К 100-летию со дня смерти Шолом-Алейхема

13 мая 2016 года исполнилось 100 лет со дня кончины великого еврейского писателя Шолом-Алейхема. Кто он для нас? Еврейский писатель и драматург, один из основоположников современной художественной литературы на идише, в том числе детской. Писал также на иврите и русском языке. Нередко был сам себе переводчиком.

Шолом - Алейхем - псевдоним. Настоящее имя классика еврейской литературы – Соломон (Шолом Нохумович) Рабинович) - (1859–1916).

Вот как писал о нём Самуил Маршак («Доброе имя. Памяти Шолом-Алейхема»):

"В тяжёлые для еврейского народа советские годы, когда все у нас было отобрано – язык, религия, культура, на полке почти в каждой еврейской семье стоял шеститомник Шолом-Алейхема. И это помогало ощущать себя евреями.

Белл Кауфман, внучка писателя, рассказывала: «Когда в Нью-Йорке в Манхэттене в 1997 году открывали улицу имени Шолом-Алейхема (Ист 33 стрит между Парк авеню и Мэдисон авеню), к микрофону подошла старенька женщина и сказала: «Я из Украины. У нас не было синагоги, но был Шолом-Алейхем. И потому мы знали, что мы евреи».

Шолом-Нохум Рабинович, известный во всем мире как Шолом-Алейхем (в переводе с идиш это имя означает – Мир Вам), родился 2 марта 1859 года в городе Переяславле (Полтавская губерния) в многодетной еврейской семье (12 детей).

Учился в хедере и, выучив русский язык, поступил в уездное училище в Переяславле.

Уже в Америке в своем незаконченном автобиографическом романе «С ярмарки», в котором автор рассказывает о себе как бы от лица другого человека, Шолом-Алейхем пишет, что его герой (то есть он сам) родился в маленьком местечке Касриловка, и «ни один город в мире не был так мил его сердцу, настолько мил, что он не может его забыть и вовек не забудет… И во всем огромном мире, где есть Одесса, Париж, Лондон, Нью-Йорк, нет такого места, которое могло бы похвастаться столь обширным базаром с множеством еврейских лавок и лавчонок, с изобилием разнообразных продуктов… А мы, мальчишки из хедеров, тем охотнее отведали бы этих вкусных вещей, но они, увы, были нам недоступны… Какой город обладает такой старой сгорбившейся синагогой, таким красивым священным ковчегом..? Старики рассказывают, что старый раввин благословил эту синагогу, чтоб она не горела, и она не горит, какой бы ни бушевал кругом пожар».

Шолом-Алейхем не мог и предполагать, что пламя войны уничтожит весь этот дорогой для его сердца мир.

«В родной его Касриловке-Воронке,

Стирая память дедовских времен,

Война смела домишки и лавчонки,

И синагогу, и резной амвон…»

С. Маршак

Этот особый, неповторимый мир еврейских местечек безвозвратно ушёл. Он сохранился только на полотнах художников и в литературе. Но никто не описал его обитателей с такой любовью, как Шолом-Алейхем. На страницах его произведений мы встречаем удивительных евреев – «фантазеров и мечтателей в потертых заплатанных кафтанах, наивных мудрецов без гроша в кармане, мечтающих освободить человечество от всякой несправедливости».

Вот как рассуждает один касриловец: «Если бы мне принадлежали все деньги на земле, я построил бы огромную больницу для всех больных. И еще прекрасный дом для одиноких стариков. И еще дал бы денег всем беднякам, чтобы они купили себе одежду. Причём не только нашим из местечка, но всем бедным на свете. И я велел бы всем учиться. Но главное – я позаботился бы о наших врагах, о ненавистниках Израиля. Может, тогда они перестали бы вредить евреям…»

За чертой оседлости в еврейских местечках царили голод и нищета. Но выживать помогали прекрасные традиции. Община заботилась, чтобы хотя бы в Субботу и праздники, каждый еврей был сыт и в своей семье чувствовал себя королем. И, конечно, выручал неистощимый еврейский юмор, умение посмеяться над своими несчастьями.

