Обитель Пегаса - 3

У карты солнечной системы, на которой красными стрелками были указаны маршруты колонизаторов и пути их продвижения, непринуждённо разглядывая её, стоял опрятного внешнего вида – в самом расцвете лет мужчина. На этой карте были обозначены базы, отмеченные лиловыми точками различной величины, вероятно в зависимости от их значимости. Эти отметины были рассеянны практически по всем планетам этой самой системы.

В центре взыскательно обустроенного кабинета, у круглого окна, за столом, в строгом полимерном кресле восседал человек в возрасте. Но судя по его скоординированным движениям, осанке, состоянию и окрасу кожи рук и лица, он был ещё довольно-таки ничего себе, хоть и был сед, как волосами с короткой причёской, так и аккуратно ухоженной бородкой. «Старикан» настолько был моложав, что данное обстоятельство наотрез не позволяло определить его конкретный возраст. Хотя, в то же время какая-то затаённая сила подчёркивала в нём насыщенной чертой, что этот человек прожил уже далеко не одну сотню лет.

Поставив точку в рукописи и закрыв блокнот, он обратился к стоявшему у настенной схемы человеку буквально в стихотворной речи (впрочем, коим образом разговаривают все обитатели этой планеты):

– Что там нового, министр?
И доклад пусть будет быстр.
В чём проблема? Беспокойство,
почему вас гложет снова?
Я не вижу никакого
вам предлога для расстройства. – И старичок с задором, резким поворотом, по-молодецки развернулся во весь анфас к субъекту, к которому обратился. (Кресло, как обнаруживается, может вращаться вокруг своей оси.)

– Дело в том, Алькальд. Известно
(доложу я полновесно),
что беда не сразу блещет,
тут совсем другие вещи. – Не оборачиваясь, начал было министр, но тут же оторвавшись от обозрения карты-схемы он направился к креслу напротив собеседника, расторопно уселся в него и монотонно, звонким голосом приступил к докладу:

– Слава катит повсеместно,
появился неизвестный.
Этот новый человек,
словно нам на темя снег;
сиднем киснуть али пнём –
верно, пакостей хлебнём.

Старичок жизнерадостно хохотнул и азартно потёр ладошками, точно ему сейчас предстоит великолепная партия в настольную игру. При всём при этом он, дрожа от нетерпения, вжался седалищем в кресло и любезно заверещал:

– Что ж особенного в нём?
Объясните мне спокойно,
по порядку и пристойно.

Здесь Алькальд (он же, Всемирный Глава, или как по-нашему, президент) с недоверчивой иронией посмотрел на собеседника, как бы желая выяснить: шутит ли тот – или вещает на полном серьёзе. Сам между тем подумывал: «Молод, молод наш министр, хоть сметлив, прилежен, быстр … правда малость инфантилен и излишне щепетилен. Хоть и, в принципе, так до́лжно, чтобы был он осторожным. Всё ж планета на кону! И ответственность, вину … знает сам, что потому за промашки несть ему. Есть излишние опаски … и сгущает явно краски. По неопытности верно, но считаю, что наверно, срок придёт благословенный – возмужает непременно. Делу в честь, людя́м в угоду – славный будет паж народу». Заранее же предвидя, что никакой основательной угрозы нет, и тревожится, во всяком случае, пока, совершенно не зачем, он решил разговаривать с чиновником полушутя, задавая молодому человеку своё собственное понимание ситуации. Тем временем министр сообщал:

– Человек сей, третья дня
ниоткуда появился,
а в народе ж проявился,
популярность обретя.
Языком вещает нашим,
но богаче как-то, краше.
Говор чудный, дюже странный,
впрямь, какой-то несказанный.

Чиновник хоть и изображал на лице откровенную озадаченность, вероятно имея какие-то противоречивые впечатления или сомнения, но всё-таки довольно-таки внятно чеканил собственные изъяснения:

– Я негласно для познанья
посетил-таки собранье.
Под секретом посещал,
потому всё сам слыхал.
Сударь, я скажу тут смело,
остеречься будет дело.
Молвлю без обиняков … – запнулся госчиновник, увидев сдерживающий жест Главы, и услышав вопрос «Ну и что? И кто таков?!», продолжил:

– Я искал, сколь ни старался,
но у нас он не рождался;
всё штудировал, везде,
не отмечен он нигде,
если молвить напрямик,
просто взял – и вдруг возник.
Предоставлен кем-то кров,
(где, неясно, кто таков).
Доложу для общей клади:
звать, распознано, Геннадий.
Вес средь жителей растёт
и растёт в прогрессии.
Митинги, скопления,
недоразумения …
так и жди агрессии. –

С немаленькой озабоченностью лепетал он, –

Всюду толпы и заторы;
на руках его уж носят.
(Кстати, вас судом поносят.)
К нам правителям укоры,
есть такие разговоры
средь зачинщиков …

– И что же?

