Артист. 1. Одержимый.

Стихи Анастасия Волобуева

Одержимый

Ты давно мне интересна, разбиваешь мое сердце,
Раздираю свою душу, здесь, прямо здесь.
Я о тебе так много знаю, нет же, сладость неизбежна,
Сквозь тебя пройду я безмятежно

Душу тебя, дышишь.
Меня вдохновляешь, тише.
Поднимаюсь выше (выше)
Убиваю тебя, слышишь?

Исследую тебя робко-робко
Убиваю тебя
Назови меня одержимым!
Одержимым!

Этот демон за спиной тянет тебя ко мне домой,
Я забываюсь, но он кричит мне: «Не стой!»
Смятая постель, твой без сознанья взгляд…
Мой голодный взгляд хочет убить сейчас!

Тебе так нужен воздух, не дыши.
Слышишь мое молчание, беги!

Исследую тебя робко-робко
Убиваю тебя
Назови меня одержимым!
Одержимым!

Тебе так нужен воздух, не дыши
Но ангел мне кричит: «Нельзя!»
Беги!

Одержимый!
Назови меня, назови меня, назови меня одержимым!

I

Ночь мягко опустилась на крыши домов, спрятав их в своих покрывалах. И лишь свет фонарей своим искусственным звучанием отбрасывал от себя черные призрачные тени. У этого света нет силы, чтобы полностью избавить вверенную им территорию от ночного мрака. И дома черными силуэтами стройно высятся по краю дороги. А во тьме, скрытые ото всех, наблюдали мертвые глаза камер. Глухую тишину ночи нарушали лишь легкие вибрации весеннего пробуждения природы. Ветерок порхал над еще обнаженными ветками деревьев, порой задевая и унося вдаль одинокие высохшие листья прошлого сезона.
Вдали дороги появились два движущихся светлячка автомобильных фар. Звук приближался к одному из силуэтов домов. Жилище гордо смотрело на проезжую часть оконными проемами трех этажей, а крыша кроной подпирала небеса. Автомобиль затормозил у металлических ворот и, спустя пару минут, выплюнул из салона миниатюрную, красивую и яркую, как бабочка, девушку.
Каждые чувство, эмоция, решение, событие, победа и поражение отражаются в лице человека, показывая неповторимый узор его жизненного пути. И в жизненном узоре этой молодой леди было слишком мало доброты. Все ее существо было соткано из безразличия, предательства, лжи и жестокости. И глядя в ее глаза, полные цинизма, многие ее осуждали, а узнав о ее профессии отворачивались с отвращением.
Легкой походкой она подошла к воротам одного из коттеджей. И темнота резко исчезла под мгновенным напором света лампы, среагировавшего на движение. И после недолгого общения по видеофону, створки металлических ворот медленно открыли перед ней другой мир. Как часто она прикасалась к этому райскому оазису, но через мгновенье ее просили покинуть помещение. Словно она – Люцифер, раз за разом низвергаемый из садов Эдема в Преисподнюю. Только Люцифер – правитель ада, а она… Кто она?
Эти ощущения не покидали ее никогда, и сейчас, когда она подходила к дверям трехэтажного особняка, они были с ней. И ее встречали, как обычно. Девушка оценивающе посмотрела на Хозяина. Она уже привыкла своих клиентов называть именно так. Это проще: обезличить людей, сделав их незначительными.
- Здравствуйте, - произнесла девушка искусственно грудным голосом.
- Привет, - легко улыбнулся Хозяин.
«Эта улыбка... Она какая-то другая. Это улыбка человека, а не похотливого инстинкта», - отметила леди.
- Проходи в дом, - тихо сказал он, открывая перед ней дверь. – И давай сразу на «ты». Как тебя зовут?
- Как клиент пожелает, - заигрывая ответила она.
- Я хочу, чтобы ты назвала свое имя, - чуть прищурившись, принимая ее правила, произнес он.
- Лаура… - также игриво сказала девушка.
- Нет-нет, твое настоящее имя, - настойчиво произнес человек.
Его голос звучал, как призрачное эхо. Глубокий, обволакивающий, тихий… А глаза заинтересованно изучали прибывшую. И это интерес человека человеком, а не возможными услугами, не товаром. И от такой нестандартной заинтересованности ею девушке стало неуютно, словно она стояла голышом перед толпой.
- Лариса, - немного настороженно сказала она.
- Лариса… Лара… Ларочка… - перебирал он вариации этого имени, вслушиваясь в их звучание. – Мне нравится Лара. А тебе?
- Мне тоже, - удивленно ответила она, удивляясь его проницательности.
- Это хорошо, что мы совпадаем, - нежная улыбка скользнула по его лицу.
Лариса-Лаура осматривалась в месте, где должна пройти эта ночь. Именно на такое время ее заказал этот человек. Обычное жилье небедного обывателя без признаков принадлежности кому-то. Такой же съемный дом, как и она.
Но в этом доме была одна странность. Он пел. В каждой комнате был проигрыватель, который транслировал одну и ту же композицию. И все помещения пели в унисон, словно все эти проигрыватели включили единовременно. «Смятая постель, твой без сознанья взгляд
Мой голодный взгляд хочет убить сейчас…». И Хозяин ответил на незаданный вопрос, словно прочитал ее мысли:
- Это одна из моих любимых композиций. «Одержимый». По-моему, она очень подходит к сегодняшней ночи. Приглашаю подняться наверх.
Он галантно подал руку даме и повел ее наверх. За дверью их ожидали интимно красные виды. Всё, до мельчайшей детали, было изображено в красных тонах. Словно эти декорации готовились заранее и специально для нее.
Он открыл дверь в спальню, изучая ее реакцию. Лариса замерла, разглядывая комнату. Два огромных зеркала на стенах окружали кровать, создавая бесконечное пространство красного огня. Справа стояло красное фортепьяно, на котором расположились антикварные часы, какие-то музыкальные инструменты и микрофон, белый микрофон.
На стенах, по всей комнате, развешаны, как картины, музыкальные инструменты: гитара, скрипки, мандолина, балалайка. В углу еле незаметно расположился контрабас.
Кровать стояла почти в центре комнаты, среди бесконечных отражений коридоров зеркал, упакованная в красное постельное белье. А на покрывалах снегом рассыпались лепестки белых роз. И рядом с одним из зеркал круглый стол с двумя стульями. Фрукты, шампанское… и этот беспощадный бесконечный коридор отражений.
- Впечатляет? – почти шепотом спросил Хозяин.
Девушка некоторое время молчала. И задает вопрос, который она зареклась никогда не задавать, оставляя Хозяев безликими:
- Как тебя зовут?
Хозяин закрыл глаза и всем свои существом дал понять, что слушает музыку. «Назови меня Одержимым… Одержимым…»
- Присаживайся, - вместо своего имени произнес он, отодвигая перед дамой стул.
Лариса медленно опустилась на сиденье, упакованное в красный чехол. И ее фигура стала частью бесконечного коридора. Одержимый элегантно разлил игристое вино по бокалам. Пьянящая жидкость вырвалась из бутылки наполняя бокал и, немного пошептав, успокоилась. Лишь одинокие пузырьки лениво отрывались от стенок сосуда, чтобы, поднявшись наверх, умереть, объединившись с общим пространством, став частью него. И Одержимый поднял свой бокал:
- Эту ночь я посвящаю тебе, - он сделал глоток из своего бокала. – Я хочу поговорить… о тебе. Как ты оказалась в этой профессии?
- Ты меня беседовать сюда позвал или… - излишне резко отозвалась Лариса, но Хозяин жестом прервал ее возмущение.
- А почему бы не поговорить? Ты разве против? – непосредственно и спокойно спросил он.
Может это ошибка? Но она позволила ее себе допустить. Лариса долго рассказывала о своей жизни: о смерти матери; об отце-алкоголике, постоянно принуждающем ее к сексу; о постоянной нищете и… о своей мечте. Мечте создать нормальную семью, в которой никогда не будет боли и непонимания, в семье, где будут жить тепло, свет, смех и достаток. Только вот эта чертова «профессия»! А как?! Как по-другому выбраться из этого болота? Разве есть другой путь? Может быть, но для нее он оказался закрытым. Единственное, что она умела, - быть товаром.
Девушка не понимала, почему рассказала свою историю этому незнакомцу: он ведь даже имени своего не назвал. Но это не важно. Главное, он заинтересовался ею, первый человек среди масок, которому была интересна она: ее жизнь, чувства, эмоции. Слезы образовывали грязные тропы растекшегося макияжа на ее красивом лице, словно его преждевременно и безжалостно изрезали морщины. Но девушка даже и не пыталась их вытереть, она просто не замечала их, погруженная в собственное страдание. И боль выходила потоком слов…

