Зачистка

Никто не верил, что это правда. Точнее говоря, никто не верил, что это будет работать. Слишком уж по-экстремистски это звучало. И как всегда у политиков – дёшево. Короче – очередное враньё. Все воспринимали это именно так. Но… достаточно внимательно документ, определяющий социально-политический статус цыган с первого июля будущего года, прочитали далеко не все. А зря… У диктатора был целый год для формирования новой силовой структуры с особыми полномочиями. Разумеется, были проведены учебные мероприятия, подготовлена мат часть, и пропаганда тоже не осталась в стороне. Все было сделано профессионально, и обыватель был морально подготовлен к грядущим событиям. И это случилось.
В тот день мы втроем просто катались по городу на машине, которую недавно подарили предки одному из нас в честь успешного окончания 3-го курс института. Известное дело – экватор, сомнения, разочарования, принятие поспешных решений и крах родительских надежд. Все это было успешно преодолено, и в награду за клятвенное обещание закончить ненавистный институт, молодой повеса получил не сильно подержанную тачку, чему был рад. Мы были молоды и глупы. Sex, drugs and rock-n-roll… Беспечная молодость и сомнительные приключения, как стиль жизни.
Итак, черти занесли нас на вокзал. Один из нас знал там какую-то не слишком известную забегаловку, где готовили вкусную шаурму. Денег было мало, бензина – много, и мы рванули. И вот, стоят три великовозрастных придурка, едят шаурму, попивают пиво и обозревают текущую движуху привокзальной площади. Идиллия. «Прямо как в субботу, 21 июня 41-го» - пронеслось у меня в голове. Безмятежное спокойствие накануне большой беды. «Ребята, вы мне можете не поверить, но много лет спустя мы будем вспоминать этот день, как лучший в нашей жизни» - сказал я моим спутникам. Ответом были смех и плоские шутки. Да пофигу. Дурачьё.
На площади, недалеко у памятника, случилось оживление. Толпа цыганок начала обрабатывать лоховатого мужика. Тут же мелко подтусовывались чумазые дети, беспрерывно пытаясь обшарить его карманы. Зрелище было очень пошлое в своей банальности. Я отвернулся, чтобы не портить себе настроение. Мои друзья, наоборот, с интересом и ехидными комментариями наблюдали за развитием событий. И тут началось ЭТО.
Внезапно со всех концов площади к этому скоплению народа быстро стали приближаться вооружённые люди весьма угрожающего вида. Кто-то в штатском, кто-то в форме, кто-то вообще в живописных лохмотьях. Цыганки мгновенно сообразили, что дело пахнет керосином, и начали разбегаться. Но кулаки, дубинки и приклады работали на удивление быстро и четко. Вскоре площадь перед вокзалом стала похожа на лоскутное одеяло. Мерзкий визг, вой и причитания наполнили воздух.
«Смотри, смотри! Одной фортануло!» - приятель указывал пальцем на маленькую фигурку, которой удалось прорваться сквозь кольцо окружения и скрыться в кустах за киосками. Далее было шоу. Молодая цыганка что-то расстегнула у себя на плечах, и цветастое платье опало наземь, как купол парашюта. Ожидаемой наготы мы не увидели, так как под платьем был довольно нескромный наряд девочки-подростка. Преображение было впечатляющим. Ловким движением ноги она запихнула платье под киоск и выскочила на тротуар. Небрежной походкой пересекая опасную зону, она была уверена в своей безопасности.
Я взглянул с ухмылкой на ребят. Они подобрали челюсти и посмотрели с удивлением друг на друга.
- Нет, ну ты видел? Три секунды, всё! Другой человек! Джеймс Бонд отдыхает!
- А ты что хотел? Это профессионалы!
Наши восторги были прерваны шипением рации и сиплым пропитым голосом – «Девка в топике и драных джинсах идет мимо вас. Она сбросила платье. Задержите ее. Она одна из них!» Я обернулся и увидел наблюдателя. Типичное колхозное быдло. Лицо, не обезображенное интеллектом, пальцы в перстнях – татуировках. Он сорвался с места в карьер и направился в гущу событий. Попытка задержания провалилась, и беглянка резво побежала прочь.
