Врангелевцы

Врангелевцы

26.10.1920 г. Перекоп, правая оконечность Турецкого вала, берег Сиваша.

Мое дежурство с трех ночи. Казалось, самая глухая пора, но Луна, словно уличный фонарь заливает землю молочным, мерцающим светом ... К рассвету заморозок выбелил все вокруг. Иней на всем ... Хрустящими, переливающимися кристаллами, изменяющими очертания предметов, покрыты колья с колючей проволокой, остатки бурьяна на бруствере и даже пулемет. Сказочная красота, только бы и любовался … если бы не ХОЛОД …Такое впечатление, что воздух, скрипит при вдохе ... В окопе по щиколотку воды, … хотя, какой воды? Ледяная жижа. Такой мороз, что рапа и то замерзла. А говорят в Крыму даже зимой тепло.

Не спать. Не спать. Можно замерзнуть. Шинель еще с августовского наступления, прожженная, два раза простреленная. Где полушубки, обещанные англичанами?.. Даже педантичные европейцы меняются в худшую сторону… Все идет прахом. Старая, добрая Европа умирает…

- Умирала старая Европа,

- Постепенно превращаясь в прах…

Смешно, прямо стихи. В такой обстановке и стихи. Как же холодно. Снова пошел снег. Сколько я на войне … пять лет … прямо с гимназии. На коня не мог сесть. А в августе, под Токмаком, преследуя разбегающихся красных, срубил, наверное, с десяток. Аж руку отмахал. Казачки подшучивали потом, мол, гимназист - белоручка. Да, летом все было по-другому. Под Мариуполем, спешившись, шли строевым под барабанный бой, со знаменем, в штыковую атаку… Пули выщелкивали по одному то слева, то справа. Холодок поднимался к горлу. Страшно и здорово одновременно. Красные не выдержали, побежали… лапотники. Интересно выжил, шедший справа, штабс-капитан? Большая умница … все подбадривал, шутил, мол, не дрейфь Гимназист. Пропал где-то ночью в неразберихе … Взяли Мелитополь, хотели идти на Кубань… А теперь нас загнали в Крым… Если бы не топкое дно Сиваша и узкие перешейки… Как это там сложилось:

- Умирала старая Европа,

- Постепенно превращаясь в прах

………………………………….

- На соленых топях Перекопа,

- Под водой кровавой в Сивашах.

Смотри-ка, складывается само собой.

... Ну вот, судя по всему, началось! Стрельба, ракеты. Впереди в секретах пластуны …их нахрапом не возьмешь. Сон как рукой сняло, да и холод уже не замечаешь. Долой иней с пулемета, проверить ленту. Где запасная? Руки бы согреть, а то поморожу, если долго придется стрелять.

Стрельба то затухала, то волнами вспыхивала вновь. На рассвете, через позицию, вынося раненых и убитых, прошли отступающие пластуны. Мы остались на острие! Теперь мерзнуть будет некогда. Побаловались стишками и хватит. Что-то я рассиропился, надо собраться... Ну, вот и артподготовка! На дно! На дно окопа … лицом в ледяную жижу! … Кучно бьют … сейчас полезут. Надо подниматься! Как же страшно, Господи!!! Что там говорил капитан? Гимназист, все уже предопределено, и изменить ничего нельзя. Если суждено, то и на дне окопа, как говорится … Значит встаем! Господи, спаси, сохрани и помилуй! В полный рост! Будь, что будет! Как тогда под Мариуполем! Близко подошли! Не успеем, не успеем! Огонь! Ага! Забегали…Не успеваем!!! Где же второй номер, ведь заклинит! Запасная коробка. Быстрее, быстрее! Уже почти в упор. Вроде отошли. Где же второй номер-то? Вода в кожухе кипит, снегу туда. Третья коробка! Сколько же их? Клинит! Черт! Всем огонь, пулемет заклинило! Бью шомполом по гильзе… шомпол гнется … Все…конец … заклинило насмерть! Да, наверное, теперь действительно, НАСМЕРТЬ! Ничего. Никто не знает, что там начертано, надо идти до конца. Врукопашную! Капитан учил не смотреть на оружие противника, только в глаза! Руки сами найдут правильное решение … Вот он! В глаза! Смотреть только в глаза! Обманное движение влево, а штык в правую сторону груди! Есть! Не останавливаться. Быстрее!.. Еще один! Успеваю выстрелить первым! За спиной загрохотало, над головой веер пуль. Пригнулся, спрыгнул назад, в окоп. Второй номер все-таки выбил гильзу, молодчина! В упор смел остатки наступающих. Все, передышка. Опять артиллерия. Бьют шрапнелью. Если не удержимся … катастрофа. Слева замолчал пулемет, бросился туда. Под ногами трупы. И свои, и чужие. Лежат в обнимку. Здесь, одна на всех, правила смерть … Катастрофа! Опять нахлынуло…

