Сказка о блудных детях и их родителях

Как-то Иван-царевич повздорил с венценосным папенькой, тоже Иваном, на предмет ущемления прав человека.
Царевичу минуло позавчера шестнадцать лет и он заявил отцу, что хочет жениться на фрейлине Люсе, которую обрюхатил по неопытности.
Царь, не долго думая, издал манифест и сослал Люську-дуру в монастырь.
Царевич на это заявил гордо, что уходит из дому.
Маменька-царица залилась слезами и пыталась уговорить неразумное чадо.
Но чадо впало в коматоз и, хлопнув резною дверью терема, удалилось в пространство.
За чадом послали ярыжек с дьяками и те учинили сыск, допрашивая с пристрастием всех встречных и поперечных.
Встречные ничего не видели, а поперечные требовали денег за информацию, которой не располагали.
Ярыжки с дьяками забрели в кабак на городской заставе и приступили к опросу посетителей.
К первой звезде все сыскари, как один, были пьянее зелена вина и дружно постановили не уходить из гостеприимного учреждения до поимки беглеца.
Через неделю, сизые и трясущиеся, стыдливо дыша в сторону, двинулись детективы на доклад и весьма вероятный правёж по случаю ненадлежащего исполнения ими служебного долга.
По дороге ко дворцу старшего дьяка осенило и царю Ивану было доложено так:
- Нашли, нашли мы, Ваше Величество, свидетеля, который видел, как Ивана-царевича унесла хищная птица Альбатросина, с размахом крыльев в четыре сажени каждое.
Как только царевич вышел на Ляхский шлях, так она спикировала из туч, ухватила Иванушку железным клювом за воротник телогреечки и взмыла в зенит.
- А направление не заметил тот свидетель, куда Альбатросина полетела? - Угрюмо и с подозрением спросил царь.
- Заметил, как не заметить. В неметчину устремилась зловредная гадина!
- Херово, мужики, очень херово! Если не врете, то означает сие, что Ванька мой в эмиграцию подался. Теперь жди беды... - и царь удалился в камору, что за царским троном, где хватанул с горя один за другим три стакана чистейшего спирту и через пять минут из-за двери разнеслось пение похабной частушки:
- А мы не сеем и не пашем, мы валяем дурака. С колокольни х...м машем, разгоняем облака. Гоп-стоп, гоп-стоп, Ростов - Можайск-Урюпинск!...

В это время Иван-царевич шёл темным лесом, куда глаза глядят, обиженный на весь мир.
Очень хотелось кушать, поскольку всю неделю питался Иванушка одними ягодами и запивал водицей из ручьев.
Темнело.
На душе у царевича было скверно и он вспоминал, что сейчас во дворце к ужину подают жареного лебедя с осетровой кулебякой.
Слюни при этом текли водопадом.
Ночь упала на лесопосадки, хоть в глаз коли, зашуршал по листьям дождь.
Царевич совсем скис.
И тут сверкнул огонек на поляне.
Светилось окно избушки на курьих ножках.
За скрипучей дверью было тепло, пахло ржаным хлебом и бабой.
За столом, в полоборота к двери, сидела дама среднего возраста и с шумом пила чай из блюдечка.
Не оборачиваясь и не удивляясь гостю, дама сказала:
- Проходи, Ваня, садись. Чай будешь пить?
- Буду.
- А "здрасьте" и "пожалуйста" царевичей не учат теперь? - Строго спросила хозяйка.
- Привет! Пожалуй, я бы поужинал, бабушка!
- Да ты еще и дурак, Ванюша! - Поведя бровью, оскорбилась хозяйка.
- Я - царский сын, старуха! - С гонором заявил Иван.
- А я - колдунья Марфа Подколодная! Садись, Ваня, пей-ешь, что на столе есть, а потом и поговорим на предмет дальнейшего времяпровождения...
- Как ты догадалась, что я Иван-царский сын, Марфа? - Поинтересовался гость, жадно поглощая ржаной хлеб с овсяным киселём.
- Тут большого ума не надобно, Ваня, - усмехнулась хозяйка, - во-первых, я в окно увидела прохожего в шитом золотом кафтане, а во-вторых, у тебя же на шее образок из драгметалла в полпуда весом с царским вензелем, ну а в-третьих, я ж колдунья по специальности.
После того, как царевич насытился простонародною пищей, Марфа, скрестив руки на выдающейся груди, сказала:
- Понравился ты мне, Ванёк, хоть и хам ты! Приспособлю-ка я тебя к делу. Сделаю из тебя мужчину!

