Осколок второй. Снежный ветер востока

- Ты прекратишь это безобразие или нет?
- Какое?
- А вот это! Хватит тут валяться куском мяса и в потолок поплевывать! А ну, подняла свою толстую задницу и вперед! Тебя ждут великие дела.
- Отвали. Я ничего не хочу.
- А меня не колышет, если хлеще не сказать. Вставай давай.
- Голова болит...
- Жопе легче! Помнишь? Так еще папа говорил.
- Помню. Забудешь, как же.
- Вот и все. Подъем. Синдром бедной деточки на сегодня отменяется. Сегодня день будет особенный, вот я как чую!
- Да я знаю, но...
Этот потрясающий по эмоциональной насыщенности диалог был прерван звонким маминым голосом, воззвавшим ко мне из недр кухни. Как же я была ему благодарна, а то спор с моим персональным альтер эго через границы зеркала скоро должен был перейти на более доходчивый русский диалект. Рывком вскочив с кровати, схватив свой телефончик с такой яростью, будто собираюсь задушить, я застыла, созерцая циферки в правом верхнем углу мобильного мониторчика.
- Вот черт...
Девятый час утра, хорошо так девятый, почти половина, офис у меня чуть ли на другом конце города и быть я там должна ровно в девять. Успеть нереально. Мысль пошла дальше. Если успеть нереально, то и истерить по этому поводу не стоит. Нет возможности приехать вовремя, опоздай, но пусть все попадают от того, как прекрасно ты выглядишь.
- Аня! Ты на работу собираешься?
Я глухо и утробно зарычала. Не люблю оставаться у матушки на ночлег посередь недели. Каждое утро начинается безумный ритуал сборов меня любимой на работу, неотъемлемой частью которого является вынесение мне мозга до состояния полного атрофирования всех моих извилинок. Я очень люблю маму, но ближе к вечеру. Собравшись с силами, поборов практически необоримое желание забраться обратно в постель и отгородиться одеялом от всего окружающего мира, я направилась в ванную.
Из зеркала на меня смотрело нечто опухщее, с покрасневшими глазами, растрепанными соломенными волосами и таким выражением лица, что молоко, будь оно рядом, не то что скисло, да оно бы стухло за пару секунд. Впрочем, ничто так не бодрит по утрам, как прохладный душ и кружечка крепкого кофе... особенно если за окном минус десять и снег валит стеной. Красиво,черт возьми.
Минут через двадцать в чалме из махрового полотенца с психоделическими синими ромашками я вкушала кофейные прелести на матушкиной кухне. Хозяйка сего места силы суетилась вокруг меня, рассыпая по окружающему пространству по паре сотен слов в минуту. Я даже не пыталась уследить за хаотичными движениями ее мысли, лишь заученно кивая головой на очередное «ты меня слышишь?». Меня заворожил снег, крупными хлопьями падающий с темно-серого, едва-едва просветлевшего неба. Ветра не была. На улице царила такая тишина, что хотелось со всех сил ущипнуть себя, чтоб удостовериться, что мне это не снится. Мамина трескотня, ласкающая мне слух, в этом не убеждала. Такие утренние пробуждения я давным давно решила считать затянувшимися кошмариками.
- Ну, ладно, ни пуха, - мамочка улыбнулась и потеребила меня за рукав дубленки.
- К черту, - я поцеловала ее в мягкую щеку и быстро выскочила за дверь, пока мой ангел не вспомнил еще ворох напутствий на день грядущий. На улице было уже как-то по-весеннему тепло. Снег засыпал оттаявшие лужи, кружился ввышине и покрывал меня с головы до ног ровным слоем сахарной пудры. Было спокойно и легко, не хотелось никуда торопиться, но я через силу прибавила скорости и рванула на маршрутку.

Люблю, когда в салоне кроме меня нет никого. Это, конечно, плохо для водителя. Вот и лицоу него кислое-кислое отражается в зеркале заднего вида, а для меня лучше и не придумаешь. Общественный транспорт утром буднего дня — адская пытка без намека на гуманность.
