Как Русь святой стала

Пролог
— Скажи, училась многому ты, дочь,
Ответом сможешь мне помочь?
— Смиренно я замечу, мать,
Что честь тебе мне помогать,
Не всё я знаю, но, коль смогу,
Ответом верным помогу!
— Вопрос мой будет вот такой:
Когда и как Русь стала святой?
Не раз упоминала ты в речах,
Что крест веры на русских плечах,
Что славна Русь монастырями,
Святыми церквями, колоколами,
Мудростью отцов святых,
Молитвами людей простых.
Известно всем, и даже мне,
Что, благодаря монастыря стене,
Россия — праведности мать,
Искусства стали процветать,
И письменность явилась нам,
Образование, больницы там
Появились, и детские дома…
Перечислять можешь ты сама,
Что доброго от веры есть и было,
Тебя другое немного я спросила:
Когда и чьими деяниями не спроста
Русь приняла святую веру во Христа?
— То было много лет назад,
Тысячелетие лет и зим прохлад
Свидетелями были тому…
Но пора рассказ представить нашему уму…
Песня первая «Храбрая Ольга Мудрая»
В тем времена, когда дремучие дубравы
Шумели кругом на Руси, идолами полной,
Имел свои весёлые и шальные охоты и забавы
Князь Игорь Рюрикович молодой. Довольный,
Он за оленем мчался, чтобы его стрелою ранить,
Но лесной житель, убегая, перепрыгнул через реку.
В досаде редкой Игорь думал побуянить,
Но вдруг увидел на реке лодку, князь к человеку

Обратился: «Кто ты не есть, к берегу лодку подгони!».
Послушалась девушка на лодке, челнок подогнала…
И возгорелись страсть и любовь в князе, как огни:
То дева распрекрасная в льняной рубахе была,
И русою косою длинной, и соболиными бровями,
И простой одеяния, и кожей белой та дева мила.
К ней Игорь в лодку сел, и между важными делами,
Пытался деву обнять и требовать, чтоб с ним жила,
Но гордая и храбрая дева, князя оттолкнув, изрекла:
« Век такому не бывать, чтоб я без брака мужа обрела,
А если силою попробуешь взять честь, то кинусь в реку!».
Князь поражён, и князь влюблён, он вопрошает к человеку:
«Кто эта дева? Как ей имя? Какого она происхожденья?».
«Я — Ольга, невинна варяжская княжна из Пскова…» —
Ответила смиренно дева, воскликнул Игорь, восхищаясь снова:
«О, Ольга, храбрая княжна, княгиней будешь без сомненья!».
Прошло немного дней, и князь Игорь сватов шлёт,
Свершилась свадьба, княгини полог Ольге идёт…
И, что ж, Ольга наша, варягов храбрая княжна,
Теперь кротка: покорная и рабски верная жена,
Она князя сердцем чистым полюбила, не в тягость ей
Услужливой женой быть, мечтает Ольга родить скорей,
И Бог, за смирение и верность Игорю Ольгу благодаря,
Даёт княжеской чете в сыновья настоящего богатыря!
И Ольга, заботливая мать, могла б за сына всё отдать,
Но Игорь и Ольга недолго имели счастье в браке состоять:
Той грозною порой к древлянам Игорь с ратью мчится,
Оставив жену свою, Ольгу, с сыном-младенцем лишь молиться…
Там жадность Игоря взяла, вернулся он второй раз за данью,
От рук жестоких древлян там и погиб он по преданью…
Узнав о том, что овдовела, Ольга не мало слёз пролила,
И план один лелеяла, как молитву, часто и рьяно говорила:
«Мой Игорь! Жизнь, любовь моя, я буду не я, коль не отомщу! —
И повторяла — Древлянам, проклятым супостатам, не спущу!».
Но древлянский князь сватов лучших к Ольге шлёт три раза,
Три раза расправлялась с древлянами Ольга, отослав отказы,
И, наконец, горит война, древляне к ногам Ольги преподали:
«Княгиня! Положи конец войне, возьми с нас хоть горы дани!».
Княгиня Ольга, ухмыльнувшись, отвечала послам её врагов:
« Не надо мне с вас меха и злата, птиц принесите со дворов!».
