Сборник философской лирики

Как умру, не кладите в могилу

Как умру – не кладите в могилу,
А развейте мой прах над водою,
Я напьюсь её свежею силой –
И вернусь к вам – дождинкой живою!
А хотите – пустите по ветру –
Я пыльцой полечу золотою,
Пропитаюсь я солнечным светом,
Стану новою в небе звездою.
Над опушкой развейте лесною,
И не бойтесь – ногами ходите!
Что хотите, творите со мною –
Только в землю меня не кладите!
* * *
Жалею...

Моей судьбы умчалась птица белая.
Ведёт тропинка в тёмные аллеи…
Вот многие – о сделанном жалеют –
А я всегда жалею о несделанном.

Такая уродилась я – несмелая…
К решительным поступкам неспособная.
Один неверный шаг, порою, сделаю –
Сама себя тащу на место лобное.

Сама себя казню, терзаю, мучаю –
Да так, что лютый ворог бы не справился…
И вроде, не желаю долю лучшую,
И ни к кому я не питаю зависти...

И, в общем, даже "не зову, не плачу" я,
Как бабушка когда-то в детстве пела нам…
А вот – не уповаю на удачу я –
И всю-то жизнь жалею о несделанном…
* * *
Прочь от зеркал и ближе к образам

Еще не раз лучами по глазам
Нам полыхнёт шальное "бабье лето".
Но с каждым днём листву терять лесам,
Всё дольше от заката - до рассвета.
А губы шепчут: "Отворись, Сезам!"
(Из давнего...)

Прочь от зеркал – и ближе к образам.
Пылится подытоженная смета.
Теперь уже не верю чудесам –
Твержу: "О, нет, невероятно это!"
Не верится ни дружеским советам,
Ни в синем море алым парусам...
И мир, ещё недавно полный света,
Даёт покой стареющим глазам…
* * *
Зазеркалье

Есть, правда, что-то сюрреалистичное
В зеркальном мире с псевдоглубиной.
Какое-то безличностно-вторичное,
А, может, и придуманное мной.

И эта - за стеклом - седая женщина,
Такая располневшая, в очках...
Неужто - я? Не крещена, не венчана -
Морщинки на натруженных руках...

Прочь от него, долой, скорее в сторону -
Ещё не то привидится сейчас…
Я - молода, все - живы, стихли вороны -
И кудри по плечам, и свет из глаз!
* * *
Жизнь

Мы жертвы пламенных страстей…
В раскладе четырёх мастей.
И добродетель, и злодей –
Живём в тумане миражей.
Мы избегаем виражей –
В своих ячейках этажей,
Не ожидая злых вестей,
В шумящем обществе гостей.
В перемывании костей –
Своих, знакомых и друзей,
В листаньи нудных повестей,
В весеннем шорохе ветвей
И в подрастании детей –
Всё просто – некуда сложней!
В решеньях избранных властей –
Хоть легче было – без затей…
И хоть бедняк – хоть богатей –
И хоть расслабься – хоть потей,
Быстрей иль медленней старей –
Но удивишься, дуралей,
Внезапной седине своей,
И ненавязчивости дней,
Что без ветрил и без рулей –
Летят, и никаких гвоздей!
* * *
Я могу и не успеть

Сколько мне ещё осталось:
Может, четверть, может, треть…
Как ни кинь – такая малость –
Я могу и не успеть.

Надвигается усталость –
Так не хочется стареть,
Отшумела, отлеталась
Молодая круговерть.

К миру – нежность, к людям – жалость –
Только б плакать или петь.
Чем манили – оказалось:
То ли пряник, то ли плеть…

От чего я отказалась –
Не могу уразуметь.
То ль смиренье – то ли ярость
Мною будет править впредь.

Я ещё не надышалась.
И в шурфе застыла клеть…
Неба синь и солнца алость –
С глубины не рассмотреть.

А стихи – игра и шалость –
С жизнью я рифмую смерть…
Сколько мне ещё осталось?
Я могу и не успеть.
* * *
Айдар

Айдар, Адар, Айдор, река в Белгородской области РСФСР и
Луганской области УССР, левый приток Северского Донца.
Длина 264 км, площадь бассейна 7420 км2. Протекает
по южной окраине Среднерусской возвышенности.
Несудоходна. Используется для орошения. На Айдаре — г. Старобельск.

Эта речка по гроб будет мне дорога.
Я песок её грею в горсти –
Ведь когда-то меня на её берега
Привезли, чтоб от смерти спасти.

И омыта её животворной водой,
И согрета горячим лучом,
Я живу на земле. И ни север седой,
Ни мороз мне теперь нипочём.

Знаю точно – в ответ на полученный дар
Я ещё до сих пор и живу.
Что по жизни моей прокатился Айдар,
В полноводную влившись Неву.
* * *
Такова жизнь

Всё уходит туда. И не надо оваций…
Отношенья людей до того отвратительны,
Что возможность - одна - на земле задержаться:
Максимально приблизиться к жизни растительной.

Оставаться людьми – и рассчитывать нечего –
Кто упал – не встаёт, сапогами растоптанный.
И почти что не встретить лица человечьего,
И стоишь – средь толпы – очумело, как вкопанный…

Всё святое – забыто, распято, изгажено…
И за землю держусь, лишь одним озабочена:
Не забыла ль чего, исключительно важного,
Не оставила гнить на разбитой обочине?...

С каждым днём тяжелей улыбаться старательно
И по жизни идти, оступаясь и падая.
Нерушимый запас – до копейки истратила,
Лишь природа порой согревает и радует.

Запоздалым лучом и дождинкой прозрачною,
И плакучей берёзой, к окну наклонившейся –
Мне дорога пунктиром во тьме обозначена…
И бегу, как "графиня, лицом изменившимся"…
* * *
Умчаться...

Умчаться в недавнее прошлое,
Где живы и счастливы все,
Где столько такого хорошего:
Ромашки в хрустальной росе,

Живой муравей на завалинке,
По стенке струящийся хмель,
И старые детские валенки,
И птичья бездумная трель.

Трава на пригорке примятая,
И лес – далеко-далеко.
И чай из смородины с мятою,
Что пился светло и легко.

И счастье нам было обещано,
И прочь отводило беду.
И я не была ещё – женщиной –
Ни старшей, ни младшей в роду…
* * *
Миром правит женская рука

И снова «бабье лето», и пока
Мороз ещё за тридевять земель.
И жизни полноводная река
Ещё не посадила нас на мель.

Себя пока что держим на плаву,
И впереди ещё маячит цель.
Во имя этой цели – и живу –
Хожу, пою, пишу, стелю постель…

И не пугают холод и метель,
Что, несомненно, будут впереди.
Но в свой рожок опять подует Лель,
И сердце отогреется в груди.

И кончится зима, наверняка,
И зацветёт сиреневый апрель.
Ведь миром правит женская рука,
Качающая плавно колыбель…
* * *
Отвратителен мир, только нету дороже...

Мы живём нелегко – и нелепости много
Окружает на каждом по жизни шагу,
Колея – поперёк разрезает дорогу,
Тонут ноги босые в глубоком снегу.

Те, кому всё дано – умирают внезапно,
Те, чья жизнь – и не жизнь – почему-то живут…
Едут: с юга – на север, с востока – на запад.
Высшим смыслом считают дешёвый уют.

Мы по минному полю идём без опаски –
Люди разных народов, религий и стран.
Без скелетов и монстров – не выдумать сказки.
Горькой «детской слезы» – набежал – океан.

Восемнадцатый век – вспоминаем, как чудо,
В романтический флёр украшаем его.
Но тогда – умирали от лёгкой простуды,
И лечить не умели – почти ничего…

Мы шагнули вперёд – на пути к горизонту –
Мы почти, что – за краем – а там – пустота…
И проходит по улице – линия фронта,
И проспектом легла – роковая черта.

Новый век распластался над миром, и крылья
Закрывают порою и небо от нас.
И дыханье – такого большого усилья
Стоит многим, что сил исчерпался запас.

Эта так – не иначе – и всё же, и всё же –
Мы за жизнь уцепились – до срыва ногтей.
Отвратителен мир – только нету дороже –
Мы в него отпускаем и наших детей…

Ждут любого из нас – херувимы иль бесы –
Там, откуда уже нет дороги назад…
Мне казалось, что я опасаюсь процесса –
Убедилась: пугает и сам результат.

Очень страшно представить, что всё это будет
Продолжаться по-прежнему день ото дня.
Суетиться и маяться разные люди
Будут так же, как прежде – не будет меня.
* * *
Никто меня не держит...

Ну, никто меня не держит –
Только с места не шагнуть.
Крепко сомкнутые вежды
Не продрать, не разомкнуть.

Словно что-то не пускает,
Словно что-то не даёт.
Даже комната пустая –
Давит сердце, будто гнёт.

А вокруг – простор, как прежде,
И открыт по миру путь…
Но просторные одежды
Не позволят продохнуть.

И напрасные надежды
Не витают надо мной,
Я застряла где-то между
Небосводом и землёй.

А под небом закопчённым:
Жизнь, затёртая до дыр.
Я сама свой заключённый,
Я сама – свой конвоир.
* * *
Чувства

Воздух осени – терпок и густ –
И способствует он размышленьям…
Фейерверк человеческих чувств –
От безумной любви – до презренья…

Изучая глубины души –
Не чужой, что – известно – потёмки –
А своей, драгоценной, в тиши –
Тереблю я клочки и обломки

Мне когда-то дарёных судьбой
Благодатных и щедрых эмоций.
Что по жизни влачила с собой –
Как моряк, пачку истинных лоций.

Без которых – ни шагу ступить,
Ни поступка, ни слова, ни дела…
Погляжу – я умела любить –
И любовь – не имела предела.

Презирать – презирала, но всё ж
Не колола напрасно презреньем,
В крепких ножнах держа этот нож,
И в уме сохраняя воззренья.

Нерушимым остался запас:
Никого не желая обидеть –
Не впадала от злости в экстаз –
Не умея совсем – ненавидеть…

Выдирала я злобу, как сныть –
И обиды, и подлость – прощала.
Тех, которых нельзя извинить –
Извиняла с наивностью шалой.

Но от них – не моя в том вина,
Запирала, однако, все двери я –
И меняла я ненависть на
Колоссальное к ним недоверие.
* * *
Мы горожане

Мы – горожане в шестом поколеньи,
Или стремимся такими казаться.
Тихий призыв из глухих поселений
Слышим – и нет уже сил отозваться.

Нет уже сил – по разбитым дорогам
Нам возвращаться к домам разорённым,
Отдали дань и боям, и тревогам –
Отдыха надо телам утомлённым.

Вот потому и сидим молчаливо
В клетках своих этажей разномастных,
Лишь временами вздыхая тоскливо,
И на пленэр выезжаем – нечасто.
* * *
Задвигаешь в дальний угол боль...

Задвигаешь в дальний угол боль,
Заслоняешь пыльными мешками,
Открестившись – поперёк и вдоль,
Сердце превращая в серый камень.

А она сочится, как вода,
Нет ей ни преграды, ни препоны.
Вроде, всё обычно, как всегда –
Только боль, одна – неугомонна.

Только руки: ходят ходуном –
Не смешно – в чужом пиру похмелье.
Только в сердце больно – колуном
Надвое расколоты поленья…

И опять, пытаясь заглушить,
Баррикады громоздишь невольно.
Как-то в этом мире надо жить,
И терпеть, когда ужасно больно.
* * *
Без названия

Ощущает себя посредственность
Таковою, как есть – в сравнении;
Лишь на фоне того, кто из ряду
Выделяется неспроста.
Кто берёт на себя ответственность
За судьбу всего поколения,
Ничего не упустит из виду –
Он таковский – один – из ста.

А, возможно, один из тысячи –
Редкий, штучный, не ширпотребовский…
Как бельмо на глазу у общества
Обывателей и вельмож,
Прохиндеев, чинуш и выскочек,
Продолжателей планов дедовских…
Это их руками заточится –
Заготовленный острый нож.

Ощущенье своей ущербности –
Да, кому же оно понравится?
Вот и способы выбираются –
Выдающимся – укорот.
Каждой твари – по их потребностям –
Только дай – и толпа расправится.
А потом – будет долго каяться –
Безнадёжный «простой» народ…

Будет бить себя в груди впалые,
Пеплом головы припорашивать –
Всё кричать – это водка, мать её! –
Непутёвого довела…
А с живого, лишая малого –
За Вселенную станут спрашивать,
Оговорами и проклятьями
Поливая из-за угла…
* * *
Ясиноватая-Москва

Волнение в душе моей:
Ведь я когда-то уезжала -
К любимой бабушке своей -
От Павелецкого вокзала.
Ясиноватая-Москва –
Маршрутом, мне знакомым с детства.
Приятно каждое соседство,
Важны случайные слова…
Любой попутчик – лучший друг,
Вид из окна – картины краше…
И ненавязчивый досуг,
И всё вокруг – до боли – наше!
Но где-то – посреди пути –
Войдёт суровый пограничник,
И будет паспортом трясти,
В вещах моих копаться личных…
Не знаю, как кому – но мне –
Такого не стерпеть, пожалуй…
Я от стыда – сгореть в огне –
Была б готова, убежала,
Или расплакалась – и слёз –
Не устыдилась бы наверно…
Ведь всё – как будто не всерьёз –
Но омерзительно и скверно…
И Украина – для меня,
Как отдалённая планета…
Хотя пути – всего два дня…
И бабушки – давно уж нету…
* * *
Короткая жизнь

«Песенка короткая, как жизнь сама…»
Б.Ш.Окуджава

Мы столько всего ожидали вначале…
От каждой минуты, от каждого дня.
А жизнь так богата была на печали,
И щедро дарила тебя и меня…

То школьные годы с тобой торопили,
То время в разлуке, то будние дни…
И только впоследствии мы ощутили,
Что мчатся и так очень быстро они.

Плывём по реке меж святым и беспутным…
И то ль чертыхайся, а то ли – божись…
Мы вовсе ещё и не жили, как будто,
Ещё не вкусили, не поняли жизнь.

Мы столько всего ожидали вначале,
Когда нам сказали: вертись и кружись!
И вот мы стоим на пустынном причале:
Отчалил кораблик с названием «Жизнь».
* * *
Завистники-ненавистники

Укоренилась меж людьми
Привычка – тихо ненавидеть.
Есть люди – хлебом не корми –
Лишь дай кого-нибудь обидеть.

Охаять внешность и костюм,
Квартиру, вещи и работу,
И что ещё придёт на ум…
А если приглянулось что-то –

То здесь: хоть выноси святых! –
Обгадить рады многократно:
Будь то прическа или стих –
Им одинаково приятно!

Жалею я таких людей,
Которым – счастье – боль чужая…
Посмотришь – вроде, не злодей,
А радостей других – не знает…
* * *
Море и берег

Нет, не зря я названа Морской –
Мне приятен ветер озорной,
Нравится, когда передо мною
Мир наполнен яркой бирюзою!

Я готова справится с волной,
Но по курсу, или за кормой,
Я хочу, чтоб высился стеною,
За туманом спрятанный порою,

Расстилался линией пологой,
В зелени, иль в скалах и отрогах,
Весь в снегах, безлюдный, обжитой,
Пышный или нищий и убогий,
Кажущийся с виду недотрогой –
Но виднелся берег мой родной!
* * *
В кладбищенской часовне

Ком в горле – криком вытолкнуть хочу.
Душа – подранком окаянным мечется –
«За упокой» поставила свечу –
Тонюсенькую, желтенькую свечечку…

Потрескивает чёрный фитилёк…
Быть может, что-то к Богу долетает…
Ну, а, по сути – жалкий огонёк,
И воск по свечке ниточкой стекает.

В кладбищенской часовне – полумрак.
Подсветка – у торгующих во Храме.
На ликах чуть поблескивает лак,
И шелестят песчинки под ногами.

"За упокой" поставила свечу,
Молитовку с листочка прочитала…
Сгорела свечка, плачу и молчу…
А легче – ну, ничуточки не стало.
* * *
Мы живём на земле...

Мы живём на земле... Ни вверху, ни под нею
Жизни нет для людей - и напрасно - искать.
На загробную жизнь я надежд не имею -
Потому волоку непосильную кладь

Не случившихся чувств, ненаписанных строчек,
Не прошедших событий, несказанных слов,
Не прощенных друзей и не взятых отсрочек,
Нерешённых проблем, не свершённых грехов.

Не узнать наперёд, где покой – где ненастье,
Где мякина – где хлеб, где скирда – где жнивье…
Проще счастье найти, чем простое участье…
А труднее всего – назначенье своё…
* * *
Я в эмпиреях не витаю...

Я в эмпиреях не витаю
И жить стараюсь без затей.
А лучшей новостью считаю
Отсутствие плохих вестей.

Пытаюсь быть сама собою,
И принимаю всё как есть.
А планов – я уже не строю,
И буду ли когда – Бог весть…

Почти духовная калека…
А все надежды и мечты
Остались на пороге века,
У той, у проклятой, черты.
* * *
Справедливость

Я росла в убеждении том,
Что живёт на земле справедливость,
Что приходит она – не потом,
И что это – не просто красивость.

Не фигура в словесной борьбе –
А конкретное чудо природы:
И что все повороты в судьбе,
Все удачи, успехи, невзгоды

Мотивирует вовсе не фарт,
Не слепой и бессовестный случай,
Не колода раскинутых карт –
Говорят нам, кто хуже, кто лучше.

А даётся нам всем по делам,
А иначе сказать – по заслугам.
И, конечно, житейский бедлам
Я встречала почти что с испугом.

Понимала – не так хороша,
Как хотелось, система раздачи.
Поначалу кипела душа,
Что не тем улыбалась удача.

