«Москабад самоизоляционный»: часть вторая, действие пятое

Сергиус Окливий Гобард


Великая Поэма «Москабад самоизоляционный»


Часть вторая: «Избавление»


Действие пятое
(В коем Уважаемому Читателю предстоит наблюдать встречу вагинострадальца Филя с возлюбленной)

…Великолепная четвёрка продолжает осторожно пробираться по улочкам Москабада в сторону дома Ирмы. Собеседники негромко переговариваются между собой, стараясь не привлекать излишнего внимания окружающих прохожих. Вагинострадалец Филь, чьё существо полностью захвачено неслыханным волнением по поводу предстоящей встречи с любимой, не участвует в диалогах. Он идёт, не разбирая дороги, и на ходу про себя произносит следующие монологи, навеянные образом Ирмы:

«Ушедший день, который жаль!
К чему теперь твои сомненья?
Протянет вечер магистраль:
Огней бесчисленных сплетенья.
И я попробую уйти,
Меняя направленье ветра.
Оставив терпкость позади.
Так быстро обмелело лето!
Но ночь, распятая внутри
Большого города – стань нежной!
Где мы всё те же: посмотри!
И небо скрыто под одеждой!
Мне жаль, но что я мог забыть, когда
Я всё искал – искал причину?
И гнал влюблённости стада
К тебе на чистую равнину!
Ты может, снова будешь ждать?
Подыгрывать, смирив печаль искро́ю?
Как странно! - лишь начав сгорать
Становишься вдруг вмиг самим собою.
Ты видишь праздник, но устав
Стеречь привычный ход событий,
Следишь за тем, как… словно опоздав,
Дни тонут, снисходя до всплытий.
И этот город вечно одинок,
И неустроен – называй, как хочешь.
И я сегодня не жалею ног,
Промок. Но всё брожу меж прочим.
И удивляюсь: сколь ме́рно ты взялась читать
Написанное нами между строчек!
К утру ты вновь не сможешь стать
Моей, но… важно ли то очень?
И важно ли остаться вдалеке,
Когда вблизи – всё то, что нужно?
Мы бьёмся на страниц песке:
Чернила, вылитые скучно.
Но что же, здесь не опоздать
Не главное, хотя мне не придётся
Гасить огни, уйдя опять.
Ведь ночь для нас не встрепенётся…
И я привык ждать, но сейчас,
Пожалуй, это будет лишним.
И пальцы твоих ног! И глаз
Сиянье! Ты жестока с ближним!
Пусть так. И вечереть дано
Затем, чтоб возразить на повторенье
Двоими сказанного «но»,
На фоне света в отдаленье…».

Душевные переживания вагинострадальца Филя прерываются подбадривающими выкриками друзей. Он слышит обрывки их рассуждений, но сам по-прежнему не принимает участия в разговоре. Монолог в голове нашего героя продолжается:

«…Да! Снова зима… снова видится мне
В о́браза глядя окно:
Небо чужое тенью бродит в листве
Павшей давно.
В вязком своём естестве
Пребывающей. Мир, рождённый плачевным эссе́.
Снегом заспанным всё ушедшее заметено.
И вещает сквозь грусть мне она
(В грязь дорожную вмёрзшая
Средь холодного снежного сна
Та листва), что я не забуду тебя…
Ирма! В час, когда выльется ночь в холод,
(В холод утра́, в холод нового дня)
Я напустил бы Февраль в город…
Но… ты не любишь снега́.
Да и инеем луж берега
Приукрашенные. Впрочем, я тоже устал
От зимы, что всегда не права. Чей оскал
Бесподобен. И, пожалуй, однажды и ты
Из обёртки зимней пустой клеветы
Мне поможешь извлечь новый смысл моей жизни пустой.
Падает снег… я прошу, останься сегодня со мной.
Не потому, что падает снег сплошной белизной,
Я прошу! - останься со мной!..».

