«Опердень» или «Килькин в банке»

«Опердень» или «Килькин в банке»

День выдался слишком ярким и слишком теплым, чтобы работать. Вася Килькин стоял у окна. Он наслаждался потоками кондиционированной прохлады, льющейся с потолка, и наблюдал за девчонками, по-летнему полуголыми, пробегающими по своим делам мимо старинного особнячка в центре Москвы, в котором располагался офис Акционерного Коммерческого Банка «Кредит и Доверие». На другой стороне улицы двое парней в шортах и пестрых рубахах с короткими рукавами сосредоточенно запихивали в багажник машины раскладной мангал. Килькин им завидовал, завидовал черной завистью, завидовал им, неизвестным пестрым парням, а в их лице всем тем, кто может себе позволить сегодня лежать на песочке возле водоема и кушать шашлык в компании девок в купальниках.
Килькин не мог этого себе позволить. Килькин работал.
Машин на служебной стоянке перед банком было еще не много. Боссы обычно слегка задерживались. Вот в ворота вползла новенькая серебристая «Ауди» управляющего Операционным Департаментом банка, господина Грибникова Демьяна Ивановича, непосредственного Васиного начальника.
- О! Черт принес! – Подумал Вася и пожалел о том, что не успел до его прихода испить чашечку кофе.
Машина прирулила на свое обычное место возле кустов чего-то там, и остановилась. Серебристая дверь распахнулась, и из ее блестящего нутра на свет божий вылез Демьян Иванович собственной персоной, в светлом льняном костюме и в модном галстуке пшеничного цвета.
Сказать, что Демьяна Ивановича сотрудники не любили, это значит не сказать ничего. Его не просто не любили, его жестоко и глубоко ненавидели, сотрясаясь всеми фибрами души при одном только упоминании о его персоне. В то же время Демьян Иванович был личностью загадочной, окутанной тайной. Никто толком ничего не знал о его личной жизни, что вызывало массу сплетен и слухов, иногда почти близких к реальности. Кто-то утверждал, что Грибников приходится родственником самому Якутову, Председателю Правления, поэтому его, Демьяна, такого дурака и бездаря, и держат на этой жирной и весьма престижной должности. Другие считали его любовником Главного бухгалтера Колтушиной. Колтушину, к слову сказать, все тоже терпеть не могли, даже поговаривали, что у них есть общие дети. Почвой для таких слухов послужило обилие фотографий в кабинете последней, на которых был изображен в разных позах улыбающийся беззубый карапуз неопределенного пола, похожий как две капли воды на Демьяна Ивановича. Но это все только слухи.
На самом деле Демьян Иванович в свои сорок пять лет ни разу не был женат, искренне ненавидел женщин и жил вместе с мамой и попугайчиком Яшей, который отчего-то не говорил, хотя должен был бы.
Демьян Иванович был толст, волосат, и страдал странным пристрастием к железным набойкам на ботинках. Никто не знал, зачем это он наколачивает железки на всю свою обувь. Возможно, он делал это в целях экономии, наивно полагая, что ботинки так прослужат дольше. А, может быть, ему нравилось ходить, цокая каблуками по мраморному полу, кто его знает, этого Демьяна! Эти подковы жутко скользили, и Демьян Иванович ходил всегда осторожно, степенной походкой, чтобы не сверзиться с лестницы и не сломать себе конечность, что, несомненно, придавало ему дополнительную важность.
Некоторые сотрудники из-за этих подковок прозвали его, за глаза, конечно, Педальным Конем. Было у Грибникова и другое, более жестокое прозвище, которым наградили его более остроумные и злоязыкие сотрудники. Демьяна Ивановича звали «Омэн», во-первых, по созвучию имени с героем известного ужастика, а, во-вторых, по причине просто дьявольского характера и отсутствия христианской любви к ближнему.
Итак, Демьян Иванович, он же Педальный Конь, он же Омэн, вылез из своей блестящей на летнем солнышке машины. Он открыл багажник, извлек оттуда специально припасенную тряпочку, и принялся любовно протирать ею сверкающую хромом эмблему на радиаторной решетке от налипшей за время поездки дорожной пыли. Демьян Иванович очень любил чистоту.
Присев на корточки, он всецело отдался этому делу, как вдруг что-то больно стукнуло его в район поясницы. Словно раненый олень, Демьян Иванович встрепенулся, испуганно оглядываясь по сторонам, пока не обнаружил причину своего беспокойства. Это было яблоко, причем обкусанное с одной стороны. Оно катилось по дуге возле него, выписывая издевательские пируэты и норовя закатиться под машину. Расстроенный, Демьян Иванович снял пиджак, обнаружил на нем нелицеприятное пятно в месте попадания вражеского яблока, что-то проворчал, наверняка выругался нецензурно, и гневно осмотрел окна банка, стараясь вычислить подлого обидчика. Окна были открыты почти везде, так как было уже жарко, а кондиционерами обладали только боссы. Понять, откуда брошен вражеский яблочный снаряд было невозможно. Демьян Иванович снова выругался, зло швырнул испорченный пиджак в машину, запер сигнализацию и пошел в банк. Вася Килькин уселся на рабочее место и сделал умное выражение лица. Рабочий день начался.

Деньги – это зло. Деньги портят человека, попадая ему в руки даже в незначительных количествах. Вот отчего во все времена так ненавидели ростовщиков? Нет, ну почему? Почему в литературе нигде не описан добрый умный и ласковый банкир? По какой причине банкиры это всего лишь злые и жадные ростовщики, мерзкие Гобсеки, которых все ненавидят и презирают? Это оттого, что банкир дает тебе денег в долг, когда это нужно, а затем просит вернуть? Или, это потому, что у него есть деньги, а у тебя нет, но тебе очень хочется, чтобы были?
Тогда, почему никто не ругает мясников? Ведь у них всегда есть мясо, когда тебе хочется есть. Они не дают тебе мясо просто так, бесплатно, лишь потому, что ты голоден. Отчего тогда банкир должен давать тебе деньги просто так, бесплатно? Сначала ты проматываешь все свои сбережения, потом проигрываешь в карты и становишься должен всем своим друзьям, которые начинают на тебя косо смотреть. Жена хочет шубу, дети хотят компьютер, а ты хочешь здоровущий плоский телек, который, черт возьми, стоит больше твоего месячного оклада. Потом ты идешь к ростовщику и горько плачешь, прося дать тебе в долг. Ты умоляешь, пишешь расписки, потом хватаешь деньги и расплачиваешься с друзьями, чтобы они не считали тебя дерьмом. Затем тебе надо обязательно полить грязью милягу Гобсека, спасшего тебя в трудную минуту, мол, он жадный и жестокий, а я белый и пушистый.
Нет, ростовщики здесь не при чем. Во всем виноваты деньги. Деньги – зло, они сводят людей с ума, причем и при своем наличии и при отсутствии. Деньги порождают злость и зависть, когда их нет. Когда денег много, тогда они вызывают жадность и страх, страх потерять хоть копейку, страх ошибиться, проиграться… Хотя, что я говорю, денег много не бывает!
В любом случае, одним фактом своего существования деньги пробуждают в человеке все самое мерзкое и гадкое. Ведь не зря же, во все времена, мало-мальски уважающие себя люди перекладывают решение всех финансовых вопросов на специально обученных управляющих, освобождая свою бессмертную душу от лишних терзаний и переключаясь с цен на колбасу на прекрасные и светлые мысли. Ведь все цари-короли, все прочие дворяне, включая даже средневековых японских самураев, не держали денег в своих руках, разве только жалкие монеты, чтобы раздавать милостыню нищим.
Но, чтобы более-менее абстрагироваться от денежного вопроса и воспарить душой, необходимо быть или очень богатым или прослыть мудрецом философом. Причем, первый вариант менее доступен большинству. Ведь надо быть не просто богатым, а богатым от рождения, потомственно, чтобы не только папа и мама твои были богатеями, но и дедушки с бабушками, а еще лучше прапрадедушки и прапрабабушки, чтобы уж точно никогда не задумываться над тем, откуда взять денег и куда их деть. Второй вариант более доступен, ведь философом может стать каждый, пусть даже и не мудрецом.
А так, все мы живем в мире денег, где деньги вокруг, деньги решают все, деньги это Бог. Мы что-то продаем, что-то покупаем, стараясь не переплатить, мы сами продаемся и покупаемся, мы знаем себе цену. Кто-то сказал, что «недостаточно знать себе цену, надо еще и пользоваться спросом», хотя речь сейчас не об этом.
Итак, почему не любят ростовщиков? Они, по сути дела, все обычные ребята, две руки и две ноги, за что их не любить? Просто они окружены деньгами, а деньги – это зло. И люди к ним идут не просто так, спросить, например, как дела, они идут с деньгами, или за деньгами, они хотят много денег, еще больше, чем есть, они страдают. Надо работать в банке, чтобы наблюдать, как богатый дяденька может закатить истерику из-за пары долларов.
- Почему мне в прошлом месяце начислили на два доллара больше процентов, чем в этом? Позовите руководство, я этого так не оставлю! Верните мне мои деньги! – Кричит он и топает ногами.
Тогда выходит специально обученная тетенька в деловом костюме и начинает долго и нудно объяснять клиенту, что ошибки нет, рисует формулу расчета процентов по вкладу, доказывает, показывает, десять раз пересчитывает, лишь бы тот только ушел довольный и не забрал своих денежек.
Вот так, насмотришься на людей, на их деньги, на чужие деньги, и откроешь, наконец-то, для себя несколько истин. Первая – ты беден. Кругом полно людей намного богаче и намного глупее тебя. Вторая – ты жалок. Ты должен прогибаться перед любым человеком лишь потому, что он принес деньги в банк, или принесет в будущем, а все свои чувства, включая гордость, можешь засунуть себе в задницу. Иначе увольняйся! Третья – ты гибкий, как шланг. Ничего личного, только бизнес. Никакой личности, никаких чувств, все описано инструкциями и регламентами. Когда надо, тогда ты любезный и добрый, в противном случае ты злой и жестокий. Верните срочно долг! Погасите овердрафт! Вы просрочили кредит! Вы заключили договор, какие могут быть вопросы!

Вася Килькин был именно таким. Вася был сотрудником банка. С одной стороны, он милый парняга, симпатичный и улыбчивый, красиво говорящий и правильно ставящий ударения в словах. С другой стороны, он порвет любого, кто ляжет у него поперек дороги, но он не злой и не жестокий, просто ему уже за тридцать и надо думать о карьере.