Вот: копаюсь в словесной золе…
Но зато я теперь понимаю:
Справедливости нет на земле,
Ну, а выше – пока что – не знаю…
* * *
Максимализм

«Может, и не станешь победителем,
Но зато умрёшь, как человек»
Б.Ш.Окуджава


Надеюсь, это не идиотизм,
Хоть не подтверждено документально,
Но юношеский свой максимализм –
На годы растащила – капитально.

И с тем, что предлагает мне судьба,
Стыкую измененья в организме…
Максимализм твердит, что жизнь – борьба,
С минимализмом сросшийся – по жизни.

Считаю, что всегда, сейчас и впредь –
Когда былое сгладила патина,
Что лучше человеком умереть,
Чем жить на белом свете, как скотина.
* * *
Жалко...

Увезли сегодня в катафалке
Старика-соседа – в путь последний.
Был он – дядька добрый и не вредный,
Но не потому – ужасно жалко.

Жалко потому, что безнадёжно,
Безвозвратно – значит – беспросветно.
И на сердце – горько и тревожно:
Так вот – исчезаем незаметно…

Этажи пустеют понемногу:
Из родных, жилых и тёплых зданий
Уезжают люди – в гости к Богу –
«К Богу не бывает опозданий»…
* * *
Это, наверное, жизнь...

Лёгок пушистый снежок
Памяти нашей...
Ну, не печалься, дружок -
Время подскажет:

Новому утру вставать,
Детям – родиться...
Как же всё это назвать?
Не ошибиться...

Время такое – держись:
Многоэтажно...
Это, наверное, жизнь –
Лучше не скажешь.
* * *
О, как же не хватает тишины...

О, как же не хватает тишины,
Той самой – до отчаянного звона
В ушах, до набегающей волны,
Где нет ни звука, ни щелчка, ни стона!…

Не топает сосед по потолку,
Не лает одуревшая собака –
И всё, что совершилось на веку
Вдруг предстаёт: до чёрточки, до знака…

Всё явственно, прозрачно и светло,
Хоть и трагично, тягостно порою –
И кажется – от сердца отлегло…
Где тишина? Сижу – и матом крою

Соседских невоспитанных детей,
Дурную оголтелую собаку,
Дырчёж машин всех марок и мастей,
Сигнализаций злобную атаку,

Помоечный рычащий грузовик,
Компанию подвыпивших уродов –
Быть может, кто-то к ним уже привык –
Сидят, орут – без скидок на погоду…

А мне же – не хватает тишины –
До дури, глухоты, до помутненья –
Такой, чтоб были явственно слышны
Звучащие не в лад сердцебиенья...
* * *
Простота...

Идёт за веком век.
Причины не пойму:
Чем проще человек –
Тем проще жить ему…

Не строит – что с того? –
Над вечностью мосты.
В журналах для него –
Каноны красоты.

В квартире у него –
Давно евроремонт.
Ну, а важней всего –
Не что-нибудь, а понт.

Среди забот и бед
Одну он цель познал:
Чтоб друг его - сосед
От зависти завял.
* * *
Кто?

Муравейник на дороге,
Мне навстречу – муравей,
Он мои кусает ноги…
Кто из нас Земле нужней?

Кто из нас важней и больше –
Не всегда – так иногда?
От кого реальней польза –
Иль, хотя бы, нет вреда?

Чьё главней предназначенье:
Человека? Муравья?
Кто получит предпочтенье?
Полагаю, что не я…
* * *
Размышлизм - из катренов

Весною снова вырастет трава,
Но не окрепнет немощное тело.
И жить-то, в общем, начали едва –
Но как-то всё порядком надоело.

Такой Содом, что веришь не всегда,
Мы смотрим на него оторопело:
Успеем только крикнуть – это, да –
Но вряд ли нам по силам – сделать дело...

На что нам вдохновенье? Бог же с ним!
Его пора оставить мне в покое…
Заняться, что ли чем-нибудь другим…
Пойти – сготовить что-нибудь съестное…

Бывает, что под каждою строкой
Своей рукой готова подписаться.
Но не приемлю дряни никакой:
Наветов, клеветы, инсинуаций.

Наверно, надо вдариться в маразм –
И лишь тогда в стихах заблещет юмор!
А так: печаль, ирония, сарказм –
Бери на выбор... Слишком жизнь угрюма!

Вернись, постой – не надо, уходи…
И ничего, по сути, непонятно.
Довольно беспросветно впереди
И невозможно повернуть обратно.

Чего бы я хотела?... Вот – вопрос!...
Масштаб такой – что не охватишь взглядом!
В себя посмотришь – забибикал "сос"...
Вокруг посмотришь – ничего не надо!
* * *
Как чайки быстрокрылые легки...

Как чайки быстрокрылые легки,
Какой простор открылся – без предела!
Как славно, что безумствам вопреки,
Талантами земля не оскудела.

Чудесно, что ещё жива река
Певучей, благородной русской речи,
Что чистоту родного языка
Ещё хоть кто-то не совсем калечит.

Что хоть кому-то всё ещё нужна
Великая пока литература,
И не совсем ещё погребена
Под кучей дряни – русская культура.

Но я боюсь, что темпы велики
Поганого, наносного влиянья,
А новым богатеям – не с руки
Хранить устои нашего сознанья.

И ненадолго хватит тех людей,
Что, несмотря на трудности и беды,
Сберечь смогли бы мыслей и идей
Ценнейший груз – до будущей победы.

И не сносить культуре головы,
И слой интеллигентов вымрет скоро
От бедности, унынья и позора…
Как чайки – от помоечной жратвы!
* * *
Пока терплю...

Мегаполисы, суперграды –
Громоздятся и вширь, и ввысь.
И зачем это людям надо –
Что все вместе, вот так, сошлись?

Ведь не очень друг друга любят,
Это – мягко сказала я –
Ненавидят друг друга люди…
Даже если с виду – друзья,

Это вовсе ещё не значит,
Что и, правда – близки они –
Всё бывает совсем иначе
В окаянные наши дни…

Наступают порой на пятки,
Зажимают в метро бока…
То ли дело – сидишь на грядке –
А соседка – так далека…

И никто не стучит ногами
По башке – не по потолку…
В городском надоевшем гаме
На недолгом своём веку

Натерпелась порой такого,
Даже в сказке не рассказать…
А народ копошится снова –
Ничего не желая знать.

Так и грудятся все – до кучи,
Задыхаясь, вдыхают смог…
И не знают, насколько лучше
Свежий утренний ветерок.

Что гуляет в открытом поле –
Огибая жилой массив…
Говорят, что вольному – воля…
Я терплю, сколько хватит сил…
* * *
На грани...

Я, конечно же, верю – случается с нами порою
То, что мы попривыкли маразмом всегда называть –
Но, как правило – каждый во всём остаётся собою –
И – с рожденья горбатый – не явит балетную стать.

Если смолоду – добрый и умный – то станешь с годами
Ты добрей и мудрее – так славное зреет вино.
Ну, а если по жизни ты рыщешь кривыми ходами –
Обязательно боком тебе обернётся оно.

Платье снову беречь – это многие могут усвоить –
А что дальше – про честь – забывают и думать о том.
На трухлявом пеньке своё зданье торопятся строить –
И дивятся потом: отчего же разрушился дом?

И у жизни учась, и у мудрости прошлых столетий –
Тот, кто думать умеет – возьмёт непременно своё.
Ну, а тот, кто без всякого смысла толчётся на свете –
Был, и будет, и есть – беспросветно тупое дубьё.

Жаль, что всё ж на земле – справедливости, в общем-то, мало,
И не очень к веселью наш мир приспособлен, увы…
Маяковский – не я, к сожалению, это сказала –
И умнейшим порой – не дано уберечь головы…

От незнанья – всегда возникают нелепые слухи,
А излишние сведенья – смотришь – и крышу снесут.
Чтоб порядок блюсти – в головах избегайте разрухи,
Всё фильтруйте старательно, чтоб не изгадить сосуд!
* * *
Допустим...

Допустим, враг твой лютый – посрамлён –
И кажется, что праздник твой – сегодня –
Ты не злорадствуй, что унижен он –
Никто не знает замыслов Господних…

И посреди цветения садов
Коснуться может жёсткое дыханье
Ненужных и нежданных холодов…
На то они – и тайны мирозданья.

И планами своими – не смеши
Всевышнего – иль кто там – на подхвате…
Пускай красоты тела и души –
Таит полумонашеское платье.

Не торопись восторгами смущать
При первом проявлении успеха –
Судьбу свою никто не может знать:
Ни места слёз, ни повода для смеха…

И не гневи напрасною тоской –
Того, кто крутит колесо Фортуны.
Бестрепетной холодною рукой
Перебирает призрачные струны,

Распоряжаясь ветром и дождём,
Провалом и успехом наделяя…
А мы – годами безнадёжно ждём:
Любви, удачи, нужного трамвая.

А так внезапно постигает крах.
Всевышнему ль, нечистому – в угоду?
И не гордись – ребёнком в ползунках
И пылкой страстью – по второму году…
* * *
Молчание - золото...

Ни к чему обострять отношения,
Создавать себе лишние трудности.
Но лишает меня неподсудности –
Пресловутая жажда общения…

Говорят, что молчание – золото –
А народ, зря болтать – не обученный,
Не всегда интеллектом измученный –
Жерновами истории молотый –

Не соврёт в основных своих доводах –
И от них отрекаться – не следует –
А иначе – за каждой победою –
И для горя отыщутся поводы…

И вот так – привыкаем к молчанию,
И прощаем, где действовать стоило.
Каждый – в стойло, и мордою – в пойло:
Вот и путь: от блаженства – к отчаянью…

И лишаю себя неподсудности,
И теряю в словесных баталиях:
Силы, нервы, здоровье… и далее…
Где ж вы, редкие проблески мудрости?
* * *
Жизни привычная драма

Я попала в подводную яму,
И не чувствую дна под ногами.
А вверху, далеко над горами,
Гриф-стервятник летает кругами…

Вспоминаю тебя, моя мама –
То с котлетами, то с пирогами,
Деловито, без шума и гама,
Как пристало заслуженной даме…

В убежденьях упорна – до грамма –
Только не было туч между нами…
Если что – непосредственно, прямо –
Я к тебе со своими делами…

Никогда мы не ведали срама,
Не гнались за большими деньгами.
Упершись, не стояли упрямо
Той ослицею – между стогами.

Только жизни привычная драма
На трагедию тянет местами.
Нас кровавой судьбы пилорама
Накромсала – большими кусками…

От упёртых зарвавшихся хамов –
Не впервой получать батогами.
Я попала в подводную яму,
И не чувствую дна под ногами…
* * *
Счастливцы...

Помнишь, моя милая сестричка,
Мой товарищ детства дорогой,
Как нам было страшно с непривычки
"В город" проходить по-над рекой?

А потом, освоились, и сразу
Мы на тот сворачивали путь,
Вопреки суровому наказу:
"Над рекой? И думать позабудь!"

В старом парке паутина в елях,
Словно седина по волосам…
Мы с тобой взлетаем на качелях
Прямо к ярко-синим небесам.

На обычной детской карусели
Мы, такие взрослые уже –
С шуточками, вроде бы, присели…
И визжим на каждом вираже!

А потом глядим на чернобривцы –
В клумбе, что на самом берегу…
Господи, какие мы счастливцы –
Это лишь теперь понять могу!
* * *
Читать стихи! И петь! И плакать умилённо...

Читать стихи! И петь! И плакать умилённо…
Мы разучились – в век раскрепощённый –
Пылать! И не стыдиться пылких чувств.
Забыли – поцелуй горячих уст,
На девичьей руке запечатлённый…
И не заметит отрок просвещённый,
Что мир вокруг него – уныл и пуст…

И думать, что восторг души влюблённой
Вам заменить сумеют феромоны!...
Да, лучше сразу – головою в дуст!
Нам дарит аромат – жасмина куст,
А в голове, ничем не омрачённой,
Бездушной, проще – неодушевлённой –
При мысли о любви – купюры хруст!
* * *
Я очень не люблю...

Я очень не люблю ходить толпой –
И даже если цель была гуманна,
И впереди маячил водопой –
Налево убегала постоянно.

Ещё я не люблю очередей –
Пусть даже и заманчива награда,
Увидев это скопище людей –
Решала: мне оно – совсем не надо.

Не потому, что, скажем, мизантроп –
Мне с Человеком – нравится общенье.
На этом свете столько разных троп –
Не всем толпой валить на представленье.

Кому-то же комфортней одному,
Иль с теми, кто тебя услышать может,
Кто даст простор и сердцу, и уму –
И не захочет: дать потом по роже.

Теперь совсем особенный расклад:
И руки – у толпы – не для оваций…
Так редко все идут за рядом ряд,
Чтоб вместе чем-то добрым заниматься…

В толпе людей, практически, любой –
Я ощущаю бортовую качку.
Я очень не люблю ходить толпой.
И в очереди – ждать себе подачки…
* * *
О чуде... И мечте...

Все мы с детства мечтаем о чуде,
И хотим разглядеть за версту...
Всё-то грезим о сказочном блюде,
На котором приносят мечту.

Но с годами всё меньше и меньше
Иисусов... И больше иуд...
И надежд у мужчин и у женщин
Меньше, меньше... А годы бегут.

И почти что уже не осталось
Ни желаний, ни планов, ни тем...
Только скука, тоска и усталость,
И болезни, болезни... Затем

Безнадёжная горькая старость –
В униженьях, в борьбе с нищетой.
Но какая-то малая малость –
Не даёт распрощаться с мечтой!...
* * *
Меня на свете нет

Меня на свете нет… Есть только имя,
Лишь имя на экране монитора.
Есть фото юной девочки, которой
Вы больше не найдёте меж живыми…

Наивной, чистой, доброй и открытой,
Которая жила – и знать не знала,
Какие есть на свете паразиты,
И что за Сатана здесь правит балы.

Которая любила и страдала,
Детей растила, не жалела силы.
И все свои смешные идеалы
Хотела воплотить… Не воплотила…

И нет меня. Вы больше не найдёте
Той девочки на чёрно-белом фото.
Есть старая, измученная тётя –
Без радости, без цели, без работы…

И есть мои, почти чумные строки,
Что вдруг возникли – просто ниоткуда.
И это не игра, не экивоки –
Возможно, бред, возможно, даже чудо.

Меня же – нет. И пусто – у экрана,
И клавиши балуются с судьбою…
А мне самой – всё это даже странно,
Да, мне, уж, и не стать самой собою…
* * *
Гормональный фон

Не ругайся и не смей махать рукою!
Почему-то ты не смотришь мне в глаза…
Ну, бывает настроение такое –
Объяснить его порой никак нельзя.

Мы сейчас – за рассмотреньем важной темы –
Только вдруг я потеряла интерес:
Ведь пока мы обсуждаем здесь проблемы –
В голове идёт химический процесс!

Мы с тобой – конечно, люди, это важно,
Но вопрос пора решать со всех сторон:
Мы плаксивы, раздражительны, отважны –
И на всё влияет гормональный фон!

От него, ведь, просто так – не отмахнёшься:
Биохимия – наука из наук!
Ну, когда ж ты, наконец-то, улыбнёшься
И посмотришь на меня, а не вокруг?!

Вот тогда и успокоятся гормоны,
И реакция нормальнее пойдёт…
Что? Тебе осточертели эти стоны?
Вновь ты понял всё – совсем наоборот!…
* * *
Утреннее

Светом костров озаряется бездна небес...
Словно какой-то весёлый языческий праздник.
Это поэт – фантазёр и известный проказник –
Прямо живьём на огонь погребальный залез!

Это его почему-то сейчас повело
На осмысленье методик и средств погребенья…
Утро туманное, что ли? Довольно тепло…
Снова какой-то циклон, перепады давленья…

Что это тянет на мысли о траурном дне –
Может, вчера, недоспав, перебрал без закуски?
Что ж вы хотите, товарищи – это по-русски!
И латиняне твердили, что правда – в вине…

Вот и сидит за пустынным рабочим столом,
Буйную голову он подпирает руками…
И размышляет, как лучше бороться со злом:
Если его припечатает траурный камень,

Это, конечно, красиво. Представил: пришли
Толпы, с цветами, в слезах – благодарных потомков…
Могут прийти мародёры – и кучу обломков
Утром найдут, и скелет – весь в грязи и в пыли…

Всё-таки, видно не зря потянуло с утра
На размышленья о прочих традициях, вроде,
На берегу, у священного Ганга, костра –
Прах над водой – и уходишь – навстречу природе!

Если останется память хоть в чьих-то сердцах –
Разве нужны им для памяти этой – могилы?
Лишь бы стихи прозвучали с негаснущей силой –
Плеском волны отзовётся развеянный прах…

Но от мечты о загробном покое отвлёк
С кухни донёсшийся запах, волнующий нёбо…
Это соседка сварила себе кофеёк…
Надо бы тоже – пока не добрался до гроба…
* * *

Росток по первым узнаём листкам...

Росток – по первым узнаём листкам,
Легко понять, с каким наваром будем.
Ребёнка не поймёшь ни по рукам,
Ни по глазам… Что принесёт он людям?

Но первый признак будущей беды –
В песочнице – уже заметить можно:
Берёт чужое – без большой нужды,
А чуть чего – лопаточкой по роже

Хозяину игрушки запулит,
И не моргнёт наивными глазами…
А это – явный признак, что бандит
Недавно появился между нами.

А в наше время – всё разрешено –
Не пресекут бандитские замашки:
Ни книги, ни театры, ни кино…
Совсем напротив: Нинки, Машки, Дашки –

В восторге от геройского бойца:
Ну, что вы! Это ж настоящий мачо!
Не встретишь человечьего лица –
Душа уж вовсе, ничего не значит.

Теперь, когда в порядке кошелёк –
Всё прочее – ненужные детали…
А дальше… дальше… Дайте только срок –
Вы и себя узнаете едва ли…
* * *
Взобрались мы на самую кручу...

Взобрались мы на самую кручу –
И уже осыпается край...
Так что, кто из нас, круче иль лучше –
Бесполезно, решай – не решай.