Радость моя длилась недолго. Сразу же душу стали терзать пресловутые смутные сомнения. Даже в десятом часу на работу мчится куча народа. Где все? Как мне могло так потрясающе повезти, да еще и в четверг, не самый для меня удачный день недели?
Факт оставался фактом. Мы проехали уже несколько остановок, а я оставалась единственным пассажиром желтенькой газельки с шашечками.
Наконец, уже на середине пути в салон вошла женщина.
Сложно было не обратить на нее внимания, точнее, это было просто невозможно. Высокая с черными, явно «родными» волосами до самой поясницы, затянутая в тугую кожаную куртку и джинсы, заправленные в высокие ботфорты на устойчивом каблуке, но главное — лицо. Я плохо разбираюсь в восточных народностях и отличиях разных наций монголоидов, но девушка показалась мне не то китаянкой, не то японкой, вот только раскосые глаза у нее занимали пол лица и были настолько черными, что на какой-то момент показалось - это сплошной зрачок. Тонкий прямой нос, маленькие губы. Женщина была просто очаровательна, но мне тут же стало понятно, что запечатлеть такую красоту вспышкой фотоаппарата будет очень непросто. Одно неверное движение, неправильный ракурс и это неземное создание из Поднебесной станет настоящим исчадием ада. Фантастическое лицо, а к таким лицам у меня давнишняя страсть.
Я и не заметила, что несколько минут проехала, неотрывно глядя на новую пассажирку, а та не подавала никаких признаков смущения. Она просто смотрела на меня своими черными провалами и едва заметно улыбалась. Наконец, уразумев, что мое поведение будет расценено как бестактность, я отвернулась к окну, достала плеер и попыталась углубиться в музыку. Тщетно. В отличии от меня китаянка глаза не отвела. Она все так же внимательно изучала мое лицо, фигуру, рассматривала маленькие металлические клепки на перчатках и сумке, ее взгляд ни на чем не останавливался надолго, он блуждал от одной детали к другой, но блуждал по мне.
Если говорить честно, то я почувствовала себя очень неуютно. Когда совершенно незнакомые люди так тебя рассматривают, ощущение складывается самое противное. Чувствуешь себя то ли товаром на прилавке, то ли экспонатом в музее восковых фигур, то ли тигром в вольере, которого не кормили уже целые сутки, а толпу зевак все равно привели.
Я старалась не реагировать на «китайскую разведку», как я мысленно окрестила женщину, но получалось из рук вон плохо. Когда маршрутка уже вышла на финишную прямую до центра города, нервы мои не выдержали.
- Мы с вами знакомы? - я старалась спросить как можно более вежливым тоном, но стальные нотки раздражения оказалось не так-то просто скрыть. Девушка только улыбнулась, будто все это время ждала от меня вопроса, и ответила.
- Можно и так сказать. Вернее мы были знакомы, просто, боюсь ты этого не помнишь. От такого оборота дел я немного растерялась. Такое лицо я бы точно запомнила. Могла забыть, где и при каких обстоятельствах его видела, но само лицо! У меня на образы человеческие память просто прекрасная. А еще поразил голос. Я привыкла думать, что у восточных женщин голоса высокие, чуть-чуть писклявые, а тут со мной говорили хорошо поставленным глубоким альтом. Этот тембр настолько гармонично сочетался со своей обладательницей, что я заслушалась. В то же время происходящее меня, мягко говоря, настораживало.
- Простите, но я Вас точно не помню, - развела руками растерянная я. - Не могли бы Вы рассказать, где и при каких обстоятельствах мы с Вами общались?
В памяти пролетали подробности последних тусовок, концертов, квартирников и вписок. Нет,этой мадам не могло быть нигде. Точно. Да и представить это существо где-то вдебрях алко-метал-сабантуя было просто немыслимо. Видимо, броуновское движение мысли настолько ярко отразилось на моем лице, что китаянка не выдержала и тихо рассмеялась. Смех у нее был мягкий, но холодный. Мне он совершенно не понравился,тем более я уже не находила в ситуации ровным счетом ничего комичного.
