трудно быть ребёнком.

трудно быть ребёнком.


Я из повиновенья вышел,
За флажки,-жажда жизни сильней! Только сзади я с радостью слышал Удивленные крики людей.
В.Высоцкий
Занятия в школе формально начинались с 1-го сентября,но мы уже привыкли,что после нескольких дней учебы всех отправляли в колхозы,где нас использовали на заготовке сена,молотьбе,копке картофе­ля, в общем, мы были основной рабочей силой колхозников во время уборки урожая.
На этот раз с нашей группой, которая состояла из учеников шестых и седьмых классов, в качестве старших отправились учитель физики -Василий Николаевич и ученик десятого класса - Артем.
Василий Николаевич - бывший фронтовик,вернулся с войны без руки и, окончив педогогический институт, получил направление в нашу среднюю школу. Высокий, красивый, отличающийся открытым и общи­тельным характером, он быстро завоевал симпатии всех, кто общался с ним. Обладая неиссякаемой энергией, он бурно ворвался во все стороны школьной жизни. Ничего не обходилось без его участия: его можно было видеть и на спортивных площадках, и на репетициях дра­матического кружка, всюду он умел внести какую-то положительную жизненную струю.
Кроме того, он был добрым и отзывчивым человеком,не был "строгим,но справедливым",никогда не делал неприятностей ученикам, даже когда они это заслуживали, а в одном случае ему удалось повлиять на педсовет и отменить его решение об исключении из школы провинившегося ученика.
Я так был прямо влюблен в него,сопровождал его во всех его начи­наниях и когда он затеял строительство школьного стадиона,я был среди первых добровольцев,кто,пожертвовав летними каникулами, целое лето трудился в поте лица, только что бы быть рядом со своим кумиром.
Моя привязанность к Василию Николаевичу была настолько сильной,что мы остались друзьями и после того,как я убедился,что иногда он мало чем отличается от других окружавших меня людей.
Но об этом позднее.
Артем же был типичным комсомольскм активистом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он заседал в комитете комсомола, произносил речи на комсомольских собраниях, проводил разные мероприятия и имел очень озабоченный вид, когда на переменах пробегал по школьному коридору. Характер у него был вредный и,несмотря на по­стоянную близость к народу,его любовью он особенно не пользовался.
Василий Николаевич как-то высказался-."Артем родился в пасмур­ный день"
Я не знаю,насколько был пасмурен день,когда родился Артем,но что бесспорно,это то,что евреев он терпеть не мог с самого своего дня рождения,
Я с ним впервые столкнулся в школьном коридоре примерно за год до настоящей поездки в колхоз.У видев мою типично еврейскую физиономию он прямо-таки остолбенел:"3юзя,откуда ты "узе" взялся?"Я сразу понял,что с этого момента моя жизнь усложнится и,к сожалению ,я не ошибся.
Всеми силами я старался избегать встречи с ним,но это мне не всегда удавалось.Тогда он останавливал меня и кривляясь и картавя, изображал каррикатурного еврея.Особенно он изощрялся,когда ря­дом с ним была его рыжая подруга,которой все это очень нравилось и она с удовольствием хихикала. А я стоял перед ними оплеванный и ждал,когда это,наконец,все кончится.
А теперь,как я уже догадывался,весь этот самодеятельный театр будет перенесен на лоно природы.Единственный,кто мог спасти ме­ня от всего этого был Василий Николаевич.
Первая моя встреча лицом к лицу с моим лучшим другом произо­шла при раздаче хлеба. Все наши ребята подходили по очереди к тележке,где лежал нарезанный хлеб и Артем вручал каждому пола­гающийся ему ломоть хлеба.Когда подошла моя очередь, я заметил, что Артем оживился.Он протянул мне хлеб,но когда я хотел взять его,он быстро отдернул руку .Вторая моя попытка кончилась тем же и только с третьего раза он милостиво разрешил мне получить свой паек.
Мне было стыдно,что после издевательств Артема я не устоял пе­ред соблазном и взял хлеб,но я был голоден и хлеб выглядел таким вкусным,..Я знал,что герои моего детства:и Гаврош,и Том Сойер и даже Геккльбери Финн,который добывал себе еду на помойках, не позволили бы себе так унижаться.
После обеда,который прошел для меня без каких-либо эксцессов, все разлеглись на полянке в ожидании колхозного бригадира,который должен был распределить нас по рабочим местам.
И тут началось самое ужасное.Артем уселся на пригорке и без вся­ких предисловий сразу приступил к выдаче анекдотов про евреев.
Тут было все: и "кривое ружье",и "запасные кальсоны", и "хочешь в авиацию?-Да,да,в кооперацию".!! Абгам тут был,и Сага и кукугуза.. У Артема был, видимо,неисчерпаемый запас этих анекдотов, я ждал, что это когда-нибудь кончится,но напрасно .После каждого анекдо­та раздавался взрыв смеха.На меня никто не обращал внимания,как будто это меня и не касалось.
Это не было для меня чем-то новым и мне уже много раз прихо­дилось выслушивать подобные анекдоты,и также со мной никто не считался.Но здесь сидел учитель,которого я любил имне не хотелось верить,что он такой же как все.