Долбанёт – и любого достанет,
Не помогут ни деньги, ни блат –
Поменявшись своими местами:
Все подонки – отправятся в ад,

Ну, а тот, кто совсем не подонок,
И не грызся за куш или пай,
По мосточку, что узок и тонок –
Друг за другом направятся в рай.

Только, шило на мыло меняя,
Выбирая, где редька, где хрен,
Не хотим мы ни ада, ни рая –
Нашей жизни постылой взамен!

Значит надо немного подумать,
Тем, кто это умеет ещё –
Ведь сегодня – достаточно дунуть –
Всё и так-то уже горячо!

Лишней искры в костре не хватает,
Чтобы вспыхнул огонь до небес –
И планета осталась пустая:
Хочешь, ангел – бери, хочешь – бес!...
* * *
Диагноз

Это может показаться удивительным:
Только знаю я почти наверняка,
Что весьма шизофрения – заразительна,
Хоть микроб ещё не выявлен пока.

Коренные перемены в настроении –
Я сама себя порой не узнаю –
То мгновенно возникает раздражение,
То сижу себе и песенку пою.

То взрываюсь от обычной информации,
То рыдаю от придуманных страстей,
То впадаю в равнодушье и прострацию,
То полна идей, фантазий и затей.

Я живу в пространстве, сильно ограниченном,
Но летаю в отдалённые миры,
Иногда почти предельно обезличена,
Обездумлена, но только – до поры.

Часто кажется, что больше нет терпения,
Иногда – предел мечтаний – тишина.
А порою, создаётся впечатление,
Что одна я в доме – вовсе не одна.

Разговаривать привыкла с телевизором –
Собеседником – огромная страна.
Вот пойду и посоветуюсь с провизором –
Может, что-нибудь подскажет мне она.

Вероятно, засекут меня радарами,
В перекрестье попаду средь бела дня…
И появится команда с санитарами,
И надёжно зафиксируют меня. *)
______________________________
Две последние строки – изменённая цитата из песни В.С.Высоцкого
* * *
Мы нашей памятью богаты...
Чекина Марина
Мы нашей памятью богаты,
Мы нашей памятью больны.
Стоят события и даты –
В твоей судьбе, в судьбе страны.

Но каждый помнит то, что хочет,
И даже так, как хочет он.
Порою слушаешь – и мочи
Нет: слушать ложь со всех сторон.

Что выдаётся демагогом
За светоч истины во тьме…
Вот где тоска, печаль, тревога.
Живём, как будто бы во сне.

Он - порожденья дикой злобы –
Глумясь, за правду выдаёт.
А те, кто с детства узколобы,
Внимают, разевая рот.

Вчерашних дней иносказанья
Читаешь в мыслях и делах.
И не придумал наказанья
Страшней – ни Будда, ни Аллах.

И ни какой другой Мессия,
Пророк, провидец, шарлатан…
Страна судьбы моей, Россия –
Несчастней очень многих стран.

И наши скорбные утраты –
В веках останутся страшны…
Мы нашей памятью богаты,
Мы нашей памятью больны.
* * *
Когда накатит стресс...

Когда накатит стресс – со всех сторон –
Я – так тиха, мягка и не упряма,
Хватаю машинально телефон.
Но трубку никогда не снимет мама.

Там нынче правит папина жена,
Звонить туда – давно уже – нелепо…
Но память – сохраняет имена,
И помнит цифры – преданно и слепо.

Их много в поседевшей голове –
Имён и цифр, что не имеют смысла.
Твой адрес в Туркестане и в Москве:
Отжившие свой век слова и числа.

И нет моих любимых адресов,
Хотя они и есть, на самом деле.
Где проводила тысячу часов,
А думала, что сутки пролетели…

Где обновилась мебель. И уют
Расползся по углам, украсил стены…
Но наших песен больше не поют –
Их звуки замирают постепенно.

А память, неподкупная, хранит
И лица, и события, и даты,
Уже частично, вросшие в гранит,
Что составляли жизнь мою когда-то.
* * *
Мне всегда с лихвой хватало оптимизма...

Мне всегда с лихвой хватало оптимизма,
Не сгибаясь, под ударами держаться.
И не всякую приветствовать харизму
Научилась я, пожалуй, лет в пятнадцать.

Только вечного – на свете – не бывает,
Истощаются запасы понемногу.
И всё чаще настороженность тупая
Провоцирует сомненья и тревогу.

И не слишком разделяются восторги,
Что дела ещё совсем не так уж плохи.
И пугаюсь, как симптомов, диких оргий,
Что становятся явлением эпохи.

Всё длиннее декабри, короче маи –
По загадочным законам, год от года…
И количество печали – превышает
Все пределы, допустимые природой.
***
Ох, не одно, так другое

Ох, не одно, так другое…
Старость – плохая подруга.
Нет никакого покоя
От надоевших недугов.

Мысли-то всё о высоком –
Враз бы до неба взлетели…
Только споткнулись с наскока,
В бренном запутавшись теле.

Чувства – такие живые,
Наперекор непогодам!...
Только повисли на вые
Годы, нелёгкие годы!
* * *
А что ты, в общем, знаешь о любви?

А что ты, в общем, знаешь о любви?
О сексе – да! Итоги просвещенья
В сей области – дошли уже до всех!
До самых ограниченных умов…
Хабарик неприметно раздави
И примени свой навык возбужденья.
Не будь так грустно – это был бы смех.
А ты – фиксируй пойманный улов…

Когда другого – так и не дано,
Любовный орган – вовсе не развился –
Не тот, что между ног – а в голове…
Мне жаль тебя – но это не смертельно.
Таких людей в миру полным-полно –
И ни один ещё не удавился
От полного безлюдия – в Москве…
От тяжкого креста – идти бесцельно…

Отсутствие умения страдать –
Отличный результат всех эволюций…
Всегда найдётся – только позови –
Очередной объект совокуплений…
Такая, вероятно, благодать –
Любовь неотличима от поллюций.
Но особи, лишённые любви,
Готовы к совершенью преступлений!
* * *
Методы...

Детство у японских малышей
Кажется весьма оригинальным:
Делай, что душе твоей угодно –
Но когда исполнится шесть лет,
Могут и пинками, и взашей –
Добиваться линии нормальной.
Кажется, что это благородно –
И вполне имеет свой эффект.

Только если к нашей детворе
Применять подобные методы,
То к шести годам произойдёт
Ряд необратимых результатов:
В каждом нашем грязненьком дворе,
Видимо, нечистому в угоду,
Будет править юный идиот
Бандой малолетних супостатов.

А причина, в общем-то, ясна:
Под японским методом – веками
Мудрая закладывалась база
Собранной, логичной дисциплины.
А у нас – игривая страна,
С пьяными, дурными мужиками.
Если не вложить науку сразу –
То получишь – полную скотину!
* * *
Исцели себя сам, если сможешь!

Как ты любишь советы давать!
Это – ешь, то – не ешь; это – делай,
То – не делай… Да, ты мне – не мать!
Я не злюсь – просто мне надоело.

Кто ты сам? Академик? Герой?
Где тобой исцелённые души?
Где вершин, покорённых тобой
Имена? Водоёмы и суши,

Получившие имя твоё?
И какими такими дарами
Увенчался твой разум? Гнильё:
Справа, слева, вверху, под ногами…

Ты – Господней Рукой педагог?
Кто тебя убедил в этой чуши?
Ты прерви свой нелепый урок,
Не себя – хоть немного послушай.

И не тех, кто берётся других
Обучать. Кто – не просит рекламы,
Разговор их спокоен и тих,
Не похожий на визг пилорамы.

Коль умён - то движеньем руки
Исцели себя сам, если сможешь!
Воду в ступе опять не толки,
Повторяя: о, Боже, о, Боже!...
***
Нашей мудрости есть приложение...

Нашей мудрости – есть приложение
В ежедневном потоке сознания:
Чтоб случайно прилив раздражения
Не обрушил основ мироздания.

От угрозы – отсечь вероятности,
Оценить перспективы и следствия:
Чтобы вдруг пустячки-неприятности
Не сложились в стихийные бедствия.

Эти тонкости – каждому ведомы,
Только давят страдания адовы:
Коль, столкнувшись с подобными бедами,
Просто – нечего к делу прикладывать…
* * *
А время, как положено, идёт...

А время, как положено, идёт…
Необратим, увы, процесс старенья.
Достанутся все эти ощущенья
Дожившему – в свой срок и в свой черёд.

Ломота в теле, скованность в ногах,
И нежеланье выходить из дома –
Мне это, к сожалению, знакомо,
Хоть не в таких больших ещё годах.

У каждого – свой личный календарь:
Кому-то – год за два, кому-то – за три…
И песенки мотивчик – в стиле кантри –
Не позовёт на танцы, словно встарь.

А сердце переполнено любви –
Ещё светлей, добрей и бескорыстней,
Чем в юности. Но не хватает жизни –
Зато – избыток сахара в крови…

Костёр уже подёрнулся золой,
И роща навсегда "отговорила"…
Как старая усталая Тортилла:
Своё болотце, личный аналой.

На нём – лишь то, что ценно до сих пор,
Отсеяно от плевел и мякины:
Мои заслуги, промахи и вины –
Себе в укор, а прочим – не в укор…

Мечтанья разлетелись в пух и прах,
Но чувствую себя большой и мудрой…
Но вот беда: я просыпаюсь утром
С вечернею усталостью в ногах.
* * *
Дальний город далекого детства...

Дальний город далекого детства…
Мне от памяти некуда деться…
Тополя на крутом берегу
В нашу речку привыкли смотреться.
Домик наш и другой, по соседству,
Утонули в пушистом снегу.

Это памятно мне и знакомо:
И река, что у самого дома,
И сыпучий прибрежный песок…
Первый блин – получается комом.
А в жару наступает истома…
И порой ненадёжен итог.

Не кричи – я уже не услышу!
А на нашу покатую крышу
Опрокинулась чаша с небес.
После ливня – всё выше и выше
Открывается небо. И дышит
Посветлевший, сияющий лес.

В доме том – посторонние люди.
Но мечтаю о сказочном чуде:
Как взойду на родное крыльцо…
Путь не короток и многотруден.
Не услышу – в сердечной остуде –
Голос бабушки, чуть с хрипотцой…

И растащат наш дом по дощечкам,
Лишь фундамент да старая печка –
Да и то – сохраняться едва ль…
Но останется светлая речка…
По ступеням крутого крылечка
Поднимается наша печаль…
* * *
Неправда! Я совсем не пессимист

Неправда! Я совсем не пессимист –
Я оптимист с раскрытыми глазами.
Я вижу всё, что происходит с нами –
И хочется исчёркать этот лист!

Из книги вырвать, разорвать и сжечь –
Развеять пепел по ветру бесследно.
Вскипает кровь, перегорает желчь…
Уж лучше бы мы жили худо-бедно –

Чем так бездумно, грязно и грешно:
Без духа, без идеи, без ответа…
Замылилось немытое окно –
Да и не надо мне такого света.

Он ярок, только всполохи его –
Гнилостного, поганого оттенка,
Справляют черти – смерти торжество –
И гнусен странный отсвет вдоль простенка.

Ходить бы, что ли, в розовых очках,
И нервы не трепать в порожнем споре,
Болтать о несомненных пустяках,
Хватать, что есть, да и не ведать горя.

Но голова – устроена – не так.
И не о том пишу стихотворенье.
Я оптимист, но не скрывает лак
Под слоем блеска – мерзость запустенья.
* * *
Степень сострадания...

Степень сострадания, умения
Ощутить в себе чужую боль –
Велика у тех, что, к сожалению,
Не способны оказать давление –
По души нежнейшему строению –
Скромную играют в жизни роль.

Те же, что способны к проявлению
Твёрдости и власти, и всегда
Могут удержать бразды правления –
Напрочь лишены воображения,
И для них чужие настроения,
Даже боль чужая – ерунда!
* * *
Я поступь декабря подкоркой чувствую...

Я поступь декабря – подкоркой чувствую,
Вот: час-другой – и в городе зима.
А во дворе – темно, сижу под люстрою,
Вовсю стараюсь не сойти с ума.

Все фонари недавно с корнем выдрали,
А что взамен посадят – знает Бог…
И чёрен двор в ночи – хоть очи выколи:
Такой вот нынче у зимы пролог.

Плюс восемь на термометре облупленном,
Деревья голы, зелена трава.
И яблоки, в ларьке соседнем куплены –
Лежат и пахнут: чуточку, едва.

А надкусить – не те, признаюсь, челюсти –
Но резать – жалко… Яблоко? Ножом?
От веток на ветру не слышно шелеста –
Лишь дальний шум дороги за окном.

Доносятся раскаты канонадные –
За месяц предвещая Новый Год.
Бессовестные, злые, беспощадные –
Ночной и непонятный мне народ…

Погодная возникла деградация,
Реальность наша – из папье-маше…
Абсурдная сложилась ситуация:
Тепло в природе – стыло на душе!
* * *
Когда-то, много-много лет назад...

Когда-то, много-много лет назад –
Был только гонор. Но его хватало,
Чтоб оценить улыбку, нежный взгляд
И сказанное слово… Это мало

С позиции сегодняшнего дня,
Когда, ума, казалось бы, палата,
И сил ещё хватает у меня,
И знаю цену истинную злата

И серебра… И нужные слова
Сказать сумею в нужное мгновенье…
Но вот дела: седая голова,
Болит спина, и нету настроенья.

И примененье мудрости найти –
Сложнее с каждым пролетевшим годом.
Осталось что: иль плачь – или шути –
Наедине с собой – или с народом…

Меж пальцев, сквозь песок – вода течёт...
Её не соберёшь опять обратно...
Теперь мне стало многое понятно –
Но дней моих – уже – наперечёт!
* * *
Меня никогда не учили по жизни вертеться...

Меня никогда не учили по жизни – вертеться.
Спасибо теперь говорю я и папе, и маме.
Зато наделили горячим и трепетным сердцем,
Умением петь – от души – не по нотам и гамме.

Иметь своё мненье по самым различным вопросам –
Училась сама, у событий урок извлекая.
И знала всегда, что паскудно: стрелять по колёсам,
И в спину толкать подошедшего к самому краю.

Терпеть не могу неестественных воплей слезливых –
От тех, кто, не дрогнув, оставит без пищи и крова.
Ещё – ненавижу зажравшихся, злобных, спесивых.
Ценю сострадания слёзы и доброе слово.

Пыталась найти незатейливо-светлые чувства…
А что обрела – навсегда остаётся со мною.
Душа – до краёв, а в кастрюле: не пусто – не густо.
И завтрашний день, как у всех – за густой пеленою…

Мне виделась жизнь впереди – бесконечно большая –
Теперь и не вспомню то время без горькой улыбки.
Мы тратим полжизни, ошибки свои совершая –
И тратим полжизни, пытаясь исправить ошибки…
***
Осина

Ах, осина, гладкая кора,
Черешки приплюснуты с боков –
Потому-то листики трепещут
На ветру, и наполняет шорох
Всё пространство нашего двора.
Осенью у листьев цвет таков –
Радуется глаз. И зря клевещут
На осину – вспыхнет словно порох.

Раскаляя печку докрасна,
Русская красавица осина –
Знойным жаром – вычистит трубу,
Долго восхвалять её не буду…
А ещё она наделена
Мягкой светло-жёлтой древесиной,
Но вампира поразит в гробу.
Вот же место присмотрел Иуда!...
* * *
Кончается год...

Кончается год –
Не хуже, не лучше всех прочих.
А новый придёт –
Других не длинней, не короче.

И в ночь на январь –
Под грохот петард и салютов,
Не станем, как встарь,
Мы ждать вожделенной минуты.

Куранты пробьют –
Не будет цветов и оваций.
Таких вот минут –
Полно. И чему удивляться?

Стареет Земля –
Понятно не только поэтам.
Куранты Кремля
Стране возвещают об этом.

Печаль на лице –
И всё ж новогоднею ночью
Поставлю в конце,
Надеюсь, пока многоточье…
***
Всходит солнце с востока...

Всходит солнце с востока –
И на запад сдвигается тьма.
Далеко Ориноко –
И поближе река Колыма…

Я бреду одиноко,
А куда – и не знаю сама.
Доберусь до истока
Странных мыслей – на грани ума.

Этой жизни морока:
Пополнее набить закрома.
Я, наверно, жестока,
Но по мне – даже лучше сума.

Чем кровавая склока –
За увесистый куш кутерьма…
Бога или пророка –
Поминают – а плачет тюрьма…

Обирая с наскока –
Оделяют куском задарма.
Нос задрался высоко –
Но под воду уходит корма.

На закате: с востока
Надвигается синяя тьма,
И подобно потоку,
Затопляет жилые дома.
* * *
Противоречивая

Я экстравертно-нелюдимая
И агрессивно-безответная,
Хоть истерично-возбудимая,
Но и вполне индифферентная.

Душой снаружи – очерствевшая,
Внутри – по-прежнему ранимая.
Сама себе – осточертевшая,
Самой себе – необходимая.

От жизни, в сущности, уставшая,
Хотя ещё почти не жившая.
Уже немного одичавшая,
И кое-что в себе убившая.

Довольно рано постаревшая,
Но в целом – в общем-то, красивая.
Немало, в сущности, успевшая –
Такая противоречивая!...

Порой – весьма пессимистичная –
Но лишь надеждами живущая.
Юмористично-апатичная.
И всё ещё чего-то ждущая!
* * *
Заглянуть бы в параллель другую...

Заглянуть бы в параллель другую,
Посмотреть, как всё сложилось там…
Сделать вывод: дескать, аллилуйя!
Всё расставить по своим меcтам.

И понять: что зря – что не напрасно,
И какой разумнее маршрут.
Там ли всё отлично и прекрасно –
Или лучше жизнь сложилась тут?

