Опий. Глава 13. Отъезд

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЖИЗНЬ В ГОРОДКЕ

Глава 13. Отъезд

Я еле таскала ноги в ту зиму моего девятого класса. А зима стояла лютая – Сибирь-матушка не шутит и «здесь вам не тут», если повторить старую солдатскую шутку. Вовка заканчивает университет и подрабатывает в Институте при Академии медицинских наук СССР. Марьяна-мартышка на последнем «курсе» детсада. Пока я болела, умер Брежнев. И это первая смерть вождя на моей памяти. Вначале – дело, кажется, было в ноябре (ой-ой-ой, автора ломает слазить в Интернет, а я не помню сама, настолько давно это было, да и много событий произошло) – по радио, а потом, через неделю примерно, по телевидению прошли тревожные сводки: «Состояние дорогого Леонида Ильича тяжелое. Сообщение из Кремлевской больницы»… Потом – дни траура, три, кажется. Я хорошо помню, что в день его смерти нас освободили от занятий в школе. Всюду с утра, пока не решались объявить прямо, гремело «Лебединое озеро» Чайковского Петра Ильича, по отчеству – тезки Бровастого и Ленина. Взрослые ходили смурные и какие-то смирные, говорили «отмучился» и «что-то дальше будет». Дети же были рады прогулять занятия, грешным делом, конечно. Я тогда ушла в гости к Макате. И мы с ней почему-то играли в старые игрушки и куклы.
- Ну все, коммунизм накрылся, - сказали все в городке, когда к власти пришел следующий. Боялись Андропова, потому что он был из КГБ. Помню, что его звали Юрий Владимирович. «Застой», - так окрестили этот период социализма; социализм сеял кровь в годы революции, Гражданской войны и сталинских репрессий, гнил. От вождей тоже шел какой-то гангренозный дух – о, безрадостный запах застоя крови в жилах могучей России!..
- Вот в Швеции и Японии – там социализм, - ворчал мой папа. – А у нас кОшмар.
Время шло, началась борьба с алкоголем и прогулами на работе, но в стране ничего не менялось.
Той зимой я совершенно забыла про свои грехи, поверив папе и Вану. Мне поставили, как я уже говорила, анорексию; я стала наконец честно есть, перестала много молиться и больше писала стихов. Видения кончились, когда надо мной как бы внезапно раскололся хрустальный шар моего маленького молитвенного подвига и одиночества. В доме у нас пост был запрещен; да и раньше никто, кроме меня, не постился.
Седьмого июня 1983 года, когда мы с мамой отправлялись на автобус, едущий в Толмачи (это наш аэропорт), выпал снег. Утро было раннее, автобус отправлялся с Весенней улицы в 5.50 утра и, пока мы стояли на остановке с чемоданом и двумя сумками, снегом и дождем разверзлись хляби небесные… Дул пронизывающий ветер - лето называется.
Это теперь, когда самолеты стали падать, а главное, когда об этом стали твердить с экрана телевизора, летать страшно. Тогда я ждала полета и путешествия вообще, как, наверное, манны небесной ждали в Средние века или в пустыне древние евреи. Подумать только – на высоте 3000 километров над землей, а внизу -- облака! А перед посадкой-то!... самолет снижается и виден игрушечный ландшафт, скоро город, крохотные букашки машин и разграфленные, как на подробной географической карте, поля --- это еще в лежащих вблизи от города деревнях, совхозах и колхозах.
И вот два часа полета уже прошло. Несут летный завтрак: жареные куриные ножки, грудки, крылья; в пакетиках сахар, горчица, соль; на выбор кофе или чай; дополнительно лимонад; укатанные в целлофан сыр и хлеб с маслом; курица холодная тоже в целлофане и почему-то пахнет керосином.
Пока суд да дело, я просыпаюсь. Мама толкает меня в бок и говорит: «Глянь-ка, горы!» И меня при взгляде вниз в иллюминатор охватывает чувство величия Творения. Голубовато-белые кучные облака прорезаны правильными сияющими пирамидами, как будто бы кто-то расставил их нарочно; вечная рука Творца играла в кубики, ставя их на ребро и на уголок. Это оказался Кавказ, и мне странно и стыдно чего-то в моем прошлом. В общем, как бывает стыдно, когда из комнаты, где ты в одиночку пила и курила, ты вышла в пронизанный озоном сад после грозы.
Мягкая посадка. Выходим по трапу и – после снегов в Сибири – звенящий от солнца воздух в 8.50 утра, жара и пальмы («не в кадках, а из земли растут» - прочту я потом у великого Михаила Афанасьевича Булгакова). Мы прибыли в Минеральные Воды.

Сны.