«Однажды реб Йосеф ходил из дома в дом, собирая деньги на постройку богадельни. Зашёл он к одному богачу. Услышав, что от него требуют денег, рассвирепел богач, накричал на ребе Йосефа и даже шапку сбил у него с головы. Не обиделся реб Йосеф, наклонился, поднял шапку и сказал: «Ну хорошо. Это причиталось мне. А теперь, что вы дадите на богадельню?»

Один из самых знаменитых героев Шолом-Алейхема – мальчик Мотл. «Всё у них называется озорством! Нацепить кошке бумагу на хвост, чтобы вертелась, – озорство. Постучать палкой по поповскому забору, чтобы собаки сбежались, – озорство. Вытащить у Лейбки-водовоза затычки из бочки, чтобы половина воды вытекла, – озорство».

Чем же скрасить ребенку будни? Не плакать же, как мать, с утра до ночи. Отец Мотла умирает, и все соседи и знакомые принимаются жалеть его. «Мне хорошо – я сирота», – наивно говорит мальчик. Эти полные горького юмора слова стали расхожим выражением.

В 1903 – 1906 гг. на юге России прокатилась очередная волна еврейских погромов. Сотни тысяч евреев эмигрировали в США и Палестину.

Народный писатель горячо сочувствовал нарождающемуся сионистскому движению. Он пишет несколько брошюр на идиш: «Зачем евреям нужна своя страна», «К нашим сестрам в Ционе» и другие.

Он принял участие в одном из сионистских конгрессов. До конца своих дней Шолом-Алейхем сотрудничал с сионистским еженедельником «Дер Ид» («Еврей»), который впервые вышел в 1899 году.

В октябре 1905 года писатель сам пережил ужасы еврейского погрома в Кишиневе. Американские евреи пригласили Шолом-Алейхема в Нью-Йорк, где в газете «Тагесблат» были опубликованы его сорок два письма под названием «Картины погрома».

Первый приезд писателя в США был счастливым событием в его жизни. Писателю устроили грандиозный приём, и здесь же на пристани он получил телеграмму о рождении первой внучки.

Детям он написал: «Мы здесь очутились, словно в кипящем котле. Необозримая волна подняла нас на небывалую высоту. В ушах всё ещё звенят слова: «Шолом-Алейхем!» «Добро пожаловать!» И без конца делегации, интервью, люди бизнеса…»

Однако радужным надеждам на американское счастье сбыться не довелось, и через восемь месяцев Шолом-Алейхем вернулся в Женеву, где у него обнаруживают туберкулёз, а затем – в Россию. Болезнь вынудила его уехать лечиться за границу. Первая мировая война застала писателя на немецком курорте. 2 декабря 1914 года он вновь приехал в Америку, на этот раз навсегда.

13 мая 1916 года его не стало. За гробом через весь город шли 150 тысяч нью-йоркцев. Похоронен писатель на кладбище Маунт-Кармель, на границе Квинса и Бруклина. Сам Шолом-Алейхем мечтал о том, чтобы его могила была в Киеве...

«Здесь погребен простой еврей,

Он был писатель из народа.

Всю жизнь писал он для людей

Простого звания и рода.

Он на смех поднимал, честил,

Язвил насмешкой мир великий,

Но мир, однако, не тужил,

А он век прожил горемыкой…»

– так переводятся с еврейского на русский язык стихи, начертанные на надгробном памятнике великого писателя.

Шолом-Алейхем оставил Завещание своим детям. Оно было опубликовано во многих газетах США, его зачитали в конгрессе и занесли в Памятную Книгу (конгресса).

Писатель завещал своей семье в йорцайт (годовщину смерти) не оплакивать его, вспоминать с радостью, читать его произведения, помогать друг другу и бедным и беречь свое еврейское происхождение. «И если кто-то перейдёт в другую веру, это означает, что он исключен из завещания, и нет им доли и участия в среде их братьев».