- В двух словах не расскажешь. Давай знакомиться заново. Меня зовут Мэй, - китаянка протянула мне свою холеную наманикюренную руку. Я по инерции взяла ее своей рабочей культяпкой с мозолями на подушечках пальцев от частой игры на гитаре и почувствовала себя совсем неуютно. Рядом с такими женщинами я сама себе казалась уродливой кикиморой при том из самого захудалого болота.
- Очень приятно, Аня, - пробурчала я.
- И мне радостно тебя видеть, Нора, - я округлила глаза, услышав это имя. - Прости, это слово тебе идет больше, как мне кажется.
Я недоуменно смотрела на нее, а она очень снисходительно— на меня. Хотелось спросить, откуда она вообще взяла это имя и не путает ли меня с кем-то из своих знакомых. Но я молчала. Странно, но мне было интересно, что будет дальше, кто эта женщина и почему называет меня именно так. Не хотелось раскрывать карты и говоритьей об ее ошибке. Вот только времени на разговор оставалось все меньше. Моя остановка неумолимо приближалась.
- Простите, но Вы, кажется, ошиблись,- я печально улыбнулась. Нужно было выходить.
- Нет, Нора, я не ошиблась, - китаянка усмехнулась и еще внимательнее посмотрела мне в глаза. Взгляд у нее был настолько пронзительный, что я почувствовала себя абсолютно нагой, не защищенной совершенно, и от того внутри закипело нешуточное раздражение.
- Послушайте, как там Вас, Мэй? Мэй, я, видимо, здорово похожа на какую-то вашу знакомую, но вы ошиблись. Меня зовут Аня, если желаете, Анна Валерьевна, фамилию называть не буду, ладно? Я никакая не Нора. Вы просто путаете. А теперь прошу извинить, мне пора. Маршрутка остановилась, я подскочила со своего места и выбежала на улицу. Почему-то сейчас мне хотелось быть подальше от этого восточного чуда, а еще хотелось обозвать и это происшествие затянувшимся сном. Отбежав на некоторое расстояние, я встала и закурила. Никотин успокаивал. Сделав пару затяжек, я обернулась посмотреть, отъехала ли маршрутка, и увидела за моей спиной улыбающееся лицо китаянки. Выматерившись про себя последними ветиеватостями, я быстро зашагала к второй газельке моего маршрута. Сзади явственно слышался стук каблуков высоких ботфорт.
- Нора, постой. Тебе некуда торопиться, - голос женщины буквально убаюкивал на ходу. Я резко развернулась и выпалила той прямо в лицо:
- Прекратите идти вслед за мной. Я еще раз повторяю! Вы ошиблись! Я не Нора, я не знаю ни одной женщины, девушки или девочки с таким именем. Я тороплюсь на работу, я уже и так опоздала. Не тратьте мое время, я Вас умоляю!
Ответом мне был долгий радостный смех, от которого я застыла как вкопанная, не в силах уразуметь, издевается ли надо мной эта несносная китаянка или она просто сошла с ума.
- Нора, дорогая Нора! О какой работе ты говоришь? Позвони к себе в офис и послушай, что тебе скажут.
Иногда я не могу дать оценку своим поступкам. Я просто не понимаю, зачем их совершаю. Так было и в этот раз. Смотря на узкоглазую сумасшедшую огромными от изумления глазами, я достала из сумочки мобильник и набрала номер начальницы. В трубке послышались длинные гудки, потом что-то зашипело, а чуть позже заспанный голос Аллы Васильевны проскрипел мне свое извечное «Алло?».
- Алла Васильевна, это Аня, - залепетала я, балансируя на грани реальности. Предчувствия у меня были самые нехорошие.
- Какая Аня? - ответ был настолько недоуменным, почти испуганным, что я в первую секунду и не знала, что сказать.
- Ваш менеджер. Я на работу опаздываю. Извините меня, пожалуйста, - я лепетала что-то еще, пока Алла Васильевна молчала, но что именно уже не помню, да и не важно.