Слово своё колдунья сдержала. К утру Иван-царевич радикально переменился.

Разбудил Ивана крик петуха.
Сквозь дырки сеновала, куда поместила его на ночлег колдунья, брезжило самое раннее утро.
Иван хотел потянуться всеми членами тела, но уперся руками в щелястые стены.
Скосил глаза налево, потом направо и не крик ужаса вырвался из горла, а хищный клёкот.
Вместо человеческого тела у царевича было птичье.
Иван ринулся с сеновала в открытую дверь, но зацепился огромными крыльями за косяки, в панике, теряя перья, протиснулся в дверной проем и - полетел. Коварная Марфа превратила Ивана в громадного американского кондора.

Кондор Ваня быстро привык к своему новому телу.
Немного, правда, мешал образок, по-прежнему висевший на шее, но не бросать же
знак принадлежности к царствующему дому.
Так и летал в поднебесье, высматривая падаль для пропитания, да подходящую даму для дел амурных.
С падалью проблем не было, а вот с дамой...
И полетел кондор Иван на поиски своей прекрасной дамы.
Полетел на закат, т.е. на запад.

Кайзер фон Хер-Балайф имел страсть стрелять по воронам.
Дважды в день, утром и перед ужином, палил кайзер государственный порох, чем возмущал умы подданных, воспитанных на маргарине и не склонных к расточительству.
Но мультикультурности в кайзеровской империи объявлено не было и подданные бухтели про себя.

В этот вечер фон Хер-Балайф был не в духе, поскольку из сорока четырех выстрелов допустил четыре промаха.
Огромную птицу увидел первый министр и льстиво указал императору на приближающуюся цель.
Кайзер выстрелил из ружья для слонов.
На балюстраду с неба упал полупудовый золотой образок с вензелем царя Ивана и надписью брильянтами 'Иван-царевич'.
- О, какой меткий выстрел, просто зер гут! - еще раз прогнулся первый министр.
- Какой еще, в задницу, зер гут? - скривился кайзер, - птичка-то улетела!
- Так ведь это, Ваше Императорское Величество, фирменный лейбл сына царя Ивана, нашего заклятого родственника по бабкиной линии.
- Ну и что?
- Имея этот значок, можно большую поганку царю Ивану завернуть! Подкинуть ему тему, что его наследник попросил политического убежища у нас. То есть стал диссидентом. А это есть подрыв государственных устоев!
- Хм... - озадачился фон Хер-Балайф, - фирман есть, но самого царевича нету!
- Фирман - это главное, а подходящую кандидатуру лже-царевича мы отыщем.
Вдобавок, мы только что получили по голубиной почте сообщение от тайного агента в окружении царя Ивана о том, что престолонаследник Иван-царевич пропал бесследно. И он мертв, что подтверждает этот знак, ибо летел по небу кондор, птица-падальщик, пожиратель трупов.
- О, действительно зер гут! - Потер руки кайзер. - Теперь мы приготовим братцу Ивану идеологическую бомбочку! По такому случаю следует выпить по рюмочке 'Егермайстера'!
И немедленно осушил две рюмашки, за себя и за первого министра, который по совместительству был министром внутренних дел, а так же министром обороны и пить ему не полагалось, чтобы не перепутать должностные обязанности...

Через два часа все средства массовой информации хер-балайсовской империи сообщили, что Иван-царевич попросил политического убежища при дворе императора фон Хер-Балайфа и просьба политэмигранта была удовлетворена.
В ближайшее время сам перебежчик выступит с заявлением по самому первому каналу имперского дальновиденья.

Царь Иван, получив сообщение, велел казнить руководителей федеральной службы охраны, четвертовать министра внутренних дел, посадить на кол руководителя пограничной стражи, содрать шкуру с министра иностранных дел, после чего по-черному запил.