Произведения Шолом-Алейхема переведены на десятки языков, по их мотивам во многих странах мира поставлены многочисленные спектакли и кинофильмы.

«Ты говоришь с потомками своими

Не на одном, на многих языках.

И пусть твое приветственное имя

Живёт и светит в будущих веках».

Самуил Маршак

Мне несказанно повезло. Пусть и заочно, но я была знакома с Бел Кауфман, внучкой великого Шолом-Алейхема.

«Дедушка завещал веселиться на каждую годовщину его смерти», - говорила она. Вспомним писателя добрым словом и мы. Сам он мечтал о том, чтобы в день годовщины его кончины читали один из его рассказов.

Лично я перечитала "Поминальную молитву", что советую сделать и вам. А чего стоит этот отрывок из рассказа "Блинчики"!

«– В праздники я ем только кошерное. Я не отдам кусочка еврейской рыбы за все маринады и майонезы в мире, и, между нами говоря, я не променяю еврейское жаркое на двадцать бифштексов, ромштексов, розбратов и ростбифов.

Не будем лукавить: что может быть вкуснее шейки по-еврейски, начиненной мукой? Или бабки с куриными печенками? Или почек, пересыпанных крошками теста? Или чего не хватает, например, еврейскому бульону с хворостом, или лапшой, или вдруг даже с вареничками? А? Что?

И Бибер снова возвращается к еврейской рыбе, говорит все громче, потому что все говорят, вся публика говорит о рыбе, не может нахвалиться рыбой. Гости превозносят рыбу и хозяйку…»

Шолом-Алейхем родился 2 марта 1859 в Переяславе. Учился в хедере, изучал иврит, с семнадцати лет зарабатывал на жизнь репетиторством. Когда он влюбился в одну из учениц, её отец прогнал его из имения. Прослужив несколько лет "казенным" раввином в местечке Лубен, Шолом-Алейхем женился на Ольге Лоев", - сообщают биографы писателя.

Книги Шолом-Алейхема до сих пор пользуются чрезвычайным успехом и переведены на множество языков. "Менахем-Мендл", "Тевье-молочник", "Блуждающие звезды" и многие другие произведения великого еврейского писателя являются и по сей день настольными книгами.

Писатель просто обожал свою внучку Беллочку. Вот что рассказала о деде она:

- Что выделяет писателя Шолом-Алейхема среди других писателей?

- Его обожают во всем мире. Его именем названа улица в Нью-Йорке. А когда я выступала в Монреале (Канада), ко мне обратился мужчина в инвалидной коляске: «Я слепой и вас не вижу, я глухой и вас не слышу, но когда я узнал, что приезжает внучка Шолом-Алейхема, решил, что должен дотронуться до вашей руки». Это было так трогательно! Шолом-Алейхем оставил в наследство в своих произведениях любовь к жизни и к людям. Это его выделяет.

- Я слышала, что мюзикл по произведениям Шолом-Алейхема до сих пор идет на Бродвее?

- Да, хотя мюзикл «Скрипач на крыше» был поставлен почти 40 лет назад по мотивам повести «Тевье-молочник». Он пользуется большим успехом. Я была на премьере вместе с мамой и братом...

(Кстати, спектакль «Тевье-Тевель» с Богданом Ступкой в главной роли смело можно назвать одним из самых популярных в Киеве. Билеты на него нужно покупать за месяц.)

«Я слишком занята, чтобы стареть!»

- Бел, вы ведь тоже пишите. Наверное, вас невольно сравнивают с дедушкой?

- Я была тронута, когда вышла моя книга «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Критики одобрили, сказав, что у меня такой же юмор и гуманизм, как и у Шолом-Алейхема. Мне показалось, что таким образом они дали мне позволение писать…

- Как вам удается быть в такой прекрасной форме?

- Я слишком занята, чтобы стареть! Я всем интересуюсь, веду активный образ жизни. Вот только жаль, что дети живут далеко, в разных штатах…

- В Украину не собираетесь?

