До, во время и после "Бара мира". (рассказ в сериях) (11-13)

Gianni Togni(Джанни Тоньи)
PRIMA, DURANTE E DOPO “IL BAR DEL MONDO”
Серия 11
(осень 2013)
Наступил долгожданный момент. Я еду в студию для предварительной записи новых песен. Только вчера вечером я закончил кусок, над которым буду работать там в течение трех следующих дней, и чувствую, что достиг, наконец, недурного внутреннего состояния. Ну, на самом деле у меня есть некоторые возможности для экспериментов с записью, тогда как симфоническое инструментальное вступление и куплеты, я считаю, уже определены. Эта структурная неизвестность делает моё сорокапятиминутное путешествие полным эмоционального ожидания. Небольшая станция Сан-Пьетро выглядит довольно чистой и тихой. Если в очереди перед вами не стоит кто-то, запрашивающий информацию обо всех возможных вариантах ещё неопределённого им марщрута, билеты приобретаются быстро. Есть также торговые автоматы, разбросанные по залу ожидания и снаружи, но, по возможности, я избегаю их. Платформ всего пять, трудно ошибиться. Желтый и синий преобладают в цветах простой мебели. Здесь вы не найдете магазинов и газетных киосков, только довольно узкий бар, управляемый говорливой парой. Я заказываю кофе, чтобы выпить стоя, смакуя. Неплохо. Обратив взгляд на стеклянную дверь, можно углядеть за ней огромный купол. Я спускаюсь по лестнице подземного перехода и, пока иду по широкому коридору, ведущему к входам на платформы ожидания, собираюсь с мыслями. В первый рабочий день обычно организационная подготовка в студии преобладает над собственно творчеством, но я, не желая терять драгоценные часы в рутине, предпочитаю заранее составить четкий план действий. Сначала я перемещу отдельные оркестровые треки, записанные в Праге, и после приблизительного микширования вырежу ненужные части. С помощью компьютерной программы постараюсь установить метрономический темп, подходящий, чтобы сбалансировать человечные интонации струнных и, наконец, играя на акустической гитаре, набросаю эскиз первоначальной, не окончательной редакции, надеясь на интуицию момента.
Поезд подают вовремя. Я сажусь, смешавшись с немногими путешественниками рейса 9.30. Редкость публичных выступлений помогает быть неузнанным, к большому облегчению для моих внутренних границ. Как приятно чувствовать себя пассажиром, как и все остальные, без всяких классов; и, хотя моё мнение идёт вразрез с мнением работников, извлекающих выгоду из этой государственной службы, для меня большая привилегия оказаться в полупустом вагоне. Я занимаю место у окна, одновременно снимаю с плеч рюкзак, в котором лежит книга, взятая наугад перед выходом, планшет с полезными звуковыми приложениями, портативный жесткий диск со всеми симфоническими файлами, которые могут мне понадобиться, тщательно подобранные наушники в качестве походной базы, несколько разноцветных ручек biro в дополнение к неизбежной тетради в линию, в которой можно что-нибудь нацарапать. Снаружи все еще жарко, но кондиционер внутри работает немного чересчур. Я остаюсь в куртке. Стены с надписями огромными буквами и беспорядочными рисунками набирают скорость, пробегая за стеклом, как бестолковая психоделическая вертушка. Темнота тоннеля, потом городские пейзажи, медленно уступающие место сельской местности.
Железная дорога всегда была значительной частью жизни моей семьи, поколения работали на ней, и, возможно, именно поэтому я предпочитаю путешествовать по рельсам. Когда я пошёл в школу, мы переехали в дом, ныне снесённый, который примыкал к станции Тибуртина. Мой отец, получив повышение, должен был постоянно быть на связи со всеми станциями Италии по выделенному телефону, единственному средству срочной связи того времени. Как черный неприкосновенный тотем этот аппарат оккупировал тумбочку в его спальне. Когда он звонил, это означало, что есть серьезные проблемы, которые нужно урегулировать быстро. Квартира была большая (в одной только прихожей можно было спокойно кататься на роликах) и с высоченными потолками, но без особой роскоши. До моей комнаты, особенно ночью, доносились приглушённые, однако отчётливые, звуки проносящихся или останавливающихся составов. Считаю, что их грохот был основой моего личного ритмического становления. Чтобы заснуть, особенно сразу после переезда, я мысленно сочинял контрапункты на основе этих ритмичных шумов. В девятнадцать лет я уехал жить к своей невесте, которую повстречал на последнем году лицея, но ещё несколько месяцев во сне я не переставал слышать те далекие громы, которые, естественно, не могли достичь меня наяву. Я продолжал ездить на поезде, чтобы играть на концертах группы "POOH", когда выпадал перерыв в несколько дней, на поезде возвращался в Рим в конце тура, на поезде, с битком набитым рюкзаком, преодолевал километры во время отпуска и всегда на поезде ехал в Милан для записи моих дисков, по-крайней мере, до тех пор, пока не пришёл успех, насильственно разрушивший все привычки.
