И не друг, и не враг, а так...

Если друг оказался вдруг
И не друг и не враг, а так...

Мы с Володей, выпускники Московского энергетического института, в 1963 году встретились в Объединённом Институте в Дубне. Молодые инженеры, общественно активные, спортсмены. Мы вместе работали в комитете комсомола. Я секретарь, он -спорторг. Володя взялся за лыжный спорт и сотни комсомольцев принимали участие в соревнованиях, занимались спортом. Создал секцию и нашёл прекрасного тренера. На основе моего опыта по организации спортивно-трудового лагеря школьников мы организовали стационарный лагерь для сотен школьников, получив штатных работников, автотранспорт и финансирование. Народ в комитете подобрался активный, и мы дружно работали по принятой программе. Такая активность привела к неожиданному результату, когда занялись неудобными проблемами. На отчёте в парткоме подняли вопрос о том, что только 3% выбывющих по возрасту из комсомола рекомендуются в КПСС. Представитель обкома это расценил как антисоветчину и можно понять как я был благодарен ребятам за то, что они за меня не предали.
В дальнейшем мы работали с Володей вместе. Его идея по созданию сканера для обработки фотоизображений получила поддержку руководства и вместе с ней административный рост. На моих глазах от стал руководителем группы, потом сектора. Работали с интересом на переднем крае науки. Володя одержим идеей, и активно её рекламирует как среди друзей, так и у начальства. В 1971 году он пригласил в сектор Эдуарда Дмитриквича Лапчика. Они земляки, учились в одной школе. Эдик уже кандидат наук. На волне успеха Володя защитил докторскую диссертацию и зачастил в научные командировки в Женеву в ЦЕРН. Наш коллектив разработчиков создавал сканеры для организаций во Львове, Жуковском, Москве. С удивлением мы замечали, что на основе наших разработок защищают и кандидатские и докторские диссертации в других организациях. В нашем коллективе никто не был допущен до защиты. Народ у нас покладистый. Недовольство было высказано, некоторые коллеги ушли из сектора. Возникли сложные отношения с программистами, которые знали себе цену, но обнаружились внутренние ресурсы в секторе и дело пошло.
Наступил момент, когда отпала потребность в обработке фильмовой информации, но спрос на разработку программ востребовался в ЦЕРНе. Эдик проводил на сканере АЭЛТ -2 модернизацию для обработки снимков разных заказчиков (экологов. Биологов, криминалистов). Результаты одобрялись, но уже начался распад СССР и упадок науки. В Институте начались массовые увольнения. Я был председателем профкома и вся драматические процедуры увольнения проходили под контролем профсоюза. Последнее массовое увольнение запомнилось тем, что собрали коллег , вручили символические подарки и сказали добрые напутственные слова. Три года мы с коллегой работали по контракту, ежегодно оформляемому. В 2006 году Володя пригласил нас на встречу по поводу продления контракта. Ма сели в его автомобиль. Он повёз нас в харчевню «Хан», а итоге угнездились в кафе на вокзале «Большая Волга». Здесь он нам рассказал об успехах работы в ЦЕРНе, о новом направлении работы, которое поддерживается и в ОИЯИ и в МИФИ. Нас это интересовало постольку –поскольку. Мы хотели получить его визу на заявлениях о продлении контракта. Он посмотрел их. Сказал, что ничего не обещает, а уж о повышении зарплаты и речи быть не может. Отдал заявления с визой. Потом вдруг начал говорить о том, что один из наших коллег, работающий в ЦЕРНе, плохой человек. Его надо поставить на место, а для этого надо написать компромат. Мы обалдело внимали его словам, но готовности выполнить заказ не проявили. После паузы он забрал наши заявления с визой назад, пообещав решить вопрос у директора Института.
Мы с коллегой пришли на работу понятно в каком состоянии. Я сделал разведку в дирекции, и в итоге написали заявления о продлении контракта на имя директора Лаборатории. Неизвестно, где решался вопрос, но мы ещё год работали. В 2007 году я получил конверт из отдела кадров, где сообщалось, что срок контракта истёк и надо забрать трудовую книжку. Так закончилась моя работа в ОИЯИ через 45 лет. Ни доброго слова, и некому руку пожать. Так в СССР не делали, а теперь у нас рыночные отношения. Володя в них вписался прекрасно. Административный ресурс, харизма, агрессивный PR он использует эффективно.
Чтобы стать человеком согласно пословице надо пройти рым, Крым, медные трубы и волчьи зубы. Для многих самым сложным испытанием оказываются медные трубы. Мне сдаётся, что при всей успешности карьеры, Володя потерял достоинства, которыми обладал в молодости. Жаль, конечно, но к этому захотелось вернуться сегодня, на похоронах Э.Д. Лапчика. Я спешил в морг. В траурном зале было пять незнакомых мне скорбящих. В гробу лежала мумия. Сколько же страданий должен перенести человек, чтобы войти в такое состояние? Лица не узнать. В костюме, но без галстука. Я в замешательстве спросил: «Это Лапчик?». В ответ: «Да». И это Эдик, с которым мы встретились в марте на улице. Встречный прохожий мне показался тогда знакомым. Я развернулся и вслед ему крикнул: «Эдик». Остановились, поговорили о разном. Я даже хотел прийти и забрать у него мой старый компьютер, но так и не зашёл. Душа не лежит к равнодушному и постылому. Посмотрел на неузнаваемого коллегу, оставил хризантемы и вышел через открытую дверь наружу. Обычно на двери помещали некролог с фотографией. На облупленной двери – ни-че-го. У двери одинокая женщина с цветами. Пусть Эдик не ангел, но почему такое подлое равнодушие. Почему? Сворачиваю за угол – навстречу Володя. Подаёт мне букет роз: «Подержи». Роется в своем кейсе и находит лист бумаги. Оказывается это листовка за его подписью: «Памяти товарища». Так он решил модернизировать традицию и каждому дать по листовке. Он пошёл в траурный зал. Я отошёл в сторону, устроился на лавочке в тенёчке и прочитал. Содержание меня достало – PR в некрологе. Я, единственный человек, проработавший с Володей без скандалов и конфликтов 40 лет, понял, что надо высказаться по поводу этой листовки. Респектабельный Володя может остаться при своём мнении, но пусть задумается о распаде человеческой личности, проявившемся при похоронах друга детства, коллеги и уникального специалиста.

В листовке 49 строчек. Семь раз упоминается имя покойного или слова, имеющие кнему отношение. Всё остальное PR себя любимого под прикрытием МЫ. Такое отношение к людям обернулось тем, что шеф Володя угробил некогда дружный коллектив, из друзей получал врагов. Даже в скорбный час он, как руководитель, как друг детства, пришёл, чтобы воссиять перед присутствующими звездой первой величины. Эдик при этом – исполнитель его замыслов, зомби без личности, пристрастий и эмоций.
Я не обольщаюсь, что Володя после прочтения этого текста, задумается над происшедшим: «Чёрного кобеля не отмоешь до бела». Может быть он, на подсознании, думал о своём некрологе и дал канву для «Памяти товарища». Похороны проходят по консервативному сценарию. О добрых делах говорят, о подлых и постыдных молчат – мертвые сраму не имут. Эта история может быть поучительна для одних и утешительна для других. Кому то она будет скучна. Очень это метко у Владимира Высоцкого выражено: «...И не друг, и не враг, а так...».
19 июля 2011 г.