Рассказы Андрея Чистова. Изюбриная песня

«Природа - это все, что мы видим и слышим: холм, полдень, белка, затмение, шершень, крик журавля, рёв избря.Вернее, природа это рай. Природа - это все, что мы слышим: воробей, море, гром, крикет. Природа - это гармония. Природа - это все, что мы знаем, не имея возможности сказать это, поэтому бессильна наша мудрость по сравнению с ее простотой..». (Эмили Дикинсон)


…Вскоре, наступила замечательная, золотая сибирская осень и Егерь пригласил Андрея погостить у него и заодно помочь ему по несению «службы».
Охота на водоплавающую дичь, была открыта с двадцать шестого августа и Андрей, приехал в Ерши - так назывался посёлок где «служил» Егерь - в самом начале сентября.
Домик егеря, располагался метрах в двухстах от байкальского тракта, на берегу речного водохранилища и стоял поодаль, в молодом леске, через большое поле от деревни.
Избушка стояла на бугре, перед спуском к воде, где в небольшои заливчике, стояла моторная лодка Егеря.
Домик был окружён приусадебным участком, с недавно вырубленным осинником, окружённым по периметру символической изгородью, состоящей из двух осиновых слег, прибитых к вкопанным столбикам.
Подле избушки, напротив входа в дом стояли две собачьих будки в которых жили собаки Егеря – овчарка Риф и чёрно-серая лайка Грей. Домик состоял из холодной прихожей, где хранился егерский инвентарь и подвесной мотор, и спальной комнаты, в которой по сторонам, вдоль стен стояли две кровати, а между ними, у окна, маленький обеденный стол, и у входа, с правой стороны распологалась небольшая печка из кирпича побеленная известью, с металлической трубой, уходящей в потолок.

Андрей, зная расположение домика по рассказу егеря, выйдя из рейсового автобуса перешёл байкальский тракт, прошёл чуть вперёд среди леса, по асфальтированному отвороту, и на краю поля, увидев впереди метрах в трёхстах дома посёлка, свернул вправо и по узкой тропке пришел к куртинке молодых осинок, сквозь тонкие стройные стволы которых, увидел домик... Услышав настойчивый лай собак, Егерь вышел из избушки, встретил Андрея и провёл его мимо машущих хвостами «охранников».
Риф был крупной молодой овчаркой и производил внушительное впечатление. Грей был обычной лайкой, тоже молодой и тоже вполне симпатичной.
Сняв сапоги в прихожей, они вошли в домик. Несмотря на небольшие размеры, он был вполне обустроен и совсем не походил на зимовья, где Андрею уже приходилось не один раз ночевать в тайге и летом и зимой.
Порядок и чистота в доме Егеря, Андрею понравились и он про себя решил, что это хорошее место для базы и для сборов и выхода в большие таёжные походы...
Распаковав рюкзак, Андрей, продукты прихваченные из города, разложил в деревянный кухонный стол, а рюкзак оставил в прихожей. Егерь поставил чайник на электроплитку и через десять минут, они уже сидели за столом и ели бутерброды привезённые Андреем и пили ароматный чай.
Разговорились и Егерь предложил съездить вместе в соседнюю деревню, где жил его знакомый лесник и лесовик дядя Вася.
Решили плыть на лодке.

Одевшись потеплее – на воде было уже по осеннему прохладно - прихватили с собой тяжёлый подвесной мотор «Вихрь», плоскую флягу с бензином и соединительной трубкой и спустились по тропке на берег водохранилища.
Неожиданно, глазам молодых охотников открылись синевато - золотистые просторы больших пространств воды, с золотом берез на обрамляющих водохранилище холмистых берегах. Справа, открывался широкий залив, с пологим берегом, заросшим осокой и высокой травой. Слева, широкой полосой блестяще синего цвета, раскинулась прохладная водная поверхность водохранилища, ограниченная по дальнему периметру, холмистыми лесами.
Вид был замечательный и Андрей, про себя порадовался удачному выбору Егеря - его егерьский участок был недалеко от города и вместе с тем, граничил с глухими таёжными урочищами с обеих сторон реки.
Особенно привлекала тайга на противоположном берегу, где вот уже несколько десятков лет, после заполнения водохранилище, совсем не было дорог и потому, люди бывали здесь редко тем вольготьнее и уютнее чувствовали себя здесь дикие звери.