Древляне радостно несли ей голубей и воробьёв, но схитрила
Ольга, к птицам лучины зажжённые привязала и отпустила,
Горит синим пламенем древлянская земля, вот Ольга какова!
Не зря княгиню хитрой и мудрой нарекли, то не пустые слова!
Но как Ольга святости Руси посодействует? За что она святая?
Она святое крещение православия в Византии приняла, зная,
Что взрослый сын Святослав, язычник, и народ не одобрят её,
Осудят! Быть может, казни предадут, но веры Христовой для неё
Не было дороже. Она преобразилась с ней: из мстительницы
Жестокой и гордой стала она добродетелей хранительницей,
Свет яркий, новый на неё упал, и освятил, как нимб, княгиню,
Веру православную и заповеди Христа Ольга держит за святыню.

Теперь она смиренна и добра ко всем, но из Византии домой
Пора ей плыть, предстать с крестом перед языческой толпой…
И перед сыном. Без страха плывёт в Киев княгиня и берёт
Священников и проповедников. И, вот, пред сыном предстаёт…
Глядит угрюмая толпа на ярость в взгляде Святослава:
Пусть разрешение лишь даст, княгине будет вечная опала!
Но кротко и тихо Ольга в лицо разгневанному сыну смотрит,
И в мысли, что её за веру казнят, лишь утешение находит…
Но, чувствуя матери правоту, гнев Святослав усмиряет,
И победительнице в перегляде изумлённый народ внимает…
Она же мудро правит, и христианство смело продвигает,
Церкви строит, молится за Русь, везде погосты учиняет,
Пока с болгарами воюет Святослав, княгиня Ольга правит,
За этот первый к вере шаг святую Ольгу всякий славит…
Песня вторая « Креститель Владимир»
Вот бабочкой время пролетело, почили Ольга и Святослав,
И внук Ольги Владимир интересует нас: его деяния и нрав.
Вступая в княжеские права, идёт он в пышную палату,
Теперь всё здесь его: парча, кубки, девы, жемчуг, злато,
Он только что стал князь. Но видит витязь нежданно
Наложницу брата, Рогнеду, с животом, и поступает гуманно:
Её княгиней он берёт, племянника усыновляет,
За ней уход хороший устроил Владимир, сына Рогнеда рожает,
Приёмного ребёнка своего князь Святополком нарекает,
Но жить с женою брата! Плод от греха худой бывает…
Ещё четырёх сыновей Рогнеда князю здоровых дарит,
Пока воюет с врагами Владимир и идолов усердно славит.
Но наш Владимир — не дед и не отец, он мудр и искренне добр,
Ко всем внимателен, питание бедным даёт, Он — уж средь кобр,
Вдобавок, князь не горд: умеет плакать, жалеть и любить
Благотворительности свет Владимир на Русь сумел пролить.
За то Владимира любили и Красным солнцем нарекли,
Но не для этой цели мы образ этот берегли:
За то князь Владимир Красным Солнышком зовётся,
Что Богом к чести и труду крестить всю Русь он призовётся.
Случилось горе у Владимира: он ослеп почти, глядя в пустую дымку,
Хворающий князь остался один, Рогнеда ушла, сделав ужимку…
Тогда душа Владимира возопила к жрецам, идолов указателей:
«Я по закону предков жил, за что они — мои каратели?!».
Но пожимали лишь плечами нечестивцы, ответа не зная,
И только хмурился Владимир, веру в язычество теряя.
Тогда со всех окраин мира он проповедников пригласил,
И мусульман, и иудеев об их ученьях рассказать просил,
Но их догматов не понимало горячее Владимира сердце…
Тогда поехал он в Царьград, открыл православию дверцу…
И озарён князя лик: он верит, любит, молится, живёт,
И христианство принимает с верой, чуда не ждёт…

Но после крещения прозрел Владимир Красно Солнышко,
И стало у Владимира так добро и светло на душе, оконышко
В душе как будто появилось, и в то окно Господь Христос вошёл.
А ещё одно чудо случилось: князь и царевна Византии Анна
Полюбили друг друга, венчание, таинство, случилось рано.