ЛАРИСА

- Оль, пойдем погуляем куда-нибудь? В кино, например, - умоляю я.
- Лара, не могу. Сегодня никак. Завтра в музыкальной школе экзамен, мне готовиться надо. Сходи одна, - отвечает Оля.
- Может я тогда у тебя побуду? Очень интересно послушать, как ты играешь. Ну пожалуйста, - хватаюсь я за последнюю надежду.
- Ты же слышала, мне надо готовиться к экзамену! – вскипает Ольга.
- Да… прости… - смущаюсь я. – В другой раз… Удачи на экзамене. Увидимся в школе.
- Спасибо. Давай, до встречи, - машет мне рукой моя подруга, скрываясь в подъезде.
- Пока… - неизвестно кому шепчу я.
Весна уже раскрасила своей зеленью деревья. На лугах запестрели разноцветные полевые цветы. Солнце приятно согревает воздух, а легкий ветерок придает ему свежести. Прогулявшись по весеннему поселку, я добрела до школьного двора. Сегодня, на удивление, тут никого нет. Можно спокойно посидеть на скамейке и подготовиться к выпускным экзаменам. Достаю из сумки учебник по литературе и пытаюсь погрузиться в текст, но строки уползают из-под моего взгляда, рассыпаясь на отдельные бессвязные слова. И эти слова постепенно обретают форму другой истории. Мои мысли снова и снова цепляются за перспективу возвращения сегодня в свою халупу, к вечно пьяному отцу. И каждый раз, приходя домой, я не знаю, что меня там ждет: то ли батя будет спать, ужравшись до нитевидного пульса; то ли он будет гонять «белочку»; то ли все местные алкаши отмечают какой-то повод… Но хуже всего, когда он один, и еще недостаточно пьян, чтобы спать. Тогда объектом его веселья становлюсь я, «его девочка». Мой взгляд бессмысленно блуждает по книге и останавливается, удерживая одну фразу: «Тварь ли я дрожащая, или право имею?» Несколько раз перечитываю эти несколько слов. Вот оно…
Я решительно встаю. Плевать! Пусть дома, пусть трезвый… Плевать! Мне все равно никто не поможет, так что… Плевать!
Толкаю входную дверь, она со скрипом пускает меня внутрь. Прохожу по длинным сеням и сразу попадаю на кухню. Беру со стола давно немытый нож и отправляюсь в комнату к отцу по не менее скрипучему деревянному полу.
- О! Моя девочка вернулась! Ты ведь моя девочка? – ему наверняка кажется, что его голос звучит сладострастно. – Да, все еще моя девочка. Навсегда моя.
Я брезгливо морщусь в его сторону, а за спиной крепко стискиваю в руке нож. Он приближается ко мне, источая удушливый запах перегара.
- Иди ко мне… Ты ведь хочешь этого… - хрипит батя, приближаясь ко мне и протягивая руки.
- Нет! – зло оскаливаюсь я, сбивая его руку и занося нож для удара.
Он одной рукой перехватывает мою руку, другой бьет меня по лицу. Нож со звоном ударяется о пол. И этот изверг швыряет меня на старый диван с въевшимся запахом алкоголя и испражнений.
- Ты хочешь поиграть, маленькая шлюшка? – шипит он мне в ухо, наваливаясь всем весом своего обрюзгшего тела.
- Нет… нет… - слабо протестую я.
Он срывает с меня блузку, больно стискивает груди... Я уже знаю, что чем больше сопротивляешься, тем больнее бывает. Как там в физике? «Сила действия равна силе противодействия». Вроде это третий закон Ньютона… А может второй? Без разницы… Да, я так пытаюсь отвлечься, пока он ритмично двигается на мне, придавливая меня к лежаку. Через несколько минут он издает удовлетворенный стон, откидывается на противоположную сторону дивана и мгновенно засыпает. Я сползаю с дивана, срывая с себя лоскуты, которые только что были одеждой, переодеваюсь и иду в сарай. Там где-то была канистра с бензином.
Стоя над кроватью, смотрю на эту храпящую биомассу, именующуюся человеком, более того, отцом… и обливаю его горючей жидкостью: его, пол, стены… Стоя у двери зажигаю спичку, бросаю, как можно дальше от себя. Пламя сразу схватывает сухое дерево. Я подпираю дверь, не оставляя шансов на спасение.
Выбегаю в улицу и, задыхаясь от пьянящего запаха свободы и весны, лечу к месту, откуда будет видна завораживающая картина прощания с моим прошлым. Правду говорят, что огонь очищает. Сегодня я сожгла свое прошлое, навсегда. И пусть этот огонь освещает мою дальнейшую жизнь…