Вася был заместителем Омэна, того самого, что с утра получил по спине огрызком яблока возле своей новенькой «Ауди». Вася Килькин тоже его мягко сказать, недолюбливал. Со свойственным ему природным остроумием, Вася травил в курилке все новые анекдоты про своего шефа, послушать которые сходилась целая толпа сотрудников. Если в курилке громко ржали, значит, это Вася рассказывает новую байку про Грибникова. В то же время Вася искренне желал Педальному Коню всех благ и скорейшего продвижения по службе, поскольку был твердо уверен, что если тот уйдет, то он обязательно займет его место. Также Вася всей душой желал Демьяну Ивановичу крепкого здоровья. На то были причины. Дело в том, что Омэн, простудившись, никогда не брал больничного. Он ходил по банку, злой, как собака, демонстративно чихая и кашляя, при этом умудрялся перезаразить половину сотрудников, в первую очередь Васю.

Вот, Омэн, злой как черт, яростно топая подкованными башмаками по полу, врывается в свою приемную. Из глаз сыплются искры, но никому не страшно, он всегда такой. Наоборот, однажды Демьян Иванович, пребывал в хипповском настроении и всем улыбался, приводя этим сотрудников в дикий ужас, поскольку все решили, что он задумал недоброе, как минимум, очередное сокращение или еще чего похуже.
- Доброе утро, Демьян Иванович! – Выпорхнула ему навстречу личная секретарша Ксюша.
Демьян Иванович сухо кивнул и велел срочно пригласить к нему Килькина.
- Вася! Иди! – Прошептала Ксюша в телефонную трубку. – Педальный зовет! Дикий, как обычно.
Надо сказать, что Ксюшу Демьян Иванович ненавидел больше всего. Это оттого, что на нее нельзя было орать. Ксюша была внучкой лучшей подруги его матушки, и он сам ее устроил на работу, поддавшись на долгие уговоры, а теперь очень жалел об этом поступке. Во-первых, Ксюша, чуть что, сразу жаловалась своей бабушке на бесчинства шефа. Бабушка срочно все докладывала маме Демьяна Ивановича, а мама вечером устраивала бедняге рак мозга, отчитывая его, как ребенка. Потом Ксюша была чертовски симпатична как женщина, а женщин Демьян Иванович очень не любил, особенно симпатичных. Иногда ему казалось, что Ксюша нарочно строит глазки и надевает такие короткие юбки, чтобы его соблазнить, захомутать, а потом компостировать ему мозги вместе со своей бабушкой и его, Демьяновой, матушкой, тем более что последняя души в Ксюшеньке не чаяла. Был еще один, так сказать, очень деликатный повод не любить Ксюшу. Дело в том, что, если вдруг Демьян Иванович все же терял над собой контроль и позволял себе резкость по отношению к собственному секретарю, то у него тотчас же начинался понос. Анализируя такое совпадение, Грибников пришел к выводу, что эта стерва в отместку что-то сыплет ему в кофе, но доказательств у него не было.
Итак, Вася Килькин, широко улыбаясь своей дежурной улыбкой, вошел в кабинет шефа.
- Килькин! – Обратился к нему с ходу Омэн. Надо заметить, что он всех и всегда называл на «вы» и строго по фамилии. – Килькин! Вы же мой зам?
- Естественно, Демьян Иванович! – Промурлыкал Вася. – Ах, какая у Вас машина шикарная! Видел, оценил, завидую.
- Кстати, Вы не видели… - начал, было, Демьян Иванович, собираясь спросить про яблоко, но потом вдруг резко решил стать выше этого. – Ладно. Вы, Килькин, мой зам. У меня есть к Вам несколько дел. Записывайте.
- Я запомню, Демьян Иванович. – Ласково ответил Вася. – Вы же знаете, какая у меня хорошая слуховая память.
- Не отвлекайте меня, Килькин! – Начал потихоньку напрягаться Омэн. – Вы сбили меня с мысли, Килькин! Значит так…
Тут Демьян Иванович, в выражениях, уместных в деловой беседе, начал:
- Вы, Килькин, присутствовали на корпоративном мероприятии в прошлые выходные?
- Нет. – Ответил Вася. – Меня всегда укачивает на теплоходах. А что, что-то случилось?
- Случилось? - Повторил Омэн. – Плохо, Килькин! Надо быть ближе к коллективу, а Вы прикрываетесь какими-то мнимыми недугами… Вот, я тоже не был, потому что не люблю, а надо было бы, Килькин, надо! Ведь, для кого устраиваются подобные мероприятия? Скажите, для кого? Для курьеров с кассирами, чтобы они там перепились все? Нет, Килькин! Нет, и Вы должны понимать, так как Вы, Килькин, мой зам! Ясно Вам, Вы мой зам! Замещать меня должны, если меня нет! Поэтому, в следующий раз, укачивает Вас там, или тошнит, меня не волнует! Будьте добры замещать меня, а не отлынивать! Ясно?
- Исправлюсь, Демьян Иванович! – Браво отрапортовал Килькин и хотел, было, спросить, в чем же дело, но Омэн не дал ему вставить слово.
- Я Вам, Килькин, объясню, для чего руководство нашего банка тратит такие большие деньги на корпоративные мероприятия, если Вы, Килькин, сами не понимаете. Не для забавы рядовых сотрудников, они, поверьте мне, и сами могут напиться где-нибудь за свой счет. Это делается для того, чтобы развить командный дух, Килькин. Ясно Вам, командный! Но, главное, чтобы посмотреть, послушать. Что говорят, какие, так сказать, настроения в коллективе, кто как себя ведет, как обстоят дела с моралью? Ясно Вам, Килькин? А Вы упустили возможность, Килькин, а теперь мне за Вас расхлебывать тут, а Вы, между прочим, мой зам!
- Так что произошло, Демьян Иванович? – Аккуратно поинтересовался Вася, мысленно перебирая в уме все рассказы о корпоративной поездке на теплоходе. Вроде бы все было как обычно, никто не подрался.
- Я так и знал, что Вы, Килькин, не в курсе! – Прорычал Омэн и вытащил из портфеля женскую босоножку, завернутую в полиэтиленовый пакет.
Тут, мерно постукивая пакетом по столу, Демьян Иванович поведал историю.
- Звонит мне домой, понимаете, Килькин, домой! сам господин Грызликов, наш самый крупный акционер. Надеюсь, Вы, Килькин, хорошо понимаете, кто такой господин Грызликов и что значит этот звонок? Сам Грызликов! Вчера вечером позвонил! И рассказал мне господин Грызликов, что произошло ЧЭ-ПЭ, понятно Вам, Килькин, ЧЭ-ПЭ, причем, по Вашему недосмотру. Оказывается, что на корпоративное катание на теплоходе проник его сын, который учится в Англии. Заметьте, Килькин, в Англии! В Оксфорде, а не в Урюпинске каком-нибудь. Приехал домой на каникулы и попросился на теплоход. Инкогнито, конечно, курьером представился. Так вот, Килькин, младший Грызликов познакомился там с какой-то девушкой. Имени ее не помнит, потому что напоили мальчика, а он в Англии учится! В Англии! А Вы, Килькин, своей тошнотой мне тут в лицо тычете, хотя должны были предотвратить! А Вы боитесь лишний раз свой зад от стула оторвать! Значит так, познакомился он с этой девушкой, не знаю, что еще было, я свечку не держал, а потом она убежала от него. Вот, туфлю потеряла и убежала!
- Прямо как Золушка! – Усмехнулся Вася.
- Я Вам, Килькин, советую тут не умничать, особенно относительно родственников нашего ведущего акционера! Ясно вам, Килькин, не смешно! Девушка эта убежала, а Грызликов-младший теперь в Англию не едет!
- Почему? – Удивленно спросил Вася. – Заболел чем?
- Вы, Килькин, наверное, не понимаете! Там вперед проплачено! Деньги такие, что Вам и не снилось, а он ехать не хочет! Говорит, что без нее он никуда не поедет и точка! Понятно Вам, Килькин, или еще раз объяснить?
- Понятно, Демьян Иванович. – Ответил Вася. – Только я не понимаю, при чем здесь мы?
- Не «мы», а Я! – Гордо произнес Омэн.
- Хорошо. – Согласился Вася. – При чем здесь Вы?
- Так это моя сотрудница!
- Почему Вы так решили? – Аккуратно спросил Килькин. – Он ведь имени не знает. Может быть, она и не наша? Вдруг она из бэк-офиса?
- Наша! – Прорычал Омэн. – Она говорила, что в ОПЕРД работает! Это все, что известно!
- И что делать? – Задал вопрос Вася.
- Искать, Килькин, ясно Вам! Искать! Найти и предъявить! Причем срочно! Вот улика.
Демьян Иванович швырнул Васе туфлю. Вася развернул пакет и брезгливо сморщил нос.
- Как она выглядит хоть? – Попытался уточнить он. – Кого искать?
- Господин Грызликов сказал, что сам не знает. Его сын не хочет говорить с ним. Говорит только, что она самая лучшая девушка в мире, и что он поедет только с ней или не поедет вовсе, понимаете, Килькин?
- Так, может проще его самого сюда привести и пусть ищет?
- Килькин! – Заорал Омэн. – Вы что, спятили? Самого Грызликова-младшего? Как так можно? Да если бы я так сказал, то меня бы… Вы, Килькин, отдаете себе отчет? Не отдаете! Ведь это же Грыз-ли-ков! Понятно? Найти и предъявить! Сегодня же! Иначе мы с Вами пойдем искать себе другую работу, так и знайте, Килькин! Причем Вы в первую очередь, так как не досмотрели!
- Я все понял, Демьян Иванович. – Произнес Вася. – Но как я найду? Не туфлю же мерить всем?
- Все Вам объяснять надо! – Окончательно взбесился Омэн. – Как дитя малое! Вы же зам мой, Килькин, а не дворник в … Ладно. Я объясню. Возьмете туфель… туфлю… короче, обувь эту вот, и пройдетесь по отделам. Спросите, чей… чья… , короче, кто потерял. И все! понятно Вам, Килькин, или еще раз объяснить? Найдете, и мне доложите. И, дело деликатное, не трепаться, Вы поняли? Идите, работайте.
Вася вышел из кабинета, сжимая в руках пакет с туфлей, терзаемый странным чувством оскорбленной гордыни.
- Это чего у тебя? – Спросила вездесущая Ксюша. – Женской обувью интересуешься?