- Я бывала и в Киеве, и Одессе. Это красивые города!

Украину с ностальгией вспоминал дедушка. Ведь он там прожил большую часть своей жизни. В одном из писем так и написал: «Киев - это мой город». А в другом сказал: «Как скромно выглядит Киев после блестящего Парижа и чистенького Берлина! И все-таки если бы мне предложили выбрать один из этих городов, я остановился бы на Киеве».

«Потомков ты приветствуешь весёлым

Простонародным именем, поэт.

«Шолом-Алейхем» и «Алейхем Шолом» –

– Таков привет старинный и ответ.

«Шолом-Алейхем» – Мира и здоровья!

Нет имени щедрее и добрей…

Самуил Маршак, 1946 г.


О том, как Шолом-Алейхема вернули советскому читателю

Примерно 20 ноября 1954 года Илья Эренбург получил письмо заведующего отделом национальных литератур Детгиза Ю.П.Тимофеева. Речь в нем шла об одном смелом для того времени проекте издательства. Нынешнему читателю и не понять, в чем собственно состояла смелость, — для этого нужно представлять себе Советский Союз 1954 года.

С конца 1940-х годов все, что касалось еврейских литературы и искусства, было в СССР под запретом. Последнюю, как оказалось, книжку Шолом-Алейхема на русском языке подписали к печати 27 июня 1948 года, она вышла нормальным для того времени тиражом в 75 тыс. экземпляров. Ее выпустило, как указано на титуле, издательство ОГИЗ «Дер эмес» (т. е. еврейское издательство «Дер эмес», которое входило в ОГИЗ — Объединение государственных книжно-журнальных издательств РСФСР). Книга называлась «Избранные произведения. Том 1», но второго тома не последовало. Выход издания прекратился. Более того, само издательство «Дер эмес» ликвидировали, как и все еврейские редакции, театры, ансамбли, еврейские секции в отделениях Союза советских писателей и т. д. Репрессии (расстрелы, аресты и ссылки) обрушились на массу деятелей еврейской советской культуры.

В 1954-м дух Сталина продолжал витать над страной. Правда, в апреле 1953 года (через месяц после смерти «отца народов») по энергичной инициативе Берии закрыли «дело врачей» и освободили арестованных, а также реабилитировали убитого в 1948-м в Минске Михоэлса. Но уже в июне сам Берия был арестован и в конце года расстрелян, а вся начатая им откровенно антисталинская кампания свернута и фактически осуждена. Вот в это время Детгиз решил прорвать антисемитскую книжную плотину, издав книжку еврейского классика Шолом-Алейхема (издательство остановило свой выбор на небольшой повести «Мальчик Мотл»), именно это решение я назвал смелым — в том смысле, что куда как спокойнее для издательства было бы такое решение не принимать. Но его приняли; редактором книги назначили завотделом Ю.П.Тимофеева (по тогдашним правилам это указывало на особенно ответственное отношение к этому изданию). Поскольку Тимофеев, понятно, идиша не знал, собственно перевод выходил под редакцией писателя В.Г.Финка, язык оригинала, надо думать, знавшего (он был автором знаменитого романа «Иностранный легион», а в 1929–1932 годах вышли книги его рассказов «Евреи на земле» и «Евреи в тайге», которые больше не переиздавались, так что в 1954 году их уже мало кто помнил, а других «преступлений» за Финком не числилось).

Виктор Финк написал и во всех смыслах «грамотное» предисловие к «Мальчику Мотлу», рассказав о Шолом-Алейхеме, о его любви к простым людям и к России, об истории повести и о том, как она понравилась Максиму Горькому и как великий пролетарский писатель ее поддержал. Предисловие радовало оптимизмом: «Нет больше в нашей стране несчастных мальчиков — ни Ванек Жуковых, ни Мотлей, — ни русских, ни еврейских, ни грузинских, ни татарских…» и заканчивалось на той же ноте: «Все народы равны в Советском Союзе, все они трудятся над умножением богатств, славы и могущества великой страны, все они борются за светлое грядущее, когда человечество освободится от власти денег и от всего того, что эта власть порождает: от войн, от расовой розни, от национальной вражды».

