СТИХИ, ПОЭМЫ 2001 --- 2022. часть 33. Алексей Борычев

СТИХИ, ПОЭМЫ 2001 --- 2022. часть 33. Алексей БОРЫЧЕВ

Борычев Алексей Леонтьевич




Когда со дна галактик поднялся...

Когда со дна галактик поднялся
Моих предчувствий плавающий ил,
Я погасил бессильем небеса,
Где прошлый мир кометою светил.

И отыскал в шкатулке прежних лет
Тот бриллиант, подаренный тобой,
Который, отражая млечный свет –
Что говорить – и был моей судьбой!

Но ты ушла, и потускнел бриллиант –
Как дни, как боль, как память о тебе;
И тёмной точкой обратился мой талант –
Творить миры в полночной ворожбе.

Собрав предчувствий плавающий ил
И разбросав его по временам,
Тебя в былом рассеял, погубил,
Чтоб хорошо в грядущем было нам!



Вечер врачует простуду заката...

Вечер врачует простуду заката
Чёрной облаткою ночи.
Память лиловою тьмою объята –
Пеплом былых одиночеств.

Пламя осенней лесной лихорадки
Всё поджигает во злобе…
Дни как секунды, прозрения кратки.
Мысли и чувства в ознобе.

Когти времён, ухватившие лето,
Приступом боли разжались.
Лето разбилось в сознании где-то
На ностальгию и жалость.

Тихо пульсирует летнее сердце
В полночи дрожью осенней,
Но замирают бесшумные герцы
Утром, колеблющим тени.

И продолжается тихая осень –
Заводь покоя без края,
Солнце, подобное острой занозе,
Мглою в себе растворяя.

Олово дней растекается тише
В тигле метельных просторов.
Знак всепрощения на небе вышит
Иглами вечных повторов.



Воспоминания. Воспоминания...

Воспоминания. Воспоминания.
Где обретаете силы и рвение –
В доме скучающего мироздания?
В замке несбывшегося вдохновения?

Светом осенним, остывшим, врачующим
Вы освещаете прошлое, прежнее
И усмиряете дух негодующий,
Ставший преградой пред чувствами нежными.

Полем, озерами, рощей, болотами,
С неба хлебнувшими горечь осеннюю,
Вы пролетаете тихо. Полётами
Сердце волнуя душе во спасение.

В сумерки синие, в сумерки поздние
Часто в тревогу мою проникаете
И осыпаете искрами звёздными
Волосы ей, говоря: кто такая ты!..

Волосы длинные, волосы чёрные
В небе колышутся голыми ветками…
Прошлое, памятью позолочённое,
Падает лунными бликами редкими.

Падает, падает в темень осеннюю,
В чёрную пропасть земного страдания…
Где же забвение? Где же спасение? –
Воспоминания. Воспоминания…



Затерялась я по синим временам...

Затерялась я по синим временам
Полинявшей, тихо выцветшей секундой,
И легла моих восторгов пелена
На просторы чьей-то жизни, слабой, скудной.

По спирали ожиданий неземных,
Окунаясь тихо в звёздное забвенье,
Поднялась я в тот предел причин иных,
Где мелькали дни и годы, как мгновенья.

Времена лилово-алой тишиной
На меня порой испуганно глядели,
Потому что заблистала белизной,
Ослепляя дни, столетия, недели…

Обретя и вес, и белый яркий цвет,
Из иных миров вернулась я обратно.
Но средь синего для белой места нет.
И смотрю, как жизнь чужая аккуратно

Расцвела в просторах счастья моего,
В пелене моих восторгов, чётко зная,
Что за это ей не будет ничего.
Будь же проклята, жестокая и злая!



ФОРМА ПЕРВАЯ

"Когда потянется сентябрь..."

Когда потянется сентябрь
За нитью птичьих стай,
Усни в заоблачных сетях,
Мгновением растай.

Летай на крыльях пустоты,
Раскрашенных в рассвет;
И где б ты ни был: ты – не ты,
Тебя и вовсе нет!..

И пусть отсутствием твоим
Не все обеднены…
Земное время – алый дым
Надмирной тишины.

