Вдоль пустоты

– Срань это всё. – внезапно раздался пьяный голос во тьме. Постепенно, в этой же тьме возникли угнетающие оранжевые стены, сошедшие с картин Ван Гога, в пределах стен начали появляться потёртые деревянные столики и стулья. В центре залы оказался замызганный уличной грязью и дешёвым пивом бильярдный стол, а вокруг него потихоньку собирались безликие уродливые пьяницы, подтягивавшиеся в данный привокзальный трактир по наступлению вечера. Весь этот страшный сон французского сноба сопровождали отвратные блюда и странное зелёное освещение, проникавшее в каждую щель пола.
– Ну вот срань, и никак иначе! – крикнул один завсегдатай, расплескав капли самогона мощным ударом стакана о стол. – Вот не верю я, что мы вокруг солнца крутимся, а не оно вокруг нас!
Интеллигентного вида еврейский мужчина, что сидел напротив пьяницы, достал ослепительно белый платок, и аккуратно вытер капли алкоголя. Изысканно сложив его, Исаак сунул тряпку в карман и сложил руки в замочек, положив их на живот.
Высокий, худой, с чёрными как гагат несильно вьющимися кудрями еврейский аристократ оказался в Таганроге по чистой случайности: он собирался попасть на свою историческую родину – Крым, и, пользуясь подвернувшейся кстати оказией, полюбоваться видами Азовского моря. Однако пароход задержали, и отплытие должно было состояться не в девять вечера, как раннее заявляли пассажирам, а в семь утра следующего дня. Потому-то такой, казалось бы, приличный человек оказался в таком-то, казалось бы, неприличном месте.
– Ну, раз уж Вы настаиваете на этом, то я, голубчик, никак не буду оспаривать Ваше мнение. – благородно заявил Исаак. Еврей предложил взять ещё по одному стакану самогона, и, получив одобрение со стороны своего собутыльника, поднял опустевший граненый стакан вверх, на дне которого оставалась только пара капель. К столику тут же прилип молодой официантишка, и с отвратительным подобострастием выслушал желания посетителей о восполнении спиртного в их ёмкостях. Через несколько минут на столе снова стояли залитые самогоном сверкающие стаканы, а гости погрузились в новые прения.
– Восток, являясь обителью ванов, – сдержанно начал еврей, постепенно набирая обороты в интенсивности своего повествования – всегда притягивал к себе варварскую сущность германцев и союзных им асов. Из-за вражды меж ванами и асами, германцы, преданные своей мифологии, переносили языческие легенды в реальность. Взять, к примеру, Гитлера. – Исаак прервал свой монолог, и потянулся к стакану голубой воды, а его собеседник, у которого остались силы лишь слушать и молчать, недоумевающе глядел. Сделав приличный глоток, он педантично протёр губы указательным и большим пальцами, начав с боков, и сведя их в центре. – Он обожал русскую культуру! Будучи совсем молодым, Гитлер посещал Россию, дабы запечатлеть её бескрайние просторы на холсте. А что Вы слышали о его автопортрете? Ох! На нём Адольф сидит в русской косоворотке, а позади необъятное по своей величине поле васильков и лазурный ручеёк...
Исаак сделал паузу, мечтательно уставившись в стол. Еврей явно думал о великом, правда, без пальто. Из-за резко сменившегося настроения еврея, пьяница хотел уж было отправиться бродить по тёмным таганрогским улицам, с надеждой дойти до своего разваливающегося барака, в котором, словно искушенная партизанка, засела его жена, так и ждущая очередного скандала на тему алкоголизма её муженька. Но как только пьянчуга приподнялся, Исаак моментом пришёл в себя и вытянул руку к пьянице, спросив его:
– Куда же Вы?
– Да домой, вот. К жене… – опустив голову, промямлил сонный алкоголик. Исаак, неожиданно пошатнувшись, вышел из-за стола.
– Ну я же Вас не пущу, голубчик! Мы столько всего не обсудили! Как же народы Сахалина? А исторический материализм? А звёзды! – восторженно крикнул еврей – Звёзды! Поверьте, голубчик, я Вам столько о Циолковском расскажу! – уговаривал пьяницу еврей, совсем забыв, что уже излагал своему пьяному товарищу азы астрономии – «На Луне» читали? Предлагаю взять нам по последнему стакану, да отправиться в книжный клуб, зачитываясь трудами видных революционеров! Благо, пригласительный билет у меня имеется.
Между собутыльниками возникло напряжённое молчание, какое бывает после ссоры с матерью, осознавшей свою вину, но отчаянно не признающей её. Экзальтированная улыбка Исаака постепенно пропадала, заменяясь чуть приоткрытым ртом и прихмурившимися бровями. Исаак растерянно отошёл, и, резко взяв пьяницу за воротник его грязной рубахи, швырнул в дверь кабака. То ли пропойца растерялся, то ли чувствовал абсолютную апатию к сложившейся ситуации, но даже малейшего сопротивления он не оказывал, а потому дверь без всяких усилий открылась, и он вылетел из хоть и некрасивого, но тёплого здания прямо в апрельскую слякоть. Вслед за пьяницей из дверей вылетела персидского производства астролябия, которая плюхнулась пьянице прямо на живот. За дверьми кабака послышались громкие ругательства в адрес Исаака, грохот столов и стульев. В стенах корчмы возник свирепый людской всполох, продлившийся совсем недолго, ведь всего через несколько десятков секунд его угомонил оглушающий хлопок пистолета.
На тёмном, еле светавшем небе блестели серебром далёкие звёзды, изредка встречались серые облака. Луна, с заметной долей заботы, нежно разливала свой белый свет на дорогу, а лужи, любезно отражая его, распространяли жемчужное сияние вокруг. Туман исподволь облекал собой каждую травинку, и на ней, точно алмазы, теснились крупные капли росы. Волглое дыхание лесного дрома тянулось вдоль возвращавшейся обратно пустоты.