2020-й главы 17,18

Глава 17. Ночные гости

Пока Серый с Богданом обежали кругом охраняемое ограждение, на месте происшествия уже собрались почти все обитатели деревни, включая Жданку. Она была цела и невредима, только напугана, впрочем, как и все остальные.
- Что тут? – спросил Богдан, когда с души его словно свалился огромный камень в виде тревоги за приёмную дочь.
- По твоей части, начальник, - убитым голосом промолвил Александр, указывая на труп молодого человека, высокого и крепкого, с остатками румянца на лице, которое ещё минуту назад источало свет здоровья и жизнелюбия. Его, кажется, звали Лёхой, и Жданка часто с ним общалась в последние дни. Богдан даже как-то подумал, что они нравятся друг другу, и, зажав тисками воли стоны ревности, заранее пожелал им самого большого на свете счастья. А теперь вот понял, что для Жданки он – не ближе и не дороже, чем все остальные деревенские – она шокировано смотрела на труп приятеля, но во взгляде её не было той боли, которой ожидал Богдан. Правда, уж очень всё было печально, чтобы позволить себе обрадоваться этому.
Богдан, хромая, обошёл место трагедии со старой керосиновой лампой в руках и вернулся с весьма неожиданной уликой. Небольшой мешочек с песком лежал шагах в двадцати от мёртвого парня. Полицейский несколько секунд изучающее смотрел на мешок, и тут мрачное лицо его озарилось догадкой. Он вспомнил, что перед разговором с «Сыном Свободы» краем глаза заметил нечто подозрительное, медленно наползающее на деревню с запада, и теперь корил себя за то, что в порыве захлестнувших эмоций не придал этому значения, приняв за мираж или что-то подобное.
- Да это балласт для воздушного шара!
- Оперативно! – невесело вздохнул Александр, непонятно что похвалив: следовательские способности Богдана или находчивость невидимых врагов.
Майя, та женщина, что лечила Богдану ногу, и приходившаяся Александру двоюродной сестрой, не выдержав, разрыдалась. И только тут Бердников заметил, что среди собравшихся селян не хватает одного человека – девочки Маши, Александровой дочери.
- А Маша где? – спросил он, впрочем, уже догадываясь, каким будет ответ.
- Улетела! – хмуро бросил Александр и добавил, - На рассвете идём искать.

- Так значит, сектанты, говоришь? – голос Богдана был каким-то «стальным», но при этом ощутимо обжигал слух, каждое слово он будто выплёвывал, как попавшую в рот грязь.
- Они самые, чтоб их!.. – в словах Александра уже не было горечи или тревоги, только ярость и решимость абсолютно на всё, - «Спасение», Дьявол бы их побрал!
Все селяне, за исключением троих мужчин, оставшихся в дозоре, а также их гости сидели за столом в кухне большого дома и думали, как быть дальше.
- Давно они детей воруют? – ненависть Богдана была, казалось, не менее сильной, чем у Александра, и лишь Жданка догадывалась о её причинах.
- Такое случилось впервые. А намыливались, гады, давно. Уже с год не можем спать спокойно. Сперва скотину воровали, оружие, да мы и не знали, кто это такие. Думали, просто бродяги добро таскать повадились, а потом Машка рассказала, что на выпасе встретился ей странный человек в длинном балахоне и предложил пойти с ним. Тогда Лёха, Царствие ему небесное, вовремя подоспел. Но человек тот, уходя, пригрозил, что девочку всё равно достанет, а нас всех, нечестивцев, в геенну огненную отправит, чтоб не гадили больше на святой земле и дали «Верящим во Спасение» мирно и счастливо жить в новом мире. Вот так-то, - подытожил Александр и встал из-за стола, - Как рассветёт, я и двое моих ребят к райцентру пойдём. Пятнадцать километров – свет не ближний, но засветло, конечно, доберёмся. Если кто к нам присоединиться хочет, мы только рады будем. Ну, начальник, как решишь? – обратился он к Богдану, - Ты бы нам ох как пригодился.
- Я с вами, - без колебаний согласился Бердников, - меня только одно беспокоит: женщины здесь будут в безопасности?