Ты эргодический процесс
В пластах небытия,
И ожидание чудес
Творит судьба твоя.

Смотри мозаики других
Галактик и миров,
Сложи единый мир из них,
Чтоб не был он суров.

Где нет тебя, там – только ты,
И потому ты там,
Где времена тобой пусты,
Где пусто временам!..

А на Земле в кострах потерь
Пускай сгорает то,
О чём – поверь – уже теперь
Не ведает никто.

Пусть белый коготь хищных дней
Царапает всех тех,
Кому привычнее, родней
Мирок земных утех.



Время хоронит пространство моё…

Время хоронит пространство моё
В тесной могиле забвенья.
Кто-то унылые песни поёт.
Рвутся привычные звенья.

Я бы поверил, что это не так,
Новые формулы вывел.
Но обнаружил погибельный знак –
Что у фортуны на вые.

В звёздный туннель убегают года,
Искры мгновений мерцают.
Те, кто отстал – не придут никогда.
В памяти бьются сердца их.

Вижу – снега на закате горят
Алой запёкшейся кровью.
Вижу – печальный свершает обряд
Вечер, нахмуривши брови.

Милая, прошлая – из темноты,
Ты ли ко мне воротилась?
Но почему ж так суровы черты!
Ну не молчи – сделай милость!

Но расцветает в ответ тишина
Злобою, чёрным укором.
Это не ты, а другая… она!
Та – что внезапно и скоро…

Время хоронит пространство моё
В тесной могиле забвенья.
Кто-то унылые песни поёт.
Рвутся привычные звенья.




В немом дрожании времён

В немом дрожании времён
Плохим подобием куста,
Где разум чувством не пленён,
Меняя сути всех имён,
К нам тянет ветви пустота.

Шипами бледных тусклых дней
Цепляясь за руку судьбы,
Она господствует над ней,
В просторах делая темней
Прозрений пёстрые столбы.

Пускает корни в чернозём
Случайных мыслей, действий, фраз,
Которые произнесём,
Припоминая обо всём,
Что мучило хотя бы раз.

И – лишь касание одно,
И сами – опустошены;
Глядим в окно, а за окном –
Зимы блестящее панно,
Цветное чудо тишины.

И – если крик, то между ним
И заоконной тишиной -
Той пустотою разделим -
На там и здесь, как пилигрим
Уставший мир – стучит в окно.

Но стук в сомненьях растворён,
Как в турбулентности звезда,
И вязким оловом времён
Под звёздный лепет, тихий звон
Текут событья в никуда.

Нам пустоты не изменить.
Она – константа бытия,
Что отрицание хранит
Того, что ты есть – ты, но я
И сам не знаю, где твоя,
А где моя змеится нить

Судьбы ли, жизни – ничего
Не понимаю в пустоте.
Пройдет секунда, миг, и – вот –
Пустой вещает небосвод
Что все, кто есть – совсем не те…




Фантазия без темы

Искрится вино белых буден
Мечты золотистой строкой,
И лета грохочущий бубен
Грозой усыпляет покой.

Так хочется влаги медвяной
Садов ароматных твоих…
Войти тишиною в туманы
И песнею стать для двоих.

Лучами полдневного зноя
С лиловою тьмой поиграть,
Еловое царство лесное
Вмещая стихами в тетрадь.

Струями горячего ветра
Сплетаться в сиреневой мгле
И пламенем снов многоцветным
Цвести на сосновой смоле.

В лугах родникового счастья
С тобой заблудиться, и там
Рассыпать росою бесстрастье,
Рассеяться по временам.

Темнота мне поёт о тебе…

Темнота мне поёт о тебе
Под охрипшую дудку метели.
И полно ледяных голубей,
Что ко мне от тебя прилетели.

Что расселись на ветках берёз
И воркуют мерцающим светом,
Отвечая на скромный вопрос:
Неужели ты счастлива где-то?

Но густая мелодия тьмы
Забивает прозрачные клювы
Многоцветным испугом немым,
Бесконечным терпением лютым.

И внушает душе непокой,
Заметающий время снегами
Обманувшего счастья рукой,
Усмехающегося над нами.

Но ясны в освещении снов
Позабытые милые лица.
Я твой сон обойду стороной
Чтобы ты захотела присниться.




