Поэт, рассказчик, острослов

Неравнодушным к поэзии людям свойственно тянуться к стихам не столько в счастливые минуты, сколько в моменты каких-то потрясений, душевного непокоя, сомнений и тревог. Мы ищем в поэзии поддержки, совета, она даёт нам новые силы для преодоления жизненных невзгод. Хорошие стихи спасают в минуты отчаянья лучше всяких лекарств. Удивительно светло творчество лирика Бориса Свердлова. В нём, поэте с ранимым и нежным сердцем, живёт счастливая способность достигать глубинных тайников человеческих душ, вселять в них гармонию очищения.

Свердлов – один из редких поэтов Астрахани, умеющих читать стихи артистически, с накалом, заражая зрительные залы мощным энергетическим зарядом. Это неудивительно – Борис с детских лет увлечён театральным искусством, в школьные годы он посещал кружок театрального мастерства при Доме пионеров. Он вдохновенно читает не только свои стихи.

Ежегодные есенинские вечера традиционно собирают полные концертные залы областной государственной филармонии. Инициатором этих вечеров является Борис Аркадьевич Свердлов, для которого Сергей Александрович Есенин был, есть и навсегда останется самым любимым поэтом. Если в день рождения Пушкина Вы будете проходить мимо городского сквера, то непременно квартала за три услышите в громовой декламации Свердлова есенинское «Мечтая о могучем даре…».

Когда Борис декламирует стихи о старинных часах, бьющих на Пречистенской колокольне, которые «опаздывают вечно на минуту», поневоле хочется вскинуть голову и обратить взор к вершине башни–памятника астраханскому меценату – греку Варвацию. Туман на Лебедином озере, старый покосившийся забор возле домика на районной окраине, голубятник, раздавший своих питомцев, садовник, раздосадованный гибелью цветка в жаркое время года, керосинщик, катящий свою телегу по пыльной дороге – всё в стихах Свердлова и весомо, и зримо.

Но не только выразительной поэтической декламацией пленяет сердца Свердлов. Множество баек, легенд, придуманных и правдивых историй, рассказанных на творческих встречах, ярко оживляют литературные вечера, не дают скучать публике. К примеру, любит повторять Борис на творческих вечерах такую легенду: «Однажды молодая поэтесса принесла рукопись стихов, которая называлась «Преданная женщина». Селенский в ту пору был литконсультантом в Союзе, и рукопись попала к нему. Он взял карандаш, зачеркнул «Преданная» и написал сверху: «Проданная женщина». «Так точнее», - подмигнул он». Поскольку этой самой молодой поэтессой была именно я, оговорюсь, что это – легенда, такого попросту не могло быть, поскольку Юрия Селенского не стало в то время, когда я перешла на третий курс института и о том, чтобы назвать рукопись «Преданная женщина» и речи быть не могло. Скорее всего, так пошутил чуть позже другой наш острослов – Павел Морозов. Но Борис рассказывает на литературных встречах эту байку с таким азартом, что публика верит ему, а не мне.

Дар рассказчика не покидает Свердлова и тогда, когда он вспоминает о выездных литературных выступлениях в советские времена. Вот как описывает Борис начало переводческой деятельности своего друга Юрия Щербакова. Молодые литераторы-книголюбы потратили в командировке в Туркмению все деньги на приобретение книг, которых в Астрахани было не достать, и раздумывали над тем, как добраться до дома:

«В славном городе Красноводске, куда переправились мы в благословенные советские годы через Каспий в поисках экзотики и дефицитных тогда книг, хватало с избытком и того, и другого. И осталось у нас на двоих три дня до самолёта, груда дефицитных книг и … полтинник в кармане. Умение найти, вроде бы, очевидное, но неожиданное решение – в этом весь Щербаков! И пошли мы к редактору местной туркменской газеты, который, издав три сборника стихотворений на родном языке, как выяснилось, страстно желал быть переведённым на великий и могучий. Вот так и родился самый первый перевод Щербакова:

«На невесомой зыбкой грани
Заката и вечерней мглы
Стоит архар на древнем камне,
Как продолжение скалы…»

Автор этих строк Дурдымухаммет Устаев был счастлив. Надо ли говорить, что его восточное гостеприимство сделало наше красноводское путешествие незабываемым…».

Свердлов вошёл в литературу в конце семидесятых, когда в газетах и журналах была распространена мода на стихи риторические, декларативные, пафосно-утилитарные. В противовес прагматизму, царившему в то время во всём, в том числе и в поэзии, Борис поражал душевностью, теплотой, и у каждого возникало чувство, будто строки поэта обращены лично к нему:

О, Астрахань, судьба моя и рок,
И Родина от центра до задворок.
И если покидаю твой порог,
То знаю, что как сын тебе я дорог, -

Эти проникновенные строки близки и понятны любому из наших земляков, ибо всякой астраханской душе они – родные.

Внутренняя распахнутость автора, стремление заглянуть в собственную душу с самого начала творческого пути создавали aтмосферу доверительности, ибо поэт ведёт разговор о том, что важно для каждого, открыто делится с читателем всем прочувствованным, пережитым. Ему веришь – подкупает доверительность его интонаций, негромкая, но точно найденная тональность всего разговора.

Можно со всей уверенностью утверждать, что Свердлов – любимец астраханских любителей стихов и посетителей литературных встреч.

Что греха таить? – мало сегодня читают… До обидного мало! Не утруждают себя горожане ни приобретением поэтических сборников, ни их прочтением. Но на Свердлова публика валом валит! Примерно так, как прежде – на Павла Сурова или на Александра Сахнова, неизменно собиравших в былые времена полные концертные залы. Возможно, подобные сопоставления не вполне уместны – ведь эти литераторы работали в разных жанрах. Суров был пародистом, да таким, что столица могла позавидовать нашей провинции, Сахнов в основном выступал с гитарой, хотя при упоминании о рано ушедшем друге я люблю приводить цитату из Вознесенского: «…не называйте его бардом, он был поэтом по природе…», Сверлов же – чистый лирик.

Как это ни печально, публика в основном сейчас ценит то, где «посмешнее» или «помузыкальнее». Заинтересовать стихами, поэзией в чистом виде – призвание особое. И призвание это дано Борису Свердлову свыше.