- Не твоя? – Обреченно спросил Килькин, вытаскивая босоножку из пакета.
- Нет! – Протянула Ксюша. – А что?
- А не знаешь, чья? – Спросил ее Вася.
- Не знаю. – Ответила Ксюша, с интересом изучая предмет. – Я таких не ношу. Эта совсем дешевая, из заменителя, но симпатичная. Цветочек миленький. И каблук маленький слишком. В таких очень удобно ходить, но мне нравятся повыше каблуки, и из кожи. Не знаю я, Вася, а что случилось то? Зачем тебе?
- Не могу сказать. – Заговорщицки произнес Килькин. – Тайна.
- Ну, раз тайна… - Обиделась Ксюша. – Сам и разбирайся!
Вася направился в свой кабинет, чтобы распечатать список всех сотрудников ОПЕРД женского пола. Он любил подходить к работе основательно.
- Эй! – Окликнула его Ксюша уже в дверях. – Размер маленький!
- Что? – Переспросил Килькин.
- Размер маленький! – Повторила Ксюша. – Тридцать пятый. Тридцать шестой максимум!
- В натуре, Золушка. – Проворчал Вася, закрывая за собой дверь.

Первым делом Вася пошел к пластикам. На то были причины. Во-первых, пластики совсем обнаглели и еще не удосужились с утра прислать Килькину ежедневный отчет по эмиссии. Необходимо было дать по шее. А, во-вторых, среди пластиков была дама, причем не крупная, вполне возможно, что именно она и была хозяйкой загадочной туфельки тридцать пятого размера.
Как только Вася открыл дверь кабинета, в котором помещалась группа пластиковых карт, он сразу забыл, зачем пришел. Старший группы Миша Плюшкин был странным, очень-очень странным. По какой-то загадочной причине он обильно обклеился пластырем. Рукава рубашки он закатал выше локтей, причем обе руки Миши были местами забинтованы. Одна штанина была порвана в клочья и на скорую руку зашита ниткой. Второй сотрудник, вернее, сотрудница, Наташа Рябцева, с траурным лицом пыталась пудрой замазать синяк под глазом. В глазах ее блестели слезы.
- В чем дело? – На правах начальника поинтересовался Вася. – Почему вы в таком виде?
Наташа громко зарыдала, а Миша попытался отмахнуться забинтованной рукой и проворчал что-то нечленораздельное.
- Ну, вы даете! – Возмутился Вася. – А, кстати, где мой отчет? Почему я должен ждать? Уже половина одиннадцатого!
- Да-да. – Как-то рассеянно пробормотал Миша и принялся жать забинтованной рукой на клавиатуру компьютера, что, впрочем, ему плохо удавалось. – Василий, ты, пожалуйста, Грибникову не говори, что мы… прошу тебя!
Миша умоляюще взглянул на Васю, тот великодушно кивнул и уже собирался уйти, как вдруг вспомнил про свою основную миссию.
- Наташ, а это не твоя туфля? – Спросил он, потрясая перед ее носом пакетом, зажатым в двух пальцах. – Посмотри внимательнее.
- Нет. – Прошептала Наташа и вновь заплакала.
- Да! Дела! – Произнес Вася и пошел дальше.

А дела были вот какие.
На самом деле, все было очень просто. Миша и Наташа долгое время работали вместе, в одном кабинете, бок о бок. Вместе ходили курить, вместе обедали, вместе уходили домой. Почти все в банке считали их любовниками, что само по себе было вполне разумеющимся, но это было не так. Нет, между ними были определенные чувства, обычно называемые флиртом, они целовались, обнимались и активно строили друг другу глазки, но дальше дело не шло. Наташа была замужем, а Миша уважал чужие чувства. Ему, конечно, очень нравилась Наташа, и как человек, и как женщина, но он не стремился форсировать события. У Миши, надо сказать, была постоянная подруга, заводная девушка Света, и он давно собирался жениться на ней, но только все не знал, как бы получше ей об этом сказать.
Наташин муж работал в какой-то фирме, поставляющей упаковочное оборудование, и постоянно катался по командировкам. Наташа скучала.
- Миша! – Спросила она вдруг вчера. – Хочешь поехать вечером ко мне в гости?
Миша, очень обескураженный подобным предложением, даже растерялся.
- Зачем? – Спросил он, хлопая глазами.
- Ты что, маленький? – Хитро спросила Наташа и подмигнула.
- А твой где? – Поинтересовался Миша, имея в виду Наташиного мужа.
- Укатил вчера утром. В Ростов-на-Дону. Ну, так что, пойдешь или нет?
Как уже было сказано, Наташа Мише нравилась. Потом он вдруг вспомнил, что сегодня должна приехать тетя Зина с дядей Славой из Калуги. Он подумал, что дядя Слава непременно напьется и будет весь вечер учить его жизни, а потом мать постелет им в его комнате, а его, Мишу, положит на полу, и тетя Зина будет лазить через него всю ночь, потому что у нее больные почки и надо часто ходить в туалет. Короче, Миша решил принять приглашение.
После работы он, как настоящий джентльмен, купил конфет и бутылку шампанского, и они поехали в Теплый Стан, где и обитала Наташа.
Наташа открыла дверь ключом. В тот же момент из темноты коридора вылетело нечто большое и черное, буквально сбив Мишу с ног.
- Мальчик мой! Маугли! – Завизжала Наташа, схватила в охапку это черное, оказавшееся при более подробном рассмотрении здоровущим доберманом, и принялась страстно целовать его в морду.
- Это мой Маугли! – Она с гордостью продемонстрировала Мише пса. – Мой сыночек! Соскучился по мамочке! Я пойду выведу его, а ты, Миш, располагайся, будь как дома. На кухне в холодильнике котлеты стоят в красной сковородке, погрей, пожалуйста, а я скоро приду.
Миша разулся и по-хозяйски прошел на кухню.
- Хорошо живут поставщики упаковочного оборудования! – С завистью произнес он, разглядывая просторную свежеотремонтированную кухню, уставленную дорогой мебелью под старину и модной техникой. Миша поставил на плиту котлеты и принялся изучать остальное пространство квартиры, также поражавшее его, жителя типовой хрущевки, богатством интерьера и простором.
Повсюду взгляд натыкался на фотографии добермана. Маугли был везде, на стенах, на столах и шкафах, нарисованный маслом, сфотографированный и помещенный в изысканные рамки, даже вылепленный из глины. Сразу видно, что собаку здесь очень любят.
Нет, Миша, конечно, знал, что у Наташки есть собака, но как-то случилось, что этот факт совершенно вылетел у него из головы.
- Черт с ним, с доберманом! – Подумал Миша и стал настраиваться на приятный романтический лад.
Поглощенный своими мыслями, Миша не услышал, как вернулась Наташа. Внезапно он получил резкий удар в спину и от неожиданности потерял равновесие, больно шлепнувшись пузом на пол. Четыре грязные собачьи лапы пробежали у него по спине, оставляя отпечатки на практически новой и почти белоснежной рубашке из натурального хлопка.
- Фигня! – Одобряюще изрекла подошедшая Наташа. – Сейчас замоем, и будет как новая. К утру и просохнет.
- Ладно, пустяки. – Пробормотал Миша, почувствовав внезапно, что романтика бесследно покинула его душу.
Наташа быстро оттерла пятна с рубашки и они уселись ужинать. Рядом сидел Маугли, голодными и черными, как пуговицы, глазами провожающий каждый кусок пищи, что Миша отправлял себе в рот.
- Мальчик мой! Котлетки хочешь? На, сладкий песик! – Наташа наколола на вилку большой кусок котлеты и протянула его доберману. Маугли разинул зубастую пасть и мгновенно проглотил угощение, обильно облизав розовым языком Наташину вилку. Мишу покоробило, что она продолжала есть этой самой вилкой, он даже поймал себя на крамольной мысли, что ему уже совсем не хочется с Наташей целоваться, а хочется уйти домой, но Миша был джентльменом.
Пока он мысленно придумывал благородный повод побыстрее смыться, не обидев даму, чертов Маугли подобрался к его тарелке и успел сожрать одну котлету, обслюнявив другую и почти всю картошку. Есть Мише совсем расхотелось, и он предложил выпить.
- Что это он на меня так смотрит? – Спросил Миша у Наташи, попутно кивая на застывшего рядом пса. Глаза Маугли не сулили ничего приятного.
- А! Это он просто не любит, когда пьют! – Радостно проворковала Наташа. – Когда кушают, это мы любим, а когда пьют, то нет. Да, сладкий пупсик?
Последняя фраза предназначалась Маугли, который, уж точно, не был ни сладким, ни пупсиком.
- Это я заметил. – Произнес Миша.
Они выпили по бокалу и приступили к романтике, плавно переместившись в спальню. Миша уже почти расстегнул Наташин бюстгальтер, как вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Рядом с кроватью застыл в позе Сфинкса доберман Маугли.
- Я так не могу! – Растерянно сказал Миша. – Он на меня смотрит.
- Так он всегда здесь спит. – Ответила Наташа. – Он тебе что, мешает?
- Да, как сказать… - Продолжал смущаться Миша. – Я не могу, когда на меня смотрят.
- Хочешь, я его выгоню? – Предложила Наташа, и, не дожидаясь ответа вытолкала сопротивляющегося пса за дверь.
Через минуту Маугли завыл. Завыл громко и протяжно, тоскливо, завыл так, что Мише захотелось повеситься прямо здесь, на люстре. Еще через минуту раздался звонок в дверь и противный старческий голос с наружи загнусавил:
- Наталья! Я – пожилой человек, инвалид! Прекратите немедленно шум, иначе я позвоню участковому!
- Черт! – Выругалась Наташа. – Придется его пустить.
Голая, она открыла дверь. Маугли победно ворвался внутрь и плюхнулся в самый центр кровати, широко раскинув все четыре лапы.
- Я же говорила, что он всегда здесь спит! – Оправдывалась Наташа. – Он так привык. Ложись сбоку, он тебя не тронет.
- Я так не могу! – Жалобно простонал Миша.
- Ну, хорошо! – Сдалась Наташа. – Пусть сидит на полу, если ты так уж и не можешь!
Она согнала пса с кровати. Маугли вновь уселся рядом и стал наблюдать за Мишей своими глазами-пуговицами.
А Мише уже совсем не хотелось секса. Эрекция пропала. Ему казалось, что от Наташи пахнет псиной, казалось, что все тело чешется от налипшей собачьей шерсти. Масла в огонь подлила Наташка.