Кондор Ваня миновал городок Парижск, затем Барселонск и приближался к португальскому царству.
Подруг жизни подходящего размера не наблюдалось.
Аистихи были тощи и своими спичечно-зажигательными ногами могли возбудить лишь особей мужского пола своего вида, но никак не кондоров.
Чайки были сплошь, как одна, крикливыми дуррами.
Жирные индюшки годились только в пищу, да и то, когда протухнут.
Вот и летал кондор Ваня в одиночестве, без дамы и без царского знака, который был утерян при несчастном случае над Берлинском.

Над Лиссабоном занималась вечерняя зорька.
Выплыла из-за горизонта прозрачно-стеклянная луна, просохло королевское бельишко, развешанное во дворе дворца.
Вышла на крылечко принцесса Инезилья.
Понятулась.
Зевнула во весь рот.
- Инессочка, ты не забыла, что у нас сегодня бал по случаю приезда испанского инфанта? - раздался голос вдовствующей королевы.
- Мама, я не хочу видеть этого слюнявого испанского дебила! - капризно ответила принцесса.
- Что значит - не хочу! Филипп - будущий испанский король и у тебя есть шанс стать испанской королевой! Не глупи, Инезильда! - голос матери зазвучал алюминиево со стальными нотами.
- Не пойду и все! - топнула ножкой строптивая Инезилья.
- Я тебе задницу надеру, паршивка!
- Ах, так! Тогда я убегу из этого сатрапника, мамаша!
И принцесса Инезилья прыгнула с крылечко и устремилась в португальские пампасы в одних домашних тапках и непричесанная.

Указы кайзера фон Хер-Балайфа исполнялись четко и в срок.
Волокита каралась пожизненным заключением в водоём без доступа воздуха.
Обыкновенно, заключенные не жили более четырех минут.
Исключение составил лишь индийский брамин-йог родом из Умани Тре-Гу-Бович, который ухитрился не дышать семнадцать часов кряду, за что был помилован и назначен главным имперским казначеем.
На следующий день, аккурат в прам-тайм, программа 'Урикс' показала интервью с человеком, похожим на царевича Ивана, одетого в почему-то в алое кимоно, казацкие шаровары и папаху из шкурки белого барашка.
Человек, изредка поглядывая в шпаргалку, сообщил, что является претендентом на престол царя Ивана, по совместительству царевичем, а по духу - либералом.
Оттого жить в Ивановой сатрапии был не в состоянии и выбрал свободу.
Под конец человек заявил, что объявляет о формировании вооруженной оппозиции, во главе которой в самое ближайшее время двинется на столицу царя Ивана с целью организации свободных выборов и чтобы изгнать тирана.
При этом человек держал вытянутой в сторону камеры рукой тот самый золотой отличительный знак, который упал в виде трофея, к ногам императора фон Хер-Балайфа.
Скандал по всей Европе случился страшный.
Царь Иван объявил всеобщую мобилизацию, а так же дальнейшее укрепление властной вертикали, которая в очередной раз изрядно пообвисла.
Дело шло к войне.

Примерно в это же время бунтарка Инезилья набрела на пещеру, вырытую в небольшой горе, расположенной в центре португальских пампасов.
В пещере жил кудесник Лю Пин, который и встретил её на пороге своего жилища.
- Дай мне яду, добрый волшебник! Я не хочу больше жить! - воскликнула принцесса.
- Можно и яду. Но есть альтернативное предложение, - засопел Лю Пин синуситным носом.
- Что именно? - возбужденно крикнула принцесса.
- Хотите перевоплотиться?
- В кого?
- В противную жабу, в костлявого судака, в прекрасную дракониху. Ассортимент достаточно широк.
- В дракониху согласна, - наморщив мыслью красивый лобик, ответила Инезилья.
- Пожалуйста! - Лю Пин прогнусавил заклинание и прекрасная дракониха, взмахнув крыльями небесного цвета, взмыла в утреннее небо.