Первая остановка. Этот светловолосый парень и его миниатюрная веснушчатая подруга, только что вошедшие и сидящие сейчас обнявшись на пару рядов впереди, напоминают мне о чём-то знакомом. Разнообразные мысли толпятся в голове. Читать не хочется, предпочитаю зрительно наслаждаться путешествием, запечатлевать его в памяти, слушая музыку. Начинаю. Смартфон полон легально загруженных альбомов в mp3, любезный подарок звукозаписывающих компаний покупателям винила. Даже то, о чём мы поспешно судим, как о бесполезном, в таких случаях, как этот, оборачивается выгодой. Никогда не надо выносить окончательных суждений, по крайней мере, для инновационных продуктов. Названий в распоряжении великое множество, остается только прийти в смущение от выбора. Начинаю. Перебираю пальцами светящиеся обложки. Найдено: Джулия Холтер с “Loud City Song". Диск вышел в августе, но я, должно быть, крутил его на проигрывателе всего пару раз. Подключаю наушники, надеваю их, стараясь не перепутать правый с левым, и жму "play" на сенсорном экране. Первая часть песни под названием “World”. Одинокий голос, завораживающий, как немногие, местами он поддерживается хором, звучащим, как клавишные, а затем дублируется мрачными духовыми, заполняет каждый меандр слуха, даже во время обдуманных пауз. Несмотря на бедное цифровое преобразование/сжатие, не дающее полной звуковой картины оригинала, воздействие столь же смело, как и великолепно. Я смеюсь, думая о реакции любого итальянского продюсера в случае, если бы его запросили о финансировании для подобного проекта. Я нажимаю "стоп" почти одновременно с остановкой поезда. Закрываю глаза, браня себя за глупую иронию, возникшую из-за одной фантазии. Каково понимание слова "свобода" в условиях демократии? Если бы я задал этот вопрос десятку людей, то получил бы, почти наверняка, столько же различных и субъективных ответов. Каждый притягивал бы в игру свою собственную жизненную ситуацию, так что мнения по этому предмету вышли бы далеко за рамки значений, предлагаемых словарём. Учитывая, как данность, это вступление, Джулия Холтер может позволить себе сделать “свой диск”, потому что поет на английском языке, таким образом, достигая большей части мира и, что самое главное, действует на состоявшемся рынке, заинтересованном в оригинальности, где люди все еще покупают диски, книги, заполняют театры, кинозалы, выставки, концерты, создавая пространство, открытое для всевозможных жанров. Граждане США, как и многих европейских стран, таким образом лично вкладывают средства в культуру, оставляя художникам возможность самовыражаться. В нашей стране, однако, помимо использования не столь универсального языка, мы чувствуем себя в праве безвозмездно воровать находки в Интернете и умерщвляем многие платные мероприятия, предпочитая оставаться приклеенными, бесплатно или почти, к экранам телевизоров и компьютеров. Как я могу винить фантомного продюсера в том, что он не хочет рисковать, раскручивая возможную отечественную Джулию Холтер? Для этого синьора экономический императив заключается в том, чтобы осторожничать, следуя в колее того, что уже функционирует на коммерческой основе среди немногих потребителей культуры.
Наблюдаю за морем, готовлюсь к выходу. Открываю раздвижную дверь, нажимая боковую кнопку, выхожу. Через несколько минут я войду в рубку звукозаписи. Иду по свежему воздуху, легко, будто вне времени. Меня можно считать везунчиком. У меня была возможность создать крохотный личный лейбл звукозаписи без особых экономических и рекламных вложений, правда, но, по крайней мере, мне не придется следовать решениям, навязанным каким-то незнакомым бюрократом. Это хрупкая определённость, благодаря которой можно рассчитывать на продолжение.