Я знаю – именем Елена...

Я знаю – именем Елена
Не называют никого
С тех пор, когда сосны полено
Вдруг обратилось в божество.

И нет прощения святыне
За то, что ветхой той сосне
Уже не быть сосной отныне,
А сеять страсти по весне…

Случайностей чертить узоры…
Писать программы – что, да – как…
И наших жизней злые взоры
Окутывать в оккультный мрак.



Небеса моих печалей

Я открою тебе небеса
Кучерявых печалей моих,
И качнутся твои полюса,
Рухнет хрупотный мир для двоих.

И опять белой пеной ночей
Буду я одиночество пить,
И хрустящим словечком «ничей»
Заедать его вязкую прыть.

Этот мир – что потерян – не мой:
Стану я постоянно внушать
И себе, и разлуке немой,
И тому, что зовется «душа».

Но печалей моих небеса
Разразятся внезапной грозой,
И сверкнёт, ослепляя, гроза
Покаянной твоею слезой!



Судьба не станет нам судьбою…

Судьба не станет нам судьбою,
И в предвечерний стёртый час
Пространство протрубит гобоем,
Разбудит вечное для нас.

И ты, и я – сквозные звуки,
Пронзая розовый июль,
Как пеньем птиц, стрелой разлуки,
Очередной очертим нуль.

Нас напитала тленьем вечность
И обратилась красотой,
Горящей в небе лунной свечкой,
С небес пролившею покой.

Но что – покой, когда веселье
Впускает в вены острый яд –
Густое радостное зелье,
И жизнь – как праздник, маскарад!..

Судьба не станет нам судьбою,
Покуда вечность не права
И у неё для нас с тобою –
Одни лишь тихие слова.

Но разлучённые друг с другом
На глупой, пошленькой Земле –
Единым станем горним кругом
Среди фигур в энмерной мгле.



Паутина

В паутине дней стеклянных, где погиб, устав, июль,
Мотылёчком-огонёчком догорал янтарный август.
В доме времени качался на окне в былое – тюль,
Заслоняя абрис мира, где был блеск лесов и трав густ.

Где с пчелиной суетою копошились времена
В пенном воздухе сирени, в тёплой пене ожиданий,
И бродила по тропинкам в звёздной чаще тишина,
По ночам плясали тени лунный танец, танец странный!

И бемоли озарений, заполняя зал сердец
Непонятной-неизбывной светлой мукою желаний,
Надевали на невзгоды – веры в лучшее венец.
И ладони наших судеб обжигало счастья пламя.

Паутина трепетала от грядущей пустоты,
От ветров осенней ночи, от безумства листопада,
Ведь у осени от смерти на лице видны черты,
А в руках её свинцовых бряцают ключи от ада…

Но пока в стеклянных нитях бьётся август мотыльком, –
Над полями, над лугами проливаются туманы.
И с небес хмельное солнце гневно машет кулаком,
И наносит тучным тучам кровью хлещущие раны.



Тихий голос окликнул меня…

Тихий голос окликнул меня
В молчаливой октябрьской чаще.
Задрожало пространство, звеня
Тишиной, к небесам восходящей.

То ли филин о том прокричал,
Что я предал кого-то когда-то,
То ли шедшая в душу печаль
Разрыдалась, тревогой объята.

Может, ты – о которой забыл –
Этим звуком к себе призываешь?
Но – ни воли не чую, ни сил…
И душа моя – как неживая!

…Я стою, надо мной небеса
Моросят непростительным прошлым,
И слышны в темноте голоса,
Только слышать и слушать их тошно!

Я застыл в этой чаще навек
Посреди тёмных гатей и топей,
Бесполезный, пустой человек,
Проживающий на автостопе.

И к чему призываешь меня,
Ты, ночная зловещая птица?
Это сон!..
А в чужих временах
Так тревожно и тягостно спится!



Июнь, гуляющий в полях…

Июнь, гуляющий в полях густых ромашковых сердец!
Чьё счастье спрятал в рукаве непримиримого Персея?..
Я по лесам иду к тебе, сплетая звёздных дней венец
И так хочу, чтоб навсегда мой мир ты звёздами усеял.

