическому распоряжению богатейшими нефтяными ресурсами этого региона.
Что касается Второй мировой войны, то Черчилль, будучи главой своей страны, по согласованию с Рузвельтом всячески затягивал эту войну, резонно считая ее итогом ослабление своих противников – СССР и Германии. Конечно, он имел в виду интересы Британии и США, то есть англосаксов и себя самого как их защитника.
Черчилль не дает пощады своим противникам и участвует в целом ряде карательных операций и войн: он воюет с бурами в англо-бурской войны, едет на Кубу, где подавляют восстание Хосе Марти, участвует в карательных операциях в Судане, репрессиях против ирландцев, сомалийцев, родезийцев, яростно борется с большевиками.
Но самым большим его «достижением» был бенгальский голодомор в Индии в 1943-44 годах, фактически организованный им, в котором по оценкам самих индийцев погибло около 7 миллионов человек.
Личный и корпоративный эгоизм, соответствующий животному эгоцентризму, а также подозрительность и предубеждение, соответствующие животной осторожности, ярко выразились в явной ненависти и презрении к иным сообществам: «Я не считаю, что собака на сене имеет какое-либо право на сено, даже если она долго на нем лежала. Я не признаю за ней такого права. Я не признаю, например, что большая несправедливость была совершена по отношению к красным индейцам Америки или черным аборигенам Австралии. Я не признаю, что несправедливость была совершена по отношению к этим людям, потому что более сильная раса, более высокоразвитая раса, более мудрая раса, скажем так, пришла и заняла их место» [33].
Как и все самцы среди животных, достигшие власти и способные получить то, что им было угодно, Черчилль, благо доходы это позволяли, стал гурманом, потребляя лучшие деликатесы, самый дорогой коньяк и шампанское, кубинские сигары. Он также любил играть в казино, использовал для себя роскошную казенную яхту и отдыхал на самых дорогих курортах мира.
Отсюда ясно, что несмотря на внешний блеск, в Черчилле, как и во всех лжегероях, собрались все основные свойства низшего сознания: доминантность выразилась в их яростном стремлении к власти; создании наиболее благоприятных условий для себя, отразившись в стремлении к комфортной и благоустроенной жизни, где можно было получать всё лучшее. Все свои таланты и умения, а также неплохой интеллект Черчилль использовал, как это видно из его поступков, несмотря на отвлекающие маневры в виде литературного творчества, для вхождения во власть и закрепления в ней, принимая решения прежде всего не для улучшения жизни хотя бы граждан собственного государства, а для сохранения господства крупных собственников своей страны и международного капитала, служа им, не щадя сил, и получая от них немалые бонусы и привилегии.

Заключение

Поскольку неудовлетворенность сознания человека, будучи его основным состоянием, которое поддерживает его активность. способна меняться весьма существенно под воздействием резких перемен, постольку, практически, каждый человек способен стать героем, то есть, как минимум, спасителем кого-то или чего-то, например, в обстановке катастрофы с риском для жизни, хотя это, отчасти, напоминает поведение крысы, загнанной в угол, и, наоборот, героическая личность в обстановке тихой и спокойной жизни теряется и может превратиться в заурядного обывателя.
Подобные перемены неудовлетворенности сознания человека вызывают массовый героизм при землетрясениях, наводнениях, во время войн, революций и прочих потрясений, пропадая при благоприятных и комфортных условиях жизни, когда почти ничего выдающегося не происходит.
Полное отсутствие героев в сообществе может служить мерилом застоя в его жизни, несмотря на внешнее благополучие, и, следовательно, показателем последующего распада или поглощения этого стагнирующего сообщества более активными сообществами.
Вместе с тем у отдельных индивидов степень неудовлетворенности как природного (животного) сознания, так и самосознания может быть в силу разных причин, которые в некоторой степени отмечены выше, довольно устойчивой в течение жизни – стабильно низкой или высокой.