Серия 12
(осень 2013)
Чтобы отправиться в путешествие, нужно иметь желание сделать первый шаг. Это правда, по крайней мере, в моем случае. Я уничтожил сомнения, апатию, сумеречные зоны, переосмысления, и сейчас нахожусь дома, чтобы прослушать демо-записи четырнадцати новых песен. Аранжировки, хотя все еще сыроватые, мне нравятся, потому что они акустические, атмосферные и без излишеств, как я их себе и представлял. Выбор для сопровождения симфонического оркестра, который ощущается, как клавишные, на бумаге может выглядеть претенциозно, но в слиянии с внезапными ритмическими изменениями, моментами рока, гитарами калифорнийской школы, подготовленным фортепиано, аккордеоном, флейтой, саксофоном, скрипкой, хором и тишиной он придает особый дух всей работе. Есть также решения, близкие к "прогрессивному", музыкальному жанру, который в юности я очень любил. Искусство рождается из искусства, и, в конце концов, наш рост зависит от того, что мы слышим, читаем, видим.
Пение, пока что на псевдо-английском сленге, как я всегда это делаю, мне нужно, чтобы определить размер. Эта странная композиторская практика -- своего рода золотая клетка, которая побуждает использовать многие слова в усечённом виде и постоянно искать решения, далекие от итальянской традиции написания текстов. Я всегда считал, что текст песни должен скорее “звучать”, чем “означать”, иначе сочинил бы книгу стихов, то есть совсем другое. Когда я впервые слушаю иностранный диск, не будучи способным одновременно переводить, то восхищён всем сразу, даже если при этом не понимаю смысла стихов. Если ещё и словесное содержание интересно, тем лучше, но если наоборот, то есть, слова красивы, а музыка никуда, это было бы катастрофой. Действие двух сторон творчества, которые все время добиваются и желают друг друга, наряду с инновациями в использовании инструментов, создаёт шедевр, который останется в истории или, если прошёл незамеченным современниками, будет вновь открыт спустя годы.
Джанни, прекращай парить в облаках, давай сосредоточимся! Я снова вставляю диск и начинаю сначала. Дисплей засекает семьдесят три минуты музыки. Видимо, это слишком много, они не поместятся даже на двойной винил, который я хотел бы напечатать. Мне рекомендовали, по техническим причинам, оставаться в пределах пятнадцати минут с каждой стороны. Решить надо прямо сейчас, хоть и с тяжёлым сердцем. Возьмем ручку и бумагу. Включаю.
Первая песня неприкосновенна, потому что она откроет альбом. Продолжим. Эту, немного напоминающую по атмосфере раннего Лу Рида, я запишу обязательно. Вот “Кто я", единственная, у которой уже есть итальянский текст. Я написал ее для мюзикла “Бедные, но красивые", и, возможно, мог бы пожертвовать ею. Но новая аранжировка фантастическая, очень напряженная, таинственная и с инструментальным финалом, который наступает неожиданно, как крик в ночи мегаполиса, освещенной уличными фонарями. Представляю, когда она будет сыграна всеми музыкантами. Поставим вопросительный знак, на данный момент.
Трек номер четыре: ритмически это вальс для фортепиано и струнных, которые вступают на середине. Незаменима, так как следующая песня сознательно приближена к звучанию "Who" конца шестидесятых (и там есть бурная оркестровка, поддерживающая это). Следующая имеет рабочее название "Hey dreamer". Начало в крещендо - хорошая идея, как и общая ритмическая тенденция. Затем мелодия завораживает меня, обходным путём она ведёт тебя к воображаемым местам, так что эта тоже будет частью диска. Стоп. Стоп. Надо выпить стакан воды. На улице почти темно, дни уже короткие. Скоро зима, хотя еще не холодно. Начнём сначала. Аккордеон, классическая гитара и скрипка, сопровождающие меланхолическое неструктурированное танго. Несмотря на бесспорную стилистическую притягательность, боюсь, оно мало соответствует общей атмосфере. Первая несомненная жертва.
Акустические гитары с открытой настройкой, флейта, плавающие звуки, извилистыми мазками рисующие "middle time"; потом вступают, как внезапный ливень, бас и барабаны, предвосхищая непредсказуемую гармоническую вариацию. Длинный финал с изменениями ритма, который учитывают наставления, полученные от Питера Габриэля. Я не могу без этого обойтись.