- Катастрофа совершалась зримо,

- Смерть была единой госпожой

Что же за напасть-то! Рифма! Как можно в такой момент! Надо собраться. Господи, за что же мы тут бьемся!? С кем!? Опять атакуют. Если прорвутся … в степи уже не остановить …

27 октября. Укрепленная позиция по северо-западным окраинам озер Киянское — Красное — Старое — Карт-Казак

Утро. Мутное, холодное, грязное. Степь истоптана тысячами ног и копыт. Как сумели выскочить вчера? Видно красным крепко досталось, даже не преследовали. Нам, правда, тоже перепало. Сам дважды в штыки бросался … мат, крики … в упор два раза стреляли … пронесло … или еще просто рано … Прав был штабс-капитан, про предначертанное … видно пока не мой час. Сегодня, наверное, пойдем отбивать вчерашние позиции …

В атаку! Навстречу бьет артиллерия. Отход. Снова в атаку. Снова огонь. Прицепилась строчка:

- Смерть была единой госпожой…

бубнил постоянно. Солдаты очумели … остатки рот ложатся в грязь и их не поднять … Да и поднимать ... офицеров давно выбили … командуют юнкера, а где и вовсе никто … Все напрасно. Отход, отход...

Вечер 27 октября. Последние укрепленные позиции у с. Юшунь

Отошли до Юшуни. Повезло, я дежурю под утро. Спать, спать. Надо хоть помыться. Двое таких суток … черт, наверное, это нервное. Я весь покрыт какой-то сыпью. Ладно, это потом, а сейчас спать. Сухие портянки! Чудо! Капитан говорил … Опять капитан … Интересно выжил он?.. Говорил сухие ноги для солдата главное. Проваливаюсь, куда-то лечу … Только в глаза, смотреть только в глаза! Господи, кем я стал?! Руки трясутся. Замерзли или я сошел с ума? Капитан говорил, так выходит напряжение, спирта говорил надо выпить … А я до сих пор не научился. Стрелять, рубить … а пить не могу. Надо уснуть … последний наш рубеж. За нами только степь и Севастополь. Наш рубеж, наша земля … Наша ли? Как там у меня получалось:

- Умирала старая Европа,

- Постепенно превращаясь в прах

- На соленых топях Перекопа,

- Под водой кровавой в Сивашах.



- Катастрофа совершалась зримо,

- Смерть была единой госпожой

- На просторах выжженного Крыма -

- На земле и нашей, и чужой.

Записать бы ... Точно! Надо попросить бумажку, вроде как на закрутку и записать … Хотя кому это надо … Сопли все это. Трясет всего. Холодно. Что? Куда? А, мое дежурство. Да, сухие портянки красота … где ты капитан? Что-то часто я его вспоминаю, … наверное, не хватало мужской руки в воспитании. Маменька меня баловали.

Два дня ужасных боев. Два дня под артиллерийским огнем. Вернули свои траншеи, но удержать было уже некому. Вечером опять Юшунь, но положение хуже некуда. Подошли войска, вырвавшиеся с Литовского, … говорят, конница генерала Барбовича шла к нам на помощь, но под Карповой Балкой, столкнулись с красными и не прошли. Шутка ли ... триста тачанок ... Значит, резервов больше нет. Всем понятно спать нам не дадут … многие переодеваются в чистое … последний парад! За Царя и Отечество! Капитан, старый и мудрый вояка, говорил, мол, эмоции ни к чему, когда ты у последней черты. Учил быть холодным и расчетливым … даже на краю. Кстати, нашел в блиндаже обрывок чистой бумаги …. Все же надо записать свое странное рифмоплетство. Пока записывал, пришло на ум продолжение:

- И под вопли разъяренной стали,

- Под ужасный орудийный вой

- Воины, сражаясь, умирали

- За Россию н …

Не успеваю закончить. Снаряд рвется возле блиндажа, сбрасывая меня на пол. Успеваю только спрятать листок во внутренний карман шинели. В траншею … В темноте, волнами накатывают красные. От пулемета валит пар. Не успеваем! Ленту! Ленту! Казаки поднимаются в контратаку … дают возможность перезарядить ... Из полутора десятков возвращаются четверо ... Дорого, очень дорого! Снова атака … свежие идут, шинели чистенькие.

