От вчерашней белой кутерьмы не осталось и следа. Заискивающе лыбилось утро солнечными бликами на макушке церкви и снег под ногами туго поскрипывал. У домов трепыхалось заскорузлое бельё на верёвке осьминожьим распятьем. Укутавшись в снега скамейки и деревья были сказочно привлекательными.
Мысли проваливались в эти сугробы обрывками далёких воспоминаний. А, впрочем, так ли то важно…, если след давно простыл от той ребячьей формы мироощущения.
Как же всё сложно у взрослых…. С их недосказанностью, усложнёнными взглядами, предубеждениями и прочей мишурой… Будто мир - наизнанку, сотканный из паучьих условностей. Эта мысль привязалась ко мне, когда гуляя по заснеженному скверу, услышал ненароком чуть сиплый от морозца детский голосок, прервавший мою отстранённую задумчивость.
- Как тебя зовут?..
- А меня, Сеня.
- Давай дружить…
Оглянувшись, увидел запыхавшегося с румянцем мальчугана, который приблизился к другому мальцу. Тот стоял одиноко с саночками у импровизированной снежной горки, переминаясь по-пингвиньи с ноги на ногу.
Всего лишь три короткие фразы и нет между ними препятствий, различий, обособленности. Так просто…, и понеслось:
- У-ух А-ах О-ох…
Весело покатилась, смеясь и дурачась с горки через бесшабашное детство, парочка озорников. И, мысленно, я в свой недосягаемый и заветный закоулочек, к которому уж не приблизится наяву никогда.