Загадка, глава 17 "Любовь - не математика"

17. Любовь – не математика…

- Ффух! – уставший, изрядно пораненный и отравленный токсином Хендрик опустошил последний мешочек ядовитой железы последнего из спящих дьяволов, заполнив под завязку третий контейнер с пятью десятками специальных герметичных ёмкостей.
Надо сказать, что охота и впрямь оказалась делом непростым и предельно напряжённым, ведь пришлось не только биться с осатанелыми тварями, пока те не отключились под действием транквилизатора, но и разыскивать потом сбежавших, и, самое главное, споро собирать яд с шипов и выдавливать его из особых желёз животных. Фасовались ёмкости, кстати, по двум категориям: отрава с шипов считалась низкокачественной, но всё же представляла собой некоторую ценность, а то, что добывалось из припухлостей у основания игл – и было самым дорогостоящим товаром.
- Всё, ребят, забирайте контейнеры и на Базу, - выдохнул Янсен и привалился к стене, пористая поверхность которой впитала в себя изрядную долю яда: во время боя смертельно опасное вещество разлеталось во все стороны, точно брызги фонтана. На нём давно уже сидели, прилепившись плоскими телами, три токсила, в том числе и та самка, что все тут ласково величали Мерзостью. Она облепила всю его грудь и ярко розовела от нескрываемого удовольствия – по большей части, существа эти питались всякой растительную пакостью, которую соскабливали со стен и сводов подземелий, а яд шипастых дьяволов был для них истинным деликатесом.
- Может, нам стоит поскорее уйти, - Родни покосился на стаю вяло зашевелившихся чудищ и протянул Хендрику руку.
- Да, - Хендрик принял помощь и, чуть пошатнувшись, встал, - Только ты тоже токсила себе возьми, а то свалишься по дороге с температурой под сорок.
Родни огляделся. Как по заказу, к нему уже ползла небольшая бледно-розовая «лепёшка» без оборок по краю тела. Значит, самец-подросток. Клон, не сумев сдержать брезгливой дрожи с непривычки, склонился к токсилу и подставил ему пораненную левую руку, которая уже начала неметь и сильно чесаться.
- Ну, вот теперь можно идти.
Родни подставил ослабевшему Хендрику плечо, и они спешно побрели прочь от опасного места.
- Слушай, брат, я тут тебе сказать хотел… - начал Родни; токсил, прилепившийся к ране на предплечье немного будоражил лёгким щекотанием, и чтобы проще было терпеть, клон решил занять себя серьёзным разговором, - Ты Ёжика… Клоди, то есть, особо не слушай. Она дичь какую-то себе в голову взяла, что ей, кроме меня никто не нужен. Будь я человеком, я б этому только порадовался, но тут, сам понимаешь, нужно думать по-взрослому. Словом, если что, Хенди, я тебе не соперник.
Янсен, выслушав его, остановился, глянул на спутника, а потом поднял правую руку и активировал надетый на неё личный электронный браслет, который заменял основной массе населения Галактики и паспорт, и кредитную карту, и средство связи, и мини-компьютер. Покопавшись в памяти устройства, молодой человек вывел перед собой голограмму с текстом. Это было небольшое стихотворение.
«Разбитое сердце – гнилые осколки,
Как будто под кожей стальные иголки.
Остатки их черви сомнений терзают
И Ревность клыки свои злые вонзает.
Обида и Боль дожирают объедки,
Чтоб грызть потом рёбра обглоданной клетки…
Там есть лучик света, но он не спасает –
Под натиском тлена искра угасает.
Он в тёплых руках засветился бы, ожил.
Но кто ж среди пепла найти его сможет?
Кто смелый? Кто в ад заглянуть пожелает?
А нет дураков. Мёртвый не воскресает.
На дно преисподней открытая дверца –
Гнилые осколки разбитого сердца».

- Прочитал? – спросил Хендрик и, дождавшись кивка Родни, свернул голограмму; оба продолжили свой путь к Базе, - Не могу рассказать тебе, откуда у меня это стихотворение и с чем связано. Это не моя тайна, не мне и разглашать её. Там любовь была такая… которую трудно описать, представить себе и понять. Хотя, как ты её вообще поймёшь-то, любовь? Это ж не математика… Но я это всё вот к чему: ты вполне можешь сделать свою Клоди счастливой. Во всяком случае, здесь, на Загадке, вам никто ничего не скажет. И, если тебе всё же доведётся испытать то состояние, которое так живо описал автор стиха, то в этом уж точно буду виноват не я. Ты говоришь, что ты мне не соперник. Нет, брат, это я тебе не соперник. Просто потому, что не хочу им быть. Да, не буду врать – Клоди мне очень нравится, она такая… ну, понимаешь, полна чем-то, светом каким-то, который глаза не слепит и не жжёт, а согревает просто, обволакивает и такой заряд даёт. Ух! Но… поверь, я этим светом околдован не на столько, чтобы разрушать твою жизнь. Я найду, чем заполнить пробел, а ты – нет. Так на что тогда мне это? У?
- Да я не о себе думаю, - возразил клон, рассеянно наблюдая, как довольно щурят глаза и пухнут от фильтруемой крови мерзкие на вид токсилы, - а о Клоди. О её жизни, о том, как ей будет лучше.
- Ой, друг, я понимаю, что тебе хочется оградить её от всего на свете, но ты слишком усердствуешь, честно. Ты телохранитель – вот и охраняй своего Ёжика от всяких внешних опасностей. А тут… Ну, да, допустим, что женщины часто бывают доверчивыми и легкомысленными, и их порой приходится спускать с небес на землю. На то мы и мужики. Но Клоди всё-таки девочка уже взрослая и сама способна за себя решать. Ты не находишь?
Родни продолжать разговор не стал: он просто шёл, задумчиво глядя перед собой. В Хендрике он с первого взгляда почувствовал хорошего человека, а теперь ещё и убедился в этом. Ревность, отравлявшая его душу, точно яд шипастого дьявола, исчезла, освободив в сердце место для ещё большей симпатии и дружеской привязанности к Янсену.
- Слушай, а я смотрю, тебе яд на пользу пошёл, - сменил тему Хендрик.
- Да, не ожидал такой удачи, - согласился Родни, сожалея, что токсил не даёт ему прямо сейчас вновь активировать заработавший силовой клинок.
Вскоре они подошли к тому месту, где ещё перед охотой оставили многоножек. Ездовых зверей специально не подпускали к месту схватки с дьяволами, чтобы они, напуганные, не разбежались кто куда. Токсилы не успели ещё до конца очистить кровь людей от яда, и потому оба молодых человека рады были разместиться на спинах своих «скакунов».
- Кстати, я говорил тебе, что ещё пару дней недомогание может быть? – спросил Хендрик, держа путь к Базе.
- Нет, не говорил, хитрозадый, - усмехнулся Родни, до конца освоившись в обществе Янсена.
- Ладно-ладно. Не осуждай беднягу-предпринимателя, к которому и так никто особо наниматься не хочет. Ну, скрыл небольшой нюансик. Поверь, дурное самочувствие – это тебе не до мяса всё тело расчёсывать, пока совсем не помрёшь.
- Ну, да, не поспоришь.

