Дыхание

Дождь барабанил в окно, он делал слишком много для этого мира, каждый раз, когда проливался на нас. Вместе с ветром он помогал нам очищаться, приводить себя в беспорядок и все начинать заново, с чистого листа. Как это нужно было сделать давно.
Ветер поднимал юбки, проходящих девушек. Желтые лоскутки плясали под эту чудную музыку, а потом мокли, тяжелели и падали, прилипая к ляжкам. Когда девушки придут домой, они простирают свои юбки, смоют с них пыль дорог, позволят цветам заново раскрыться, а потом заново наденут. Разноцветные лоскутья снова будут там и тут в городе, привлекая к себе внимание. Дождь ускоряет процесс стирки, он ускоряет наши мысли.
Еще один порыв ветра принес мне град из капель. Они громко разбились о стекло и стекли на подоконник. Зонтики не выдерживали напор, они трепетали от силы ветра, люди трепетали вместе с ними. Удивительно, но только в период дождя или снегопада автомобилисты становятся учтивее к пешеходам. Охотнее, пропуская их на пешеходных переходах и тормозят у больших луж. Это определенно связано с тем, что в своем личном авто им явно комфортнее, чем тем, кто на улице.
Вскоре улица начала пустеть, все, кто не хотел промокнуть, уже спрятались в магазинах, а те, кто уже промок, должно быть были дома. Я стоял и смотрел на бесконечное и красивое небо. Оно как крышка укрывало меня, серая пелена уходила за горизонт и скрывалась за домами.
Безупречно серое небо, одновременно такое близкое и такое далекое, благодаря своему однотонному цвету. Я остановился и приблизился к окну, мой лоб коснулся окна, я медленно дышал ртом так, чтобы стекло не потело. Асфальт блестел, капли скатывались, листья шелестели. В голове было пусто, такая блаженная пустота. Я закрыл глаза и выдохнул. На стекле тут же нарисовался диковинный рисунок. На самом деле это было лишь мое дыхание, мы сами придумываем, что нам увидеть в этих узорах естественности. Люди всегда ищут что-то конкретное. Облака у них похожи на животных, в молниях силуэты людей, иней на окнах тоже рисует привычные им вещи. Вечный поиск того, что они уже видели, неспособность мириться с новой мыслью, с новым предметом.
Мое дыхание я не стал расшифровывать, оно само по себе, без объяснений, было прекрасным.
Дыхание.
На радость всем идио..кхм..кхм.. Детям солнца, пришел их отец. Огненное светило снова озарило улицы. Жизнь ожила и возвратилась прежняя людская суета. Я зашторил шторы слишком резко, слишком импульсивно. Слишком. Кольцо на карнизе за что-то зацепилось и я чуть не порвал столь спасительный предмет, как штора. Полоска ткани, способная защитить меня от излишней жизнерадостности.
Я бродил взад и вперед по комнате, доходил до стены, отталкивался рукой, придавая себе импульс, и шел к другой стене. Мысли мчались так быстро, что я даже не могу сказать, о чем конкретно я думал тогда. Поднял руки, опустил, снова поднял, я начал ими вращать, как вентилятор. Я активно, даже яростно, жестикулировал и молчал при этом. Интересное зрелище, парень стоит в комнате и молча, машет руками.
Мой педагог по психологии оказался прав, от действий я почти тут же перешел к эмоциям. Почувствовав немалый прилив агрессии, я резко остановился. Мысли стали медленнее, а реакция отточеннее. Я стоял и громко дышал. Так громко и так глубоко, насколько это возможно. Я пытался понюхать, выдышать, выдохнуть всю комнату, весь этот город, весь мир.
Медленно, вздох, ждем четыре секунды, выдох и снова ждем четыре секунды. Я старался дышать не быстро, так и в обморок можно упасть. Меня забавляло, как я менял свое настроение обычными доступными действиями. Человек весь состоит из привычек. Наш организм запоминает, какое мы настроение испытываем при том или ином действии и помогает нам. Если мы захотим сделать от обратного, это запросто получится. Я за 5 минут перешел от грусти к агрессии и умиротворению сам. Один. Мне больше никто не нужен, я сам себе погода, сам себе мир, сам себе…
Зазвонил телефон, мне даже не нужно было смотреть кто звонил, я уже знал кто и зачем. Нужно было быстро изобразить легкость, некую воображаемую не напряженность. Я снял майку и долго мял ее в руках. Черная ткань была теплой и мокрой. Мое тело слишком хорошо выполнило свою роль, в передаче эмоций. Я силой бросил майку в стену, она медленно сползла на кровать. Настроение было таким паршивым, что я мог бы закричать, но уже не хотел. Напрасно беспокоить соседей.
