Игорёха

Игорёха.
Среди всех мальчишек он был самый старший. Работал на заводе. Хоть и мал был ростом, но сам соорудил себе скамеечку. Подставит к станку и можно работать. Эвакуированный завод производил снаряды для фронта.
Они с мальчишками часто представляли, как бьют этими снарядами фашистов. От этого было легче. Но самое главное у него, как и у взрослых были хлебные карточки, а, значит, был хлеб. Есть хотелось всегда и везде. Мальчишки терпели, и виду не подавали, что сейчас упадут от усталости и голода. Были и такие. Их относили на старый диван и потом они продолжали работать смену.
Игорёха со своим другом Коляном возвращался домой. Было уже поздно. Колян предлагал остаться ночевать на заводе, но Игорёху дома всегда ждала бабуля и маленькая сестра Даша.
Мама с отцом ушли добровольцами на фронт в первых рядах.
– Ты, теперь старший, Игорёха,– посмотрев на него, очень серьёзно сказал отец.
А этому старшему скоро бы исполнилось только одиннадцать лет…
– Что ж старший, так старший…– С Дашей то, что делать? Бабуля не справится с ней?
–А ты на что? На тебя вся надежда, сынок!– ответил ему отец.
Не знал тогда отец, как же трудно ему будет: как будут они с другом пропадать на заводе, как будет плакать голодная Даша, прося покушать. Как однажды у него воры украдут хлебные карточки. И как они продадут все, что только продавалось, чтобы выжить без пайка. Ничего этого не предполагал отец в конце июля сорок первого…
– Бабуль, только не плачь,– уговаривал он бабушку. Война эта скоро кончится. Вернутся мама и папа. Тогда будет все по – старому. Мороженное себе и Даше куплю.
…Сегодня, пока Игорёха был на заводе, почтальон принесла в дом сразу две похоронки. В одной значилось: пропал без вести, в другой: погибла. Бабуля кричала и плакала в пустом доме, Даша попросилась погулять с девочками.
– Мальцу пока не говори, спрячь их под иконку. Там он их не найдёт. Пусть живет ожиданием. Не то сделает с собой что – нибудь. У Кузьминичны малец не выдержал и утопился,– сказала бабуле соседка.
Игорёха придя домой, сразу заметил перемены в бабуле.
– Почему черный платок надела?– спросил он её.
– Белую косынку постираю с твоей рубахой,– ответила бабуля, не поднимая головы на внука.
– А Даша где?
– Гуляет. Девчонки где -то щавель нашли, ее с собой, взяли.
–Завтра карточки отоварю, немного получше жить станет. Я бы сейчас целую кастрюлю борща съел. Ладно, мечтать буду потом. Полы помою, да на смену собираться буду.
Бабуля принесла плед. Единственное ценное, что осталось в доме.
– Полежи, отдохни. Куда он денется этот пол? Потом помоешь, касатик.
Она укрыла его пледом. Игорёха сразу уснул.
Выйдя из квартиры, она держалась за сердце. Болело оно неимоверно.
– Как сказать ему? Как поведать о таком горе? – старушка медленно опустилась на скамейку. Плакала долго. Он догадливый. А я скрывать не смогу. Обязательно спросит:
– Почему так долго нет писем? Что же я отвечу?
– А борщ я ему обязательно сварю. Вот только плед обменяю. Зачем он мне? На рынке сейчас все можно купить и обменять. Петро, Любаша! Да как же это? И что же вы наделали?
Немчура проклятая оставила детей сиротами… Она вернулась в дом.
Игорёха уже встал. Налил себе кипятка, отломил маленький кусочек хлеба. Это был его ужин.
– Все, пошел я. Дашу загоняй. Хватит ей так поздно гулять. А то случится чего – нибудь. Время неспокойное.
Игорёха, как в воду глядел.
Дашу поздно вечером принесла на руках соседка. Она сильно поранилась, плакала, нога, и рука опухли. Нужен был срочно доктор.
Бабуля послала соседку за Игорёхой на завод. Сама бы она не дошла.
Мальчишка взглянул на Дашу, поцеловал ее, и побежал к Ивану Степановичу, он работал с мамой в одной больнице. А жил на самой окраине города.
Игорёха не помнил, как добежал до калитки дома. В окне горел свет.
– Все бросайте!! Идемте! Сестре моей плохо! Вдруг помрет?– залетел он в дом к Ивану Степановичу.
– Сейчас, только чемоданчик соберу,– ответил, взглянув на мальчика, доктор.
– Некогда собирать! Побежали!
Покидав наспех, все, что могло пригодиться, они выбежали из дома.
Даша стонала и плакала. Нога распухла ещё больше. Такая же была и рука, лицо всё в ссадинах.
– Отойди, я её осмотрю,– сказал он Игорёхе.
– Сплошные переломы. И нога, и рука, и ребра. Как же вы так не уследили?
– Я на заводе. А бабуля старенькая совсем. Мама с папой на фронте. Теперь понятно? А Даша в колодец упала,– разозлился Игорёха.
– Телефон есть?
– Нет. Не работает.
– Тогда иди, ищи! Позвони вот по этому номеру,– сказал ему врач., подавая листок с номером телефона.
– А вы не уходите!– попросил его мальчик.
– Куда же я уйду? Давай быстрее.
– Доктор, спасите её,– запричитала бабуля.