Чтобы не гадать напрасно: кабы,
Если бы пойти другим путём…
Увидать, что на маршруте том:
Тоже тьма колдобин и ухабов…
* * *
Эзопу посвящается

Нет сил уже стоять на берегу:
Пропитан воздух гнилью и отравой…
И вплавь пуститься – что-то не могу,
И не найду приличной переправы.

Пока сыта, есть кров над головой,
Но воздух наполняет смрад и копоть.
И чёрный дождь над выжженной травой…
А я по головам – не смею топать,

На глотки не умею наступать –
Не приведи, Господь, чтоб научиться.
Но Каина мерещится печать
На чёрных, изуродованных лицах.

Улыбок незатейливый оскал:
Бараны, овцы, волки и волчицы…
А волны рассыпаются у скал –
Они сюда пришли, чтоб здесь разбиться.
* * *
Всё вокруг ни к чему...

Есть на свете всему
Объяснение очень простое.
По душе и уму…
Но глядят небеса с укоризной,
Наступает конец из концов.

Не спастись никому,
Низвергаются жизни устои,
Всё вокруг – ни к чему,
Если дети уходят из жизни,
Впереди матерей и отцов…
* * *
Дайте срок...

Оползает край обрыва
Из под ног…
Упаду я некрасиво –
Дайте срок.

А пока – жую горбушку,
Мну траву.
Посмотреть: уже старушка –
Но живу.

Вижу небо. Не в алмазах…
Ну, и пусть!
Не всегда же: всё и сразу.
Только грусть

В изобилии бывает
На Земле.
Пусть дороженька кривая,
И во мгле.

Я фонариком под ноги
Посвечу.
А погаснет – у дороги
Покричу…

И откликнется хоть кто-то
От души.
А вдвоём-то – и заботы –
Хороши!

Легче путь, и интересней
Нам вдвоём.
Загрустим – тихонько песню
Запоём.

Пусть без голоса и слуха –
"Тра-ла-ла!"…
Испугалась смерть-старуха –
И ушла.
* * *
Дождь ли, снег, мороз ли, зной...

Дождь ли, снег, мороз ли, зной –
Всепогодные явления…
Только мне – с душой больной –
Не найти отдохновения.

То забот накатит рой –
Куча дел не перекидана.
То какой-то геморрой
Обострится неожиданно…

Бьют по кумполу года:
То потише – то фортиссимо…
Но душа – болит всегда –
От сезона независимо.
* * *
Предпраздничное

Праздники утратили свой смысл…
Даже за торжественным столом –
Горькая не покидает мысль
Об утратах скорбных, о былом.

И вино – не опьяняет, нет –
Просто – вызывает тошноту.
А иллюминаций яркий свет
Обнажает боль и пустоту.

Если катит будней череда –
Как-то проще, что ли, день-деньской…
Пышный стол и вкусная еда –
Резче контрастируют с тоской.

А чужим весельем – никогда,
Не надейся – ты не будешь сыт,
Если неизбывная беда
Сердце ранит, душу бередит...
* * *
Приверженность традициям

Приверженность традициям – в чести
У многих стран, народов и религий.
Порой красиво – глаз не отвести,
Но иногда – мешает, как вериги.

Подобно путам, связывает нас,
Уводит от сознания и смысла…
Разделит на десятки каст и рас,
Запутает в умах года и числа.

Порой она плутает в мелочах,
Порой морочит головы – глобально…
Виновен Иисус или Аллах,
Что мир устроен так неидеально?…

Обряды, ритуалы – их не счесть,
Но в них, увы, немало негатива…
Коррида – для испанцев – это честь.
На мой же взгляд – не очень-то красиво:

Мне – на корриде – очень жаль быка,
Он загнан, словно шар бильярдный в лузу.
Но всё же – много жальче – мужика,
Что под рога готов подставить пузо.
* * *
Воспарил над миром, как Дедал...

Воспарил над миром, как Дедал,
Тот, кто понял существо вопроса…
Счастлив тот, кому Господь не дал
Видеть дальше собственного носа.

Для кого достаточен – кусок
Пожирней и место, что удобно,
Для кого не впрок такой урок,
От какого прошибает ток,
Тех, чьё сердце чувствовать способно.

Радуется сытый имярек,
Что страна стремится к преисподней.
Чем внутри подлее человек –
Тем ему средь подлости – удобней.

Ну, а тот, кто видит с высоты
Своего нелёгкого полёта
Злобой искажённые черты –
Рухнет из небесной пустоты…
И едва ль его припомнит кто-то…
* * *
Активность солнца

Активность солнца – головная боль,
Усталость, и в ногах – глухая ватность.
Я задыхаюсь, как под крышкой моль,
И собственная злит неадекватность.

Часы для сна и бодрости – увы –
Попутали своё предназначенье.
И для больной усталой головы:
И сон, и явь – почти одно мученье.

Но поиск смысла жизни, наяву,
С безумьем снов в согласие вступает.
Так в декабре – зелёную траву –
В порядке бреда мозг воспринимает.

Терзаю непослушный телефон:
Запали кнопки, ускользают звуки…
Я понимаю – это только сон,
Но и во сне – не превозмочь разлуки.
* * *
Когда неразделённым чувством...

Когда неразделённым чувством
Тебя природа наградит,
Порой бывает очень грустно:
Печальный взгляд и бледный вид.

Ведь хочется – всего и сразу.
Но так бывает не всегда.
Не внемля ничьему указу,
Любовь – на долгие года

Продлит тоску и ожиданье,
Натянет тоненькую нить,
И километры расстоянья
Меж вами может расстелить.

Не огорчайся и не кисни,
И отступленье – не готовь:
Любовь бывает больше жизни –
И лишь тогда она – любовь!
***
Вновь на дворе замело...

Вновь на дворе замело, запуржило, завьюжило,
Запорошило дорожки крупой ледяной,
И на окошке сплело серебристое кружево –
Словно узоры на скатерти нашей льняной.

Еле заметно они проступают – за давностью,
Стёртые ниточки, вышитый гладью узор,
Всё ещё радует глаз ненавязчивой плавностью
Линий рисунка, хранящих в себе до сих пор

Рук нашей бабушки нежное прикосновение,
Это она вышивала узоры для нас,
Я же просила её отдохнуть, удивляясь терпению,
Не утомлять своих добрых и ласковых глаз…

Странное чувство: щемящей тоски и волнения,
Словно коснулась не скатерти – трепетных рук…
Память такие порою нам дарит мгновения,
Что помогают избыть безысходность разлук.
* * *
Я знаю...

"Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!"
И.Северянин

Мне не понять того, чей бог – покой,
Кто на чужую боль не тратит слёзы.
А у меня – чуть что: из глаз – рекой –
Я родилась с ранимостью мимозы.

И всё ж характер выдался такой,
Что, не дружа с полупрезренной прозой,
Прорвусь на свет рифмованной строкой,
Переступив упрёки и угрозы.

Виски давно белеют – не мукой,
И не страшусь ни жара, ни мороза.
Богатства мира – мне они – на кой?
Я не грешу ни гонором, ни позой.

И остаюсь – с печалью и тоской –
Из сердца выковыривать занозы…
Я знаю, что бестрепетной рукой
Моя страна мне в гроб не бросит розы…
* * *
Всё бывало...

Всё бывало иль будет когда-то:
Было с нами, до нас, после нас…
Зимы-лета, рассветы-закаты,
Миг рожденья, скончания час.

Были подлости, страсти, поступки,
За которые гордость берёт.
Притворялся стервятник – голубкой,
И красавцем – моральный урод…

Были долгие годы – без лета,
И бесснежной и тёплой – зима…
Были ночи – без сна, до рассвета,
И бессонниц щемящая тьма.

Были войны и смены формаций,
И возвраты на круги своя.
Это было, товарищи, братцы –
Ну, таков, уж, закон бытия…

Не войти в отжурчавшую воду,
Не поймать на лету благодать.
Средь законов – законы природы –
Беззаконней всего – нарушать.

Не спасут ни окопы, ни латы –
Никого: мудреца ли, глупца.
Всё на свете случалось когда-то –
Только не было света – конца…
***
Я раньше так любила Новый Год

Я раньше так любила Новый Год…
Не по причине детской веры в чудо.
Под ёлкой не водила хоровод,
Но брали мы красивую посуду,

И ставили на скатерть, на столе,
Развёрнутом в полкомнаты длинною,
И вереница блюд: парад-алле,
Выстраивалась чинной чередою.

И состоянье было таково,
От запахов, и просто – настроенья,
Что было предвкушенья волшебство –
Приятнее процесса насыщенья.

Перегорело, кануло навек,
В былом осталось ощущенье сказки.
Из-под своих, всегда припухших век,
Смотрю на мир с тревогой и опаской.

И не зову весёлый круг гостей
Отметить вместе праздник новогодний…
Отсутствие каких-то новостей –
Считаю лучшей новостью сегодня.

А в чём причина – третьему лицу –
Не объяснить: конгломерат событий,
Переплетенье разноцветных нитей…
А может, просто – жизнь идёт к концу.
***
Отражает трюмо...

Отражает трюмо
Постаревшую женщину в кадре…
Напишу я письмо
И отправлю в неведомый адрес.

И конверт улетит
В отдалённые мира пределы,
Где, уставясь в зенит,
Можно просто – валяться без дела.

Там бананы растут
И, наверно, ещё ананасы…
Как же холодно тут –
Не хочу отворять васиздасы.

И большое окно
Закрываю надёжно и прочно.
Просто – знаю давно:
Очень плохо работает почта…
***
Завершается год

Завершается год
Необычно.
Сочиняю стихи… Это странно.
Приняла антидот:
Чувствам личным –
Резкий выход даю – непрестанно.

И без строчки – ни дня:
Фанатично!
Я болею строкой… Излечимо?
Это всё для меня –
Не логично,
Но довольно-таки объяснимо.

Прорвалось, как вулкан –
И под лавой.
Погребло беспредел ощущений.
Беззастенчив канкан:
Левой-правой…
И умчался козёл отпущений.

Завершается год…
Канонада,
И дрожание стёкол оконных…
Всё, наверно, идёт,
Как и надо –
Зеленеет трава на газонах.
***
Рискну предположить...

Рискну предположить, что главной жидкостью,
Что нынче проливается на землю,
Причем, со всей старательною прыткостью,
Ни голосу Господнему не внемля,

Ни здравого рассудка повелению,
Ни рамок, узаконенных, не чувствуя,
По чьёму-то безумному хотению,
Маньячески витийствуя и буйствуя.

И это не вода – питьё спартанское –
Её намного меньше проливается,
Не пиво, и не водка, не шампанское –
Не прочее, чем люди дурью маются.

Не молочко, чем радует коровушка –
Добро и ласку отдаёт сторицею…
А кровь, людская кровь, кровинка, кровушка –
Течёт на землю – горькою водицею.
***
Ну, что нам пожелать под Новый Год?

Ну, что нам пожелать под Новый Год?
Пусть нас минуют горькие потери,
Пусть мир на всю планету снизойдёт…
Хоть я давно в утопии не верю.

Поменьше катаклизмов – дай нам Бог,
Чуть-чуть ума вершителям и судьям,
Здоровья тем, кто сможет и кто смог,
И долгих лет… А впрочем, все там будем…

Желаю стать богаче – беднякам,
А богатеям – чуточку щедрее,
Чтоб всем ворюгам дали по рукам,
А всех пиратов – вздёрнули на рее.

Чтоб в мире было меньше бардака,
И, как ни странно – больше дисциплины.
Не оскудей, дающего рука.
Ещё хочу, чтоб женщина – мужчину

Повсюду – перестала подменять,
И чтоб мужчина обряжался бабой –
Лишь в шутку. И вернули нам опять
Смешную привилегию – быть слабой.

Пусть буйные – слегка умерят пыл,
И ближнего пускай полюбят люди.
А главное – каким бы год ни был –
Прошу одно – пусть он, хотя бы – будет!
***
Наступает рассвет, начинается день...

Наступает рассвет, начинается день,
Занимающий всех суетою.
Ну, а душу – хоть вовсе возьми и раздень –
Не представить совсем уж простою.

Потому что – и тем драгоценна душа:
Не бывает ни в ком – повторима.
Ну, а впрочем, ведь тем-то она хороша,
Что догадки проносятся мимо.

И у каждого нашего нового дня
Мы пытаемся вызнать ответы,
На вопросы, что мучат тебя и меня.
И весь век продолжается это.

Мы – игрушки судьбы, хоть кряхти – а вези,
Тяжкий груз, что ты выбрал когда-то...
И не каждая пешка пробьется в ферзи,
И король не спасётся от мата.
* * *
Ветер яростно в спину толкает...

Ветер яростно в спину толкает, и ноги
По дорожке бегут, словно сами собой.
И влекут по обочине главной дороги
Обстоятельства, что называют судьбой.

Хорошо, что сегодня идти против ветра –
Не пришлось, ибо силы давненько – не те…
Пролетают года, и свистят километры:
В чистоте, в красоте, в простоте, в пустоте…

Я с разбегу влетела в плаксивую осень…
Что же небо сейчас – голубей, чем всегда?
То мне кажется: не было юности – вовсе,
То, я будто ещё и сейчас молода!
* * *
Я нового счастья себе не желаю

Я нового счастья себе не желаю.
Я старое счастье стараюсь сберечь…
Пусть лягут снега, распогодится в мае,
И солнце июльское примется печь.

Пусть будет – в охотку – нечёрствого хлеба,
И вдоволь прохладной и чистой воды.
И вовремя дождь проливается с неба,
И не оставляет сухой борозды.

В песчаной пустыне – ползущие дюны –
Да не запорошат журчащий ручей…
А новое счастье – даруется юным:
В сиянии дней и восторгах ночей.
***
Никогда не любила толпы...

Никогда не любила толпы,
Шумных сборищ и долгих базаров.
Со своей не сходила тропы,
Опасаясь чужих тротуаров.

Не желала чужого куска,
Но своим не бросалась при этом.
А когда набегала тоска –
Понимала по разным приметам,

Что и ей полагается час,
Просто вытерпеть надо – такая
Уж, судьба приключилась у нас:
Непростая, и, в общем, простая…

Всплеск эмоций – стальная рука
Здравомыслия – вмиг усмиряла:
Так могучая льётся река
В укреплённые стены канала.

Наплывает порою туман –
Нелады со своей головою.
И как видно, пропал, а не пан:
Бесполезно тягаться с судьбою.

Стала больше хотеть тишины –
Донимают шумы городские,
Раздражающих ноток полны
Всевозможные звуки людские…
* * *
Сестрёнка...

У бабушки – доброй, но строгой –
В ежовых росла рукавицах…
И выросла ты недотрогой,
Совсем неспособной влюбиться.

С критическим взглядом на вещи,
Суровым подходом к мужчинам,
С реальной оценкою женщин,
И путаньем следствий с причиной…

Не веря обману улыбок,
Не ведая ревности жала…
И скольких прекрасных ошибок
Ты в жизни своей избежала…
* * *
Мои места до мук сердечной боли

Мои места – до мук сердечной боли…
Перечислять – и то не хватит сил.
Не с вами я, признаюсь, поневоле –
Как говорится, Бог не попустил…

Но есть одно заветное местечко –
Знакомый двор – почти без перемен:
Второй этаж, окошко над крылечком…
И жалюзи – лиловых штор взамен.

А во дворе: поставили скамейки –
Добротные, но прежним – не чета.
И деревца – как будто по линейке –
Попытка украшения… Тщета.

Обломаны тончайшие побеги
Любителями праздности ночной –
Не томной тишины и дивной неги,
А пьяной перебранки заводной…

А вот заветный тополь – не спилили
В борьбе с пуховой летнею бедой.
Мы старики – нас годы побелили,
А он – подрос – такой же молодой.

Их много – этих мест – но страшновато:
А вдруг – узнать, увидев, не смогу.
До боли мне знакомые когда-то –
Забытые на дальнем берегу…
* * *
Я не верю в хорошие вести

Я не верю в хорошие вести.
Кто сказал, что такие – бывают?…
Будь моложе, лет, скажем, на двести,
Я бы верила страсти и лести,
Но без сил оставаясь на месте –
Слышу: дождик колотит по жести,
Да в проулках ветра завывают…

Почему б не уверовать в чудо?
Это сладкое слово: доверье…
И сердечная схлынет остуда,
Я поддамся всеобщему зуду,
Сброшу с сердца гантели по пуду,
И по-прежнему трепетной буду…
Только накрепко заперты двери!…
* * *
Как же верится...

Я – творенья венец, да и как же иначе?
Мир вокруг: для меня – это, явно, бесспорно,
Для восторгов моих, и для прочих чудачеств.
Как же верится в глупости эти упорно…

Но даёт по башке, отрезвляя ударом,
Нам судьба – и не раз, чтоб не очень-то мнили
О себе, отравляясь бездумным угаром,
И удачу свою – чтоб не слишком дразнили.

И наивность, как дань, нелегко отдаётся.
А взамен – пониманье приходит с годами:
Я – молекула жизни, и мне остаётся,
Молчаливо терпеть, что случается с нами.

У далёкой реки отыщу я истоки
И забуду до срока, какими мы были,
И на тёплую землю, таящую соки,
Упаду я песчинкой космической пыли.
* * *
Добрые советы

Мне конечно, близки и понятны –
Ваши, чисто от сердца, советы:
Чтоб не думать, о чём неприятно –
Словно не было горя, и нету!

Что тут скажешь! Придумано знатно:
Исполняй себе только заветы,
Коль умеешь – весьма вероятно,
Твоя песня ещё не допета.

Пряный запах укропа и мяты
Мне напомнил далёкое лето,
Тропки в поле, что нами примяты,
И прогулки всю ночь до рассвета.

А потом: расставанье – невнятно,
И нелепые в письмах – приветы…
Словом – прошлого тёмные пятна –
Будто старости близкой приметы.

А страданье – подушкою ватной –
Давит сердце, и поиск ответа
Обжигает тоской многократной –
И никак не кончается это.