- Это еще что такое? – Она потыкала пальцем сморщившийся Мишин член. – Ты что, не хочешь меня?
- Что-то мне как-то нехорошо… - Смущенно проворчал Миша, почесывая спину. – Давление, наверное.
- А зачем ехал? – Резонно спросила Наташа.
- Так я забыл, что у тебя собака… - Попытался оправдаться Миша.
- А при чем тут собака? – Расстроено спросила Наташа. – Чем тебе Маугли мешает? Он же тебя не трогает?
- Еще чего не хватало. – Проворчал Миша, прикидывая, успеет ли он на метро доехать из Теплого Стана до Капотни. По любому получалось, что не успеет, а денег на такси у Миши не было. Занимать у Наташки? Опозориться еще больше? Ну, уж нет!
- Не расстраивайся! – Наташка, видя траурный настрой кавалера, решила его подбодрить. – У всех бывает, ничего страшного. Сейчас много хороших таблеток делают…
- Не нужны мне таблетки! – Сердито проворчал Миша. – У меня все в порядке.
- Конечно-конечно! – Произнесла Наташа и попыталась погладить Мишу по голой спине, но тот демонстративно отвернулся от нее.
- Ну, как знаешь! – Обиженно проворчала она. – Ложись спать, и забудем все. Ничего не было.
Сон к Мише не шел. Он все ворочался с боку на бок, казалось, что все тело чешется от шерсти. Он пошел на балкон покурить, а когда вернулся, то обнаружил на своем месте Маугли, вольно разлегшегося поперек кровати.
Миша попытался аккуратно скинуть пса на пол, но тот был слишком тяжелый. Миша приложил чуть больше усилий и пихнул посильнее. Маугли подскочил, как ошпаренный, перепрыгнул через спящую Наташу и что-то грохнул об пол. Зазвенело стекло.
Через мгновение раздался звонок в дверь и старческий голос загнусавил:
- Наталья! Я – пожилой человек, инвалид! Прекратите шум, иначе я пожалуюсь участковому!
- Ты что, издеваешься! – Заорала проснувшаяся Наташка и вскочила с кровати. – А! Черт! Вазу кокнул, придурок! – Заголосила она, схватившись в темноте за ногу. – Стекло попало! Свет включи! А! как больно! У меня кровь!
- Видишь, что твой пес наделал! – Поучительно изрек Миша, поливая Наташину пятку йодом.
- А причем он то? – Плаксиво простонала Наташа. – Зачем ты его трогал?
- Да не трогал я его! – Разозлился Миша.
- Рассказывай! – Прорычала Наташа. – Пять лет он здесь живет, и еще ничего не разбил, пока ты не приперся!
- Ты сама меня позвала! – Огрызнулся в ответ Миша.
- Я думала, что ты мужик, а ты… - Со злостью бросила Наташа и заплакала.
Миша взял подушку и пошел спать в гостиную.
Он уютно улегся на угловой диван, накрылся пушистым пледом, прижал к груди продолговатый валик, набитый какими-то маленькими шариками, и вскоре уснул. Но сон не принес Мише совершенно никакой радости.
Сон был тем самым кошмаром, что мучил его с детства. Мише снилось, будто он маленький, лет шести, спит на чердаке на даче. Его переселили туда, когда мама вышла замуж за дядю Диму. Раньше чердак был завален всяким хламом, но для Миши его специально расчистили, хотя запах старья и плесени не выветрился оттуда и по сей день.
Итак, Миша совсем маленький, лежит в темноте на старом диванчике и видит, как в небольшое квадратное окошко залезает летучая мышь.
Луна светит ярко. В ее свете видно все-все, видна страшная морда, сверкающие мелкие зубки, гадкие перепончатые крылья и остренькие коготки. Миша лежит и боится. Он старается не шевелиться. Он заворачивается с головой в одеяло, оставив только щелочку для глаз. Он лежит и смотрит, как мышь идет по полу в его сторону. Вернее, она ползет, царапая деревянные доски своими коготками. Миша лежит и смотрит. А мышь все ближе и ближе. Вот она уже у самой кровати. Миша чувствует, как она карабкается по свисающему на пол одеялу. Он знает, что еще чуть-чуть, и она ткнется ему в лицо своею страшной и мерзкой мордой. Тогда он проснется.
И в этот раз Миша проснулся, только сон его стал явью. Весь покрытый холодным потом, он открыл глаза и явно почувствовал на своей щеке влажное прикосновение. От испуга Миша тихонько вскрикнул и ударил с размаху перед собой диванным валиком.
Маугли, а это был именно он, вцепился зубами в валик и принялся его драть. Обивка лопнула, и шарики разлетелись по полу. От злости Миша замахнулся на пса рукой. Маугли вцепился ему в кисть и грозно зарычал.
В состоянии аффекта Миша двинул кулаком свободной руки что было сил по собачьей морде и попытался вскочить с дивана, но запутался в пледе и свалился всем телом на Маугли. От неожиданности Мауги залаял, вырвался и побежал прочь. Воодушевленный победой, Миша ринулся за ним с победным криком: «Убью суку!», но споткнулся по пути о растерзанный валик и полетел. На траектории Мишиного полета оказался стеллаж, причем тяжеленный. Стеллаж с грохотом рухнул на пол, засыпав Мишу всем своим содержимым. В дверь раздался звонок:
- Наталья! Я – пожилой человек, инвалид! Прекратите шум! Я звоню участковому!
В это время зажегся свет. Пришла Наташа, взлохмаченная, в прозрачной ночной рубашке, которую она, видно одела, разумно решив, что секса сегодня точно не будет.
- Ты! Придурок! – Завизжала она, бросаясь мимо распростертого на полу Миши к разгромленному стеллажу. – Ты знаешь, что наделал! Это же коллекция минералов! Мой муж с детства собирал, а ты все сломал, гад!
Миша лежал и равнодушно смотрел на какие-то полупрозрачные куски, зажатые в ее руках.
- Это же хризопласт, бестолочь, а тут кусок откололся! Коля меня убьет! – Не унималась Наташа. – А подушка! Что ты с ней сделал? Ты зачем ее порвал, урод? Ты знаешь, сколько стоит этот диван!
- Смотри, что твоя псина сделала! – Миша важно продемонстрировал Наташе укушенную руку. На ладони, с обеих сторон, были видны глубокие следы зубов. Из ран уже сочилась кровь.
- Маугли, он добрый! – Злорадствовала Наташа. – Он просто так никого не укусит! Значит, ты его опять трогал. Мальчик мой! Этот гадкий дядька тебя обидел?
- Как же! Обидишь его! – Проворчал Миша, но его никто не слушал.
- Все! Иди отсюда! – Грозно изрекла Наташа.
- Так куда же я пойду? – Поинтересовался Миша, пытаясь самостоятельно перевязать себе раненную руку. Он посмотрел на себя в зеркало и увидел несколько глубоких царапин на щеке, видно от коллекции минералов. Кроме того, на лбу была приличная шишка.
- А мне плевать! – Прошипела Наташа. – Чтобы ноги твоей здесь не было.
Она вышла, громко хлопнув дверью спальни. Вновь раздался звонок.
- Наталья! Я – пожилой человек, инвалид! Прекратите шуметь! Немедленно! Я уже звоню участковому.
- Ну и хрен с тобой! Ну, и пожалуйста! – Ворчал Миша, одеваясь. Рубашка была все еще мокрая и противно липла к телу. – Пойду на скамейке спать! Развели собак! Покалечили всего нахрен!
Миша на скорую руку оделся и пошел в прихожую обуваться. В прихожей, на кафельном полу, лежал проклятый Маугли и смачно причмокивая грыз Мишин ботинок.
Сам этот факт был очень прискорбным. Стоит заметить, что у Миши были только одни летние ботинки. Только одни! А вокруг было, по меньшей мере, пары три башмаков Наташкиного мужа и целая куча Наташкиной обуви, но эта сволочь, чтоб ей сдохнуть в корчах, жрала именно его, Мишин, ботинок!
Разозленный донельзя и окончательно решивший, что терять больше нечего, Миша схватил первое, что попалось под руку, и отважно ринулся на грозного противника. Под руку Мише попалась пластиковая швабра.
Пес получил шваброй по ребрам, бросил свое занятие и вцепился зубами в пластиковую палку, мгновенно перекусив ее надвое. Затем он нехорошо сверкнул глазами и бросился на Мишу, схватив его за ногу. Треснула штанина. Миша попытался вырваться, но всю ногу пронизала дикая боль. Помня, как легко этот монстр перегрыз швабру, Миша, собрав всю волю в кулак, двинул кулаком по влажному черному носу. Маугли на мгновение отпустил хватку, но Мише хватило и этого. Воспользовавшись свободой, он резво вскочил в первую же попавшуюся дверь и заперся.
Это был туалет. Свет включался снаружи, как и во всех нормальных туалетах. В кромешной темноте Миша уселся на холодный кафельный пол и попытался ощупью понять, насколько много откусил доберман от его ноги. К счастью, нога оказалась целой. Липкой от крови, пульсирующей жуткой болью, но целой.
Миша долго сидел, наблюдая, как за дверью тяжело дышит Маугли, терпеливо ожидая свою жертву. Сначала Миша хотел, было, позвать Наташу, чтобы она прогнала пса и дала ему спокойно уйти восвояси, но потом Мише вдруг стало стыдно, что он, взрослый мужчина, не может самостоятельно справиться пусть и с большой, но собакой, и жалобно просит помощи у женщины, которой на него абсолютно плевать. Посидев так час или два, Миша уснул.
Проснулся Миша от звонка будильника. Сразу же за этим он услышал жизнерадостный Наташкин голос:
- А! Маугли! Сыночек! С добрым утром! Не дали нам поспать сегодня, да, малышик мой? Ну пойдем на кухню! Скорее! Мамочка даст тебе печенки.
Судя по дальнейшим звукам, Наташа пошла в ванную, закрыла дверь и включила душ.
Наивно полагая, что злобный доберман ушел жрать свою печенку, Миша открыл дверь и поспешил поскорее убраться из этого проклятого дома. Но не тут то было! Скотина больше предпочитала человечину.
Маугли сидел у двери в ожидании добычи. Как только Миша попытался выйти наружу, пес бросился на него, норовя вцепиться в горло, но Миша тоже был не промах! Сперва он закрылся руками и отбивался, не чувствуя боли, затем потерял равновесие и упал назад, больно стукнувшись спиной об унитаз. Маугли на миг разжал челюсть, но только для того, чтобы вцепиться в него поудобнее. Решив биться насмерть, Миша схватил с пола туалетный освежитель воздуха и выпустил сильную струю прямо в пуговичные глаза добермана. Тот мгновенно отпустил Мишину руку и, заскулив, убежал прочь.
