Сборник Рецензент 020. Игорь Колесников. "Сказки моей жены".

Название работы «Сказки моей жены», следовательно, передо мной сказка. Посему предъявлять какие бы то ни было требования к отсутствию реализма и чувства меры при описании сказочных чудес нелепо. А вот к качеству этих чудес – попробовать можно. Я и попробую.
Сюжет показался мне избитым. Ожившая скрипка – это довольно-таки часто встречающийся поворот. Не менее часто встречается и неразделенная любовь, особенно юная, такая неуёмная, жертвенная, в силу возрастных особенностей прямо-таки стремящаяся к смерти, если чувство обманет. Способная оживить неодушевленное, возродить мертвое в иных обстоятельствах.
Но даже и такой незамысловатый сюжет можно было бы преподнести читателю намного интереснее, живее. Если бы язык повествования был бы богаче, если бы автор сумел преподнести читателю запоминающиеся образы героев. Слёзы, льющиеся из глаз обладательницы чистой души уже не трогают меня просто сами по себе, возможно, я стар, как и герой сказки. А оборот: «которая ему не отвечала взаимность», предполагающий, видимо, «взаимностью», раздражает не опиской. Как и другие неудачные обороты. Скорее, смысловой нагрузкой. Едва ли можно полюбить за ворчание, за брюзжание и невнимание к себе, за старость, за отсутствие пыла и угасание, если ты только не в сказке, или тебе не двенадцать-тринадцат­ь,­ когда сам предмет любви не столь важен, важна любовь, являющаяся весьма умозрительной. Она довольно часто придумана, она существует лишь в воображении.
Можно ли умереть от такой любви? Да можно, конечно. Тем более, если это в сказке. Можно представить себе юное и чудесное существо такой странной природы, какой была героиня А. Грина, Ассоль, в «Алых парусах», которая верно, тоже могла бы умереть от любви. Но в названном произведении есть такие характеристики героини, такое её живописание, которое позволяет читателю принять её, полюбить, понять. Это не схема, это живой человек, наивный, да, почти до неприемлемой степени, но благодаря умению автора живописать словами – совсем реальный и близкий. А её отец, тоже пожилой человек, суровый, почти угрюмый, жизнью побитый, несколькими штрихами обрисован так, что понимаешь: он же романтик, несмотря ни на что!
Словом, мне не хватило словесных характеристик героев, таких, чтобы я мог проникнуться к ним симпатией и даже любовью, посочувствовать, пожалеть. А если я не смог ощутить их людьми, следовательно, остался равнодушен. Я, когда читаю, эмоциями проникаюсь и мыслями, мне чужд символизм. Вернее, мне трудно оперировать одними только символами: вот – чистая душа и неразделенная любовь, принесшая себя невольно в жертву собственной любви и ревности; вот – старый мастер, который очень искусен, но что-то у него не складывается с созданием «нетленки»…
В заключение хочу привести стихи, в свое время потрясшие меня именно тем, что хотелось бы видеть в Вашей работе, Игорь. Весьма избит сюжет со скрипкой, но череда потрясающих образов и звучный язык будят столько чувств …
Смычок и струны
Какой тяжелый, темный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!
Кому ж нас надо? Кто зажег
Два желтых лика, два унылых...
И вдруг почувствовал смычок,
Что кто-то взял и кто-то слил их.
"О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?"
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.
"Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?.."
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.
Смычок все понял, он затих,
А в скрипке эхо все держалось...
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.
Но человек не погасил
До утра свеч... И струны пели...
Лишь солнце их нашло без сил
На черном бархате постели.

Автор: И. Ф. Анненский

PS. В тексте Вашем, Игорь, много злоупотреблений ненужными запятыми.





                                           ***