ПРИЗРАКИ ГРЯДУЩЕГО

ПРИЗРАКИ ГРЯДУЩЕГО

Я медленно шёл по аллее. Навстречу шла стайка акселератов -- ребят и девушек лет 13--14. Кто-то из них сказал-
-- Какой противный старик с палочкой ... Давай выбьем палочку. - Если удержится -- ты выиграл, если упадёт -- я выиграл. -- Уже когда они поравнялись со мной, другой голос почти крикнул -
-- Ты что -- дурак?! -
И, уже пройдя - девичий голос прокомментировал -
-- У прыщавого всегда новые и неожиданные, но очень интересные и содержательные идеи. -- Все мирно засмеялись.

Я сел на ближайшую скамейку под тенью каштана и машинально продумал ситуацию. Странное дело -- я был на стороне первого пассионарного парня. У него была идея. Пусть отвратительная, но идея. Она могла поменяться знаками. Могла не поменяться, но от него можно было чего-то ждать. И он был понятен. -- Понятный враг предпочтительней непонятного друга -- знали ещё со времён Александра Македонского!

Второй, может быть, пожалел меня, но скорее нет. Скорее -- ему было просто неприятно, может противно смотреть на лежащего извивающегося старика, старающегося признаками ещё оставшейся жизни подняться. Так как бывает противно змее после её линьки оставаться на месте старой уже негодной шкуры, превратившейся в труху. Он хотел обойти, пройти мимо, чтоб его не затронули никакие неприятные эмоции. Он был чист и не хотел запачкаться. В нём жили, как сказал бы мой дед -- «Призраки грядущего».

И я вспомнил, что рассказывала моя мама о своём отце, а моём деде. То что она ещё помнила. Время -- примерно 1910 — 1912 г.г. Ей тогда было от восьми до десяти лет.

Дед имел свою кузницу. Ремонтировал металлические сельскохозяйственные инструменты и инвентарь. Плюс для жителей всего села изготавливал печные принадлежности. Но весной он выходил в поле, и вместе с другими жителями села пахал свой клин. Весеннюю пору пропустить нельзя. Там день — год кормит!

В холщовой рубашке и холщовых штанах дед шёл за плугом. И не только шёл, а регулировал кермом лемеха глубину пахоты. Босые ноги чувствовали тепло и тучность весенней земли. Послушные кони шли ровно и поэтому ровная ложилась борозда, как струна натянутая на скрипке. Вслед налетали вороны с такими же чёрными крыльями как чёрный чернозём. Они клевали червяков. Чернозёму они делали плохо. Ведь червяки не просто жили в земле -- они, пропуская через себя верхний слой грунта, формировали плодородную почву.

В обед, когда Солнце посещало зенит, дед насыпал в конские торбы овёс для лошадей и сам садился обедать. Обед состоял из трёх блюд. -- На первое блюдо была тюря -- это хлеб с квасом, нарезанным луком и солью. На второе -- хлеб с квасом без лука и соли, но уже в прикуску. И на третье -- как десерт — просто квас. Именно такая пища заряжала энергией говорил дед. За это время лошади съедали овёс и дед давал им по ведру воды, что привёз на поле в бочонке. Он гладил морды лошадей, прикладывал к ним свою голову и ласково смотрел каждой лошади в глаза. Лошади отвечали ему пониманием и любовью. Знали, что трудятся на равных. Одновременно -- друзья и партнёры. Партнёры и друзья. Тем более, что дед не имел кнута и считал, что стегать лошадей кнутом -- великий грех. Понимание нужно достигать терпением и любовью. -- Тогда люди были терпеливей нынешнего племени.

Я к церкви отношусь критически, но понимаю, что мой дед в воскресенье ходил в новых штанах в церковь, чтобы подзарядиться на полную следующую неделю терпением и любовью ко всему окружающему. К каждой травинке, к каждому выпавшему из гнезда «птенчику», чтоб вернуть его на место.

Вся семья ужинала за одним большим столом. Сидели на лавках, что стояли с одной и другой стороны стола. Ели картошку-пюре (только она тогда так не называлась), политую свиным жиром и утыканную свиными шкварками. Весной мяса не было, так как не было возможности хранить его без холодильников. Свиное мясо за зиму съели, а цыплята и гусята ещё не выросли. После картофельного пюре пили только что выдоенное молоко со ржаным хлебом. Почему ржаным? -- В основном, на селе сеяли рожь потому, что её длинные прямые стебли являлись кровельным материалом. Все дома, за редким исключением, покрывались соломой.