Вдохновленный победой, Миша, вместо того, чтобы схватить свои башмаки и убежать, с победным кличем индейца прыгнул верхом на Маугли и принялся его дубасить рукой и баллончиком с освежителем воздуха.
В дверь опять позвонили.
- Наталья! Я – пожилой человек, инвалид! Что вы там себе позволяете! Я иду к участковому! Хамы!
Доберман вырвался, сбросив Мишу о спины на пол, и вновь вцепился ему в руку. Снова применив баллончик с освежителем, Миша получил минуту свободы и попытался укрыться от пса в стенном шкафу.
Стенной шкаф – плохое убежище от разъяренного добермана. Изнутри его дверца не закрывалась, поэтому Мише пришлось забраться поглубже. Он намотал на руку первое попавшееся, а это было дорогое кашемировое пальто Наташиного мужа, и стал ждать следующей атаки. Ждать пришлось не долго.
Маугли прыгнул в шкаф, вцепился в пальто, оторвал от него здоровенный кусок и бросился снова, буквально придавив Мишу своим весом. Миша громко и жалобно заорал. Вся мужская гордость его испарилась. В дверь снова позвонили.
- Наталья! Я – пожилой человек! Я – инвалид! Вы издеваетесь надо мною? Я уже иду к участковому!
Из ванной выскочила совершенно голая и мокрая Наташа. Она принялась бить Маугли зажатым в руке полотенцем и кричала:
- Фу! Фу! Пусти! Нельзя! Ты же загрызешь сейчас этого придурка! Фу!
В дверь снова позвонили.
- Наталья! Это просто беспредел! Я – инвалид! Я – пожилой человек!
- В чем дело, Степан Самуилович? – Спросил чей-то второй голос.
Миша, хоть его и грызла здоровенная псина, очень удивился, что инвалидом и пожилым человеком оказался мужчина. Почему-то раньше он был уверен, что это старуха.
- А! Николай! – Продребезжал Степан Самуилович. – Вот, полюбуйтесь! Супруга ваша всю ночь шумит. Хулиганит, а вроде бы приличная женщина, но такое себе позволяет, что у меня давление поднялось. Сейчас пойду скорую вызывать! А вы же вроде бы уехали?
- Да! Смежники подвели. Комплектацию не обеспечили. Вот я и катаюсь туда-сюда…– Раздосадовано произнесли за дверью, и Миша вдруг осознал, что это внезапно вернулся из командировки Наташин муж.
А дальше и так все ясно. Муж возвращается домой из командировки. Верный четвероногий друг Маугли, как ни в чем, ни бывало, будто он и не грыз никого, виляет обрубком хвоста и норовит лизнуть хозяина в лицо. Голая жена судорожно пытается запихнуть в шкаф какого-то постороннего мужика. В квартире бардак. Любимое пальто изорано в клочья. Коллекция минералов разбита в куски. Кругом стекла и еще черт знает что. Жена получает в глаз. Коварный соблазнитель, не дожидаясь справедливой расправы, пулей выскакивает из шкафа и убегает в открытую дверь, грациозно подхватив по дороге свои ботинки. Красота!

Но Вася Килькин не был знаком с деталями этого происшествия. Твердо решив, все же, застучать при случае пластики Омэну, хоть и обещал этого не делать, он отправился дальше искать загадочную Золушку.
- Бардак! – Думал он. – Вот придет клиент с карточкой. С золотой или с Дайнерсом, а у нас не банк, а травпункт! Совсем обнаглели в таком виде на работу приходить.
Вычеркнув из списка Наташу Рябцеву, так как она не может быть самой замечательной девушкой на свете, Вася пошел в бухгалтерию.
Весь состав сотрудников Отдела бухгалтерского учета и отчетности собрался кучей вокруг стола старшего бухгалтера, красавицы Полины Вешняк.
- Что такое! – Громко забасил Вася. – Почему не работаем?
Все девушки тотчас же вспорхнули стайкой и расселись по местам, уставившись с умным видом на мониторы компьютеров.
- Молитесь богу, - продолжал наставлять Вася, - что это я пришел, а не Демьян Иваныч! А то бы премии за квартал лишил всех вас, к чертовой бабушке! Вы же знаете, что у него не заржавеет.
- Мы бы топот услышали. – Заметила Оля Козловская, симпатичная рыженькая толстушка в очках. – Цокот копыт!
- А вот я посоветую Омэну по-дружески, - ответил Вася, - снять башмаки и в носках пройтись по коридору! Компромата найдет море!
- Тогда мы, Вася, кнопок насыплем перед кабинетом. – Угрюмо произнесла Саша Полозова. Все дружно засмеялись.
- Да! Да! – Хихикала Оля Козловская. – Будет знать, как шпионить.
- Шпиону – собачья смерть! – Траурно сказала Саша, вызвав этим новый взрыв хохота.
- Да! – Снова засмеялась Козловская. – И тебя, Вася, это тоже касается.
- Темную устроим. – Сказал кто-то, Вася не разобрал кто.
- Кастрируем! – Пригрозила Саша.
- Степлером! – Прибавила Оля. – Или нет, дыроколом!
Идея кастрировать Васю дыроколом вызвала новую волну всеобщей радости.
- Я сам вас тут всех кастрирую! – Попытался грозно прикрикнуть Вася. – Расшалились! Работайте, давайте!
- Так мы же шутим. – Вступила в разговор Марина Петровна, самая старшая из коллектива, а поэтому больше всех боявшаяся быть уволенной. – Потом вы, Василий, не стукач ведь? Правда? Это же не про вас?
- Да нет, конечно. – Попытался отшутиться Вася. – Вы же знаете, что я добрый.
- А что ты хотел то? – Спросила его Марина Петровна. – По делу, наверное, зашел? Я тебе отнесла меморики по кредитам, на стол положила. Ты подписал?
- Некогда! – Ответил Вася, приняв в раз деловой тон. – Так! Дамы! Чья туфля? Посмотрите внимательно и ответьте. А так же мне надо знать, кто из вас плавал в выходные на теплоходе и не видел ли на ком-нибудь подобную обувь.
С серьезным видом Вася обходил столы, демонстрируя босоножку.
- Внимательней глядим, дамы. – Говорил он. – Собираемся, вспоминаем.
- Нет! Не! Не знаю! – Отвечали ему бухгалтерши.
Так, шаг за шагом, он добрался до рабочего места Полины Вешняк.
- Поленька! Твоя туфелька? – Ласково спросил Вася. Все знали, что он был к ней неравнодушен. Да что говорить, все мужчины в банке, да и не только в банке, наверное, и на всей планете Земля, были неравнодушны к Поленьке Вешняк.
Полина подняла на Васю глаза и смущенно покачала головой. Только теперь он заметил, что она плачет, беззвучно, отчаянно, безутешно. Косметика потекла. Черные ручейки бежали по милым розовым щечкам, губки дрожали.
- Что случилось? – Спросил Вася, стараясь вложить в голос как можно больше ласки и учтивости. – Кто тебя обидел? Скажи мне, и я его обижу.
- Все в порядке. Спасибо. – Сдавленно прошептала Полина и опустила глаза.
- Да ничего не в порядке! – Сказала Настя Пушкина, считавшаяся Полиной подругой. – Козлы все, вот что!
- Ну, зачем ты так! – Всхлипнула Полина и высморкалась в платок. – Я сама виновата.
- Нет! Ты не виновата! – Отрезала Настя.
- Кстати, я тоже так считаю! – Заявила Марина Петровна. – Он сам виноват, предупреждать надо было.
- Так, в чем дело? – Не унимался Вася, уже всецело поглощенный любопытством.
- Я покурю пойду. – Сказала Саша и вышла.
- Стой, я с тобой! – Окликнула ее рыженькая Оля и пошла следом.
Убедившись, что хозяйки туфельки нет среди бухгалтеров, Вася тоже пошел на перекур.
- Так, что стряслось то? – Спросил он Сашу, любезно предлагая зажигалку.
- Да… - Протянула Саша, явно не желая рассказывать. – Трагедия на личном фронте.
- Свадьба у нее сорвалась. – Вставила Оля, протискиваясь поближе к пепельнице.
- Она собралась замуж? – Спросил Вася, слегка расстроенный этим фактом. В глубине души он все же верил, что рано или поздно Поленька будет его.
- Да! – Шепотом произнесла Оля. – За князя Бобровского!
- А кто это? – Поинтересовался Вася.
- Журналы читать надо! – Проворчала Саша. – Он стилист из Парижа.
- Да! – Оживилась Оля, будто речь шла об ее собственном женихе. - Его семья в революцию эмигрировала во Францию. Они богатые! Князья! А он тосковал по родине и сюда приехал. По работе.
- Какое-то учебное заведение собирался в Москве открывать. – Влезла Саша.
- Да! Школу имиджа и дизайна! Для бедных, но одаренных детей! – Продолжила Оля.
- Какой душка! – С сарказмом заметил Вася.
- Да! – Сказала Оля. – Он, и правда, душка! Симпатичный, такой весь хороший, пять языков знает…
- Катрин Денев стриг. – Равнодушно вставила Саша.
- Да что ты говоришь! – Начала спорить с ней Оля. – Не Катрин Денев, а эту, как ее, черт, забыла… она еще в фильме играла с Жераром Депардье. И не стриг, а имидж создавал!
- Понятно! Бабушку Алена Делона! – Пошутил Вася, весь преисполненный ревностью к князю из Франции.
- Дурак ты, Вася! – Мечтательно произнесла Оля. – Это же не мужчина, а мечта!
- А я спортсменов люблю. – Вставила Саша, хотя ее привязанностями никто особо и не интересовался. – Они сильные и волевые! Мышцы у них…
- Так, в чем там проблема, с князем то? – Перебил ее Вася.
- Проблема не с князем, а с бриллиантом! – Продолжила Оля. – Дело в том, что прадедушка князя был известный ювелир, не хуже Фаберже, и он специально огранил для прабабушки князя, когда предлагал ей руку и сердце, бриллиант. Сделал его в форме цветка эдельвейса! Второго такого нет во всем мире, потому что прадедушка помер от холеры и не передал никому своего секрета. И теперь, по традиции, в семье князей Бобровских, этот бриллиант передается жене старшего сына в день помолвки. Традиция! И он должен был достаться Полине.