Одержимый внимательно слушал девушку, не прерывая, он словно погружен в эту историю, эту трагедию. Уникальную в деталях, но одну из тысяч, а может миллионов. Он впитывал в себя каждое слово, каждое чувство, каждую эмоцию. И она остановилась. И музыка, как живой организм, попадал в ритм этих чувств. «Ты давно мне интересна. Разбиваешь мое сердце…» И почти шепотом, не нарушая гармонии происходящего, вплетался в пространство монолог Одержимого:
- Все мы приходим в жизнь для того, чтобы сыграть в ней какую-то роль, выполнить свое предназначение. И часто происходит так, что мы претерпеваем страдания лишь для того, чтобы момент счастья стал настолько ярким, чтобы держал всю жизнь. Главное – не разучиться верить и доверять. Помнишь, я тебе сказал, что я посвящаю тебе эту ночь? Так вот… сегодня твои страдания окончились. Эти слезы смыли твою боль, унесли навсегда. Больше не будет унижений, предательств, насмешек, презренья… Если ты мне доверишься, то я сделаю все лучшее для тебя. Ты ведь мне доверяешь?
Девушка кивнула, сглотнула ком в горле. А Хозяин, удовлетворенный ответом, продолжал:
- Иди, смой грязь прошлой жизни. Ты больше туда не вернешься, - обнимает нежной улыбкой ее Одержимый.
Без макияжа ее лицо совсем еще детское, но уже явно проступает отпечаток… Такие лица бывают у побывавших на войне: полные горечи потерь, всегда готовые к атаке и не верящие, что все закончилось, что наступил мир.
Но она поверила, поверила в Его голос. Такой мягкий, понимающий, проникающий во все уголки ее души, голос подчинил ее волю себе. Ей и в голову не могло прийти, что это последняя ночь в ее недолгой, лишенной смысла, несмелой жизни. Но она этого не знала, и поэтому вернулась… чтобы услышать окончание повести своей жизни.
Одержимый стоял в центре комнаты, когда она заходила. «Смятая постель, твой без сознанья взгляд, мой голодный взгляд хочет убить сейчас», - заигрывала с ними музыка. Он медленно подошел к ней, наклонился к ее уху… «поднимаюсь выше-выше, убиваю тебя слышишь?».
- Сейчас ты узнаешь свое будущее. Ты так рвалась к лучшей жизни, что это заслуживает награды. Эта ночь станет последней в твоей прежней жизни, - шептал Одержимый, а по телу Лары проходит мелкая дрожь. – Не бойся, Лара… Я покажу тебе другую жизнь: в ней нет страданий, нет боли. Ты это заслужила. А пока…
Он немного отступил от нее и протянул стакан с водой и таблетки:
- Выпей это. Это успокоительное, надо чтобы ты выспалась. В новую жизнь надо входить полной сил.
Лариса с молчаливой решимостью проглотила белые диски препарата, будто они были способны вывести ее заблудившуюся душу из Матрицы страданий в беззаботный мир. Одержимый осторожно довел ее до кровати и бережно уложил. «Исследую тебя робко-робко».
Когда ее тело перестало существовать для сознания, она услышала последние в ее жизни вибрации звука «Бога»:
- Как же это просто – убить человека... Вы такие доверчивые... Вы думаете, что ваша жизнь уникальна, ваши переживания единичны, что вы оригинальны и ни на кого не похожи. И думаете, что если кто-то знает ваши помыслы и видит души, значит он… волшебник? Ангел? Пророк? Бог?.. Пожалуй, да, я Бог! Но кто сказал, что Бог добр и сострадателен?
Страх так и не успел возникнуть в заторможенном наркотиком сознании. Тусклый свет комнаты растворился во тьме опущенных век, как и приглушенный свет ее жизни… но все же это был свет.
«Убиваю тебя…» - безжалостно поставил точку в этой истории голос исполнителя.

СОН

Красные стены медленно оплывают, открывая черное пространство хаотичного движения пыли и праха. Молодая женщина стоит посередине черного поля с неровным покрывалом человеческих костей. А из темноты на нее движутся белые точки волчьих глаз. Она чувствует их, они ей слишком знакомы... Черные волки со стальным взглядом берут женщину в кольцо, поднимают морды к тяжелому грязному небу и в унисон ввысь бросают свой вой... словно пытаясь докричаться до луны.

II

Шум нарастал. Нет… это не волки… это мобильный.
- Майор у аппарата… Слушаю.
- Это Полковник. Отпуск закончился. Пиши адрес, - продиктовал адрес начальник. - Убита девушка. Похоже, проститутка. Молодая совсем… Похоже на маньяка.
- С чего такие «подарки»? Я ж, вроде, еще не здорова… Или уже выздоровела? - сонно пробормотала в ответ Майор, на ходу вспоминая об официальном обращении. - Товарищ Полковник…
- Я убедил начальство, что ты уже в норме, и слышу, что не ошибся. Ты лучший сотрудник отдела, Майор. И маньяки – по твоей части, - грустно усмехнулся Полковник.
- Ну спасибо, осчастливили…
- Завтра утром жду подробности по делу, - бросил он и прервал звонок.
Женщина сбросила ноги с кровати, пытаясь нашарить тапочки, но вспомнила, что она все выбросила, и босыми ногами пошлепала в душ. Пошарив на полках, она поняла, что кроме мыла здесь ничего давно не было.
«Мда, убраться-то убралась, а вот запасы не пополнила… Ну мыло, так мыло…» - мысленно чертыхнулась Майор.
Еды на кухне тоже не нашлось, так что пришлось выпить растворимый кофе и отправиться на службу в надежде перехватить что-нибудь по дороге.
- Ну что ж? С возвращением в прежнюю жизнь, которая никогда не станет прежней, - сказала Майор пустой квартире, покидая ее.

