Пёс римского императора

Я верный пёс властителя безвластья,
повергшего империю в низы.
Был принят им за то, что лаял всласть я
и на бегах собачьих брал призы.

Когда с трибун его гримаса злая
визжит на всех, забыв про всякий стыд,
я слушаю и, может быть, подлаю,
конечно, если буду в меру сыт.

Я думаю, такие вот мгновенья –
лишь часть большой, неясной мне игры.
Его слова – горящие селенья,
а паузы – погибшие миры.

Когда в саду дождливым воскресеньем
гуляем мы по облачной воде,
смотря в меня, он молит о спасенье
заблудших душ убитых им людей.

А иногда, как медленные дрожжи,
встают комки в изломах наших шей.
И он глядит бездарно и тревожно,
и молит только о своей душе.

И страшный сон мне часто начал сниться:
в нём гибнут все: рабы и господа…
А он на поле, где растёт пшеница,
лежит в крови и смотрит в никуда.

Не хочет он ни оказаться в храме,
ни о бессмертье сочинить закон.
Он ждёт меня. Чтоб я прижался к ране,
лизнув её прохладным языком.