Ты помнишь, товарищ?

Иногда выпадает такое настроение, ничего не хочется делать, просто устаю.
Тогда я сажусь с ногами на диван, ставлю рядом чашечку кофе или душистого чая, мой любимый зефир, беру книгу и читаю.
Через некоторое время глаза закрываются, но я не сплю.
И тогда в тишине приходят они, мои воспоминания.
Хорошие и плохие, грустные и веселые. Они чинно заходят, рассаживаются и кто-то один начинает: «А ты помнишь?».
Помню, мои дорогие, все помню.
Сегодня я вспоминаю не очень весёлую часть своей жизни. Поделюсь и с вами.
В 90-х годах прошлого века обрушилась на нашу страну перестройка.
Развалили всё и вся. В нашем городе почти все предприятия работали на оборонку, огромные толпы народа разом остались без работы.
Кто челночил, кто торговал на рынке, кто стоял на бирже.
Да, люди старшего поколения это все хорошо помнят.
Не минула и меня чаша сия.
Нас не увольняли, но и не платили.
Уходили мы сами.

Я устроилась работать кондуктором в троллейбусное депо. Тогда это было редкое предприятие, где платили.
Машин у населения было мало, и на общественном транспорте ездили все: и миллионеры, и пенсионеры.
Много всякого пришлось пережить и наслушаться. Были и хорошие люди, и нелюди.
Все понимали, что не от хорошей жизни пошли мы туда работать. Таких, как я, в депо было полно.
И пассажиры вымещали на нас свою неустроенность, свою боль.
Какая радость: кому-то еще хуже, чем тебе! Помню: подхожу я к ребятам на задней площадке, все оплачивают, а один такой здоровый, наглый, стал издеваться, мол, что ты мне сделаешь, мелюзга?
А что я ему сделаю?
Стою, молчу, а ему радость.

И тут, как в кино: второй парень, который стоял, до этих пор отвернувшись к окну, постучал нахала по плечу. Когда тот повернулся, он с ленцой сказал:
« Ты что с этой кнопкой связался? Ты со мной поговори!». Тот побледнел, покраснел и заюлил, что просто шутит.
Мой защитник посоветовал ему заплатить за проезд, шутить с теми, кто может ответить и чаще ходить пешком, типа зубы целее будут.

Ехали как-то муж с женой, а при них - огромная красавица собака, я таких раньше и не видела.
Собака легла у ног хозяев, а они платить за проезд оказались.

Я должна была подойти к ним вплотную. А как я могу подойти, если собака занимает полплощадки? А эти «хозяева жизни» еще и издеваются: собака, мол, тебя в клочки порвет. Смотрю на собаку, а ей стыдно.…Вот честно, стыдно за своих хозяев.
Я не выдержала, говорю: «Вы зачем наговариваете на собаку?». А собака вдруг поползла к моим ногам и положила мне голову на ноги.
Хозяин как взбесился, пнул собаку ногой, слюной брызжет: зачем такие деньги на дрессуру выложил.
Я говорю ему: «Успокойтесь! Меня собаки не трогают». Да разве он слушал, схватил собаку и потащил из троллейбуса.

В то время многие спасались дачами. Хотя какие это дачи!
Так, шесть соток, чтобы не умереть с голоду.
И вот приезжаем мы последним рейсом на конечную остановку.
Осень, темень, грязь.
И дождь, мелкий, нудный, кажется будет идти вечно.
На остановке толпа народу, все дачники с рюкзаками, ведрами. Усталые, мокрые, злые…
Я ухожу ближе к кабине водителя, он открывает двери и начинается посадка.
Люди, как сошли с ума: чуть не давят друг друга, толкают детей, стариков.
Апокалипсис местного значения.
Я не выдержала, как закричу: «Господа, господа, минуточку внимания!»
Мокрые, грязные, несчастные люди замерли.
Я стала говорить, что мы не уедем, пока всех не посадим, что у нас тепло, детей давайте сюда, ближе к печке.
Вы не поверите: сразу смолкли крики, люди сами недоумевали, а что с ними было? Все сели, расставили свой багаж, и мы поехали.

Первое время было тяжело и морально и материально.
Поэтому я не ходила в обед в столовую. Говорила, что хочу отдохнуть и сидела в троллейбусе. Не хотела, чтобы люди видели, чем я питаюсь.
Но однажды мой водитель, угрюмый малоразговорчивый человек, увидел мой «обед». Два кусочка черного хлеба и огурчик. Я быстро все спрятала, он вышел молча.
На следующий день он подошел ко мне и что-то сунул мне в руку.
Я посмотрела: это были деньги и не маленькая сумма.
Господи, меня как током ударило. Я стала совать эти деньги ему назад, а он не брал и как-то грубо сказал: «Не хватало, чтобы ты у меня в салоне в голодный обморок упала». Я подняла глаза: он стоял краснокирпичного цвета и губы у него тряслись.
Тогда я вяла эти деньги и сказала, что не смогу скоро отдать.
«Я их у тебя не возьму. Мы с женой много зарабатываем»
Пишу и плачу: давно нет в живых моего водителя, а я все вижу его глаза в ту минуту.
Как много хороших людей встретила я в то время. Как они меня поддержали. Без их дружбы я бы сошла с ума.

Вспоминаю летний теплый вечер. Мы ехали уже в депо.
На одной из остановок зашел мужчина в защитного цвета рубашке с легким запахом алкоголя. Я подошла к нему: он протянул удостоверение инвалида. Передо мной стоял здоровый, красивый мужчина, и я как-то засомневалась. Тогда многие делали себе удостоверения, чтобы ездить бесплатно.
Но сказать ему об этом я же не могу! Он уловил мои сомнения: лицо его дернулось нервным тиком, и он закатал рукав рубашки.
Лучше бы мне это не видеть. Вся рука была покрыта язвами.
«Чернобыль», - выдохнул он.
Потом мы стояли на задней площадке, и он мне рассказывал, что все друзья его уже умерли, он остался последний. Мужчина тихо плакал, а я уговаривала его: бывают же чудеса, и, может, это одно из них, что он будет жить. И тоже плакала.
Потом он сказал мне: « Спасибо», и выскочил почти на ходу.
Ну, может же быть Чудо, и он жив?
Персональное Чудо?
Как бы мне этого хотелось…

В депо были прекрасные люди. Матерились, правда, страшно. Первое время у меня уши в трубочку заворачивались. Причем все, мужчины и женщины. Работа тяжелая, нервная.
А когда появились иномарки, еще и опасная.
Одного нашего водителя избили так, что он еле выжил.
Хотя и не виноват был, сами ему под колеса попали.
Кондуктор бегала вокруг, просила не убивать, да что она могла сделать.
И номера запомнили этих нелюдей, так все равно их «не нашли».

Помню, как мы с дочкой ходили получать первую зарплату.
Получили, купили мороженое ей, мне и маме. Приходим домой, я пошла в комнату, а Елена на кухню, к бабуле.
Слышу, захлебывается, рассказывает: «Представляешь, бабуля! Идем мы с мамой, а я просто так говорю: купи мороженое! А мама подвела меня к киоску и сказала, чтобы я выбирала любое и себе и тебе! Нет, ты представляешь?». Бедная моя терпеливая крошка.

Отработала я шесть лет, потом началось какое-то движение по восстановлению промышленности в нашем городе, и я ушла работать не совсем по специальности, но близко. Ночами читала учебники, училась. Более двадцати лет прошло с тех пор.
Многих уже не на этом свете.

Я сижу в комнате, сумерки, и мои друзья тех лет приходят ко мне на чашечку чая.
«А помнишь?», - говорят они мне.