– Будто он посланник божий
или сам конкретно бог. – Чуть ли не с победоносным выражением на физиономии заключил «бюрократ». Тут Глава расхохотался потому как, слишком забавным получался разговор с этим ревностным членом правительства. И утерев слёзы умиления, едва успокаиваясь, парировал:

– Ну и что. Беды не вижу,
люд болтает для престижу.
А глядишь, и впрямь пророк.
В честь чего-то ж объявился?! – но обнаружив на лице юноши недопонимание и тревогу, добряк тут же решил его успокоить. –

Ерунда. Он капля в море.
Я не вижу в этом горя. – Подавшись вперёд и потянувшись рукой к собеседнику через весь стол, он приятельски похлопал того по руке, улыбаясь и давая тому понять о шутливости своих разъяснений:

– Друг, в интриги ты втравился.
Лишь один вопрос имею …
он по-нашему умеет?
(Это я из интереса,
без намёков и замеса.) – Теперь с нескрываемым любопытством пялился на министра седовласый старикан. Должностное лицо, несколько шокированное беспечностью Главы, буквально, на автомате ответило:

– Думаю, что вряд ли. Всё же,
но проверить будет гоже.
Сударь, тут такая тема …

– Что такое, вновь проблема?

– Да народ он баламутит!

– Я смотрю всегда по сути,
вы, во всякой бледной мути
только видите злосчастье,
беспорядки да напасти.
Впрочем, вы, близки к разгадке …
говорите, говор – хваткий?!
Что ж, пожалуй, рассекречу:
тяжкий груз нам лёг на плечи
то – врагов коварный план …
видно он шпион землян. – Ясно, что теперь Глава уже почитай в открытую забавляется наивностью и настойчивостью молодого человека и как бы решил напоследок подыграть его подозрениям:

– Заслан ими к нам в отместку! – проговорил он нарочито многозначительным и таинственным голосом, но … вглядевшись в переполошённый лик парня, тут же смягчился и, миролюбиво хмыкнув, успокаивающе добавил:

– Впрочем, нет уж, слишком резко;
ляпнул, правда, будто пьян
иль в головушке изъян. – Оттолкнувшись ногой и жизнерадостно крутанувшись, словно мальчишка на кресле-вертушке, сделав два полных и быстрых оборота, он вдруг посерьёзнел и уже повёл речь с некоторой прохладой:

– Им добраться нелегко,
мы для них – жуть! – далеко.

Представитель высшей власти всей этой планеты спокойно откинулся на спинку кресла и, расслабнув, в задумчивости потирая перстами правой руки чело начал вслух рассуждать:

– Как сказать тут попонятней?
С их возможностями … вряд ли.
Технологии слабы –
тривиальны как дубы.

Внезапно корпусом ринувшись вперёд и приняв строгое сидячее положение, Алькальд аккуратно поставил локтями руки на стол и, манерно уложившись подбородком поверх сложенных кистей, а также глядя почтенно и сосредоточенно в глаза молодому министру, стал вдумчиво констатировать факты:

– Их курируем детально
сотню тысяч лет, не мене …
выражаясь фигурально
к ним «тарелочки» летают.
(Так они их величают.)
Я скажу исповедально:
брось! Забудь к едрёной фене.
Мы их знаем досконально.
Доложила агентура:
примитивная культура,
потребительский вещизм,
сплошь мещане, эгоизм,
да разврата диктатура.
Дикари себялюбивы,
жадны, скудны и ленивы
пусть не все, но очень много,
не берусь судить их строго,
потому как им дорога
предоставлена от Бога. – Говорящий, снял с подпорок голову, разомкнул пальцы и демонстративно развёл руки в стороны, а затем искренне и сожалеюще пожал плечами, выказывая глубокое прискорбие мимикой, –

Что поделать? Коли дали
пользоваться недр плодами;
вот и пользуются всласть.
Что ж, на то Господня власть. – И устремив на собеседника вновь немигающий взор, действенно стал развивать свою мысль дальше:

– Вы читайте между строк.
Предки наши (в малый срок)
понаставили там баз:
во глубинах океанов,
есть на их Луне экраны …
как на блюдечке у нас. – Он вновь откинулся на спинку и, заложив руки за голову, глядя в потолок стал мерно рассуждать:

– Рвутся в космос да бесплодно.
Далеко ли улетят,
коль на топливе природном
в космос вылететь хотят?
Тут, не будь как расторопным
при системах допотопных,
столь технически отсталых …
на летающих сигарах
прыгнешь за околицу,
да фланируй по орбите
лишь по кругу в лёгком виде;
дальше ж, не сподобится. – Здесь Алькальд всполошившись, будто что-то удумал, с лёгкостью гимнаста встал, и, поманив рукой за собой оторопелого министра, прошагал к карте-схеме. Неведомо откуда прилетела указка и, образовавшись перед мужчиной, словно разумная, застыла в выжидании. Старец невозмутимо взял палочку в руку и, легонечко орудуя ею, продолжил:

– Обратите-ка вниманье,
взгляд на всё мой самый крайний.
Две планеты … посмотрите!
По одной летят орбите
и синхронно и в балансе,
в орбитальном резонансе,
друг от друга Солнцем скрыты.

– Дикари об этом знают? – вопрошающе зыркнул на Главу министр, –
иль в неведенье витают?

– Ну, во-первых, друг сердечный, – назидательно парировал Алькальд, одновременно дружелюбно улыбнувшись, –

всё ж они не дикари.
Фигурально говорил,
для проформы лишь потешной.

Опять повернувшись ликом к плану-схеме и водя указкой от одной планеты к другой, разъяснитель заговорил, как показалось, ещё более расторопно:

– Скрыть, попытки просто пресны,
эти факты им известны.
В этот век сей настоящий
скаканул прогресс блестяще,
значит к истине близки … – отпустив указку, которая моментально улетела восвояси, добродушно похлопывая молодого парня по спине, таким образом, учтиво приглашая его снова к столу, не останавливал свою молвь президент, –

… а не будут дураки
и себя не уничтожат
термоядерной войной,
(а такое не впервой!)
в гости ждать верняк возможно. – Любезно указывая в кресло напротив, он с лёгкостью ребёнка плюхнулся в собственное, мягко продолжая говор:

– Мы Земля, они «Земля»;
две Земли уж перебор!
Кстати, с некоторых пор
мы для них «Антиземля»,
ну, ещё как Глория. – Заливисто, чисто по-юношески, расхохотался начальник «антипода» и, никак не унимаясь от смеха, скороговоркой заключил, –
Вот и вся история.

Вдоволь навеселившись, переведя дух, как бы одёрнувшись, вдруг Руководитель планеты с представительной солидностью снова взглянул в глаза малость обескураженному министру, и с каким-то непонятным для молодого человека внутренним чувством выдал на повестку дня:

– Вижу я, и тем проник:
та Земля как черновик.
Скольких предки похищали
и исследовали их.
Если шансы у таких?
В общем, всё о них узнали:
вот, ответ на сей вопрос –
генетический отброс.
Правда, есть и исключенье
(довожу без обсужденья)
там имеется народ
наш возможно перерод …
Утверждая без прикрас
у него, как и у нас
тот же самый генокод. – Тут задумчивый Глава встал и теперь выговаривал свои мысли, уже медленно расхаживаясь по помещению туда-обратно:

– Но скажу: таких там мало!
(Ковыряться не пристало).
Молвлю так я без сомненья
там для душ одни мученья.
Потому своих людей
даже ради всех идей
и Высоких побуждений
не внедряем мы туда.
А для дел своих ведений
отправляем иногда
лишь искусственную плоть. – Алькальд остановился, по-доброму заглянул в молодое официальное лицо и, скорчив досадливую мину, речитативно пробурчал, –
В экологии «калек»

гибнет вмиг наш человек.
Вот такая хороводь! – И сызнова он расслабленно плюхнулся в кресельце. В размышлениях почёсывая нос, будто бы унимая непреодолимое желание чихнуть, но вроде как пересилив это навязчивое понуждение, занялся объяснением, едва ли не просто разговаривая сам с собой:

– Объясняю, друг помпезный,
знать такое вам полезно.
Здесь у нас один народ
и язык один у всех –
а у них сплошной разброд,
помесь споров и помех.
Да ещё к тому ж, дружище,
есть у них беда почище.
Нас в правителях здесь двое
почитай на всю планету:
ты да я и больше нету.
А у них совсем другое.
Каждый пятый там из них:
кум и царь – себе жених.
Тяжко тем, кто заболеет,
мир таких наш не имеет
потому как мы – болезней
ввек не знаем, мой любезный.