Думный дьяк Мордашвили, который спьяну изобрел тему с похищением царевича птицей Альбатросиной, прочтя утром объективку о самых важных зарубежных событиях, крепко задумался.
Счастье само пёрло ему в руки.
Но при условии, что Мордашвили совершит правильные действия.
Получалось, что Ванька-царевич переметнулся к супостатам, что этим самым супостатам-схизматикам очень даже в цвет, что сынок пошёл супротив папеньки.
А если это так, то супостаты дадут Ваньке денег, помогут с наймитами, с военными советниками, сбруей, упряжью и вооружением.
И, поскольку технологии у супостатов не просто нано, а нано-нано-супер-нано, то и упряжь и сбруя и вооружение получше будут царёва, посконного.
А тогда получается, что все шансы у Ваньки сковырнуть батяньку и самому сесть на трон.
И при таком раскладе Мордашвили получает возможность помочь Ваньке изнутри, чтобы за эту помощь стать вторым человеком в царстве, вице-царём, а не каким-то думным дьяком.
И Мордашвили плюнул от отвращения к своей нынешней должности под стол, на бухарский ковер и форменные свои ботфорты.

Вечером в тереме Мордашвили собрался цвет царской бюрократии, самые преданные царедворцы и служители культа, которые с удовольствием предадут царя Ивана за будущее светлое будущее.
К первым петухам было образовано теневое правительство в виде Союза Меча и Орла, подготовлены тезисы демократического переустройства царства, избран Великий Демократ и Временный Тиран в одном лице думного дьяка Мордашвили.
Все союзники поклялись хранить тайну даже под угрозой лишения жизни.

Утром, в начале рабочего дня, в приёмной царя Ивана образовалась очередь.
Присутствовали все до единого члены теневого кабинета, которые спешили сообщить царю-батюшке о готовящемся заговоре.
Но ушлый Мордашвили опередил всех - он не ложился спать и был в очереди первым.
Он же и вошёл в царский кабинет.
Оставшиеся заговорщики переглянулись и бросились вон из дворца.
Надо было спасать свои шкуры.
Через четверть часа со всех дворов участников заговора взмыли в небо воздушные шары-монгольфьеры и взяли курс на запад.
Летели шары малой скоростью, ибо были перегружены мешками с золотом, что скоплено непосильным трудом за многие годы верноподданной службы царю Ивану и которые должны обеспечить несогласным с прогнившим царским режимом приличную жизнь на чужбине, в эмиграции.

Из царского кабинета Мордашвили вышел Первым Заместителем Его Царского Величества и тут же дал приказ войскам противовоздушной обороны уничтожить предателей.
Что и было исполнено незамедлительно.
Золото со сбитых монгольфьеров, которое не успели расхитить местные жители, в виде бонуса за веру и верность стало собственностью Мордашвили.

Царь Иван страдал - его предал собственный сын и планирует интервенцию.
Никому верить нельзя.
Плюнуть на все и уйти в монастырь?
Объявить крестовый поход против всех?
Утвердить новую опричнину и устроить Самую Большую Чистку Рядов?
Догнать и перегнать Олбанию в экономическом плане к пятнице будущей недели?
Царская голова пухла от черных мыслей.
В кабинет вошла царица.
- Тяжко на душе, Ваня, ох, как тяжко! Чует моё сердце, что нет нашего сыночка на белом свете... - и царица зарыдала.
- Погоди, Маруся, не плачь, - неловко утешая жену, промолвил со вздохом Иван-царь, - материнское сердце, конечно, вещун, но и к средствам массовой информации надо тоже прислушиваться. Иногда они не врут.
- Ванечка, не может наш сынок супротив отца-матери и родины пойтить, ну убей меня ап стену! - еще пуще зарыдала царица.
- Ну не станут же врать эти сволочи, которые у братца фон Хер-Балайфа на самом главном канале дальновиденья... - уже с сомнение молвил царь.
- Врут, истинный крест, врут, Ваня! Вели своим штирлицам узнать, если ли у этого, ихнего царевича, две родинки над пупком и по одной на каждой из тестикул.
Если нету - самозванец это. Чует мое сердце, что самозванец! - и царица зарыдала пуще прежнего.

Максим Максимыч Айс-Сокков получил шифровку из центра и ринулся выполнять приказанное.

На следующий день в штаб-квартиру ГРУ царевой секретной службы пришло донесение от Айс-Соколова: 'Ни на одной из тестикул, а так же над пупком родинок не обнаружено. Проверяла лично моя радистка Кутя.'

