Мобилизация: Комсомольск.

Мобилизация: Комсомольск.

Дверь легко открылась и легко закрылась. Впереди была ещё одна дверь. Она также легко открылась и закрылась. Все зашли в коридор. Справа от входа стояло двое солдат вооруженных калашами и в брониках с разгрузкой. Они внимательно осматривали всех входящих в здание. За их спинами, уходила вверх лестница на второй этаж, а под ней дверь, боковой вход и выход. Слева от двери - столик с пачкой бесплатных газет, но они никого не интересовали. За столиком - конструкция из дерева и стекла в которой сидел полусонный вахтёр. В глубине коридора ещё одна лестница, которая вела не только на второй этаж, но и в туалет, и в подвал. Там было оживлённо: мужики то спускались вниз, то поднимались. Конвой потребовал ускориться, аргументируя тем, что рабочий день закончился час назад и тем, что ещё три дня назад сам должен был прийти, добровольно. Ещё одна дверь и как бы мобилизованного, схваченного на рабочем месте завели в холл перед большим залом. В холле было несколько столов, которые как бы мобилизованный, неоднократно переносил для организации разнообразных выставок. В этот раз за столами сидело несколько усталых женщин, которые вели приём. К удивлению конвоируемого здесь в этот момент, толпы мужиков не было. Был только один старик с повесткой в одной руке и костылем в другой. Старик пытался доказать, что он болеет, хромает, даже пытался показать соответствующие документы. Однако мобилизации подлежат все мужчины от 18 до 55 лет независимо от состояния здоровья, исключение только для опекунов. Старика увели в большой зал. Потом конвоируемый заметил у второй двери в холл, ещё один стол отгороженный от остальных перегородкой из ткани. За столом сидела женщина. Рядом с ней стояла начальница отдела культуры Юля и полицай. Конвоируемого подвели к этому столу. Он подумал, что теперь то точно выпишут повестку. Он эффектно её порвёт и бросит в морду полицаю, громко и с матюками объявит себя уклоняющимся от мобилизации и гарантировано окажется в СИЗО по трём статьм уголовного кодекса: уклонение от мобилизации, нападение на полицая, хулиганство. Конвой сообщил начальнице, что последнего мужика доставили, более нет и попросился домой составлять отчет о проведенной, как бы мобилизации.
Как бы мобилизованный потребовал повестку, но получил отказ - в военкомате закончилась бумага. Рвать и швырять было нечего и в не в кого. Словно предчувствуя, какие-то недоразумения все кроме сидящей за столом женщины удалились. У конвоируемого изъяли паспорт и направили в большой зал городского дворца культуры, который стал сборным пунктом местного военкомата. Зал был заполнен мужиками. Большая часть из них была в разной степени опьянения, самые уставшие дремали на диванах в последнем ряду. За последние несколько дней магазин "Россия" и расположенная в нём наливайка били суточные рекорды по продаже и разливу алкоголя.
В зале из-за нескольких сотен голосов стоял гул. Первые два ряда кресел, как обычно были не занятые, наверное для вип персон. Паспорт вернули быстро - эта мелочь успокоила.
Российская армия начала наступление на Киев, Харьков, Херсон, Запорожье. За два, три месяца украинская армия будет разгромлена. Задержанных мужиков освободят, может даже грамоту дадут за участие в СВО. В бой схваченных в автобусах, на заводах и шахтах мужчин никогда не отправят. Взлом укрепрайонов потребует большого количества боеприпасов, которые надо грузить вручную, а это потребует большого количества рабочих рук. Кроме того, блокпосты на занятых территориях, патрулирование городов. К осени, как бы мобилизованных вернут. Подобные мысли успокаивали конвоируемого, точнее уже мобилизованного без повестки и медицинского осмотра и другой бюрократии. Хотя сейчас хотелось быть дома и смотреть сводки новостей. Разворачивались очень интересные события, было желание наблюдать за ними, но не участвовать.
Всем процессом в зале управлял высокий, усатый, подвыпивший капитан. Он проводил перекличку, усаживал группы мужиков на определенных рядах, регулярно требовал тишины. Каждые десять минут к нему подходила женщина приносила то кофе, то чай, то документ. Каждый раз, разная, но на каждую капитан смотрел, как мартовский кот.
Невзирая на то, что разум и здравый смысл успокаивал инстинкт самосохранения требовал иного. От безделья мобилизованный стал обдумывать побег. Центральный выход для этой цели мало подходил и вполне возможно, чтобы выйти на улицу может придется отдать паспорт. Вряд ли в туалет и в наливайку просто так выпускают. Боковой выход слева охраняли двое в камуфляже и никого не пропускали. Самым лучшим виделся вариант в наглую через сцену, а оттуда коридором через правый боковой выход на улицу. В этом дворце культуры он неоднократно был и с планировкой помещений хорошо знаком, а полгода назад лакировал сцену большого зала. Деконструктивный ход мыслей о побеге был прерван идеей о необходимости придумать себе позывной. Мнгновенно пришёл первый вариант, потом второй и далее ещё несколько. После длительного обдумывания мобилизованы решил, что первый вариант Историк будет уникальным и наилучшим.
Конструктивный ход мыслей Историка был прерван сотрудницей дворца культуры, которая с очень недовольным и грозным видом направилась к усатому капитану. Что-то прошептала и быстро ушла. Историк мнгновенно пришёл к выводу, что сейчас будет важное сообщение касательно туалета.
