Осколки памяти.

Осколки памяти.

( Страницы истории таллинского рока ).

Писать историю рок-группы – задача не из лёгких, по крайней мере, для меня: постоянно рискуешь обидеть тех, с кем играл, иной раз приходится опускать некоторые неприглядные моменты, выискивать в рутине концертных выступлений – а большинство концертов похожи друг на друга – какие-то яркие случаи... Тут же переплетённые между собой истории аж трёх групп, в которых мне довелось играть – Ferrum, Accolada и Karma. Каждая из них была по-своему интересна, имела ту или иную степень популярности, у каждой был свой предел прочности, после чего годами возводимая сложная конструкция рассыпалась на осколки. Постараюсь быть объективным, насколько смогу. Тем более, что мне прежде всего самому интересно «отмотать» время назад и вспомнить таллинскую рок-тусовку 80-х, 90-х, начала «нулевых». Начну издалека, с самой моей первой группы. Или даже чуть раньше.


Ferrum.

В ветхозаветные брежневские времена, на улице Матросова, в непрезентабельного вида двухэтажном домике проживал некий школьник по имени Вася, а точнее Вася Найдёнов. Случилось так, что Вася очень полюбил рок. И нет ничего удивительного в том, что через какое-то время он со своими друзьями решил создать группу.
Инструментами тогда было разжиться непросто. Да, конечно, в универмаге «Каубамая» стояли причудливых форм неподъёмные гитары фирмы «Урал», щедро, но бессмысленно украшенные кучей кнопок, ручек и тумблеров, а иной раз, на короткий миг на прилавок вдруг выбрасывали импортные «Елана» или «Мюсима» – но откуда у советского пионера такие деньги?
Почесал Вася репу, да и взялся за изготовление инструментов сам. В ход пошли выброшенные на помойку доски от старых шкафов, какие-то куски пластмассы, обрывки проводов, невесть где найденные звукосниматели от старых советских гитар. Вася допоздна корпел в сарае: стругал, выпиливал, колотил, паял...
И вот испытание первой гитары!
Увы, гитара не заиграла, но зато весь дом Вася оставил без света. Что ж, как говорится, первый блин комом.
Василий не сдался, поднатужился и соорудил ещё несколько гитар. Кстати, мне довелось немножко поиграть на этих весьма брутального вида инструментах. Одну из таких гитар Василий впоследствии втюхал каким-то эстонским панкам за 60 рублёв.

Сам Василий решил стать барабанщиком, и свою первую ударную установку смастерил тоже своими руками: согнул листы фанеры, стянул их проволокой, поверх натянул какие-то облезлые шкуры, а в качестве бас-бочки поначалу приспособил большой старый чемодан. – «Звучали они зверски!» - вспоминал впоследствии Василий.
Итак, троица новоиспечённых рокеров: Василий – барабаны, вокал, Валера «Стамбул» - бас, вокал, Жорик – гитара, начали репетировать, устроив Васиным соседям «весёлую жизнь». На дворе стоял 1979 год, лабали они обезбашенный панк, лабали громко и тексты местами были довольно неприличные. Зловредная соседка по этажу постоянно вызывала милицию. Приходил незлобливый участковый и просил ребят «шуметь потише», потому как «задолбала эта дура своими жалобами». Милиционер уходил, а ребята продолжали греметь. Васину маму даже неоднократно вызывали на собрание жильцов, где настоятельно требовали утихомирить хулиганов, но поскольку мама сама любила рок, все эти призывы были тщетны.
Панковское трио так и не вылезло с концертами дальше своего двора, и через какое-то время тихо-мирно самоликвидировалось, но Васина квартира уже стала чем-то вроде рок-клуба: собиралися там всякие музыканты, крутые и не очень – джемовали, записывая эти многочасовые посиделки на километры магнитофонной плёнки. Это было самое начало 80-х, и привёл меня в эту компанию скандально известный в то время хиппи, забулдыга и наркоман Витька «Расклад».
Некоторые из тех, ныне забытых гитарных виртуозов: Лёха Бремза, Валера «Велл» Николаев, - давно мертвы ( бухло, наркотики ), а тогда их игра вызывала белую зависть. Особенно крут был Валера Николаев, одинаково хорошо игравший и джаз, и блюз и рок-н-ролл и хард-рок. Он буквально с ходу мог освоить любой инструмент: как-то при мне взяв в руки банджо, он уже через пару часов вполне вразумительно наяривал на нём. Едет в автобусе, улыбается и наяривает - весь автобус на уши поставил. Естественно, в такой компании я чувствовал себя полным лохом: играть-то я тогда ни на чём не умел, разве что на детском металлофоне научился ещё в четвёртом классе выстукивать песенку «Мы милашки, куклы-неваляшки». А так хотелось поучаствовать в творческом процессе!
И стали мы с Васей создавать авангардные композиции при помощи таких подручных средств, как трубы от пылесоса, кастрюли, тазы, унитазная помпа и собственно сам унитаз. Записывали всё это безобразие со стереоэффектами и делали многократное наложение звука, засовывая между записывающей головкой магнитофона и магнитофонной лентой кусочки газетной бумаги. Народ потом слушал и угорал со смеху.
Но надо было двигаться дальше, и Василий подтолкнул меня к покупке гитары. Втюхал мне один хитрожопый чел пошарпанную «Мьюсима Де люкс 2» с искривлённым грифом, да к тому по несоразмерной цене, натянул я на неё толстые как канаты советские струны. И написал мне Вася на бумажке пяток «блатных аккордов» - причём написал их кверх ногами задом наперёд, и я, наивный человек, долго не мог понять, почему получается какая-то лажа, пока Вася не понял в чём загвоздка, и не переписал аккорды заново.
Поскольку я левша и играть на перевёрнутой тяжёлой «Мусиме» было чертовски неудобно, я у Васиного знакомого купил более удобную полуакустическую «Елану» ярко-красного цвета. Играл я на ней довольно долго, даже захватил один год в FERRUM; из-за цвета её прозвали «пожарной гитарой».

В году эдак 83-м к Василию стали захаживать два пацана – Женька и Костя ( которого чаще называли Костылём ). Что-то они там пробовали с ним играть, потом их загребли в армию, а через три года они снова встретились втроём, и стали играть на чердаке Костиного дома в Нымме. Поначалу их репертуар состоял наполовину из песен таких групп, как Браво, Круиз и Black Sabbath. Как-то Вася пригласил меня к ним на репетицию. Мы немножко поджемовали, попили пивка – и мне предложили присоединиться к команде.
Месяца не прошло наших совместных репетиций, как Костя говорит: «Всё. я договорился – через неделю играем концерт в 30-й школе!» Вот ведь огорошил, торопыга – пришлось мучить гитару в поте лица. К тому же группа до сих пор не имела названия: сначала Костя назвал её Коррозия, но потом узнал о «Коррозии Металла», и от названия пришлось отказаться. А новое как-то всё не придумывалось.
Тогда Костя пускал на чердак репетировать набирающую популярность хард-роковую группу Динамит, где играл на басу и пел Вадик «Борисыч», харизматичный любимец женского пола. – «Может назовёмся созвучно Динамиту – Доломит?» - предлагал наш басист Женька.
Вообщем, думали мы думали насчёт названия, а всё в голову разная хрень лезла: самым как помню, нелепым вариантом были «Чёрные брызги». Наконец Костин отец как-то сказал: «Гремите на чердаке, словно бочки железные перекатываете. Так и назовитесь «Железом» - FERRUM!» На том и порешили.

30-я школа была тут же под боком. Перетащили мы туда свой немудрёный аппарат, взгромоздили его на сцену. Вся школа сбежалась на нас посмотреть. – «Это они! Это Феррум!» - галдели заинтригованные младшеклассники- а строгая завуч спросила, почему мы пришли без сменной обуви.
Дебют был немного нервным в начале, очень шумным и разрушительным: школьники в зале переломали стулья и орали так, что уши закладывало; у нас сгорела половина аппаратуры, Костя порвал струны на гитаре, а подаренные Васе накануне тарелки какого-то долбанного Рижского завода помялись словно пластилиновые. Из чужих вещей мы сбацали «Paranoid» Black Sabbath и тему из телепередачи для малышей «В гостях у сказки». Публика бурно приветствовала Васино соло на барабанах: «Давай, очкарик!» - Вася сильно краснел. Это было 1 октября 1987 года, и мы считали этот день днём рождения группы. Состав на очень долгий период был таким: Костя Веселов – ритм-гитара, вокал, Женя Кислицын – бас, Виталий Соловьёв – лид–гитара, бэк-вокал, Василий Найдёнов – барабаны.