А, когда вернулись они, то стал Владимир Христу служить,
Велел идолов сжечь, церкви строить, православию учить.

И настал тот благодатный счастливый день и час, мне милый,
Когда под звон колоколов священники на ладьях цвета лилий,
Крестили весь русский народ, единой верой объединяя и спасая,
А Владимир Красное Солнышко молился, Бога прославляя…
Теперь крещёная Русь по-новому зажила: росли искусства, книги,
Монастыри, приюты и больницы, слава Христу за эти сдвиги!
И счастливо Владимир жил с Анной, она ему родила семь детей:
Дочь и сыновей. И была семья его венцом златым, который светлей
Всех венцов на свете, а бриллиантами венца были младшие сыны,
Борис и Глеб, они первыми на Руси в книгу святых занесены…
Песня третья «Первые святые Борис и Глеб»

Как состарился Владимир, дал он сыновьям по уделу,
Напутствуя каждого из них к княжескому делу.
Борис в Ростов поехал править, и Муром тоже был его,
Пока брат младший, Глеб, был мал, не княжий спрос с него.
Борис был и душой и ликом светел: белолиц, волосы и бородка
Темны, талией узок, в плечах — богатырь, улыбка кротка,
Одеждой тоже скромен. Но глаза! Вовек такой яркой синевы
Я не встречала! И речь, и взгляд князя глубоки и смысловы…
Его любили все в Ростове, он мудро правил: больницы открывал,
Церкви строил, сиротские приюты и одиноких старцев опекал,
Он стал крестителем городов своих, а Глеб ему в том помогал.
Верующий христианин сам, он бедных кормил и одеяние давал,
Ещё была у Бориса отрада: воспитывал он брата младшего, Глеба.
Как от солнца, было им радостно рядом, благодарили небо
Они за вечную, как звезда на Млечном пути, братскую дружбу свою,
Я мудрость Бориса, как воспитателя ласкового и мудрого, воспою:
Он Глеба к трудолюбию, набожности и любви к Богу приучал,
Сам пример подавал, но ни разу на княжича даже не закричал.
Глеб, младший сын Владимира был отрок мудрый и прекрасный:
Он лучший друг сиротам и больным был, и взгляд, как небо, ясный
Со словом добрым каждому дарил, он просто Ангел! Даже ступал
Княжич, как будто Ангел нежный златокудрый пролетал,
Локоны медвяные, лучистые глаза, правильные черты
Лица делали из княжича отрока небесной красоты,
Но он по христианской ангельской чистоте тем не гордился,
Православным добрым христианином быть стремился,
Вдобавок, Бориса уважал сильно, как отца, любил,
И очень дружен и ласков с братом старшим был.
А отдыхать в молитве или чтении братья вместе любили,
Читали Библию, Псалтырь, Жития святых, и очень ценили
Те благодатные моменты их братства во Христе,
Когда у печки читали и молились или беседовали в простоте.
Их жизнь, как ручей весной, чиста, мила была и сердечна,
Как дружба их, и счастье казалось нерушимым, долговечным,
Но отец всех сыновей и Киеве собрал и объявленьем удивил:
« После меня Борис князем киевским станет, я так решил!».
И вот, чтоб доказать могущество наследника нового,
Он едет на войну с печенегами, князя Бориса, к бою готового,
В церковь помолиться ведут, а после провожают,
Борис Глеба среди равнодушной толпы встречает,
Печален Глеб, в очах небесной тверди слёзы, Борис берёт
И уходит с Глебом, и с младшим братом разговор ведёт:
«Соловушка, соколик ясный мой, не плач, себя береги,
Молиться будем мы, не одолеют нас коварные враги,
И снова свидимся мы, и дружны будем, как прежде,
А сейчас я с тобой, когда в молитве мы закроем вежды.
Я знаю, плачешь ты, разлука братьям тяжела,
Но свидимся мы вскоре, надежда лишь бы жила!».
Глеб брата на прощание обнял, заплакал, хоть крепился,
Борис крест золотой одел на шею Глебу, княжич осенился
Знаменьем крестным, и Борис умчался на белом коне,
А Глеб плакал и молился долго под дождём в стороне.