Такси выбросило пассажирку в улицу перед богатым коттеджем. Территория оцеплена и, видимо, уже давно. Во дворе пара полицейских вышла на перекур. Двор слишком чистый, абсолютно идеальный, и может поэтому создается впечатление мертвой пустоты. Нет обычных бытовых мелочей, которые привносят жизнь. Полицейские поприветствовали коллегу по форме и сообщили, куда идти. «Хм… помнят… - мысленно отметила Майор. – Только что именно помнят?»
Первый этаж оформлен в стиле минимализма. Элитная мебель, элитные стены, элитные лампы… и все без признаков принадлежности кому-то. Путь на место преступления проходил по винтовой лестнице, которая напоминала змею, обвивающую чашу. Только второй этаж «оторвал» голову рептилии. Из светлой роскоши первого этажа дом резко перешел в красный полумрак второго. «И для чего, интересно, такие палаты? Для интимных барских утех?» - сама у себя спрашивала Майор. В одной из комнат уже работали эксперты.
- Что-нибудь уже можете сказать? – громко спросила Майор.
- Минут через 20… - отозвался один из экспертов.
- Кто обнаружил тело?! – обратилась ко всем женщина.
- Хозяйка… она на кухне, - ответил голос из угла.
На кухне за столом расположилась женщина средних лет, похожая на яркую жирную гусеницу в бусах с сардельками пальцев. Брендовость шмотья добавляла ей особый шарм… уродства. И поведение не выпадало из общего образа неприятной особы: увидев женщину-полицейского, она принялась картинно заламывать руки и причитать:
- Как это можно? Что за изверг это сделал? Даже дома нельзя чувствовать себя в безопасности! Что ж это за полиция такая? Вы должны защищать… Совсем молоденькая девчонка… и… убили…
В этот момент она театрально всхлипнула. А самое интересное, что она действительно переживала… за свой кошелек. «А ведь раньше я бы ответила ей что-нибудь язвительное. А сейчас лишь устало смотрю на эту женщину. Что это? Мудрость? Если так, если она достигается через ощущение собственной ничтожности, через бессилие и безысходность, то к черту такую мудрость. Или может это преждевременная старость?» - философские мысли проникали в сознание Майора.
Из ответов хозяйки следовало, что арендатором выступал некий массажный салон. «То есть убитая – массажистка? Интересно, какого органа?.. И каким органом?»
- Что еще можете вспомнить? Может было что-то необычное? – ни на что не надеясь, Майор продолжала допрос.
- Музыка! – ответила она, широко раскрыв глаза.
- Какая музыка? - удивленно спросила женщина-полицейский.
- Какая-какая? Развратная! Поэтому и убивают. Раньше мы…
- Стоп! – резко прервала ее намечающееся словоизвержение Майор. - А почему, когда приехала бригада, музыки не было? И где она играла, конкретно?
- Я ее выключила… Думала, арендатор уехал и забыл выключить… В каждой комнате был проигрыватель, который играл одну и ту же песню, и все они играли одновременно. Понимаете? Одновременно! – ахнула тетка.
- И в комнате, где был труп была музыка? Ее тоже вы выключили?
- Выключила. Думала, девчонка спит. Дотронулась ее разбудить, а она… того… - страшными глазами посмотрела на стража порядка хозяйка.
- Где вы были сегодня ночью?
Дама замялась, красные пятна смущения проступили сквозь густой макияж.
- Отвечайте уже… - устало поднажала Майор. – Я не полиция нравов…
- В стрип клубе…
- Кто это может подтвердить?
- Персонал клуба и один танцовщик… - еще сильнее краснея ответила женщина.
- Проверим. Спасибо за помощь следствию. Если еще что-то вспомните, звоните, - с этими словами полицейский протянула ей свою визитку и удалилась.
«Да, при дневном свете легко сохранять нравственную чистоту, и лишь немногие остаются верны себе, когда сгущаются сумерки…» - снова погрузилась в размышления Майор, поднимаясь в комнату, где лежала убитая.
Эксперты уже закончили свою работу, а санитары еще не успели забрать тело. И если бы не номерки, на первый взгляд, хаотично расставленные по всей комнате, девушку можно было принять за спящую. Белые лепестки роз, призванные создавать романтическую обстановку, больше походили на могильные цветы. На ее лице не было и следа косметики, лишь откровенный наряд кричал о древности ее профессии.
Майор оглянулась, ее взгляд зацепился за белое пятно среди этого красного безумия. Она подошла ближе: на красном пианино лежал микрофон, белый микрофон. «Микрофон, музыка, играющая в унисон с нескольких проигрывателей в разных частях дома… наш убийца музыкант-психопат или только косит под него?» - размышляла Майор, выискивая взглядом проигрывающее устройство.
Проигрыватель расположился в комнате на подоконнике, за плотной бардовой гардиной. В нем диск с надписью АРТИСТ «ОДЕРЖИМЫЙ». Неожиданно. «Почему не «Сектор газа» или Сергей Шнуров? Почему Артист? Этот восторженный юноша-романтик с полуспущенными портками. Хотя, сколько ему уже? Хорошо за тридцать должно быть, мне уже за тридцать, а он немного старше. А память по-прежнему подсовывает прыгучего улыбчивого мальчишку с ямочками на щеках. Упрямая…» - мысленно рассуждала Майор.

Подобно ритуалу девичьего гадания, зеркала в спальне были расположены друг напротив друга, создавая бесконечный зеркальный коридор. Говорят, зеркала запоминают все, что когда-либо в них отразилось, все, что они увидели: людей, предметы, чувства. И транслируют это в пространство снова и снова. Несколько часов назад здесь была бесконечная копия убийцы... Может он ушел по одному из этих коридоров и, завернув за угол, вышел из скопированного пространства. И последовать за ним равнозначно... не вернуться.
А сейчас экран зеркал передавал картину того, что возврату и обмену не подлежит – время, упущенное время. И ведь не зря проституток называют ночными бабочками. Их жизнь подобна вспышке сгорающих крыльев мотылька в огне: такая же яркая, такая же мгновенная. Еще совсем недавно наполненное теплом и силой тело девушки завернули в черный полиэтилен. Вряд ли она хотела так закончить свою жизнь, наверняка у нее были другие цели и мечты, которые она променяла на «легкие» деньги, оставив себя «на потом».
«Надо бы по магазинам пройтись», - с этими мыслями Майор отвернулась и молча вышла из кровавой спальни смерти, из дома... в прохладу городской весны...

СОН

Вечер. На столе чашка кофе, пара бутербродов. Мерцает экран ноутбука с уже привычной соцсетью. Больше торопиться некуда, день уже давно растворился в сумерках. На пост заступила ночь. Можно послушать музыку или включить кино. Или, укутавшись во что-то мягкое и тёплое, мечтать, вспоминать… И рука уже тянется к компьютерной мыши, но… на левое плечо опускается что-то тяжёлое… ледяное. Почему-то всегда на левое.
Мир замирает. Не пошевелиться. Не вдохнуть. Сердце замедляет ритм и перестает жить. Не надо поворачивать голову, чтобы посмотреть по сторонам. Я вижу всё разом. Предметы, люди, все, начинают распадаться. Всё ускоряясь, частицы движутся вокруг, внутри, прыгают, сталкиваются, разбиваются, становясь все меньше, уже едва различимы, исчезают, превращаясь в ничто. Тишина. Хотя… нет и её. Нет ничего, что можно было бы увидеть, почувствовать, описать. Я бы забеспокоилась, испугалась, но эмоции тоже исчезли. Как и я… мысли путаются, стремятся слиться с "этим". Чёрная дыра? Но нет ни цвета, ни формы. Когда уже все равно и нет сил сопротивляться, я слышу движение, звук. Голос! Концентрируюсь. Громкость нарастает, пока не заполняет все: "Когда я заключу тебя в объятия, ты уже не сможешь уйти. И помни, я всегда рядом, я наблюдаю за каждым движением мысли".
Открываю глаза. Поднимаю голову. На лице отпечаток рукава свитера. Рядом так и не выпитый, уже давно остывший, кофе и пара подсохших бутербродов. Сердце выбивает торопливый и неровный ритм, словно тоже только проснулось. Снова этот сон...