Это было время жёсткого дефицита музыкальных товаров: более-менее приличные инструменты, усилители, гитарные струны, барабанные палочки, пластики, тарелки – всё это было найти непросто, и потому иной раз приходилось идти на всякие ухищрения, которые сейчас могут показаться забавными. Помню, умер один старик, делавший для всего Таллина барабанные палочки, и на какое-то время палочки из магазинов просто пропали. Мы отправились в лес, настругали там более-менее прямых веток, придали им на точильном камне вид барабанных палочек. Вязанки хватало на одну репетицию, после чего Костя топил ими печку. Или вот пластики – работавший на фармацевтической фабрике Вася решил сам смастерить «шкуры» с глицериновым наполнителем: понавырезал из листов, которые шли на изготовление упаковки для таблеток, круги, склеил их меж собой, а внутрь залил глицерин. Поставил их на барабаны – Бах! Бах! – пластики полопались, глицерин вытек, Вася подскользнулся в луже и чуть голову не разбил об пол. Не меньшей проблемой были гитарные струны: советские струны могли наверное выдержать вес грузовика, и играя на них, приходилось иной раз применять невероятные физические усилия. Вместо первой струны я ставил струну для балалайки, а поскольку она была коротковата, скреплял её с обрывком гитарной струны с помощью винтика и гаечки. Но вернёмся к группе.

Следующим запомнившимся эпизодом был концерт, на который мы попали по недоразумению: собирались играть на концерте, который устраивал Толик Белов, но нам дали не тот адрес, и вместо этого мы в самый последний момент вписались в какой-то эстонский конкурс молодых талантов.
Там заседала какая-то комиссия; мы в коридоре на выданных листах написали тексты исполняемых песен ( всё равно их никто, конечно, читать не стал ). Была там пара смешных эпизодов. Одна эстонская группа поголовно одетая в форму железнодорожников, играла что-то пафосно-заунывное на блатных аккордах. Их упитанный толстощёкий басист с перепугу спрятался за басовую колонку, из-за которой временами выглядывал как хомячок из норки, затравленно поблёскивая глазками-бусинками – смешной такой парнишка. А ещё к Васе подошёл пацан, и запинаясь, попросил показать, как играть на барабанах, а то у него через десять минут выступление.
- Так ты хоть что-то умеешь? – поинтересовался Василий.
- Нет, - скромно потупился паренёк. – Меня только вчера взяли в группу.
Что-то там Василий ему по-быстрому объяснил, и посветлевший лицом юнец пошёл выступать.
Мы должны были играть в самом конце, потому с тревогой смотрели на сцену – а там творилось нечто нехорошее: чуть ли не каждая группа после своего выступления, что-то да уносила со сцены, и к нашему выходу мы на сцене обнаружили лишь один задрипанный гитарный комбарь да половину ударной установки. И всё же мы как-то измудрились сыграть две или три песни – и получили почётную грамоту и приз, что-то типа вазочки для цветов. А отметили нас за «мощный вокал и за то, что вообще что-то смогли сыграть на остатках аппаратуры».

И вот с того концерта как-то так и пошло, что FERRUM стали играть исключительно на эстонских мероприятиях, несмотря на русские тексты песен, срывая аплодисменты и везде неизменно получая горячий приём.

Вообще, конец 80-х был странным времечком: какие-то спонтанные поездки неведомо куда и концерты неведомо где, и иной раз общаясь на Харьюской горке с каким-то волосатым чуваком, ты спустя какое-то время вдруг понимал, что это очередная легенда советского рока, неведомо как забредшая на местную тусовку...
Вспоминается одна совершенно нелепая поездка в город Палдиски: кто-то, по-моему Адаричев из группы «Новости» организовал там концерт таллинских групп. Прибыв на место, увидели мы на вокзале коряво написанную афишку, начинающуюся словами «Выступают столичные звёзды», а в клубе на сцене – две задрипанные колоночки (на таких обычно дома музыку слушают) и меж ними нечто, напоминающее полумёртвый усилитель. По сцене деловито расхаживал пузатенький старшина. – «А когда концертный аппарат поставят?» - спросили мы. – «А вам что, этого недостаточно?» - удивился дяденька военный. Короче, мы тихо вернулись в Таллин.

Наш первый «солидный» концерт для русской аудитории состоялся где-то весной 88 года в клубе железнодорожников ( концерт устраивал Анатолий Белов ). Все команды выступавшие в тот день не помню: вроде были «Не Ждали», потом «Апрельский марш», а потом мы со своим металлом а ля Black Sabbath – такая вот странная подборка. До того обласканные эстонской публикой, здесь мы встретили гораздо более сдержанный приём и это обескураживало.

Следующей заметной вехой стало участие в большом конкурсе-фестивале «Noorte Muusa» в 1989 году, который поэтапно проходил с 29 апреля по 4 мая. Мы к тому времени с Костиного чердака уже переехали на новую репетиционную точку – в актовый зал автобазы, группа была хорошо сыгранна и мы настроились на победу. Там же, при помощи двух бобинных магнитофонов «Союз» и старого плёночного ревербератора мы записали свой первый магнитоальбом «Лес». Тогда же про нас вышла первая статья в газете «Молодёжь Эстонии». – «Это не ты ли на фотографии?» - спрашивали меня на работе, тыча газетой под нос. – «Нет, не я», - отвечал я, дабы избежать ненужных распросов. – «А похож», - качали головами работяги. Однако вернёмся к фестивалю.
Ведущим концертов а также главой отборочной комиссии был Гуннар Граппс, которому наша группа очень понравилась: он относился к нам очень приветливо, перед выступлениями всегда заходил в гримёрку поболтать и приободрить. Граппс старался ставить наши выступления на лучшее время и всегда переживал за нас.
Итак, мы вышли таки в финал и должны были играть на гала-концерте – а он проходил в Кадриорге. Вот тут начались странности: FERRUM вдруг исчезли из списка выступающих групп. Мы разыскали в зале Граппса, стали выяснять в чём дело, но он смотрел куда-то в сторону и не смог сказать ничего определённого. В конце-концов за нас вступился комитет комсомола и группу к участию таки допустили. Как мы поняли по ряду прозвучавших намёков, некоторым национально озабоченным людям, причастным к проведению фестиваля, очень не нравилось что русская группа уверенно рвётся к финалу.
Cвоего рода «потолок» музыкальной карьеры для русских групп ощущался всегда: на каких бы больших фестивалях мы не выступали, как бы ни хвалили нас организаторы, всегда наступал момент, когда произносилось с непритворным сожалением: «Вот если бы вы были эстонцами, вы бы шагнули далеко, а так... эх!»

Итак мы впервые оказались на большой сцене – за спиной стояла стена «Маршаллов», жарили прожектора, всё в радужном дыму. Лично у меня поначалу от волнения поджилки тряслись, но потом всё пошло как надо.
Публика колбасилась, но были и экстремальные моменты: один раз на сцену залетел кирпич, потом на сцену запрыгнул один чувак, полез подпевать и дружески обниматься и едва не свернул мне шею, а потом какой-то обдолбанный идиот приставил к сцене лестницу, и с дубиной в руках полез прямо на меня! Пилил я в тот момент соляк, а сам одним глазком вниз посматривал. Думал: вот сейчас этот урод доползёт до края сцены, а я соло доиграю – и ногой ему в морду – рр-раз! Но тут хулигана с лестницы стянули и надавали ему крепких звиздюлей.
Отыграли мы, вышел Граппс, толканул торжественную речь, и вручил нам приз фестиваля – некую стеклянную фиговину, отдалённо напоминающую строительную рукавицу, плод болезненной фантазии безвестного стеклодува. Надо же – нас выбрали лучшей хеви-группой фестиваля!
Сопровождаемые восхищёнными девчонскими взглядами ( не скрою, это грело самолюбие ), мы гордо сошли со сцены. Сели в специально присланный за нами микроавтобус и уехали в мэрию – получать справки для работы. По поводу того, что отсутствовали в связи с участием в культурном мероприятии. Во как!

Естественно, нас пригласили и на следующий год – где мы и облажались. А вышло вот что.
За десять минут до нашего выхода на сцену мы хватились – а Василия нет. Нет нигде. Короче, своё выступление мы грубо говоря, просрали. Было очень стыдно перед организаторами и публикой, скандировавшей наше название, не зная, что на сцену мы так и не выйдем. Так и ушли мы несолоно хлебавши. Потом выяснилось, что Вася перепутал время выступления, поехал домой, задремал и всё проспал. Мы жутко на него разозлились и решили выгнать из группы.
Попробовав нескольких кандидатов - один оказался конченым наркоманом, другой алкашём, а третий( с ним даже успели пару демок записать ) – просто дураком. Мы вернули Василия назад и проиграли с ним ещё пару лет.