Теперь пианино, на котором играю я, аккомпанирует балладе, которая воскрешает в памяти определенную атмосферу, уже широко представленную в прошлом. Песня мелодически построена хорошо, но её внимательное переслушивание не убеждает меня в полной мере и я предоставляю ее собственной судьбе. Вторая отбраковка.
Следующее: медленное, вдумчивое вступление для шепчущего голоса, все в ожидании рывка барабанов, которые вносят скорость и электрическую энергию. Запись симфонического финала - замечательная интуиция, отрыв с большим эффектом относительно предыдущего звука. Подходит и зачислена.
Неровная “блюзовая " гитара Массимилиано и мое пение с сокрушительной силой вторгаются в комнату. Этот трек, действительно напряжённый, мы сочинили прямо в студии, и в настоящее время нет других инструментов. Возможно, нужно будет добавить инструмент, который подчеркнет некоторые пассажи, но это ещё неизвестно. Примечание на полях: попробовать аккордеон в качестве контраста. Если мне удастся написать убедительный текст, я включу её в диск. Делаю паузу, чтобы ответить на звонок. Увидимся на ужине в доме друзей? Да, я с радостью приду к девяти. Прекрасно.
Что теперь? Ах, моя битломания. Скачущий темп фортепиано выражает счастливую беззаботность с классическими гармоническими интонациями, которые могли бы выйти из под пальцев и из горла Пола Маккартни, к сожалению, без его гениальности. Вот в чем проблема. Первоначальное намерение было в том, чтобы отдать дань уважения великому мастеру, которому я стольким обязан; я имел это в виду с самого начала с убеждённостью, что получу заметный результат, однако мало кто понял бы этот дивертисмент (самоочевидная ирония песни "Джулия", на самом деле, осталась таковой только для меня и автора слов Гвидо Морра). Итальянцы - серьезные люди, по крайней мере, в некоторых вопросах. Решено, эту песню я тоже удаляю.
Радио в поиске станций, струнные, вырывающиеся из него, когда гармония найдена, лёгкие поддержки акустической гитары, вокал, периодические перерывы, записано тепло и обволакивающе, куплет возвращается с прыжком тональности и замедленным ритмом. Это будет песня, закрывающая альбом, потому что она простая, но нетривиальная.
Есть еще последнее, что нужно услышать. Арпеджио на двенадцати струнах, голос, прозрачная и точная мелодия заокеанского автора. Классное начало. Однако, однако, однако вторая часть не дотягивает до первой. Жаль. Прости, что придётся обойтись без такой красоты. Что я могу сделать? Сочинить еще один вариант и повторить прослушивание? Нет, слишком поздно. Студия звукозаписи занята до Рождества и я уже установил смены для музыкантов на январь и февраль. Также мне нужно сосредоточиться на текстах, проблема не из последних. Единственное возможное решение - сохранить то, что нравится, чтобы каким-то образом вставить его в другую песню, Возможно, ритмичную. Посмотрим. Из отбракованных ни одна не имеет нужных характеристик. Проведём эксперимент. Я играю часть на фортепиано, и, закончив петь, запускаю с пульта пятую песню с компакт-диска. Невероятно, они чудесно монтируются друг с другом. Попробуем еще раз, чтобы убедиться. Нормально, правда. В этом месте, под конец, можно возобновить эту мелодию, возможно, с небольшими вариациями, чтобы замкнуть круг. Даже если тональности расходятся, неважно, я найду способ заставить их ужиться. В сущности, любая причуда может стать неотъемлемой частью оригинального проекта.
Я не замечал времени и опаздываю на встречу, но оно того стоило. Завтра переслушаю всё снова, спокойно. К вечеру температура падает, поэтому лучше поискать в шкафу не слишком тёплое пальто. Синий пуховик, который, я думал, что потерял, объявился снова. Он прятался за пальто и он все еще мне подходит. Я закрываю дверь и бегом спускаюсь по лестнице. Поворачиваю за угол, к стоянке такси. Там много их, в ожидании пассажиров.
Привет, мне нужно по этому адресу. Поехали. Засовываю руки в карманы куртки, чтобы убедиться, что бумажник и мобильный телефон у меня с собой. Несмотря на спешку, я все взял. А это ещё что? Сложенные вчетверо листы. Развернём. Заглавие ручкой: САМЫЙ СУМАСШЕДШИЙ БАР В МИРЕ. Ну конечно, записки, написанные много лет назад, в баре прямо под домом, когда мне ремонтировали квартиру. Где я их только не искал. Свершилось! Это просто счастливый день.