III

За эти полгода Майор так и не нашла сил уснуть на совместной с супругом кровати. Словно она до сих пор хранила его тепло: ляжешь и сгоришь. Даже постельное белье так и осталось лежать нетронутым. За эти полгода жизнь раскололась на две части. В одной у этой женщины было все: теплый дом, семья, любимая работа, друзья, совместный отдых и… счастье. Невозможно вообразить, что можно потерять все, разом. Она думала, впрочем, как и все, что так бывает только в кино, только с кем-то другим… Но судьба решила иначе и когда-то безопасное небо упало на голову, и кажущиеся воздушными облака оказались сделанными из свинца. И остался лишь еле заметный лучик света вдалеке – работа. «Каждый имеет право на ошибку. Дай его себе», - так говорит современная психология в лице психолога полиции. «Ошибка? Ошибка – это, когда вместо «о» в слове пишешь «а», забываешь поставить запятую и наступаешь в транспорте на ногу другому пассажиру. Только цена «ошибок» некоторых профессий – судьбы и жизни. Можно с ледяным цинизмом смотреть на это, но ровно до тех пор, пока это не про тебя, пока твоя ошибка не разрушила твою же жизнь. Не получается оправдаться, не получается. Опять эта лирика, так когда-то несвойственная мне…» - думала Майор, намереваясь встать и убрать со стола, но так и осталась сидеть перед мерцающим экраном ноутбука.
«С чего Полковник взял, что это дело рук маньяка? Может просто излишне романтичный клиент заигрался да и придушил насмерть свою «игрушку», - мысли скакали в голове у Майора, пока она искала информацию по Артисту в сети, а на фоне играла композиция с места преступления. Из одноименного альбома. И первая в списке. Музыка начинает свой шепот. Майор отмечает для себя, что этот альбом Артиста сильно изменился: раньше у него песни были более динамичные и более громкие, что ли… И тут вступил вокалист «Ты давно мне интересна, разбиваешь мое сердце. Раздираю твою душу здесь, прямо здесь». Уже не было того чистого высокого юношеского голоса: возраст взял свое. Но так даже интересней. И в мелодии, и в голосе была загадка, которую и должен разгадать слушатель. «Ну а текст и правда идеален для убийства», - отметила Майор.
Майор внимательно изучила биографию Артиста. Номинации, награды, собственные композиторские находки, интервью и передачи, даже роль в фильме. И самая главная музыкальная победа для страны. «Очень мало людей, которые в его возрасте достигают таких результатов, - оценила его успехи Майор. - И судя по отзывам коллег по «цеху», он остался простым человеком без звездных замашек». Сейчас у Артиста гастроли, и сегодня здесь. «Как раз и узнаем, насколько правдива информация «желтой» прессы из первых уст. Заодно и музыку послушаем», - подумала Майор, открывая свою электронную почту, куда уже «упали» фотографии с места преступления и первые отчеты.
- Прекрасно… заодно, протестирую новый принтер, - прошептала вникуда Майор, засовывая бумагу в пасть современной печатной машинки.

IV

В зале уже давно погасили свет. Артист на сцене. Майор встала рядом с охранником зала, предъявив удостоверение.
- Что-то случилось? – поинтересовался секьюрити.
- Ничего. Мне просто нужна консультация Артиста, - уклончиво ответила Майор.
Она так давно не была на подобных мероприятиях, что ее не покидало ощущение непричастности к этому торжеству. Охранник наклонился к Майору и, указывая на кресло в первом ряду, попросил:
- Вы бы присели, Майор. Здесь свободно.
Прежде чем сесть, женщина глянула на кресло: там лежало несколько листочков бумаги. Она внимательно разглядывала положенное: губы, пара самолетиков и… «инструкция по применению» этого добра. На одной песне поднять губы, на другой встать, на третьей фонариком телефона посветить. И запустить самолетики во время исполнения «В небеса». Она сгребла макулатуру и присела на предложенное место.
Майор на миг закрыла глаза, и мозг тут же начал свою игру. Перед внутренним взором появился светящийся белым светом экран, на котором начали мерцать картинки. Сначала они статичные, потом появилась динамика. А голос «за кадром» сознания пояснял происходящее:

«Я лишь атом, лишь частица. Я не знаю, что здесь делаю. Зачем я здесь? Ничего не случайно. Оглядываюсь. Меня окружают души, жизни, эмоции: положительные и не очень, добрые и не совсем... Во мне бьются тысячи сердец, но не мое. И тысячи иллюзий тысяч сознаний разрезают вечность, становясь ее очередным, но единичным, узором. Останавливаю мысль, и мир замирает. Отматываю пленку времени на несколько витков назад. Ощупываю вниманием пространство, людей, их души, их мысли... Запускаю движение бытия, мир снова динамичен. Так быстро...
Мое внимание устремляется вперед, обтекает человеческую массу, устремляясь к тому, ради которого все собрались в одном месте. Его превозносят, им восхищаются, его ненавидят, ему завидуют, кого-то он вдохновляет, а кто-то... Мысль обретает форму: "Не дай себя распять". Касаюсь его души. Такие знакомые вибрации, но уже такие далекие и давно чужие... "Только не дай себя распять, слышишь?"
Я не знаю, зачем я здесь. И у меня есть три часа, три вспышки вечности, чтобы понять планы реальности. Отпускаю контроль, меня больше нет. Но во мне всё... Пульс заканчивает обратный отсчет...»
В это время на мониторах концертного зала действительно шел обратный отсчет, и он закончился ровно в тот момент, когда Майор открыла глаза. «Снова эти видения… я уже успела отвыкнуть от них», - внутренне вздохнула женщина.