- От всех напастей сразу не спасёт и целая армия, - философски отозвался Александр, - а здесь один наш мужик останется, да и ваших двое, если они согласны.
Хозяин дома вопросительно посмотрел на Серого, который как всегда вёл себя несколько отрешённо, будто всё это было ему, что называется, до лампочки, потом на Илюхина, прятавшего сонные глаза в складках тяжёлых век, посмотрел и отвернулся. Не-ет, с этими каши не сваришь, а один мужик – деревне не защитник.
- Ладно, - бросил он недовольно, - мои пускай здесь остаются, а вы айда со мной Машку вызволять!
- Э, не, - отмахнулся Серый, с которого в мгновение ока спал весь его пофигизм, - Лысый пусть валит куда хочет, а я лучше здесь баб постерегу. Александр грозно глянул на «Сына Свободы» из под насупленных бровей, но промолчал.
- А ты, Альфредович, как? Баб постережёшь или в приключения ударишься?
- Да я… в общем-то… как решите, - промямлил Илюхин и тоже получил от Александра укол недовольного взгляда.
- Сан Саныч, возьмите меня с собой, - прозвучало вдруг в наступившей тишине, и все, вздрогнув, обернулись к притулившейся в углу Жданке, - В хозяйстве от меня толку мало, а там, где Машу прячут, я только так пригожусь. Там от меня большая польза будет – Серый с Богданом Петровичем не дадут соврать, если вспомнят склады в Елецке. Да мы там втроём со всей сектой расправимся! Правда! А здесь лучше побольше людей оставить. Мало ли что?
Александр несколько секунд заинтересованно всматривался в отважную девушку, пытался своим тяжёлым взглядом хоть немного сконфузить её, но безуспешно. Девушка упрямо глядела на него в упор, прямо в глаза, и ни на мгновенье не смутилась. В свете керосиновой лампы и двух догорающих свечей она, остролицая, как нож, и темноглазая, смотрелась в высшей степени таинственно, словно некое пугающее существо из потустороннего мира, но вполне осязаемое здесь и сейчас, что заставляло доверять любым её словам, даже столь наивным.
- Да ты хоть раз сектантов-то видела? – Александр не сразу, но справился с наваждением.
- Я и кое-кого похуже видела, - не вдаваясь в подробности, отозвалась Жданка, - Возьмите меня. Клянусь, не пожалеете. Может быть там, где не пройдут ваши грубые методы, сработают мои. Как знать?!
- Ну и девка! – восхитился Александр, - Всем девкам девка!
- А я против! – заявил вдруг Богдан, тоже не сразу опомнившись от удивления, - Мала ещё в мужские дела вмешиваться!
- Пап, ты это серьёзно?
Неожиданно поставленный вопрос полностью сбил Богдана с толку, и он ничего больше не смог добавить к своим, не очень-то сильным аргументам.
Тут в разговор встрял Серый и тем самым поставил в нём все точки над «i».
- Ну уж если Ножовочка наша решила полезть на рожон, то чего ж нам-то сидеть. Я с тобой, хозяин, так и быть. Да и Толстый, наверное, тоже согласится.
Илюхин активно закивал головой, взгляд его как-то сразу прояснился: видимо, воинственное мужское тщеславие всё же пробилась сквозь жировые складки закоренелой интеллигентности.
Александр покачал головой и, не смотря на всю напряжённость ситуации, улыбнулся в тёмную бородку.
- Я вот, честно говоря, всегда думал, что мужчина может почувствовать себя настоящим мужчиной только рядом с настоящей женщиной. То есть женщина должна быть слабой, желательно в глубоком обмороке. А у вас тут всё наоборот. Стоило девочке показать зубки, как и у мужичков клыки оформились. А то расползлись, будто мякиши. Ну, так и порешим?
Перечить ему никто не стал.

В дорогу пустились, как и было обещано, на заре. Шла она, дорога, вдоль леса, который упорно наседал на неё, наползая корнями и толстыми пучками травы, стягивал переплетающимися кронами и тонкими сетками паутины. Снова мир стал враждебен и неприятен шагавшим по пустынному шоссе людям. А как хорошо было в это время за оградой Трёх Домов, как прозвали остатки деревни её последние малочисленные обитатели!
