СТИХИ, ПОЭМЫ 2001 --- 2022. часть 41. Алексей Борычев

СТИХИ, ПОЭМЫ 2001 --- 2022. часть 41.

[Алексей Борычев]



­
Мыслитель

Когда-нибудь чёрная ткань бытия
Порвётся, и в этом просвете,
Сколь сильно изношена вера моя,
Увижу в мерцающем свете,
Сколь сильно душа истомилась по дням,
Где счастье живёт, а не вечный бедлам!

И свет, проникая в забытые дни,
Вернёт ощущенье былого.
Событий былых возгорятся огни,
И скажется верное слово,
Которое – помню – забыл я сказать,
Когда покатилась по небу слеза…

Из памяти явится старенький дом,
Забор и резная калитка,
Запущенный сад с обмелевшим прудом…
И солнце, как чья-то улыбка,
Подарит ожившую юность на час.
А может, на два… я не знаю сейчас!..

Над кипой бумаги давно я сижу,
Сижу я и нощно, и денно.
И формулы, знаки на ней вывожу,
Как будто один во вселенной…
Раскрытие тайны времён и причин
Является мне под покровом личин!




Этот день похож на кролика…

Этот день похож на кролика.
Те же глупость и испуг.
Страх катается на роликах
В окружении подруг.

Боль и жалость – червоточины
В зыбком яблоке души.
А на ней клеймо: «просрочена».
В мыслях ползают ужи.

Разливается чернильница.
Пятна – осень на холсте.
Мгла могильная пружинится.
И не где-то, а везде!..

То ли буквы, то ли нолики
На снегу – не разберёшь…
Этот день похож на кролика.
Потому - и страх, и дрожь!




Бесснежье. Тощие долины…

Бесснежье. Тощие долины
По капле солнечную брагу
Устами ив лениво пьют.
Лиловый холод тенью длинной
Скоблит остывшие овраги,
Мертвя сентябрьских дней уют.

Переливаясь тусклой ртутью,
Тоска лесная зажигает
В осинах синие огни,
Отдав кромешному безлюдью
Времён серебряные гаммы,
Просторов чувственный гранит.

Во снах лесов легко и чисто.
Берёзным блеском в синем дыме
Горит полдневная свеча.
И тихо, трепетно, лучисто
О той, чьё позабыто имя,
Стекает зыбкая печаль

На камни памяти, на белый
Песок бессмертия, струится
По руслам осени, туда,
Где так безвыходно, несмело
Поют хорал прощальный птицы –
Мои свирельные года.




Фиалковая высота

Четыре огня и четыре сосуда.
Фиалковая высота,
Где звёздное небо и солнце – посуда
Для тайной вечери Христа…

Чего же ты просишь? Чего же ты хочешь?..
У времени короток путь.
Танцуют канкан темнотелые ночи.
Так пой же! О прочем забудь.

Забудь полувросшую в землю сторожку
И магний тоскующих лиц,
И небо, где ворон кружит осторожно,
И злобу запретных границ.

И время взовьётся, и когтем царапнет
Костлявую грудь бытия…
Гляди, как с небес, да по звёздному трапу –
Спускается осень твоя.




Ах, лучше б ты не прилетал… - 18 -

(триолет)

Ах, лучше б ты не прилетал –
Который и летать не может!
Меня сомненье злое гложет.
Ах, лучше б ты не прилетал…

Ржавеет душ сырых металл,
И не металл ржавеет тоже!
Ах, лучше б ты не прилетал –
Который и летать не может!




И рыба-ночь, и суслик-утро… - 19 -

(триолет)

И рыба-ночь, и суслик-утро
Питаются травой небес.
Бывают там, бывают здесь –
И рыба-ночь, и суслик-утро.

А я гляжу на них, я весь,
Как дуб, корявый, но премудрый.
И рыба-ночь, и суслик-утро
Питаются травой небес.




Август ночи зашивает...

Август ночи зашивает
Звёздными иголками.
Тьма шевелится живая
Ёжиком под ёлками.

И впускает в наши вены
Кислую бессонницу.
Все бессмертные мгновенно
Смертными становятся.

Августа мерцает платье
Страхами полночными,
Обращая все проклятья
Долгими, бессрочными.

Полнолуние рисует
Дикую фантазию,
Будто смерть себе рискует
Сделать эвтаназию…

Тихо небо засыпает,
А по небу кружится
Облаков немая стая,
Проливаясь в лужицы.




И был этот день…

И был этот день… и земля …и звезда.
По рельсам осенним неслись поезда,
По лунным блистающим нитям,
По мгле, по судьбе, по событиям…

И кто-то стоял, разливая вино
По тёмным бокалам и, глядя в окно,
Где олово дня остывало,
Темнея лилово и ало.

И, спички тревог зажигая во тьме,
В осенней кисельно текущей сурьме,
Блуждали пространство и время,
Как гости иных измерений.

А кто-то стоял у окна и курил,
Допив из бокалов остатки зари,
И слышал, как тихо шептались
Пространство и время-скиталец.

И слышал гудки неземных поездов,
И осень ему показалась звездой,
По небу летящей на север,
Где ветер бессмертье посеял…




Вода этой полночи...

Вода этой полночи слишком чиста,
Чтоб в землю пролиться.
На вытканных звёздами синих холстах
Весёлые лица.