Кончаются патроны. Один за другим замолкают пулеметы. Схватились в штыки … Глаза в глаза, … этот оказался не прост, … но ему уж очень хочется сегодня выжить, он почти победитель. А мне уже все равно. Я у черты. Я на краю, … поэтому спокоен и расчетлив. Время для меня будто тянется. Я в два раза быстрее врага … он еще не знает, а уже мертв … Кто-то наваливается сзади, хватает за руки … Не могу пошевелится … бью назад головой, отмахиваюсь штыком … Сзади крик … хватка ослабла на миг … вывернулся из шинели. Вон из окопа. Обернулся, сзади набегает, держась за лицо, с наганом … Капитан?! Да, ну! Нет?! Останавливаемся оба на миг, бросаю в него штык и в темноту. Чья-то лошадь … хватаю за гриву, взлетаю в седло и:

- Ходу милый! Ходу!

Стрельба сзади, крики. Специально не гнусь … пусть лучше попадут в меня, чем в коня … раненого конь вынесет. Казацкий конь. На уме одно … КАПИТАН!? Да откуда … его же убили под Мариуполем… хотя этого никто не видел … Показалось. Бред. Трое суток без сна … Покажется и не такое. Последнее время он у меня из ума не выходил, вот и привиделось.

… Ушел. В одном кителе, ранение в голову … касательное, весь в чужой и своей крови, но ушел. Потерял сознание …

Очнулся от мерного покачивания … Впереди спина казака … перевязанный весь. Я в строю … десятка полтора … пехота, юнкера, казаки. Едем молча … Болит все тело… Конь красавец, вынес. Сам прибился к строю. В чугунной голове опять всплывает незаконченное в блиндаже:



- И под вопли разъяренной стали,

- Под ужасный орудийный вой

- Воины, сражаясь, умирали

- За Россию на передовой.

Перед глазами маячит последняя контратака 1-го полка дроздовцев … князья шли рядовыми в цепи, рядом с солдатами … с винтовками на ремне … на пулеметы. За Бога, Царя-батюшку … за Россию. Все там и остались … Перекоп, Сиваш, Юшунь …Само складывается:

- Шли вперед, исполненные веры,

- Шли на смерть под громкое «Ура»,

- И князья, и просто офицеры,

- И солдатский люд, и юнкера.

Записать бы. Начало осталось в шинели … где-то на Перекопе, среди погибших. Как будто часть меня там осталась. Сами приходят в голову строчки:

- Царствовала смерть по белу свету,

- Кровью наполнялись Сиваши,

- И, конечно, там - средь павших где-то -

- Затерялась часть моей души…

Через сутки были в Севастополе. Корабли у пристани. Эвакуация? … Бегство? Куда? Кому мы нужны? В Париж?! У меня с французским всегда было плохо … у меня маменька в Твери … я пять лет ее не видел … письма только с оказией … куда мне? А как же она одна … Зачем? … Может это мой час? Может про эту черту говорил штабс-капитан? Тогда наоборот, зажать все в кулак и пройти до самого края, а там … Там главное не остановиться …и до конца, пройти до конца! ……………………Стишок бы только записать…

3 ноября. Севастополь, Корабельная сторона, 1 линия Бомбор.

К посту, на окраине Севастополя, подъехал красный офицер и, легко спрыгнув с коня, подошел к пожилому караульному:

- Что тут у вас за стрельба? - спросил, потирая свежий шрам через всю левую щеку.

- Беляк, товарищ командир. Из города хотел утечь. При задержании оказал сопротивление, старшого застрелил.

- Где он?

- Так я ж и говорю, старшого застрелил, с нагана. Ну, Степан его того, заколол ... не сдержалси.

- Документы какие-нибудь были при нем?

- Какие-то бумажки нашли. В сторожке на столе. Я в грамоте не силен. Что за бумажки сказать не могу. А старшой помер ... застрелили его.

- Тело где? Показывай.

- Тело? За сторожкой, тело-то. За сторожкой. Мы службу знаем. Степан охраняет.

Командир прошел за сторожку. Охранявший, лежащее ничком тело, красноармеец вытянулся.