- Так, что? Зажал князь бриллиант? – Перебил ее Вася и был одарен взглядом, полным презрения к нему, как к жалкой и ничтожной личности.
- Князь пригласил Полину в ресторан! В шикарный ресторан!
- Да. – Вставила Саша. – Всем отделом ей бабки собирали на платье. Чтоб не стыдно было. А все ради чего?
- И он заказал икру белуги-альбиноса и шампанское, настоящее, из Франции. А потом он наполнил ее бокал и начал рассказывать про бриллиант. Про то, как его бабушка…
- А Поля выпила залпом шампанское за полторы штуки баксов бутылка, как дворничиха - портвейн. – Резюмировала Саша.
- Так что с бриллиантом то? – Все не унимался Вася.
- Да, проглотила она его! – Ответила Саша и прикурила вторую сигарету.
- Случайно проглотила вместе с шампанским! – Пояснила Оля. – Это у них тоже традиция такая, бриллиант в бокал класть, когда предложение делают, а она, бедняжка, и не знала!
- Короче, - Прервала ее Саша. – Этот князь побледнел, позеленел, а потом начал топать ножками и кричать, что если бриллианта не будет, то и свадьбы никакой не будет. И все его родственники Полинку нашу теперь терроризируют.
- Так, в чем дело? – Спросил Вася. – Что с ним, с бриллиантом, в желудке сделается? Выйдет, как миленький!
- Не все так просто. – Ответила ему Оля. – Нет бриллианта то! Пропал!
- Да! – Продолжила Саша. – Она, бедняжка, третий день в пакетик какает, дерьмо через сито протирает, а камня все нет. Этот князь орет, что она нашла бриллиант и не хочет отдавать, мол, жулик она. А Полинка не виновата, я ее знаю. Не могла она так поступить!
- Я тоже так думаю! – Согласилась Оля.
- Может, и не было никакого бриллианта? – Предложил свою версию Вася. – Возможно, что этот князь, мать его так, сам потерял его или пропил, а Полю нашу теперь обижает?
- Точно! – Заразилась идеей Оля. – Надо пойти и так ей сказать, мол, нечего нас полицией и милицией пугать! Еще надо узнать, кто фамильный бриллиант посеял!
- А где она подцепила то его, князя? – Спросил Вася, покидая курилку.
- На дискотеке. – Ответила Оля.
Вся шел и думал, что вот она, жизнь! А тут работаешь, как негр, торчишь до восьми на работе, чтобы не дай бог раньше шефа не уйти, а, совсем рядом, у людей другая жизнь, с князьями, которые шляются по дискотекам, с бриллиантами, с историями…
Он вдруг увидел Полину Вешняк, идущую в дамскую комнату с пакетом в руке.
- Ей, Полина! – Окликнул он ее. – Бриллиант в аппендиците может быть. Я вдруг вспомнил, у моего отца, когда аппендицит вырезали…там, внутри, было полно вишневых косточек, а глотал он их только в детстве…
Полина ничего не ответила, только вздохнула печально и закрыла за собой дверь.

Килькин зашел к себе в кабинет, просмотрел почту, подписал меморики, покушал немного чипсов с кофе, вычеркнул из списка всех сотрудниц бухгалтерии и продолжил поиски загадочной Золушки. Проходя мимо кабинета Омэна, он, по привычке остановился и прислушался.
- Черт знает что! – Орал на кого-то невидимого Демьян Иванович. – Я Вам лично говорил, что это ВИП-клиент, ясно Вам, не пьяница с электроном, а ВИП! А Вы денег ему не заказали!
- Так он не предупреждал. – Попытался оправдаться женский голос, скорее всего принадлежащий Заведующей кассой Оксане Рыбкиной.
- А надо было догадаться! – Орал Омэн. – Что тут сложного! Если Василяна давно не было, значит, он скоро придет! Вы глупы и недальновидны! Я Вас уволю, если еще хоть раз господин Василян придет и скажет мне, что в банкомате у нас мало денег!
- Так мы с утра грузили! – Робко раздалось в ответ.
- Вы будете у меня грузить ящики с колбасой в гастрономе, если еще хоть раз Василяну не хватит денег! Ясно! И банкомат извольте загружать почаще! И побольше кладите!
- Вы же сами утверждали лимит загрузки!
- Значит, я виноват? – Нападал Омэн. – Я виноват в том, что Василян не снял денег в банкомате? Может быть, я сам буду загружать банкомат, а Вы не нужны?
Вася не стал слушать дальше. И так все ясно.
Демьян Иванович, конечно, сильно блефовал, когда грозился сам загружать банкомат. Все помнят тот случай, когда у кассиров заело одну кассету. Омэн тогда прибежал, чтобы самолично их отчитать и обвинить в криворукости. Вася помнит, как он демонстрировал той же самой Рыбкиной, что любой дурак может правильно положить деньги в кассету, и прищемил палец. Да так, что у него потом месяц сходил ноготь. Кстати, Рыбкину тогда лишили тринадцатой зарплаты, для профилактики.
Вася направлялся к операционисткам, там было больше всего девчонок, но по дороге он свернул в кредитный, привлеченный оживленными голосами по ту строну двери.
- Я считаю, что ты должен пойти в милицию и сказать им, что ты не при чем! – Горячо жестикулируя, говорила Таня Быстрина, единственная девушка в отделе кредитов.
Объектом ее пламенной речи был Павлик Синяков, кредитный экономист, сидевший в самом дальнем конце кабинета, под фикусом. Странно, но Павлика все немного недолюбливали. Это оттого, что он всех сторонился и почти ни с кем не разговаривал, только о работе. А еще он не пил, не курил, и от него всегда попахивало потом. Общались с ним только кредитчики, да и то, только потому, что Павлик был почти безотказен, особенно что касалось грязной работы, например, пойти отксерить договоры или напечатать письма должникам. А еще Павлика всегда можно было послать в магазин за выпивкой в случае праздника, в аптеку за прокладками или в ларек за сигаретами. Павлик никогда не сопротивлялся. Кстати сказать, в пьянках у себя в отделе он всегда участвовал, но сам не пил, а сидел в углу и жалобно смотрел на часы, выжидая удобный момент уйти домой. Вот такой он был, Павел Синяков! Стоит отметить, что по работе к нему замечаний не было. Работал Паша отлично.
- Таня! – Произнес вошедши Вася. – Какой у тебя размер обуви?
- А что? – Спросила в ответ Таня.
- А ничего! – Разозлился вдруг на нее Вася. – Я задал тебе вопрос, так будь добра ответить!
- Тридцать восьмой! – Обиженно проворчала Таня и в доказательство высунула из-под стола ногу.
- Понятно. – Ответил Вася. – А что это вы тут орете?
- Вот! Скажи ему! – Таня подманила Васю пальцем и развернула в его сторону монитор компьютера. – Вот, посмотри, кто это?
- Это Синяков. – Ответил Вася, внимательно разглядывая фоторобот на экране. – А что это вы тут балуетесь в рабочее время?
- Мы не балуемся. – Сказала в ответ Таня. – Ты слышал, Матильду Колчак вчера зарезали?
- А кто это? – Спросил Вася, хотя прекрасно знал, кто такая эта самая Матильда Колчак.
- Эх, темнота! – Произнесла Таня и, покрутив мышку, начала читать с монитора:
- «Вчера вечером, в двадцать три часа двадцать минут, возле подъезда своего дома на Гоголевском бульваре была зверски убита известная всей столичной тусовке светская львица, актриса, певица и подающая надежда писательница Матильда Колчак.» Вот фото. Слушай дальше. «Неизвестный преступник поджидал Матильду возле дома, затем, оглушив ее телохранителя разрядом электрошока, нанес ей двадцать ножевых ударов в грудь и поглумился над уже бездыханным телом, нарисовав фломастером у нее на лбу серп и молот. Матильда Колчак скончалась, не приходя в сознание…» дальше ля-ля, не интересно. Вот: «Со слов пришедшего в себя личного телохранителя светской львицы составлен фоторобот.» Смотри, это же вылитый наш Паша!
- Да, похож. – Согласился Вася. – Только он чуть пощекастей, чем Синяков, и, вроде как, полысее.
- Вот и скажи ему! – Возбудилась Таня. – Мы ему с утра талдычим, что надо самому пойти в милицию и взять у них справку, что он не при чем, просто похож! Ведь, лицо то у Паши совсем обычное, много таких лиц!
Паша, у которого было совсем обычное лицо, поглубже забился под фикус и затаился.
- Да! – Подхватил Дима Крылов. – Я ему тоже говорил. Ведь, поедет к себе домой в Мытищи, а его повяжут в электричке! И объясняй потом, что ты никого не убивал.
- Естественно! – Поддержал Слава Катков, и, как сотрудник службы экономической безопасности, прибавил:
- Изобьют тебя, Пашка, во всем сознаешься!
- А вдруг это он? – Хитро спросил Вася и подмигнул совсем уже посиневшему, от такого внимания к собственной персоне, Синякову. – Скажи, Паша, а не ты ли это Матильду Как-ее-там ножичком, а?
- Хватит тебе издеваться! – Устыдила Васю Таня. – Чтобы наш Пашка зарезал? Не верю! Посмотри на него, ну как он может кого-то там зарезать? Кстати, Паша, на обед пойдешь, купи мне колготки. Бежевые, тройку, только обязательно с лайкрой. Ты запомнишь? Деньги я тебе потом отдам.
- Так! – Отчего-то взбесился Вася, видно от такой бесцеремонной смены темы разговора. – Быстрина! Ты что это в Интернете торчишь в рабочее время? Знай, это и остальных касается, еще раз замечу нецелевое использование сети – отрублю к чертовой матери! Ясно? А то с меня Омэн потом три шкуры снимет. Вон, кассиры игрушек накачали себе, а потом у них Винда крякнулась, причем порвали за это, в основном, меня. Понятно? Не подводите Васю, Вася добрый, пока его не взбесят! Ладно, всем работать, от Синякова ножи убрать! А тебя, Таня, я вычеркиваю.
- Откуда это ты меня вычеркиваешь? – Спросила вслед ему Таня, но Василий ей не ответил.

