Чарующая встреча.

Мы выпили немного, грамм по сто,
Чтоб поддержать неспешную беседу.
Вы, теребили край пушистого манто,
Внимая малозначащему бреду.
В лучах искрился край хрустального бокала,
И проспиртованные капли на столе.
Крик. Гомон. Ты внимала,
Моей пустопорожней болтовне.
Я соловьём, ты с жарким нетерпеньем,
Глаза в глаза, сквозь заходящее светило.
И в разговоре не кичилась мненьем,
Не комментируя, пусть даже что-то удивило.
Слова неслись обычным мирным фоном,
Ты больше слушала, я говорил.
Нам не мешал никто, застольным стоном,
Я наливал и вместе с дамой пил.
Потом кабатчик помешал, с полоской счёта,
Подозревая, что без денег тип.
Я заплатил, немного сверху счёта.
Владелец на мгновение залип.
Убрался быстро, не мешая паре,
Уединенье снова возвратив.
А гости, что в хмельном угаре,
Шипели свой заезженный мотив.

Уже луна край выставила, сбоку занавески,
Я, изливая душу, капельку устал.
И затухали медленно подвески,
Укутывая в тьму, чуть опустевший зал.
От грусти, чуть всплакнув, мне на плечо облокотилась,
А я, губами, серебро дождя ловил.
И мир, в котором нежность растворилась,
На миг от изумления застыл.
Мы встретились совсем случайно,
Раздвинув полотно парадного подъезда.
И искрой, занавеса тайны,
И маленькая позабытая надежда.
Мы знали всё, про вашу падшую работу,
Про мой дырявый и промасленный камзол.
Сердца стремились оказать заботу,
Амур, неряшливый, со смехом в спину кол.
Нам время, пролетевшее в беседе,
Не жаль, да что в том разговоре толку.
Я проводил прекраснейшую леди,
В свою, чуть застарелую каморку.
Картины вон, за шкафа дверцу,
Пюпитр на пол. На стол аперитив.
И вы открыли путь, к терзающему сердцу,
Меня к себе, так близко, подпустив.
Одежда прочь. Но только утро встало,
Окрасив мир, прекраснейший явив овал.
Я сбросил с вас тугое покрывало,
Венеру, Афродиту, рисовал.