Я украдкой взглянул на него несколько раз. Ничего особенного, он,правда,громко не смеялся,но время от времени тихо посмеивался.Что поделаешь,если смешно?
"Василий Николаевич,Вы же умный,справедливый. Вы забыли,что я здесь сижу?Мы же с Вами столько времени провели вместе .Я же люблю Вас„что же это такое?Вы же учитель,наконец! Так заткните этого подонка! Скажите хоть что-нибудь,а то чем Вы отличаетесь от него?"
Ничего.Видимо,моя немая мольба не дошла до него.
И я встал и пошел.
"Эй,куда ты?- это закричал Артем,он,видимо,не упускал меня из виду во-время своего выступления- а ну вернись!"
Я только прибавил шаг и продолжал быстро удалятся,не огляды­ваясь.
"Ну,наверное,животик разболелся от колхозных харчей." Это вызвало еще взрыв смеха.
Я шел в сторону деревни и это, видимо,успокоило их. Колхоз был небольшой,я прошел между двумя рядами домов и вышел с другого конца деревни.Куда я шел, я не имел ни малейшего понятия,но это меня мало трогало .Мое спокойствие удивляло меня самого.
Я не думал ни о том,что меня будут разыскивать,ни о неприятнос­тях, которые ждут меня в школе,будет ли, вообще, школа.Даже о своих родителях я не думал,как они все это перенесут .
Я шел через поля, рощи,на каждой развилке дорог выбирал одну из них,совершенно не соображая в каком направлении я иду.
Начало темнеть.Я продолжал идти, пока совсем не стемнело.Нео­жиданно я вышел на какую то поляну, уставленную стогами сена.Я чувствовал страшную усталость.Сколько километров я прошел? Куда я пришел? Я растянулся около стога и вдруг почуствовал себя так хорошо,как никогда в жизни.Как будто я совершил что-то очень важное для себя.И с этой мыслью я заснул.
Проснулся я оттого,что кто-то тряс меня за плечо,-передо мной сто­ял какой-то перемазанный соляркой парень "Это не ты ли тот ученик,который потерялся?" Я молчал,стараясь восстановить в памяти,все что произошло со мной вчера.
Парень,который оказался трактористом,отвез меня в правление колхоза.Как выяснилось,несмотря на километры, что я проделал, я не ушел слишком далеко от колхозного стана.
Вскоре в правление явился Василий Николаевич.Он выглядел бледным,видимо,после бессонной ночи,ничего меня не расспраши­вал,только сказал:"Поедешь домой,а то твои родители с ума сходят". Это вернуло меня к реальности.
А события после моего бегства развивались следующим образом. Видя,что я не возвращаюсь,Василий Николаевич встревожился и послал ребят в разные стороны на розыски.Все вернулись ни с чем. Тогда он пошел в правление колхоза,где ему удалось выпросить ло­шадь и еще с несколькими ребятами сам отправился на поиски. Артем остался за старшего,но рабочий день был почти сорван.
Наступила ночь,а поиски ничего не дали.Решив,что я отправился домой,Василий Николаевич позвонил одному из учителей,чтобы тот зашел ко мне домой.Но когда и там меня не обнаружили,пришлось расширить поиски,мобилизовав для этого колхозников.
Все успокоилось только на рассвете,когда ,отправляющийся на ра­боту тракторист, обнаружил меня в стоге сена.
Всю неделю, пока мои одноклассники трудились на колхозной земле, я просидел дома.Все эти дни мои родители уговаривали меня вести себя осторожно при разборке моего поведения в колхозе и стараться не довести дело до исключения со школы. Я же впервые в жизни чувствовал себя увверенным в своей правоте и не собирался каяться.
Когда же наши колхозные работники вернулись, я как ни в чем не бывало пришел в школу .Я просидел несколько уроков в ожидании вызова к директору ,в учительскую,но к моему удивлению никто не собирался расследовать мой проступок.В классе меня никто ни о чем не расспрашивал,все делали вид,что ничего не случилось.Только девочки время от времени переглядывались.
На перемене ко мне подошел Сашка Люберцев,похлопал по плечу и сказал:"А ты молодчик!" Я чуть не заплакал.
Но Сашка Люберцев был человеком с другой планеты,он,по моему даже не мог по носу еврея распознать,а такие индивидиумы очень редко встречались на земле российской.
Ну,а почему меня оставили в покое -ясно!Ведь в нашей стране такого явления , как антисемитизм, не 6ыло,так зачем же выслуши­вать какие-то бредни, которые плетет политически неграмотный ученик.
А теперь я должен признаться,что вся эта история с того момента, когда я встал и пошел - вымысел.Такое не могло случиться,потому что это было бы против диалектики нашей тогдашней жизни.
Я досидел до конца,слушая анекдоты Артема,а потом пришел бригадир и мы все отправились на работу.
А Артема я встретил много лет спустя,он уже был детским врачом, он очень дружески поздоровался со мной и мы даже поговорили "за жизнь". Вот и все.