На морское дно

Полированная рукоять пистолета поблескивала в широкой, мозолистой ладони, солнце нещадно пекло в затылок, на зубах и под задницей скрипел белый песок.

— Сраное пиратское благородство! Чертова одна пуля. Одна! Черт возьми! Пуля!

Герхард замахнулся, намереваясь зашвырнуть пистолет в море, но тут же опустил руку.

— К черту гордые жесты. Все равно мне здесь подыхать в одиночестве. И кому какая разница, умру я от пули в лоб или от жажды? Вот, уже сам с собой говорить начал.

Пират смачно сплюнул на песок и оглянулся. На острове позади него росли две тощие пальмы. Он уже думал о том, что мог бы жевать жесткие листья и выкопать яму в песке – раз здесь есть растения, значит должна быть и вода.

—Не подохну здесь!

Пират вскочил, полный решимости сделать хоть что-нибудь, и замер. У него так мало шансов на успех, но сдаваться он не привык. Окинул быстрым взглядом мелкую рябь волн, которые накатывали на песчаный берег, и скалы, зубьями торчащие и неподалеку от острова.

Вдруг вода рядом со скалами помутнела, что-то заплескалось в ней, но быстро исчезло.

— Дьявол морской… Или у меня башка едет. Надо раздобыть лист и накрыть голову.

Герхард повернулся и оценивающе оглядел одну из пальм. Он вполне мог вскарабкаться по гладкому, но изогнутому стволу. Пират уже схватился за дерево и занес ногу, когда за его спиной послышался звонкий заливистый смех.

Моряк вздрогнул, обернулся и, почти не глядя, выстрелил на звук. На миг над островом зависла гудящая тишина, и пират осознал свою ошибку.

— Морской дьявол меня подери! Ерш мне в печенку и кракен – в задницу!

Пират снова замахнулся и на этот раз почти выбросил оружие, которое больше не могло убивать, но снова остановился.

— Спокойно. Уж сейчас то мне нет смысла злиться. Детали пистолета, может, еще пригодятся… И у меня будет вода. И пальмовые листья…

Чем больше Герхард пытался себя успокоить, тем сильнее дрожал его голос.

«Пора заткнуться, пока я не впал в истерику».

Ужас своего положения обреченный моряк осознавал постепенно. Один, в глухом уголке океана, куда не заглядывают торговые суда, с разряженным пистолетом, в компании двух хилых пальм, в окружении соленых волн. Его ждала медленная смерть от жажды и голода, и он больше не мог утешать себя мыслью о том, что если страдания станут невыносимыми, то он может закончить их в один миг.

— Странный, - нежный голос за спиной заставил Герхарда вздрогнуть.

Пират резко обернулся, его взгляд лихорадочно метался по бесконечной морской глади, пока не наткнулся на серые скалы, на которых, покачивая плавником, лежала ундина.

Влажная от соленой воды, с зеленоватым оттенком кожа нежно блестела на солнце. Маленькие груди ничем не прикрыты, на стройном теле отчетливо проступают ключицы и ребра, длинные пальцы соединены перепонками, руки изящные, но в них чувствуется нечеловеческая сила. Тонкая талия морской красавицы переходит в длинный – втрое больше тела – рыбий хвост, покрытый мелкой ярко-зеленой чешуей. Мутные, темные как морская пучина, огромные глаза обитательницы глубин изучали неудачливого моряка, пока он с нескрываемым интересом оценивал ундину.

В голове Герхарда одна за другой проносились противоречивые мысли.

«Чертова рыбина! На нее я просрал последнюю пулю!»

«Она поможет мне выбраться отсюда?»

«Может, удастся поймать ее и разделать на мясо и рыбу? А ее кровь можно пить? Она не соленая?»

«Интересно, а можно заняться с ней…»

— Глупый пират, - наконец, заключила русалка по ей одной известным критериям.

— Это ты – тупая рыбина! – не остался в долгу Герхард, но тут же решил поумерить пыл. В его ситуации пригодиться может что угодно.

«Надо выманить эту морскую шлюху поближе к берегу и поймать, а уж что с ней делать – придумаю потом», - решил моряк.

— Не я выпустила в воздух свой последний шанс на легкую смерть, - тут же отозвалась ундина.