В 1991-м вокалист группы Ревель Артур Кабулашвили обратился к нам с предложением собрать рок-объединение. Что ж, собрали в кучу пяток местных русских групп и назвали этот колхоз странным словом «Тасорог», что можно перевести как «Таллинский союз рок групп». Первый концерт нового образования прошёл в ноябре 1989 года был проведён с участием московской группы «Т-34», затем замахнулись на более грандиозное: фестиваль в Горхолле. 13-14 апреля на Ледовой арене забабахали фестиваль под совершенно дурацким лозунгом – «Рок за демократию» ( Артур самолично намалевал кособокие буквы на длинной полосе белой материи и вывесил над сценой за несколько часов до первого концерта ). Кроме местных команд, таких как FERRUM, Ревель, С-топ и уж не помню какие ещё, были приглашены Гражданская Оборона. Время любить, Телевизор, Сезон дождей, Опасные соседи... вообщем, достаточно много кого можно было увидеть на сцене в эти дни.
Мы играли на второй день – первыми. После долгой и обстоятельной отстройки звука, мы весьма довольные сошли со сцены, и тут за микшерский пульт вдруг сел какой-то непонятный паренёк, как я понял, звукач ГО, рассеянно повертел-покрутил кнопочки и рычажки, явно мало понимая, что там к чему – и естественно похерил весь звук.
- Ё... твою мать!!! – заорал наш басист. – Откуда у этого урода руки растут?! Я бы эти ручонки повыдёргивал к чертям собачьим!
Подошедшие Егор Летов и компания выслушали этот поток справедливой брани с понурым видом.

И вот подтянулся народ, и надо было начинать играть. Под обидные крики толпы: «На х...й! ГО давай!», мы грянули, и после первой же песни настрой публики кардинально изменился, сменившись на дружное ликование, и заканчивали мы уже под: «Феррум! Феррум!»
Оглушённый рёвом толпы, выбравшийся на сцену Кабулашвили начал было объявлять следующую группу – «Время любить», но толпа требовала: «На х...й! Феррум давай! Давай ещё!»
Но не дали. И более того: раскрыв на следующий день свежий номер газеты с большой статьёй о фестивале, я с удивлением обнаружил, что наша группа там даже не упомянута, словно и не выступала.
Со временем мы узнали, что нас через «Тасорог» неоднократно приглашали выступать в Россию, но Кабулашвили эти предложения неизменно отклонял, ссылаясь на якобы большую занятость FERRUM. Поразводив спонсоров «Тасорог» на немалые бабки, этот скользкий тип в конце концов слинял из Эстонии, и больше его никто не видел...

Последний концерт Василия в составе нашей группы состоялся в воинской части для бойцов ВВ, недавно вернувшихся из Сумгаитской мясорубки.
У нас был час перед выступлением, большую часть которого мы провели в офицерской столовой, где нас усиленно кормили всяческими сытностями и вкусностями, затем мы пошли отстраивать звук.
Но отворив двери, что вели на сцену, мы увидели море стриженных голов – зал был битком набит. Встреченные оглушительными бурными овациями, мы как-то наспех настроились – и понеслась.
Такой бешеной реакции мне редко когда доводилось видеть: они орали и свистели так, что временами полностью заглушали музыку,и мы местами играли практически наугад. Публика орала и прыгала безостановочно. А когда мы отыграли последнюю песню, очень попросили всё повторить сначала. И снова мельчешение беснующейся публики, мелькание рук, в воздух взлетают гимнастёрки, рубахи, штаны... А с нас пот в три ручья.
Когда зал опустел, пол усеивали обломки кресел, клочья одежды и пятна крови.
- Ничего, пусть ребята пар выпустят, - улыбался офицер. – Они там в Сумгаите такого насмотрелись...
Да, искусство воистину страшная сила!


Не помню, когда и как уволили Василия и заменили его на тихого, даже какого-то забитого паренька – Сергея Тащаева. Наверное, году в 92-м. Одной из причин расставания было желание двигаться в сторону более жёсткой и скоростной музыки, что Василию по ряду причин к сожалению было не по силам. Итак, мы взяли Сергея, что позволило группе подняться на более высокий уровень и сделать звук более плотным, ибо новый барабанщик стал играть на двух бас-бочках. В тот же период я познакомился с журналистом Сергеем Маспановым, который написал о нашей группе ряд статей. Да, на тот период у группы была хорошая пресса, песни частенько крутили по радио, но вот в плане собственно творческой деятельности начинались не лучшие времена: развал Союза, рост антирусских отношений в Эстонии, да и популярность классического металла стала падать, уступая место гранджу и попсе. И клуб «Тасорог» развалился, лишив нас регулярной концертной деятельности. Ко всему прочему в FERRUM начались серьёзные внутренние напряги, во многом связанные с тяжёлым характером вокалиста Кости – человека очень вспыльчивого и упрямого. Это сильно тормозило деятельность группы: срывались выгодные выступления, портились отношения с организаторами концертов и прочими нужными людьми, тяжёлый моральный климат расшатывал группу. В плане концертной деятельности пошли резкие перепады: то большие фестивальные площадки, то непонятные выступления в захолустье. Периоды активной деятельности сменялись долгим застоем. Видя полный развал местной русской сцены, мы пытались вернуться в эстонскую тусовку, но времена изменились: несколько непонятных эстонских менеджеров повозились с нами да и сгинули.
Тут я скооперировался с Сергеем Маспановым, - он к тому времени уже собрал свою группу «Гадский Папа» и группа эта стремительно набирала популярность, - мы нашли спонсоров и стали делать концерты, обеспечивая их хорошую рекламу через связи в прессе и на радио. В этот же период жажда творческой деятельности обуяла ещё одного нашего старого знакомого – Диму Кузнецова, он же «Фобос». Этот крепкого вида парень с лицом сонным и умиротворённым как у Будды, ходил в футболке с надписью «Фобос» ( если кто помнит, так назывался советский космический корабль, пропавший около Марса ), потому и получил Дима такое странное прозвище. Имея самые смутные представления о внутренней кухне рок-музыки, Фобос тем не менее был полон энтузиазма и решил попробовать себя нашим менеджером. И начал с поисков солидного спонсора. Так мы отправились в местный филиал водочной фирмы «Смирнофф», и предложили им такую идею: совмещать наши концерты с лотереей по билетам. Обладатели счастливых билетов получали приятные подарки: футболки с логотипом «Smirnoff», плакаты и красивые бутылочки с собственно водкой. Идея фирмачам понравилась, согласились на спонсорство они на удивление легко – и перед группой забрезжили радужные перспективы.
Мы стали устраивать концерты с лотереей ( в частности провели два рок-фестивальчика в ресторане «Кевад» ), и вроде как дела пошли в гору: нам стали давать деньги на запись, фотосессии, а Косте отвалили чуток деньжат на новую гитару – и надо ли говорить, что у нас было пей-не хочу водки «Смирнофф»?
Кстати, в тот период мы наконец сделали себе настоящие концертные костюмы и одно время даже пользовались гримом, что-то в духе KISS. В этот же период недоброжелатели вылили на нас не одно ведро помоев в местной прессе, всячески изгаляясь над нашей внешностью и музыкой. Мы довольно быстренько вычислили, кто к этому причастен – оказалось в числе этих бумагомарак были и кое-кто из местных музыкантов и их прихлебателей, например, один парнишка из окружения группы «Новости» Володи Адаричева. Парнишка этот получил по мордасам прямо на одном из концертов: отвели в сторонку – Бац! Бац! Подействовало, кстати!
Параллельно с совместной организацией концертов и фестивалей, мы с Сёмой из «Гадского Папы» стали на «Радио Таллинн» делать передачу «Стиль жизни – рок!», где наряду с западными группами уделяли немало внимания российскому року и местным группам. Стиль ведения передачи постоянно балансировал на грани пошлости и скандала, звукооператоры нас боялись, начальство не любило, в студию звонили возмущённые пенсионерки и восхищённые панки и металлисты. Однажды редакторша ( особа с нервным лицом существа, сильно обделённого сексуальным вниманием ), так разозлилась на Сёму, что в припадке ярости разорвала ему рубаху. В конце-концов нас с радио уволили.
Союз с водочниками к сожалению продлился недолго: за несколько дней до подписания официального контракта с фирмой, был застрелен на пороге собственной квартиры один из её руководителей. Вскоре после этого в фирме начались какие-то перетряски, ревизии и скандалы, и о нас предпочли забыть.