Белая рубашка с опущенным воротом сделала из меня покорного юнца как раз то, что от меня ждут.
Дышу.
У подъезда меня ждали. Чистый автомобиль, а в нем не менее зализанный мужчина. Открыл дверь и поздоровавшись кивком, я сел. Нам не нужны были слова, никто больше не хотел говорить. Я, во избежание соблазна, открыл окно и почти полностью к нему повернулся. Дома сменялись домами, улицы заменялись шоссе, светофоры, люди, магазины. Куда бы ты не ехал, ты приедешь к одному и тому же, только с малой долей различия.
Мужчина заговорил.
— Тебя попросили еще раз явиться в участок.
Я молчал, мне не хотелось еще раз это переживать, не хотелось вспоминать это. Еще раз.
Я был там уже два или три раза, разве этого мало? Чем сейчас я могу помочь? Разве сейчас вообще можно помочь?
— Они сказали, что в этот раз будет другой человек. Какая-то важная шишка с кучей положительных рекомендаций. Мы делаем все, что можно сейчас сделать. Помоги нам, пожалуйста.
Мне потребовалось выдохнуть, перед тем, как начать говорить.
— Ради чего вы его ищите? Что бы остальные не пострадали или ради мести?
Мне не ответили. У мужчины выступили слезы, и он смог убрать их, только сильно сжав веки. Я мысленно извинился за свою грубость, хотя считал свой вопрос удачными и актуальными. Оставшуюся часть пути мы ехали молча. Я знал, что сейчас не имеет смысла просить меня туда не везти, потому что мы это уже обговорили и сегодняшний день я хорошо знал наперед.
Мы подъехали, машина плавно остановилась, и мы вышли. Я уже знал куда идти, что и кому говорить, как улыбаться и как смотреть. Меня всегда встречали одни и те же люди с одними и теми же протокольными фразами. Мое лицо ничего не выражало, я старался медленно моргать, чтобы не видеть всего происходящего. Меня вновь проводили в малую комнату со стулом, столом и попросили сесть.
— Дыши глубже.
Я предпочел не оборачиваться на голос, а смирно сидеть спиной к человеку и упрямо смотреть в стену напротив.
— Который раз ты здесь?
— Мне ведь лучше не шутить? — Парировал я и снова уставился в стенку.
— Пожалуй, да, хотя нездоровый юмор поможет скрыть тебе боль. — Он обошел меня и встал напротив. Нас разделял стол и гигантская кирпичная стена моего воображения.
— С твоим делом я еще не работал, можешь, посвятишь меня в курс дела?— Мужчина шмыгнул носом и его усы выгнулись волной. У него были весьма выразительные и острые скулы.
Нужно больше воздуха.
— Вы всегда могли попросить сотрудников ввести вас в курс дела. —
Я не горел желанием рассказывать все по кругу, мне хотелось уйти. Нет. Не приезжать сюда вовсе.
— Давай завершим разговор быстро, ты говоришь максимальное количество информации, а я тебя не мучаю и отпускаю.
— Вы правда считаете, что у вас не возникнет вопросов?
— Ты сам захочешь все рассказать. Не правда ли?
Я посмотрел ему в глаза, он крутил ручку пальцами и опирался на стенку. Его вид был таким непринужденным. Эти залаченные волосы, усы, рубашка, которая определенно была ему мала и стягивала каждый мускул. Ниже я предпочел его не рассматривать, психологи всегда видят скрытые несуществующие подтексты.
Облокотившись на спинку стула, я глубоко вздохнул и начал снова восстанавливать отрывки памяти.
— Мы шли с Лео вечером с репетиции, время было в районе девяти. На улице было достаточно много людей, рабочий день в мегаполисе имеет свойство не заканчиваться никогда. Солнце должно было сесть через полчаса, а то и меньше. Нам некуда было спешить, завтра у одноклассницы должно было быть день рождения и мы обсуждали, как мы ее удивим.
Аня веселая девочка и всегда зовет нас на свой праздник. Мы оговорили, что ей подарим и купили подарок на двоих заранее. Лео нес подарок в пакете - это был коллекционный зайчик и ограниченный тиражом альбом ее любимой группы. Мы не донесли их до Ани, сейчас эти вещи на экспертизе, можете осмотреть помятую обложку альбома и зайца, с запекшейся кровью Лео на лапках.
Вдох. Вдох.
Воздуха все еще не хватает, воспоминания я не хочу тревожить. Белая пелена в голове, никакого контроля мысли, только эмоции.
Выдох.
Я бродил в тумане, как ежик. Только «лошадку» уже не звал, не дождался бы. Психолог стоял, опершись на стену. Он покорно ждал, без вопросов, без резких движений.
