Надомник

Пономаренко Елена

Всем Афганцам посвящается

Надомник

Рассказ

Двадцать лет прошло... Сейчас я смело могу написать рассказ, как солдат превращается в надомника. Собираю электропатроны, электророзетки... Сто штук в день... Шнурки заклепываю... Какие? Красные, белые, черные – не знаю... Не вижу. Диагноз: тотально слепой... Сетки вяжу, коробки клею. Как- то начал вырезать по дереву, друзья говорят, что «классно» получается. Раньше думал, что этим только сумашедшие занимаются... Тридцать сеток в день. Уже выполняю норму.
...Осенний, желтый лист медленно опускался на заплаканный, дождливый асфальт. Вечерело. Никогда осень в нем не вызывала никаких переживаний. Любимым временем года всегда считалась – весна, с ее шумным многоголосьем грачей, казалось, природа оживала, и ты с ней стремился к чему-то новому и незнакомому.
Стук в дверь прервал его размышления. Дверь приоткрылась, и он услышал приятный женский голос: « Здравствуйте, сегодня в магазине купила Вашу работу. Таких, красивых вещей давно не было в продаже. Попросила у продавца Ваш адрес, и вот пришла, поблагодарить лично. Меня зовут Леной, – сказала она.
Все это было так неожиданно, что Алексей совсем растерялся.
– Вы как вошли? Там же Барс? А он чужих никого не пускает, – сказал ей Алексей.
– Я, видимо, для него не чужая, – рассмеялась девушка. Вот он, здесь со мной вместе вошел в комнату, и сейчас улегся у моих ног. Такой большой и красивый пес, – ответила ему Лена, гладя собаку.
– Барс, это на тебя не похоже! – шутливо сказал хозяин. Видно, человек вы хороший, Лена!
– Я с детства собак не боюсь, отец у меня кинолог. Постоянно меня водил в питомник, учил обращаться с собаками, ухаживать за ними. Люблю я их, наверное, по этому и не боюсь, – ответила Алексею Лена.
– Но пришла я сюда не за этим. Мне так хотелось Вас поблагодарить за эту чудесную покупку. Я сегодня в универсаме приобрела вашу работу» Девушка-деревце». Честно скажу, никогда такой красоты не видела, настолько она меня поразила. И дерево буд-то бы светится, буд-то ожило, а с ним и девушка, обнимающая дерево. Ее взгляд, ее волосы, струящиеся по плечам, ее взгляд, такой пронзительный, но очень добрый и внимательный... Замечательная работа! Как Вы выбрали такой сюжет, это, наверно ваша знакомая? Вы видели ее? Простите, я не подумала и сказала глупость. Прошу вас, простите! – извинилась Лена.
– Ничего, я привык... Не вы первая так говорите. Ко всему оказывается. Лена, привыкают люди! Я думал, что со своей слепотой никогда в этом мире не выживу. А сейчас мне уже смешно за свои слабости. Теперь я сильный, и никогда, Лена, не сдамся, поверьте!
И он продолжал: « По первости: тыкался, как слепой котенок. Было тяжело, родилось страшное отчаяние, которое думал, не поборю... Обживал весь этот дом: родители меня не дождались с Афгана, в один год: мать и отец, ушли один за другим. Рак понимаете... – помолчал Алексей, но потом продолжил.
– Ухаживала за мной материна тетка, но так ей обузой не хотелось быть. Сам готовил, сам управлялся по дому. Свою квартиру в « пятиэтажке-хрущевке» поменял на этот небольшой домик. Потом начал потихоньку брать заказы сначала разовые, а теперь постоянные, – рассказывал ей Алексей.
Лена слушала и. казалось, переживала его Алексея трагедию. Пыталась себя представить почти ничего не видящей, но не получалось.
– Вы очень, очень мужественный Алексей! Мне, кажется, я бы сломалась...
– Нет, Лена, жить надо! И я не один такой, хуже есть ребята, а живут, не раскисают. Многие сломались, не спорю. Но это отдельный разговор, – ответил Алексей.
– Хотите чаю с вкусными гренками? – спросил гостью Алексей.
Только сейчас Лена поняла, что уже давно время ужина, и желудок требовал настоятельно своё.
– Не откажусь, признаться, я голодна, – ответила Лена.
– Тогда на кухню и сейчас я Вас буду угощать вкусными гренками. Такие, вы, никогда и нигде не пробовали.
– Ой, ли! – усомнилась Лена.
– Серьезно, этот рецепт я привез с Афгана: они с тмином, сейчас попробуйте.
И Алексей прошел мимо нее на кухню. Включил конфорку, из маленького шкафчика достал сковородку, аккуратно на досточке порезал хлеб, обволакивая его сначала в яйце, затем посыпал тмином. И через десять минут всё было готово. Пахло очень вкусно, отчего есть захотелось еще больше.