- Аня, подожди, подожди, дорогая. Какая работа? У тебя же отпуск! Ты забыла? - мое любимое начальство хихикнуло в трубку, пожелало мне приятного отдыха и отключилось.
- Какой к чертовой матери отпуск?! - чуть ли не завизжала я, глядя на просиявшее лицо китаянки. - На дворе февраль!!!
Мэй подошла ближе, бесцеремонно подхватила меня под руку и повела в противоположную остановкам сторону.
- Не волнуйся, дорогая. Считай, что это мой тебе презент. Мелочь, а приятно. Не хочу, чтоб будничные дела помешали нашей беседе.
Не чувствуя ног, полностью абстрагировавшись от окружающей действительности, я пошла вместе с моей новой знакомой, совершенно не понимая, что я здесь делаю, куда иду и что все это значит.
Прогулка на свежем воздухе под пушистыми снежинками довольно быстро привела меня в чувство. Мэй говорила о том, что давно не была в нашем городе, что восторгается его архитектурой, но не любит здешних людей, что раньше эти самые люди были совершенно другой породы и ей непонятно, как получилось вывести нынешнюю. Обычный туристический треп с претензией на некую мистическую богемность. Я практически не разбирала ее слов, а вслушиваться не хотела. Я смотрела на пешеходную улицу, лежащую перед нами. Кафе, чайные, бутики, магазинчики, ресторанчики — центр потребления человеческих денег. Здесь всегда, в любое время дня и года толпился народ... Но сегодня мне казалось, что город вымер. Отмотав пленку на несколько минут назад, я вдруг осознала, что на остановке не было ни единого человека, а там, куда я стремилась на пересадку, стояли совершенно пустые маршрутки, даже без водителей. Посмотрев на часы, я немного успокоилась. Половина одиннадцатого, рабочий день в самом разгаре, а до обеда далековато. Все просто трудятся в поте лица, так что, наверное, ничего страшного. И всеже смутное ощущение непривычного и тревожного меня не отпускало.
- Зайдем в кафе? Мне хочется угостить тебя кофе, - Мэй улыбнулась тепло и ласково, почему-то мне показалось, что даже по-сестрински.
- Давай, раз уж у меня спонтанный отпуск, а ты говоришь, что это мне подарок. Я с удовольствием выпью кофе и послушаю твои объяснения.
Я уже перешла с вежливого «Вы», ситуация не располагала к официозу. Китаянка кивнула и прямой наводкой отправилась к кафе, где каждый вечер мы собирались дружеской компанией, что-то пили, что-то ели, над чем-то смеялись и коптили стены и потолок табачным дымом.
- Тоже любишь это кафе?
- Нет, я здесь впервые, но его любишь ты, - моя китаеза подмигнула своим черным глазом и ускорила шаг. Я только и успела подумать, что она точно из какой-то разведки, которой я зачем-то понадобилась. Мысль была придушена на корню, ибо глупо было строить из себя персонажа шпионского фильма.
- Должна тебе сказать, что кофе тут последнее время просто отвратительный.
- Ничего, сегодня для нас сделают исключение.
Ее уверенность была настолько безоговорочной, что спорить не возникало даже малейшего желания. Смиренно я следовала за ней, поднималась по обледенелой лестнице и садилась за столик у окна в абсолютно пустой кафешке.
Мэй подошла к барной стойке, сказала пару слов Алене, знакомой официантке, и та быстренько ретировалась вглубь заведения. Через пару минут на нашем столе стояли две большие чашки кофе и источали настолько чарующий аромат, что я прикрыла веки от удовольствия. Алена принесла пепельницу.
Я курю только ментоловые сигареты уже несколько лет. Когда Мэй достала из сумочки такую же пачку, я невольно улыбнулась. Вот ведь как. Есть все же что-то общее между мной и восточными пределами.