Через минуту капитан объявил всем мужикам взаимосвязь между употреблением алкоголя, воды и желанием сходить в туалет. Запретил посещение туалета дворца культуры, унитазы которого не справлялись с возросшими объёмами посещений. Туалет был закрыт. По этой причине из зала выходить было запрещено. Теперь глупые мысли о несанкционированном выходе из дворца культуры, в связи закрытием туалета, могут стать необходимыми.
Мужиков держали на пункте сбора по времени по-разному. Кого-то через час забирали, кто-то ждал своей участи целый день или всю ночь. Историк снова стал размышлять о выходе из ДК, если вдруг захочется по нужде. За этими мыслями он неожиданно услышал свою фамилию. Капитан потребовал занять вип места в первом ряду.
В течении нескольких минут была сформирована группа из 30 мобилизованных. Они разместились в первых двух рядах и стали ждать неизвестность. Половина сидело молча. Половина под влиянием алкоголя разговаривали и с друг другом и сами с собой. Одного вообще принесли и усадили. Ещё один заснул и упал с кресла. Все были уверены, что этот балаган гордо именуемый мобилизацией не надолго, что через месяц или два отпустят. Треть была уверена, что их отправляют на пять дней на военные сборы. Хотя в указе о мобилизации все было ясно, что всеобщая и безсрочная, но коснулось она почему-то только бюджетников, работников государственных и коммунальных предприятий и тех кто не спрятался.
После часа ожидания капитан объявил группе, что они едут в Новоазовск, автобус подъехал и выходить через боковую дверь. Непосредственно выходить стали через полчаса. В коридоре стоял вооруженный конвой. Автобус подъехал прямо к выходу. На улице тоже стоял вооруженный конвой. Отправляли как зэков, только без наручников и с рюкзаками.
Автобус представлял собой удлиненный ПАЗ на тридцать мест. За рулём сидел уставший водитель. Он целый день возил пассажиров, теперь всю ночь ему надо перевозить мобилизованных, а утром снова в пассажирский рейс. Право на отдых, охрана труда, безопасность перевозок - увольняйся и будет тебе отдых или иди добровольцем в военкомат и тогда не тебе везти, а тебя повезут. После загрузки мобилизованных двери в автобус закрылись. Потом он проехал 50 метров и остановился перед другим автобусом. Из этого автобуса раздавались пьяные мужские крики, женский смех, стоны, потом автобус стал раскачиваться. Всё это развесилило мобилизованных в соседних автобусах.
Через час автобус выехал на площадь Ленина и остановился ещё на час - шло формирование колоны. Неожиданно Историку позвонила директриса и потребовала личных данных для отчёта по мобилизованным. Взамен Историк потребовал почетную грамоту - это развесилило окружающих.
Несмотря на то, что был февраль погода для этого месяца была благоприятной. Температура воздуха плюсовая и полный штиль, поэтому сидеть в автобусе было комфортно. Часов у Историка не было. Вместо часов удобный кнопочный телефон с фонариком и ёмкой батареей. На всякий случай он взял старый семилетний смартфон в котором за три месяца до мобилизации поменял аккумулятор. Аккумуляторы были полностью заряжены, но энергию необходимо беречь, ведь неизвестно когда появится доступ к розетке.
В конце концов колона начала движение. Проехав сотню метров от площади Ленина автобус остановился около местного музея. Через десять минут колона снова начала движение, до тоннеля под железой дороге ехали полчаса. Потом ещё десять минут до поста ГАИ. Только после поста ГАИ автобус стал двигаться медленно, но безостановочно. Останавливались только один раз. Сначало двигались по Ростовской трассе, в районе Кутейниково повернули на другую дорогу.
За окном была тьма. Иногда, проезжая через поселок в этой тьме появлялся свет из окон домов. Однако в основном были заметны только чёрные очертания домов и деревьев. Некоторые в салоне засомневались в пункте назначения Новоазовск. Глубокой ночью автобус въехал в большой поселок. Знающие тут сказали, что это Комсомольск (Комса) место расположения первой славянской бригады. Новоазовск и море сегодня точно никто не увидит.
Внезапно автобус остановился вдоль длинного забора из колючей проволоки. За колючей проволокой стоял автобус. Из него выгружались мобики. Затем он уехал и растворился во тьме, его место занял другой и так продолжалось довольно долго. Прямо какой-то монстр заглатывал донецких мужиков. Минут через сорок пришлось выходить и Историку.
На улице было тепло, тихо, а под ногами очень грязно. Построившись в подобие колоны очередная группа мобиков пошла куда-то во тьму по грязи. Те кто был полгода назад на военных сборах узнали эту воинскую часть. Во тьме проявились очертания зданий и неожиданно под ногами историк почувствовал асфальт. Всех построили, а местные командиры провели очередную, наверное уже десятую за вечер перекличку. После переклички командиры ушли ничего не сказав. Всем стало ясно, что ночевать надо на улице.