На сцене появился молодой энергичный мужчина в белом костюме, а не привычный юноша в растянутой майке, а то и вовсе без нее. Костюм был сшит из эластичной ткани для того, чтобы не порвался во время выступления от резких движений Артиста. Это уже не покоритель девичьих сердец, аудитория стала старше, спокойней… А он сам… как океан: из мертвого штиля в разрушающий шторм… резко… безапелляционно…
Майор снова закрыла глаза, и музыка увела ее за собой. «Я жизнью этой ранен», «Я буду бежать по краю лезвия тонкого», «Почему же так ужасно мне? Осколки ошибок режут душу…», «Я упаду в бездну: ниже и ниже с каждым движеньем», «В мгновенье исчезли мы», «Я тихо иду в пустоту, в глубину…», «Прости, мой свет, что нас больше нет», «И мир раскололся разом и навсегда…», «Как мне поверить снова в то, что так знакомо», «Мир обездвижен без тебя», «Холодная луна теперь мой спутник навсегда».
Эти слова врезались в ее сознание и тупым лезвием царапали его. Она понимала, что он пел не о ней, а о себе, но эти строки стали и частью нее тоже.
Майор открыла глаза и внимательно смотрела на то, что происходит на сцене. Под мотив «Это тоже возможно» на миг, зависая в высоком прыжке, промелькнул тот восторженный и легкий юноша. Промелькнул и исчез. И в зал уже смотрят черные живые глаза Артиста сегодняшнего. Он смотрит Майору в глаза и произносит, словно знает ее долгое время, словно обращается к ее душе: «Я знаю – это точно возможно».
И в один миг пришло понимание, что этот человек не пел песни, не писал музыку, он и есть музыка. Если это отнять у него, то не будет не только Артиста, исчезнет его душа. Музыка – то, что наполняло его, без нее он был пуст. Мертв, если хотите. Музыка – это тот дьявол, которому он продал свою душу, и ангел, который вел его, не давая упасть.
Песня на бис, представление команды, последние аккорды, прощание. И Артист стремительно покинул сцену, не давая надежды на то, что вернется. Не сегодня - это точно. Зал постепенно пустел, наверно, сейчас у гардероба люди, в ожидании своей одежды, делились впечатлениями о концерте: звучали восторги, а особо влюбленные в Артиста сейчас направлялись к служебному входу ждать своего кумира, может кто-то поехал прямо к гостинице в надежде хоть мельком увидеть и запечатлеть в своей памяти и памяти телефона того, кем восхищается. Но полиции путь за кулисы открыт, правда повод для встречи совсем не восторженный…

Майор остановилась перед дверью в покои Артиста и прислушалась. Оттуда раздавались два голоса, и один из них женский. Женщина резким движением толкнула дверь, врываясь в их приватную беседу. Посередине комнаты, почти вплотную друг к другу, стояли Артист и юная девушка. Она повернула голову в сторону вошедшей и возмущенно произнесла:
- Вас стучать не учили? Кто вы такая, и что тут забыли?
Гостья достала удостоверение и оборвала поток ее капризов:
- Уголовный розыск. Девушка, покиньте помещение, мне нужен только Артист.
- Что вы себе позволяете? Я… - в голосе юной леди появились истеричные нотки.
- Мне все равно, кто вы. Не тратьте мое время, - с усталым безразличием прервала ее Майор, проходя к столу с зеркалом. – Вы еще тут?
Девушка посмотрела на женщину, потом перевела взгляд на Артиста. Он кивком головы указал своей леди на дверь. И, фыркнув, девушка покинула комнату, не забыв громко хлопнуть дверью. Как только стук ее каблучков затих вдали, Майор произнесла с легкой улыбкой:
- Вы меня сегодня удивили... Это было великолепное выступление. Видите ли, у меня нет времени следить за медийными личностями, и вас я запомнила еще нахальным юношей. Вы изменили мое мнение о вас. Спасибо за творчество. Я так его и не запустила в сторону сцены, заслушалась.
Она достала из кармана бумажный самолетик с надписью «Спасибо за творчество» и положила на стол перед ним.
- Вы пришли сюда поговорить о моем творчестве? – игриво прищурился Артист.
- Не поверите, но да. В ночь на сегодня было совершено убийство… под одну из ваших композиций. «Одержимый». Я хотела бы узнать ее изначальный смысл. И смысл одноименного альбома. Я заметила некоторую закономерность в расположении песен, в текстах, в музыке… Это ведь все одна история, не так ли?
- Да… но мне не хочется говорить об этом… это личное… слишком… - тихо произнес Артист и сел в кресло.
- Хм… только это личное теперь звучит изо всех динамиков. Значит не особо-то личное, раз стало достоянием общественности. И вообще, мне нет никакого дела до вашего «личного». Знаете, сколько «личного» я выслушала в рамках работы? Думаете, я испытываю удовольствие от этого? Убита девушка, которая совсем недавно была ребенком, и мне не интересно ваше кокетство. Моя задача найти убийцу и не дать ему совершить еще преступления. Вы действительно считаете, что ваши чувства важнее жизней других людей?
Артист явно не ожидал от молодой женщины ни таких слов, ни такого напора, и тем более взгляда: мертвого взгляда ледяных глаз. Он смотрел ей в лицо, размышляя о серьезности этих слов, и вздохнув, заговорил:
- Я расскажу… мы с этой девушкой были вместе долгое время. Наши чувства в прессе не освещались. У нас были очень эмоциональные отношения. Но в какой-то момент мы поняли, что жизнь на «вулкане» сильно изматывает. И мы расстались, по обоюдному согласию. Я не знаю, где она сейчас, я больше ее не видел и не получал никакой информации…
- Сколько вы не виделись? – Майор обезличено продолжила задавать вопросы.
- Пять лет… примерно…
Женщина достала фотографию убитой девушки из папки и показала Артисту:
- Вам знакома эта девушка?
Он взял снимок в руки, внимательно и серьезно рассматривал его, словно не хотел упустить ни одной детали:
- Красивая… но я ее никогда не видел. У меня очень хорошая память на лица…
- Где вы были этой ночью?
- В отеле.
- Это может кто-то подтвердить?
- Вы меня подозреваете? – удивился Артист.
- Отвечайте на вопрос, - также безразлично произнесла Майор.
- Персонал… наверно… но в номере я один был.
- Оставьте мне свои прямые контакты. И гастрольный график.
Артист положил на стол необходимые бумаги со словами:
- Я не всегда могу ответить. Выступления, понимаете?
- Понимаю. Только если я позвоню во время концерта, то вам придется его прервать хоть посередине песни, хоть в прыжке зависнуть, - произнесла Майор не терпящим возражений тоном.
Складывая бумаги в папку, она «случайно» уронила снимок жертвы с места преступления на пол и позволила Артисту взять его первым.
- Это та девушка? То есть… ее труп? – в его читалось глазах беспокойство, серьезная решительность, но ни тени страха или волнения.
Майор протянула руку за фотографией и их взгляды встретились на опасно близком расстоянии: черная бездна его глаз и ледяная сталь ее.
- Да, - односложно ответила Майор, забирая снимок. Она подходит к двери и вместо прощания задала вопрос:
- Как зовут девушку, которая была здесь, когда я вошла?
- Ксю… ша… Ксения Лорина, она внучка известного сценариста и драматурга.
- Угу… Когда вы отправляетесь в следующий город? И каким транспортом?
- Сегодня в ночь, на поезде. Не люблю самолеты, если позволяет время, то предпочитаю передвигаться по земле, - извиняющимся тоном, словно это что-то постыдное, пояснил Артист.
- Удачных выступлений. До свидания, - отрывисто сказала Майор и, не дожидаясь ответа, покинула комнату.
Ей вслед донеслись слова прощания Артиста:
- Всего доброго, Майор…
За дверью, прислонившись рядом к стене, стояла Ксения, выказывая всем своим юным лицом превосходство и презрение по отношению к Майору.
- И вам всего доброго, - криво улыбаясь, бросила ей страж порядка. Вместо ответа, девушка скрылась за дверью гримерки Артиста.
Ночь встретила Майора легким весенним морозцем. Самое время для пеших прогулок: ночная прохлада не только освежает и бодрит, но и помогает мысли двигаться в нужном направлении, но ждущее такси не оставило шанса на прогулку.
Женщина села в машину.
- Вы не против, если я закурю? – спросила Майор водителя. Ответом ей послужило неспешно ползущее вниз окно.