Когда Егерь закрепил мотор и подключил к нему шланг от канистры с бензином Андрей, сильно оттолкнул лодку от берега, заскочил на нос, а потоим сел впереди, а хозяин лодки разместился на корме.
Он дёрнул пару раз за верёвочку с узелками, намотанную на диск стартёра и мотор заработал, взревел несколько раз чихнув синеватым дымком.
Потом Егерь убрал газ, включил скорость и лодка дёрнувшись, в начале медленно и осторожно, отошла от берега заливчика на свободную воду, постукивая ритмичным выхлопом. Потом, Егерь постепенно прибавляя газу вывел лёгкую дюральку на глиссирование и она понеслась по воде, словно хорошо точенный конёк по прозрачному льду.
Как по линии проведённой гигантским циркулем, совершив плавный поворот, оставляя за собой пенные косицы исчезающего на воде следа, моторка полетела вперёд чуть касаясь днищем воды.
Когда Андрей смотрел вниз, только на воду, то ему показалось, что лодка не движется, замерев в одном положении, и лишь глянув на панораму проплывающих мимо лесистых холмистых берегов, можно было осознать ту скорость, с какой приятели неслись в сторону Байкала...

Прохладный, чистый воздух с напором наполнял рот и лёгкие и от этого переполнения живительным кислородом, захотелось петь и кричать о счастье жить в этом прекрасном мире!
Вокруг, по берегам стояли дремучие леса одетые в золотой осенний наряд и яркое солнце, искрилось отражением на небольших волнах оставленных лодкой на кажется тяжелой, тёмной, свинцово-неподвижной воде. Всё это не могло не вызывать восхищения, во всяком случае у Андрея, в душе которого возникло приподнятое чувство радости полёта и наполненности бытия. А Егерь сидел неподвижно и лениво осматривал пробегающие мимо берега - возможно он к этому восторгу уже привык и для него, подобное плавание – полёт стало обыденностью...

Мотор ровно и мощно ревел и потому, любые разговоры или обмен впечатлениями был почти невозможен. Егерь, равнодушно, слегка поворачивая голову разглядывал противоположный берег, с затенёнными уже, блестяще-гладкими полукружьями и дугами заливов и заливчиков. Глядя на него успокоился и Андрей, и стал всматриваться в нависающий над берегом водораздельный хребет, за которым расстилалась необозримая тайга, с чистыми и холодными речками, ручьями, болотами, холмистыми распадками, длинными и широкими падями, по которым текли эти речки и ручьи.
Он радовался необъятному миру дикой природы, сине-золотому, ясно- прохладному осеннему дню, радовался возможности вот так, быстро и интересно переместиться из Ершей в Большую Речку, которая расположена километрах в двадцати от истока Ангары, вытекающей из величавого – громадно, почти мифического озера – моря - Байкала.
Андрей радовался тому, что жизнь постоянно сводит его с интересными людьми, и предчувствовал открывающиеся новые возможности в освоении лесных просторов и изучения тайн окружающей тайги...

Минут через двадцать, увидели вынурнувшие из за крутой береговой лесной гривы домики посёлка Большая Речка. Сбавив скорость, спокойно вошли в залив и на малых оборотах проплыв в самый его конец, причалили к берегу.
Егерь заглушил мотор и показав вперед, на край большой зелёной луговины, где стояло несколько домиков, произнёс:
- Этот синенький и есть дом Василия Васильевича...
Затащив лодку подальше на берег, они пошли в сторону этого дома, а у калитки, их уже встречал кряжистый, с седой головой и чисто выбритым подбородком круглолиций и веселый пожилой человек.
- Анатолий, а я уже жду вас, вот и чай поставил...
Он весело и легко улыбнулся и внимательно посмотрел на второго гостя...
- Это Андрей – представил его Егерь и Андрей приветливо улыбнувшись пожал протянутую руку Василия Васильевича.
Вошли в дом и хозяйка - жена лесника, улыбчивая но неразговорчивая пожилая женщина пригласила всех за стол, на котором стояли плетёнки с пряниками и крупно нарезанными ломтями белого хлеба, банки со сметаной и с мёдом, чайные чашки, во главе с пузатым начищенным алюминиевым чайником...

Пока пили чай, радушный хозяин рассказывал о работе в лесхозе, о том что скоро время копать картошку, но и на охоту хочется сходить. Слушая, Андрей с удовольствием пробовал ароматные сладкие пряники и белый хлеб, намазывая его толстым слоем густой, белой сметаны, которая таяла во рту и оставляла на языке почти прозрачный кисловатый привкус свежего сыра...
Когда заканчивали есть, Василий Васильевич, в разговоре, вновь коснулся открытия охоты на уток, но упомянул и о начале изюбринного рёва.
- Скоро, ребята, изюбриный гон начнётся - лицо его внезапно осветила восторженная улыбка.
– Я уже готовлюсь, губы тренирую...
Он на мгновение исчез за перегородкой и возвратился с деревянной трубой - длиной сантиметров семьдесят и в диаметре, в утолщённом конце, сантиметров десять. Остановившись посередине кухни, Василий Васильевич приложил трубу к правому углу рта, той стороной, где был мундштук, потом ристрпнившись облизнул губы, глубоко вдохнул – выдохнул и потом вновь приложившись, втягивая в себя воздух, поведя трубой снизу вверх не торопясь и по дуге, громко затрубил, чуть скосив глаза в нашу сторону.
И труба запела, зазвучала дико и свободно, словно в её деревянном теле была спрятана тайна грустной красоты осенней природы и вместе, сила и ярость проявляющегося звериного инстинкта!
Старый охотник, начал эту искуственную изюбринную песню, тонко и длинно, потом продолжил плавно уходя в низы, и ясный чистый звук, нисходя до басистого и даже ревущего, закончился грозным рявканьем.
Василий Васильевич мельком глянул в нашу сторону прислушался, казалось к растворившемуся в деревяных стенах дома эху и проговорив:
- Тут немного не получилось в конце – и через паузу, вновь приложился и затрубил...