Скоро все братья по уделам разъехались, как разлетелись,
В Киеве лишь Владимир, дочь его, да Святополк притерпелись…
Глеба же отец пока отдал другому сыну, Святославу,
В удел далёкий, Глебу там и скучно, и горько, право,
В слезах чистых отрок-Ангел молится за отца и Бориса,
И душа его прекрасна, как золотой алтарь, когда расписан,
Как свеча, молитва душу греет Глебу, как Вифлеемская звезда,
Вера и любовь ведут его по жизни и утешают всегда,
Хоть вдоволь Святослав над братом младшим смеётся,
А если что не по нему, то Святослав ещё дерётся!
Как можно с Ангелом так? Привыкший к ласке, доброте,
Глебушка плакал тихо, но простил по христианской чистоте.
Тем временем в Киеве почил Владимир, в тот же миг
Святополк зло возрадовался, и план коварный его постиг,
Себя он князем объявил, дружину свою в палаты призвал,
Убить святых братьев, и Бориса, и Глеба, приказал!
То слышала дочь Владимира, Пересвета, братьев любя
И Святополка не испугавшись, пишет Ярославу от себя
О том, что задумал это ворон Святополк Проклятый,
И что предупредить надо братьев, что есть у них враг заклятый.
Ярослав, один из старших братьев Владимировичей был,
Но младших, Бориса с Глебом, сердцем всем любил,
И скорей гонца к Борису с предупрежденьем шлёт,
Надеясь, что гонец вовремя весть горькую принесёт.
Тем временем отступили в страхе печенеги, со славой
Борис отправляется домой, решив отдохнуть от реки справа,
Альта называлась та река. Там застаёт его гонец:
«Князь Борис, великий князь и славный, усоп твой отец,
Престол твой занял Святополк, пойди с дружиной, изгони его!
Убить тебя измыслил он, то знает Ярослав, я — гонец от него…».
О, ты, князь Борис, земной Ангел, небесный человек!
Пусть не узнает никто из христиан на земле вовек,
Как скорбь постигла тут тебя! Молиться стал князь,
Накинув капюшон из лисьего меха, печаль показать боясь.
И глаголил он: «Нет, не пойду войной на брата Святополка!
Мне заповедь Христова любви дороже правления, не вижу толка
В княжении, коль совесть не чиста…». После этих слов
Оставила его дружина, немногие не ушли. Отправив двух послов
К Святополку с письмом, где смиренно власть брата признаёт
Борис, и жизнь земную свою на весы совести его кладёт.
Сам князь печально молился у Альты-реки за себя, за отца,
За Глеба. Как солнце, вера осветила думу его сердца,
И он, решив ради веры и Руси пожертвовать собой,
Молился на службе в шатре молитвою искренней и простой
И пел псалмы, когда злодеи Святополка показались в поле.
«Мир вам и вашему господину Святополку! — сказал без боли
Борис — Позвольте перед кончиной помолиться…»
Молитва Бориса Белым голубем на небеса помчится,
А за ней и душа князя молодого и, как Ангел, прекрасного.
Но что же Глебушка? Коснётся ли его беда опасная?
Святополк бесчестен, хитёр, коварен и жесток,
Он хитростью решил занять этот шесток:
Он Глебу, не знающему о бедах тех, решил письмо послать,
Как будто бы отец в Киеве хворает, и хочет его повидать.
И Глеб мчится в Киев на коне, любя отца, надеясь на встречу,
Но конь ногу подвернул от реки полноводной недалече,
Решил Глеб плыть в Киев на ладье, тут застал его гонец
От Ярослава: «Княжич-Ангел, почил твой славный отец,
И брата твоего Бориса, воспитателя ласкового, на тот свет
Святополк отправил. Ты — следующий, так что в Киев хода нет!».
Что стало с княжичем чудесным! Локоны длинные на бледный лик
Упали, заплакал княжич, беспомощным голубком став в миг:
«Отец мой родной, ласковый и мудрый, прости за всё меня,
И молись, я же тоже помолюсь, благодарность тебе храня,
Но что Святополк Бориса погубил, не верю я! Слишком люблю
Бориса и надеюсь, что в известии этом ошибку я ловлю!