Где-то в этот период мы записали второй магнитоальбом – «Одинокий волк». Там было забавное жутковатое интро, состоящее из завываний, скрежета и ещё каких-то интригующих звуков. Делалось это так: двое раскачивали старое пианино, при этом скребя барабанными палочками по его обнажённым струнам, я включил на полную катушку ревербератор на гитарном процессоре и елозил по струнам бутылкой от шампанского, а Вася Найдёнов, помогавший нам в качестве звукооператора, сдавливал себе горло и надсадно хрипел и хихикал. В альбом вошло песен двенадцать наверное. Если я отыщу эту плёнку, то обязательно ремастирую запись.

Далее FERRUM решили несколько поменять стиль и двинуться в сторону глэм-рока. На студии, расположенной на бывшем заводе «Punane Ret» мы под чутким руководством Вадима Веремаа из группы «Не ждали» приступили к записи нового материала и пошли уже было разговоры о контракте – но пока Вадим со своей группой ездил на гастроли, какие-то «новые русские», которым студия принадлежала, решили её закрыть, а аппарат распродать. Так обломался и этот вариант.

Стало совсем тухло, а тут ещё и барабанщик покинул группу, решив посвятить себя исключительно семейной жизни.
Несколько лет Сергея Тащаева заменял Андрей Васильев. Это пришлось на период расцвета «Muti Club», где рулил Андрей Нечаев, а за микшерским пультом частенько сиживал Олег Давидович из «Не ждали». По тем временам это был лучший русский рок-клуб Таллина, где был приличный звук, своя постоянная клиентура и возможность зарабатывать какие-никакие денюжки своими выступлениями. Но через год нашу команду ожидала новая потеря: из Эстонии навсегда уехал наш басист Женя Кислицын.
После долгих и нудных поисков нового бас-гитариста, которые имели неутешительный результат, Костя решил сам перейти на бас – так группа стала трио. Музыка вновь стала очень тяжёлой и жёсткой.
Тогда Костя увлёкся группой Motörhead, и решил в FERRUM так же использовать бас-гитару, пропущенную через «дисторшн». Остальным участникам группы эта идея совершенно не понравилась, но Костю было невозможно переубедить. У меня всё чаще стали возникать мысли покинуть группу и собрать новый коллектив, но... видно время тогда ещё не пришло.

Как-то Андрей Васильев пригласил на нашу репетицию забавного дядечку: невысокий, одетый с претензией на шик, пухлявый весельчак – а с ним какой-то прилизанный юноша. Пухлявый весельчак разговаривал жеманным голоском, мило картавя, и время от времени бросал на молчаливого прилизанного юношу ласковые взгляды. Было понятно, что это гей-пара. Весельчак горел желанием пригласить нас в находящийся в его ведении молодёжный летний лагерь: там был концертный зал, аппаратура и инструменты, и дядечка хотел, чтоб мы взялись за организацию культурного досуга молодёжи.
Да, зал был в наличии – правда, с ужасной акустикой, и аппаратура была Marshall, и ещё кое-что интересное. Мы обещали подумать и засобирались домой.
- А может останетесь? – мило улыбаясь, предложил нам дядечка. – Спать тут есть где. Пообщаемся, аппаратуру вместе поремонтируем, проводочки попаяем.
К заметному огорчению дядечки, мы от такого заманчивого по его мнению предложения активно отказались. И больше там не появлялись.

В тот смутный период я отвлекался на всякие сторонние проекты, уже давно не находя в FERRUM удовлетворения творческим амбициям.
Например, я попал вокалистом в играющую трэш-металл группу Андрея «Квадрата» Athwart, где на басу играла его подруга Дашка Танасенко из «Диверсии», а барабанил сначала Томас Тянав ( впоследствии создавший студию на заводе Калинина ), а позднее - вернувшийся к музыкальной деятельности Сергей Тащаев, решивший завязать с неудавшимся семейным счастьем. Группа сия продержалась недолго по причине... ну, женщина в рок-группе это не всегда группе во благо. Потом с неким рэпером G MC и при участии нашего Кости мы записали песню «Fight» - смесь рэпа, металла и индастриал, которая довольно таки долго проторчала в радио хит-парадах. Отыграл я даже пару концертов с «Гадским Папой» в качестве соло-гитариста и вокалиста. Но пожалуй, самыс дурацким проектом, было моё участие в работе над детской песенкой в стиле рэп, записанной совместно с девчонками из студии Aplaus: я пел за черепашек-мутантов, пел совершенно зверским голосом, ибо до этого не имел никакого представления о вышеупомянутых черепашках, и решил, раз это мутанты, то и голоса у них должны быть рычащими. Эту песню готовили для детского телеконкурса Юрия Николаева «Утренняя Звезда», и заказчики услыхав моё рычание, всё боялись, что детишки испугаются, но звукооператор сумел их убедить, что всё как надо. Музыкальная руководительница на радостях подарила мне большую дорогущую шоколадку, но пока я куда-то выходил, мой гонорар подло съели тусующиеся в студии музыканты.
Стоит пожалуй, упомянуть ещё одну авантюру, которую я замутил совместо с уже упомянутым Димой «Фобосом».
Как-то нам за распитием самогона пришла в головы мысль сочинить статью про анонимный клуб онанистов, якобы созданный в Таллине, в районе Ласнамяэ. Статью мы сочинили, и Дима, не долго думая, отнёс её в газету «День за Днём». Представьте, её напечатали: на весь разворот, с иллюстрацией. Потом даже была по ней дискуссия на радио. Мы поняли, что напали на золотую жилу, и конвейер заработал – статьи посыпались как из рога изобилия. Мы писали о банде лесбиянок-убийц, жестоко калечащих мужчин, охочих до легкодоступных любовных утех, писали о людоедах, о маленькой девочке, у которой от регулярного потребления американских куриных ножек, выросли огромные сиськи, о несчастном одиноком некрофиле... На недоумённые вопросы редакторши, откуда у нас столько шокирующего материала, мы скромно потупясь, говорили о знакомстве с большим милицейским чином, недавно ушедшим на пенсию. Думаю, она сомневалась в правдивости всех этих историй, но они хорошо влияли на тиражи газеты, так что каждый получал своё: наивные читатели – очередную порцию страшилок, газета – растущую популярность, а мы – неплохие гонорары.

А в группе опять начались проблемы: барабанщик подсел на наркоту и всё больше увязал в этом дерьме – пришлось с ним расстаться. Мы взяли свежего человека, но несмотря на энергичную игру и артистизм, этот чувак ( даже имя его забыл ) оказался порядочным говнюком и продержался в группе недолго. И мы снова пригласили за барабаны Сергея Тащаева.
За этим последовала череда неплохих концертов, самым ярким из которых был юбилейный – 10 лет группе – в клубе «Креветка». Была проведена хорошая рекламная кампания и народу пришло столько, что клуб не смог вместить всех желающих, и немало народу попивая пивко, слушали нас на улице.
На разогреве играли вновь собравшиеся металлистки «Диверсия», и публика принимала их очень хорошо. Мы играли вторыми и дали жару как следует – вообщем, концерт получился ярким и мощным.
А, ещё вспомнил: перед концертом в подсобку зашёл какой-то парнишка с акустической гитарой, сел на скамейку, ударил по струнам – да вдруг как заорёт что есть мочи!
- Кто это такой крикливый выискался? – спрашиваю у кого-то
- А это Веталь из новой группы «Эйфория» - отвечают.

Был ещё у нас в течение трёх лет свой домашний рок-фестивальчик. Как-то на Иванову ночь во дворе Костиного дома в Нымме собралась большая толпа друзей и знакомых, и мы решили устроить для них концерт. Идея нам так понравилась, что на следующий год мы даже сооружили сцену, а над ней натянули большой тент, склеенный из множества чёрных мусорных мешков. На звуки рок-н-ролла понятнулись и случайные прохожие и местные жители, а под конец я увидел перед сценой наряд полиции. Усатый полицейник поинтересовался, есть ли у нас разрешение на проведение данного мероприятия. На том концерт и завершился.