Серия 13
(зима2014)
Записи с музыкантами завершены. Благодаря очень тщательной подготовке мы не столкнулись с особыми трудностями. Изменений последней минуты очень мало и это позволило нам сосредоточить внимание на лучшем звучании песен, реализовывать различные сольные решения на выбор, посвятить время чисто техническим аспектам при записи различных инструментов. Один микрофон не равноценен другому, так же как и различные предусилители, доступные нам. Сделать правильный выбор, означает пробовать разные возможности до тех пор, пока не почувствуете, что достигли наилучшего результата. Рассмотрение различных частот играет окончательную роль в достижении предполагаемого конечного продукта. Ошибка, которую часто совершают? Хотеть заставить сосуществовать в одной песне инструменты с похожими характеристиками, то есть, которые выступают в одном и том же гармоническом “диапазоне”, создавая путаницу. Другая очень распространенная ошибка заключается в том, что не оставляется соответствующего сценического пространства голосу, чтобы он не был заглушен слишком большим количеством соседствующих звуковых завихрений. Чёткой или нет будет интерпретация, зависит в том числе и от всех этих маленьких уловок. Прежде чем мы столкнемся с деликатным прохождением микширования, где приведём множество звуковых дорожек только к двум (знаменитым стерео), мне нужно будет придумать название для всего труда и написать тексты песен. Слова уже сейчас необходимы для пения, записи хоров и создания графики обложки. Остальное может подождать.
После того, как я случайно нашел заметки, сделанные в баре, у меня есть общее концептуальное представление, в каком направлении двигаться. Персонажи, которых я наметил пунктирно, будут подсказкой, чтобы углубиться в предметы, которые дороги мне самому. Их так много на этих листах, с интересными примечаниями (ну, пять месяцев среди этих столиков, в ожидании, когда закончат ремонт в доме, не пустяк), но мне придется сузить круг поиска, чтобы не рассеивать энергию. Прекрасный рассказ английского гитариста, который видел воочию чудесные годы психоделического Лондона и дружит с легендарным Джоном “Хоппи” Хопкинсом, станет текстом. Я помню его итальянскую речь с до сих пор сильной англосаксонской интонацией, несмотря на то, что он жил в Риме с 1970 года. По вечерам он играет в клубах, всё время разных, и даже оставил мне свой номер телефона. Я позвоню, чтобы встретиться с ним.
Теперь я читаю подробный репортаж о беседе трех молодых девушек, сидевших рядом с моим столиком. Одна из них признавалась подругам, которые время от времени вмешивались или кивали, что хочет бросить нынешнего парня, потому что он “слишком зауряден”, и какие ожидания она питает от будущей встречи. Красивый, богатый, остроумный, внимательный, щедрый, понимающий, спортивный, сексуальный, готовый предоставить ей свободное пространство, однако, присутствующий, когда это необходимо, и всё такое. Единственное достоинство, которого она не назвала, касалось культуры, в остальном обзор необходимых мужских добродетелей был исчерпывающим. Надеюсь, ей удалось добиться успеха в столь стоическом начинании. К счастью для меня я знал так много умных (и поэтому полных обаяния) женщин, которые, возможно, и вдохновляют меня. История забракована.
Интригующ, напротив, портрет пожилого актера, который играл в массовке и, закончив с большим кино в Чинечитта, сейчас выступает в одном клубе исторического центра города как “en travesti”, возвышающийся над прилавком. Однажды ему даже предлагали небольшую роль, которая могла бы сделать его узнаваемым, но он не согласился. "Многие считают, что успех приносит счастье, но они ошибаются. Всемирно известные актеры при близкой встрече всегда оказывались грустными, хрупкими и неуверенными. Они демонстрировали веселье только перед фотографами. Моя повседневная жизнь - это набор нормальных взлетов и падений, но это зависит только от меня, а не от изменчивых суждений других”. Отлично! Ты тоже будешь в песнях вместе с размышлениями продавца цветов, бежавшего от войны в своей стране и надеявшегося туда вернуться. У меня до сих пор хорошо запечатлено в памяти это словно высеченное из камня гордое лицо, изображение перехода к надежде, любви, рассеянной между небом и морем. Я перенесу эти глубокие эмоции в песню, если смогу. Переворачиваю страницу.