Серый шумно, на показ, зевал аж до полудня, и только прочитав в обращённых к нему недовольных взглядах: «Чего тогда попёрся?» - смиренно зашагал по ухабистой, рваной ленте шоссе навстречу неизвестности.
«И правда, чего он попёрся? - недоумевал Богдан, злобно косясь на кислую физиономию «Сына Свободы». - Неужели Жданкин вызов так сильно задел его храброе героическое сердце? Что-то мало в это верится. Значит, решил присмотреть за девчонкой. Опекун, чтоб его Кондратий хватил!
А Жданкина? Чего она-то, мелочь, задумала? Ножичками махать умеет – то же мне! А я, дурак, чего смолчал? Ведь глупость же, глупость откровенная! Никуда я её не пущу! Героиня выискалась!
С другой стороны: лучше уж пусть при мне будет, под присмотром. Всё спокойнее. Эх, Жданкина – загадка на загадке! Откуда ж ты свалилась на мою лысую голову?»
Подобные мысли одолевали Богдана весь проведённый в походе день. Он заездил их чуть не до тошноты, но откладывать в сейфы цепкой полицейской памяти не торопился. Убери этот мысленный щит, как тут же свободное место заполнится куда менее приятными думами и чувствами. А они будут жечь опалённое сердце, пока не сожгут дотла. Ведь сектанты, которые ждут их в захваченном райцентре, вполне могли оказаться теми самыми, что восемь лет назад лишили Богдана не только семьи, но и огромной части его самого. Всё происходило так быстро, что Богдан едва поспевал менять ориентиры на будущее. То хотел попытать счастья в Москве, то, попав к деревенским, решил разделить с ними их непростую крестьянскую жизнь, а теперь вот осталось лишь одно желание – разыскать религиозных отморозков и сделать из них кровавое решето.
Солнце шло на закат, вновь ускользая от своих наивных преследователей за туманную от летнего марева линию горизонта. Впрочем, на горизонте уже показались первые признаки цивилизации, вернее того, что от неё осталось. Стали попадаться проржавевшие насквозь остовы автомобилей, угнетающе пустые старые домишки в один или два этажа, теремки маленьких продуктовых магазинов и ещё каких-то неказистых зданий. Город, как и Касин, и многие из тех населённых пунктов, мимо которых они проезжали по дороге сюда, казался вымершим. Возникало невольное чувство, что всё человечество, за исключением приближающейся к райцентру горстки людей, отошло в мир иной всем своим шестимиллиардным скопом. Есть ли разумная жизнь на планете Земля? Сейчас на этот вопрос трудно было ответить однозначно.
Пятеро путников, наверное, были единственными людьми на километры вокруг, но расслабляться желания не было ни у кого. Трудно было сказать, как лучше пробираться по городу: по середине улиц или по тропинкам вдоль домов и закоулками. И самое главное – куда пробираться?
- Сан Саныч, а они точно здесь окопались? – спросил Богдан, внимательно осматривая молчаливые здания вдоль прорезавшей город дороги.
- А черт их знает, - сплюнул Александр, - Лёшка говорил, что после того, как он шуганул сектанта, тот поплёлся в сторону шоссе, а оттуда - на запад.
- Понятно, - сказал Богдан, но таким тоном, что никто в это не поверил, - Ладно, будем искать, как говорится.
И они принялись за поиски бесследно пропавшей девочки и её похитителей в большом, пустынном городе. Шли наугад, рыская по всем проулкам и стараясь уловить хоть тень человеческого присутствия, но и попутно не выдать себя. Второе пока удавалось, а вот первое – нет, и к вечеру пришлось остановиться на ночлег в вестибюле какого-то торгового центра.
Серый безмятежно похрапывал на остатках диванчика чёрной кожи, Жданка прилегла на таком же драном кресле. Илюхин с интересом осматривал захваченное с собой из деревни оружие и примерял его к рукам. А Богдан с Александром, сидя по обе стороны от широкого прозрачного дверного проёма, тихо переговаривались.
- Мне-то не до сна - это понятно, - произнёс Александр, вглядываясь в тёмные очертания облачных теней снаружи, - А ты чего? Твоя девчушка с тобой, жива и здорова. А ты места себе не находишь.
