Из точки «А», и точки «Б»…

Вот уже несколько месяцев я находился в состоянии сильнейшего стресса, на грани нервного срыва. Разрушилась моя семья! Вот она была, и исчезла. Даже следа не осталось! У людей на кладбищах, хоть могилы есть! Впрочем, все к тому шло с самого первого дня приезда в Израиль. Верить в это не хотелось. Десять лет жизни так взять, и смести тряпочкой, как мусор со стола! Я согласиться на это не мог, ведь это была не чья – нибудь абстрактная, а моя собственная жизнь! Я боролся, как мог, но личная «свобода» рисовала ей радужные перспективы, пьянящие и обнадеживающие, и к моменту окончания курсов иврита, ее «паровоз» стоял уже на полных парах на другой колее и в другую сторону! Мне там места не было. Разрушать уже было нечего, и я поставил на этом точку! А она, свободная и счастливая, слетела с семейного очага в этот новый, заманчивый, пустынный мираж! Миражи в пустыне - это так романтично, если это происходит не с тобой!
В моей жизни случались подобные ситуации, но все равно развязка приходит неожиданно, и тут уж постарайся «устоять на ногах»! Горько и невыносимо больно терять «Все», на что так уповал! Горько и невыносимо больно быть преданным! Нет! Не на Украине! Так было бы честно! А уже здесь, в Израиле! Быть «всем», а стать «вчерашним днем»! Просто трамплином!
В общем, ни состояние мое, ни настроение не располагали к душевному равновесию. Внутри меня бушевал смерч огромной разрушительной силы. Он разрывал мою грудь и голову на мелкие части, норовя вырваться наружу. Это не была боль! Нет! Это было внутреннее, невыносимое давление мыслей и чувств, когда теряется ощущение реальности. Когда твое поведение перестает быть адекватным. Только обида и злость на грани ненависти! Кто сказал, что это просто – терять семью? И ты ведешь автобус с пассажирами, стиснув до боли зубы, не в состоянии их разжать без судорог на скулах! Ты гонишь мысли, а они возвращаются вновь и вновь. У тебя нет опоры! Ты паришь, а скорее падаешь в бездну. Наверное такие перегрузки воспринимают космонавты, но по иным причинам! И так изо дня в день, из месяца в месяц! И я шел, и работал. Водить нельзя и бросить нельзя.
Друзья? Не спасали. Как у Володи Высоцкого  :

«…Друг подавал мне водку в стакане,
Друг говорил, что это пройдет.
Друг познакомил с Веркой по пьяне:
Верка поможет, а водка спасет.
Не помогли ни Верка, ни водка:
С водки – похмелье, а с Верки – что взять?» …

Все казалось бессмысленным. И работа (для кого, для чего?), и само пребывание в Израиле (зачем?). Все надежды, все цели и задачи в одночасье превратились из реальных в несбыточные. Все, ради чего была разрушена жизнь на Украине, ради чего предпринята репатриация в Израиль, - все это кануло безвозвратно.
В тот день, как и в прошлые дни, я снова сел за руль автобуса в таком состоянии. В ту же секунду напротив меня на внутренней поверхности лобового стекла расположилось мое искаженное отражение. Оно ежедневно пристраивалось напротив меня во время работы, и было похоже на мое такое же искаженное, внутреннее состояние души. Оно принимало различные формы и оттенки, в зависимости от времени суток. Ночью оно усиливалось, а днем на солнце становилось прозрачным, как будто незаметным. И каждый раз, как только я трогал с места, мы начинали наш немой спор!
И на этот раз, отражение в стекле сказало до боли знакомым голосом  : «Но ты ведь ее любишь!». «Это моя любовь!» - ответил я. «А где ее?». «Но ты ведь ее любишь!», - повторял все тот же голос. Он злил и злил меня!
« Да пошел ты…», - сказал я, и поймал себя на мысли, что проскочил остановку с людьми. «Плохо, все плохо. Надо взять себя в руки», - подумал я. Но Валеркин голос стоял в голове. «Ты посмотри на нашу семью!», - сказал он. «Что ты меня учишь жить!», - вспылил я. На остановке открыл дверь. Машинально, на уровне робота, обилетил.
«Чему ты меня научишь?», - продолжил я немой спор. « Ты, несчастный человек! Тебе было когда – нибудь больно? Так больно, что ты как волк выл на луну, не стесняясь собственных слез? Тебя истирали в порошок в грохотах? Сжигали в топке и развеивали по ветру? Оговаривали, да так, что не отмыться? Так, чтобы ни нынешние поколения, ни будущие не смогли собрать и восстановить твой образ? У тебя крали годы? У тебя отнимали детей? У тебя крали профессию? На твоем несчастье строили свое счастье? Чему ты меня можешь научить? Что же ты в своей жизни видел, кроме ЛЮБВИ? Ты, несчастный человек!». «Стоп!», - сказал я сам себе. По-моему ты «чешешь» на «автопилоте», а за спиной у тебя пассажиры! Тебе пора к психологу, или попадешь в историю!». Возможность сделать аварию отрезвила. Я глянул вдаль сквозь свое отражение в стекле, снизил скорость и тряхнул головой. В памяти всплыли строки стихотворения. Автора я не помнил, но стихи неоднократно спасали меня в тяжелые минуты жизни. И я стал очень тихо ( для себя ) их читать. Мое отражение притихло, и вторило мне:

«Нет памяти у Счастья, просто нету.
Я проверял недавно и давно.
Любая боль оставит сразу мету,
А счастье – нет, беспамятно оно.
Оно, как воздух – чувствуем и знаем.
Естественно, как воздух и вода!
Вот потому и не запоминаем,
И к бедам не готовы никогда!
О Счастье говорить – и то излишне.
Как сердце полагается в груди,
Пока не стиснет боль – оно не слышно,
И кажется – столетья впереди!

Удивлена ты?
Я смеюсь – не плачу?
Проститься с белым светом не спешу?
А я любую боль переиначу!
Я памятью обид не дорожу!
Беспамятное счастье я не выдам!
Мы вдох и выдох – связаны в одно!
Нас перессорить бедам и обидам,
Меня и СЧАСТЬЕ – просто не дано!»

Я читал и читал. Снова и снова я возвращался к началу стихотворения. «Нет памяти у Счастья, просто нету. Я проверял недавно и давно. Любая боль оставит сразу мету… Естественно, как воздух и вода!... Вот потому и не запоминаем, И к бедам не готовы никогда!» И снова:
«Проститься с белым светом не спешу? А я любую боль переиначу!». Я уже вел автобус спокойно, останавливаясь на остановках, присматривая за пассажирами. Я уже читал не вслух, а про себя. «… Беспамятное счастье я не выдам! Мы вдох и выдох – связаны в одно! Нас перессорить бедам и обидам, Меня и СЧАСТЬЕ просто не дано! Просто не дано! Просто не дано! Просто не дано! Просто не дано!», - стучало и стучало в висках. Мне стало тепло от этих слов! Я остановил автобус на светофоре на улице Аленби в Тель-Авиве. Вокруг было светло и покойно. Мое отражение медленно сползло в сторону и совсем исчезло с лобового стекла. Я поднял глаза. По пешеходному переходу шла она - Галя! В джинсах и ослепительно белой кофточке! Она шла навстречу своей судьбе! Какое простое условие задачи, подумал я. Из пункта «А» и «Б», навстречу друг другу… И какой долгий, долгий, долгий путь надо проделать, чтобы найти правильное решение! За окном шел октябрь второго тысячелетия. А в 2002 году Галя вышла за меня замуж.
Ноябрь 2004 года.