“Собака с круассаном в зубах " - это, наоборот, ироническое повествование /переосмысление памяти Пиранделло, которое начавшись, всегда имеет открытый финал. Мне, вероятно, было скучно, или не было других интересных идей, чтобы их увековечить. Этот белокурый и толстый золотистый ретривер, симпатичный воришка еды, принадлежал изысканной, элегантной, манерной паре, которая часто заходила в этот бар. Вероятно, они жили в этом районе. Сравнение личностей, таких далёких друг от друга (собака, которая ловит каждый позитивный шанс жизни, зная, что он закончится и богатые хозяева, так демонстративно полные собой, что игнорируют проблему), должно было привести, по замыслу, к театрализованному диалогу. Смешное безумие.
Эта следующая заметка, возможно, более интересна; я описываю одинокий приход в кафе в час аперитива классического сорокалетнего человека в сером пиджаке, белой рубашке, галстуке и с кожаной папкой в придачу. Он никого не знает. Он устало садится на свободное место и просит выпить. Он часто проверяет телефон или упёршись смотрит на висящую на стене картину (которая не казалась мне шедевром, чтобы созерцать её так внимательно). Вокруг него группки людей, которые оживленно смеются и шутят. Он остается там долго, задумавшись. Записываю: "От какого явного буржуазного гнёта он должен освободиться?" В глубине, почти спрятавшись, сидит молодая девушка, черные волосы длиной до плеч, одетая немного как хиппи, но не неопрятная, читающая книгу (какую? С такого расстояния я не вижу обложки.) Наконец их взгляды пересекаются три-четыре раза. Сорокалетний (больше, меньше? Не знаю) делает первый шаг и идёт по направлению к ней. Колеблясь, он снимает пиджак, улыбается ей, а затем они обмениваются несколькими словами. Примерно через час они уходят вместе, улыбаясь. Нормально, да? Рядом с этим описанием, в рамке, сделанной красной ручкой, значится: ”Бесплатно спасаю от смертельной ржавчины", фраза, прочитанная на стене, кто знает, где, и которая, конечно,не ускользнула от меня. Я как-нибудь воспользуюсь ей.
Материала, из которого можно что-то извлечь, действительно много. Необходимо уметь плавать в повествовательном хаосе мыслей, часто взъерошенных и без чёткой логики, но путь этот интригущ. Например, некоторые, казалось бы, бессвязные фразы, такие как: “а в то время как в Риме идет дождь, среди неустойчивых зонтиков, я ищу розу, которой нет, иду через переулки, чайки в полёте, и я думаю, кто знает, где ты сейчас”, что в такой последовательности выглядит, как неуклюжая поэтическая попытка, расширение концепции может стать отличной отправной точкой для сюрреалистической песни. Даже использование оксюморонов - это идея полезная, чтобы сломав реальный смысл вещей, превзойти его. Никто, или почти никто, не замечает этого, но когда СМИ говорят о "мирной войне", они реализовывают, считаю я, подсознательно, лингвистическую революцию. Война не может быть объединена с миром, это приводит к бытию явно несовместимые смыслы, но непрерывное сочетание этих двух слов делает правдоподобным всё. Если в одной песне я обозначу искусство как "мучительное облегчение", то ещё одна бессвязная заметка, найденная здесь на полях личной теории, выработанной для проведения параллели с Дзен-стрельбой из лука, учитывая сложные отношения, в которых я часто состою с чистым листом, не будет казаться трудной для чтения.
Быстро листая последующие страницы, я вижу истории о достойно принявших поражение, причудливые проекты, замышляемые невероятными аферистами, мощные обещания любви, которыми обмениваются две лесбиянки своими татуировками (“Рука моя будет деревом, твои волосы извержением вулкана”), сумасбродные понятия о жизни, выработанные местным философом-самоучкой, часто выпившим, трагические признания женщины, брошенной заядлым игроком.
Человеческий материал в моем распоряжении - напряжённый. Мне просто нужно засучить рукава и основательно трудиться, позволив себе увлечься интуицией момента. В руках у меня образы, которые обычно остаются незамеченными. Дамы и господа: "Бар мира" на подходе.

Перевод с итальянского.
(Окончание следует)