Прошло ещё какое-то время, и стало уже определённо ясно, что FERRUM изживает себя, безнадёжно буксуя на месте. Всё труднее стало находить общий язык, группа играла уже просто по инерции. Хотелось каких-то перемен, и я стал искать единомышленников для создания нового проекта. Первым откликнулся Борисыч, оставшийся не удел после развала «Гадского Папы». У нас нашлось несколько идей, наброски мелодий – и мы сделали пару песен, которые позднее в переработанном виде вошли в репертуар группы Accolada: «Имя грозы» и «Идиот». Затем Вадик привёл второго гитариста – Лёню Старикова, барабанщиком же мы сначала попробовали уже упоминавшегося Томаса Тянава, затем Андрея «Скотта» ( позднее он играл в «Диверсии» ), и наконец Василия Найдёнова.
Первый и единственный концерт группы «Штопор» ( так мы назвались ) состоялся в клубе «Креветка», на разогреве у FERRUM, и фактически сразу после концерта мы с Василием покинули группу. Дело в том, что Вадик и Лёня хотели играть арт-рок, мы же с Василием не разделяли это стремление, да и к тому же Васю пригласили в «Раста Оркестра» на перкуссию. На моё место взяли молодого шустряка Олега Волобуева, и парни с головой ушли в арт-роковые дебри, что-то там сочиняя и комбинируя.
Они назвали группу Flashback и дебютировали этим составом опять-таки на разогреве у FERRUM, но выступление у них, как помню, получилось скомканным и корявым, во многом благодаря тому, что Вадя «Борисыч» был чем-то там обдолбан и плохо соображал, что происходит на сцене. И парни надолго исчезли из виду.

Всё углубляющийся кризис в группе совпал с серьёзными проблемами в моей личной жизни, и на группу оставалось всё меньше времени. Мы записываем последний магнитоальбом на дому с участием небезызвестного в Таллине Жени «Удава». Мы с Сергеем были против этой записи, предлагая писаться в профессиональной студии, но Костя упёрся. Я оплатил запись из своего кармана, получился полный отстой по качеству, и это ещё больше испортило отношения в группе. Вскоре Костя заявил мне, что я в FERRUM больше играть не буду, а моё место займёт всё тот же Олег Волобуев.
Как раз накануне я похоронил мать, и преподнесённый Костей «сюрприз» лег на меня ещё одним тяжёлым камнем: я отдал этой команде столько сил и средств – и вот те на! Проглотить это оказалось очень нелегко.
Я сидел дома в депрессии, и тут ко мне приехал Волобуев м предложил попробоваться на вокал в их арт-роковый проект. Конечно же я сразу ухватился за это предложение. Так и образовалась группа Accolada.

Сотрудничество Олега с Костей оказалось недолгим: кроме Accolada мы с Олегом уже играли в проекте Stolen Sound, исполнявшем каверы классики блюза, рок-н-ролла и хард-рока, это отнимало достаточно много времени, и потому Олег с Сергеем решили что с FERRUM пора завязывать. К тому времени Сергей уже полгода репетировал с Олегом, Лёней и Вадиком, а в Stolen Sound пела его подруга.

Последний концерт FERRUM.

Через несколько месяцев мне вдруг позвонил Костя и предложил собраться и сыграть концерт. Концерт в культурном центре «Линдакиви» под названием «Рок против СПИДа» организовал Сергей Аболымов. Кроме FERRUM там отметились Post Mortem, Columbus Kris, Compromise Blue, No Big Silence и группа Аболымова. Музыкантам было выставлено море бухла и куча отборной жратвы – чем не преминули воспользоваться разные халявщики, не имевшие к концерту никакого отношения. Несмотря на обойму известных групп, концерт получился малолюдным и вялым, Аболымов явно метивший в хэдлайнеры, играл уже фактически в пустой зал.
После концерта Костя намекнул мне, что это было моё разовое и последнее выступление с FERRUM – он всё ещё надеялся, что в группе будет играть Олег. Но ни Олег, ни Сергей с ним не остались. Да и я, честно говоря, на этот раз расстался с прошлым без всякого сожаления.

Насколько мне известно, Костя несколько раз пытался возродить FERRUM с другими музыкантами, но ничего из этого не вышло. Не так давно он записал со своим сыном инструментальный блюзовый альбом.
А что слыхать об остальных музыкантах, покинувших группу ранее?
Женя Кислицын по слухам одно время играл в «Чёрном Кофе»( что, как выяснилось, просто слухами и оказалось ), затем с музыкой завязал. Барабанщик Андрей Васильев совершенно разрушил себя алкоголем и наркотиками, имел проблемы с законом, был судим, и в конце-концов помер. Сергей Тащаев несколько лет играл в разных проектах с Волобуевым, затем в составе группы Shadow Cry, после в Off.Season. Василий Найдёнов, первым и не по своей воле покинувший FERRUM, прошёл из всех нас самый насыщенный и интересный путь: играл в нашумевшем «Гадском Папе», в не менее известной и более успешной «Раста Оркестра». Ныне периодически выступает с «Most Band».

Вот и всё – группа стала историей.




Группа Accolada.


Зачастую бывает так: одна группа ещё не распалась, а параллельно из её же музыкантов уже формируется и начинает жить новая команда. Так получилось и в случае с Ассоlada: FERRUM ещё формально существовал, а его участники тем временем вовсю сочиняли песни и готовились к концертам в другом проекте. В конце-концов барабанщик Сергей и заменивший меня в FERRUM Олег Волобуев решили , что в FERRUM далее играть не имеет смысла – и на этом в истории FERRUM можно поставить точку. И начинать говорить о группе, которая на тот момент определилась с составом и стала называться Accolada ( оригинальное написание - Accolade, было искажено в угоду благозвучию ).

Состав группы получился таким: Вадим «Борисыч» - бас-гитара, вокал, ОлегВолобуев – гитара, Леонид Стариков – гитара, Виталий Соловьёв – вокал, Сергей Тащаев – барабаны.
Поначалу основным поставщиком песен был «Борисыч», он же писал и тексты, но писал их небрежно и второпях – мне приходилось их переделывать, дописывать и подгонять под музыку, так как гитаристы Лёня и Олег такого там с музыкой наворотили, что сами не могли определиться, где будет куплет, а где припев. На первых порах музыкальный материал по большей части представлял из себя довольно неуклюже присобаченные друг к другу разнородные инструментальные куски со множеством ритмических сбивок, и приходилось ломать мозги, думая, на какой кусок положить текст. Получались довольно длинные композиции, со сдвоенными скоростными гитарными наворотами напоминающие, проект Марти Фридмана и Джейсона Бейкера Cacophony, но с элементами джаз-рока. Особенно буйствовал Лёня, выделявшийся изощрённой, даже какой-то извращённой фантазией, своим никому не понятным ходом творческой мысли.

Как-то нас навестила целая делегация эстонских металлюг во главе с одетой сплошь в чёрную кожу женщиной кавказской наружности. Мы для них сыграли – парни слушали с напряжёнными лицами, а женщина стала активно трясти волосами. После чего нам похлопали и предложили принять участие в металл-фестивале «Hell Gates 999». Я уже не помню, какой наш концерт был самым первым, но этот был точно самым первым ярким пятном.

Проходил фестиваль на руинах «Целлюлозки» в начале апреля 1999 года в мрачном заводском цеху. Там было до хрена всяких скандинавских групп, в основном блэк, дэф и энгри-металлического толка, были и эстоноземельные металлюги такой же направленности, причём скандинавы такого же самодеятельного уровня, как и местные. Accolada оказалась единственным арт-роковым коллективом.
Помню, что играть нам пришлось где-то в районе 4 утра, от холода и сырости не спасало даже активное распитие коньяка и водки, а бетонные стены цеха покрывала изморозь.
На следующий год фестиваль повторили, но предыдущего успеха он не снискал, и одна из причин – буквально перед концертом организаторы вдруг взвинтили цены на билеты просто до неприличной суммы.
Запомнилось, как пьяный организатор колесил по залу на мотоцикле, стреляя в воздух из Калашникова холостыми патронами. И ещё был стриптиз под музыку «Рамштайн» - там тощему голому мужику в кожаной маске девки поливали прыщавый зад горячим воском, а потом на сцену вышла мощного сложения тётенька с огромными грудями, выкликнула из толпы добровольца ( может и ошибусь, но вроде бы им оказался пьяный в дымину парень из группы «Гром» ), и стала совместно с голыми подругами охаживать пацана плётками да давить ему на яйца каблуками своих блядских ботфортов. Толпа одобрительно гудела.
- Вот как опустили пацана! – кривил рот пьяный Андрей «Квадрат».