Историк посмотрел по сторонам и увидел в кустах кусок картона. Этот картон он положил на асфальт. На картон он поставил рюкзак и сел на него. Вещи в рюкзак он заранее сложил таким образом, чтобы в случае необходимости можно было сесть на него. Очень хорошо что была теплая безветренная погода и он тепло одет. После звонка родным, сидя на рюкзаке Историк заснул. Среди ночи он проснулся от разговоров про то, как долго эта мобилизация будет продолжаться. Пришли к выводу, что недолго и все были удивлены формой её проведения в виде облав. Половина мобилизованных была схвачена в автобусах. Обычный автобус с пассажирами останавливали люди в камуфляже или полицаи, всех мужчин выводили. Кто смог доказать, что младше 18 лет или старше 55 лет того отпускали. Остальных отвозили в военкомат, а оттуда в воинскую часть. Треть вывезли прямо с рабочих мест. Остальных схватили во время облав в супермаркетах, базарах, магазинах и даже в больницах и жилых домах.
В ходе общения один из мобиков сказал, что там в темноте, в пятидесяти метрах, есть столовая, а в ней чай и пошёл туда. Через несколько минут вернулся с горячим чаем и сообщил, что столовая полностью забита мобилизованными. После горячего чая Историку стало очень тепло и он снова заснул.
Через какое-то время Историк проснулся. Несмотря на то, что было ещё темно, внутренние биологические часы подсказывали, что уже утро. Вскоре он увидел очертания впереди расположенного одноэтажного здания - это была столовая. За спиной были кусты, деревья, а за ними огромное в высоту и ширину серое здание с немногочисленными окнами. Оно напоминало то ли заводской цех, то ли тюрьму.
Историку захотелось горячего чая и он направился в столовую. Пока он рассматривал территорию из столовой один за другим выходили мужики. Войдя в столовую он увидел, что каждый квадратный метр кем-то занят. Где размещались уже покинувшиие столовую мобики оставалось загадкой. Столовая была большой, светлой, отремонтированной и даже чистой. Как минимум человек двести одновременно можно было кормить. Историк быстро нашёл окно в котором наливают чай. Пить чай с сахаром было непривычно, но капризничать было неуместно. Выпив чаю он увидел, что освободилось место около стены и тут же его занял. Выходить из теплой столовой на улицу в самое холодное время суток не хотелось. Он решил быть здесь до полного рассвета. Через какое-то время ему захотелось в туалет. Выйдя из столовой Историк увидел, что новый день начинается. У первых встречных военных спросил, где туалет. Они указали направление и посоветовали быть там осторожнее. Пройдя сто метров он увидел туалет. Небольшое здание типа сортир расположилось в середине гигантской лужи.
Вернувшись к столовой Историк стал думать что делать далее. Если бы он знал что будет в ближайшие недели, месяцы, то безусловно бежал бы ещё на пути во дворец культуры. Однако, тогда все ожидали быстрой победы, а облава на мужиков виделась, как плата за признание независимости.
Историк обратил внимание, что мобики небольшими группами, даже по одному направлялись к трёх этажному зданию с большими окнами. По архитектуре оно напоминало здание школы. Туда шли на переодевание. С левой стороны располагался вход то ли в подвал, то ли цокольный этаж. На это Историк не обратил внимание. Спустившись вниз он вошёл в одну из комнат. В ней располагались девять столов. За двумя столами сидя положив головы на столешницы спали две девушки в военной форме. Третья полусонная принимала у всех входящих паспорт. Делала ксерокопию первого разворота. Возвращала паспорт и вручала список выдаваемого имущества. После этой процедуры Историк прошёл в длинный коридор. В коридоре он увидел полтора десятка мобилизованных, которые рассматривали выданное обмундирование или его получали. Историк подошёл к первому окну. Здесь выдавали обувь и зимнюю одежду. Он назвал свой размер ноги и рост и через минуту получил необходимый комплект. Убедившись, что всё выданное соответствует размеру и реально походит он направился к следующему окну. Здесь он получил вещевой мешок в котором находилась летняя форма, нательное белье зимнее и летнее, котелок с вилкой, ложкой, кружкой, верёвка. Отдельно вручили плащ-палатку.
Теперь надо было где-то переодеться. В коридоре нельзя было потому, что мобики заходили за вещами один за другим, а места было мало. Для переодевания местное командование выделило склад с мукой. В большой комнате наполненной мешками с мукой был выделен участок для переодевания. Всё помещение было покрыто мукой, кроме двух лавок. На лавках совершая чудеса ловкости, что бы не испачкавшись, можно было переодеться. С этим Историк успешно справился. В отличие от большинства других мобиков перед конвоированием он успел более менее подготовиться. Он заранее приготовил большой пакет для гражданской одежды, которой было не так уж много и не такая ценная. Старая дублёнка третьим владельцем, которой он был, старые замазанные строительной пенной спортивные штаны, прохудившиеся ботинки, которые планировал добить весной на огороде - все это он упаковал в зелёный пакет.
Выданные берцы были весенне-осенними, но учитывая, что до календарной весны оставалось три дня - они были целесообразны. К ним прилагались также специальные бесшовные и длинные до колен носки. Берцы оказались удобными, умеренно крепкими. Через полгода он добыл себе аналогичные, но более качественные. Многие его товарищи жаловались, что выданные в Комсе берцы развалились после трёх месячной эксплуатации - других более никому никогда не выдавали.
Историк получил полный комплект формы. Зимняя куртка была монолитной, теплой и быстро высыхала. Многим мобикам выдавалась куртка со съёмным капюшоном и подстёжкой. Такие куртки плохо держали тепло и главное быстро промокали насквозь. Нательное бельё было коротким по росту, но широким. Летняя форма была велика, но это даже к лучшему. Потом Историк встречал солдат, которым не выдали летнюю форму и они покупали украинскую в ней служили, а во время проверок их прятали. Некоторым вообще не выдали форму, так и служили в гражданской одежде, пока не купили.