V

- Что у нас по делу убитой в коттедже девушки? Майор… - спросил Полковник.
- Убитая найдена на кровати на втором этаже. Тело обнаружила хозяйка коттеджа. Причина смерти: отравление сильнодействующим снотворным в сочетании с алкоголем. Также на подушке обнаружены следы макияжа. Этой подушкой ее душили, посмертно. Следов насилия на теле не обнаружено, лекарство она приняла из рук убийцы сама. Упаковка от препарата найдена на прикроватной тумбочке. В доме найдено очень много биологического материала разного происхождения, но бокал, из которого пил убийца тщательно вымыт.
Что касается личности убитой… Лаврик Лариса Викторовна, 21 год. Постоянной прописки нет, временная регистрация в одном из местных общежитий. Хозяйка коттеджа ее не знала. Соседи характеризуют убитую как особу нелюдимую, закрытую. В ее телефоне много контактов, ей часто звонили, но ни с кем из звонивших постоянных отношений не было. Вероятно, это клиенты.
Мать умерла, когда девочке было девять. Воспитывалась отцом до шестнадцати лет, потом он умер от несчастного случая – сгорел в своем доме, и она попала под опеку тетки. Имеет средне-специальное образование «Повар-кондитер».
Обыск в комнате… точнее осмотр ее койко-места ничего не дал. Косметика, «профессиональный» инвентарь, одежда. Ни денег, ни счетов в банке, ни сколько-нибудь стоящих украшений у нее не было. Девушка никого не шантажировала. Скорее всего, она случайная жертва.
Преступник… На записи с камер видеонаблюдения можно разглядеть лишь силуэт в безразмерной хламиде с натянутым на голову капюшоном: либо это высокая женщина, либо это мужчина среднего роста. Такси к дому подъезжало однажды, когда доставило девушку. Убийца, скорее всего, добрался на попутках, либо оставил автомобиль на расстоянии и шел пешком.
Да, еще во время убийства в доме, во всех комнатах играла одна и та же песня, в унисон, как утверждает хозяйка. Она ее выключила, когда вошла в дом. Это песня «Одержимый» из одноименного альбома Артиста.
Вся комната была оформлена в красных тонах, и из этого фона выбивался микрофон белого цвета. Этот предмет не принадлежит хозяйке коттеджа, и вряд ли убитая принесла его. Скорее всего, этот предмет интерьера принес с собой убийца.
Могу добавить, что это первая песня в этом сборнике, что может подразумевать намечающуюся серию. Вообще этот альбом может служить руководством для маньяка…
- О, да ты стала фанаткой Артиста? – съехидничал Капитан.
Майор смерила его холодным взглядом и продолжила:
- Я была вчера вечером на его концерте и общалась на тему этого альбома. Он был написан для девушки, с которой Артист расстался достаточно давно. В общем, лирика… Также он выступает с белым микрофоном, но тот, что был в коттедже, другого производства и не столь качественный. Это не его «орудие труда». Но на момент совершения преступления он был в городе. Алиби под вопросом. Надо бы опросить персонал отеля. Ты этим и займешься, коллега.
- Как я понимаю, приказ не обсуждается? – снова съязвил Капитан.
- Правильно понимаешь, - с тоской ответила Майор. - Итак, как я уже сказала, убитая, скорее всего, случайная жертва, и убийца преследует какую-то другую цель. На данном этапе это нам и предстоит выяснить.
- А что по хозяйке коттеджа? Ее проверили? Капитан? – спросил Полковник.
- Да, ее проверили. Это женщина средних лет, живущая в свое удовольствие после смерти мужа. Собственно, все ее состояние, - это наследство покойного. Бизнесом управляют нанятые люди. Угроз в ее адрес не поступало, в смерти супруга тоже ничего криминального. Сердечный приступ.
К массажному салону, где трудилась убитая, также с нашей стороны никаких претензий нет. Этой конторой занимается другой отдел. Девушка общалась со всеми только «по работе», конфликтов ни с кем не имела: ни с коллегами, ни с клиентами, - отчитался Капитан.
- И как это все понимать? Неизвестно кто убил проститутку просто так? – требовательно спросил Полковник находящихся в кабинете.
- Здесь может быть несколько версий. Наш убийца не особо жалует представительниц древнейшей профессии. Он не беден, раз позволяет себе снимать дорогие дома на одну ночь и покупать продукты и алкоголь в элитном магазине. И совсем не глуп. Надо поднять старые дела, может есть пересечения.
Также меня не оставляет в покое эта песня. Почему именно она? Почему во всех комнатах и одновременно? И этот микрофон. Вряд ли это простое совпадение… - выразила свою мысль Майор.
- Или тебе хочется, чтобы это не было совпадением, - хмыкнул Капитан, вальяжно развалившись на стуле.
- Хватит! – громко осек его Полковник. – Майор права. Белый микрофон не особо часто используется на сцене, и в сочетании с композицией, это является прямым указанием на Артиста. Убийца на что-то нам намекает. А вот на что, вам и придется разбираться. Может это вообще сам певец и убивает? Гастроли у него… только какие гастроли? Но пока мы имеем дело с единичным случаем, значит следует сосредоточиться не на мнимой серии, а на единичном преступлении: убийстве девушки древнейшей профессии.
- Есть, товарищ Полковник, - продолжая усмехаться ответил Капитан.
- Если это все, то все свободны, кроме Майора.
Когда кабинет опустел, и в комнате остались двое, тон Полковника стал мягким, отеческим:
- Как ты? Справишься?
- Разумеется, - холодно ответила женщина. – В отношении работы ничего не изменилось. Не беспокойтесь за меня, я в порядке.
- Хорошо. Иди, работай, - не теряя подозрительности, отрывисто бросил Полковник.