Через какое-то время мы решили делать профессиональную запись, и Лёня нас привёл в студию своего старого знакомого Меэлиса Ташкевича ( бывшего барабанщика «Колумбус Крис» ), где мы и записали пару песен-тройку песен. Запись шла не гладко: Борисыч приходил «нарытый», догоняясь пивком в перерывах, Лёня играл грязновато, не попадая в ритм. На одну из песен был приглашён клавишник Миша Хамлюк, но будучи по характеру человеком очень напряжным и невероятно капризным, с нами он разосрался и из студии ушёл, не дописав и не переписав партии клавишных.

Однако идея дополнить звучание группы клавишными плотно засела в наших головах, и вышеупомянутый Хамлюк в группу был возвращён. Пожалуй эта удивительная личность стоит отдельного разговора.
Великолепный классический пианист, человек не обделённый композиторским талантом. Но сколь хорош он был как музыкант, настолько же плох как человек. Его манера говорить, держаться, выражение физиономии – надменное и плаксивое одновременно, - всё это ужасно раздражало и временами вызывало сильнейшее желание съездить ему по физиономии. К тому же он имел скверную привычку постоянно грызть семечки, в том числе и во время игры, и везде Мишино присутствие отмечали россыпи шелухи, в том числе и на синтезаторе ( не его личном, кстати ). Концерты с Мишиным участием неизменно сопровождались нервотрёпкой и скандалами. Борисыч его люто ненавидел и неоднократно грозился побить. Но до поры до времени мы этого чудака терпели.

Самым ярким концертом Accolada было выступление на фестивале «Тысячелетие без наркотиков» в 2000 году. Помимо своих вещей Accolada там весьма лихо сбацали инструменталку с первого альбома Dream Theater, с длинным соло на барабанах, а закончили концерт любимой народом песней «Трава», которую мы с Борисычем спели на два голоса.
Забавно, что хэдлайнером фестиваля был заявлен Сергей Аболымов, но очевидно ожидаемого триумфа не получилось: публика встретила выход его группы гробовым молчанием и с первой же песней довольно внушительная толпа рассосалась, словно её и не было – перед сценой маячила лишь пьяненькая басистка из группы «Диверсия».

Гитарист Лёня чувствовал, что с приходом в группу клавишника ( что в свою очередь повлекло за собой изменения в стилистике группы ), для него в Accolada остаётся всё меньше пространства. Всё больше сил и времени отнимал его успешно развивающийся бизнес, всё заметней чувствовалось его отставание в игре. И Лёня принимает решение покинуть группу.
Честно сказать, в качестве игры группа только выиграла – но потеряла в другом: нарушился баланс в человеческих отношениях, делающий группу дружной, одержимой общим любимым делом.

Во время записи в студии «Матрикс» песни «Спящий город» - вещи помпезной, богатой сложными аранжировками, Миша Хамлюк создал донельзя нервозную обстановку, капризничая как маленький ребёнок. Присутствовавшая в студии Дарья Танасенко из «Диверсии», записывающая нам бэк-вокал, спросила: «А почему бы вам не выгнать из группы этого хмыря? У меня, кстати, есть телефончик хорошего клавишника».
Чтож, идея показалась здравой – я позвонил этому парню.
В результате маэстро Хамлюк был изгнан, его место занял молодой и амбициозный Женя Бабкин, музыкант другого пошиба: если Хамлюк играл в тяжеловесной помпезной манере, то Женя оказался более шустрым, современным, и что немаловажно, при хорошем инструментарии. Его первой записью с нами оказалась стародавняя песня «Имя грозы», сильно переработанная, с джазовыми вкраплениями в последнем куплете и мощными аккордами на «Хаммонде» в конце. Отец Жени, бизнесмен, вдохновлённый успехами сына на рок-поприще, решил спонсировать группу – и началась запись альбома, поговаривали уже о съёмках видеоклипа...
И тут всплыли нехорошие вещи со стороны Олега, связанные с деньгами группы. Разразился скандал и Олег Волобуев покинул Accolada. Вроде бы удачно стартовавшая карьера вмиг обрушилась.

Ребята были подавлены, никто не верил, что такому высокотехничному гитаристу можно найди достойную замену. Я дал объявление в газету, и почти сразу на него откликнулся гитарист – парень из Нарвы Максим Спиридонов. Мы встретились, он послушал записи Accolada, они произвели на него сильное впечатление – и мы с ним начали усиленно разучивать песню.
Но на устроенном коллективном прослушивании Макс на остальных участников группы впечатления совершенно не произвёл. Большинство были за то, чтобы вернуть Олега Волобуева. И как-то они его уломали.

Но прошло не так уж много времени, эйфория воссоединения сошла, и начались мутные времена. Борисыч периодически уходил в запои, пару раз его выгоняли из группы, пробуя ( впрочем безуспешно ) других музыкантов, затем Вадика брали назад – и через какие-то время всё повторялось.
Олег Волобуев, ставший фактически лидером группы, хотел чтобы я пел в манере Ла Бри из Dream Theater, что для меня было неприемлемо, да и не нравилась мне такая манера пения. Часть музыкантов группы Олега поддержала, и за моей спиной неоднократно велись разговоры, что меня надо бы из группы уволить и найти мне замену.
Пошла застойная пора и в плане собственно репертуара: Борисыч совершенно устранился от сочинения песен, основным автором стал Олег Волобуев. Но это имело существенные минусы: Олег являлся хорошим инструменталистом и аранжировщиком, но куда менее талантливым композитором-песенником. Песни за редким исключением получались невразумительными, большинство из них так и не было доведено до конца – и в результате концертная деятельность группы свелась к самому минимуму. Два действительно талантливых номера: грандиозная «Чужой», редкий пример моего с Олегом равноправного сотрудничества, очень талантливо аранжированная остальными нашими музыкантами, и баллада «Боромир» написанная по мотивам естественно «Властелина Колец», где я пою вместе с Женей Бабкиным – так и остались в качестве сырых демок.
Итак, выросший профессиональный уровень музыкантов был прямо противоположен моральному климату в самой группе, что породило сонную полувялую обстановку, изредка разбавляемую какими-то совершенно беспонтовыми концертами. Олег совершенно потерял интерес к группе, ни желая ни работать над новым материалом, ни репетировать, остальные музыканты, чувствуя неминуемую смерть коллектива, стали искать себе применение на стороне. Я позвонил Максу Спиридонову с предложением создать новую группу. Мы сели, сочинили несколько песен, затем пригласили Борисыча и Сергея – так получилась группа KARMA. А вскоре Accolada тихо-мирно прекратила своё существование.

Была правда позднее попытка возродить группу: Олег пригласил Сергея Тащаева, Женю Бабкина и ещё пару эстонских музыкантов. Под названием Accolada они дали несколько концертов, затем Олег переименовал группу в «Демиург», и они стали играть инструментальный рок, однако и этот вариант оказался недолговечным. На том с Accolada всё и закончилось. Осталось почти забытое имя, несколько хвалебных статей в музыкальных изданиях, разошедшиеся по миру – от Лондона до Нидерландов, от России и Израиля до Мексики, пара сотен самопальных альбомов с «нетленкой». Аминь!

Группа KARMA.

История этой группы началась с ухода из Accolada Олега Волобуева. Ушёл Олег некрасиво, бросив группу во время записи альбома – было это в 2002 году. Ребята сильно пали духом, но я решил не сдаваться и начал поиски нового гитариста. Так я познакомился с молодым нарвитянином Максом Спиридоновым. Впоследствии Макс говорил, что поначалу был настроен весьма скептически, думая, что его зовут в очередную любительского уровня группу, однако послушав записи Accolada, понял, что придётся попахать в поте лица.
Мы с Лёней Стариковым и Вадимом «Борисычем» помогли Максиму подготовить одну песню, и повели новобранца на репитиционную точку, дабы показать остальным музыкантам. Кроме песни Accolada у нас были в загашнике наброски новой песни под названием «Фантасмагория». На репетиции Макс сильно нервничал, играл неровно и остальные музыканты решили, что нужно как-то вернуть назад Олега Волобуева.
На новогодние праздники Макс уехал в Нарву, пока не зная, что Accolada его забраковала. Мы договорились созвониться после Нового года. Мне было жаль расстраивать парня отказом, тем более, что я слабо верил в возрождение Accolada и всё более укреплялся во мнении, что надо собирать новую группу. Тем более, что были намётки собственных песен и начинать бы пришлось не на пустом месте. Я поделился этой мыслью с Вадимом и Сергеем, и они согласились попробовать собрать новый проект. После этого я позвонил Максу и обрисовал ситуацию – Максу идея понравилась.
Группу мы назвали Karma, и состав вышел таким: Максим – лидер-гитара, Виталий – вокал, гитара, Вадим – бас, Сергей – барабаны. К весне 2003 года у нас накопился репертуар, достаточный для концертных выступлений – по стилю это был хард-рок. Честно говоря, уже и не вспомню, где мы дебютировали – наверное, в первых числах мая 2003 года на открытии сезона байкерского клуба Dinamo mc. Дело было в Вяна-Йыэсуу, в гуще леса, в симпатичном двухэтажном бревенчатом доме на берегу реки. Кроме Karma, с нами на тусовку приехали Accolada (парням удалось уговорить Олега Волобуева вернуться в группу) и ещё парочка групп, одной из которых вроде бы были Big Ones, но может это было в другой раз).

