Вот так они и уходят , рано утром , или поздно вечером , завернутые в серые простыни вместе со своими последними испражнениями .
Вчера они еще были Вовами , Колями , Аленами , сегодня это шкуры и кости с бирочками на указательных пальцах ног , уносимые двумя равнодушными мужчинами , пациэнтами этого же отделения диспансера .
Их шаркающие шлепанцами силуэты растворяются в предрассветных сумерках .
Гумманисты хотят чтобы мы этого не видели,
берегут нас от стрессов ...
Но мы , как на зло все видим ...
Васильевич кому-то говорил:
- ,, Извини , я сам не могу тебя вылечить , ты должен мне помочь ! ,, И больной изо всех сил помогал доктору , пока дышал , пока билось сердце . Но и его вынесли , холодным осенним утром ...
Часто здесь так бывает , кто-то вспомнив спросит :
- ,, А где это Вася , че его не видно , выписали что-ли ? ,,
- ,, Вынесли Васю ...,, - Безразлично зевнув , и демонстративно громко откашлявшись , выплюнет желто-зеленую мокроту на асфальт , тот кто на рассвете шаркал шлепанцами .
Коля из тяжелого отделения умер ближе к обеду , санитарка заботливо завернула его в простыню , и он так и лежал в комнате с двумя еще живыми до вечера ...
Та-же санитарка принесла в ту-же комнату, тем же неходячим но все таки живым обед ...
Они опешили ...
Точнее они просто охуели ...
Гумманисты хотят чтобы мы не видели этого , берегут нас от стрессов ...
И шаркающие шлепанцами фигуры вновь растворяются в предрассветных сумерках ..
И мы все видим . Как на зло мы все это видим ....