А полночь другая – темна и грустна,
И чёрной водою
Омоет просторы, где в утренних снах
Заблещешь звездою.

Две разные полночи – выстрелы дней
По звёздным мишеням…
Иди в черноту и пребудь же смелей
В принятье решений.

Пока чернота из одной черноты
В другую струится,
Ты полночи первой попробуй воды,
Успей насладиться.




Звезда и тайна

Пульсирует ночь и пульсирует день,
Врастая в свои очертанья,
Дары принося бесконечной звезде,
В которой скрывается тайна.

У тайны закрыты глаза и уста.
Она просыпаться не хочет.
Ей тихие песни слагает звезда,
Всегда молчаливая очень.

И ты не тревожь понапрасну звезду,
О тайне не думай ты больше.
А лучше живи, отвергая беду,
В какой-нибудь старенькой Польше…

Смотри, как пульсируют ночи и дни,
В себя непрестанно врастая;
И тихая скука тебя сохранит,
Привычная, злая, простая!




Осиновой тьмой обескровлены рощи...

Осиновой тьмой обескровлены рощи.
На землю мозаикой осень легла.
И тихо мерцают продрогшие ночи,
А дней перспектива легка и светла!

Стараюсь я вспомнить какое-то имя,
Но память сбежала в болотную топь.
А, значит, опять мы пребудем чужими,
О милая! в тёмно-бордовом пальто...

Брусничным забвеньем раскрашены мысли,
И чувства черничной печалью полны.
И привкус бессмертия солоно-кислый
На пухлых губах ледяной тишины!..

Скелеты былого по просекам бродят
И вдруг обращаются вышками ЛЭП.
Но что-то иное, весеннее вроде,
Мелькает искрою в сентябрьской золе.

О, красная метка весеннего края,
В какую погибель зовёшь ты меня:
В уют золотистый неспешного рая
Иль в адовы вечные сети огня?

…А я погляжу через ветки берёзы
В лилово-елово-елейную даль,
Лучами играя, покуда морозы
Простор переплавят в декабрьскую сталь.

…А я подожду, и сбежавшая память,
Конечно, вернётся воскресшей весной.
Апрельские печи пространство расплавят,
И время заблещет в сердцах новизной!




Луч

Спираль пространства замыкая,
Спешат покинуть мир земной
Людская злоба, скорбь людская
Подземной тёмной стороной.

Но размыкаются просторы
Движеньем горнего ключа,
И времени густые шторы
Пронзает лезвие луча.

Он режет их, и беспощадно
Кромсает на клочки секунд
Чугун грядущего прохладный
И тёплый прошлого корунд.

Шлифует чувства ежечасно
До блеска летних детских дней,
И всё, что сложно и опасно –
Сверкает проще и светлей!




Предчувствие декабря

Земля поворачивает на зиму.
Прошит лихорадкой осенний воздух.
И время в густых ледяных сединах
Глотает рябинных закатов гроздья.

Ночами деревья в оковах чёрных
Блуждают по зябкой осенней хляби…
А утром, снегами позолочёны,
Стоят, изумлённо на небо глядя.

Ведь там, в вышине, по утрам так звонко
Лучами звучит на востоке солнце,
Что будто проснулся, открыл глазёнки
Декабрь – и над серостью дней смеётся

Молчаньем лесов, как хрусталь, прозрачных,
Ветрами, поющими жгучесть неба.
Восторгом, кричащим, неоднозначным,
Растущим в предчувствии льда и снега.




На ладони у зимнего края

Отражая в стекле расстояний
Золотисто-берёзовый день,
Темноокая осень поманит
В полудрёмную сонную лень.

В этой лени потонут событья,
Разомлеет под солнцем душа,
Если в полдень в лесную обитель
Я войду, синевою дыша.

Будет время сквозь сердце струиться
Родниковой печалью небес.
Пролистает покоя страницы
Предо мной берендеевский лес.

Между елей лучами играя,
Синеглаза, прозрачна, ясна –
На ладони у зимнего края –
Будет гулко стоять тишина.

И с небес полетят парашюты.
Сколь неистов он, снежный десант!..
Я ловлю неземные минуты!
Я творю на Земле чудеса!

Потому что, ну, как же не чудо –
В полыхании снежных огней –
Прошлый мир, что к грядущему чуток,
Замечать с каждым мигом ясней!

И предсказывать новые сроки,
И вести за собою судьбу,
И слагать родниковые строки,
Позабыв все земные табу!




Ежата зимы

Ежата зимы – тонкоиглые бесы – сбежались на праздник снегов.
В трясины, в низины, в кромешную небыль, в стоячие воды болот.
И машут огнями и пляшут тенями, выходят из всех берегов.
Высоко летают, и скачут и лают, ломая декабрьский лёд.

Болота блуждают слепыми кругами над силой своей немоты,
И мышью простор убегает под камень, змеиные звёзды кружат.
Меж кочек шипящих – от злого круженья вскипают оконца воды.
И чёрная плазма болотистой жижи, пугая, съедает ежат.

Они, погибая, всё-всё понимают, и плачут и стонут, вопят.
Но звёзды болот, их змеиные жала – под жижей – растут и растут.
И время кукожится, будто бы стая забытых осенних опят,
Для праздника снега ежам не оставив хоть пару никчемных минут.

(с) Борычев Алексей Леонтьевич