Переоделся историк удачно, не испачкавшись в муку. Кроме того он понял, что необходимо было взять собой крем для обуви и щётку для одежды. Большую проблему создал вещевой мешок. В армии Историк никогда не служил и этот военный аксессуар видел впервые. Верхнюю горловину он завязал без труда, но привычные лямки, как в рюкзаке на мешке отсутствовали. Было нечто длинное, широкое, а также короткое, что со всем этим делать было не понятно. К счастья, рядом оказался земляк, который служил в армии и показал как превратить вещь мешок в подобие привычного рюкзака. Конструкция выявилась вполне работоспособной, но практика показала, что использовать вещь мешок, как рюкзак было возможно при условии его заполнения на треть, при этом надо было быть тощим, как восемнадцатилетний юноша и желательно быть без верхней одежды. Натянуть на спину забитый до отказа вещь мешок у Историка не получилось. При наличие удобного рюкзака в этом не было необходимости. В дальнейшем он носил мешок только в руках. Обычный городской, китайский рюкзак был более удобным в использовании, чем вещь мешок пятидесятилетней давности. Надо только вовремя подшивать.
В ходе переодевания Историк узнал, что гражданскую одежду необходимо сдать в этом же здание, только войти через другой вход, а для этого необходимо было выйти. Вторая широкая дверь вела на улицу. Выйдя на улицу он оказался на бетонированной площадке вниз с которой вело полтора десятка разбитых, но широких ступеней. По обеим сторонам ступеней стояло по сотне мобиков и чего-то ждали. Напротив стояла конструкция из каких-то больших ящиков с навесом от дождя. Около этой конструкции тоже стояла группа мобиков и их куда-то записывали.
Историку надо было найти комнату в которой следовало оставить гражданскую одежду. Промелькнула мысль, может быть оставить свою одежду себе, но тут же подумал, что и так нагружен: рюкзак на спине, в руках вещь мешок и пакет, а ведь возможно надо будет запасаться водой и едой. Он спустился с лестницы и ещё раз осмотрел вход и здание и то, и другое напоминало парадный вход в школу, но окружающее пространство совершенно не напоминало школьный двор.
Историк повернул направо и пошёл в торец здания, где был ещё один вход. Войдя в помещение он услышал массу возмущений и матюков. У пойманных в автобусах мужиков, как правило не было больших пакетов, мешков, сумок в которые можно было сложить гражданскую одежду, которая к тому же как правило была новой и чистой. Воинская часть предлагала мешки из под муки и большие коробки. Захваченные на предприятиях бригады и смены упаковывали одежду в коробки и большие мешки и подписывали их.
Историк подписал свой пакет и ещё вложил лист с тетради с соответствующей записью, хотя был уверен, что этот пакет и одежду он уже никогда не увидит. После этого поднялся на второй этаж и пошёл по коридору. Планировка помещений напоминала школу. В середине перегораживая коридор стоял стол. За ним сидела женщина в военной форме. Она записывала фамилию, имя, отчество, домашний адреса и телефон контактного лица. После этого Историк вошёл в комнату, которая уже на половину была заполнена коробками, мешками, сумками и забросил свой зелёный пакет подальше. За спиной раздавались проклятья в адрес тех, кто организовал эту мобилизацию. Тем же маршрутом он вышел на улицу.
Утро уже наступило. Пока Историк переодевался утренний полумрак сменился полноценным рассветом. По всей территории воинской части раздавался мат. Он звучал во всех помещениях, в каждом углу и в каждом кусту. Он принимал самые различные формы, создавались разнообразные словесные конструкции с мульти факторной тональностью. Иногда казалось, что произошла катастрофа. Во всяком случае в кругах в которых общался Историк матюки использовались, когда приходил армагеддон в виде внезапном обязательном добробровольном субботнике или митинге в выходной день, когда организована пьянка. 
Судя по матам казалось наступил конец света. Какой-то офицер крыл матом мобиков за то что те курили на плацу и даже бросали окурки. Оказывается плац в армии святое место к которому надо относиться с благоверным трепетом, но откуда это знать донецким мобикам две трети которых никогда не служили в армии, были официально признаны негодными к воинской службы вообще, а многие сняты с мобилизационного учёта. Другой офицер орал на группу стариков, которые явно были с бодуна и только сейчас стали понимать в какую жопу они попали. Ещё один офицер перегонял свежесформированую роту с одного угла в другой. На газонах кучковались группы переодетых мобиков. В тоже время прямо из под земли появлялись мужики в гражданском, которые шли на передевание. На плац заехала темно зелёная буханка с красным крестом. Это приехала скорая к потерявшим сознание мобикам. Снова матюки. Санитарные потери воинской части были не нужны. В военкомат отправить назад тоже нельзя было. Потерявших сознание мобиков отнесли в столовую. Никого не взяв скорая уехала. Отсутствие медицинского осмотра мобилизованных граждан была принципиальной позицией государственной власти.
Историк направился к центральному входу, там началась перекличка команды в которую он был зачислен. После переклички было объявлено оставаться здесь, не расходиться и ждать. В ожидании неизвестности резко в воздухе прозвучали два взрыва. Это отработало ПВО. Потом стало известно, что было сбито две ракеты Точка У. Они летели в Иловайск, к счастью недолетели. Неоднократно над Комсомольском пролетали на очень низкой высоте штурмовики. Если бы эти штурмовики летали в 2014 году, то не было бы необходимости хватать донецких мужиков и отправлять в армию.