- Я о другой девчушке вспомнил, - отозвался Богдан нехотя.
- Ну, я в принципе догадывался, что Жданка тебе не родная, - заявил деревенский, - А родную сектанты забрали, да?
- Телепат ты, что ли, Сан Саныч? – не удержался Богдан от усмешки, хотя весёлого в разговоре было мало.
- Телепат не телепат, но третий глаз острее остальных двух, - в том же духе ответил Александр, а потом добавил серьёзно, - Отомстить хочешь?
- Больше всего на свете! – в тихом восклицании Богдана вновь послышался неприятный жестяной скрежет застарелой болезненной ненависти, - Они моего ребенка убили и мою жену. Восемь лет назад, а сердце до сих пор кровью обливается, будто всё это вчера было.
- Сочувствую тебе, Петрович, - вздохнул Александр, привстал и дружески похлопал бывшего полицейского по плечу, - Я, конечно, сейчас за Машку сильно беспокоюсь, словами не выразить, но всё же надеюсь, что всё обойдётся. Она жива, должна быть жива! Как я понимаю, пленных там сперва пытаются обработать всякой лжерелигиозной мутотенью. Так что велика вероятность найти её живой. И мы её обязательно найдём и вызволим. А тебе, правда что, и остаётся только искать убийц. Однако вот, что будет после?
- Хочешь сказать: месть меня не успокоит? – догадался Богдан, поблескивая в редком звёздном свете гладким автоматным стволом и ярко-зелёными огоньками внимательных глаз.
- Я только хочу напомнить тебе о том, что, гоняясь за призраками прошлого, можно растерять всё своё будущее.
Александр снова вздохнул и вышел на улицу. Богдан задумчиво глянул на спящую в кресле Жданку, и мысли его спутались и завертелись в голове неуловимыми белками. Он понял, что спокойно уснуть ему и сегодня вряд ли удастся.
Глава 18. «Спасение»
Утро выдалось хмурым, с северо-запада потянуло ощутимым зябким холодком и мрачные тёмно-серые тучи собрались над молчаливым городом.
Серый, выйдя на улицу, недовольно сморщил горбатый нос и по привычке вполголоса обматерил давно уже вымерших синоптиков. Ему очень хотелось выпить, впрочем, тоже скорее по старой памяти. Да, по старой, очень старой памяти! Ещё немного, и он вовсе забудет обжигающий вкус самогона.
Сидел бы сейчас в деревне, может, кто и налил бы. А тут? Серый подавил вздох сожаления. Да, в деревне хоть и стрёмно, и работать заставляют, зато сытно и уютно. И чего это Ножовка вздумала сюда переться? С Лысым ведь он её рассорил - это сто пудов. А она всё равно за ним в огонь и в воду. Ну, дура! У Лысого какие-то свои цели, с ней никак не связанные. Да он чихал на неё!
А девчонка всё никак не уймётся. Вот и пришлось «Сыну Свободы» тащиться в этот долбаный райцентр, искать неизвестно где и неизвестно кого. Ну, не оставлять же её с Лысым, будь он неладен!
Серый громко харкнул, сплюнул утреннюю слюну с отвратительным привкусом гниющей меж зубов свинины, которую ели вчера вечером, и ушёл за угол.
Но уже через пару секунд поспешно вернулся в холл торгового центра. Вид у него был до крайности взволнованный, и спутники его испугались не на шутки. Пофигизм «Сына Свободы» уже успел намертво срастись с его личностью, и видеть на его небритом лице такую бурю эмоций было, мягко говоря, страшновато.
- Шухер! Там, во дворе, целая рота баб. Вооружены до зубов, идут и орут чего-то вроде псалмов.