- Ура!!!!!!!!!!! Самозванец!!!!!! - обрадовался царь Иван и велел устроить военный парад по случаю окончания всеобщей мобилизации...


Драконица Инезилья попала в переплет над швейцарским кантоном Юра.
Двое молодых богатых бездельника на своих 'Сессна-172 Скайхоук' взяли ее в клещи и стали сажать на какую-то то-ли поляну, то-ли аэродром класса три, т.е. с грунтовым покрытием.
Инезилья запаниковала, когда сделала несколько неудачных попыток уйти от преследователей.
Но они явно были в неадеквате, то ли пьяные, то ли под кайфом, переговаривались по радио на каком-то неизвестном ей языке, очень нервно, время от времени впадая в истерику и буквально прижимали несчастную драконицу к земле.
Через четверть часа, обессилевшая драконица приземлилась и, тяжело дыша, ждала своей участи.
Один за другим снизились и 'сессны', пилоты, два парня лет двадцати, слегка покачиваясь, подошли к ней.
В руках у одного была нейлоновая сеть, у другого - помповое ружье.
Еще через две минуты взятую в полон Инезилью грубо, будто мешок с рыбой, тащили по поляне в сторону леса.
Инезилья прощалась с жизнью, потому что нездоровый блеск в глазах победителей не сулил ей ничего хорошего.

Кайзер фон Хер-Балайф принимал парад только что созданного войска Лжеивана.
Лжеиван-царевич, в недалеком прошлом мелкий жулик Бронька Живопыркин, осужденный за хищение колхозных кур из курятника под Оршей, наряженный в красный казакин с серебряными газырями, черную бурку и малиновый бархатный колпак, с трудом удерживал равновесие, уцепившись правой рукой за микрофон.
- Здорово, чудо-богатыри и чудо-богатырки! - заорал он в микрофон, когда мимо трибуны шла рота вспомогательных войск, состоящая из ста пятидесяти девок из публичных домов земли Нижняя Саксония.
Кайзер поморщился от выхлопа лжецаревича и спросил у первого министра:
- А блядей зачем столько завербовали?
- Это наше чудо-оружие, Ваше Императорское Величество, поскольку все девушки - носители вируса СПИДа.
- А если эти девки начнут давать не тому, кому следует? Это ж весь личный состав борцов за права человека занеможет?
- У каждого бойца в индивидуальной аптечке по полсотни гандонов, не извольте беспокоиться.
- Ик, - отрыгнул шнапсовый перегар Лже-Ивашка, - а что, коллега, у нас сегодня на обед, коньяк или виски? - Панибратски спросил кайзера самозванец.
- Заткнись, дурак! Выбирать напитки будешь, когда царский трон займешь, а сейчас жри, что предложат... - Оборвал пьяного наглеца Хер-Балайф.
Лже-Иван хотел было возразить, но схватился за горло и, обливаясь кровью, упал к ногам кайзера. Из горла самозванца торчала рукоятка ножа. На рукоятке была надпись: 'Смерть предателям!'
- Кто бросал? - Заорал первый министр, но колонна женской вспомогательной роты разбегалась кто-куда.
- Поймать! Всех шлюх утопить! Это кто-то из них убил нашего друга! - Визжал фон Хер-Балайф, топая ногами. Придворные тряслись от ужаса.