Следствием этого фактора является то, что внешнее проявление обеих форм сознания может быть весьма специфичным и существенно отличаться по таким свойствам личности, как мужество, стойкость, бесстрашие, бескорыстие, ответственность, воля, обаяние, коммуникабельность, энергия, чувство самосохранения, гордость собой, харизма, властолюбие, честолюбие и т. д.
Это различие было показано нами выше на примере разного типа героев, у которых особенности внешнего проявления их сознания имели определенные отличия, что позволила распределить их по двум основным группам – альтруистов и эгоцентристов, а также отделить от них лжегероев.
Тем не менее, в течение жизни, под воздействием обстоятельств и возрастных изменений неудовлетворенность сознания может существенно меняться, вызывая в свою очередь изменение характера человека, его умственных способностей, эмоционального состояния и различных внешних свойств – от бесстрашия до страха смерти, от благородства до презрения к людям и т. д.
Кроме того, невозможно установить жесткие рамки между указанными типами героев, сознание которых не только меняется с течением времени, но и его состояние в один момент может не совпадать с состоянием в другой момент. Поэтому трудно охарактеризовать определенно личность, которая является вполне ответственной сегодня и уклоняющейся от ответственности на следующий день в других обстоятельства.
Этот фактор, безусловно, не может не влиять на разделение героев по отмеченным группам, делая часто довольно зыбкой грань между ними.
Большей частью, героев вызывает время. Со временем они и исчезают, в основном. возвращаясь к прежним занятиям.
Однако подобное возвращение может и не произойти, если в процессе героических деяний обстоятельства вызовут понижение степени неудовлетворенности самосознания, и вместе с тем – повышение степени неудовлетворенности природного сознания с его типично животными проявлениями, например, в виде усиления доминирования над ближними.
Таких временных героев-трасформеров, превращающихся рано или поздно в свою противоположность, можно назвать полу-героями-полу-злодеями.
У этих персонажей в течение жизни сознание претерпевает существенные изменения, что отражается на его внешних проявлениях в виде конкретных действий, то героических, то вероломных или корыстных. Эти деятели в какое-то время могут быть фактически героями, а в другое время - негодяями или жалкими и трусливыми неудачниками.
Довольно типичными представителями временных полу-героев являются правитель СССР первой половины ХХ века И. В. Сталин и правитель Италии первой половины ХХ века Б. Муссолини.
Иосиф Сталин поначалу довольно искренне пытался сделать страну закоперщиком мировой революции, по крайней мере, в Европе для построения в ней коммунизма согласно заветам Карла Маркса и Владимира Ленина, представляясь самому себе идейным героем, но довольно быстро понял своим прагматическим умом бесперспективность мировой революции и, в отличие от Льва Троцкого, стремившегося к ней всегда несмотря ни на что, просто сделал себя через некоторое время диктатором в стране «победившего» социализма, а после войны и генералиссимусом, что было не совсем заслуженно и совсем не героично.
Его эгоцентричная натура, правда, удерживалась довольно долго в рамках бескорыстия, свойственного любому настоящему герою. но это бескорыстие превратилось с течением времени в показную скромность при реальности многочисленных резиденций, а желание величия хотя бы в собственных глазах претворилось в банальное диктаторство и уничтожение всех своих противников.
Такому превращению способствовали скрытые поначалу его властолюбие, честолюбие, изворотливость, отсутствие благородства, отваги и жертвенности, презрение к людям, боязнь смерти. Естественно, основой проявления со временем этих негативных особенностей личности этого полу-героя, полу-злодея является изменение степени неудовлетворенности самосознания в сторону понижения с фактическим замещением ее неудовлетворенностью животного сознания, сделавшего Сталина своего рода альфа-самцом целой страны.