Все как один выбежали на улицу и потихоньку проследовали к тому месту, откуда Серый увидел странное шествие. Метрах в ста от угла дома, где пятеро спутников устроили себе скрытый наблюдательный пункт, действительно было довольно людно. Человек пятьдесят девушек и девочек разных возрастов маршировали с автоматами и кухонными тесаками наперевес под весьма загадочные песнопения, совмещавшие в себе элементы боевого марша и церковных псалмов. Более или менее отчётливо можно было разобрать только часто повторяющиеся конечные фразы коротких куплетов: «…смертью сме-е-ерть поправ…». Впечатление от этого «попрания» привычных стереотипов создавалось столь неестественно-жуткое, что наблюдатели все до единого внутренне поёжились и переглянулись, обращая друг у другу изумлённые лица.
- Это, что ли и есть твои сектанты, Сан Саныч? – сипло прошептал Серый, - Вернее, сектантки.
- Не знаю, к нам в деревню ведь мужик приходил.
- Ты посмотри, Александр, может, дочка твоя там? – предложил Илюхин, до того везде и во всём, даже в словах, державшийся принципа: «моя хата с краю».
Александр долго изучал каждую из девушек, проходивших по старой автостоянке, служившей теперь чем-то вроде плаца, но Маши среди них не нашёл. Он отрицательно покачал головой, давая это понять, а меж тем сектантки остановили свою строевую подготовку. Одна из девушек, самая высокая и крупная, вышла вперёд, по-командирски встав лицом к остальным воительницам.
- Армия «Спасения», - обратилась она к ним твёрдым, раскатистым, практически мужским голосом, - Благодарю вас за старание в молитвах и в ратном деле. Господь и всё верующее человечество не забудет вашего вклада в дело освобождения Земли от скверны атеизма и ложных религиозных воззрений. А лучших из вас Пророк сегодня же ночью наградит своим благодатным семенем, и возможно, вскоре кто-то принесёт в этот мир нового бойца за прекрасное, чистое будущее! На всё воля Божья, но и от нас с вами многое зависит. Чем скорее мы устраним все помехи для наступления Небесного Царства, тем скорее оно наступит. Аминь!
Армия «Спасения» дружно, словно на параде, отозвалась тем же коротким, подытоживающим словом.
- Тогда за мной! Время вкушать пищу телесную.
Девушки послушно прежним ровным строем зашагали куда-то через пустынные дворы, а Жданка и четверо её товарищей, не долго думая, последовали за ними.
Идти приходилось быстро, но при этом осторожно и на почтительном расстоянии. Пятьдесят вооружённых и хорошо подготовленных к боевым действиям девиц представляли собой довольно серьёзную угрозу. Но уже через полчаса армия сектанток вышла на пологий с востока и обрывистый с запада широкий холм и там принялась расквартировываться. На вершине холма, поросшего высокими старыми соснами, стояло невысокое кирпичное здание с множеством корпусов в два и три этажа, что наводило на мысль о школе или о чём-то в этом роде. Строй сперва вошёл в один из корпусов и через минуту покинул его уже полностью безоружным, а затем всё так же чеканя шаг, направился, судя по всему, в столовую, «вкушать телесную пищу».
- Машка где-то здесь, это точно! – сказал Александр и нетерпеливо затоптался на месте, сгорая от желания поскорее узнать судьбу дочери и по возможности забрать её из этого сумасшедшего дома.
- Погоди, Саныч, надо осмотреться, - осадил его Богдан, хотя у самого руки так и чесались решить дело побыстрее.
Из столовой минут пять лилось многоголосое пение на высоких, почти ангельских тонах. Оно уже совсем не напоминало ту нелепую пародию на псалмы, под которые маршировали девушки совсем недавно. Теперь, видимо, они пели молитву о благословении вкушаемой пищи, а значит, завтрак ещё не начался, и времени для разведки у незваных гостей секты было предостаточно.
В одном из корпусов на миг обозначилось слабое движение, и Александр, не выдержав, стал спешно пробираться через сосновую рощицу к обители религиозных амазонок, остальные последовали за ним.
Здание состояло как бы из двух больших частей, соединённых между собой узким кирпичным переходом на уровне второго этажа. Одна часть была более старой и двухэтажной, другая – поновей и в три этажа. Александр с товарищами приблизился к «новым» секциям.
Со второго этажа средней из них доносился дружный стук ложек о тарелки, а на движение, привлекшее внимание Жданки и её спутников, не осталось и намёка. Молча переглянувшись, решили ждать, что будет дальше.