Она наблюдала за его руками. Он все делал методично, и каждая вещь, вплоть до прихваток, имела только ей предназначенное место. Его руки сервировали стол и делали это хорошо.
– Вам кофе или чай с лимоном? – спросил Лену Алексей.
– Может быть, я могу Вам чем - то помочь?
– Нет, нет!! Я сам. Простите, уже привык делать все сам. На гражданке почти, окончил училище на повара-кондитера. Булочки. Пироженные, тортики – это моя стихия, – сказал, улыбаясь, Алексей.
– К большому, сожалению, никогда в этом себе не могу отказать, обожаю сладкое, но в свои двадцать три, печь почти не умею...
А потом они пили чай с вкусными гренками, и Алексей рассказывал ей о своих друзьях, что на фото в рамочке, о командире саперного взвода, и еще о многом том, что не каждому дано услышать от война - Афганца.
« У саперов было мало шансов выжить, вернуться целыми или вообще вернуться, особенно из рот разминирования, спецразминирования. Или ранен, или убит, или ранен, или убит... Длинное минное поле... Оно до сих пор мне снится. Часто подрывались на своих же минах.
Уходили когда на операцию за руку не прощались.
В день моего подрыва новый командир роты пожал мою руку. Хотел от души, не знал тогда наших всех примет. И я взлетел...
– Хотите, верьте, Лена, хотите нет, но там существовало поверье: сам напросился в Афган: добром не кончится, послали – дело другое: может, и пронесет, вернешься домой живым и здоровым...
Самые опасные были самодельные мины, они не повторялись, и в них нельзя было установить закономерность... Стоит ржавый чайник, в нем взрывчатка... В магнитофоне, в часах... В консервной банке... Тех, кто шел без саперов у нас называли «смертниками». На дороге мины, на тропе в горах мины, в домах мины... При подрыве пламя ударило в лицо. У саперов при подрыве всегда первая реакция: посмотреть на небо... Глаза мне штопали наши медики, я выжил, Лена, понимаете, выжил.»
Он не жаловался, нет! А рассказывал суровую правду жизни, поделенную до « Афгана» и после « Афгана».
Лена слушала, не перебивая, а часы с кукушкой пробили девять.
– Я утомила вас, простите, Алексей, но мне нужно идти домой, – извинилась Лена. – Поздно уже.
– Это Вы меня, простите! Редко кто приходит поблагодарить простого надомника... Извините, Лена. Я провожу вас. Барс, пойдем! – скомандовал он собаке.
И та послушалась его, виляя пушистым хвостом, прошла вперед величественно, по-царски.
У калитки Лена остановилась: « Спасибо, Вам, за правдивый рассказ. Можно я приду к вам ещё?»
– Отчего же приходите, – ответил ей Алексей. – Я думаю, вы будете хорошим другом. В вас есть очень редкое на сегодняшний день качество: вы умеете слушать. Не обрывать человека, – сказал Лене Алексей.
Они попрощались. Лена шла медленно- медленно по осеннему бульвару, все, вспоминая, его рассказы и такие добрые глаза, но не видящие совсем ничего.
«Саперы всегда идут первыми...» – Теперь моя очередь быть сапером! – подумала Лена. – Я влюбилась... Еще, говорят, что саперы ошибаются один раз. Ох, как хочется, не ошибиться в своих чувствах... Я смогу. Точно смогу. Я все выдержу!
– Завтра же пойду к нему и признаюсь, что полюбила. Полюбила с первого взгляда. Нет, это не жалость – это любовь...
Ночью ему снилось минное поле. Он бежал и кричал: « Лена, Лена! Не ходи! Там мины! Мины!» Он бежал, а она стояла на краю воронки, протягивая к нему руки.
Проснулся утром оттого, что Барс сильно скребся в дверь.
– Что, дружище, пришёл почтальон, или соседка тетя Маша? Да, подожди, дай одеться! – прикрикнул он на собаку.
Пока одевался, собака всё скулила и скулила...
– Вот новости-то, так отвратительно ты себя никогда не вел, Барс! – и Алексей открыл дверь.
– Саперы ошибаются один раз!.. Я не хочу быть другом, хочу быть вашей женой, Алексей! – сказала ему Лена.
– Вы? Вы хорошо подумали? – переспросил её Алексей.
–Хорошо!! Очень хорошо! – ответила Лена. – Я решилась. У меня в раздумьях прошла ночь. Так возьмете меня в жены?
– С радостью, – ответил Алексей, протягивая ей руки.
Дверь распахнулась, и ветер закружил по комнате листья кленов. Так осень ворвалась в жизнь Алексея и Лены: листокрылая, желтая, промокшая от дождей. Осень, соединившая две жизни в одну, её и его осень...