Вдруг, не иначе как в поддержку ни с того ни с сего встрял министр, очевидно соизволив блеснуть осведомлённостью и знанием секретной информации:

– Замороченный курьёз;
принимать нельзя всерьёз
тех, кто роботов «Интян»
внял за инопланетян. Ха-ха-ха.

Старец несколько посуровев, глянул на министра с малоскрываемым укором или, может быть, даже всё-таки с ярким порицанием:

– Добрый друг, напрасен смех;
ржать над чьим-то горем – грех.
Я ж гляжу и не без слёз …

– Сударь, вы, меня простите, – торопко осёкся было, но неожиданно воспрянув духом, забалаболил «зелёный» чиновник, –
да и ходко не судите.
Опосля задам вопрос
про их нравы и суды;
знанья вовсе не чужды. – Неожиданно расхорохорился сановник, войдя в раж и уже подхватив тему, весьма нетактично и даже где-то самовосхищённо повёл её сам:

– Да, согласен. Если б даже
разговор свести до блажи
то, конечно ж, вы правы –
кто б он ни был, но уж точно
не землянами к нам срочно
он заброшен с той Земли.
Быть о том не может речи,
ибо был бы враз замечен
по полёту звездолёт,
кабы сделал он отлёт
с орбитального кольца,
своего то бишь «крыльца».

Алькальд с удивительным спокойствием выслушал молодого, ещё совершенно неопытного министра и подытожил:

– Я скажу вам, друг, одно:
то случилось что дано.
Не кручиньтесь, не беснуйтесь,
сильно дюже не волнуйтесь –
Богом всё предрешено.
Если вышло, знать так надо
и тому уж будьте рады.
Я предвижу, вот что будет:
(путь, конечно, очень труден),
но и в нём есть свой резон,
раз уж нам сподоблен он.
Вероятно, вельми скоро …
нет, в том гнусного позора!
Не терзайтеся угрозой,
будем, видно, говорить
(и ничто не изменить)
мы учиться русской прозой;
так ли, что ль зовут земляне
эту речь свою. Мы сами
колобродили в тумане,
а теперь вот вышел срок –
новый жизненный виток
ожидает всю планету.
Унывать же, смысла нету. – Начальник остановился, но лишь на мгновение и уже с виноватой, какой-то замусоленной ухмылочкой продолжил своё словоизвержение:

– Сколько можно воровать,
чтоб состав обогащать
для своих же словарей
из запасов «дикарей»?
Спросишь: почему? Отвечу.
Всюду там противоречья,
несогласья, нестыковки;
там борьба на выживанье,
сплошь да рядом бичеванье,
извороты да уловки.
Там кипение сплошное
и вражда и всё такое …
А ведь это есть основа!
Там среда часть разговора,
полиглотство тоже фора.
Там ить как? (Тут нет такого!)
Брякнулся … родилось слово.
А у нас же: тишь да гладь. – В замешательстве широко разведя руками, недовольно вытаращившись, оглядывая комнату, в конце концов, с раздражением синхронно потрясая кулаками, закричал на нервическом срыве старик:

– Ну, вот как тут развивать
речь свою, скажи на милость?!

Алькальд, воззрившись в никуда, неведомо кому или точнее помещению в котором они находились, вдруг командным голосом приказал:

– Слышь, услужник, я сказал:
нужен нам сейчас спортзал! – и всё вокруг как-то сразу ожило, стены зашевелились: что-то бесшумно перекладывалось, что-то отодвигалось, освобождая пространство, и, в конце концов, не прошло и пяти секунд, как небольшая комнатка преобразовалась в обширный (с высоченными потолками) зал, благоразумно заставленный множеством тренажёров.

Они уже полным ходом направлялись к спортивному комплексу, когда Алькальд, с жалостью глянув на министра, закончил дискурс выводом:

– В словесах с того и хилость,
потому как «ларчик» пуст,
а словарный фонд негуст.
Посему, куда уж круче,
коль такой даётся случай –
всё познать из первых уст.
Гонор наш бы поутих,
согласившись, что от них
в чём уж в чём, а в этом мы
отстаём как сосуны.

Продолжение следует ...