До слуха вагинострадальца Филя доносятся следующие фразы: «Да если б «Спартак» не проиграл на выезде «Зениту»…», «…да надо было покупать других игроков…» и так далее. Осквернарий ожесточённо спорит с рецидивистом Зубило. Одуван искоса поглядывает на них и недовольно фыркает. Вагинострадалец Филь опять погружается в тяжкие думы об Ирме:

«…Завтра я окажусь среди тех
Кто не ждёт ничего.
Завтра останусь один. Это ли не успех?
А сейчас мне хватает всего:
Ожидания встречи с любимой.
Жажды впитать в себя взор её глаз. Неповторимой
Отстранённости холмиков губ её созерцателем стать.
И хоть я боюсь теперь только слов,
Ты мне можешь негромко шептать
Всё, что захочешь. Я, наверно, к чему-то готов.
Но к чему? Вряд ли мне дано это знать.
Пусть разговор ни о чём, ни к чему не ведёт.
Я промолчу. Посмотри: поздний вечер больше не ждёт
Нас, и неправ я не больше чем ты.
Зачарован прекрасным виде́нием: мы вновь вместе, вдвоём
(В растревоженном воображенье моём)
У опасной, но страстной черты.
Завтра я вспомню, что ночь
Окружает любого из нас словно мираж.
Неужели в ней есть обожание? Но толо́чь
Страх о будущем в ступе отчаянья есть неверный вираж.
Да, я уйду, прощаясь как прежде,
Чтобы, вернувшись, спасти тебе жизнь. И… самообман.
Чтобы остаться с тобой. Ведь и каждой невежде
Ясно становится с возрастом: обратится в туман
Прозябание без сближения
С тем, кого ты обрекаешь на страсти капкан.
И вернувшись (ради того, чтоб остаться с тобой «на совсем»,
И уже не искать ни странных людей, ни пропащих систем)
Я рискну просто жить. И больше напрасно не ждать.
Просто тебя обласкать. Просто ночь тебе дать…».

Четвёрка знакомцев, озираясь по сторонам и стараясь не светиться лицами перед уличными камерами, осторожно пересекает проспект и двигается дальше, всё ближе подбираясь к дому, где живёт Ирма. Вагинострадалец Филь мысленно развивает тираду, обращённую к возлюбленной:

«…Но снег… этот снег так и кру́жит!
И ты почти говоришь: он пройдёт.
Странно. Тепло твоё тут же…
Со мной… под ногами ж безмолвствует лёд.
И если б ты лишь пожелала остаться!
Если б спешила мне об этом сказать!
От ночи (нас с тобой повязавшей) спасаться!
Но никуда не бежать.
Так оставайся! Мы будем
Память за цепкость прощать.
Комнату на́прочь просту́дим,
Окна вскрыв (с целью понять
Приторно важные вещи! Позу их; вычурность, стать).
Так признайся ж, что хочешь
Просто снова быть здесь.
Там, за окном (в чуткой но́чи) -
Зыбкий снег – странная смесь…».

Вагинострадалец Филь вздыхает. Одуван тоже. Споры про футбол не смолкают. Поздний вечер необратимо претворяется в ночь. Вагинострадалец Филь завершает мысленную тираду:

«…Ты не расскажешь что сниться.
А я… но к чему обо мне?
Может, тебе загрустится,
В чёрствой, послушной зиме.
И, веришь ли? - жить без желаний
Легче. Взять сожаления дверь
И закрыть. Оползень оправданий
Тем снискать: обрамлением скучных недель.
И сейчас даже не страшно.
Ведь ночь нас с тобой привлекла.
Что происходит – не важно,
За пеленою стекла.
Ты беспощадна, но рядом.
И я рад сбросить фальшь фраз.
Верность зажги, чиркнув взглядом
Серых обманчивых глаз.
И я, пожалуй, ревную.
Но только к себе самому.
Я преклонён! Ты со мною!
Не принадлежишь никому.
И ни к чему не стремишься.
И ни о чём не молчишь.
Разве ж лишь мигу дивишься
Немного. Но никуда не спешишь.
Полночь грозит увяданьем! Кому нужна правда?
Мы вдвоём переводим часы средь утрат.
И мне безразлично, чем для нас станет «завтра».
И… вообще… что там будет с утра.
Вновь разорванный вечер
Сотней бульварных огней,
Не был в жеманстве замечен.
А ночью всегда холодней…».

Слышатся крики «подошли», «эй, Филь, готовь мензурку», «не теряйся», «держи хрен пистолетом» и тому подобные подбадривающие насмешки. Сцена переносится внутрь дома Ирмы.
__________ __________ __________
Четверть часа спустя. В прокуренной сигаретами «Тройка» гостиной Гунитта с огромным трудом пытается отлепить от Ирмы вцепившегося в неё вагинострадальца Филя. Неподалёку стоят и ухахатываются рецидивист Зубило, скульптор-неудачник Одуван и гей-активист Осквернарий.