– Тихо! Еще не всё потеряно, лишь бы внутренних ушибов не было. Будем ждать Игорёху. Он уже должен добежать до больницы.
… Игорёха дернул дверь, но она не открылась. Тогда он кулаком разбил окно, в котором горел свет. Сам тоже поранился о битое стекло. На шум вышла женщина в белом халате.
– Ты чего хулиганишь, мальчик.
–Иван Степанович сказал, что её нужно в больницу.
–Кого?
– Сестру мою! Сколько можно ещё расспрашивать?
– Но машин нет. Все на выезде.
–Каком таком выезде? Как так?– закричал Игорёха.
– Сегодня раненых принимают на станции. Беги туда, договаривайся. Вот, что я могу тебе сказать.
Санитарка увидела его окровавленную руку:
– Давай перевяжу.
– Некогда. Я на станцию. Откройте мне быстрее дверь, а то вышибу.
…Игорёха бежал долго. Останавливался. Не было сил. Падал и снова вставал, потом опять падал. Казалось, что он уже никогда не добежит до станции.
Вдруг дорогу осветили фары грузовика. Игорёха выбежал на дорогу, раскинул руки. Сердце его колотилось так, что вот- вот выпрыгнет изнутри.
– Стой! – заорал он, но машина объехала его и двинулась дальше.
– Ах ты, зараза! Стой!
Он побежал ещё быстрее, размахивая руками. Машина остановилась. Из нее вышли два военных. Игорёха упал к их ногам.
– Сестру спасите! Набережная пять квартира сорок,– только и успел сказать он, потеряв сознание.
Очнулся он в больнице, и врач ставила ему укол.
– Сестру спасли? Птичкина Даша. Пять лет. Светловолосая и голубоглазая. Проживала по адресу: Набережная дом пять, квартира сорок.
Игорёха опять потерял сознание. А Даша лежала в соседней палате с переломами ноги, руки и двух ребер. Бабуля еле - еле с соседкой приходила проведывать внуков. Если Даша радовалась ей, то Игорёха её не узнавал. Бредил, метался по кровати, звал Дашу. Бабуля, держась за сердце, плакала.
– Вот досталось ребёнку,– сочувствовали врачи и нянечки.
…Только на пятнадцатый день Игорёха пришёл в себя. Нянечка пригласила Ивана Степановича.
– Молодчина! Сестра твоя жива. Собой рисковал, а сестру спас. Скоро бабуля с Дашей к тебе придут. Я разрешил.
– Кто?– перестросил Игореха
– Бабуля и Даша. Я думаю можно тебе их увидеть. Дашу правда на костылях приносит нянечка, но ножка срастется, и рука тоже. Время надо. А вот и они.
В палату сначала внесли Дашу, зашла бабуля, но опять в черном платке.
– Даша, бабуля, мне было плохо без вас! – обрадовался Игорёха.
– Смотри, что я тебе принесла?– она развернула, маленькую кастрюльку и палату, наполнил запах домашнего борща.
– Как обещала! Ешь!
– Откуда?
– Ты давно хотел, да вот запоздала я с ним, касатик.
– А Даша? А вы ели?– тревожно спросил Игорёха.
– Красный, с капустой и свеклой? Вот это да?– и он стал уплетать борщ.
– Как до войны!! Как же вкусно!
Вдруг ему попался маленький кусочек мяса.
– Откуда мясо?
– Сережки мамины обменяла на рынке.
– Ей их отец подарил. Почему опять в черном платке?– мальчик заподозрил что -то неладное.
– Говори только правду, какой бы она не была?
– Тайну эту храню с сорок первого года. Не время сейчас говорить об этом внучек. Выздоравливай.
– Нет уж, давай выкладывай.
– Тебе нельзя волноваться.
– Говори!
– Маму и папу убили еще в сорок первом,– тихо сказала бабуля.
– Не понял? А как же мы? Как же…
Кастрюлька выпала из его рук.
– Это неправда! Не верю! Не верю!– кричал Игореха на всю палату, захлёбываясь пеной изо рта.
Сбежались все доктора. Иван Степанович поставил укол. Вскоре Игорёха обмяк и заснул.
– Что вы ему сказали?– допытывался у бабули врач.
– Правду,– так же тихо ответила она, заплакав.
– Я же просил вас не говорить ему о « похоронках», умолял. Он очень слабый. Мальчик серьёзно болен. У него приобретенная эпилепсия. Как вы могли? Скажите, как?– спросил бабулю доктор.
– Потом было бы еще тяжелее. Можно мне остаться с ним на ночь?
– Оставайтесь. Теперь все будет зависеть от Игорехи и от нас. Со своей стороны мы сделаем все возможное.
Дашу отнесли в соседнюю палату.
Всю ночь молилась старушка, плакала.
Утром Игореха сжал крепко её руку.
–Хорошо, что сказала. Теперь я за старшего, так ведь, сказал отец. Да, бабуля?
Выписали его без права работы на военном заводе. Неизвестно когда мог случиться приступ. Теперь он ухаживал за ранеными. В виде исключения управление заводом выдало ему хлебные карточки. Даша сильно хромала, но ходила уже без костылей. Бабуля совсем состарилась. Болело у нее сердце. И доктор, прописал ей какие – то таблетки. Она часто пересматривала фотографии мамы и папы. Игореха не запрещал, садился с ней рядом.
До окончания войны оставалось два года…
–