Я верю, что мой воспитатель мудрый и любящий вернётся,
А Святополк, не совершив греха такого, к нам повернётся!».
И вот, плывёт он на ладье, ладью Святополка встречает,
На борт его ладьи без опаски и мыслей переступает…
Не знает княжич, что за ним на ладью предатель идёт,
И Святополку Окаянному тайком нож в рукаве несёт.
Увидев нож, Глеб понял, как ошибся, слезами умылся
Наш Ангел, Глеб на колени, дрожа комочком, опустился,
И плача, о пощаде умолял наивно такими словами:
«Господа милостивые мои, в чём виноват я перед вами?
Святополк, пожалуйста, юность ты мою пощади!
Не срежь колоса неспелого, бесполезен он поди…
От меня нет никакого зла. Умоляю, пощади меня,
Не губи души христианской, да простит Господь тебя!».
Даже Ангелы плакали на небесах! Но совершилось…
Глеб в Царствие Небесное вошёл, и осенилось
Лицо его радостью неземной: увидел он Бориса,
И обнял брат его, и князь святой изрёк: «Что бы ни случилось,
Теперь мы вместе с тобой, мой сокол ясный, соловушка мой!».
Господь Иисус Христос даёт братьям венцы святых и поручение:
Плавать по Альте-реке на ладье и Русь беречь своим молением.
Теперь счастливые Борис и Глеб на ладье лилейно-белой
Плавают, и много добра сотворили они молитвой смелой,
И вместе вечно они в раю средь и лилий и роз,
И тем, что помогают Руси, счастливы они до слёз.

Песня последняя «воцарение Ярослава Мудрого»
Князь же Ярослав не знает о беде ничего
И коня седлает ретивого гнедого своего,
Тут гонец от Пересветы весть зачитал:
«Святополк наших братьев Гибели предал,
Всё свершилось, не помог ты им, Борис и Глеб почили,
Хоть для спасенья их немало стараний мы приложили».
Закружилась князя голова, и он с коня упал…
С тех пор на ногу правую сильно князь хромал.
Ярослав правду хочет знать, и день и ночь,
Он думает о братьях, но кто может ему помочь?
Как правда о Святополке известна русским стала,
Все за Ярославом пошли, крепкая получилась застава!
Святополк перед Альтой-рекой свою собирает рать:
И поляков, и печенегов много, как воронов, в ней видать…
Не спится Ярославу пред битвой, оделся, свечу зажёг,
И разум опалён его, и сердцем князь возмущённо изрёк:
«О, мой коварный, проклятый искуситель,
Не знаешь ты, какой я храбрый мститель!
Виной всем бедам ты, Окаянный Святополк!
Ты предал семью и Бога, и Русь! Но как ты мог?!».
Увидев свет свечи, в покои входит Пересвета
И тихо молвит брату, не ожидая ответа:
«Святополк братьев наших святых губитель,
Будь же от супостата для Руси ты избавитель,
Но не мсти, не сотвори его греха, будь веры хранитель,
А Святополка накажет Господь наш Вседержитель…
Не спишь ты, тяжкая для нас всех эта потеря,
Но христианином будь, не превращайся только в зверя.
Святополка изгони, и этим за братьев отомстишь,
И святыми сделай их, так память о них ты сохранишь…».
Уходит в свои покои Пересвета, Ярослав же молится…
На следующий день битва совершается, с гневом колется
С поляками и печенегами Ярослав, вдруг наступает тот миг,
Когда проиграл Святополк, гнев Божий его настиг,
И, опозоренный, бежит Святополк из Руси в далёкую пустыню,
Там болезнью покарал его Господь, урок тот всем поныне!
А Ярослав киевским князем стал и мудро очень правил,
И первые законы издал, и Бориса и Глеба святыми прославил,
И храм Софийский построил, тем Русь укрепив,
Он душу успокоил, и, хотя, хромал, был терпелив,
Добился Ярослав, чтобы в церкви Патриарх Царьграда
Святыми нарёк братьев его, в том была Ярослава отрада.
И славный князь будет Ярослав, много пользы принесёт Руси,
И поведёт он Русь по православной стези.
На этом я окончу славный мой рассказ о временах былых,
О победах, переменах на Руси, героях и святых…