Герхард еще раз окинул взглядом соблазнительные изгибы ее тела, заметил улыбку на тонкий губах и искорки в мутном взгляде, и пришел к заключению, что дева-рыба издевается над ним.

— Наслаждаешься моими страданиями? – пафоснее, чем собирался, спросил он.

«Может, мне удастся вызвать в ней жалость?» - думал он, с показным бессилием валясь на горячий песок.

— Даже не проси, топить или душить тебя я не стану. Зачаровывать песней – тем более, - категорично заявила ундина.

По ее ехидному, ядовитому тону Герхард понял, что ему попалась не слишком сентиментальная рыбка.

«А в легендах так часто рассказывают о влюбчивости и чувственности русалок… Врут», - подумал Герхард и решил сменить тактику.

— А чего тогда приперлась? – спросил он, снова садясь и отряхивая со спины налипшие водоросли. – Смотреть, как я медленно и мучительно подыхаю?

— Да, - так же весело, как прежде, заявила ундина.

Герхард решил, что пора заткнуться. Такого прямолинейного ответа он не ожидал.

Ее блеклые глаза все еще цеплялись за пирата – она рассматривала исполосованную скользящими ударами ножей кожаную жилетку, которая ваялась тут же, на берегу, выцветшую, местами рваную рубашку, штаны, закатанные почти до колен, светлые волосы и острые черты лица.

«Прикоснешься – кровь пойдет», - невольно подумала русалка, отводя взгляд от резко очерченных скул и длинного подбородка. – «Но красивый…»

— Я часто приплываю, чтобы посмотреть, как проводят свои последние дни пираты, которых оставили на необитаемом острове, - вдруг разоткровенничалась ундина, заметив, что ее собеседник не спешит что-то говорить или подниматься.

— Поди, все одинаково. Сначала кричат, кто-то по дурости стреляет – как я. Потом ковыряют землю – поду ищут. Кто-то, может, рыбу пытается ловить, кто-то жует собственные ремни и пьет мочу. Потом начинают бредить от страха и одиночества. Те, кому хватило ума приберечь пулю – выпускают ее в висок. Менее удачливые медленно подыхают от жажды, - закончил за нее Герхард.

Чем дальше он говорил, тем отчетливее осознавал бедственность своего положения. Но, как ни странно, осознание безысходности успокаивало его.

— А ты умнее, чем я думала. Не боишься смерти? – заинтересованная его словами, ундина даже подалась вперед, уперла подбородок в ладони и еще сильнее замахала хвостом.

— Чего бояться, если исход предрешен? Сделаю, что смогу, чтобы выжить и спастись, но, если не получится – все равно ведь подохну тут, - пират говорил и ощущал, как к нему возвращается прежнее хладнокровие, которого он раньше никогда не терял.

— Интересный… - протянула русалка, снова переворачиваясь на спину.

Наблюдая, как женское тело извивается на горячих камнях, Герхард чувствовал все возрастающее раздражение.

«Как бы приманить ее поближе?»

— Расскажи еще что-нибудь, мне нравится твой голос, - русалка почти промурлыкала и устремила на моряка просящий взгляд.

— Тебе нравится смотреть на смерть? Я убил много людей, и корабли топил, и грабил портовые города, - заговорил пират, постепенно подбираясь ближе к кромке воды.

— А ты пытал людей? Это, наверное, весело! – ундина распахнула глаза и, как ребенок, захлопала в ладоши. Перепонки на ее пальцах застучали друг о друга с рыхлым, чавкающим звуком.

— Бывало. Как-то мы подвесили одного жирдяя-купца на мачту вверх ногами. Была качка, и надо было слышать его стоны и ахи уже через пол чала. Вся команда хохотала, пока этот свинтух не блеванул прямо на палубу. Забрызгал пол команды!

Видя, что его рассказ заинтересовал ундину, Герхард придвинулся еще ближе. Теперь его ноги омывали волны.

— А еще? Еще что делал? – русалка снова изогнулась, улеглась на живот, уперлась локтями в камень и положила подбородок на раскрытые лодочкой ладони. Ее взгляд блестел, как у маленькой девочки, которой пообещали еще одну сказку.