Через какое-то время один из офицеров попросил помощи в переносе ящиков. Многие откликнулись в том числе и Историк. Это была легальная возможность осмотреть территорию воинской части. Ничего примечательного не было. Здания - складские помещения, серые и ободранные. Такой же грязный и ободранный забор с колючей проволокой. Огромные тополя и молодые деревья, местами грязь и лужи. Ящики были большими в виде квадрата метр на метр, но не тяжёлые, а громоздкие. Их перенесли со склада к навесу около центрального входа здания в котором все переодевались.
После переноса ящиков команду мобиков снова пересчитали, а потом объявили, что они зачисленны в пятый батальон 119 полка. Род войск не оглашался, а вопросов никто не задавал. Волновал только один вопрос, когда освободят? Также было объявлено никуда не уходить, скоро начнётся раздача должностей.
Раздача должностей проходила под навесом куда принесли большие ящики. После вскрытия ящиков все увидели, что в них были противогазы. Дождавшись своей очереди Историк вошёл под навес. Усатое лицо в военной форме без знаков различие предложило ему должность наводчика. Это слово вызвало ассоциацию с орудием и артиллерией. На уточняющий вопрос усатый объяснил, что необходимо делать расчёты и наблюдать. Желания заниматься математикой у Историка не было, поэтому сославшись на близорукость попросил другую должность. Назначили номером расчёта. На вопрос, что это означает Историк получил команду идти получать противогаз. У безусого военного он попросил противогаз второго размера. Безусый был удивлен за неделю Историк был первым мобиком, который попросил противогаз по размеру. Историку сказали брать, что дают, всё равно противогаз не нужен.
После выдачи снова всех построили на газоне, провели перекличку, пересчитали. К ним подошёл высокий, широкоплечий, белобрысый, розовощекий мужик и чередуя цензурные слова с нецензурными объявил, что он комбат. Девиз батальона и его личный слабоумие и отвага. Все присутствующие теперь являются ротой и теперь они должны круглое носить, квадратное катать. Потом объявил, что ему нужен доброволец командир роты. Стал интересоваться есть ли лица с военным образованием или офицеры запаса или хотя бы в армии служил. В ответ гнетущее молчание. Видя отсутствие инициативы комбат подошёл к самому высокому и назначил его командиром и также добавил, что он должен идти в столовую, всех там вы...бать и таким образом организовать обед. Ошалевший новоназначеный ротный стоял и молча смотрел, как комбат уходил скрывшись за углом здания. Пройдя в себя ротный побежал за комбатом.
Как бы сформированная рота осталась на месте. Мужики пытались осознать и понять свершившиеся. Ещё сутки назад они спокойно жили и работали в разных городах республики. Две трети из них никогда не служили в армии, а теперь им схваченным в автобусах, магазинах, шахтах, на заводах и просто на улицах предстояло стать солдатами.
Неожиданно из-за угла появилось две девчонки в военной форме и стали приставать ко всем мужикам. Девчонки искали повара. Они обещали безопасные условия службы в глубоком тылу, не сложную работу и вообще прекрасную жизнь в шоколаде. Желающих не было. Среди присутствующих практически не было лиц моложе сорока. Большинство обладало большим жизненным опытом. Девчонки всё ближе приближались к Историку. Он стал размышлять как результативно и при этом вежливо отказать. До общения не дошло. Девчонки буквально вцепились в стоящего рядом с Историком юношу и стали выпытывать, кем он работает. Не выдержав напора юноша признался, что он бармен. Девчонки заявили ему, что он им подходит и увели с собой. Рота стала на одного меньше. Вот так и пропадают неизвестно как неизвестно где. Историк ещё не знал, что через полгода неожиданно для себя станет поваром.
Снова появился комбат и ротный. Их визит в столовую прошёл успешно. Они объявили, что рота может идти в столовую обедать. Все туда и направились. После этого комбата и ротного никто более не видел. 
Историк снова оказался в столовой. Здесь ничего не напоминало о том, что тут ночью ночевала не одна сотня мужиков. В столовой было чисто и стоял приятный запах приготовленных блюд. После мытья рук он увидел в одном из углов трёх мобилизованных в полубессознательном состоянии. Было не понятно это были утренние больные или новые. В любом случае с ними не знали, что делать.
Историк подошёл к кухонным окнам, где выдавали еду. Оттуда дыхнуло теплом с кухни. Он взял зелёный поднос, ложку, вилку. Потом ему выдали тарелку борща, тарелку пюре с подливой и отбивной, стакан апельсинового сока, булку и хлеб. Такой роскоши Историк не ожидал. От пережитого стресса есть не хотелось, не взирая на то, что с последнего приёма пищи прошли как раз сутки. Тем не менее приятный запах требовал съесть предложенную еду. Кроме того, неизвестно когда будет следующая кормёжка.