Кондор Ваня плотно пообедал полуразложившимся трупом крупного барсука и, усевшись на ветвь ели, в самой гуще, почти у ствола, уснул.
Снилась Ване фрейлина Люська, которая была не человек, а самая настоящая самка семейства кондоров - крылья в два цвета, мохнатые ноги, голая шея с опушкой из редкого пуха. Люська вдруг обиделась на что-то и стала ругаться матом, как базарная торговка, у которой юродивый украл луковицу. Ругалась Люська почему-то двумя мужскими голосами.
Кондор открыл глаза и увидел на поляне, метрах в двадцати от ели, двоих молодцов в одинаковых майках с огромными гербами на спине и груди и надписями ' СССР'.
Молодцы курили и решали вопрос, что делать с добычей. Говорили они исключительно матом, если бы не едва заметный акцент, Ваня принял бы их по говору за столичных жителей: 'аканье', 'бАрдюр', 'бАтон', Ваню даже посетила некоторая ностальгия.
В сетке трепыхалась их добыча и верещала на неизвестном языке.
- Ну чё, Миха, уебен...им кракадила летучего, скажем, что в парядке самазащиты, патом этих, как его... такситермистав выпишем - пусть чучело из падали сделают.
Чучело у тебя перед дверью поставим, вместо той уёбищ...ной статУи, каторую папашка твой тибе падарил, хотя ты хотел заполучить роллс-ройса - все сучки из универа будут в атпаде и станут в очередь к тебе в койку! - сказал тот, что пошире в плечах, кривоногий.
- Ага, раком встанут заранее... - ответил второй, с редкой растительностью на подбородке и оба захохотали шутке.
- Ну чё, пристрелим или прирежем эту чюду-юду? - отсмеявшись, спросил напарника кривоногий.
- Ты будешь резать?
- Кинем на марского - каму, - шмыгнул носом инициатор идеи.
- Я не джигит, резать не умею. Пристрелить проще. Но тагда шкуру папортим больше... - впал в сомнение редкобородый.
- Давай пазваним Ромке, у него падруга учится на зубного врача, может он падскажет.

Может, спросонья, может, еще по какой причине, но почудилось кондору Ване, что в сети к юным соотечественным придуркам попалась кондориха.
Не рассуждая и невзирая на то, что у одного из охотников было помповое ружье, ринулся Ваня в бой.
Ударил он с тыла, поэтому получил преимущество. Клюнул в темя того, кто с ружьем, кривоногого. Удачно, надо сказать, клюнул.
Противник рухнул на траву и выронил ружье.
Второй, онемев от ужаса, бросился бежать.
Ваня взмыл в небо вертикально, свечкой, развернулся и спикировал на лежащего.
Но лежащий резво вскочил на ноги и с воплем ужаса, рванул, как стайер, за своим приятелем, забыв про бейсболку, про ружье и про добычу.
Тем временем добыча вырвалась из сети, тоже поднялась в воздух и, увидев неподалёку кондора Ваню, напала на него.
Ваня не ожидал такой поганки от спасённой им драконицы и увернуться не успел.
Клацнув зубастой пастью, ошалевшая драконица отхватила у Вани половину левого крыла, а когда он упал в лес, растворилась в синеве швейцарского неба.

Кондор Ваня умирал от потери крови и компрессионного повреждения позвоночника после падения с высоты.
Двигаться он не мог, только моргал глазами.
Перед ним ползали по хвое муравьи, тащили к себе в жилище перья, которые выдергивали из умирающего тела кондора.
Сознание периодически пропадало.
- Сделай людям добро, а тебе за это полруки оттяпают... - то ли сказал, то ли подумал Ваня и скосил глаза влево.
Вместо крыла он увидел голую человеческую руку, из которой торчала кость и сочилась кровь.
Сознание окончательно покинуло Ивана.

До смерти перепуганная драконица Инезилья во мгновение ока долетела до пещеры колдуна Лю Пина и, не переводя дыхания, попросила вернуть её обратно в человеческий облик.
- Нет проблем! - прогнусавил вечно простуженный волшебник, - ну а потом куда, в омут или к маме?
- К маме.
- Вот и правильно. Тапочки домашние не забудь, они вон в том углу пещеры пылятся. Сама доберешься или помочь?
- Помогите, если не сложно. А то дорога не близкая, ночь на дворе - боязно.
- Привет вдовствующей королеве! - и через мгновенье Инезилья стояла на том самом балконе, где давеча поругалась с родительницей.
- Нашлась моя доченька, какое счастье! - и королева рухнула в обморок.
Инезилья, целуя бесчувственное лицо маменьки, залилась горькими слезами раскаянья.
- Прости меня, мама, я была неправа!
- Больше не делай так, дорогая, твоя выходка едва не разорвала моё сердце, - произнесла пришедшая в себя королева.
- Мамочка, я тебя люблю! Я согласна на помолвку с испанским принцем.
- Куда же ты пропала, любезная?
- Меня... меня украл дракон, - несколько смутившись, ответила Инезилья.
- А потом отпустил за просто за так? - королева прищурилась, с подозрением глядя на дочь.
- Я едва не погибла, убегая от него. Дракон потерял бдительность и я воспользовалась этим.
- Отвечай, тебя похитили без последствий?
- Ах, ты об этом, о девственности! Можешь не беспокоиться - дракон только уговаривал меня выйти за него замуж!
- Не груби матери!
- Ну и пожалуйста! - и принцесса надула губы.
- Слюни подбери, подол намочишь! Короче, слушай мою команду: послезавтра приезжают послы из северной страны Чукотии. Тамошний царь ищет невесту сыну.
Другого варианта может и не быть. Главный академик мне сообщил, что хотя в этой самой Чукотии вечные льды, но зато много пушных зверьков и красной рыбы.
Царь богатый. Поедешь туда. А пока, чтобы не случилось чего, посиди-ка под замком, дочь моя! - и вдовствующая королева заперла Инезилью в отдельно стоящий маленький , но благоустроенный домик на четыре замка типа 'цербер'.