Где-то через полчаса девушки всем скопом вышли из корпуса и вновь построились у входа, будто на смотр.
- Ещё раз возблагодарим, сёстры, Господа и Пророка его за хлеб наш насущный, - раздался слегка распевный голос «старшей» амазонки, - И да придет на землю Царствие Небесное в назначенный Богом срок. А теперь, - добавила она уже более буднично, - займёмся мирскими делами: спальный корпус давно требует уборки.
Строй девушек развернулся и ушёл в направлении старого крестообразного корпуса, часть из них скрылась в помещении, а две группы человек из семи остались прибирать территорию возле него. Все были заняты и вряд ли обратили бы внимание на пятерых чужаков, крадущихся ко входу в опустевший корпус, но девушка-командир, не обременённая никакой работой, кроме вялого руководства, то и дело поглядывала по сторонам. Делала она это не слишком внимательно и не очень часто, но рисковать попасться ей на глаза совсем не хотелось.
- Ну, кажется, настал мой звёздный час? – Жданка задорно подмигнула спутникам и, не дожидаясь от них ответа, пошла к центральному входу в «новое» здание торопливой, но при этом совершенно непринуждённой походкой. Она не желала слушать возражения и споры мужчин, хотя точно знала, что скрытые углом здания, оставшиеся позади её товарищи оживились не на шутку. Но ясно и то, что они не станут вмешиваться, рискуя не только успехом предприятия, но и самими своими жизнями. И её жизнью, конечно же.
Понятно, что все сектантки, в том числе и «старшая» из них, знали друг дружку в лицо, и даже издали могли заподозрить неладное, даже и потому что она шаталась без дела, в то время как все девушки усердно выполняли свои «мирские» трудовые повинности. Но появление четырёх мужчин было бы куда заметнее, и соответственно, рискованнее. А Жданка вполне могла бы проскочить и разведать обстановку.
Удача сегодня, как, впрочем, и раньше, была на её стороне, и девушка легко преодолела опасный участок, прошмыгнув в раскрытые двери. В здании было тихо, но не гулко, как в большинстве встречавшихся ей раньше строений. Оно использовалось по назначению и содержалось в идеальном порядке, что самым позитивным образом сказывалось на его внутренней атмосфере. Какое-то шестое чувство подсказывало Жданке, что в корпусе сейчас есть люди, хоть их и не было слышно. Девушка всегда ощущала живое присутствие среди молчаливых безжизненных стен. То ли это осторожность в опасном, враждебном мире обострила её внимание, то ли долгие годы одиночества научили чувствовать людей там, где их не заметил бы другой человек.
Но что бы ни было тому причиной, а Жданка точно знала: в здании кто-то есть. Вот только где?
Жданка нашла лестницу, ведущую в цокольный этаж, и осторожно спустилась в полумрак нулевого этажа. Было тихо, только мыши шуршали под полом. А мыши ли? Жданка осмотрелась, прошлась по тёмным коридорам мимо ничего не говорящих пустых помещений. Все двери были отворены настежь (здесь явно не боялись воров, впрочем, вполне обоснованно, если учесть боевой дух обитательниц дома и пустоту, царящую в городе), и лишь одна оказалась наглухо закрытой. Большой, тяжёлый замок выглядел очень внушительно, если не сказать больше. Отпереть такой, наверное, даже ключом было бы непросто, что уж говорить о Жданке, у которой даже отмычки не было, да и не умела она вскрывать чужие замки.
Снова до её слуха донёсся шорох, и источник его был как раз в запертой комнате. Это могли быть просто мыши, но что-то здесь всё-таки настораживало.
Жданка осторожно поскребла дверь снаружи. Шорох внутри мгновенно прекратился. Таинственная «мышь» притаилась, а потом заскреблась ещё более оживлённо. Но разве благоразумное животное станет вести себя так опрометчиво, если почует неведомую опасность с человеческим запахом?
Жданка отважилась подать голос.
- Маша, это ты? Это я, Жданка. Мы пришли за тобой.
Звук её голоса прокатился по пустым помещениям громовым раскатом, но иначе за дверью её не услышали бы. Шорох у двери стал совсем уж отчаянным, послышался даже глухой удар в металл запертой двери.