Не гляжу я, нарочно, обратно –
Только помнятся прошлого сметы.
И порою, бывает отвратно:
Много боли от "а" и до "зета"…
* * *
Много мыслей...

Много мыслей, эмоций и новых идей –
У меня в голове, поседевшей до срока,
Только вот – поистратилась вера в людей.
И не надо корить, что я слишком жестока.

Справедлива, скорее. А это не всем,
Не всегда, не во всём – и не очень по нраву.
Да, признаюсь вам честно, сама я – совсем,
Не считаю, что есть у меня это право:

Потому – осуждать никого не берусь,
Если только совсем нестерпимое что-то…
Давит боль за страдалицу, Матушку-Русь –
Обливается, бедная, кровью и потом.

Простовата, доверчива, слишком добра,
И безумно отходчива – сердца не держит.
Не жалеет ни золота, ни серебра…
И её – по живому – терзают и режут…

А помочь – не могу – слишком силы малы.
Только робкие строчки да горькие слёзы…
Оседают на лицах следы от золы,
Да на фоне пожарищ – белеют берёзы.

Расплелась, расползлась путеводная нить,
И на спуск – тяжелее подъёма ступени…
В этой жизни – я всё бы смогла объяснить –
Только я не хочу никаких объяснений.
* * *
Пасмурно...

Посадите меня в тюрьму…
Может, станет кому-то легче,
И расправятся чьи-то плечи,
Будет радостнее кому –
Посадите меня в тюрьму…

Положите живою – в гроб.
С минимальною долей риска.
Станет памятней обелиска
На могиле позорный столб.
Положите живою – в гроб.

Можно – попросту – пулю в лоб,
Но – надёжно, чтоб не страдала.
Или вам покажется мало,
Или надо – страдала чтоб?
Можно – попросту – пулю в лоб…

Можно даже сойти с ума,
Ведь безумье – дарит забвенье.
Коль иссякнет запас терпенья,
Перестанет страшить сума –
Можно даже сойти с ума.

Не пугает почти ничто…
Отбоялась своё, наверно.
На душе – нестерпимо скверно,
Боль, что смерти больней… Зато –
Не пугает – почти ничто…
* * *
Зеркало

Нас окружают разные предметы,
Что призваны благоустроить быт.
Но лишь один способен дать советы
О том, как приукрасить внешний вид:

Как выглядим и хорошо ль одеты…
Он беспристрастен. Радостен, сердит –
Бываешь ты – он лишь покажет это.
Порой – похвалит, чаще – пристыдит.

Мелькают мимо зимы, вёсны, лета…
Он, в общем, нас ничем не удивит,
Лишь предоставит ясные ответы –
Исчерпывающе молчащий гид.

Мы для него – далёкие планеты,
И наша жизнь, как бочка Данаид…
А нашей смерти – словно, вовсе нету:
Чуть что – и занавесочка висит…

И в нём, согласно мненью наших дедов:
Душа себя уже не разглядит.
Такое у живущих – право вето,
Для нас – он – притягательный магнит.

Хотя бывает – преставленье света –
Пусть ты богат и даже знаменит:
Не скроет он старения приметы –
За что бывает – в ярости – разбит…
* * *
Надо верить...

Добрым словом – можно даже кошку
Приласкать. И сколько ни язви –
В нашем мире крошечном, с ладошку,
Не хватает мелочи – любви...

И спасибо тем, кто суетою
Не заездил душу до кости,
Кто способен с детской простотою –
Сердце в дар тебе преподнести!

От души, сугубо бескорыстно –
Ничего не требуя взамен…
Это было, есть и будет присно:
Надо верить в нерушимость стен!
* * *
Мы по сей день не в силах осознать...

Мы по сей день не в силах осознать
Людское на земле предназначенье.
Один вовсю стремится выйти в знать,
Другой – найти нелёгкое решенье

Вовеки не решаемых задач…
Иные мнят своих богов – превыше
Всех остальных – и снова: кровь и плач,
И кто-то на земле всё время лишний…

И не уйдёт профессия: палач –
И очередь стоит на роли жертвы…
Несётся по Вселенной пёстрый мяч
Планеты нашей – тоже не бессмертной…

И здравым голосам не хочет внять
Желающий кровавого отмщенья…
А в мире возрождается опять
Средневековый метод умерщвленья…
* * *
А так устроен человек

Уже описано, как будто,
Всё: от Небес до спуска в Ад…
Но ценна – каждая минута,
И новый слог, и свежий взгляд.

И не скрывая восхищенья:
Ни томных «ох!», ни пылких «ах!»,
Рисуем каждое мгновенье
В своих взволнованных стихах,

И отразится в наших строчках,
Как, многократно, в зеркалах,
Что грохнул оземь на кусочки,
И позабыл во всех углах

Рассеянный хозяин дома…
Отыщем яркие слова,
И жизнь, что всем давно знакома,
Сто раз увидится – нова!

И неожиданные взгляды,
Как кисть в талантливой руке,
Вновь нарисуют то, что рядом,
И то, что скрыто вдалеке.

И не устанем удивляться
Мерцанью звёзд, журчанью рек –
Не для наград, не для оваций…
А так устроен человек.
* * *
Остались такие квартиры...

Остались такие квартиры,
Ещё с незапамятных пор,
Где выжили в вихрях эфира:
Старинный махровый ковёр,

С весьма непростою судьбою,
И сонмом безрадостных лет,
Когда он скрывал под собою
Рябой и скрипучий паркет.

Диван, где невольные ямы,
Прикрыты подшивкой газет,
Чтоб выглядел более прямо
Продавленный мебельный дед.

Над круглым столом, нависая,
С густой бахромой абажур,
Портьеры полоска косая,
И тени склонённых фигур.

Картина в облупленной раме,
И в склянке старинной – духи…
А чтоб не скучать вечерами –
Здесь просто – читают стихи.
* * *
Вот и встретились...

Вот и встретились. Люди, взгляды,
Полушутки, полуулыбки…
Я – не вместе, всего лишь – рядом.
И возможно, прийти – ошибка…

Перепутьями ожиданий,
Ожиданьями откровений.
С полуграцией старой лани –
Я хочу попросить прощенья

У судьбы, что меня обманет,
И у той, обманутой мною.
Город спрятан с утра в тумане,
С запеленатою душою.

Мне знакомые – не знакомы,
От сомнений покою нету.
И обманчиво-невесома
В полумрак упадёт планета.
* * *
Преодолев оковы лени...

Преодолев оковы лени,
Пошла в разнос по закоулкам –
Переизбытком впечатлений
Слегка отравлена. И гулко

Стучит в ушах, без валидола,
Чуть-чуть уставшее сердечко…
Но счастье: встретить человечка –
Не различая лет и пола.

Взглянуть в глаза и улыбнуться –
И мир – добрее и просторней.
И ожили в глубинах корни,
И крона хочет встрепенуться,

Пусть поредевшая с годами,
Да, и зима – буквально рядом.
А ведь всего: глаза с глазами
Сошлись на перекрёстке взглядов.
* * *
И вряд ли снова будет возвращенье...

Недавно неожиданно попала
В край города, довольно отдалённый.
Сто лет о нем и слыхом – не слыхала,
И быть там – не была, определённо.

И мысли были вовсе не об этом,
Нацелены конкретно на другое…
И вдруг – далёкой юности приветом –
Задели силуэты за живое.

Старинные постройки заводские,
Не сомневаюсь, помнившие Блока,
Меня влекли сквозь дебри городские –
В прекрасное, прошедшее далёко.

Где первые нежданные знакомства,
И творческие первые успехи…
Незнание людского вероломства…
Под прахом похороненные вехи.

И жаль, что слишком время поджимало,
Что в тех неповторимых ощущеньях
Я побыла – но столь обидно – мало…
И вряд ли снова будет возвращенье.
* * *
До чего же приятно

До чего же приятно общение
Человека, тебе адекватного:
Начинаешь – без тени смущения,
Достигаешь накала стоваттного.

До чего же приятно сознание,
Что в другом – зачастую встречается
Задушевность, тепло, понимание,
Что, казалось, не мнится, не чается.

Резонируют мысли и знания,
В унисон попадающих личностей.
С обоюдным запасом внимания,
Без каких-либо, там, околичностей.
* * *
У зеркала оконного стекла

У зеркала оконного стекла
Сижу в забытой богом электричке.
Слезинка – по стеклу – опять стекла…
Её смахнула, просто - по привычке.

Девчушка пальцем ковыряет лычку
На рукаве курсанта. А лицо
Такое, что возьмёшь его в кавычки –
Не ошибёшься… Он ей письмецо

Потом напишет… И она с отцом
Ругаться будет. Тот её знакомил
С прекрасным женихом, а не с бойцом,
Который из курсантских – сэкономил:

На пару эскимо да на киношку…
Отец-то знает: разве это жизнь?
И дочери не хочет дать подножку,
Такую, что: попробуй – удержись!

Но суета возьмёт! И понемножку
Она начнёт однажды понимать,
Как больно рот дерёт сухая ложка,
И почему ночами плачет мать…

Что в этой жизни - надо выбирать,
И верно выбирать, чтоб в электричке
Не плакать, впопыхах ломая спички.
И слёз своих с окна не вытирать…
* * *
Сослагательных дат не бывает в человеческой жизни

"Сегодня Владимиру Высоцкому
исполнилось бы 69 лет 09:28 Вслух.Ру" (с)

"Исполнилось бы..." –
Печально звучит и нелепо.
Удары судьбы –
Принять и покорно, и слепо…

Суммировать зря
Неспетые годы кумиров.
Чадя, не горя –
Как мыши – по тесным квартирам…

Но силимся мы,
Всё рвёмся, и рвёмся куда-то.
Из грязи и тьмы…
И нет: сослагательным датам!

И будут всегда
В душе – драгоценные люди.
Считать их года,
Бухгалтерским счётом не будем.

И дебет сводить
Нам с кредитом – вовсе не надо.
Их помнить и жить –
Им – почесть, любовь и награда!
* * *
Настроение...

Происходит всяких бед
Накопление...
Возникает им вослед
Настроение.
Вечер – памятью разъят –
Крючья ржавые:
Вспоминаются друзья...
Моложавые.
Им уже не постареть
За неволею...
Мы их старше: кто на треть,
Кто – поболее.
Тут поплакать бы – с руки
Да отчаяться.
Но не плачут мужики –
Огорчаются!
* * *
До чего ж негармоничен мир...

До чего ж негармоничен мир,
Он порой, как зеркало кривое:
Перед ним раскинут званый пир –
Он поминки видит пред собою.

Повышать количество добра –
Уж, куда гуманнее задача…
И давно задуматься пора,
Тем, кто нынче – думает иначе.

Словом приласкаешь дорогим,
А оно кому-то отзовётся –
С той же добротой – прильнёт к другим,
И подарит радостных эмоций.

Вот обидеть так легко подчас,
Да и жизнь щедра на эти шутки…
Счастья на год – дарит добрый час,
Порождённый доброю минуткой.
* * *
Мне кажется...

Мне кажется, ветер сегодня особенно резок,
Не холоден, нет, и не влажен, и даже не сух…
Стена заводская смягчает бренчанье железок,
Шумы городские не давят измученный слух.

Как будто лечу я со скоростью в парочку махов,
Ненужное всё оставляя за гранью времён,
При этом не ведаю вовсе сомнений и страха,
А каждый, кто против меня – тот давно посрамлён.

Но где-то внутри всё же бьётся мыслишка простая,
Что слишком рискован и столь безрассуден полёт,
Что так далеко позади моя дружная стая,
Никто не окликнет и слёз обо мне не прольёт.

И надо бы сбавить разгон до последнего мига,
Назад оглянуться, услышать шуршанье шагов…
И может быть, новой строкой обернётся интрига,
И станет тепло в окруженьи друзей и врагов.
* * *
Мелодия

Воздушными потоками подхвачена мелодия,
Летит, над нами кружится, прозрачна и тиха...
Взмывая, поднимается – в Господние угодия,
И нитями вплетается в течение стиха...

Так тихо, ненавязчиво слова ложатся детские,
Что кажется, наивности история полна…
А после удивляешься, откуда мысли дерзкие,
И даже восхищаешься, читая: мол, сильна!

Наверно, это музыка, соединив со сферами,
А может, с эмпиреями – им наверху видней…
Лечить мою депрессию взялась такими мерами,
Пытаясь скрасить красками остаток скучных дней…

И суть происходящего, самой весьма неясная,
Журча, струится строчками по целине листа.
И остаётся музыка, печальная, прекрасная,
А в жизни нашей - теплится любовь и чистота…
* * *
Тщета

Утюжим шагами
Судьбою отмеренный путь.
Шуршим оригами,
Надеясь сложить что-нибудь.

А кто-то смеётся
Над нашими жалкими па…
Ни планов, ни лоций –
Корявая вьётся тропа.

Причины и следствий –
Теряем логичную связь.
Уходим от бедствий,
Чтоб заново сверзиться в грязь.

А кто-то толкует
О наших мученьях, смеясь…
Мы сами такую
Плетём бессистемную вязь,

И смотрим под ноги –
А надо бы – за пять шагов.
На главной дороге –
Меняем друзей на врагов.

И только немного
Начнём разбираться в делах…
Пора уже к богу:
И мы возвращаемся в прах…
* * *
Торопимся жить...

Торопимся жить, впопыхах
Упуская моменты
Важнейших событий, и главных людей в нашей жизни…
Удачей покажется крах,
И судьбой – комплименты…
И вот мы пируем на собственной горестной тризне…

Теряются струи в песках,
Обрываются струны.
И где-то за далью – реки неглубокой истоки.
Ломота и пульсы в висках –
Мы давненько не юны.
А, кажется, что не написаны главные строки.
* * *
Маленькая времени машина...

Отчего нас тянет на грустинку?
Миг – переменилось настроенье.
Словно ставишь старую пластинку:
Трепетное юное томленье

В сердце просыпается мгновенно,
Ты уже не здесь, уже немного
В тех краях, что помнят, несомненно,
Первый пыл и первую тревогу.

Что от нас времён ушедших замять
Укрывает мутною патиной…
В тех краях, куда уносит память –
Маленькая времени машина.
* * *
Маршрут отмерен, проданы билеты...


Маршрут отмерен, проданы билеты,
И всё, что повстречаем на пути,
В объёме тем: "Вопросы и ответы",
Не так легко к единству привести.

И не легко переписать страницы –
Возврата нет, возможен лишь зигзаг.
Но с ним в такие дебри углубиться
Успеешь, понимая: всё – не так!

В конце маршрута смотрим удивлённо:
На что весь пыл и гонор весь ушёл?
И только для бесстрастного Харона –
Всегда у нас отыщется обол…
* * *
Такие сны бывают...

Такие сны бывают – давят болью,
Весь день знобит, как струйками дождя.
И словно недоигранною ролью
Себя терзаю, слов не находя.

Хочу уснуть, и утром, просыпаясь,
Не помнить мне приснившиеся сны.
Как будто ночь была совсем слепая,
И лишь качала ритмами волны.

Во мне не оставляла впечатлений,
Дав отдохнуть рассудку и уму,
А мне б хватило и дневных волнений,
И шторм из подсознанья – ни к чему.
* * *
Понятье старость крайне растяжимо

Понятье "старость" – крайне растяжимо,
В борьбе извечной тела и души.
И у кого-то – с юных лет – всё мимо –
Когда лишь накопленья хороши.

И счастье – матерьяльными благами –
Заключено в Кащеево яйцо…
Глядит такими старыми глазами
Девическое гладкое лицо.

А иногда из сеточки морщинок –
Сияют не угасшие глаза,
В них светятся брильянтики слезинок,
Как на рассвете – в листиках – роса…
* * *
Сама себе намерила я срок

По-юношески чистый светлый взгляд
И видеть не желал гнилостных пятен,
И то, что мир уже немного спятил –
Не знала много лет тому назад.

И мне казалась: я во всём права,
И верилось: есть в мире справедливость.
А оказалось – это лишь красивость…
И всё: слова, слова, слова, слова…

Не воздаётся в жизни – по делам,
Всё – лотерея, фатум и судьбина,
И где – какому следствию причина?
А я возмездие сама себе воздам…

Не по делам своим – но их итог,
Уже и сам – возмездие, бесспорно.
Где – протестуя, где – всему покорна –
Сама себе намерила я срок…

Пожизненно. Без права на УДО,
И к празднику – не выпадет амнистий.
Теперь желты моих деревьев листья,
Всё – "после". Зеленели – только "до"…
* * *
Всё то, что называется судьбой...

Всё то, что называется судьбой –
Насколько же печально, если вникнуть…
Мы вечно с ней ведём неравный бой,
А чуть чего – не смеешь даже пикнуть:

Судьба!... Ну, а итог, само собой,
Один: на перекрёстке, в поле чистом,
Иль в окруженьи рощи небольшой…
Простой ли крест, иль взлёт авангардиста,

Оплачен нерасчётливой роднёй…
А нам уже, увы, не до полётов,
И даже причитаний "ой-ёй-ёй" –
Не услыхать, и горько отчего-то…

Заранее. Хоть знаем, что другой
Исход, увы, нелеп и невозможен,
И нет чудес под солнцем и луной,
И наш удел – ущербен и ничтожен…

"Ты – червь, ты – раб…" И всё-таки – с судьбой
Своей – мы продолжаем крепко драться!
Ломая человеческой рукой
Её маршрут. И в шестьдесят, как в двадцать,

Самим себе стремимся доказать,
Что мы сильней фатального финала.
И сколь ни дай – нам всё же будет мало –
Так по душе нам эта благодать!
* * *
Нет в мире ничего...