Передо мной в глуши лесной смешно воркует тишина
И апельсин вечерних зорь спешит душе моей в объятья.
А на тропинках снов седых танцуют танго времена,
И надевает пустота – печали бархатное платье.

В медвяно-липовой глуши, где обитает бог лесов,
Построю терем из лучей, золотоцветный лунный терем,
И дверь, как прошлое моё, легко закрою на засов,
Чтоб всеми – в памяти, во снах – везде-везде я был потерян!

И лишь бы ты, мой свет-июнь, ко мне лесные тропы знал
И приводил кормить с руки косуль несбывшихся мечтаний
Последней спелой чистотой, что мне оставила весна,
Хрустальной влагою поить из родника сердечной тайны!



Верни мне искрящийся снег…

Верни мне искрящийся снег,
Верни облаков позолоту.
Приди… ну хотя бы во сне.
Дай силы крылам для полёта.

Над тёмной равниной Земли,
Где душно и где так бездушно,
Со мною рассейся вдали,
Закону бесстрастья послушна.

К палящим устам бытия
С тобою на миг прикоснёмся!
Скажи мне: Я буду твоя
Заря восходящего солнца.

А ты опрокинь на меня
Остывшее марево ночи…

Истлеем в объятиях дня.
Воскреснем цветами обочин.



Желтеющая взвесь событий…

Желтеющая взвесь событий
На дно судьбы моей легла,
И – ни предчувствий, ни открытий…
Лишь блеск морозного стекла.

За ним – ветра прошедших далей
Тупой иглой небытия
Так беспощадно сердце жалят,
Что воля плавится моя!

Лишь память бешено бликует
Лучом событий дорогих,
Сомненье, страх, печаль, тоску и
Томленье помещая в стих.

А где-то ласковые звуки
Проснулись в розовой тиши
И всем дают урок науки
Обожествления души.

Но я не там, где звуки эти
Кому-то радостно звучат,
И для меня давно не светит –
Ни солнце счастья, ни свеча…

Живу я – как в пещере тёмной,
И где-то в памяти горит
Огонь былой печали томной –
Звезда созвездия обид.



Я помню мёд улыбок детских…

Я помню мёд улыбок детских,
Когда в брильянтовой глуши
Легко звенели елей ветки
В дождливой солнечной тиши.

Я помню – дождь,
тот дождь сквозь солнце,
Когда смеялись небеса
Огнистой радугою сонной,
В туманах прячущей глаза.

И было сыро, ах, как сыро,
И в синих лужах май сиял.
Земного столько было мира,
Что о небесном забывал!

А дождик лил, и пар струился
Над незабудковой страной,
И в этот час мне враг был мил сам,
Идущий тёмной стороной.

Мой враг? – кромешная тревога,
Что всё исчезнет, как всегда,
По воле черта или Бога,
И свет, и светлая вода

С небес летящая на ели,
И будет снег и будет грязь…
Бегут секунды, дни, недели,
Над прошлым солнечным смеясь.



Неназванная

Из бабочкиного непостоянства,
Сияющего палевой пыльцой,
По сполохам весеннего пространства
Сквозила, обжигая мне лицо
Лиловым ощущением тревоги –
Не встреченная мною на дороге,

Не названная памятью, во сне
Не явленная… просто было что-то,
Проснувшееся бабочкой в весне,
О чём и думать вовсе не охота,
Но растворить в себе самой судьбой,
Как выпить кубок неба голубой!..

Я в комнате окно открыл, и птицей
Предчувствие влетело, но ему
Пространства нет в душе, где приютиться,
И в сердце – места нет, и потому
Оно покинет дольние пределы,
И станет той неназванной, несмелой,

Которая тревогой обжигать
Другие лица будет в исступленье,
Когда весной зажгутся вновь снега
И замерцают первых листьев тени,
И снова кто-то, но уже не я
Почувствует сквозняк небытия.

По сполохам весенних откровений
Струиться будет некое тепло
И напоит печальным ядом вены
Тому, кому спокойно и светло.
Окно откроет он: предчувствий птица
Всё также не найдёт, где приютиться!

(с) Борычев Алексей Леонтьевич