Процесс пошёл...

Процесс пошёл и серой пеной
Покрыта мутная вода.
Забыта музыка Шопена
И кажется, что навсегда.
В чулане тёмном, молча, книги
Вдыхают пыль и тишину.
А за окном кипят интриги
И тянут за ноги ко дну.

Ещё пытаешься брыкаться,
Но воздух в лёгких стал не свеж.
И начинаешь натыкаться
На словоблудов и невежд.
Им булькать мутною водицей,
Как чистым воздухом дышать.
И скоро белые лисицы
Ко мне запрыгнут на кровать.

С давящим прищуром суровым
Уставятся на мой уют
И хриплым, грозным рыком псовым
Мне отходную пропоют.
И будет похоронен бедный,
Наивный человек во мне.
Гремит фанфарой марш победный
И на войне, как на войне.

Шопен, Монтень...и прочий мусор
Сметёт эпоха перемен.
Все побегут дорогой узкой
С земли, чтоб небу сдаться в плен.
И задержавшись на пороге
Я оглянусь в последний раз.
Горшки слепили нам не боги,
Но бьют с азартом, напоказ.

И мы, ослепшие от страсти,
В себе рождая новый мир,
Хороним старые напасти,
Спеша попасть на этот пир,
Где на воронье угощенье
Как прежде, претендентов тьма.
А в уголке стоит прощенье,
В распорядителях - чума.

Какие лакомые блюда,
Хотя немножечко с душком.
И как живой, сидит Иуда,
Стуча испанским сапожком
И требует к себе вниманья
И пониманья. Вот чудак ...
И избежать его лобзаний
Не удается мне никак.

Но слава Богу, я не рабби
И не учил коварный люд.
Тогда скажите, Бога ради,
Зачем мне в рёбра плеть суют?
Оно то может быть и лестно
Таким в историю войти,
Но...если подлинно известно,
Где можно истину найти.

А я лишь смакователь строчек
Таких же сирых, как и я
Неугомонных одиночек,
Чья, человечество, семья,
Не различает их, покуда,
Стуча испанским сапожком,
Не поцелует их Иуда
Из- за угла, пустым мешком.

И потому, великих стражи,
Великолепных палачи,
Позвольте мне спокойно страждать
У остывающей печи.
И второпях смакуя крохи,
Себя утешить - что для нас
Слепили судьбы нам не боги...
Но бьют с азартом. Напоказ.