Нет в мире ничего, важнее воздуха,
И ничего, живительней воды.
А голова совсем не хочет отдыха,
И точки расставляются над "i"…

А время, бесконечное, кончается,
Песчинки утекают на глазах.
Ещё недолго этой жизнью маяться –
А там: то ль избавление, то ли крах…

И чувство страха, приторное, рвотное…
И я воспринимаю, как афронт,
Приказ: живи, как глупое животное –
Без права заглянуть за горизонт.
* * *
Нас тюрьмою, вроде, не пугали...

Нас тюрьмою, вроде, не пугали,
Но и зарекаться – не велели.
Вырубаем мы свои скрижали,
От ума, а может, от безделья.

Про язык – мы знаем от Эзопа,
Но не впрок наука, право слово.
Понял мир: всего надёжней попа –
И молчит, и мягкости основа.

В ловкачи попасть – не наше дело,
Как и в палачи… К чему молчанье?
В море слов, без края и предела,
Слышится и наших струй журчанье.

Мы не служим культу злобной Кали,
И не ищем в мире лучшей доли.
Нас не в поле матери рожали…
Может, похоронят – в чистом поле.
* * *
Не выдержали крылья...

Мне выдали на кладбище листочек –
Свидетельством кошмара и покоя,
Навеки твой последний адресочек,
Написанный бесстрастною рукою.

Вела тропинка в сторону заката,
Такой маршрут достаточно понятен.
Но этот вечер должен быть – когда-то,
А на рассвете он – невероятен,

И кажется безумьем и кошмаром,
Притом, что он до ужаса реален.
Единственного божеского дара,
Бесценного, уж тем, что уникален –

Лишиться, не прожив и половины…
Об этом даже думать – нестерпимо.
А чья тут боль, терзания и вины –
Решают годы – вёсны, лета, зимы…

И душу рвёт тягчайшая утрата,
На плечи давит скорбное бессилье…
Я точно знаю: ты была крылата,
Но, ослабев, не выдержали крылья…
* * *
Слово-серебро

Мы шагаем торною дорогой
В вечной битве меж добром и злом.
Только вот детей невинных много,
Этой битвы горестным итогом,
Видимо, опять – по воле Бога,
На алтарь кровавый полегло…

Всё страшней и тягостней потери,
И темней загадочный финал.
Люди зачастую хуже зверя,
Личной мерой скорбь людскую меря,
С каждым годом я всё меньше верю,
Что не Сатана здесь правит бал.

Изощрённей методы у злобы,
И куда беспомощней добро…
Кажется, что чудо нужно, чтобы
Те, что от природы узколобы,
Поняли, что слово высшей пробы –
Это высшей пробы серебро…

И оно порой дороже злата…
Мы ж привыкли плакать да молчать.
Горькой ожидается расплата
Каждому, смолчавшему когда-то,
Все мы хоть немного виноваты…
Так сорвём молчания печать!
* * *
Конечно, не открытие Америки...

Конечно, не открытие Америки,
Но это мною выстраданный взгляд:
Чем ближе я к указанному берегу,
Сильней в физиологии разлад.

Чем чётче ситуаций понимание,
Тем более в мятущемся мозгу
В конфликте интересы – и желания,
И с дисбалансом сладить не могу.

Всё жестче состояние усталости,
И всё короче промежутки сна.
И просишь, как о милости, о малости:
Накрой, изнеможения волна!…
* * *
Ты то, что читаешь...

"Значит, верные книжки ты в детстве читал"
В.С.Высоцкий

"Ты то, что ты ешь" – говорится сейчас,
Естественно, в русле сегодняшней моды,
Когда награждается каждый из нас
Своим ярлыком – просто – в духе "свободы".

Твой уровень жизни – превыше всего,
Критерий оценки достоинств и качеств.
А сам ты – не значишь уже ничего,
И сам понимаешь, как мало ты значишь.

Пройдёт удивительно маленький срок,
И полностью личность утратив однажды,
Ты станешь таким же, как твой кошелёк.
Ну, как не поймёт окончательно каждый:

Ты – то, что читаешь, ты то, что поёшь,
И как различаешь, где правда, где ложь!
* * *
По судьбе, как по тропочке зыбкой...

По судьбе, как по тропочке зыбкой
Через малонадёжную гать,
Мы шагаем с несмелой улыбкой,
Не планируя вдруг утопать…

Всё на свете бывает внезапно:
И не знаешь – пропал или пан.
Как казалось – и дождик не капнет,
Только вдруг налетел ураган.

Разметавший бетонные блоки,
Наворочавший прорвищу дел,
За довольно короткие сроки.
А шалашик, гляди – уцелел…

Мы идём по отвесному краю,
Непроверен неясный маршрут.
И порою вывозит кривая,
А порой – приключения ждут.
* * *
Размышлизм из катренов - снова

Крыть дураков – в глаза и за глаза –
Нажить врагов, как это сделал Чацкий.
И я – не отпущения коза,
И мне – гораздо проще – отмолчаться,

Ведь на генетике замешан страх.
И у него – живучая природа.
Ещё сидит в постсталинских сердцах –
Коварный страх тридцать седьмого года…

Ты не зови в колонны за собой,
И не дразни меня свободой слова,
Ещё грядёт для нас тридцать седьмой…
Ведь в этом мире – ничего не ново.

Топчись на месте или мчись вперёд,
Пешком, бегом, на пони иль в вагоне,
Но всё равно: твоё тебя найдёт,
Судьба тебя достанет и догонит!
* * *
Повернётся медаль оборотной своей стороной...

Повернётся медаль оборотной своей стороной,
И двуликого Януса встретим порою у входа…
Так изменчива часто бывает судьба и природа –
И в людских отношеньях – стандарт проступает двойной…

Мы улыбкой встречали любого – в былые года,
Не беря во вниманье известный подход «по одёжке».
А теперь далеко развели нас пути и дорожки:
Тех, кто хапнул, и тех, кто и нынче в трудах, как всегда…

Нам теперь не в любой магазин разрешают войти,
Коли ты по-простецки одет, не в «Армани» с «Диором»…
Если что, могут запросто выставить даже с позором –
Дескать, нечего здесь свои старые тряпки трясти.

Только старой закалки не выжечь открытым огнём,
Как бы ни были наши позиции шатки и зыбки,
Мы входящего в дом привечаем открытой улыбкой,
Не по фирменным шмоткам, прощаясь, мы судим о нём…
* * *
Сияет солнце, звёзды ли зажглись...

Сияет солнце, звёзды ли зажглись –
Затем, чтоб отыскать источник света,
Хоть кто-то из людей взирает ввысь?
Пожалуй, астрономы и поэты…

Другие смотрят, скажем, на фонарь,
На яркие, настырные витрины…
И лишь немногим хочется, как встарь,
Окинуть взглядом горние вершины.

Бывает небо – дивной синевы!
Толпа людей струится вдоль дороги...
Ах, люди! Ну, куда спешите вы,
С тупым упорством глядя лишь под ноги?…

Конечно, дел земных – не перечесть,
Что характерно, их не переделать…
Но, кроме фонарей, рассветы есть,
И множество чудес на свете белом.

На общем горизонте: серп луны
И солнце, нисходящее к закату.
Над лугом аромат и плеск волны,
Зарницы и громовые раскаты…

Сквозь дымку, не слепящее глаза,
Белёсое январское светило,
Морской волны живая бирюза –
Всё то, что сердцу дорого и мило.

Но помним ли мы с вами в суете,
О той живой "грозе в начале мая"?
Предпочитая ценности – не те,
За мелочами – сущность забывая?

А после удивляясь, почему
Скудеет чувство и тупеет разум?…
Да мы же сами не даём уму
И сердцу воли, поддавая газу…
* * *
А дали б нам спокойно отдохнуть

Мы на земных дорогах испытали
Такое… Вперемешку, всё подряд,
Что в мире запредельном нас едва ли
Хоть чем-нибудь особым удивят.

Нас настигали прямо в райских кущах
Такие муки, что, куда уж там
Стараться, не дано придумать пуще
И нестерпимей никаким чертям.

И нам ли ждать блаженства – после смерти,
Познавшим здесь: светлейшее из чувств
И боль такую, что засохнут черти,
Услышав только стон из наших уст…

Меж благостным дождём и бьющим градом,
Мы сами выбирали этот путь…
Не требуем ни рая мы, ни ада,
Не заслужив ни муку, ни награду –
А дали б нам спокойно отдохнуть…
* * *
Апокалиптическое. Конечно, значительно чаще диагноз подобный...

Конечно, значительно чаще диагноз подобный
Стране выставляли писатели мудрые наши,
Но был среди них и конкретный, обученный медик,
И он подтвердил приговор государству-безумцу…
И то ли народец родился такой неудобный,
А может, хлебнуть ему выпало горюшка чашей,
Но что ни явленье – полнейший иль маленький бредик –
То в гулком молчаньи, а то под припев "умца-умца"…

И, в общем-то, был хоть какой-то период ремиссий,
Он длился недолго, в масштабах вселенских историй.
И нет бы – держаться в спокойных умеренных рамках,
Вполне сознавая, что мы уникальны на свете –
Так надо же было попасться на хитрости лисьей,
И вновь изменить наиверной из всех траекторий.
Чтоб наглые пешки прошли беззастенчиво в дамки,
И скорость придали несущейся в бездну планете!...
* * *
Назад глядим...

Назад глядим, не понимая:
Так быстро пролетела жизнь…
И боль рождается такая,
Что все поджилки затряслись.

И ужасают перспективы:
Удобрить тучные поля
И зеленеющие нивы…
А может, всё начать с нуля?

Гадать, в какие эмпиреи
Свезёт старательный Харон.
Иль жить, о прошлом не жалея,
Во власти нынешних времён?

И то ль совет небесный это –
А может, просто здравый смысл:
На поиск нужного ответа
Наводит горестную мысль...

Глядим вперёд, святое слово –
Из прошлой жизни прихватив...
И выход, в общем-то, не новый –
Но больше нет альтернатив...
***
С каждым годом немного циничнее взгляды...

С каждым годом: немного циничнее взгляды –
Мир такой… В постоянной борьбе,
Вдалеке и поближе, и, в сущности, рядом –
Не даёт позабыть о себе…

Как ни пыжишься с юности, чтобы построить
Свой отдельный, уютный мирок –
Брать приходится каждую точечку с боем,
Укрепляя сплетение строк.

А отсюда – в мозолях сердца и ладони.
И броня: в голове, на груди…
И не сразу уже вдохновит и затронет
Даже яркий просвет впереди.

Но душевная щедрость, зато, не скудеет –
И железом калёным не взять!
А любовь – до конца – нашим сердцем владеет,
И нисходит на нас благодать.

Из того, что фигура подёрнулась сальцем –
Делать выводы ты не спеши.
Пробегают мелодии нежные пальцы
По Эоловой арфе души…
* * *
Восьмое Марта

Сегодня Женский День – Восьмое Марта –
Ей-богу, то ли праздник, то ли блеф...
Возьму колоду и раскину карты,
Себя уже считая дамой "треф"...

Увижу в них туманную дорогу –
Но где-то там наметился просвет.
Маршрут у всех единый: "в гости к Богу",
Неважно, веришь в Бога или нет…

Казённый дом – неясного пошиба,
"Злодейка" "пик" не слишком далеко…
Ах, карты, их трактуешь: либо-либо,
А главное – тасуются легко!

Чем сердце успокоится – не знаю,
Да, вроде, успокоилось уже…
А может, быть, судьба моя шальная
Задаст манёвр на новом вираже?...
* * *
У многих есть места...

У многих есть места, куда они идут,
Когда невмоготу от давящего кома:
Расслабиться, вздохнуть – хоть несколько минут…
А я в такие дни не выхожу из дома.

Мне очень хорошо в моих родных стенах,
С привычным с давних пор за окнами пейзажем.
Трепещет ветерок в берёзовых ветвях –
И отступает боль, и веселею даже.

Конечно, есть места, манящие давно:
Они передо мной невнятно проплывают,
Как блёклый эпизод старинного кино –
В реальности уже такого не бывает.

В наш прагматичный век всё чуточку сложней,
И право, на подъём я стала тяжелее…
Меня пугает жизнь, пасую перед ней:
Стесняюсь, не решусь, слабею и болею…

И больше не бегу по первому снежку,
Сквозь дождик и туман – судьбе своей навстречу.
И что ещё со мной случится на веку –
Случится где-то здесь, от дома недалече…
* * *
Он был сумасшедший...

Он был сумасшедший. И справка в наличии.
Но как не опасный – гулял без стеснения.
Весь день, благоденствуя в мнимом величии –
Слонялся по улицам, как привидение.

И женщины встречные были напуганы
Безумными криками грубого голоса,
Внезапно – свирепо и злобно обруганы –
Аж, дыбом вставали от ужаса волосы.

Но местные – знали его, и заранее,
Притопнув ногой, превентивными средствами
Его отгоняли. А он, свои мании
Прибрав, убегал – как стихийное бедствие…

Загадочны психики нашей явления,
Иной, и в уме – а такое наделает,
Что лезут глаза из орбит в обалдении,
И в чёрное вмиг превращается белое.

А стоит пугнуть – так, слегка, незатейливо,
И наглость слетает, как бред сумасшедшего,
Стихает поток, обезумевший, селевый.
И видишь опять – человека милейшего…
* * *
Апокалиптическое. По мнению многих, мы в мире живём, богоданном…

По мнению многих, мы в мире живём, богоданном,
Мы – пасынки нового, нам непонятного века.
Скрывает грядущего лик жутковатая тайна –
И даже простейший вопрос – посчитают подначкой…
А людям уже не покажется диким и странным,
Что можно ногами до смерти забить человека
За то, что посмел поцарапать сугубо случайно –
В дорожном маневре – он чью-то бесценную тачку…

И кажется многим, наверно, на самом-то деле,
Что может позволить любое, по жизни, коленце,
Кто денег срубил и, притом, по натуре не робкий –
Ему и открыты сегодня пути и дорожки…
И волос не встанет от ужаса – дыбом на теле,
При мысли о том, что возможно родного младенца –
В помоечный бак отнести, в обувную коробку
Впихнув предварительно детские ручки и ножки…
* * *
Не знаю, вернётся ли жизнь человечья...

Не знаю, вернётся ли жизнь человечья
На круги своя?
А может быть, ждёт нашу шею овечью
Конец бытия?

Иль я огорчаюсь напрасно, и будет
Во веки веков
Крутится земля, и останутся люди,
И мир наш таков,

К какому привыкли за многие веки,
Который родным
Давно уже сделался для человека,
Чей сладостен дым?…

Так хочется думать, что снова вернётся
Осмысленный взгляд,
И будет избыток хороших эмоций –
Столетья подряд…

Беру в подкрепленье наивность и веру
В благие дела,
Чтоб яркой и пёстрой, не мрачной и серой
Планета была.

Но тает источник наивности этой
В кипении дней…
Вращаюсь синхронно с безумной планетой…
Нет, даже быстрей.
* * *
Годовщина...

Календарный год - совсем короткий
Срок – по историческим размерам…
Выпить что ли? Только нет той водки,
Что вселит любовь, надежду, веру.

Даже не поднимет настроенье:
Будет голова болеть спросонья.
И ещё сильней охватит ленью,
И поганой перегарной вонью.

Не поможет водка – точно знаю,
Потому – не пью – товар не порчу.
Март… Придётся подождать до мая –
Может, веселей гримасу скорчу…
* * *
Лишних слов потратить не пришлось...

Лишних слов потратить не пришлось –
Было всё и так вполне понятно.
Как всегда, надеясь на "авось",
По кривой вернулись мы обратно.

Хороши цветы в чужом саду,
Но страшна "гроза в начале мая",
По кривой я больше не пойду,
Никуда не выведет прямая.

Жили дома, будто бы в гостях:
Ничего, по сути, не успели.
Шли дороги в разных плоскостях –
Потому скрестились параллели.
* * *
Наверно, характерно...

Наверно, характерны для любви:
Волнения, сомнения, печали –
И под конец, как будто бы вначале,
Томление в бушующей крови.

Наверно, характерны для весны
Внезапные порывы настроенья:
То вдруг энтузиазм и вдохновенье,
То дни мои уныния полны.

Наверно, характерно для меня:
Всё поверять, не принимать на веру.
И всё ж за днём, неумолимо серым,
Идёт сиянье солнечного дня.

Наверно, характерно для людей:
Надеяться на завтрашнее чудо.
И я прошу у будущего ссуду:
Храни меня и обо мне радей!
* * *
Зеркало разбилось?

Зеркало разбилось? Отойди,
Не смотри в блестящие осколки.
Сердце вновь колотится в груди,
И опять, мне кажется, без толку.

Струны оборвались – не жалей,
На одной сыграешь, если надо.
Голова опять полна идей,
Часто и сама я им не рада.

Силы нет? И чем себе помочь?
У кого выспрашивать совета…
Может быть, уйти в глухую ночь
И бродить в тумане до рассвета?

Добродить до первых петухов,
И поняв бессмысленность скитаний,
Закопаться в ворохе стихов,
Отдохнуть от бешеных метаний.

И не глядя, выбросить в ведро
Острые зеркальные осколки.
И спросить совета у Дидро
Или у Вольтера, взятых с полки…
* * *
Окутала акация свеченьем...

Окутала акация свеченьем
Аллею возле дома твоего.
И сердца сумасшедшее биенье
Всё поглотило – больше ничего

Не слышно сквозь бушующие звуки
Там-тама в очумелой голове.
Возьмите моё сердце на поруки,
Пустите пробежаться по траве,

Прошелестеть песком на узком пляже,
И броситься в объятия волны…
И тишина накроет так, что даже
Мне звуки сердца станут не слышны.

Я поплыву, привычно разрезая
Волну ритмичным выбросом руки…
Покажется: я снова молодая,
И все мои печали далеки.
* * *
Бытовухой, работой, любовью...