Под потолком висела керосиновая лампа со стеклом. Она погружала всех и всё в мягкий свет с размытыми тенями. Она заряжала уставшую от дневных забот душу и тело крепким здоровым сном и звала к нему. После ужина завязывали семейную беседу. Но не долгую. Нужно ложиться спать, чтоб с первыми лучами солнца отправляться в поле.

Но на этот раз беседа затянулась. Приехал из Киева старший сын Павлуша -- мой дядя. Он два года назад ушёл в Киев пешком. Сейчас работал проводником на поезде дальнего следования. Так-сказать -- выбился в люди. И рассказов было очень много. Ведь на каждой станции он видел что-то новое. Какую-нибудь в наших краях невиданную диковинку. Все слушали и удивлялись его рассказам. Он даже шёпотом сказал отцу, деду моему, что даже царя могут сместить. Но об этом ни-ни! Чтоб никому. Дед, при этом чесал свою голову и отрицательно крутил ею, дескать такого быть не может! Потому что ... как же мужику без царя? Потом дядя Павел рассказывал, что вместо лошади может появиться машина -- стальная лошадь. Трактором будет называться. Не нужен будет овёс. Она жрёт керосин и выдыхает вонючий дым. Есть колёса, но железные как у паровоза. -- «Да слышал я об этом, о твоём тракторе. Это всё равно что к моей телеге приделать огромную железяку с рулём и поить её керосином. -- Хрень какая-то! Вот мой зять Казимир, что держит мою дочь Прасковью, приехал из Америки и привёз огромную дуру -- двигатель внутреннего сгорания. Хочет жернова этой дурой крутить». -- сказал дед и все смеялись. -- «Никогда я не заменю своих лошадей на адскую потвору -- хоть убей меня! -- продолжал дед. -- Вон, в соседнем районе помещик приобрёл аж два твоих трактора! И что? -- Они стоят вечно поломанные, а с ними возятся три механика, все в мазуте и никакого толку! Нет! Лошади -- это то что нужно, а трактор -- это призраки грядущего!» Говорю Казимиру -- «В нашем селе крутят жернова тоже кони. Ходят по кругу и через тяги и шестерёнки передают круговые движение мельнице. За месяц могут всё собранное зерно перемолоть. А ты — трактор...»! --Дядя Казимир сидел за ужином рядом и улыбался в задорный молодой ус.

Шёл 1912-й год. Россия шевелилась. И её шевеление чувствовалось во всех далёких уголках огромного
Российского тела. Матери моей было тогда только десять лет и родила она меня аж в 1930 году, на первое Мая. Уже сбылись предсказания её старшего брата Павла, насчёт царя, а вот насчёт трактора -- не очень. Колхоз пахал, сеял и убирал урожай при помощи лошади. Собирали не больше десяти-двенадцати центнеров с гектара. Почему-то в колхозе меньше чем в индивидуальном хозяйстве.

Прошло много лет. Много бед и радостей, но бед намного больше. На Россию навалились сплошные времена перемен. Времена перемен -- это страшные времена! Нужно выдирать с корнями, из самого сердца с болью и кровью привычное и родное старое и насаждать грубым осиным колом, вбивая его прямо в то же сердце, ещё израненное и кровоточащее, чужеродное новое. Может быть и хороша такая новь, но она воспринимается своей «хорошестью», уже новым поколением -- призраком будущего, как сказал бы мой дед.

Ну и, продолжая тему трактора, наверно чем-то хорошим является адское порождение тракторного монстра, что тянет одновременно тридцать лемехов плуга, за ними на всю ширину десяток борон, а в последнем ряду тоже на всю ширину тянутся сеялки. И всё это одновременно. Сидит в кабине один волшебник и, когда нужно, нажатием одной кнопки подымает мелех плуга, бороны и сеялки, а там где нужно, тоже одной кнопкой, вновь опускает их и зарывает гусаки сеялки на глубину одного сантиметра, чтоб он положил в землю зёрна овса, или пшеницы. А оттуда уже не достанут их прожорливые вороны. Чудеса и только!

Конечно хорошо с одной стороны. А с другой? -- Сколько он отправил под нож лошадей?! Сколько он разорил конюшен? И теперь лошади представляют собой только декоративное чудо, вытесненное с поверхности Земли! Кто осудит его за это? Кто приведёт в исполнение судебный лошадиный вердикт, учитывая, что лошади не имеют ни судебных трибун, ни рычагов исполнения наказаний?