То есть неудовлетворенность самосознания состоянием общественных отношений этого деятеля с течением времени понизилась до того предела, при котором общественные нужды перестали его интересовать, сменившись стремлением к единоличной власти и ее удержанию. Это властолюбие было поддержано высокой степенью неудовлетворенности его животного сознания или, другими словами, повышенной доминантностью. То есть, фактически, он сменил образ идейного героя даже не на образ лжегероя, а на образ банального бесконтрольного правителя-злодея, держащего в страхе своих подданных.
Диктатор Италии первой половины ХХ века Бенито Муссолини в начале своей карьеры присоединился к социалистическому движению. Он стал редактором социалистического еженедельника, а затем ежедневной газеты, и впоследствии - еженедельного журнала «Классовая борьба» в которых критиковал правительство, защищавшего, по его мнению, интересы капиталистов. Он организовывал забастовки, подвергался арестам.
В 1911 году Муссолини выступил против войны в Ливии. Он пытался помешать отправке войск на фронт, организовывая забастовки и его неоднократно арестовывали.
Муссолини в эти предвоенные годы стал одним из лидеров социалистов Италии.
Однако после начала Первой Мировой войны Муссолини неожиданно заявил, что победа Германии положила бы конец свободе в Европе, и стал бороться с социалистами.
На фронте Муссолини проявил необыкновенную храбрость, первым бросаясь в атаку.
После окончания войны Муссолини заявил, что социализм пришел к краху, и его надо заменить новой доктриной. Так возник фашизм, который был фактически поддержан буржуазией, которая избрала его противовесом коммунистическому движению.
Муссолини стал диктатором Италии, развернул политические репрессии, начал официально поддерживать расистские теории, устроил в Италии полицейское государство, ввязался в войны.
Кроме того, он проявил непомерное властолюбие и честолюбие, сделав себя не только диктатором (дуче), но и премьер-министром, а также возглавив сразу семь министерств и обвешал себя различными орденами.
Муссолини мечтал сделать Италию великой империей на базе Средиземноморья, но потерпел полный крах, превратившись из борца за права трудящихся и храброго бойца в защитника паразитирующего правящего класса и милитариста, проигравшего войну.
Так же, как и у Сталина, основой изменения с течением времени его самосознания от альтруизма к эгоизму послужило понижение степени неудовлетворенности самосознания, заместившись в значительной мере неудовлетворенностью животного сознания, что подтверждается не только его всеохватным властолюбием, но и количеством любовниц, а также спорадических связей с женщинами, которые трудно пересчитать.
Для сравнения с этими полу-героями-трансформерами имеет смысл дать краткую характеристику отнюдь не герою, но всё же выдающемуся деятелю в области управления и политики - русскому правителю и затем царю Борису Годунову (конец XVI и начало XVII века).
Борис Годунов был практичным и ответственным интеллектуалом-государственником, желавшим не только власти, но и помышлявшим повысить благосостояние населения.
Вместе с тем он не проявил себя в сражениях, но оказался талантливым интриганом, прорвавшимся с самого низа к вершинам власти, воспользовавшись обстоятельствами, став к тому же еще в бытность свою еще только правителем страны самым богатым человеком в государстве. И если такие внешние особенности героев-альтруистов, как ответственность, высокоразвитый интеллект, а также большие организаторские способности и коммуникабельность отрицать за ним нельзя, то у него были и такие отнюдь не героические свойства, как приспособленчество, коварство, властолюбие, корыстолюбие, лицемерие, а также отсутствие доблести, смелости, решительности, отваги, жертвенности и презрения к смерти.
Так что, несмотря на свой выдающийся ум, значительные успехи в восстановлении государства после катастрофического правления Ивана IV и определенные заслуги в присоединении к своей державе Западной Сибири, он является просто выдающимся представителем властной элиты, не совершившим никаких подвигов.
То есть содержание самосознания Годунова мало чем отличается от самосознания любого представителя властной элиты, который в силу его низкого уровня видит в основном себя, оценивая свои перспективы в занятии более высокого места в господствующей иерархии, а ведущее место в его сознании занимает животное сознания, которое призывает его к оттеснению соперников от власти и приобретению всевозможных привилегий, совпадая в этом отношении с его урезанным самосознанием.