Пообедав историк вышел из столовой и остановился. Недалеко стояло три подростка и какому-то офицеру пытались объяснить, что они несовершеннолетние школьники высаженные неизвестными людьми в камуфляже с автобусов, что у них нет паспортов и других документов удостоверяющих личность или возраст. Просили вернуть телефоны, чтобы позвонить родителям. Офицер сказал им, что они уже не дети, они уже солдаты и зачислены в полк и уже поздно, что либо менять и что они обязаны защищать родину. Также сообщил, что через месяц всех отпустят, а если сбегут, посадят в тюрьму за дезертирство. Школьники попросились в тюрьму. После этого были посланы в пешеходное эротическое путешествие без мобильных телефонов.
Офигев от услышанного и увиденного Историк направился в туалет. Правовой беспредел в республике давно стал обыденностью - жизнь в трёх правовых системах, тот ещё квест. Те кто составляют законы первыми их нарушают. Как бы мобилизация стала вершиной правового нигилизма, государственная власть наплевала на все писанные ею же законы.
После обеда всю роту построили на плацу. Комбата и ротного не было. Вместно них орали матом три командира. Абсолютно гражданским людям сложно было понять, что от них хотят. Кроме того, никто не хотел стоять в первом ряду. За пятнадцать минут мобики собрались в некое подобие строя. Особо не напрягаясь Историк оказался в последнем ряду и в середине. С одной стороны было удобно, с другой можно было не услышать, что-то важное. Он ещё не знал номер роты, имя ротного и комбата. Рядом стоящие тоже. Посмотрев по сторонам он понял, что построено как минимум две роты, может даже три. 
Прозвучал команды равняйсь, смирно и матюки. Стало ясно, что мобики не так равнялись, не так становились смирно. Как правильно надо никто никогда не объяснял. У донецких мобиков эти знания и умения обязаны быть врождёнными.
Собрание или правильно в этом случае построение началось с переклички. Выяснилось, что несколько солдат пропало. После один из командиров объявил присутствующим, что раз они сами сюда пришли, то теперь должны понимать, что находятся в армии, должны быть дисциплинированы, не бродить по территории воинской части и тем более фотографироваться и болтать по телефону. От фразы сами сюда пришли мобики ушли в ступор, стало вообще тихо. Далее некий командир стал жаловаться, что он тут уже две недели без мобильного телефона и без связи с семьёй и работает двадцать четыре часа в сутки. Завершил речь заявлением, что будет новый комбат, новые командиры рот и воинская часть в стадии формирования и последнее вдохновляющее, ужин будет.
Мобикам было велено сконцентрироваться в одном месте около трёх этажного здания и ждать. Они разместились на бетонных парапетах. Чтоб заднице было тепло использовали куски картона от ящиков с формой, которые в большом количестве лежали на газоне.
Историк сидел на картоне вместе со всеми. Разговоров особо не было. Все были в стрессе и оху...вшими от всего происходящего. Он натянул на голову капюшон, на руки зимние рукавицы. Начало темнеть и поднялся ветер. Пока выданная зимняя форма показывала себя с позитивной стороны.
Стемнело полностью. Похолодало. Кто то крикнул ужинать и не менее сотни мужиков пошли в столовую. В этот раз ни около столовой, ни в столовой никаких страдальцев не было. На ужин были макароны с большой котлетой и куском консервированной сардины, дополнялся чаем с бутербродом колбасой и сыром. После ужина все вернулись на свои места и стали ждать. Прошёлся слух, что снова ночевать на улице, что батальон расформирован.
Через какое-то время было объявлено построение, на котором проверяли наличие личного состава. Затем было объявлено, что где-то будет ночёвка, но из-за шума Историк ничего не понял. После построения все вернулись на свои места. Через час снова всех собрали на плацу пересчитали, проверили, разбили на группы и приказали не расходиться и быть со всеми вещами готовыми к выдвижению. Ещё полчаса и Историк с группой мобиков начали двухсот метровый переход от плаца к выходу из части. Снова как и сутки назад надо было идти по грязи. На выходе из ждал автобус старый советский ЛАЗ, но в очень хорошем состоянии и снаружи и внутри. Историк вошёл одним из первых. С непривычки с холодной улицы в автобусе было очень жарко. Сиденья были очень мягкие, а темно-синяя обивка выглядела так, будто её пришили вчера и он первый кто присаживается. В автобусе было комфортно, тепло и хотелось ехать в нем медленно и долго. Наличие у мобиков как минимум двух единиц багажа, а у некоторых довольно внушительной сумки задерживало загрузку солдат. Снаружи доносились маты, командиры торопили. В конце концов водитель автобуса закрыл дверь и поехал. Ехал медленно и через пятнадцать минут остановился около трёх этажного здания. Несмотря на то, что было очень темно Историк сразу понял, что это школа. Из-за эпидемии, коварной и страшной болезни, от которой должно было умереть половина человечества, школы работали дистанционно, а с началом мобы их здания стали местом дислокации мобилизованных. Даже страшно представить в каком состоянии были школы, когда через них прошли тысячи мобиков.
Отряд с которым прибыл Историк разместился на третьем этаже в коридоре. Освещения практически не было, но оно особо и не требовалось. Коридор был большим, широкими здесь разместилось не менее ста человек. В туалет мобиков не пускали (правильно делали). Туалетом служили кусты и в большом количестве растущие около школы. Историк расстелил плащ-палатку и лег спать. Заснул практически мнгновенно.