- Машок, я сейчас… я что-нибудь придумаю! – едва не закричала она. Но что же здесь можно было придумать? Вернуться к товарищам и привести их на помощь казалось очень рискованным, это могло стоить жизней им всем. Попытаться открыть замок?
Жданка выхватила из ножен один блестящий тонкий клинок и просунула его в замочную скважину, но не успела она сделать и пары движений, как сзади послышались быстрые шаги. Кто-то спускался с лестницы, и Жданка не стала дожидаться его появления здесь, а мигом скрылась в одной из незапертых комнат.
Ещё полминуты, и незнакомец появился рядом с местом заключения несчастной Маши. Жданка не решалась выглянуть из-за спасительного косяка и даже почти не дышала. Только прислушивалась чутко, как никогда. Человек постоял немного в полной тишине, которую не нарушал теперь даже шорох из запертой комнаты. Возможно, он решил, что шум ему почудился. По крайней мере, Жданка на это очень надеялась и даже как умела помолилась об этом Богу.
Потом зазвенели ключи, заскрежетал замочный механизм, и металлическая дверь отворилась, тихонько скрипнув.
- Ну что, бесноватая, не присмирела? – сказал скрипучий, словно дверь на несмазанных петлях, голос, - Нет? Тогда пойдём со мной, готовиться к изгнанию бесов. К приходу моей паствы всё должно быть улажено.
Послышалась возня, будто кто-то кого-то тащил чуть ли не волоком, и вскоре всё исчезло в высоте лестничных пролётов, оставив Жданку в компании абсолютного беззвучия. Девушка осторожно вышла и стала искать лестницу. Подъём оказался недалеко от её убежища, и она быстро нашла его. Стараясь не шуметь, поднялась на второй этаж, прошлась по нему, прислушиваясь, но так ничего живого и не нашла. Пришлось подниматься на третий этаж.
Прямо слева от входа там располагалось помещение, в котором явно были люди. Красивая дверь с вензелями была приоткрыта, и Жданка притаилась, заглянув в щель. Помещение было довольно просторным и очень напоминало актовый зал с рядами стульев посередине и небольшой сценой у стены справа. Зал был пуст, если не считать мужчины в нелепом бесформенном балахоне тёмного цвета и девочки-подростка, над которой он нависал, как голодный коршун над горлицей. Оба находились на сцене у дальней стены, мужчина почти полностью загораживал собой девочку, и наблюдавшей за ними Жданке трудно было различить всё в подробностях, но даже так несложно было догадаться о том, что происходило в зале. Девочка была связана по рукам и ногам, судя по отчаянному мычанию, рот у неё был завязан, но при этом она не переставала отбиваться от схвативших её рук.
- Не хочешь служить Господу Богу и мне, Пророку его? – приговаривал негодяй, срывая со связанной девочки одежду, - Не хочешь, не надо. Мне, в общем-то, и не нужны новые последователи. И так уже с излишком хватает. А вот пища духовная… Её никогда не бывает много. Девочки должны видеть, что дело их движется, и жизнь полна смысла. А для этого необходимо время от времени устраивать показательные очищения. Они пока заняты, но когда придут, то должны увидеть всё как есть: тебе не по нутру оказался мой очистительный дар, а раз так, твою душонку уже ничто не спасёт. Так что, хочешь - не хочешь, а попытаться изгнать из тебя бесов всё равно надо…
С этими словами Пророк жадно накинулся на связанную девочку.
Жданка сперва опешила от несусветных бредней лже-Пророка, но тут же взяла себя в руки. При ней были её верные стальные друзья, и она не могла ими не воспользоваться. Страха не было, вернее, был, но совсем не тот, что парализует тело и мозг, не давая сделать всё, как надо. Она больше всего на свете боялась вновь увидеть то, что так и не смогла забыть за семь с половиной лет. Пророк был чрезвычайно занят своим гнусным делом, и Жданка смело подошла к нему с ножами в обеих руках. Уже почти привычным движением она обхватила сектанта сзади, правой рукой на уровне шеи, левой – у паха, и легонько ткнула острым концами клинков в разгорячённую плоть.
Человек вздрогнул и замер.