В заключение следует отметить, что главными внешними отличиями любого героя от лжегероя или от полу-героя-трансформера являются непреходящее искреннее бескорыстие, жертвенность, осознание своей великой миссии в стремлении к благу, как герой его понимает, или великим целям, преданность обретенным идеалам и презрение к власть имущим как типичным паразитам и недостойным представителям человеческого рода.

Библиография

1. Бруно Д. О героическом энтузиазме. Киев. 1996.
2. Карлейль Т. Герои, почитание героев и героическое в истории. М., ЭКСМО. 2008.
3. Карлейль Т. Этика жизни. Люди и герои. СПб.
4. Юм Д. Трактат о человеческой природе. Книга 2. Москва, Издательство «Канон». 1995,
5. Ницше Ф. Сочинения. Т. 1. Издательство «Мысль», Москва. 1990.
6. Франсуа Ларошфуко «Мемуары. Максимы и моральные размышления». Минск. Издательство «Попурри». 1999.
7. Weber M. The sociology of religion. L. Methuen. 1965. – LXVII.
8. Weber M. Economy and society. University of California Press. 1978. Vol. 1.
9. Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. Из сборника «Вехи». Сборник статей о русской интеллигенции. – Москва, 1909.
10. Шадриков В. Д. От индивида к индивидуальности. Институт психологии РАН. 2019.
11. Рерих Е. И. Записи учения Живой Этики. Учения Живой Этики. Беспредельность. Часть 2. § 797. Издательство – Андрей Люфт. 2011.
12. Рерих Е. И. Письма. В 9 т. Т. 5. С. 148. М. МЦР, Благотворительный фонд им. Е. И. Рерих, Мастер Банк, 2003.
13. Шапошникова Л. В. Мудрость веков. М. МЦР, 1996.
14. Шапошникова Л. В. Рерих как мыслитель и историк культуры. «Культура и время». 2008. № 3.
15. Низовцев Ю.М. Почему невозможно распознать сущность сознания. 2020. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
16. Низовцев Ю.М. Всё не так!? А как?! (сборник). 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
17. Низовцев Ю.М. Всё и ничто. 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
18. Garibaldi G. Memorie, v. 2.
19. Garibaldi G. Scritti…, vol. V.
20. Махно Н. И. Воспоминания. Париж. 1936. Глава «На распутье». Hoaxer.
21. Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков. «Основа». 1994.
22. Джордж Вудкок. Анархизм: история либертарной мысли и либертарного движения. 1962.
23. Нечаев С. Г. Катехизис революционера. Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. М., Археологический центр. 1997.
24. Троцкий Л. История русской революции. 1 том из двух. Февральская революция. М., «Терра» «Республика», 1997.
25. Гай Светоний Транквилл. Жизни двенадцати цезарей. Божественный Юлий. М., «Художественная литература», 1990г.
26. Тюлар Ж. Наполеон, или Миф о спасителе». М. Молодая гвардия. 1-е изд. 1996. ISBN: 978-5-235-03157-9.
27. The encyclopedia of the French revolution and Napoleonic Wars: a political, social, and military history. Gregory Fremont-Barnes. – ABX-CLIO, 2006. ISBN 978-18510-96466. Roberts A. Napoleon the Great. Penguin. 2014. ISBN 978-0-241-01919.5.
28. Roberts A. Napoleon the Great. Penguin. 2014. ISBN 978-0-241-01919.
29. Мартин Гилберт. Черчилль. Биография. 1991. ООО «Издательская группа «Азбука-Аттикус». 2015.
30. Churchill Randolph S. Op. Cit. V. I. 1899. 11.01.
31. Milza, Pierr. Mussolini. Paris, Fayard. 1999.
32. Севастьянов А. Н. Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории. 2017. ООО «Яуза-пресс».
33. To the Peel Commission (1937) on Jewish Homeland in Palestine.