Эффект матрёшки

Я вошёл в свою комнату, хотя в этот раз всё не казалось таким уж родным и знакомым. Откуда этот запах пота, смешанный с переизбытком дезодоранта? По полу раскиданы носки. Постель не заправлена, и на ней разноцветная одежда, скомканная в кучу. Прошёл к окну, брезгливо ступая на немытый давно пол. Отдёрнул занавеску, чтобы развеять царивший полумрак. Разглядел плакаты на стенах: рок-группы, полуодетые девицы. Стоило потянуть ручку вверх, как комнату заполнил влажный холодный октябрьский воздух, вперемешку с отборными матами не сменно сидевших за столиками местных «джентльменов», а также с бесконечным гулом авто. Зато стало свежее, хоть дышать можно. Из-под кровати выглянул уголок ненадёжно спрятанного эротического журнала: что возьмёшь с подростка? А рядом лежала так же неудачно спрятанная белая книжечка. Хотел оставить всё на местах, но любопытство взяло верх.
«Дневник Сивцова Никиты, ученика 8-А класса» Перелистнул. «Поведение – 2, мешает проводить урок», «Нет домашнего задания! 2», «Подрался с одноклассником», «Курит на территории школы. Родителям срочно подойти к директору школы для беседы» Контрольная работа по математике – и тут двойка. Неужели даже любимую математику перестал учить? К слову, записей красной пастой было больше, чем оттенков синей шариковой ручки. Конечно, дневник почти не ведётся, поэтому учителям даже предметы приходится вписывать красной ручкой.
Скрипнула дверь.
– Я же просил: никогда не заходи без проса в мою комнату. Это моё личное пространство, а ты его нарушаешь.
Голос едва начал грубеть, иногда срывается до фальцета. Над губой первый пушок. На чёрной футболке надпись «Долой государство» Выходя на улицу, я уже иногда беру с собой шапку, а он всё в футболке ходит. Но главная отличительная черта: фингал на пол-лица.
Протянул дневник вперёд. Никита тут же опустил голову.
– Даже по математике двойка? Ты же в прошлом году получил единственную пятёрку. Вспомни, как боготворил Веру Фёдоровну!
– Я… я просто не понял эту тему. Вроде бы учил. А потом все правила вылетели из головы. И Вера Фёдоровна была так недовольна, – всхлипнул, или мне показалось? – Она хорошая. Единственный хороший человек в нашей … школе.
Сделал вид, что не обратил внимания на его нецензурное выражение.
– Никит, ты ведь умный парень. Ты можешь стать, например, программистом или инженером. А можешь стать как я. вот честно. Всё бы отдал, чтобы снова вернуться в школу и исправить все оценки по математике, и достичь того, что теперь недоступно.
Паренёк стыдливо хотел спрятать руки в карман, но тут его ждала ещё одна неприятность: оттуда предательски вывалилась на пол пачка сигарет.
– Уже куришь! Сколько раз тебе говорили – вредно! Я вот в твоём возрасте тоже пристрастился. И до сих пор бросить не могу. Хотя старался раз пять. А потом снова любая неприятность, и рука опять предательски тянется к сигарете.
В Никитиных глазах блеснул вызов, стыдливость как рукой сняло.
– Вот захочу, и в любой момент брошу. Я сильный, я мужик! А сейчас сам решаю: мне нравится, вот и курю. Я уже взрослый.
– Взрослый, да. Вижу, на учёбу решил забить, куришь. На митинг снова пошёл, в этой своей футболке? Если поймают тебя, отца накажут.
– А ты мне не отец, чтобы командовать, – он сжал кулаки. А в глазах-щёлочках появилась какая-то непримиримая ярость. Настроение у него меняется… да как у любого подростка, собственно.
Отец… Я сосредоточился, пытаясь вспомнить черты его лица. А ведь меня в своё время взяли в банду Крылова за хорошую память. Особенно хорошо я запоминал лица. Но вот лицо вспомнить не могу. И имя… А был ли у меня отец вообще? «Эффект матрёшки», кажется профессор Белгородский называл это явление так. И ещё рекурсией.
Я взял Никиту за локоть и подвёл к зеркалу.
– Посмотри на себя. А потом на меня.
– Ну?
– Не видишь ничего странного? – спрашиваю
– Ну, похож ты на меня немного, и чё? Брат что ли? Или дядька?
– Никит, знаешь, как много ошибок молодости я бы хотел исправить, если было бы возможно? Я – это ты.
Никита выдернул локоть и отбежал на несколько шагов.
– Чё? Напился, что ли, или обдолбался? Покажи зрачки.
– Я трезвый, лет пять не пью уже. Ещё раз повторю: я – это ты, только на двадцать пять лет старше.
– Из будущего вернулся, чтобы спасти Сару Коннор?
– Нет, чтобы спасти себя, то есть тебя.
– Не похож ты на меня. То есть похож немного, но нудный такой, нотации читаешь. Я таким никогда не буду. В общем, я пошёл.
Он не сказал больше ни слова. Через пару секунд хлопнула входная дверь.
Я прождал его до поздней ночи, но уснул под шум включённого телевизора. А утром, едва открыв глаза, увидел Никиту в сводке новостей. Точнее, лицо парня было размыто, но я узнал футболку с характерной надписью: «Восьмиклассник, под наркотическим опьянением, украл у полицейского табельное оружие и застрелил его во время несанкционированного митинга»
Расплакался. Это казалось так просто: нажми кнопку в изобретении Белгородского, и можно исправить любую ошибку прошлого.
– Прошлое исправить невозможно, – говорил при нашей последней встрече профессор Белгородский. – Чужое исправить очень трудно, а своё уже не исправишь. Желательно не встречаться с собой, это может привести к «эффекту матрёшки». Вы замкнёте себя в зацикленном отрезке времени. Будете встречать себя, пытаясь отговорить от поступков, потом по прошествии определённого времени снова вернётесь ко мне, чтобы опять вернуться в прошлое, и так до бесконечности.
– Но почему нельзя исправить прошлое?
– Там, в далёком прошлом, ведь не Вы, а совсем другой Никита Сивцов. И его будущее уже определено Вашими прошлыми поступками.
– Но я попытаюсь.
Попытался – и что? Я ведь знаю будущее, которое ожидает Никиту. Тюрьма. Потом банда Крылова. Наркотики, снова тюрьма. Мне потребовалось двадцать пять лет чтобы понять, что дальше так не может продолжаться. Но теперь ничего не исправишь: меня не берут ни на одну работу. Снова воровать?
Когда слёзы иссякли, решил попробовать нажать кнопку: а вдруг рекурсия оборвётся, и я смогу вернуться в своё время?
Передо мной сидел Белгородский, попивая мелкими глотками красное вино.
– Ну что, убедился? – в его интонации читалось сочувствие, но так хотелось ударить профессора в лицо.
– Вы тоже пробовали исправить прошлое?
– Пробовал. Моя матрёшка разбиралась раз десять. Пока я не понял, что прошлое не исправить. Каждый раз меня ожидал подросток. Управляемый юношеским максимализмом и неприятием старшего поколения. А вот будущее в наших руках. Знаете, какое хорошее Вас ждёт будущее?
– Так Вы и в моё будущее заглядывали?
Белгородский заговорщически улыбнулся.
– Вы станете великим учёным, сделаете прорыв в математике и физике. В школьные годы Вам ведь очень нравилось изучать математику.
– Какой там. После тюрьмы меня даже грузчиком не везде берут на работу.
– Смените фамилию.
Профессор потянул меня за локоть и подвёл к зеркалу.
– Я забыл представиться при нашей первой встрече. Меня зовут Никита. Двадцать пять лет назад я сменил фамилию. Став Белгородским. А до этого носил фамилию Сивцов.
Я всмотрелся в черты лица старика. А ведь шрам на его щеке точно такой же, как у меня! На руке шрам: видимо, у него на этом месте когда-то была татуировка. Этого не может быть.
– Прошлое не изменить, «эффект матрёшки» не даст. А вот будущее в твоих руках, Сивцов-Белгородский. Не давай матрёшке закрыть от тебя и будущее тоже.
Зазвенел будильник. Я проснулся. Под ногами лежала выпитая вчера бутылка водки, но голова не болела. А настроение почему-то было приподнятое: я знал. Что это последняя бутылка водки. Алкоголь в прошлом. А будущее в моих руках.