Майор вернулась в отдел. Все столы пусты, кроме одного, за которым, сгорбившись и придвинувшись вплотную к экрану компьютера, сидел Лейтенант и безостановочно прокручивал какое-то видео.
- Привет. Над чем работаешь? – коллега подошла сзади и посмотрела ему через плечо.
- Здаров. Да, теракт в торговом центре. Пытаюсь хоть что-то выловить из наружки, - нехотя ответил Лейтенант. – Может кофе сделаешь?
«Вряд ли ему хочется со мной общаться, уже, наверно, наслушался обо мне всякого. Хотя, почему всякого? Правду, пусть приукрашенную местами, а местами недосказанную, но правду», - непрошенные мысли сами собой лезли в голову женщины.
- Снова бессонные дежурства… - уже вслух пробормотала Майор, разливая по чашкам растворимый напиток с гордым именем Кофе. Одну поставила коллеге на стол, и ее взгляд уперся в силуэт на экране в черном балахоне… и надпись на спине… хэштег… - Останови и приблизь. Точно… следующая композиция альбома…
Женщина отошла от монитора и тихо произнесла, будто общалась сама с собой:
- Это не теракт. Это второе убийство. Дела надо объединять. Когда это произошло?
- Пару часов назад, завалы разгребают… - непонимающе ответил Лейтенант, и усталым взглядом посмотрела на Майора.
Она схватила в руки телефон и набрала внутренний номер Полковника.
- Слушаю.
- Товарищ Полковник, версия с маньяком, или психопатом, подтверждается. У нас второе убийство – взрыв в ТЦ «Радуга». Нужно вылетать за Артистом. У него завтра уже выступление, а сегодня вечером он будет в следующем по графику городе, - кратко доложила Майор.
- Уверена?
- Абсолютно.
- Передай дела Капитану и вылетай, - одобрил Полковник.
Майор отвела трубку от уха в тот момент, когда Полковник произнес «С возвращением…», и положила на рычаг. Видимо, у этой фразы было какое-то продолжение, которое так и осталось в кабинете Полковника, так и не проникнув в телефонную сеть.

VI

Пока Майор разговаривала по телефону ее коллега успел уйти, остановив видеозапись. Она подошла к его столу и включила запись. Женщина долго просматривала картинку, то останавливая, то перематывая назад, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. Темная мешковатая одежда с белым пятном надписи на спине, уверенная походка, ни тени замешательства. «Это не спонтанное решение, преступление готовилось заранее. Но насколько заранее? За какой период надо просматривать записи? И что на них искать? Кого? Мужчину? Женщину? Предугадать, что там будут уличные музыканты, тоже задача непростая. Хотя там постоянно кто-то играет… Но время. Нет, это скорее всего было спонтанное решение. За несколько минут до появления убийцы к музыкантам подходит неопрятный мужчина. Алкоголик? Да, это была импровизация. Около получаса террорист находится в ТЦ, потом выходит из здания, опустив голову, и сворачивает за угол, туда, где обзор камерам закрыт», - размышляла Майор. Поток ее мыслей прервал вошедший в кабинет Капитан.
Майор встала из-за стола:
- Ты вовремя. Посмотри на это, - не дав отпустить очередную колкость в свой адрес, женщина включила запись на месте, где уличные музыканты общаются с мужчиной. – Я думаю, он часто крутится в том районе. Этот тип людей редко меняет место своего обитания. Его надо найти, он должен что-то знать.
- Да, моя госпожа. А ты куда собралась, Майор? Никак на курорт? – усмехнулся Капитан.
- Угадал… На северный курорт, в Мурманске который, - не оценив шутки, ответила Майор.
Капитан подошел почти вплотную к коллеге и тихо произнес:
- Ты правда думаешь, что можешь внезапно появиться после полугода отсутствия и указывать, кому и что делать? За такое увольняют, а тебя еще и на руках носят. Я не Полковник, носиться с тобой не буду. И мне плевать на твои приказы. Уяснила?
Пока он говорил, взгляд Майора оставался безучастным. Дождавшись конца монолога, она прикрыла глаза и шумно выдохнула. Когда она заговорила, ее голос звучал устало:
– Мне наплевать на твое отношение ко мне, отношение других людей и твои мысли по поводу этого. У нас серия, Капитан. Маньяк убивает людей по порядку композиций в альбоме. У меня нет времени на твои чувства и амбиции. По уставу ты обязан подчиняться старшему по званию. Сейчас старший по званию приказывает тебе найти этого бомжа, если тебе не нравится исполнять мои приказы, делегируй, но задача должна быть выполнена. Уяснил? Будут вопросы, звони.
С этими словами она покинула кабинет, не дав возможности Капитану найти подходящий едкий ответ. Хотя, пожалуй, он имеет на него право.

Квартира встретила свою хозяйку обыденным холодком. В этом месте уже давно не было надежды, здесь никто ничего не ждал и любовь покинула это помещение, забрав с собой даже боль, оставив лишь ледяную пустоту. Отсюда исчезли теплые ковры, покрывающие пол. Хозяйка их заменила на мерзко скользкий линолеум. Больше тут не обитали создающие уют приятные мелочи в виде статуэток или мягких игрушек, тут больше нет и ваз, в которые можно поставить цветы, подаренные мужчиной, а узорчатые шторы заменили офисные жалюзи. Владелица сама не заметила, как быстро превратила свой дом, такой теплый когда-то, в сплошной рабочий кабинет.
Майор взяла уже собранную сумку для таких экстренных командировок и сложила оставшееся барахло, забронировала билеты на самолет. Отправление поздно ночью. «Этого времени более, чем достаточно, для посещения места взрыва», - мысленно заключила женщина.

ТЮРЬМА

- Тебя перевели в отдельную камеру? Почему? – с холодной заинтересованностью спросил заключенного мужчина.
- Говорят, что это для моей безопасности. Я ж все-таки бывший мент. Я даже гуляю под охранной: вечно молчаливой и скучной. Хотя, я думаю, дело в другом, - заключенный замолчал и погрузился в свои мысли. Его собеседник терпеливо ждал продолжения. Он знал, что оно будет. Взгляд убийцы оставался отстраненным, когда он продолжил:
- Не меня спасают, а от меня… Будто я чума какая-то. Ты – единственный, с кем я все еще могу поговорить, кто не боится меня и поддерживает. Я ведь могу на тебя рассчитывать?
Голос убийцы звучал холодно и сухо, будто он разговаривал не с другом, а со слугой. Складывалось впечатление, что его уже давно покинули все эмоции, словно их не существовало вовсе.
- Конечно, - уверенно ответил собеседник, его глаза зловеще блеснули в полумраке коридора.