Вася уже было взялся за ручку двери в кабинет операционистов, как его отвлекли. Заведующая кассой Оксана Рыбкина схватила его за рукав пиджака и потащила по коридору, отчаянно лепеча:
- Василий! Пойдем скорее! Там у Катьки Звягиной мертвый клиент в кассе! Катька позвонила мне, я доложила сразу же Ольге Фишман, а Фишман говорит мне: «Иди срочно к Демьяну Иванычу». Но я решила сказать сперва тебе, потому то Конь Педальный нынче зол, как никогда. Говорят, что в него кто-то утром яблоком бросил…
- Не понял! – Прервал ее Вася. – Что значит «мертвый клиент»?
- А то и значит, что дохлый! – Уточнила Оксана, глядя на Васю, как на дурака. – Умер!
- Совсем? – Спросил Вася, стремительно шагая по коридору в направлении кассового узла.
- Да кто же его знает, вернее ее. Это тетка. Она изнутри в клиентской кабине заперлась и валяется на полу. Может быть и живая еще, хотя, скорее всего, нет. Катька говорит, что она, тетка, когда падала, башкой саданулась об ящик с рекламой…
- А почему она падала то? – Задал логичный вопрос Вася. Душа его предчувствовала неприятности.
- А кто ее знает! – Возразила Оксана. – Меня там не было. Ты у Катьки спроси.
В кассовом узле уже собралась группа интересующихся. Вася протиснулся сквозь толпу, попутно выговаривая Рыбкиной за то, что она не заперла двери, и вошел в кабину кассира.
Начальник Сберегательного отдела Ольга Фишман уже была там, похожая на одуванчик своей туго накрученной блондинистой шевелюрой.
- Вот! Полюбуйся! – Фишман ткнула пальцем за стекло. Там, на полу, лежала какая-то мадам в джинсовых бриджах и футболке с надписью «Love me», расшитую блестящими сердечками. Ей, по всей видимости, было не особо хорошо. Вася присмотрелся и заметил, что она все же дышит, а это уже был хороший знак.
- Так! Что за фигня? – Спросил он гневно Катьку Звягину.
Катька была сильно беременной, по этой причине круглой, как шарик и жутко умиротворенной.
- Я не знаю. – Спокойно начала она, медленно растягивая слова. – Она зашла. Она спросила меня, я ли Екатерина. Я ей ответила, что да. Тогда она стала орать на меня, обзывалась сволочью, я не особо разобрала, потому что клиентский микрофон фонит, если близко к нему говорить. Тогда я поднялась, а она увидела мой живот, что-то закричала про ребенка…
- Что она закричала? – Спросила Катю Фишман. – Вспомни!
- Да. Она сказала что-то вроде: «Ребенок! У вас будет ребенок!», потом схватилась за сердце, вот так, и грохнулась на пол, а по дороге башкой стукнулась о рекламу. Видите, вон там кровь!
- Дурдом какой-то! – В сердцах выругался Вася.
- Ты, давай, действуй! – Толкнула его в бок Ольга Фишман. – Катя! Вызывай скорую! А ты, Вася, иди и ломай дверь.
- Почему я? – Спросил Вася. – Пусть охрана ломает.
- Ты мужчина или кто? – Вылупила глаза возмущенная Фишман. – Иди и реши эту проблему. Не можешь сломать сам, так попроси кого-нибудь. Это же так просто!
Вася и Фишман одно время встречались, поэтому Фишман на долгое время сохранила дурную привычку командовать Васей. Вася, между прочим, не обижался, как не принято обжаться на маленькую глупенькую собачку, облаявшую тебя на улице. А с Фишман он давным-давно расстался, и на то были причины. Дело даже не в несносном характере последней. Ведь шкура у Васи была толстая, его просто так не обидишь. Просто Фишман была пьяницей. Она напивалась в стельку с регулярностью два раза в месяц, а пьяная Фишман становилась агрессивной и могла запросто дать по морде любому, несмотря на свое хрупкое телосложение и неполные метр шестьдесят роста. Однажды Вася получил по лбу тяжелым механическим будильником и решил, что им с Ольгой необходимо остаться друзьями.
- Кстати, дамы, кто-нибудь из вас носит тридцать пятый размер обуви? – Спросил, уходя, Вася.
- Совсем дурак! – Сказала Фишман.
Возле закрытой двери кассы уже собралась толпа недовольных клиентов.
- Я из «Стройснабсервиса»! – Нервная дама в многослойном шифоновом платье вцепилась в Васю, видно решив, что он тут самый главный. – Я не могу ждать! У меня чек! Вот, смотрите! Я заказала деньги. Я из «Стройснабсервиса»!
- А где я могу купить Евро? – С другой стороны наседала на Васю старушка в кружевной панаме. – Мне надо купить Евро! Когда откроют кассу?
- Это просто безобразие! – Стонал возле двери упитанный господин и тряс перед Васиным лицом чеками «Америкэн Экспресс». – Я уже полчаса жду! Позовите менеджера!
- Спокойно! – Начальственным тоном произнес Вася. – Сейчас разберемся!
- Я из «Стройснабсрвиса»! – Продолжала дергать Васю шифоновая дама. – Спросите у руководства! Неужели нельзя сделать для нас исключение?
- Мне вклад забрать! – Прибежал откуда-то лысый дядька в очках. – Я – вкладчик!
- Понимаете, - попытался успокоить толпу Вася, - дело в том, что в кассе стало плохо клиенту. Женщине плохо! Сейчас приедет скорая.
- Довели! – Гневно заметила старушка в панаме.
- Клиенты у вас в очередях сознание теряют! – Ругался господин с чеками. – Это коммерческий банк или поселковая сберкасса? Надо пожаловаться вашему руководству!
- А я из «Стройснабсервиса»! – Шифоновая дама вновь протиснулась к Васе. – Это ваши проблемы, кому там плохо, а мне деньги надо получить!
- Да! – Поддержал лысый. – Откройте вторую кассу! Почему закрыта вторая касса?
Вася попытался открыть дверь, подергал ручку, толкнул плечом, но дверь не поддавалась. Вася попробовал еще раз, а потом решил делегировать решение этой проблемы начальнику охраны банка.
Этого самого начальника звали Андрей Баранов. Он был красноморд, коренаст и знал кучу забавных историй, которыми особо любил развлекать девчонок в столовой. До банка он много где работал, работал и в ГАИ, и в милиции, служил в горячих точках, торговал сантехникой на рынке, клал плитку, даже водил грузовик, короче, имел интересную биографию.
- Разойдись! – Бодро крикнул подошедший Андрюша, и толпа покорно расступилась, прижавшись к стенам.
Баранов разбежался и обрушился всей своей массой на дверь. Дверь только хрустнула. Тогда Андрюша крутанулся на месте и ловко долбанул ногой в район дверной ручки. Дверь слетела с петель и рухнула внутрь на бедную несчастную тетеньку в майке с сердечками.
- Ну вот и все! – Победно изрек Андрюша, отряхивая с костюма бетонную крошку. Народ безмолвствовал.
- Значит так, - сказал он, обращаясь к Васе, - я все выяснил, пока вы тут сопли жуете. Эта бабец подошла к Юрке Усатому и показала наш рекламный буклет, а потом спросила его: «Это ваша реклама?». Усатый ей ответил, что так точно, наша. Тогда бабец спрашивает, есть ли у нас сотрудница Екатерина. У нее на рекламе было написано, рядом с телефоном, имя «Екатерина». Усатый ей говорит, что есть у нас Катя, в кассе. Она туда и пошла, а дальше ты сам в курсе.
- А что ей надо то было? – Спросил у Андрюши Вася.
- Не могу знать! – ответил он.
Тетку вытащили из кассы к ликованию толпы клиентов, сразу же принявшихся бурно выяснять, чья сейчас очередь. Тетечка была жива, отказалась от медицинской помощи и стала требовать, чтобы срочно позвонили ее мужу.
Вскоре подъехал муж.
- Автомобиль застраховать не желаете? – Первым делом спросил он у Васи. Вася отрицательно покачал головой, не уточняя, что автомобиля у него нет. – А вы? – Обратился муж потерпевшей к Андрюше. Тот тоже отказался.
- Что тут происходит! – Раздался грозный рык Демьяна Ивановича, вышедшего из своего кабинета на шум. В суете никто не услышал цокота его копыт, поэтому сотрудники оказались застигнуты врасплох. – Килькин! Вы что тут делаете? Я дал Вам личное срочное поручение, а Вы тут теряете время!
- Клиентке стало плохо в кассе. – Оправдывался Вася.
- Да! Она чуть не умерла! – Поддержала Васю подошедшая Фишман.
- Килькин! – Продолжал Омэн. – Мне плевать, кто там у Вас чуть не умер! Да хоть бы все тут передохли! Я напоминаю Вам, что у Вас персональное, я повторю, пер-со-наль-ное, задание! Идите и работайте!
Он спохватился, обнаружив, что окружен толпой клиентов, и переменил тон:
- Господа! Я, в лице руководства банка, и как Управляющий Операционным депртаментом, приношу вам свои извинения за задержку в вашем, так сказать, обслуживании.
- То-то! – Взвизгнула рядом шифоновая тетка из «Стройснабсервиса».
- Мы очень рады, - продолжал Демьян Иванович, - что никто не пострадал и все наши клиенты живы и здоровы. Мы любим наших клиентов и очень благодарны вам всем за терпение и понимание. Итак, - обратился он к раненой, - попрошу вас рассказать, что, так сказать, произошло.
- Вот! – Язвительно проворчала тетка, протягивая Омэну рекламу банка. – Этот блудливый похотливый козел, - она кивнула в сторону мужа, который уже предложил застраховать автомобиль лысому вкладчику и что-то ему просчитывал на калькуляторе, - этот козломордый сатир завел шашни с вашей сотрудницей! И ребеночка уже заделал! Что же вы шлюх на работу берете?
- Постойте! – Влезла Фишман. – Какие еще шлюхи? Звягина замужем, причем давно, и беременна она от своего собственного мужа.
- Вот! – Победно поддержал ее Демьян Иванович. – Видите, И Начальник Сберотдела в курсе, что наши сотрудники, так сказать, все высокоморальны…
- А это что? – Тетка вновь ткнула Омэну в лицо рекламой. – Это улика!
- Я тебе сейчас объясню, заинька! – Вступил в разговор муж потерпевшей тетки, который, судя по умильному выражению лица, все же втюхал лысому вкладчику страховку. – Это совсем не та Катя…
- Ах, не та! – Взбесилась заинька. – Это не эта шлюха, а другая?
- Попрошу вас выбирать выражения! – Сказал Омэн, которому уже надоело все происходящее, тем более, что пришло время обедать.
