Обряд

Мы умираем. Весь наш мир умирает, и мы ничего не можем с этим сделать. Отдаляем свой конец, деградируем – все что угодно ради жизни. Наша жизнь печальнее, чем жизнь наших предков – а жизнь наших потомков будет просто невыносимой. Тяжелое и гнетущее облако повисло над нами – безнадежность. Нет радости сейчас, нет надежды на будущее, да и облаков тоже нет.
Прошлое – это все, что у нас есть. Мы сохранили свое наследие и свою историю – пусть и не всю, пронесли нашу память сквозь пространство и время. С начала времен мы записываем все, что происходит в нашем мире. Мы не стали варварами и дикарями, несмотря ни на что остались людьми, и гордимся этим. Бессмысленная память.
Раньше наш маленький мир был прекрасен. Раскаленный до миллионов градусов шар водорода и гелия, молодой и полный ярости красный карлик. Рядом с ним – горячая, покрытая океанами лавы, усеянная вулканами, беспрерывно извергающаяся и содрогающаяся новорожденная планета. Теперь внутри нет и капли тепла, остановилась вся тектоническая деятельность, и планета давно перестала вращаться вокруг своей оси. Только ползет, приблизившись почти вплотную к затвердевшему и почти остывшему темному шару. Единственный маленький островок тепла в самой близкой к призраку солнца точке среди необъятных и безмолвных льдов. Это все – ни других планет, ни звезд в небесах, ни гравитации, ни излучения, ни единого фотона света за пределами нашей системы – больше ничего.
Мы знаем, что когда-то мир был наполнен пылающими звездами и квазарами, облаками межгалактического газа и джетами вселенских молний, вращающимися звезд планетами и спутниками, бесконечными туманностями и волнами энергии. Мы не стали варварами и сохранили знания о мире, который был когда-то нашим. О галактиках, кружащих в прекрасном танце вселенной, о небесах озаренных светом миллионов звезд, о мощи безумных катаклизмов, потрясающих миры, о невероятных созданиях, живущих в этих прекрасных мирах, о красоте жизни и природы во всех ее обличьях. Мы видим эту навеки застывшую вселенную на экранах наших мониторов.
Что с ним случилось, с этим дивным миром? Увы, самая важная часть истории утрачена. Мы можем лишь предполагать. Самая сильная черта человечества это воображение, мы не утратили его, и только благодаря этому мы все еще живем, а если точнее – существуем.
Кто-то считает, что прежний мир просто умер от старости. Звезды - яростные горнила вселенной - погасли. Планеты обратились в прах или застыли навеки, черные дыры испарились без следа, последний метеор прекратил свой вечный путь. Остановился бег бесконечных галактик. И лишь мы - горстка осколков прошлого - уцелели. Мы знаем, как рождались и погибали звезды, и знаем что смерть лишь дело времени. И гордимся, что остались последними. Это похоже на правду – но я не хочу в это верить.
Кто-то считает, что мы покинули старый мир. Ускорение на грани возможного. Летели так быстро и так долго, что даже свет всей вселенной не может нас достать. Возможно, бежали от войны, страданий, гонений – такое бывало задолго до того как человечество поднялось из грязи, и могло повториться. Это похоже на правду – но я не хочу в это верить.
Кто-то считает, что мы попали внутрь черной дыры. Мы хорошо их изучили когда-то давно, этих самых безжалостных и беспристрастных палачей миров. Мы знаем, как вселенная постепенно падает внутрь неутомимых пожирателей, мы знаем, как девственное излучение покидает их, но мы до сих пор понятия не имеем, что у них внутри. Вполне возможно, что солнце попало внутрь, прихватив с собой наш мир, и тогда вся тьма вокруг это всепожирающая черная дыра, и даже фотон не сможет долететь до наших приборов и глаз. Это похоже на правду – но я не хочу в это верить.
А есть и те, кто верят во что-нибудь другое. Во что-нибудь, что угодно, любой самый безумный невозможный и противоречащий всем законам бред, в религии прошлых времен, во что угодно, только бы появилась надежда увидеть свет. Я хочу верить в надежду.
Когда-то давно, когда мои предки еще могли себе позволить тратить энергию мы пытались... пытались не остаться в одиночестве. Корабли летели так далеко, как только могли – и возвращались ни с чем. Летели и дальше чем могли, без шанса вернуться бросали последние граны в топку реакторов – лишь бы появилась надежда. И ничего. Совсем ничего.
Потом мы перестали пытаться, для нас энергия стала слишком важна, и мы больше не могли ее запасать и тратить. Но что важнее, у нас больше не было сил мечтать и стремиться.
Мы все невероятно стары, даже те, кто только родился. Невероятно мудры, невероятно сильны, невероятно прекрасны – и все же невероятно стары. Наши предки, которые когда-то едва смогли долететь до соседней звезды, гордились бы нами. Сейчас мы живы благодаря тому, что раз в несколько десятков поколений мы заново поджигаем наше солнце. Сотни тысяч лет мы собираем его энергию, ее свет и тепло, и тратим опять, чтобы просуществовать еще немного. Но даже мы бессильны перед энтропией. Мы не можем сохранить всю энергию, и однажды всех наших сил не хватит, чтобы запустить солнце вновь.
Мы живем слишком долго. Когда-то прожить пару сотен лет считалось великим благом – люди хотели жить вечно. Сейчас мы живем сотни тысяч лет – и поэтому мы умрем быстрее. Почему? Мы слишком медленно адаптируемся. Мох, которым мы питаемся, растет при температуре лишь немного выше абсолютного нуля. Мы так не можем. Нам нужно тепло, слишком много тепла – десятки, сотни джоулей. Мох быстро растет и быстро умирает – и успевает адаптироваться, приспосабливаться к вечному холоду. Наверняка, когда наше солнце погаснет навсегда – мхом порастет его остывший труп. А мы проживем еще миллионы лет и умрем мы от холода, и мхом обрастут наши тела.
