Библиотечная крыса

Нина Петровна по привычке пришла на работу за пятнадцать минут, чтобы подготовиться к приходу возможных посетителей, разложить книги, которые собиралась предложить в первую очередь, – по ее мнению, молодежь нынче не книги читает, а черт-те что, потому что не имеет доступа к проверенной классике, надо этот доступ обеспечить, – и покормить свою «напарницу». В шутку Нина Петровна величала эту напарницу «главным библиотекарем». Впрочем, наверное, никто из работников библиотеки не проводил в ее недрах столько времени, сколько напарница Нины Петровны.
Аккуратно насыпав в коробочку из-под зубного порошка перловую крупу с рубленым яйцом и налив свежей воды в поилку, Нина Петровна присела на стул и предалась воспоминаниям.
Лихие девяностые… Нина Петровна тогда моложе и лучше, кажется, была, – совсем как пушкинская Татьяна, хотя уже тогда в ее волосах сквозила седина. А нищенское, полуголодное существование в те годы ее изрядно подкосило. Другие ухитрялись открывать фирмы и нарабатывать немалые состояния, или уходили в банды, или «крутились» на рынках, торгуя чем придется. А Нина Петровна все сидела в районной детской библиотеке, неотапливаемой и пустынной, месяцами не получая зарплату, и горько вздыхала. Ей становилось легче, когда она бродила среди стеллажей в хранилище, трогая книги на полках, – книги всегда были ее лучшими друзьями, но и в хранилище уже витал запах запустения. Фонды не пополнялись, дети перестали приходить, а если и приходили, то требовали невесть что – то «Азбуку секса», то «3D Max для чайников»…
И вот тогда напарница показалась впервые.
Она высунула острую мордочку… Нет. Сначала в дальнем углу блеснули глаза – зеленоватые, холодные огоньки. Нина Петровна слегка перетрусила, но, будучи рациональным человеком, решила посмотреть, кто это на нее уставился. Глаза погасли, но стоило Нине Петровне подойти к углу, как острая мордочка высунулась из-под стеллажа и зафыркала: «хок, хок…»
Нина Петровна облегченно вздохнула. Ни мышей, ни крыс она не боялась.
По-хорошему, следовало вызвать бригаду дератизации. Крысы могли попортить книги и напугать посетителей. Вот только посетителей в детской библиотеке уже давно не бывало, и саму библиотеку собирались закрыть, отдав помещение не то банку, не то частному вузу, а средства на дератизацию не выделялись. Поэтому Нина Петровна решила прикормить незваную «сотрудницу», рассудив, что сытое животное не станет грызть старую бумагу.
Вскоре напарница осмелела. Она любила выходить на границу света и тени недалеко у входа в хранилище и сидеть там, наблюдая за Ниной Петровной. Еще она любила разгуливать по книгам. Нине Петровне сперва это не нравилось, но потом она заметила, что напарница не причиняет книгам вреда – она просто сидит на них, разглядывая переплеты. «Будто читает», – посмеивалась Нина Петровна.
У напарницы даже появились любимые книги. К удивлению Нины Петровны, она облюбовала определенные тома: «Хижина дяди Тома», «Белый Бим Черное Ухо», сборники рассказов Эдгара По и Сетона-Томпсона… А вот от изданий Даррелла или Носова почему-то держалась подальше.
Должно быть, напарнице нравились только грустные или пугающие книги. Нина Петровна ее понимала: она и сама любила всплакнуть над хорошей книжкой или фильмом…
Мало-помалу зарплату начали снова выплачивать, жизнь налаживалась. И однажды в библиотеке появился посетитель. Это был мальчик лет тринадцати.
– Скажите, пожалуйста, а у вас есть Лавкрафт? – спросил он юношеским ломающимся баском.
– Что вы, молодой человек, – ответила Нина Петровна. – Это же «от 16 лет».
– А Стивен Кинг? – не отставал мальчик.
– Одну минуточку, – Нина Петровна ушла в хранилище. Она точно помнила, что там должны быть два издания Кинга: «Сияние» и «Кладбище домашних животных». На «Сиянии» вольготно расположилась напарница, и Нина Петровна даже протянула руку – погладить. Но гладить напарница себя не позволяла: убегала, махнув коротким пушистым хвостом с кисточкой, не позволила и в этот раз. Тогда Нина Петровна захватила обе книги, а заодно томик Гоголя и толстовского «Упыря», и вернулась в зал.
Мальчик охотно взял все, что ему предложила Нина Петровна. А Нина Петровна на следующий день принесла «Зов Ктулху» из личной библиотеки.
Раз читатели просят…
Хотя от мысли, что читают современные подростки, ей становилось худо. И все-таки классика ужасов лучше, чем «Азбука секса», думала Нина Петровна.
«Зов Ктулху» взяла девочка, которой Нина Петровна первым делом попыталась подсунуть «Алые паруса». Впрочем, «Алые паруса» она тоже взяла.
Банк, претендовавший на помещение библиотеки, как-то неожиданно отступился, фонды начали пополняться. Появились и «3D Max для чайников», и «Энциклопедия динозавров», и «Артемис Фаул», и еще много чего в дополнение к привычным и родным «Детям капитана Гранта» и «Голубятне на желтой поляне». В здании сделали ремонт. Нина Петровна то с улыбкой, то с грустью думала, что все меняется – библиотека к лучшему, а сама она, безусловно, к худшему. Вон уж и ноги болят – еле таскает их в хранилище, и волосы совсем поседели, и морщин что ни день прибавляется… Зато к зарплате прибавилась пенсия – жить можно!