- Рассказывай, что произошло.
Степан, перехватив винтовку, зачастил:

- Я его сразу приметил. Левой рукой при ходьбе не отмахивает, словно шашку придерживает. Я ему «Стой!». Он ходу. Мы за ним. Догнали уж, а он повернулся и в старшого, с нагана. Хлоп! Насмерть. Ну, а я штыком его значит и достал. И главное в нагане-то всего один патрон и был... Гимназер ... товарищ командир, ...аттестат в кармане нашли.

- Переверни его.

Мельком глянув на убитого и, придерживая рукой вдруг задергавшийся, багровый шрам, спросил:

- Неужели нельзя было задержать, вдвоем-то?

- Так кто ж знал, что наган пустой? Опаска сработала, товарищ командир ...

- Что-то говорил? Судя по ране, он не сразу умер?

- Бредил постоянно. Штабс-капитана какого-то звал. Говорил, что пойдет до самого конца, как тот учил. Про Мариуполь, что-то бормотал, какая-то атака ... Помер быстро.

Командир сжал в кулак задрожавшие пальцы и, резко повернувшись, пошел в сторожку. На столе лежал аттестат об окончании Тверской мужской гимназии №1, маленькая фотография пожилой женщины в чепце и смятый листок. Командир развернул его и увидел строчки, выведенные ровным, ученическим почерком. Дрожащей рукой расстегнул шинель, вынул бумажник и достал из него обрывок бумаги, как на самокрутку. Сложив их вместе на столе, зашептал:

- Умирала старая Европа,

- Постепенно превращаясь в прах

- На соленых топях Перекопа,

- Под водой кровавой в Сивашах.



- Катастрофа совершалась зримо,

- Смерть была единой госпожой

- На просторах выжженного Крыма -

- На земле и нашей, и чужой.



- И под вопли разъяренной стали,

- Под ужасный орудийный вой

- Воины, сражаясь, умирали

- За Россию на передовой.



- Шли вперед, исполненные веры,

- Шли на смерть под громкое «Ура»,

- И князья, и просто офицеры,

- И солдатский люд, и юнкера.



- Царствовала смерть по белу свету,

- Кровью наполнялись Сиваши,

- И, конечно, там - средь павших где-то -

- Затерялась часть моей души…*

…………………………………… Командир сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, невидящие глаза смотрели в пустоту, а пальцы теребили листочки бумаги:

- Говоришь, дошел до конца, Гимназист? … А я вот не смог... сломался, … петлять начал, след путать, ... а ведь сам учил, что предначертано, то и сбудется ... судьбу то не обманешь … Значит, пришел и мой черед, … как там у тебя:

- Шли вперед, исполненные веры,

- Шли на смерть под громкое «Ура» …

Надо просто встать в полный рост, как тогда под Мариуполем, … эх, малец, малец … Прости меня грешного, Господи! - командир вынул из кобуры револьвер, перекрестился и выстрелил себе в висок.

От выстрела взвились у коновязи лошади, запрядали ушами, захрапели, натягивая поводья. Караульные бросились в сторожку. За столом, уронив голову на аттестат Тверской мужской гимназии №1, сидел их командир ... бывший штабс-капитан. Черная кровь, из раны на голове, быстро заливала маленькое фото пожилой женщины.

- О чем он с тобой гутарил? Што стряслось то? – дергал за рукав Степана пожилой караульный.

- А я знаю? – отмахнулся тот. - Мертвяка увидел, затрясся весь ... С Перекопа ходит не в себе. Как морду-то располосовали, так и перевернулось в нем что-то. Все молчком …

- Ты не страдай, Степа. Все они, малохольные, их благородия-то. Все гложет их что-то, все гложет. Одно слово «белая кость - голубая кровь» ... Ты тут поохраняй, а я пойду, доложусь ...

Степан, потоптавшись, уже собрался выйти из сторожки, как увидел на полу, под ногами, два листочка, исписанные ученическим подчерком:

- Видно со стола сдуло.

Поднял, повертел. Попытался прочитать по слогам:

- У-ми-ра-ла ста-ра-я Ев-ро-па,

- По-сте-пен-но прев-ра-ща-ясь в прах

- Муть какая-то. Стишки буржуйские, - подумал Степан. - Ниче, на закрутку-то сойдет. - и выходя из сторожки, сунул их в кисет.

Эскадра барона Врангеля, не бросившая на берегу ни одного солдата, в это время, подходила к Босфору.



* Стихотворение Павла Иванова-Остославского «Врангелевцы».