Немного об Accolada. Как и следовало ожидать, воссоединение получилось недолгим, ибо межличностные противоречия и другие «подводные камни» никуда не делись. Было несколько попыток заменить регулярно бухающего Вадика, всё чаще за моей спиной Олег заводил разговоры с остальными музыкантами, что надо бы меня из группы уволить, да только вот беда, не найти замену. В этот непростой период мы всё-же сделали несколько очень неплохих песен, и если раньше меня старались не подпускать к сочинению материала, тот тут я наконец смог внести существенный вклад. Но вскоре Олег опять стал терять интерес к группе: мы очень мало выступали, перестали обновлять репертуар, начались скандалы. Тот концерт в Вяна-Йыэсуу был для Accolada последним, но прошёл весело: Олег с Максом устроили гитарную «дуэль» во время совместного исполнения песни Rainbow «Long Live Rock'N'Roll», упившийся до изумления Вадик рухнул физиономией в костёр, откуда его впрочем моментально спасли, подпитая толпа взгромоздилась на большие деревянные качели и раскачав их, с гиканьем рухнула вместе с поломанными качелями наземь. Надо сказать, из Accolada я ушёл без всякого сожаления: группа погрязла в интригах, сварах и тягостном ничегонеделаньи.

Летом Karma вместе с кучей таллинских групп и под водительством неунывающего массовика-затейника Анатолия Белова отправилась на Чудское озеро – поучаствовать в фестивале PRF. Поездка получилась забавной, потому остановлюсь на ней подробнее.
Дорога была долгой, местами очень пыльной. Пассажиры набрали с собой много-много пива, всё это несметное количество мочегонной жидкости активно выпивалось и через какие-то промежутки времени отчаянно требовало выхода. Тогда автобус тормозил, исторгая из себя шумную компанию. На видеозаписи предстаёт одна из таких эпического размаха картин: рассеявшаяся по полю толпа, море спин – и все в одной классической позе: ноги на ширину плеч, голова опущена, сияющие на солнце струи с журчанием истекают на сочную зелёную траву. Вот объектив камеры перемещается в сторону, и мы видим стоящую на обочине пожилую эстонскую хуторянку, с явным неодобрением глядящую на это массовое действо.
Мы приехали в рыбацкий посёлок Калласте – вездесущий Рихо Бауман сказал, что посёлок основан староверами. А ещё я услышал, что где-то там происходило легендарное Ледовое Побоище Александра Невского с тевтонскими рыцарями и, мол, если пройти по бережку во-он в ту сторону, то можно увидеть знаменитый Вороний камень. Проверять я не стал: жара разморила, захотелось где-то сбросить вещи и повалиться на травку. Но расслабляться было нельзя: обнаружилось большое количество друзей и знакомых Вадима «Борисыча», которые всё норовили налить ему пива, вина, водки... Короче, до самого выхода на сцену мы неусыпно пасли Вадика, в результате чего Вадик стал очень нервным и вздрагивал при каждом нашем появлении.
Сам концерт ничем особым не запомнился: какой-то пьяный идиот постоянно лез на сцену, пока я не озверел и не обложил его в микрофон трёхэтажным матом – публика вздрогнула и отшатнулась. А ещё мы исполнили любимую песню Вадика из репертуара его старой группы Гадский Папа – «Русская рулетка». Увы, песня, некогда бывшая золотым хитом, оставила публику равнодушной – очевидно, всему своё время...
Запомнилась ещё выходка Лёхи, вокалиста группы SoulOut: к концу выступления своей команды Лёха играл в чём мать родила, по причине чего его трясущаяся голая задница даже попала на страницы газет. Доиграв последнюю песню, наш рок-нудист бросил гитару и как был голышом, через всё поле ускакал купаться.
Спать нас уложили в детском садике. Кровати оказались маловаты, а на матрацах виднелись подозрительные застиранные жёлтые и коричневые разводы. Под весом крупного мясистого Лёхи сетка кровати прогнулась до самого пола и такой после и осталась.
Естественно, все долго не могли угомониться: травили анекдоты, занимались всякими детскими глупостями, типа кто громче и натуральнее губами изобразит пуканье. Ржали как сумасшедшие.
Тут в окно постучали и из темноты вдруг возникло, прильнув к стеклу, бледное луноподобное лицо. Широко улыбаясь, лицо молвило: «Гы-гы-гы! Пацаны, пустите переночевать!» Это был Вадим «Борисыч».
- Иди домой, проспись! – посоветовал Макс лицу «Борисыча». Вадик отлип от окна и растворился во мраке ночи. Пару минут спустя улыбающаяся физиономия нашего басиста просунулась в дверь.
- Чё притихли? – вопросил он. – Тусоваться будем?
- Шёл бы ты спать, - посоветовал ему, давясь зевотой Виталик из группы Эйфория.
- Хрен я вам дам уснуть! – пригрозил Вадик, исчезая за дверью.
Вскоре в коридоре заскрежетало и загрохотало: по полу волокли что-то громозкое. Дверь распахнулась – в проёме «Борисыч» остервенело боролся с застрявшей наискось кроватью. Ещё одно могучее усилие, ещё один титанический рывок... Кровать развалилась на части.
- Ничё, щас соберу! – Вадим свалил обломки посреди комнаты и под общий гогот стал пинками, кулаками и сочными матюками сколачивать кровать в единое целое. Увы, полноценно описать словами этот комедийный процесс невозможно: люди бились в истерике от смеха, истерике, опасно близкой к агонии. Некоторые потом утверждали, что никогда так в жизни не смеялись.
Кое-как собрав кровать, Вадик с блаженным вздохом шлёпнулся поверх этой шаткой перекошенной конструкции... Кровать с грохотом сложилась как карточный домик – под общий смех, разумеется. «Борисыч» ничего исправлять не стал, уснув среди обломков с матрацем в обнимку. Наступила долгожданная тишина. Впрочем, длилась она недолго: в окно снова кто-то скрёбся.
На этот раз к нам пожаловал журналист-скандалист Пётр Целуйко. Пётр стал громогласно требовать, чтобы ему в срочном порядке освободили спальное место, а не то он напишет о фестивале ругательную статью. Петра посылали куда подальше, он злился и размахивал большим чёрным зонтиком. Наконец оставив тщетные попытки отвоевать себе кровать, он свернулся клубочком на прикроватной тумбочке, подставив остро пахнущие несвежие носки под нос нашему Максу. Возмущённый Максим Петра с тумбочки сковырнул. Ещё какое-то время Целуйко стонущей тенью слонялся по спальне, пытался выдернуть матрац из-под «Борисыча», потерпел фиаско, потом затих. Утром мы обнаружили его спящим на детском ночном горшочке. На голове журналиста почему-то красовались «семейные» трусы.
Весь следующий день тусовка маялась бездельем в долгом ожидании автобуса. Большая часть музыкантов сидела на пляже, попивая водку и пиво, Лёха из SoulOut с размаху падал лицом в зловонные лужи, пугая застенчивых местных детишек, а Вадика «Борисыча» я обнаружил в отдалении от всей компании – он мирно спал у кромки воды в позе эмбриона в обнимку с пустой водочной бутылкой. И по лицу его блуждала счастливая улыбка.

Следующий этап в истории группы Karma ознаменовался появлением в наших рядах бойкой клавишницы из Нарвы – Наташи Скороходовой, что позволило нам пододвинуть музыку группы в сторону прогрессив-металла. В кустарных условиях мы записали свои первые демки: песни «Фантасмагория» и «Дед» - песни, сразу полюбившиеся слушателям.