***
- Госпожа Клоди, я оставлю вас ненадолго, - тронув девушку за плечо, сказал Нико, от слов которого так и веяло родительским теплом, - Вспомнил я, что недалеко тут пещерка одна есть, где очень полезные грибы растут. Мы с господином Ярлом в своё время госпожу Рафаэллу ими только и кормили. Результат такой диеты скоро уже с охоты вернётся.
Клоди тихонько рассмеялась, провожая взглядом старого военного клона, в котором уже невозможно было найти хоть что-то от «тупого солдафона», «пушечного мяса», «грошового солдатика». Должно быть, возымело своё действие обращение к нему, как к полноценному человеку. За столько-то лет.
Девушка обернулась к Шарку. Тот, похоже, был в серьёзном замешательстве – он просто не знал, что сказать или сделать. До Нико в этом смысле ему было ещё ох как далеко.
- Может, станцуешь ещё разок? – спросила Клоди, показав на джойстик голографического тренажёра, который Нико то ли забыл на столе, то ли специально оставил.
В глазах солдата опять зажглась сверхновая, и он решительно настроил тренажёр едва ли ни на самый сложный уровень.

***
- О, как у вас тут весело! – по-хозяйски громогласно воскликнул Хендрик, уже успевший не только вернуться, но и пройти полную санобработку и осмотр у врача, - На следующую охоту с нами пойдёшь, солдат.
Клоди так увлеклась зрелищем, которое без устали раз за разом устраивал для неё Шарк, что не заметила даже, как пролетело уже довольно много времени. Вошедший сразу за ним Родни, вполне себе целый и невредимый, привычно расплылся в счастливой улыбке, и Клоди, отвечая взаимностью, бросилась к нему.
- А где Нико? – спросил Янсен, глядя как Шарк торопливо сворачивает боевые голограммы.
- За грибами пошёл, - отозвалась Клоди со всей непосредственностью, на какую только была способна. Родни крепко обнял её и эти объятья не возможно было сравнить ни с чем. Во всяком случае, Клоди это было не под силу.
- За грибами? – удивился Хендрик.
- Ну, да. За какими-то очень полезными, которыми он маму твою кормил во время беременности.
- О, это правильно! – в гостиную зашёл Эрм, - Они сейчас вам, Клоди, будут очень кстати.
- Зачем? – не сообразил Родни и с тревогой глянул на госпожу, - Ты что, заболела, что ли? Простудилась, да?
- Да успокойся ты, папаша! – хлопнул его по плечу доктор, - Здорова она. Только немножечко беременна, вот и всё.
Беспокойство тут же сползло с лица телохранителя, но при этом он завис. На все сто процентов.
- Б-беременна? – сумел, наконец, выдавить он более хрипло, чем всегда, - Как это?
- Очень просто, парень. Ты не стерилен, вот и всё. Такое, хоть и редко, но случается. В моей практике было.
Родни, как того и следовало ожидать, ему не поверил.
- Меня создал доктор Мейер – ведущий биоинженер Асгарда, а не какой-нибудь криворукий недоучка из подпольного клон-центра. Он не мог допустить такого промаха.
- Значит, он сделал это намеренно…
- Намеренно? Зачем?!
Эрм только пожал плечами. Действительно, откуда ему было знать?
Потрясённый Родни не то что сел – рухнул на стул. Благо, тот оказался достаточно крепким. Клоди примостилась рядом, не в силах подобрать хоть какие-то более или менее подходящие слова.
Хендрик, не столь, конечно, ошарашенный, но тоже застыл в недоумении. По лицу его тут же побежали тени каких-то мыслей, догадок, может быть, озарений. Во всяком случае, было на то очень похоже.
- Так… - начал было он, но тут в гостиную влетела взволнованная Лав.
- Хенди, там человек какой-то. Серьёзный. Тебя спрашивает.