Ещё весной 1953 года напечатать такие, сомнительные с нынешней точки зрения, слова в СССР можно было лишь автору нееврейского происхождения и непременно убрав упоминания о еврейском народе. Даже Эренбургу, которого в разгар антисемитского шабаша Сталин с иезуитским расчетом увенчал Международной премией своего имени, в статье для «Правды» 23 февраля 1953 года удалось напечатать только такой — в ту пору многозначительный, а ныне непонятный пассаж: «Конечно, в каждой стране есть предатели… Но нет страны, народ которой был бы предателем» — и все! — тогда все понимали: это значит, что нельзя считать весь еврейский народ — изменником социалистической родины, продавшимся американским империалистам…

3 сентября 1954 года Детгиз сдал «Мальчика Мотла» в набор. Объем книги ровно сто страниц — в то время книги такого объёма, как правило, набирались в типографиях и подписывались к печати не больше чем за месяц. Но в данном случае набранную книгу цензура к печати не подписала. Похоже, что возражения были и против Шолом-Алейхема, и, особенно, против предисловия Финка. Отдел национальных литератур оказался под ударом, но решил сопротивляться. Возможно с подачи Финка, он обратился за поддержкой к Илье Эренбургу, отправив ему текст предисловия и запросив отзыв.

Надо сказать, что политическая репутация самого Эренбурга именно в ту пору была заметно подмочена, поскольку в мае 1954 года он опубликовал в журнале «Знамя» знаменитую — теперь названием, а тогда содержанием — повесть «Оттепель» (сегодня это слово — общепринятое, знаковое обозначение первых послесталинских лет, а тогда повесть подвергалась разгромной критике повсеместно и никто не смел публично ее защитить). Своим письмом в Детгиз Эренбург мог не только не помочь изданию «Мальчика Мотла», но даже навредить ему. Однако он был опытным политиком и, бравшись за дело, как правило, добивался победы. Вот что Эренбург написал Ю.П.Тимофееву:

Москва, 26 ноября 1954

Уважаемый Юрий Павлович,

Я получил от Вас письмо с просьбой высказать свое мнение об издании повести Шолом-Алейхема «Мальчик Мотл» и предисловии В.Г. Финка к этой книге.

Издание прекрасной повести Шолом-Алейхема кажется мне весьма своевременным и полезным для молодого советского читателя. В то же время оно послужит ответом на неоднократно задававшийся прогрессивными кругами Запада вопрос о том, почему у нас в течение долгого времени не переиздаются книги этого талантливого и передового для своей эпохи писателя.

Что касается предисловия В.Г.Финка, то я считаю, что оно написано хорошо и достигает своей цели — объяснить молодым читателям те явления, отраженные в повести, которые могут быть непонятными в наше время.

Илья Эренбург

В итоге 12 декабря 1954 года «Мальчика Мотла» подписали в печать — скромным по тогдашним меркам тиражом в 30 тысяч экземпляров… Плотина была прорвана. С 1955 года начали выходить в переводах с идиша книги еврейских советских писателей — и уничтоженных в сталинских застенках, и выживших. Уже в 1957 году Гослитиздат выпустил большой том прозы Шолом-Алейхема с иллюстрациями Натана Альтмана.

Нет в России, да и не только, ни единой еврейской семьи, в которой бы не хранился заветный чёрный шеститомник Шолом-Алейхема. В последний том собрания сочинений писателя включены пьесы, заметки о литературе, воспоминания из книги "Еврейские писатели", письма.

Информационные источники:

http://velib.com/biography/sholom_alejjkhem/

http://www.eleven.co.il/article/14720


http://narodknigi.ru/journals/79/ilya_erenburg_i_s...