И только напарница по-прежнему посиживала на самых грустных или страшных книгах. Иногда Нина Петровна задавалась вопросом, сколько же живут крысы. И что за странная крыса у нее в библиотеке, – бурая, мохнатая, с пушистым хвостом? Может быть, это и не крыса, а, скажем, экзотическая капибара? С некоторых пор Нина Петровна заметила, что напарница тоже меняется: растет и толстеет. То ли яично-кашная диета пошла ей впрок, то ли книжная обстановка…
Сегодня напарница облюбовала «Зов Ктулху». Свернулась на нем в клубочек и уютно посапывала, совсем как кот. Нина Петровна не стала ее тревожить, отметила про себя лишь, что в хранилище надо бы убрать. Ишь, сколько пыли… Лапки напарницы оставили четкие следы.
Очень странные следы.
Будто отпечатки человеческих рук.
Но вскоре у Нины Петровны вылетело из головы и это, и уборка. У нее был трудный день: пришел сразу целый класс, и все просил разное. Иногда Нине Петровне казалось, что весь мир до 18 лет бросился читать, причем именно в ее зале, а иногда – что жизнь решила компенсировать лично Нине Петровне долгое сидение без дела в девяностых. И каждый – каждый! – подросток хотел взять хотя бы одну книгу, которой не было в открытом доступе. Директор шутила, что у Нины Петровны намазано медом знаний…
А вечером, уже перед самым закрытием, пришла взрослая женщина.
– Я мама Миши Рыбакова, – сказала она нервно, держа в руках несколько книг в ярких переплетах. – Лицей №7, 9-Б класс.
– Миша заболел? – встревожилась Нина Петровна.
Миша был частым гостем в ее зале. Таких постоянных читателей было очень много, но у Нины Петровны развилась профессиональная память – она знала их всех не только в лицо и по имени, но и помнила их читательские предпочтения. Миша обожал По, Блэквуда и Кинга. И Лавкрафта. Разумеется, без уважительной причины девятиклассник не мог бы прислать маму вместо себя в библиотеку…
– Я больше его сюда не пущу, – решительно заявила Рыбакова. – Он помешался на этих книжках, ночами не спит, худеет, у него начался бред и припадки лунатизма. Это я вытащила у него из-под подушки! – и она потрясла перед Ниной Петровной зачитанным «Дракулой» Брэма Стокера.
– Помилуйте, – растерянно произнесла Нина Петровна, – но как чтение может вызвать бред? Он просто заболел, его нужно лечить… А книги…
– Он заболел от этих книг, – настаивала Рыбакова.
Нине Петровне так и не удалось ее разубедить. Огорченная, Нина Петровна собралась уходить, обернулась и увидела напарницу.
Она, казалось, еще выросла и теперь была уже размером с крупного кота или даже небольшую собаку. Глаза по-прежнему мерцали, как два зеленоватых огонька, – осмысленно и немного насмешливо.
И вдруг Нине Петровне вспомнилось, что многие другие постоянные читатели ее зала стали выглядеть как-то нездорово. Она им еще сочувствовала – бедные ребятишки, замучили их в школе непосильными уроками, только и отдыха, что почитать…
Дрожащими руками она перебрала книги, которые выложила на видное место, чтобы завтра предложить их детям.
Стивен Кинг.
Элджернон Блэквуд.
Эдгар По.
«Страшная месть» и «Вий».
«Дракула», только что принесенный Рыбаковой.
Не хватало лишь Лавкрафта – он весь был на руках.
Обычно книги казалось Нине Петровне теплыми, словно напитанными душами детей, державших их в руках. Но эти книги были словно пустыми. И это выглядело более чем странно, потому что они вызывали у читателей сильные чувства – а такие книги всегда были теплее других, их страницы коробились от слез, и они словно негромко говорили о страхе, боли и тревоге – и облегчении после пережитого. Но нет, никакого тепла, никакой души, никакой жизни не исходило от ярких томов. Вот разве что «Дракула»… да, «Дракула» был таким же теплым, как и старые книги ее молодости.
Напарница подкралась, вспрыгнула на стол – Нина Петровна тихо ахнула, так быстро мелькнула мимо нее увесистая тушка, – и положила передние лапы на «Дракулу».
Нина Петровна отвернулась, выскочила из зала, захлопнула дверь и бросилась бежать, не разбирая дороги. Старые ноги нещадно болели и плохо слушались, очки слетели с носа, но подбирать их Нина Петровна не стала, в висках стучало.
Заявление по почте перешлю, думала она. Даже звонить не буду.
Вот почему дети в библиотеке такие бледные и вялые.
Вот почему оно выросло.
Вот почему нас оставили в покое, и начали хорошо финансировать, и отремонтировали помещения. Оно почувствовало, что здесь есть чем поживиться, и обустроило свое логово.
А я, дура старая, помогала ему… Приманивала детей и собирала детские души на книги, чтобы оно ими питалось.
Ну, теперь-то ему придется несладко!
Но в душе Нина Петровна понимала, что день-два – и на ее место придет другой библиотекарь. Придет, чтобы служить, заманивать и поглощать.