Бытовухой, работой, любовью
Наполняем бурлящие дни.
И пытаемся многое сразу
Охватить, и за жизнь зацепится.
А когда не хватает здоровья,
И когда остаёмся одни –
Вспоминаем не громкие фразы,
А родные, забытые лица…

Благоденствие видя в достатке,
Не щадим живота своего,
Добывая излишние блага –
Бесполезные, в сущности, вещи.
А подводим итог – и в остатке:
Да, по сути, почти ничего…
Рассосалась былая отвага
Под напором пинков и затрещин…

И поймёшь в ожиданьи финала,
Остывая, как в печке зола:
Наша жизнь – до смешного мала.
И ещё быстротечнее стала.
Если б молодость что-либо знала,
Если б старость хоть что-то могла…
Шли бы лучше земные дела,
Было б легче достичь идеала.
* * *
Мне март показался маем...

Мне март показался маем,
Так щедро тепло даря,
И лучиками сверкая
На чётках из янтаря.

В графина стеклянной грани
На время застыл закат.
Но это тепло обманет,
Как чей-то лукавый взгляд,

Что сладок, как горсть черешни,
Рассыпанной по столу.
Не верьте словам поспешным
И мартовскому теплу.
* * *
Кого-то золото влечёт...

Кого-то золото влечёт,
Кого-то – Млечный Путь.
Кому-то деньги и почёт,
Другому: как-нибудь.

Была бы неба синева
Над самой головой,
Легко звучащие слова,
Ночного ветра вой.

Его душе – открыт простор,
А тело – лишь сосуд,
От этих пор – до этих пор…
А там – господний суд,

А может, просто ничего:
Не свет, не рай, не ад…
Никто не видел никого,
Вернувшимся назад.

Мы на земле – решать вольны,
Какой дорогой плыть,
Ловить напор какой волны,
Кого и как любить.
* * *
Придумайте сравнение другое...

Встают над миром утренние зори,
И мы встаём, грядущему назло.
И мир свой называя: лепрозорий,
Уже не чаем, чтобы повезло.

А где-то, в ограниченном пространстве,
Больные лепрой – пасынки судьбы…
И доктора, с завидным постоянством
Несут свой крест: упорства и борьбы.

Они – из поколенья в поколенье –
Не ожидая званий и наград,
Терпимость проявляя, и терпенье –
Собою подпирают двери в ад.

Давая облегченье и надежду
Для тех, кто может ослабеть в борьбе.
Года, века, сегодня, как и прежде,
Порою, забывая о себе.

А мы – грызём друг друга без стесненья,
Взрываем и сажаем на ножи:
Не слишком-то удачное сравненье
Для мира равнодушия и лжи.

Да лепрозорий – может райским садом
Нам показаться – стоит лишь сравнить.
Превозмогая наступленье ада,
Учась любого ближнего ценить,

Там чувствуют страдальцы и изгои –
Товарища надёжное плечо.
Придумайте сравнение другое,
А лепрозорий – вовсе ни при чём.
* * *
Столько было всего...

Столько было всего –
Бесконечной цепочкой событий
Вьётся кружево лет –
Ненавязчиво тянутся дни.
Не упомнишь того,
И хотите ли вы, не хотите,
Только в памяти нет
Тех мгновений, когда мы одни.

Рядом с нами всегда
Кто-то близкий, а может, и дальний.
Отзвучит монолог –
Диалог остаётся в сердцах.
И минуют года,
Но мелодией исповедальной
Льётся музыка строк,
И звучит, не смолкая, в веках…
* * *
Я думаю, правила жизни всех прочих святей...

Я думаю, правила жизни – всех прочих святей –
У худеньких, маленьких и полуголых пигмеев,
Что лечат слоновьим навозом себя и детей,
И ходят по джунглям босыми – мы так не умеем!...

А мы окружаем себя изобильем вещей,
Пытаясь украсить мелькание дней быстротечных.
И чахнем над златом, как будто бессмертный Кощей,
Не помня о том, что, на самом-то деле – не вечны.

Забыли о том, что природа единством сильна,
И глупо считать, что сумеем управиться сами –
Зависим во всём от неё. А теперь, и она
Зависит от силы оружья, накопленной нами…
* * *
Торопится день отдохнуть под прикрытием ночи...

Торопится день отдохнуть под прикрытием ночи,
Больная душа зависает в мятущемся сне,
Но чтоб полегчало под утро – так это не очень –
Пора обострений любому грозит по весне.

А каждый из нас – это плотный комок ощущений,
И как ни крути, но у каждого правда своя.
И как ни проси – не напросишься в жизни прощений,
В тисках бытовухи – утерян простор бытия.

И редкий из нас не погряз в суете эгоизма,
Поскольку свой струп вечно саднит намного больней,
И как ни старайся – но грань твоей собственной призмы
Всегда искажает реальный порядок вещей.

И вовсе не каждый в своей круговерти стремится
Чуть-чуть объективней на мир посмотреть иногда.
Нам застит глаза розоватым туманом амбиций,
Который слегка разгоняют ветрами года…

В строю журавлей мы не видим пока промежутка,
Его кто-то раньше заполнил – своею душой…
Порою, до дрожи в коленях, становится жутко –
Насколько легко возникает просвет небольшой.
***
Решать вопросы не путём бесед...

Решать вопросы не путём бесед,
А – бычьей, лобовой, фатальной сшибкой –
Равно: навлечь десятки новых бед
На этот мир, поколебимо-зыбкий.

Поднаторевши в жизненной борьбе,
Всегда встречаю с доброю улыбкой
Наличие иронии – к себе
И дар – уметь признать свою ошибку.

Не многим впрок сей жизненный урок:
Судить самих себя предельно строго,
Когда не получился диалог,
А только – два красивых монолога!…
* * *
Зависть?

Ах, молодёжь, с наивностью считая,
Что мы, немолодые, к юной стати
Лишь завистью терзаться и способны,
Нас уязвить пытается порою…
О, простота, смешная и святая!
Завидовать? С какой же, право, стати?
Дивясь недальновидности подобной,
Не притворюсь и истины не скрою.

Сомненья ваши сразу успокою:
Чему же тут завидовать, ребята?
Со мною всё, что нажито за годы,
У вас же – впереди ещё утраты.
А радости мои – всегда со мною,
Всё, чем обделены и чем богаты –
Весь капитал: вложенья и доходы…
А молодость – ошибками чревата.

Уж, если и завидовать кому-то,
Хоть с юности мне зависть – не по нраву,
Так это старикам, совсем глубоким,
Себя несущим поступью надёжной,
Чьих действий не стреноживают путы –
Их каждый день – достался им по праву.
И лишь бы не остаться одиноким –
Не тосковать в ночной тиши тревожной.
* * *
Утраты

Мы, наверно, всё же виноваты,
Не встречаясь с близкими людьми…
И ложатся на сердце утраты,
Как удары хлёсткие плетьми.

Не звоним, не видимся – годами,
Только помним, думаем… И вдруг
Узнаём, что он уже не с нами.
А тебе всё было недосуг…

Обухом внезапно по затылку…
Да и впереди-то у самой
Остаётся жизни с пол-обмылка…
И потянет яростно: домой!

К маме в позабытые объятья,
Под крыло натруженной руки,
Ощутить знакомый запах платья,
Пожалеть, что были далеки…

Теплый бурый плед из шерсти ламы,
И торшера красноватый свет…
Только нет уже на свете мамы,
И отца, и дома тоже нет.

Не разделишь с ними боль утраты –
Давит: неделима и остра.
А на сердце прочные заплаты
Не наложат даже доктора…
* * *
Назначение

Обезьяна, волчица, лисица, собака, медведица –
За детёнышей – глотку любому готовы порвать.
На помойку – дитё и – к хмельному столу присоседится –
На такое способна бывает лишь – женщина-мать…

Обвиняем волков в самых страшных и злых прегрешениях:
Дескать, вырежут сотню овец, забирая одну…
А соседний народ обрекается на истребление –
Под нелепым предлогом: допустим – что "гонит волну".

Наши меньшие братья, как данность, встречают мучения,
За инстинкт основной не щадя живота своего.
Только людям дано размышлять о своём назначении –
Но об этом-то люди и думают меньше всего!...
* * *
Не хватает дыханья...

Раскрошилась земля, и над самой водой
Оголённые корни повисли…
Я – один на один – с неизбывной бедой,
В голове, словно сполохи, мысли.

Обсуждать эту боль с дорогими людьми –
Только множить страданья зеркально.
Это ж ясно и так, что у нас, чёрт возьми,
Только с виду всё, вроде, нормально.

Мы мотаем судьбою назначенный срок,
Непосильной обложены данью.
А земля навсегда утекла из-под ног –
Потому не хватает дыханья.
* * *
Я лечу к небесам и спускаюсь на самое дно...

Я лечу к небесам и спускаюсь на самое дно,
Достаю жемчуга, за звездою гоняюсь падучей…
Это в мире актёрском всё спорят и спорят давно:
Проживать ли, играть свою роль? И решают, что лучше…

Ну, а я, для себя, поняла уже очень давно:
Ты со мною живи каждый день, а игрою – не мучай.
Наша жизнь – не кино, но похожа она на кино,
Как ни жаль, очень много решает Величество Случай…

Становлюсь временами бесчувственной, словно бревно,
Что плывёт по бурлящей реке, избегая излучин.
Убеждаюсь: не каждому это по жизни дано,
Понимать, что наш мир недостаточно полно изучен.

Если только смотреть – и тогда впечатлений полно,
И не надо завидовать тем, кто удачно "раскручен",
Будем плакать от боли, смеяться тому, что смешно,
Хоть над нами сгущаются самые грозные тучи.

Дайте света побольше, уж очень сегодня темно,
Под ногами – невидимый край оползающей кручи.
В море знаний, рождающих скорбь, выбираю одно:
Лучше ливень шальной и короткий, чем дождик тягучий.
* * *
Все мы знаем, асфальт пробивает упорно трава...

Все мы знаем: асфальт пробивает упорно трава –
Такова животворная сила весенней природы.
И любовь человека по сути своей такова,
Только силу свою простирает на долгие годы.

Если это, конечно, любовь, а не жалкая дань
Сонму смертных грехов – да не будут помянуты к ночи.
Если это – любовь, не дешёвая пошлая дрянь,
Не пустая игра и не лёгонький флирт – между прочим.

Разучились любить в нашей попранной всеми стране,
Занимаясь любовью в традициях лент Голливуда…
А зелёный росток пробивает асфальт по весне,
Но не многие могут сейчас оценить это чудо!...
* * *
Ни сестёр и ни братьев...

Ни сестёр и ни братьев –
Одинока, как перст…
Словно шёпот заклятья,
Прокатился окрест.

Где, по крови, родные,
Да, ещё б – по душе?
Облака кружевные,
Тонкой нити краше –

Раскидало по свету,
Развело навсегда.
Ни ответа с приветом –
Вот такая беда.

Где-то зависть, обида,
Где – случайный мотив.
Хоть бы раз, да для вида,
Догадались зайти.

Не завалятся в гости
Тётя, дядя и брат…
Вразнобой, на погосте
Сиротливо лежат.

И сама виновата:
Тщета, суета…
Но за все свои траты
Я плачу по счетам.

И кричу не впервые –
Бесполезно? Бог весть.
Отзовитесь, живые,
Покуда мы здесь!…
* * *
Совсем иным когда-то был мой смех...

Совсем иным когда-то был мой смех,
Трепало ветром не седые волосы.
И расцветали раньше, чем у всех,
В моём саду такие гладиолусы,

Что в электричке пялился народ:
Поскольку – не сезон, и тем не менее.
А просто – я любила огород,
Ну, и цветник, конечно, без сомнения.

Я просто знала, чувствовала срок,
Когда земля готова к возрождению,
И высаженный корень – даст росток –
И будет сильным каждое растение.

Не изучала кучу мудрых книг,
Тем более, журналы новомодные,
А пяткой, как сермяжный тот старик,
Определяла сроки ежегодные.

Вознаграждались тяжкие труды –
Со щедростью, поистине, космической:
Теплом прогретой солнцем борозды,
Слиянием с природой – фантастическим.
* * *
Мы совпали по жизненной фазе...

Мы совпали по жизненной фазе, и нам довелось
Разделить с нашей Родиной страшные дни роковые.
И теперь между нами натянуты струны живые,
Даже если судьба нас давно раскидала поврозь.

Мы друг другу смотрели открыто в глаза, и всегда
Понимали, где правда, где ложь, одинаково чётко.
Даже если черпала забортной воды наша лодка,
Мы гребли сообща, и от нас отступала беда.

Вот и снова весна расцвела – это значит, с зимой
Мы управились вновь, несмотря на немалые годы.
Наш играет оркестр, хоть уже и в предчувствии коды –
Мы ещё повоюем, пусть даже со смертью самой!

Поглядим же в глаза, улыбнёмся друг другу опять:
Будет новый рассвет, будет солнечный день, будет пища!
После бурного ливня травой зарастёт пепелище.
Мы закалку прошли – нас так просто, руками, не взять!
* * *
Постоянство

В масштабах человечьего пространства,
В общеньи, без которого – никак,
Всего важнее чувство постоянства,
Всё остальное, в сущности, пустяк.

Всего важнее – твёрдая опора,
Надёжная и верная рука –
Тогда вполне возможно сдвинуть горы,
И даже если ноша нелегка –

Уверенность в товарище – порука
Успеха в начинаниях любых.
И даже жизни сложная наука –
Даётся не сложнее всех других.

И как бы ни пришлось на свете туго,
Куда б ни повернуло колею,
Всего важней – иметь такого друга,
Что не предаст уверенность твою.
* * *
От той ли простоты, что хуже воровства...

От той ли простоты, что хуже воровства,
Хронический процесс словесного поноса
Рождает в головах слова, слова, слова,
Гудящие вокруг без толку и без спроса?

Становимся почти заложниками слов,
Не в силах промолчать. Закладывает уши…
И каждый норовит не пойманный улов
Порезать, посолить, поджарить и откушать.

Выдавливая желчь, слюною исходя,
Выискивая путь и извиваясь гадом,
Внимаем словесам негласного вождя,
Казалось, прём вперёд – а вот выходит: задом.
* * *
Мы не смотрим на небо...

Нынче редко кому даже в голову это придёт:
Перед дамою встать, уступая дорогу учтиво.
И теряет последние проблески личности тот,
Кто вовсю потребляет подобное плесени чтиво.

Что заполнило нынче прилавки и полки лотков,
Утверждая победу, но только не здравого смысла.
Результат этой битвы жестокой сегодня таков,
Что без клюквы с лимоном – мгновенно становится кисло.

А хорошая книга, явившая миру труды,
То ль за авторский счёт, то ли просто каким-либо чудом –
Утопает в потоке блестящей цветной ерунды,
И попробуй, заметь, извлеки её после оттуда.

Снова юный рассвет над уставшей планетой встаёт,
Это зрелище многим – весьма отдалённо знакомо.
Мы не смотрим на небо – как будто подбитые влёт,
Наша жизнь, кое в чём, словно очень глубокая кома…
* * *
Количество лет не критерий...

Сижу и копаюсь в причинах
Старения – ранее срока.
И дело совсем не в морщинах,
А в жизненных горьких уроках.

И суть не в белеющих прядях,
Не в схватке с земным притяженьем,
А в том, что на мир этот глядя,
Порою борюсь с отвращеньем.

Давненько очки – посветлели,
Отвыкли от розовой краски.
Повсюду – то рифы, то мели –
Не выплывешь в мир без опаски.

Реальность полна напряженья,
Сродни переменному току.
Неверный шажок и движенье –
Шарахнет – и очень жестоко.

От этих-то мощных ударов,
Таящих урон и потери –
До срока становишься старой…
Количество лет – не критерий.
* * *
А мне уже не надо ничего...

А мне уже не надо ничего:
Ни денег, ни почёта, ни оваций.
Но внутреннего мира моего
Я попрошу руками не касаться.

Я никого не стану убеждать
В его неправоте нелицемерной.
И стенку лбом не вздумаю бодать –
Но вот сама себе – останусь верной.

Дальтонику – расписывать закат,
И разноцветье радуги над лугом?
От этого – кто знает – подтвердят:
За разум – ум, и головёнка кругом.

И если поедающий гнильё
Причмокивает смачно и умильно –
Вольно ему! И дело не моё –
Бежать за тем, что нынче стало "стильно".

Мы не вернёмся в позабытый край,
И не войдём вторично в ту же реку…
Мне главное сейчас – прокукарекать,
А там – хоть вообще не рассветай!
* * *
Какие наши годы!

Усталость…
И, видимо, нехватка витаминов,
И солнечного света:
Окно на север – это
Лишь редко – отраженные лучи…
Осталось
Весны – немногим больше половины –
Потом прибудет лета
Зелёная карета –
Ну, а пока – нагрянули грачи…

Тоскливо…
И пасмурное нынче настроенье.
Зависим от погоды –
Такие вот уроды…
А нет бы – улыбаться под дождём.
Ем сливу –
Но не сырую – в баночке – варенье.
Друзья и антиподы…
Какие наши годы!
А лето – будет, ладно, подождём!
* * *
Мама

Материнских рук тепло живое…
На каких весах измерить груз?
Посланный любовью и судьбою,
Крохотный и лёгкий карапуз…

Как в года сложились те минуты,
Что недосыпала по ночам?
Привязали ласковые путы
Матерей к растущим малышам.

И пока ещё стучит тревожно
Сердце материнское в груди –
Рук её касайся осторожно,
Раны – без нужды – не береди…

Суета в момент обложит данью,
И годов завертит круговерть…
Ощутить тепло её дыханья –
Можно иногда и не успеть…
* * *
Дана тебе одна дорога...

Дана тебе одна дорога:
Пряма ль, извилиста ль, крута…
Себя суди не слишком строго,
Поскольку с чистого листа

Начать никто из нас не в силах.
Возможен только поворот –
И вновь тяни, как прежде, жилы,
Быть может, день, быть может, год.

Я не могу переиначить
Расклад улыбок и гримас,
И не переиграть, тем паче,
Не показать повыше класс.