Среди ночи Историка и всех спящих в коридоре разбудили и приказали спускаться в спортзал. Идти пришлось относительно долго. В школе был ещё один корпус с относительно узким коридором. В течении часа здесь собирали мобиков - целый батальон. Стоял гул от сотен голосов, хотя никто особо не орал и большинству хотелось спать. Появились командиры и матюками организовали тишину. Потом началось построение в ходе которого провели сверку личного состава и объявили, что они теперь четвёртый батальон 117 полка. Историк, даже не предполагал, как удачно попал с батальоном и полком. Через несколько месяцев до них стала доходить информация о колоссальных потерях 119 полка. После построения началась выдача оружия. Молодежь первой бросилась к ящикам с автоматами. Мужики постарше разместились около своих баулов и посмеивалась над юношами, которые устроили толкучку около ящиков с оружием.
Оружие Историку было не интересно и он присоединился к полусонным мужикам. Неожиданно прошёл слух, что скоро всех повезут в Иловайск, а оттуда в Крым, Шахтёрск, Новоазовск. Все слухи вызывали сомнения, но ближайшее часы покажут, какой правдивый. 
Неожиданно кто-то крикнул оружие закончилось. Сидящие на рюкзаках мужики обрадовались и продолжали посмеивался над юношами, которые получили оружие. Теперь им кроме рюкзака и вещевого мешка надо было нести АК-74. Раздался ещё один крик всем идти на улицу и по дороге направиться к автобусам. Тут же кто-то крикнул, что никуда идти не надо. Через десять минут прозвучала команда выносить боеприпасы и другое имущество на улицу. Не получившие оружие солдаты активно включились в перенос.
Ящики были самые разнообразные по размеру, по весу. Историк обратил внимание, что в школе становилось меньше не только ящиков, но и мобиков. Самые сообразительные ложили на ящик свои рюкзаки выходили на улицу и назад в здание школы не возвращались. Решив, что свою норму выполнил Историк взял свои вещи пошёл искать автобусы.
На улице, как для февраля было тепло, безветренно и влажно. Темно серое свинцовое небо нависало над землёй. Было очень мрачно. Погода соответствовала ситуации и настроению.
Вдоль улицы возвышалось трёх и пяти этажные дома, построенные давно в другой стране и эпохе. На газонах было множество деревьев. Квартал сохранил свою первоначальную комплексную планировку и не был испорчен новостройками 21 века. Не мог этот маленький провинциальный городок быть испорчен новостройками. Куда идти он не знал, но это было не важно, по тротуару шло вперёд множество мобиков. Кто-то знал куда идти. 
Идти пришлось недолго. На фоне серого неба, серых домов, черных газонов и мокрого асфальта появились множество ярко зелёных пятен. Зелёные пятна были большими современными городскими автобусами минского автомобильного завода. Такие автобусы были только в Донецке, их купили в рамках подготовки к чемпионату Европы по футболу. Несмотря на то, что автобусы были минскими, собирали их в Донецке. Предполагалось после чемпионата внедрить эти автобусы во всех городах Донбасса, но оказалось, что для низкопольных автобусов необходимы ровные без ям дороги, которых не было. Начался ремонт дорог, а тут началась война. Стало ни до дорог, ни до новых автобусов.
Колона автобусов стояла от края до края улицы, не было видно ни начала ни конца. Многие автобусы уже были заполнены. В какой автобус усаживается никто не знал, стали искать пустые. Через сто метров Историку и всем кто был рядом указали в какой автобус заходить. Он вошёл в низкопольный автобус. Сидячих мест уже не было, но все стоячие были свободны. Выбрав наиболее удобное место он поставил на пол вещи и сел на них как в кресло, оперевшись при этом об корпус автобуса. Ему показалось, что так даже удобнее. В ногах или на коленях ничего не было. Вошедшие за ним солдаты поступили точно также.
Вскоре колона начала движение. Автобусы ехали медленно. Низкопольный машинам надо было очень аккуратно двигаться по дороге с бесчисленным количеством выбоин и ухабов. Куда направилась колона никто из мобиков не знал. На построении официально было объявлено, что они четвертый батальон 117 полка. Более ничего. Информация про Иловайск, Шахтёрск, Крым, полигон, склад была на уровне слухов. 
Через час колона выехала на ростовскую трассу. Это была одна из немногих дорог в республики качественно и капитально отремонтированная. Автобусы ускорили ход и перестали подпрыгивать. Колона ехала в сторону Иловайске. Слухи подтверждались.
Десятки автобусов въехали в небольшой город железнодорожников. Когда-то это был крупный железнодорожный узел теперь обычный вымирающий город постиндустриальной эпохи. Такого количества пассажиров гигантский вокзал, памятник архитектуры советской эпохи, не видел тридцать лет. На перроне стоял длинный, серого цвета пассажирский состав. Таких здесь не было с началом войны. Вагоны были натурально российскими, местные давным давно сгорели в ходе боевых действий.
Историк вышел из автобуса и направился к пешеходному мосту, чтобы через него выйти на перрон, к третьему пути, на котором стоял пассажирский поезд. На мосту вспыхнула и тут же погасла мысль уйти домой со всем выданным военным барахлом и использовать в домашнем хозяйстве. Противогаз он уже знал при каких работах применять. Мысль показалась глупой и вредной. Ведь в Крыму гораздо безопаснее, чем на Донбассе, над которым постоянно летают ракеты противника. В Крыму ни одна ракета не упадёт на голову. Российская армия вот-вот захватит Киев, украинские войска скоро будут разгромлены, а государство капитулирует. Необученными в бой никто не отправит, а обучать надо не менее трёх месяцев, а к лету война закончиться и всех донецких мобиков освободят. Можно будет потом примазаться к великой победе русского оружия. Подобные мысли улучшали настроение. Если бы он знал, что ждёт впереди выкинул бы все вещи в ближайший мусорный бак и удрал бы и форму сжёг бы.