«Стреляйте! Стреляйте в неё!» - орал наблюдатель, тщетно пытаясь её догнать. Грохнул выстрел. Цыганка упала. Колхозный быдлан подбежал к телу, пнул его, и отдышавшись, схватил за штанину. Беззубо щерясь, он потащил её к остальным.
«Жесткач, чуваки. Валим» - подал голос счастливый обладатель тачки. Он побледнел, и чтобы не расплескать пиво трясущейся рукой, поставил бутылку на асфальт. «Я не понимаю… Это… почему? Они же не террористы»… Никто не понимал. Я был заворожён происходящим и не хотел упустить ни одного момента. Не каждый день приходиться быть очевидцем значимых событий.
- Вот что, чуваки. Вы езжайте, а я остаюсь. За мной косяков нет, даже если меня примут, предъявить им мне нечего. А тачка – дело такое. Отберут, и фамилии не спросят. Или расхерачат… С них станется.
- Не отберут. Она на платной парковке. Документы в порядке. Я тоже остаюсь.
Мы посмотрели на третьего.
- Я с вами, пацаны. Черт с ним.
Мы стали напряжённо вглядываться в происходящее. Силовики щедро раздавали пинки и удары дубинками, пытаясь заставить замолчать голосящих женщин. Дети сгрудились в кучу и плакали, с ужасом глядя на охранника и его автомат с примкнутым штыком. Нелепый ужас ситуации зашкаливал. Адреналин активировал долгосрочную память , и картинка стала процарапываться в наших мозгах, словно при помощи стальной иглы на восковом ролике первобытного фонографа.
На площадь въехал огромный фургон. Это был «Урал» с цельнометаллической будкой и массивной дверью, закрывающейся на хитрый запор. Началась погрузка. Вой, плачь и крики усилились.
- Что это за люди? Какая-то махновская банда…
- Штурмовики, мать их. Видишь – «Люди с крепкими кулаками, которые сопрут при случае часы».
- М-да… происходит что-то непонятное.
- И мусора вместе с ними. Значит, согласовано с самого верху. Невероятно.
- Да что невероятного? Они этим должны были заняться еще лет 30 назад. Уличная преступность, торговля наркотиками, похищения детей… Пора уже прекращать это. Пусть даже так, если по-другому не получается.
Мы согласно вздохнули. Каждый из нас уже успел так или иначе пострадать от цыган.
Без эксцессов не обошлось. У одной тётки начался приступ клаустрофобии, и она отчаянно сопротивлялась. Не долго думая, её застрелили в затылок. Труп забросили в фургон. Другая попыталась сбежать. Напоролась на штык. Кровь залила брусчатку. Прохожие и прибывшие с поездов безмолвно наблюдали со смешанными чувствами. Кто-то снимал на телефон.
- Почему они не разгоняют зевак?
- Потому что это – акция устрашения, и все должны это видеть. Новая государственная политика.
- Чуваки, а почему они и трупы, и живых грузят в один фургон? У них что, с машинами проблемы? Обычно же мертвяков на труповозке увозят.
- Стало быть, сейчас им без разницы… Живые, мёртвые…
Напряженное размышление прервалось нашим одновременным выдохом – «Душегубка…»
Мы переглянулись. Это было уже через край.
- Мы что, блять, в Германии 40-х годов?
- Нет, чувак, и это - проблема.
- Что будем делать?
В это время солнце зашло за тучу, и площадь погрузилась в тень. В этом было что-то пророческое. Нужно было принимать решение. Правильное решение.
- Так, ребята. Если это – душегубка, то конечным пунктом для нее сегодня будет крематорий. Нам надо просто проследить за ней.
- Поедем?
Владелец машины замялся.
- Ну,… хрен знает… Я на такое не подписывался. Они же нас кончат там вместе с ними!
- Посмотри на площадь чувак! Уже три убийства, и полторы тысячи свидетелей! Одним больше, одним меньше – какая мать ему разница?
