ИСТОРИИ ВОЙНЫ, ПОДСЛУШАННЫЕ В ДЕТСТВЕ.

ИСТОРИИ ВОЙНЫ, ПОДСЛУШАННЫЕ В ДЕТСТВЕ.


Странная штука, память. В старости
она выдергивает эпизоды,
которые, казалось, забыл на всю
оставшуюся жизнь.
ПИРАТОВ ВАСЯ


-Ты в меня пальцами не тычь!
-И не стыди на весь подвал!
-Я не шлюха, я немцу за жратву даю!
-Твоих же деток подкармливаю!
-Сдохнем иначе… Да ты не плачь… Я сама реву по ночам…
-А что делать? Все окрестные развалины уже обшарили. Крыс, и то всех поели. Ты вон последнее колечко на рынок сволокла. А весна еще ой как не скоро.
- А гансик тот, который ко мне привязался, тихий какой-то. При складе служит. Еду каждый раз приносит. Первый то раз я отбивалась. Так он на стол буханку хлеба поклал, и картох несколько…Как раз детки твои в моем закутке сидели. Так они ажно замерли…И глазки застыли...Голодные, ведь..
-Вот я и согласилась…
-А что, от меня не убудет… А так, хоть живы останемся…
-Да не реви! Яж понимаю, ты не со зла. Ты от безысходности.
-А мне наплевать, что люди потом скажут. Я ведь у станка до последней минуты стояла. Потом бомбежка началась. Весь наш цех тогда и порешило… Человек несколько нас из огня выскочить успели. А в заводоуправлении уже пусто. Все уехали, пока мы до последнего эти детали точили…
-Дом сгорел. Вот только в этом подвале месточко и сыскала. Да в развалинах повезло. Кровать нашла не гнутую да шкаф с бельем раскопала…
Так что вины моей ни в чем нет. А если дети твои выживут, то и вовсе Бог мне все грехи простит…
-Ты крупу то всю бери. Детишкам кашу сваришь. Тут еще ребра коровьи с остатками мяса. Все забирай. Завтра гансик опять придет. Небось, принесет чего.
-Да не реви ты, Бог даст, не пропадем!
-А ты, старая, чего из угла своего вылезла? Да не смотри ты на меня так! Нету у меня ничего более! Ну не смотри, говорю! Уходи, не терзай душу…
-Вот, кусок хлеба остался. Забирай и уходи!
-Да чего ты мне руки целуешь! Отстань, не барыня я какая… Да не благодари так… Не трави душу… Уходи, а то и я расплачусь. А мне нельзя…
Старушка медленно прошаркала в свой угол. Там, за полуобрушенной перегородкой, лежала куча тряпья. В изголовье, на кирпиче, стояла фотография юной девушки в длинном платье, красивой белой кофточке с подколотым резной брошью жабо. А рядом - прижатая обломком похоронка.
На чистой косынке посредине тряпья лежала маленькая собачка. Она учуяла хозяйку, открыла глазки, но от голода смогла только шевельнуть хвостиком. Старушка взяла ржавую банку с накапавшей с потолка водой, размочила хлеб и принялась кормить собачку. Собачка жадно проглотила последний кусочек, преданно лизнула старушкину руку, закрыла глазки и засопела.
Старушка взяла фото, чему то улыбнулась и погладила у себя на груди старую пожелтевшую резную брошку, которая схватывала ворот рваной кофты.
Потом она легла рядом с собачкой, положила в изголовье фотографию и похоронку.
И умерла.