На перроне было очень шумно. Мобики ходили туда сюда. Все друг друга искали. Историк остановился в удобном месте и стал ждать. Он никого не искал. Вагоны были закрыты. Командиры пытались пересчитать личный состав. Построить по ротам, по взводам, но перемещающиеся массы солдат мешали это делать. Рядом с Историком остановился невысокий, худой мобик, но громко матерящийся. Историк попросил материться потише, чтобы услышать, что говорил один из начальников. В ответ услышал от этого мобика историю, как он три года воевал по контракту, потом с трудом уволился, а затем, чтобы никогда более не оказаться в армии специально совершил уголовное преступление, отсидел полгода и после был уверен, что с судимостью никогда в армию не возьмут. Поймали на улице и отконвоировали в военкомат.
Расказав свою историю мобик пошёл далее. Кто-то сказал, что сейчас придет генерал, надо заткнуться и выслушать его речь. Был генерал или не было сказать сложно. Кто-то его видел, некоторые даже слышали, а многие даже не знали про генерала. Историк видел только полковника с сумкой. В конце концов с помощью криков и матов батальон разбили на взводы, назначили взводных, даже если они были против и указали какой занимать вагон.
Историк не стал мешкать и быстро пошёл в указанный вагон занимать лучшее место. Взвод к которому он был приписан остался где-то позади, но его это не волновало. Тем более назначенный взводный пошёл вообще в другую сторону.
Историк один из первых вошёл в плацкартный вагон. Он сел в первый отсек, поближе к туалету, около окна. Мобиков загружали из расчёта восемь душ на шесть коек. Постельные принадлежности отсутствовали. Пока была мобильная связь Историк пообщался со всеми родными и друзьями. Аккумуляторная батарея продолжала оставаться полной, что очень радовало. Вагон наполнялся мобикам, стало шумно. У многих от бесконечных разговоров, игр, прослушивания музыки смартфоны разрядились. Розетки в вагонах оказались обесточенными, что было вполне естественным при длительной стоянке вагона. Несколько мужиков принялись активно искать красную кнопку для включения электричества. Проводников не было, поэтому все служебные купе были обследованы. Все кнопки, тумблера были включены и выключены в самых разных вариантах. Электричество не появлялось.
Поезд начал движение. Мобики стали знакомится. В некоторых отсеках началась дегустация алкогольных напитков. Никто из сидячих рядом с Историком бойцов интереса к алкоголю не проявлял. Сидевший напротив Леший активно собирал и разбирал выданный ему автомат Калашникова, прерываясь на длительные разговоры о компьютерных играх. Два шахтера из Криничной непрерывно говорили о рыбалке. За окном до самой темноты появлялись реки, озёра и даже море и в каждом они ловили и вылавливали какую нибудь рыбу. Историк понял, что эти двое ловили рыбу во всех реках и водоемах на восточноевропейской равнине. Слесарь Серёга говорил без умолку. Он постоянно рассказывал интересные истории. Рядом с Историком сидел Паштет командир взвода в который случайно попал Историк. Он был немногословен, серьезным, словами и байками в отличие от большинства мобиков не разбрасывался. Командиром его назначили потому что в недавнем прошлом был танкистом, воевал. По завершению контракта уволился. Когда началась мобилизация позвонил в свою танковую часть и захотел вернутся. Возражений не было. Он собрал вещи вышел из дома на улицу и по дороге в часть был схвачен и отконвоирован в ближайший военкомат. Попытки механика-водителя и наводчика объяснить военным чиновникам, что его место в танковых войсках были безсмысленны. Его как и тысячи других донецких мужиков определили в пехоту.
Поезд приближался к границе. Историку стало интересно, как долго они будут проходить пограничный контроль. Как будут пограничники отнесутся к вооружённым гражданам Украины въезжающим на территорию России, а некоторые вообще без документов. Две трети мобилизованных обладали только одним паспортом - украинским и находились в двух, трехлетней очереди на получение паспорта гражданина ДНР, гражданами России были единицы. Поезд въехал в Успенку и без остановки проехал эту железнодорожную станцию. Никто, ни у кого, ничего не проверял. Два батальона мужиков, половина из которых была вооруженна боевым огнестрельным оружием без всяких препятствий въехали на территорию России.
Поезд совершил короткую остановку и в вагоне появилось два проводника и электричество в розетках и даже радио заработало. Около розеток, сразу образовалась очередь из желающих зарядить смартфон. Проводники активно общались с мобикам. Они рассказали, что перед ихним рейсом вывозили гражданское население, а потом когда им сообщили, что будут вывозить солдат начальство потребовало немедленно выбросить из вагонов буквально на соседний путь матрасы, одеяла, подушки. Постельному было всего полгода.
На шесть полок приходилось восемь рыл, поэтому договорились спать по очереди. С наступлением темноты пейзажи за окном превратились в квадрат Малевича. Верхняя полка была свободна, никто спать ещё не собирался, поэтому Историк решил её занять. Несмотря на шум в вагоне, на работающее радио, отсутствие завтрака, обеда, ужина ему хотелось только спать.