Когда-то были и другие, не только мы. Но все они погибли. Они жили дольше мха, и не успели измениться. Они были слабее нас, и не смогли изменить мир вокруг себя. В них не было разума – и это их величайшее благословение. И вот теперь остались только люди и мох. Два венца эволюции сошедшихся в последней гонке на выживание, и совсем скоро мы проиграем.
Я говорю скоро. Уже не важно: скоро или долго, быстро или медленно. По меркам первых людей - тех, что тратили жизнь на путешествие от звезды к звезде - мы живем вечно. Мы давно перестали считать бессмысленное время. По правде сказать, я и не знаю, как долго мы здесь.
Миллиарды лет? Биллионы? Есть ли в нашем языке слово, способное описать половину вечности?
Нет ответа, я не знаю ответ, я не хочу знать ответ. Когда в нашем небе еще горели звезды, на планете жило девятьсот миллиардов человек, это мы помним. Позже, когда энергии становилось меньше – нас стало меньше. Не было болезней, войн и убийств, никакого насилия – мы же не животные. Просто с каждым поколением рождалось чуть меньше детей, и им доставалась чуть меньше тепла. Сейчас осталось всего триста двенадцать. Триста двенадцать человек. Пятьдесят семь детей – следующее поколение, те, кто будут жить после нас. Они не будут последними, это не конец, пока нет. Уже совсем скоро закончится цикл сбора энергии, и мы сможем снова зажечь наше солнце. И тысячи наших внуков и правнуков смогут жить, греясь в лучах солнца. Не знаю, хватит ли энергии на следующий цикл – и не хочу знать, но мои дети увидят настоящий свет.
А вы знаете, у меня ведь есть друг. Хоть мы все друзья, ведь нас так мало, но с ним я провела больше всего времени. Мне хорошо с ним. Другие мои друзья понимают меня, когда я рассказываю истории снова и снова. Ведь все мы одиноки - нас слишком мало, и живем мы слишком долго. Успеваешь всем сказать все, что должно быть сказано. И поэтому я говорю с вами. Я знаю что вас нет, я знаю что вы в моей голове, я знаю что эти строчки некому читать. Ну и что? Рассказываю то, что все мы знаем, что бессмысленно обсуждать – но о чем не хочется молчать, я и не буду.
Так вот, мой друг. У всех наших занятий когда-то были названия, но сейчас зачем они нам? Он собирает энергию, хранит ее и готовит к использованию, а потом он поджигает звезду. И подожжет ее он совсем скоро, сегодня. Да, сегодня будет хороший день, лучший день для всех нас. Нам ведь очень повезло, нашему поколению – мы живем на рубеже циклов. Пусть мы страдаем от холода и тьмы больше тех, кто старше нас – но мы увидим рассвет. Ради такого стоит немного померзнуть, ради такого стоит немного пожить.
У всех нас есть хобби – это занятие, которое не поможет нам выжить, но которое помогает нам жить. Я изучаю историю первых людей. Тех примитивных своих предков, которые едва-едва освоили ядерный распад и начали делать робкие шаги по своей крохотной солнечной системе. Они прошли трогательный и тяжелый путь, озаренный исследованием мира вокруг себя, первыми открытиями законов природы и вселенной, историями дружбы и любви с тех давних пор сохраненными в вечной памяти наших компьютеров. Конечно, был и страх, и боль, и предательства, и насилие, и ненависть – но первобытное человечество смогло пройти через это – и стало нами. Это очень воодушевляет меня – ведь полудикие звери восстали из грязи и смогли достичь на первый взгляд совершенно невозможного, пусть и потратив на это половину вечности. Изучая те древние времена, я зажигаю в себе надежду.
Человек, которого я родила. Он изучает животных. Сейчас их нет, но когда-то было много. Это что-то среднее между людьми и мхом. Большинство из них похожи на мох и не могут даже двигаться, а некоторые внешне напоминают нас. С моих слов это звучит не очень увлекательно и понятно, но я почти ничего в этом не понимаю. Я знаю о них лишь то, что первобытные люди ими питались и получали от этого удовольствие. Раньше для меня это звучало удивительно – получать удовольствие от пищи, но сейчас я думаю: почему бы и нет? В мире полном света и тепла, люди должны искать странных развлечений.
Мой друг. Он всю жизнь исследовал звезды, но однажды стал изучать обряды и ритуалы древних людей. Я думаю, что это я изменила его, когда он помогал мне зачать моего потомка. Мы проводили много время вместе, и я рассказывала ему о том, какими были люди когда-то. В том числе и о странных мечтах и надеждах тех далеких времен. Я горжусь тем, что смогла зажечь в нем искру любопытства – в нашем почти неизменном мире это значит куда больше, чем рождение потомка. И я иногда вспоминаю...ох, время!
Простите меня, за мою запутанную и нескладную речь. Невероятный, великий час. Меня разрывают на части такие сильные и необычные эмоции: предвкушение, восторг, воодушевление. Мы все собрались вместе, чтобы увидеть перерождение старого солнца. Впервые в жизни меня переполняет радость. Да, пусть наш мир погибает – но в этот день и час мы обретаем непередаваемое величие. Ослепительная вспышка энергии, за которой последует новый, возможно последний, виток бессмысленного существования. Но это потом, однажды, не сегодня. Все уже готово, спустя миг механизм циклического возрождения будет запущен.
Почему-то вдруг вспомнила древний обряд, который с таким упоением изучал мой друг. Он назывался суицид.
Вспышка.