- Эй, Ванёк-е...банёк, вставай, чего разлёгся! - Ваня открыл глаза и увидел колдунью Марфу, стоящую подле него.
- И ты, значит, умерла. А еще колдунья... - Иван-царевич вновь смежил веки.
- Какое на хер, умела, я тебя, дурака, переживу. Вставай! Утро на дворе, пора обратно к папаше двигать, я хочу гонорар за тебя получить! - и Марфа протянула еще лежащему Ивану афишку с его физиономией и надписью ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК! ПРОПАЛ ЦАРЕВИЧ ИВАН. НАШЕДШЕМУ - НАГРАДА В СУММЕ 1 (ОДИН) МИЛЛИОН ЗОЛОТЫХ ГРИВЕН. ЗА ДОСТОВЕРНУЮ ИНФОРМАЦИЮ О ЕГО МЕСТОНАХОЖДЕНИИ - ПРИЗ 10 000 (ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ) СЕРЕБРЯНЫХ ТУГРИКОВ.
- Мне что, все приснилось, типа? - встав на нижние конечности и отряхивая сенную труху с кафтана, спросил Иван.
- Ага, приснилось, держи карман шире! Где твой обознавательный знак из червонного золота в полпуда весом с царским вензелем?
Ваня провел рукой по груди - царского образка не было.
- Ты куда? - удивилась Марфа, когда Иван полез было по лестнице обратно на сеновал, откуда только что спустился.
- Может образок там, во сне с шеи свалился.
- Нету там его. В Неметчине он. У тамошнего кайзера по фамилии фон Хер-Балайф в сейфе банковском хранится. Ничего не приснилось тебе, Ванька, все было в натуре.
- А кто крыло мне откусил, в смысле - руку?
- Руку-то? Да это Инезилька, будучи в охуйке, тебя конечности лишила.
- Какая Инезилька, это же дракон был.
- Не дракон, а драконица, это раз. Ты ее от верной смерти спас - это два. И спас не задумываясь. Не побоялся ни ружья, ни ножа. По-мужски поступил, молодец.
Я ж говорила, что из тебя мужчину сделаю. Вот и сделала.
А Инезилька это принцесса португальского розлива. Тоже молодая да упрямая, вроде тебя. Не захотела стать испанской королевой, теперь будет царицей Чукотии.
- Это что, за Полярным кругом?
- Ага, именно там. Не хотела кушать виноград с ветки, теперь будет жопу морозить на Чукотских пляжах. Правда, там рыбы красной много и пушных зверей. Так что будет за казенный счет Инезилька в отпуск к мамашке своей в Лиссабон кататься.
Привыкнет.
А теперича пойдем, Ванечка, до дому, до хаты.
Ты - за своим счастьем, а я за денежкой.
- А кто моё счастье-то, Марфа Кузьминична?
- Люська-фрейлина, ей через месяц рожать. Мальчика.
- Так она же в монастыре.
- Амнистия будет по случаю твоего возвращения.
И, повернувшись к царевичу спиной, Марфа сказала сама себе:
- А ты думаешь, что на твоей маменьке твой папенька не по залёту женился? Ничего не меняется в этом лучшем из миров. Эх, люди, люди...


КОНЕЦ