Ну ладно бы лошадей! -- А мужиков?! -- Тех мужиков, что с мускулистыми ногами и руками дышали полной грудью, обременённые радостями забот за землю, за свои многодетные семьи, тех мужиков, что сегодня со впалой грудью, со слабыми ручками и ножками толпятся под эгидой зелёного Змея, неспособные ни на что. Хотя они и имеют рычаг исполнения наказаний. Ну и что?!

Всё равно этот огромный монстр, это чудо передовой человеческой мысли ползающий по полям спившихся мужиков, вытеснил их с трудовой здоровой обоймы! И уклад деревенской жизни, что складывался веками, смотрится с рубежей нашего времени как призрак ушедшего. Хорошо, или нет? -- Не знаю. Для моих внуков, наверно, хорошо ... а для меня -- нет. Хотя призрак ушедшего оставил и хороший след. Например фрески Микель Анджело, или архитектура Огюста Морферрана., но без тех кто творил -- это всё мёртвое, музейное, ушедшее. -- Это история.

Я всё понимаю. После того, как наш предок привязал камень к палке, прогресс не остановить. Он будет набирать всё новые и новые витки, он будет стремиться к умопомрачительным вершинам! Не знаю Бог, или Дьявол будет награждать его -- Homo sapiens(а), сатанинским умом, чтобы извлекать из арсеналов Бога умопомрачительные изобретения, приближающие, того же Homo sapiens(а) к самоуничтожению! Потому что так написано в Божьих скрижалях -- «Всё имеет своё начало и неизбежный конец»!

Когда море моей жизни уже слабой грядущей волной, но перебросило меня через восьмидесятилетний рубеж я остановился и задумался. Всё ушло. У меня уже нет тех навыков и сил, чтоб управлять кермом событий сегодняшнего дня. У меня уже даже нет сил, чтоб задрать штаны и пристяжным бежать за стремлением времени -- я могу только созерцать. Созерцать ... и принимать, или возмущаться тем что есть.

Я, очень многое не принимаю, это претит мне мой приобретённый жизнью консерватизм, но я и не возмущаюсь, а созерцаю и не удивляюсь.

Я узнал, я прочувствовал, что человек, а к нему принадлежу, как будто бы и я, такое, извиняюсь за выражение, дерьмо, что иногда рвать хочется. Документально подтвердило мою мысль новое изобретение -- интернет. Сколько туда выливают нечистот! Сколько зла! Сколько лжи! -- Это как раз то, из чего соткан человек! По интернету он, человек, без стеснения может выплюнуть сам себя! Ладно бы много нечисти! -- В конце концов мы без грима увидели сами себя! А сколько аферы?..

Я каждый день получаю приглашения, втягивающие меня в какое-то дерьмо, чтобы обдурить меня и вытянуть для себя преференции, считая меня битым дураком. -- Это на бытовом уровне. А на уровне государственном? -- Целые народы норовят жить засчёт других народов. И им не стыдно! И они придумывают разные приспособления, чтобы быть ловчее, быть сильнее, не жалея чужой крови, а лишь восхищаясь её видом! Может я напрасно здесь разглагольствую. Вы видите и знаете об этом так же как и я.

А может каждый индивидуум, таким образом, старается обелить себя? -- За всю свою жизнь выплюнуть из себя всю гадость, весь свой грех, весь свой сатанизм, полученные в наследство, чтобы в свою могилу лечь чистеньким и душой и телом. И быть стерильным. И не возрождать собой ростки невежества и грязи.

А может всё человечество таким образом тоже хочет обелить себя?! -- Очистить свой ум, выплюнув из него все адские изобретения и отдать их в умелые руки, чтобы и они освободили свою греховность, тем что хорошо исполнили жевелины, томагавки и посейдоны и умыли свои руки тем, что вся эта бесовская рать один раз так рванёт что очистит всю Землю от человеческой скверны!

А может ... а может?..

Я уже десять лет ищу ответы на эти вопросы. Мне никто не ответил, или ответил смехом -- «Ты, болван, прожил свою жизнь и не понял такой копеечной истины»! -- Да, не понял.

Поэтому я начал писать стихи и пишу их все эти десять лет, чтобы, может, через них ответить на свой главный вопрос -- «Зачем я был и пока есть?». Они мне не дают спать, пока я их не выложу на бумагу ... но!.. Ответа пока нет ... только туманно маячит призрак грядущего ... Туманно ...