Уж что случилось – то сложилось
В единый взгляд, в единый план…
Где Божий гнев, где Божья милость,
Где горный пик, где океан?...

Я не смогу раскрасить снова
Узор, набросанный судьбой.
Не вычеркнуть из песни слова –
Пойдёт разлад и разнобой.
* * *
Суета

Ранний утренний час,
Но уже суета на проспекте,
Да и в душах у нас –
Суета, суета, суета…
Затуманенность глаз –
Как приспешники в некоей секте –
Совершаем "намаз" –
Суете… Простота, простота…

Мы встречаем друзей –
Чуть кивнешь – и бегом, за удачей.
На бегу – веселей,
Да и мысли – совсем далеко.
В тесном круге людей,
Как в буфете, стоим на раздаче:
Кто добряк, кто злодей,
Отличить впопыхах нелегко.

Отберёт наши дни
Кровожадный Молох незаметно.
Остаёмся одни
Посреди круговерти страстей.
Обернувшись, взгляни –
Там любовь – умерла безответно,
Как на вырубке пни:
Лишь страстишки различных мастей…
* * *
Вопросы орнитологии

Меня в цинизме обвинить несложно,
Но право слово, это не цинизм.
Во избежанье впечатлений ложных,
Предпочитаю обойтись без призм.

Прошла пора наивности девичьей,
Я поняла – надёжно и давно,
Что в мире, кроме звонкой песни птичьей –
Есть, скажем, орнитоз и гуано…

И если вижу ласточек под крышей,
Что, птенчиков в гнездовье развели,
Я опускаю взгляд немного ниже:
Под их помётом не видать земли…

И голубь – символ мира неудачный,
Поскольку склочный нрав у этих птиц,
Что разуделать могут очень смачно,
Усевшись коллективно на карниз.

Вот потому-то – штампов не приемлю,
Любой восторг сумею опустить
С высот небесных – на родную землю,
Где нам любить, дышать, детей растить!
* * *
Самоанализ

По временам я выгляжу живой.
Со стороны, надеюсь, незаметно,
Что от тоски и грусти беспросветной
Боюсь внезапно перейти на вой.

Притом – бодрюсь, пытаюсь делать вид,
Что весела: кругла, добра, румяна –
Короче, внешне, вроде, без изъяна,
Да вот, душа – страдает и болит.

Похожа на большой воздушный шар,
Пустой внутри, но глянцевый снаружи.
Стянуло петлей шею, туже, туже,
И близок к пытке жизни божий дар.

История от первого лица,
И состоянье – родственное грогги.
Но с, для меня намеченной, дороги
Я не сверну до самого конца.
* * *
Духовный лепрозорий

Причину выяснишь не сразу:
Упоминают, и не раз,
Как жупел, древнюю заразу,
Любители красивых фраз.

Недуг телесный – опозорен
И заклеймён уже давно.
Но мир – духовный лепрозорий –
Нам исцеленья не дано.

Тут, у кого – какая маза,
И у каких нас встретят врат?...
Но вот духовная проказа
Страшней телесной во сто крат.

Больные лепрой – тянут лямку
Своей беды – из года в год.
Недуг телесный – держат в рамках,
Недуг духовный – лишь растёт.

Куда уж нам до прокажённых –
Они друг другу – не враги,
У них высокие законы.
А в нашем мраке – нет ни зги.

Как удержать накал эмоций,
Когда вокруг, сейчас и впредь,
Больной духовно – не сдаётся
И не желает здороветь?!
* * *
А может, рано подводить итоги...

Нам выпал путь, и, в общем, жизни суть:
Поняв, что мы с тобой совсем не боги,
Налево иль направо не свернуть…
А также – не сойти на полдороги.

Пройти судьбой намеченный маршрут
Весь, целиком, до пункта назначенья,
Не разбазарив лет, часов, минут,
Пусть даже, лет мытарства и мученья.

Пусть даже этот путь лежит во мгле,
И впереди просвета нет в помине,
По странной, неустроенной земле,
По зыбкой, неустойчивой трясине.

И, в сущности – безрадостен итог:
Натружена спина, и сбиты ноги,
Нелёгок был полученный урок,
Притом, что мы к себе довольно строги.

Такой, как есть – и всё-таки – он свой,
Не перешли кому-нибудь дороги,
Не стали перемётною сумой…
И, может, рано подводить итоги?...
* * *
Окоп

Хотя и в спешке,
Но весьма старательно,
И в полный профиль вырытый окоп…
Он мне, как пешке,
Нужен обязательно:
Мне без него – хоть сразу пулю в лоб.

И в нём не сыро,
Учтены потребности,
Те, без которых – вовсе никуда.
Почти квартирой
Числится – по бедности –
И я в окопе – долгие года.

Бушует время
За его пределами,
События встают за рядом – ряд.
Редеет племя:
Войны с переделами –
Того гляди: предательский снаряд

Своротит бруствер,
Укреплённый слабою
И, в общем-то, неопытной рукой…
И в этом буйстве:
Оголтелой бабою –
Одною ею – держится покой…
* * *
Не надо лучше или хуже...

Не надо: лучше или хуже,
А надо: просто – хорошо.
Ведь славно, если дождь пошёл,
Но ни к чему промокнуть в луже.

Не надо познавать в сравненьи.
Я не люблю словечко "чем".
Мы душим удовлетворенье
Своей судьбою. А зачем?

Не культивируй чувство "зависть",
Тори сама свой крестный путь.
И в чём угодно я покаюсь,
Но – не завистлива – ничуть.

Мы ощутить всерьёз способны
Лишь привкус собственной судьбы:
"Где стол был яств", и где гробы –
Здесь не дают флакончик пробный.
* * *
Всё так неоднозначно в этом мире

Всё так неоднозначно в этом мире.
Мне видеть приходилось, и не раз,
Что дважды два – совсем и не четыре,
А в бровь попасть ещё сложней, чем в глаз.

Сникает первым тот, кто слишком боек,
В тревожный час, не выдержав напор.
А весельчак – по жизни: параноик…
И понимаю, с некоторых пор,

Что даже тем, что движутся хромая,
Всё ж лучше тех, что хорошо стоят.
И что благими планами – прямая
Всегда дорога вымощена в ад.

Что слишком часто жулик и бездельник
Вознесены, буквально, до высот.
И что порой бывает понедельник
Куда приятней пятниц и суббот.

И не всегда найдём в конце дорог мы
Уютный дом, участье и покой.
И что математические догмы
Неприменимы к совести людской.
* * *
Пыль

Вот кораблю, к примеру, нужен киль,
А без него – устойчивости нету.
Но если б был на море полный штиль,
То Новому не быть открытым Свету.

И, вроде, нам уже пора в утиль,
А тщились переделать всю планету,
И претворить любую сказку – в быль,
Переиначить всё: от "а" до "зета"…

Но даже ароматную ваниль –
Никто не станет добавлять в котлету…
Над городом поблёскивает шпиль,
Туда же, ввысь, уносится ракета…

Мы научились, много тысяч миль
Преодолев, изъездить всю планету.
Но всё на свете – поглощает – пыль.
А вовсе не медлительная Лета.

Свезя на свалку мерзость, грязь и гниль,
Не скроем разложения приметы.
И дочиста – нападавшую пыль
Уже не смыть с гранитных парапетов.

Возводим в культ какой-то новый стиль,
Позабывали Тютчева и Фета…
И оседает вековая пыль
На истинные, вечные сюжеты.

Закон, постановление и билль…
В чём суть вопросов? Где на них ответы?
Ведь даже Трою поглотила пыль…
Но на исканья – не наложишь вето.
* * *
Зачем твердить избитые слова...

Зачем твердить избитые слова,
Что властен над судьбою человек?
У южных стен – зеленая трава,
У северных – пластами грязный снег.

Кому-то отпускается судьбой
Всего и много – лезет из ушей,
А у кого-то в каждом деле – сбой,
И отовсюду – с треском да взашей.

Иному от рождения дано:
Родители, богатство, стол и дом.
И для другого всё предрешено:
Кровь из носу, да в муках, да с трудом.

Вперёд и с песней, кругом голова:
Всегда в делах, такой короткий век…
Но, как и прежде верю я в слова,
Что властен над судьбою человек!
* * *
Моей дочери...

Моя бедная девочка, листик осенний…
Безнадежной душою металась по свету,
Всё искала приюта, считала мгновенья,
Всё цеплялась за жизнь… А теперь тебя нету…

Я живу, кровь всё так же пульсирует в вене.
Только это – не жизнь, это видимость жизни.
Каждый день я, душою, встаю на колени,
И глядят небеса на меня с укоризной.

Поломался порядок вещей, и планету
Закрутило в обратную сторону вихрем…
Мне б испить, наконец-то, водицы из Леты,
И тогда бы уже мои стоны затихли.

Я последняя женщина нашего рода –
То ли это проклятие, то ли случайность?
Сатане или Господу это в угоду?
Но дышать не даёт, и толкает на крайность…

Моя девочка, как мне тебя не хватает,
Узнаю тебя в каждой бегущей девчонке…
Память в сердце пульсирует ниточкой тонкой,
И травинкой сквозь землю весной прорастает.
* * *
Любовь

Плевками в душу – можно пробудить
Такую запредельную защиту,
Которую и бомбой не пробить,
Как враг ни тщись – не быть тебе убиту!

И дух противоречия силён:
Твердишь – не надо – предлагают сами –
Сильны инстинктом – не в ладу с мозгами!
Глядишь: опять противник посрамлён!

Держи желанья тайные в себе –
И не смеши Всевышнего мечтами…
Ни батюшке, ни ребе, и ни ламе,
И ни мулле – вовек в твоей судьбе

Не разобраться – сам решай, где низ,
Где верх, а помощь – не зови напрасно.
В одном с судьбой возможен компромисс:
Одна Любовь – велика и прекрасна!
* * *
Ни блондинкой, ни рыжей... Депрессивное

Ни блондинкой, ни рыжей –
Отродясь не была я,
Эту землю мотыжа,
Свой кусок добывая.

Щи хлебала пожиже,
Под себя не гребла я.
Близорукая – вижу
Перспективу – до края.

С тем, кто ростом пониже –
Не боролась, играя.
В отдалённом Париже
Никогда не жила я.

Кто-то руку оближет,
Но сорвётся до лая.
Мне роднее и ближе
Тот, в ком совесть живая.

Ты до шкуры острижен?
И сама я – такая!
Не от тяжести грыжу –
От беды нажила я.

Не свята, не бесстыжа,
Ни жива – ни мертва я.
И себя – ненавижу,
И судьбу проклинаю.
* * *
Усталость

Опухших ног усталые шаги,
Испарина, ломота в пояснице,
Звон в голове, в глазах – уже ни зги,
Такое – молодым – и не приснится…

Стать, отдышаться, лучше – посидеть –
Стихает гул, поменьше ноют ноги,
И вновь мои шаги земная твердь
Не сталкивает с выбранной дороги.

И вновь я вижу почки на ветвях,
Смешные, разномастные серёжки…
И у котов – безумие в глазах,
И хвост – столбом стоит у местной кошки!

Но ненадолго мне хватает сил,
Опять сижу на лавке одиноко…
Быть может, по ошибке попустил
Меня Господь состариться до срока?
* * *
Не стелется под ноги гладкий путь...

Не стелется под ноги гладкий путь,
Всегда ухабы, рытвины и ямы…
И есть искус налево повернуть,
Да не позволит совесть. Только прямо!

А на прямом пути – прогноз не прост:
Порой дожди и очень часто – ветер,
Над пропастью колеблющийся мост…
Но – лучшие попутчики на свете!

Да не в чести сегодня путь прямой,
Тяжёлый, по обрывистому краю…
Слаба… Порой так хочется домой.
А где сегодня дом – сама не знаю.

Где дорогие лица, сладкий дым?
Куда пойти, и с кем соединиться?
То место, что считала я родным –
Давно уже осталось за границей…

Опять вопросов мне не избежать –
Извечные российские вопросы…
Засела в роще вражеская рать,
А "из кустов стреляют по колёсам".
* * *
Мы в детстве пуп земли...

Мы в детстве – пуп земли,
А вся Вселенная
Вращается вокруг, других забот не зная…
Но годы утекли…
И тело бренное
Уже устало жить. И психика – другая.

С годами – всё сильней
Самосознание,
Того, что мы и впрямь кружим песчинкой малой.
В мельканьи наших дней,
Свои желания
Пытаясь претворить, всё более устало…
* * *
Всё прах и тлен...

Всё прах и тлен: скудель крошится,
Ветшают медь и серебро…
Парча – немногим крепче ситца,
Истлеют череп и ребро…

И только мудрость вековая
Несокрушима и сильна –
Её ни язва моровая,
И ни столетняя война

Не уничтожат без возврата…
Но жаль, что люди не поймут:
Ценней и серебра, и злата –
Скудельника нелёгкий труд.
* * *
Мы в простоте живём...

Мы в простоте живём, не замечая
Деталей дней, бегущих чередой:
Как тянется парок над кружкой чая,
Залитой закипевшею водой.

Как, закрутившись, лихо по спирали,
Уносится из раковин вода –
Мы это сотни раз уже видали.
А – наблюдали? Хоть бы иногда?

Как круглая жемчужина росинки
Катается в шершавости листа,
И как ложится первая снежинка
На бронзовые поручни моста.

Как золотится вечером берёза,
Закатным озарённая лучом.
Как мучает мельчайшая заноза,
А боль в душе – бывает нипочём.

Как звёздами осенние листочки
К асфальту прилипают, не шурша,
И как, дойдя до самой крайней точки,
Весною возрождается душа.

Из крохотных, незначащих деталей
Слагается событий полоса.
Кто пропускает мелочи, едва ли
Умеет видеть мира чудеса.

И лишь душе, непостижимо тонкой,
Доступна и понятна красота:
И чуда – появления ребёнка,
И чуда раскрывания листа.
* * *
Судьба

Наша жизнь и судьба, как стрела…
Всё зависит, насколько умело
В тетиву опереньем легла,
Как взвилась и куда полетела…

То ли опытный лучник пустил.
То ли слабою детской рукою,
Не имевшей достаточно сил
С тетивою тягаться тугою,

Были пущены стрелы судьбы…
Та сгорела у Солнца в короне,
А иная, без лишней борьбы,
В бок воткнулась соседской вороне…

Ты летишь, закусив удила,
А стрелок – улыбнётся украдкой –
Он-то знает, что криво пошла,
И судьба не предвидится гладкой…
* * *
Ты любила Меладзе...

Ты любила Меладзе, а мне его слушать невмочь –
Эти сладкие песни мне в сердце вливают отраву…
Ты покинула нас, моя милая юная дочь,
Этот горестный мир тебе, видимо, был не по нраву.

Изменяется он, оставаясь, по сути, точь-в-точь…
Так непросто привыкнуть, что нет тебя рядом со мною.
Опустилась на мир беспросветно-тревожная ночь,
Не теплеет в душе даже яркой цветущей весною.

Сутки тянутся вечность, а годы уносятся прочь –
Я всё жду, понимая: бессмысленен акт ожиданья,
Силу воли собрав, не могу это боль превозмочь,
Продолжается жизнь, нагнетая и множа страданье.

Наносив решетом, воду в ступе пытаюсь толочь,
Но затраты пусты, не рождает работа – движенье…
Ах, небесный электрик, отрезок цепи обесточь,
Что питает энергией этот очаг напряженья.
***
Тридцать один...

Как тогда, сегодня нет дождя.
Есть примета – нам не жить богато.
Ну, не разжились… Но, как когда-то,
Ты мне улыбаешься, войдя.

Разгулялся тридцать первый май.
Маемся – примета подкачала…
Только, если б всё начать сначала,
Предпочла б опять шалашный рай!

Новый век, и больше нет страны,
Нам с тобой распахивавшей двери.
Но зато я с прежней силой верю,
Что друг другу мы ещё нужны.

Трудно… А кому сейчас легко?
Улыбнись, мы всё осилим вместе.
Ты опять жених, а я невеста,
И печали где-то далеко!...
* * *
А я опять о море...

А я опять о море… О воде,
Что никогда не утоляет жажду…
Но если прикоснулся к ней однажды,
Ты будешь помнить вкус её везде.

А я опять о лете. Ничего,
Казалось бы, особенного нету,
Но отдаю – на согреванье – лету,
Усталый выдох тела моего…

А я опять о прошлом. Словно мир,
Стара идея: молодость - прекрасна.
Хотя с вершин годов довольно ясно,
Что это – мной придуманный кумир…

А мне опять шептал под утро эльф:
О дружбе, о любви, опять – о море.
Вольюсь в него дождинкой малой – вскоре…
Осяду пеплом на прогретый шельф.

А я опять рифмованной строкой
Тревожу утро спального района…
И снова – на тебя смотрю влюблённо:
Ты сладко спишь… усталый… никакой…
* * *
Всегда потребен хлеб...

Всегда потребен хлеб, и детская рука –
Податливо-слаба, нуждается в опоре…
А главное – оно придёт, наверняка,
Появится вот-вот, определится – вскоре.

Куда уходит всё, лишь поманив на миг,
Сверкнув тебе в глаза, оставив впечатленье?
Знакомое давно из незабытых книг,
Что в мире лишь одни не поддаются тленью…

Где прошлое? Года, короткие, как дни,
Которые тогда казались месяцами…
И если мы теперь почти совсем одни,
То десять – к одному: мы виноваты сами.

В делах и суете карабкаясь вперёд,
Мы не могли не знать, что всё проходит в мире,
И значит, наша жизнь, мелькнув на миг, пройдёт…
И лишь потом поймёшь, как дважды два – четыре,

Что будущего – нет, что прошлое – мираж,
Из многих тысяч дней реален только этот.
Никчёмен и нелеп сует ажиотаж,
И блеск хрустальных люстр не прибавляет света.
* * *