Я продолжил
— Мы повернули на перекрестке, и пошли дальше вдоль проспекта. Лео окрикнул пьянчуга, ему нужна была зажигалка, чтобы закурить. Лео согласился и подошел ближе. Зажигалок мы накупили много, свечки зажечь на торте и пух потом палить. Лео отдал ему зажигалку и добродушно улыбнулся «оставь себе» говорили его светящиеся глаза. Он махнул ему рукой и развернулся, что бы шагать в сторону дома. Пьянчуга нас окликнул. Он попросил ему помочь раздать щенков, а потом уже идти. Мы зашли во двор и последовали за этим товарищем. В подъезде дома номер 6 нас ждали 4 щенка. Незнакомец аккуратно накрыл каждого полотенцем от холода и поставил коробку на солнечную сторону. — Совсем маленькие еще, их нельзя от мамы отделять — Лео начал диалог. Пьянчуга засмеялся и согласился с ним, попросив нас вернуться позже.
Вдох. Выдох.
Историю было рассказывать проще. Уже конец. Не только для истории, но и для этого юного парнишки.
— Лео присел, чтобы подоткнуть полотенце под одного щенка и рассмотреть их породу. «Что в пакете, ребят?» товарищ спросил нас. «Подарки для одноклассницы» ответил Лео «Смотрите какой милый зайка, только у этой коллекции носики розовые и улыбка» Лео покрутил зайца в руке, потрепал его за ухом и взбил пух в лапках. Потом он развернулся к щенкам и не много потряс зайчиком перед одним из щенков.
Мы молча шли по коридору, психолог все еще крутил ручку в руке. Его отлакированные туфли буквально светились под светом дешевых ламп в кутузке. Снова те же лица чопорные и фразы зазубренные. Я был «свободен» Во всяком случае, повторять историю мне больше не нужно было. Сейчас я выйду навстречу яркому солнцу и в этот жаркий день поеду на. Кладбище.
— Лев был очень чутким мальчиком со светлой улыбкой и открытым взглядом. Бедный мой внучек. Левочка
Бабушка затряслась и заплакала. Я смотрел на родственников и близких друзей Лео. На его зализанного отца, его трясущуюся бабушку, маму, что стояла, держась за дерево. На его накрашенных сестер, которых привели сюда. Здесь даже была его младшая сестричка 4-х лет. Я смотрел на священника с пузом и тяжелой рясой.
Я смотрел на Аню. На ее лице застыла улыбка, такая натянутая и нервная. Она улыбалась для него, зная, что он бы не потерпел ее слез. Глаза ее были опухшие и красными, вены вздулись, а волосы уныло лежали на плечах. Однако, она все равно улыбалась, так сильно, так горько.
Ее губы были накрашены розовым блеском, я знал его вкус. Малина, это точно была малина. С этими гольфами она носила только малиновый блеск. Я засмотрелся на Анюту, такую сильную, такую живую. Ее желтое платье, за последний год, я видел слишком часто. Платье для похорон.
Выдох.
Мы ехали в автобусе. Аня болтала ногами, так как не доставала до пола, я держал ее за руку. Всегда пытался взять ее за руку, но она по жизни была такой свободной и эмоциональной, что это было бесполезно. Сейчас ты ее возьмешь, а через секунду она вырвет свою руку и начнет жестикулировать или кружиться на месте, потому что так хочет именно сейчас.
Я не собирался с этим ничего делать, это ее дело, мне это в ней нравилось. Сама свободна и меня в рамки не ставила. Не было ограничений, ревности, ссор, а также не было полного доверия и принадлежности. Я не называл ее своей девушкой, она не называла меня своим парнем, мы просто держались за руку и много молчали.
— Что ты им сказал? — Она повернула голову в мою сторону и захлопала ресницами.
— Что мы все хотели им сказать — Она опустила голову и стала соскребать землю с ботинок.
— Ты акцентировал внимание на ударе? — Она сказала это как-то вскользь.
— Конечно, да, так и сказал «Я услышал удар, когда я развернулся, Лев лежал рядом с щенками, удар пришелся в затылок. Кровь его стекала по голове и капала на щенков. Пьяница вытер бутылку зайцем и стал обыскивать Льва. Я убежал оттуда и тут же позвонил в полицию»
— Так и сказал? — Аня недоверчиво посмотрела на меня исподлобья.
— Нет, конечно, ты что! Естественно я все сказал на эмоциях и добавил кучу описаний.
— Очень на это надеюсь. — Аня отвернулась и стала смотреть на проезжающие машины.
— Ты должен был быть очень убедительным. Ради него. — Аня разгладила платье.
— Конечно, я был убедительным. Выдох. – Я опустил ее руку, дальше мы ехали молча.