Как-то раз пригласила нас выступить в Нарве, в клубе «Ругодив», на концерте, посвящённом 10-летию нарвской группы Absolute-2. Макс с Натальей сказали, что там с нами хочет познакомиться некий Карен – гиперактивный армянин, вознамерившийся создать продюсерский центр и намекавший, что непрочь и нас взять под своё крыло.
Что ж, концерт удался на славу. После выступления, за кулисами, поблёскивая в полумраке золотыми зубами, к нам приблизилась компания невысоких, дружелюбно настроенных кавказцев – одним из них и был тот самый Карен. После концерта все музыканты отправились в бар на втором этаже, где их ждала сытная кормёжка.
Отужинав и выпив, я впал в весьма благодушное настроение и высказал вслух мысль, что вот есть у меня давняя затаённая мечта: спеть с кабацкой сцены песенку «А нам всё равно» из кинофильма «Бриллиантовая рука».
- Так спой, Виталик-джан! – вскричали кавказцы, и немного поломавшись, я таки согласился. В качестве музыкального сопровождения мне выдали недовольную, упирающуюся Наталью, пьяного «Борисыча», двух трубачей и кто-то сел за барабаны, кажется младший брат нашего Макса.
Половина нашей сборной была в изрядном подпитии, однако, песню отбабахали довольно близко к оригиналу – правда, последний припев допевал я почему-то злобным звериным рыком. Публика кружилась в танце.
- В жизни ничего хуже не слышал! – прокомментировал мой кабацкий дебют какой-то металлист.
Ночью Карен повёз нас в свою студию – похвастаться, поговорить о планах. С аппаратурой там было, прямо скажем, никак, но зато на потолке висели красивые люстры и была оборудована шикарная кухня и офис – чувствовалось, что будущий великий продюсер любит пускать пыль в глаза. Там, за распитием уж не помню чего, Карен живописал перед нами грандиозные, нет, мегаграндиозные планы: блистательное будущее с лимузинами, вертолётами и ваннами шампанского. Барабанщик Серёга скептически кривил рот, обкуренный Вадик смотрел на рассказчика мудрым взглядом старого сенбернара. Карену Вадиков взгляд очень понравился.
- Слушай, Вадик-джан, - обратился к нему Карен. – Вот ты человек вроде мудрый, зря словани не разбрасываешся. Расскажи нам что-нибудь такое.
- Вот недавно прочитал я в Коране такую притчу... – начал Вадим, широко улыбаясь сквозь дымовую завесу. – Идёт, значит, человек по пустыне. Идёт он, идёт, идёт себе, идёт... – Вадик замолк, глядя в одну точку. Повисла эффектная долгая пауза.
- Ну? – подался вперёд Карен. – Дальше-то что?
- А-а... – лицо «Борисыча» расплылось в широчайшей улыбке. – Дальше никак: словарный запас у меня маленький, закончились слова.

На лето Карен замыслил грандиозный фестиваль в Нарва-Йыесуу: музыканты из разных стран, показ мод, большое народное гулянье... Мы втроём: Макс, Вадик и я – приехали туда на день раньше, дабы разведать, что и как. Прибыв на место, мы не увидели никаких признаков грандиозного концерта, а увидели одинокую пивную палатку, возле которой золотозубый бородач жарил шашлык. Из палатки доносилось нестройное пение и позвякивание ударных.
- Джазовая импровизация! – обрадовался Вадик. Схватив бас-гитару, он выскочил из машины, и вскоре к раздающейся из палатки хромой мелодии присоединилось пошлёпывание бас-гитары. Томимые нехорошими предчувствиями, мы поплелись туда же.
В палатке тусовалось с полсотни человек; на шатком помосте из ящиков, поверх которых были постелены листы фанеры, сидел за барабанами брат Макса, пели какие-то девчонки ( как выяснилось после - из группы под названием... хм... вроде называлась группа Торшер и Холодильник, точно не помню ), да терзал струны Вадик. На крутой фестиваль всё это, увы, никак не тянуло.
Тут к нам подскочил энергичный чувак в тюбетейке – то был актёр Стас Варки.
- Что такие кислые? – удивился Стас.
- Да вот думаю: не пора ли нам домой оглобли поворачивать? – молвил я, в полной мере осознав всю унылую убогость происходящего.
- Брось! – улыбнулся Стас. – Отдохните с дороги, пивка попейте – а там и настроение подымется.
Пил я пиво, угощался шашлыком – и настроение действительно чуток улучшилось. Я даже расчехлил гитару и направился к сцене. Макс мне компанию не составил, ибо вторую гитару подключать было некуда.
- Что играть-то? – задумался я.
- Бахните что-нибудь весёлое, - шепнул Стас откуда-то сбоку.
Мы сыграли в похоронном ритме «Wild Ghild» группы W.A.S.P., потом выдали рок-н-ролльную импровизацию. Надо было что-то петь, и я по ходу дела вспоминал детские страшилки типа: «Маленький мальчик по стройке гулял, кнопочки разные там нажимал. Чётко сработал отлаженный пресс – тёпленький блинчик упал под навес». Публика оживилась и пустилась в пляс. Подурачившись так минут десять, я исчерпал запас страшилок и решил выступление свернуть. – «А рок ещё будет?» - спросили какие-то детишки, наивно хлопая глазёнками. – «Нет, рока больше не будет», - ответил им Стас Варки. И всё оставшееся время Стас под медитативную фонограмму танцевал восточные боевые танцы – то с мечом, то с копьём, а потом ещё успел какому-то бухому быдляку по мордасам надавать.
Мы же до утра пили пиво, кормили злющих комаров и развлекали побасенками каких-то местных девах. На второй «фестивальный» день мы не остались, несмотря на уговоры и денежные посулы. Я слышал, что пьянка в пивной палатке продолжалась неделю, пока кто-то не пожаловался в полицию и всех оттуда не турнули. Больше я Карена никогда не видел.

В плане музыки группа продолжала двигаться в сторону прогрессив-металла: в тот период я был очарован творчеством голландского проекта Ayreon и старался сочинять в таком же ключе – «космические» помпезные композиции, хотя были в нашем репертуаре и бодренькие байкерские боевички. А пелось в наших песнях обо всём понемногу: о древних языческих культах, о призраках и демонах, о сюрреалистических фантазиях безумцев и конечно же, об извечной борьбе Добра и Зла. Короче, мы придумывали действительно интересную и умную музыку.

Через какой-то промежуток времени Вадик познакомил нас с Александром Андреюком, более известным как Саша Уралмаш. Саша хотел быть нашим менеджером и сумел убедить нас, что у него получится. Он сразу развил бурную деятельность, но при полном отсутствии менеджерского опыта это зачастую приводило к казусным результатам и Сашу приходилось постоянно контролировать, сдерживать и корректировать его порывы, а это отнимало уйму времени и нервов. Но ведь старался же человек!

А в группе начались проблемы: музыканты раскололись на два враждующих лагеря, меня же упрекали в том, что я ограничиваю творческую свободу остальных и вообще, надо играть «модную музыку» - при этом никто так толком и не смог объяснить, какую такую «модную музыку» надо играть. Я стал уставать от всего этого нытья, свар и общего негативного фона. Последней каплей, давшей толчок к развалу группы, стал организованный Сашей концерт на лужайке за пивным баром Kassisaba. Саша попытался отгородить открытые подступы к лужайке кусками арматурной сетки и метался по территории, отлавливая безбилетников, а рослый охранник постоянно мешал публике колбаситься под музыку, пытаясь всех чинно рассадить по скамейкам. В нагрузку к нашей группе были пристёгнуты... название первой группы забыл, а вторая называлась Fire Jam, и была собранным на скорую руку невнятным проектом с безголосой певицей. Пока шёл концерт, Уралмаш (видимо, чтобы снять напряжение) усиленно накачивался алкоголем. Красноликий и растрёпанный, он кружил по территории весьма замысловатыми траэкториями, а из карманов его, потных кулаков и даже носков топорщились пучки мятых банкнот. После концерта между нашими музыкантами и менеджером вспыхнул грандиозный скандал из-за вырученных за концерт денег, сыграло тут роль и накопившееся между музыкантами раздражение и скрытая неприязнь. Попавшего под горячую руку менеджера уволили.

После этого Karma просуществовала ещё около полугода и развалилась, как и Accolada, в процессе записи альбома. Впоследствии я собрал более-менее достойные по качеству записи Accolada, Karma, добавил одну песню Ferrum, и сделал из всего этого альбом, назвав его «Осколки памяти». Вот такая история.

Виталий Соловьёв.
15 ноября 2011 г.