Гунитта (с возмущением):
Достаточно… достаточно! А ну-ка по углам!
Нет спаса от страдальцев по вагинам!
Что за напасть? Возлюбленный твой, Ирма, просто хам!
Едва успел войти, как проскользнул налимом
Скользким. И с ходу бросился в атаку!
А эта троица…
(Гунитта указывает на гогочущих мужчин)
…лишь добавляет смаку
Абсурдности сложившейся картины…

Гунитте наконец удаётся освободить подругу (при явном сопротивлении последней) от объятий вагинострадальца Филя. Гунитта добавляет:
Ох, как же они всё-таки противны!
Шуты, собравшиеся здесь не понарошку!
И вот ведь аж затеяли делёжку!
Им - женщин подавай! А нам (девицам) нервный тик.
А впрочем… ду́рней тех двоих я знаю (точно мошку
Назойливую, летнюю)! Но это с ними что за тип
Явился?..
(Гунитта с высокомерием указывает на рецидивиста Зубило)
…Ещё нам не хватало
Для счёта ровного такого фрукта! Дабы стало
Совсем уж восхитительно! Как я от вас устала!
Ну? Отвечайте же, шуты! Не церемоньтесь!

Одуван (тонким голосом):
Рецидивист Зубило. И, в общем-то, довольно славный малый!
Хотя не гей! Пожалуйста, знакомьтесь!

Гунитта (теперь с нескрываемой заинтересованностью):
Рецидивист?..

Осквернарий (почёсывая давно не бритый подбородок):
Он самый! И весьма опасный!
Прирезать может. Обобрать. Рукастый
Малый. Ну, изнасиловать тем более готов тебя, плутовка!

Гунитта (с ещё большей заинтересованностью):
Что? – правда?..

Рецидивист Зубило (поспешно):
Нет! Наговор то! Гейская издёвка!

Вагинострадалец Филь (снова обвивая стан Ирмы):
Уймитесь! Не пугайте почём зря Гунитту!

Гунитта (с недовольством наблюдая за действиями Филя):
Ха! Короля, набравшего себе такую свиту
Бояться нечего! Король в преступном мире
С такой компанией мочил бы нос себе же самому в сортире.

Рецидивист Зубило (восхищённо):
Деваха бойкая!

Осквернарий (машинально):
А то!

Одуван (тревожно):
Оставьте вы деваху!
Мы для чего сюда пришли, трясясь от страху?

Ирма (благожелательно):
Ко мне пришли. По приглашенью моему! Я Филя
Давно не видела! Ждала!..

Вагинострадалец Филь (сияя):
…О, злая миля
Дорожная (и не одна!) нас разделяла!
Но вот я здесь! Нет! Ты меня не потеряла!

Ирма (в волнении):
Я рада. И сообщить спешу тебе такое…
Такое… м-м-м… такое… узнав о чём, в покое
Ты не останешься! И будешь безутешен…

Вагинострадалец Филь (вскрикивая в ужасе):
Да что же это?..

Осквернарий (холодно):
Да уж! Что?

Одуван (хмыкнув и грозя пальцем):
Что? Неуравновешен
Ваш милый ухажёр, любезнейшая Ирма! Осторожней!
Не то он скрутится в единый нерв как ёж таёжный!

Ирма (повторяет, уткнувшись лицом в ладони):
Тако-о-е!.. Ну, тако-о-е!.. О! Ничтожнейшее…

Вагинострадалец Филь (в исступлении):
Да что же у тебя… стряслось? «Такое»-то… чудовищнейшее?..

Гунитта тем временем возобновляет попытки разъединить Ирму и обнимающего её вагинострадальца Филя…


Занавес!


Действие пятое завершено!
(Лирическая часть настоящего действия навеяна образом Шэ́рон Хе́льги Корр (Sharon Helga Corr – «The Corrs»), продолжающим неустанно будоражить и очаровывать Окливия)


Продолжение воспоследует…


Палаты величественные
Вторая декада Декабря 2021-й годины от времян Первых Строек на Прекрасных Сугробах