Андрей, слышавший песню гонного оленя-изюбря впервые, был эмоциаонально оглушён увиденным и услышанным. Ему внезапно подумалось, что дикая природа, с её яростным соперничеством и борьбой жизни и смерти, внезапно, чудесным образом вторглась в человеческое жилище...
Егерь тоже кивал головой, блестя глазами выразительно посматривал на Андрея, а возбуждённый знакомыми страстными звуками чудесный «солист» - Василий Васильевич, раз за разом прикладывался к трубе и она пеле на разные голоса протяжно и свирепо, призывно и угрожающе!
До этого Андрей не представлял такие страстно-трагические особенности изюбринного рёва во время гона и то, чему он стал невольным свидетелем настолько поразило его, что он потерял дар речи!
Видя, что его музыкальное искусство подражания изюбринному рёву произвело силное впечатление, Василий Васильевич отложил трубу и часто, возбуждённо дыша присел к столу и заговорил...

- Зверь, наверное уже поёт по холодным утрам... Вот и нам бы надо как – нибудь собраться и съездить на Бурдаковку, в вершину речки. Я там знаю места зверинные, где они каждый год сходятся и бьются за маток...
Там места невысокие, большие покосы и потому, увидеть ревущего быка проще, чем в глухой тайге – главное, чтобы зверя загодя не распугали охотнички...
А нет, так мы можем на ту сторону Ангары махнуть на один вечерок. Там тоже бывает хорошо... Зверя там много, надо только на водораздел подняться...

Он отхлебнул чаю и постепенно лицо его померкло и вновь превратилось в лицо доброго, пожилого человека. А ведь пять минут назад он весь светился, охваченный охотничьей страстью, воспоминаниями о сотнях удачных и неудачных охот, в разных угодьях и разного вида тайгах...
- Лет тридцать назад, - Василий Васильевич, после небольшоё паузы продолжил разговор - когда ещё железная дорога была на месте теперешнего водохранилища, бегал по ней такой голосистый паровозик...
И вот, как осень настанёт и уже ближе к вечеру, как этот паровозик гуднёт пробегая по железке под другим берегом Ангары, - тогда ещё водохранилища не было,- так вся округа отзывается ему разнообразными звериными голосами!
Так, что не понять было, сколько же их всего в округе...
Паровозик, уже давно пробежит в сторону Байкала, и давно уже колёса поезда отстучат по блестящим рельсам, а тайга полная изюбрей, всё не может успокоится, всё поёт, ревёт на разные голоса оленья братия - и молодые, и старые быки!
Очень сильно возбуждал их этот громкий паровозный гудок, заставляя напрягаться и петь свои песни веселее и громче...

... Мы допили чай, поднялись и стали прощаться. Егерь и Василий Васильевич договорились на следующей неделе переправится на другую сторону водохранилища и попробовать пореветь, а если повезёт, то и быка стрелить и Андрей, конечно же захотел к ним присоединиться.
Он ещё долго был под впечатлением увиденного и услышанного, и расспрашивая Егеря узнал, что у него тоже есть труба, и что он пытается трубить, но губы пока некрепко натягиваются на мудштук и иногда ничего не выходит...

Возвратились в Ерши в наступивших сумерках и наскоро поужинав, легли спать.
Андрей устроился в прихожей, в ватном спальнике, который дал ему Егерь.
Там было просторно, свежий воздух и он подумал, что будет приятнее спать почти «на природе».
Быстро заснув Андрей видел сны, в которых олени ревели, гонялись и дрались друг с другом, а он всё не мог в них выстрелить – то ружьё было не заряжено, а то случалась осечка...
На рассвете, Андрей просыпался несколько раз и слушая, как в деревне пели первые петухи перекликаясь деловито и привычно, он в который уже раз, вновь и вновь представлял себе светившееся радостью лицо Василия Васильевича и слышал страстные мощные звуки изюбриного рёва, казалось возникающего из осеннего, тревожного таёжного воздуха!

2010-2022 годы. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина".