Шмель и Орхидея, глава 2

2.

Они спускались по пожарным лестницам с высоты тринадцатого этажа, и Роуг, не желая показывать, что уступает мужчине дорогу, то и дело вырывалась вперёд, за что в наказание получала то лёгкий шлепок по мягкому месту, то принудительные объятия с последующим отстранением назад. Шельма злилась, но так как всё это было ей неизменно приятно, то гнев её тут же менялся на игривость, и лишь каким-то незначительным краешком сознания она всё ещё помнила об осторожности на тёмных лестничных пролётах. Нет, позориться перед Реми (да и перед самой собой) она не собиралась, и вновь протиснувшись вперёд, остановилась чётко в нужном месте.
Лебо был серьёзен. Нет, не так мрачен и хмур, как Логан обычно. Скорее сосредоточен. Не только вежливость – лучшее оружие вора, но и осмотрительность. Мужчины – они, когда надо, всегда такие: внимательные, логичные, собранные.
Красивый он, когда при деле…
Роуг, всё же пересилив себя и перестав беспрестанно думать о Гамбите, неслышно последовала за ним в темень пятого этажа.
Дом был довольно высоким, но старым, из тех, что так и не дождались ни косметического ремонта, ни уж тем более капитального. И даже снос таким не грозил. Лишь бесконечно долгое, унылое обветшание. Жильцы здесь если и были, то только редкие бродяги, крысы, да призраки старых добрых времён. А ещё в его стенах находилось нечто ценное, что непременно нужно было спасти из лап Эссекса и его Мародёров. Для чего, Роуг толком не знала, да и не считала полную осведомлённость столь уж важной для себя. Она рядом с мужчиной, который так нравится, и у них общее приключение. Чего ещё желать-то?!
Реми неслышно пошерудил чем-то в скважине дверного замка, и миг спустя дверь открылась, издав, как назло, лёгкий скрип.
Гамбит тут же отпрянул в сторону, Роуг, уже вполне собранная, сделала то же самое. Шельма затаила дыхание и пожалела, что не может заглушить стук сердца в груди. Однако за дверью была гробовая тишина.
Спустя бесконечно долгие пять секунд Лебо отважно, но со всей осторожностью и осмотрительностью бывшего члена воровской Гильдии прокрался на площадку этажа. Шельма, изо всех сил стараясь подражать ему в бесшумности, скользнула вслед за ним. Освещения здесь, разумеется, не было, и пришлось продолжить движение в свете фонарика.
Пройдя мимо лифтов, южанка невольно остановилась: двери одного из них, размалёванного корявыми непристойными рисунками, были приоткрыты, и створки застыли, будто в немом крике.
Тихо сглотнув и отогнав наваждение, Роуг продолжила молча идти за вором, а тот как раз остановился возле одной из квартир. Дверь была обшарпанной и казалась хлипкой. Вскрыть её не составило бы труда и для кого-то рангом пониже, чем Гамбит, но тот вдруг, замерев, в следующий миг резко выбросил руки в стороны. Из ниоткуда, будто ожил сам воздух, раздались звуки нанесённых ударов, затем хрип и кашель, а уже спустя секунду у ног Реми неожиданно материализовались двое мужчин-близнецов. Похоже, это были мутанты-невидимки.
«Как он умудрился распознать их? Чует, что ли? Но ведь он не Росомаха. Значит, услыхал. Дыхание, например, или едва уловимое шуршание одежды… Ты неподражаем, Лебо. Обязательно узнаю, как это звучит по-французски, но тебе не скажу: ты и так зазнайка».
Шельма не выносила даже мысли о том, чтоб использовать свой проклятый дар против кого бы то ни было, и потому охотнее применяла в драках вёрткость и приёмы рукопашного боя. Обездвижить одного из противников оказалось не столь уж и сложной задачей – братья, видимо, были среди Мародёров новичками, и в основном полагались на свой дар невидимости, который, случалось, и подводил.
Другого парня без особого труда уложил Гамбит.
Фух! Кажется, охрана нейтрализована. Осталось только вскрыть замок – а это для Лебо дело пяти секунд – и…
Вдруг что-то чёрное и жуткое громадной каплей стекло с потолка и обрушилось прямо на вора.
Шельма от неожиданности вскрикнула и тут же оказалась сдавленной чем-то мощным, толстым и липким, точно смолянистое щупальце из ночных кошмаров. Тело пронзило болью, от которой помутился разум, и широко раскрытые глаза могли лишь с тупым ужасом наблюдать, как корчится в таких же смертельных объятьях любимый мужчина.
Шест, который Реми каким-то чудом не выронил, с силой ударил по телу монстра и послал мощный импульс разрушительной энергии, но та будто утонула в зыбкой плоти. Чудище словно поглощало её, смакуя и лишь становясь от этого сильнее.
Гамбит, отбросив шест, с силой оттолкнулся ногами от одной из стен, чтоб как следует припечатать неведомого противника к противоположной, но щупальце лишь на короткий миг сплюснулось и в отместку сдавило мутантов ещё жёстче.
Роуг, слыша как в её собственный крик вплетаются хрипы Гамбита, уже почти потеряла сознание, но в последнюю секунду изловчилась и смогла дотянуться до противной субстанции своими несущими смерть губами.

***

Невыносимая боль сменилась бесконечным облегчением и чувством того, что мольбы всё же были услышаны, хоть уже и не чаялось. Шельма не сразу, но поняла, что мысль эта принадлежит не ей, но дальше этого цепь рассуждений не пошла.
Девушка, почти не ощущая своего тела, попыталась оглядеться и в первый миг едва не застонала от увиденного. Реми Лебо лежал в обмякшем кольце толстенного мерзкого щупальца. В свете фонарика, который Роуг обронила во время схватки, блеснули глаза, готовые закатиться, а изо рта мужчины бежала струйка крови.
Осознав, что истерика здесь бесполезнее всего, Роуг подползла к новоорлеанскому вору. Жестоко страдая при виде раздавленного тела и бледного, как предсмертная маска, лица, она попыталась оценить повреждения.
Судя по тому, как была искорёжена броня на груди Гамбита, металл прогнулся и вдавился в грудную клетку. Наверняка были повреждены рёбра, ключицы и лёгкие. И левая рука… Но что там рука! Самый обаятельный из мутантов умирал от внутренних кровотечений и болевого шока, и мгновения жизни стремительно утекали, покидали его навсегда. Прямо сейчас… Но этого не должно, не может быть! никак!
Роуг, как ни крепилась, без всякого толку запричитала:
- Гамбит, милый, не надо…
Она побывала во многих передрягах, чего только не повидала за годы скитаний и всех прочих своих злоключений, однако в тот миг просто не знала, что говорить и делать. Потому и вырвались лишь эти три глупых, никчёмных слова.
- Ре-бё… нок… - прохрипел Реми, захлёбываясь кровью, и Шельма едва сумела разобрать его речь. – Т-там..
- Р-ребёнок? К-какой ребёнок? – опешила южанка, перестав вообще соображать что-либо.
Но вместо ответа последовало лишь слабое движение правой руки, которой, судя по всему, досталось чуть меньше, чем левой. Ладонь указывала в сторону входа в квартиру, но Роуг, по-прежнему отказывалась понимать происходящее.
- За… да… ни-е… - онемевшие, окровавленные губы шевельнулись в последнем усилии, и до Роуг, наконец, дошло, что к чему.
Похитить им с Лебо надлежало не предмет, как приходило на ум, а человека. Какого-то ребёнка…
Уж чего-чего, а воровать детей Шельме ещё не доводилось, однако спасти кого бы то ни было из грязных лап Зловещего было чистым благодеянием, а не преступлением, и потому совесть девушки не противилась этому. Противилось сердце, которому невмоготу была даже мысль о том, чтоб оставить Реми в его последние мгновения и уйти выполнять какое-то там задание. Ничего сейчас не было важнее Лебо! Только сейчас Шельма это отчётливо осознала, но, похоже, слишком поздно…
«Нет-нет-нет-нет-нет-нет!»
- Реми, я тебя не брошу! – прошептала она, совсем забывшись, но мужчина уже не реагировал.
Бледное лицо застывало, красноглазый взгляд стекленел. И Роуг, в отчаянии уже готовая поцеловать его в первый и последний раз, вдруг услыхала сквозь собственные всхлипы какой-то странный шорох за дверью.
Роуг, глотая слёзы, привстала и положила дрожащие пальцы на ручку двери.
Гамбит до нападения не успел вскрыть замок, но обветшалое дверное полотно легко подалось на незначительное усилие девушки. Замок был просто-напросто сломан неизвестно кем и неизвестно когда, а новый Мародёры вставить, наверное, не успели.
Сердце, уже было остановившееся, вновь часто забилось от самых безумных догадок, но за дверью оказалось нечто совсем крохотное, чего Шельма в свете фонарика сперва и вовсе не заметила.
Что-то маленькое, точно гномик, шевельнулось у её ног, и Роуг, вздрогнув, склонилась к существу, чтоб рассмотреть его.
Это и впрямь был ребёнок – девочка лет пяти, но до того тощая, что не могла встать на ноги и пошатывалась даже на четвереньках. В огромных тёмных глазах читалось что-то нечеловечески странное. Красивыми эти глаза не были, но… чем-то светились. И очень ярко.
Южанка хотела было взять малышку на руки, но та проползла мимо неё – Роуг от изумления раскрыла рот! – к неподвижному телу Гамбита.
- У! – промычала девочка, будто младенец, ещё не научившийся говорить, и вдруг прильнула к плечу мёртвого мужчины.
- Солнышко… боюсь, дядя тебе не ответит, - слёзы вновь навернулись на глаза и обожгли щёки. Горючие слёзы, да, так и есть. Едкая кислота прямо из сгоревшего сердца…
Шельма отвлеклась на звук из угла тамбурной площадки. Там зашевелился один из близнецов-невидимок, и пришлось вновь отправить его половить звёздочки, пока не вздумал исчезнуть. Но когда мутантка снова оглянулась на Гамбита и девочку, то застыла в изумлении.
Реми, по-прежнему находясь там же и в той же позе, глядел на неё из-под подрагивающих век. Взгляд его нельзя было назвать чётким, но и стеклянный взор покойника он не напоминал уж точно.
А девочка у его плеча как будто спала.
Роуг закрыла глаза. Может, это всё и впрямь сон?