— Как-то один у.бок привел на борт мальчонку лет десяти. Просил взять его юнгой. Я согласился, - Герхард говорил и видел, как русалка прикрывает глаза, погружаясь в очередную мрачную сказку. - Да только потом оказалось, что это – девчонка, которую он тайком насиловал при любой возможности. На ближайшем же острове мы вспороли ему брюхо снизу доверху…

Русалка слушала, зажмурившись – видимо, представляла ужасную картину –Пират тем временем почти бесшумно шел в сторону скал. Он двигался медленно и плавно, и уже был по грудь в воде.

— Так вот, проколотили кишку ублюдка к пальме и заставили его бегать вокруг ствола. Кто-то еще додумался прижигать ему пятки факелом. Его крики согнали с того клочка земли всех ворон!

Пират замолчал. Русалка все еще не открывала глаз и казалась безмятежной. Она подергивала хвостом от любопытства и возбуждения. Герхард уже бесшумно разгребал руками воду, преодолевая силу волн, тянувших его назад, к берегу.

— А ты убивал много людей за раз? – спросила ундина и снова перевернулась на спину.

— Бывало и так. Как-то мы с капитаном Джеком Одноглазым решили сделать вылазку в портовый городок. Рейстли он назывался, что ли… - пират уже почти подобрался к скалам.

«Быстро и тихо подплыть, оглушить рыбину и тащить на берег. Уж оттуда-то она никуда не денется!» - думал он.

— Хотели взять выкуп, рабов, и уйти, но жители уперлись. Пришлось палить зажигательными ядрами. Помню, как город наполнился живыми визжащими факелами…

Пират зацепился за выступ в скале, занес руку, намереваясь приложить русалку о камни и на миг замер. Глаза ундины распахнулись, ее мутные зрачки встретились с сосредоточенным взглядом его зеленых глаз. С неожиданной силой русалка перехватила запястье моряка и дернула мужчину на себя.

Герхард стукнулся животом о камни так сильно, что в глазах потемнело. Не успел он опомниться, как ундина уже стащила его в воду. Пират дернулся, и обнаружил, что ее длинный хвост накрепко обвил его ноги.

— Ах ты… - вскипел он, но она прервала поток его ругательств холодным поцелуем тонких, влажных губ.

Легкие Герхарда наполнились соленым воздухом, разум затуманился. Тело быстро отяжелело.

«Какого Дьявола…», - подумал он прежде, чем сознание покинуло его.

***

В голове пирата еще стоял туман. Пробуждаясь от тяжелого сна, он смутно вспоминал нежные изгибы тела русалки и ее холодный поцелуй. Потом в памяти всплыл приговор и маленький остров, и пущенная в пустоту пуля.

«Подыхаю и брежу, не иначе…» - подумал пират и глубоко вздохнул.

Ощущение, что жабры наполняются водой, а в носу щиплет, как от соли, казалось таким привычным в первые пару мгновений. И только спустя три или четыре вдоха Герхард понял, что что-то не так.

Он распахнул глаза, но в первый миг ничего не увидел: впереди – только бесконечная синева и мелкие пузырьки.

«Я утопленник?!» - вспыхнула в его голове яркая, пугающая мысль.

«Да. Не бойся», - нежный голос ундины отозвался в ушах легким звоном. – «Мой поцелуй позволит тебе дышать, но лишь сутки. Расскажи мне еще что-нибудь интересненькое, и я поцелую тебя снова – проживешь на день дольше. И так день за днем».

«Я выйду на поверхность!» - Герхард, разъяренный, заработал руками и ногами, намереваясь всплыть.

«На суше ты высохнешь и сгниешь, как труп, заживо. За пару часов», - холодно уведомила ундина.

«Вот Дьявол! Теперь моя жизнь зависит от какой-то рыбы!», - новоиспеченный утопленник снова опустился на песок, подняв вокруг себя песок и ил.

«И от того, насколько хорошо ты умеешь рассказывать истории! И перестань называть меня рыбой!»

Ундина самодовольно улыбнулась, ее гибкое тело непрерывно двигалось, и кожа переливалась в рассеянных солнечных лучах, проникавших сквозь толщу воды. Глядя на сочные формы, Герхард решил, что остаться рядом с ней – не такая уж плохая идея.

«Эй ты, <не-рыба>, имя-то у тебя есть?», - спросил пират, прикидывая, удастся ли склонить морскую обитательницу к человеческим плотским утехам.

«Гелла», - отозвалась ундина, обнажая в улыбке ряд маленький острых клычков.