Мэй прищурилась, будто за окном сияло весеннее солнышко, а не валил снегопад. Струйка дыма взвилась под потолок, через секунду к ней присоединилась вторая. Мэй тихо заговорила.
- Я рада, Нора, что с тобой все в порядке. Мы все этому рады.
- Почему ты продолжаешь называть меня этим именем?
- Потому что ты его выбрала.
- Не было такого, по крайней мере в этой жизни. - я ехидно усмехнулась.
Странно, но китаянка только понимающе улыбнулась мне, всем своим видом говоря: «Ты и так все знаешь». Не знала я, естественно, ровным счетом ничего, но кричать об этом еще раз просто не имело смысла. Я выдохнула, постаралась расслабиться и глотнула кофе. Он оказался на редкость крепким. Остатки сна как рукой сняло. Стало уютнее и теплее. Глаза собеседницы не казались столь черными и холодными. Она опять виделась мне приятной молодой особой, экземпляром с уникальной внешностью, настоящей восточной жемчужиной, которая неизвестно что забыла на этом заснеженном севере. Впрочем, если верить ее словам, то забыла она не что-то, а кого-то... Меня, если быть точной.
Некоторое время мы молчали, многообещающе скалясь друг надруга. Потом я не выдержала затянувшейся паузы и спросила в упор:
- Кто ты и что тебе от меня нужно?
Мэй глубоко вздохнула и заговорила, вот только голос у нее был уже не столько уверенным и спокойным, сколько печальным.
- Мэй на нашем диалекте означает «лёд», о других словах не спрашивай. Этого языка уже нет . Я твой старый друг, Нора, один из лучших. Скоро мы все зайдем к тебе в гости, по очереди, чтобы не напугать. Ты обладаешь удивительной особенностью стирать свои воспоминания. Поразительно. Ты же действительно ничего не помнишь. Что ж, - она затянулась, выпустила в воздух кольцо и почти прошептала, - я Посланник и один из проводников. Честно сказать, я до конца верила, что ты будешь рада моему возвращению. Я передала все в точности, как ты и велела.
- Я велела?
- Да, правда, это было очень давно. Меня задержали на обратной дороге. Тебе пришел ответ.
- Я уже ничего не понимаю. Какое послание? Какой ответ? - я заметила, как у меня задрожали руки, а сердце стало подбираться к горлу. Все, что говорила эта женщина было нереальным, совершенно фантастическим и непонятным для меня.
- Это тебе, - она взяла мою левую руку и застегнула на ней тонкий серебряный браслет с мелкими зелеными камнями, - тоже подарок. А ответ в том, что ты на последнем витке спирали. Если пройдешь его правильно, отправишься обратно. Тебе помогут. Я и не только, - ее голос был тих и размерен, никаких эмоций, чистая информация.
- Я не понимаю тебя.
- Потом поймешь, а сейчас просыпайся.
- Что?
- Просыпайся! - она резко ударила кулаком по столу... и зазвонил телефон.

… Телефон звонил настойчиво и громко, кто-то толкнул меня в плечо, я встрепенулась, открыла глаза и нашарила в сумке вопящее черненькое чудовище.
- Алло?
- Где ты?
- Алла Васильевна?
- Нет, черт возьми! Дух святой! Времени практически десять! Ты должна быть на работе, а где тебя носит? - голос начальства не предвещал ничего хорошего.
- Я лечу, мчусь, Алла Васильевна! Скоро буду.
Я отключила телефон, кинула его обратно в сумочку и уставилась в окно. Это ж надо было заснуть в маршрутке! А если бы проспала свою остановку?
За окном палило лето, оплавляя дома и деревья, сжигая людей и машины. Я попыталась вспомнить сон, который только что видела, но удалось выхватить лишь разрозненные образы — снегопад, кофе, женщина с черными глазами... Что она мне говорила? Про какой-то виток? Что это?
Вдруг я резко подняла к глазам запястье левой руки и чуть не вскрикнула. Тонкий браслет с зелеными осколками изумруда поблескивал в лучах летнего солнца, и казалось, всегда был на моей руке...

3.08.2011