- Ладно. Едем. Но если что – я еду обратно и вас не спрашиваю.
- Двинули.
Я оглянулся на место происшествия, прежде чем направиться к стоянке. Фургон уже покидал площадь, штурмовики рассосались, гражданские спешили по своим делам. Единственное, что напоминало о произошедшем – лужи крови. К ним уже спешили клинеры с вёдрами песка.
Двери захлопнуты, ремни пристёгнуты. Антиалкогольные леденцы зажёваны во избежание проблем с дорожной полицией.
- Посмотрите в сети про этот указ. Что там было?
- Сейчас… так… Вот. «В целях усиления борьбы с наркоторговлей и уличной преступностью… бла-бла-бла… с 1-го июля следующего года все лица цыганской национальности независимо от пола и возраста объявляются вне закона» Во как…
- И что это значит?
- Ну, как в средневековье. Каждый может безнаказанно ограбить или убить цыгана… или изнасиловать. Хотя я бы побрезговал.
Голубая кровь, блять. Побрезговал бы он… Маркиз недоделанный.
- А почему год форы?
- А чтобы успели уехать те, у кого мозги остались. Ну и чтобы подготовить этих вот… Штурмовиков, как ты говоришь. Ага, а вот и фургон. Близко не приближайся, чтобы нас не остановили. Выедем за город – увеличь дистанцию.
- Не учите дедушку кашлять!
Какое-то время мы молчали, погружённые каждый в свои мысли.
- С травкой теперь проблемы начнутся. Придётся все время по синьке отъезжать…
- Ты как в лужу пёрнул. Может это – знак судьбы? Явный повод заняться спортом, и вообще – подумать о своём здоровье?
Невнятное бурчание в ответ.
- Посмотри по карте – где у нас в округе крематорий? Куда они едут?
- Смотрю… Ближайший на выезде из города. Восточный тракт, 5-й километр. Бензина хватит?
- Хватит.
В местных новостях по радио кратко сообщили о зачистке на привокзальной площади. Про жертвы было упомянуто крайне завуалировано и политкорректно. Мы матюгнулись с досады. Легкая музыка после выпуска новостей раздражала, и хозяин авто выключил радио. Стало поспокойнее.
Фургон свернул с трассы. Мы – за ним. Шлагбаум. К нам подошел небритый мужик в камуфляже с автоматом и трёхдневным спиртовым амбре.
- Куда едем?
- В лес, по грибы.
- Вы одеты, как городские пижоны. Какой лес, какие грибы? Проваливайте, пока я не начал проверять документы и не арестовал вас за мастурбацию в общественном месте!
Крыть было нечем.
Обратный путь был коротким. Расследование довести до конца не удалось.
- Фургон поехал к крематорию?
- Да.
- А что потом?
- В смысле?
- Ну, избавятся они от цыган, а дальше?
- А дальше – наши дорогие гости с юга.
- Логично. А потом?
- А потом – мы.
- Как это - мы?
- Студенты. Думающие люди. Проводники и распространители левацких идей, либерализма и всякой прочей идеалистической ерунды. Потенциально опасные люди. А закончится всё тотальной чипизацией. Total Control. Как у Оруэлла. Или типа того.
Зомбоящик был более красноречивым в плане освещения произошедшего. Акция прошла по всему городу, и помимо привокзальной площади были зачищены два цыганских посёлка. Из интервью с местными жителями показали только какую-то чокнутую кликушу, которая возносила хвалы диктатору и на чём свет стоит поносила внезапно исчезнувших… Особо подчеркивалось, что в доме цыганского барона будет устроен детский дом, а в другом многокомнатном дворце – то ли хоспис, то ли дом престарелых… Очень умно в плане приобретения народной популярности.
Умелая манипуляция низменными человеческими страстями приносила диктатору неплохие политические баллы. «А советники-то у него подобраны со вкусом»- думал я - «Вот бы с ними пообщаться… Да… А потом – мы… И этот день я вспомню, как лучший в своей грёбаной жизни».