- Руки от неё убери, - велела Жданка, и в подтверждение своих недобрых намерений, сильнее кольнула Пророка ножами. Тот почти по-поросячьи взвизгнул от боли и развёл дрожащие руки в стороны. Связанная и почти голая Маша тут же отползла от него подальше.
- Ты кто такая? Чего тебе надо? – проблеял Пророк, сразу растерявший всё своё напускное величие и превратившийся в простого жалкого труса.
- Я смерть твоя! – шепнула ему на ухо Жданка, не растерявшись, - Дьявол, твой господин, послал меня за тобой. Хочет вознаградить за хорошую и верную службу.
- Чего ты мелешь? Какой Дьявол? Его нет, как и Бога. Есть только этот гадкий мир. Это и дураку понятно.
- А что же ты послушницам своим плетёшь? О Боге, о священном семени? А? – Жданка разошлась не на шутку, даже сама от себя этого не ожидала, - Показательные очищения в виде изнасилования двенадцатилетней девочки? А? Чего молчишь?
Пророк завопил, и Жданка поняла, что слишком сильно вонзила ножи в его плоть, пустив кровь.
- Отпусти меня! Чего ты хочешь? – взмолился сектант, пытаясь схватиться за раненые места.
- Во-первых, девочку развяжи!
- Развяжу, развяжу… - пообещал он самым искренним тоном, на какой только был способен.
- А потом выйдешь на улицу, соберёшь всю свою паству и объяснишь им, что Бога нет, а есть только этот гадкий мир лжи и насилия. Согласен? Не согласен? Всё равно выйдешь!
Жданка взглядом подозвала к себе Машу, та торопливо подползла, стараясь при этом не приближаться к разоблачённому Пророку, и подставила верёвку на связанных руках под нож девушки. Пара секунд – и запястья пленницы оказались свободными, а остриё ножа вернулось на прежнее место, вновь мечтая отведать живой плоти.
- Теперь на улицу! – скомандовала Жданка и попыталась развернуть горе-Пророка к выходу, но тут же встала как вкопанная. На пороге стояли несколько девушек во главе со «старшей» и пристально глядели на всё происходящее.
- Дочери мои! Как я рад! Так что же вы стоите и не спасаете меня от происков тёмных сил? – заверещал обрадованный сектант, но угрюмые лица паствы вмиг осадили всю его радость.
- Пророк ли ты? – недоверчиво спросила «старшая».
- Ну, а кто же? Вы что, не видите?
Но выражения лиц девушек не менялось.
- Ты говорил страшные вещи – мы слышали это. Ты не Пророк, ты слишком жалок для небесного посланца.
Взгляд «старшей» сектантки был полон противоречивых чувств, но довлело над ними жестокое, глубочайшее презрение, а суровый голос будто выносил смертный приговор.
- Скажи правду!
- Правда в том, что я Пророк Божий, а вас ввели в заблуждение слова, которые вы не так поняли, - лжец всё ещё находился в смертельных объятиях Жданки, и голос его, насквозь пропитанный страхом, дребезжал и совсем не внушал доверия.
- Скажи правду! – повторила «старшая» и направила на него дуло автомата, принесённого кем-то из девочек.
И тут Пророк сорвался окончательно.
- Я скажу, скажу всё, что захотите, только не убивайте меня! – завопил он и как сумасшедший задёргался, заставляя острия ножей впиваться во вспотевшую кожу. Великий Пророк рыдал в диком страхе за свою никчёмную жизнь, и Жданке очень хотелось плюнуть в него, но это было несподручно. На лицах разочарованных до глубины души сектанток отражались куда более сильные чувства, но ничем другим они их не выражали.
- Пойдём! – бросила «старшая» через плечо и вышла из зала. Остальные сектантки, тоже теперь вооружённые, взяли лже-Пророка на прицел и последовали за предводительницей. Жданка наконец отпустила его, и только теперь ощутила как дрожат от волнения руки. Маша уже разделалась с верёвкой на ногах и закуталась в остатки рваного платья.
- Пойдём! – повторила Жданка за бравой религиозной амазонкой и, обняв Машу за подрагивающие плечи, повела её вслед за остальными.