- Это никакая не любовница! – Продолжал муж. – Заинька! Я тебе сейчас все объясню. Это совсем не то, что ты думаешь. Просто я пришел оплатить мобильный телефон, а заодно предложил застраховаться сотрудницам этого милого банка. Одна из них согласилась, вот и все! И она сама дала мне эту рекламу и написала имя, чтобы я позвонил ей и подъехал с полисом. Она никакая не любовница! Поверь, зайка, она страшна, как сто китайцев!
- Это Катя Сорокина то страшная? – Разозлился Андрюша Баранов, который, из любопытства, наблюдал за развитием событий. – Ты на себя посмотри, Лось сохатый, и на заиньку свою…
Все знали, что Андрей и Катя тайно встречаются. Кстати, Катя Сорокина работала посменно и была в этот день выходной. Понимая, что сейчас прольется чья-то кровь, Демьян Иванович разогнал всех собравшихся, включая страховщика с его раненной заинькой, предварительно содрав с последних плату за испорченную дверь. Вася убежал от греха подальше и вдруг внезапно осознал, что потерял свою туфлю.

Он обошел все места, где был, заглядывал во все кабинеты, искал в туалете, в курилке, но чертова туфля как сквозь землю провалилась.
- Я погиб! – Шептал Вася, попутно вспоминая, есть ли у него резюме в электронном виде, а, если есть, то в какой папке оно может быть.
Он подходил ко всем, с кем разговаривал в этот день и задавал лишь один вопрос:
- Вы не видели мою туфельку? Такую, с цветочком, в пакетике?
- Нет! – Отвечали Васе сотрудники и вслед крутили пальцем у виска.
Вася пообедал в столовой супом-пюре из грибов и котлетой по-киевски, немного успокоился и решил, что видно судьба у него такая.
- Уволит, и хрен с ним! – В сердцах думал Вася. – Видно, сегодня не мой день. Может быть, магнитные бури или пятна на солнце. Эти, протуберанцы, мать их! В конце-концов, я не мальчик, чтобы с башмаками по банку бегать. Между прочим, у меня высшее образование и стаж почти десять лет, а еще я курсы в Академии Управления окончил! Надо было, ох надо, швырнуть Омэну прямо в морду его сраную туфлю и сказать, пусть сам и ищет, если ему так хочется лебезить перед Грызликовым! Подумаешь, Грызликов! А, если завтра понадобится ему жопу чесать, это тоже надо Васе поручить?
За Васиной спиной раздался характерный стук подков. Килькин попытался скрыться от Демьяна Ивановича в туалете, но, судя по всему, Омэн именно туда и направлялся.
- Килькин! – Прорычал он, застав Васю у писсуара. – Доложите мне, Килькин, как идет исполнение возложенного на Вас задания?
- Все путем, Демьян Иванович! – Браво ответил Вася. – Половина уже пройдена.
- Резвее надо, Килькин, резвее! Мне уже звонил господин Грызликов и интересовался результатами. Что Вы тут застряли? Идите же и работайте!
На этой ноте Омэн проследовал в кабинку и заперся.
Подбодренный полученным нагоняем, Вася решил, что настало время действовать жестко и решительно. Именно с таким настроением и выражением лица римского гладиатора Вася пошел к операционистам.
- Так! – проревел Вася с порога. – Всем предъявить обувь к осмотру!
- Это зачем это еще? – раздавались со всех сторон робкие девичьи голоса. Операционистки были самыми молодыми и самыми низкооплачиваемыми сотрудниками ОПЕРД, поэтому привыкли относиться к начальству с почтением, и подчинились Васе.
- Всем построиться в шеренгу! – Командовал Вася. – Бабаева! Это тебя тоже касается! Быстрее! Приказ Демьяна Ивановича!
- Подковы заставят набивать! – проворчал кто-то в задних рядах.
- Нет! Это из-за меня! – С выражением лица Зои Космодемьянской перед расстрелом, сообщила Тоня Ложкарева.
- Не понял? – Грозно вопросил Вася.
- Ох, Василий Дмитриевич, я так рада, что наконец-то руководство обратило внимание на мою служебную записку! – Любовно разглядывая Васю, заявила Тоня.
- Какую еще записку? – Задал вопрос Вася. Словосочетание «служебная записка» вызывало у него не особо приятные ассоциации.
- Как какую? – Удивилась Ложкарева. – Вы, разве, не по поводу той служебной записки, что я отправляла на имя Зубовой в начале месяца?
- И по этому поводу тоже! – Отрезал Вася, хотя понятия не имел, о чем писала Тоня Ложкарева Начальнику Отдела обслуживания юрлиц Светочке Зубовой. – Расскажи всем, Ложкарева. Пусть все знают.
- А я всем и рассказывала! – Начала Тоня. – У меня украли туфли. Я принесла их на работу разнашивать, а потом их украли. Совсем новые, хорошие, из кожи! И украсть их мог только кто-то из своих, потому что они здесь лежали, в шкафу! И я считаю, что надо найти воровку и наказать, потому что сегодня она украла у коллеги туфли, а завтра украдет деньги у клиента и пострадает репутация банка! Верно, Василий Дмитриевич?
- Молодец, Ложкарева! – похвалил Вася и потрепал Тоню по плечу. – Вот из таких операционистов вырастают хорошие руководители! Я обязательно доложу Демьяну Ивановичу о твоем ответственном отношении к работе! Кстати, какого размера была твоя обувь?
- Тридцать седьмого! – Отрапортовала гордая собой Ложкарева.
- Отлично! - Произнес Вася. – Теперь, все разобьемся на группы по размеру обуви. Слушай мою команду: у кого тридцать седьмой размер – шаг вперед!
Вышла почти половина сотрудниц.
- Тридцать шестой тоже берите! – Предложила Тоня. – Они узкие были…
- Верно! – Продолжил Вася. – У кого тридцать шестой размер и меньше – отойти к стене!
- А меньше то зачем? – Спросила Тоня, оживленная процессом.
- Могли стельку подложить! – Ответил ей Вася тоном следователя.
- Верно! – согласилась Тоня.
Группа обладательниц тридцать шестого размера и меньше состояла из четырех человек.
- Итак, - Вася обратился к девушкам, сбившимся в кучу у стены, – кто из вас плавал на теплоходе в выходные?
- И там тоже туфли украли? – Робко спросила Тоня.
- Украли. – Ответил Вася. – Итак, я повторяю свой вопрос. Кто из вас был на теплоходе?
- Все, кроме Юльки, были! – Ответила за них героическая Ложкарева.
- Да. – Робко пробормотала Юлька. – У меня сестра рожала.
- Замечательно! Поздравляю! – Изрек Вася. – Вопрос к остальным из группы малых размеров… Нет! Вопрос всем! Кому принадлежат босоножки без каблука из искусственной кожи с цветком? Кто видел такие? Отвечайте, я все равно узнаю!
- Нет! Не мои! – Слышалось со всех сторон. – Я не видела!
- А сейчас, - Вася немного расстроился отсутствием результата, - всем предъявить рабочие места и личные шкафы к досмотру. Будем искать вора!
- Да подавись ты своими башмаками! – Вдруг в сердцах крикнула Юлька, у которой недавно родила сестра, подошла к шкафу и швырнула в Ложкареву туфлями. – Вот! Держи!
- Нашлась, воровка! – Победно изрекла Ложкарева. – Спасибо вам, огромное, Василий Дмитриевич,! Без вас мы бы не справились!
- Я не воровка! – Оправдывалась Юлька перед коллективом. – Просто эта гнида Ложкарева сама предлагала мне купить у нее эти туфли, потому что они ей были малы, и сказала, что они стоят три тысячи. Я ей отдала деньги, а потом увидела точно такие же на рынке у метро всего за тысячу триста рублей! Обмануть меня хотела, а еще подруга! Я ей сказала, чтобы вернула деньги, и отдала ей ее сраные туфли. Деньги-то она мне вернула, а потом хотела продать их Жаннке Семенович из обменника, но я Жаннку предупредила. А Ложкарева, эта сволочь, узнала, что я предупредила Жаннку, и удалила у меня из компьютера две платежки. Я полночи сидела и искала, а потом Зубова меня еще и премии лишила. Так что, туфли я взяла в компенсацию морального ущерба!
- Да! Ложкарева, она такая! – Послышалось со всех сторон. – А у меня она выписки порвала нарочно! И мне она хотела туфли продать! А у меня денег заняла и не отдает!
- Суки вы все! – Закричала Ложкарева. – Просто вы мне завидуете, что Света Зубова меня любит и ценит, и обещала в офис-менеджеры перевести!
- Да, стукачка ты! – Неслось из толпы. – Бегаешь, жалуешься… Не дадим Юльку в обиду! Если Юльку уволят, то мы все тоже уйдем, да, девчонки?
У Васи вдруг резко разболелась голова.
- А давайте торжественно повесим Ложкареву на козырьке центрального входа? – Предложил Вася и, судя по кровожадному блеску глаз большинства операционисток, понял, что многие сделали бы это собственноручно. – Ладно! Всем работать! А то лишу премии. И, еще, если я еще хоть раз услышу, что кто-либо у кого-либо что-либо украл, то порву всех в клочья. Ясно?

Дальше Вася направил свои стопы к юрлицам.
- Так! – Заявил он. – Быстро, не отрываясь от работы, отвечаем мне на два вопроса. Вопрос первый – кто из вас плавал на теплоходе? Поднимите руки.
Плавали, как выяснилось, почти все.
- Вопрос второй. – Продолжил Вася. – У кого из тех, кто плавал, размер обуви тридцать шесть и меньше? У кого больше, могут опустить. Я имею ввиду женщин.
- А девушек? – Спросила любимица клиентов Тамара Бурбаш.
- Это ты, Бурбаш, девушка? – Спросил с издевкой Вася.
- А хамить-то не надо! – Вступилась за подругу известная на весь банк правдоискательница Люба Ченкина. Вася знал, что она официально назначена отделом кадров в комиссию по трудовым спорам, хотя не разу подобная комиссия не собиралась. Но все равно, Люба чувствовала себя очень ответственным лицом.
- Никто хамит. – Ответил ей Вася. – У меня очень болит голова и, поверьте, что я не ради собственного любопытства тут перед вами распинаюсь. Я задал вопрос и хочу получить на него ответ, тем более, что вы все поняли, что я имею ввиду.
- Что имею, то и введу! – Пошутил кто-то из дам в дальнем конце зала.
- Давайте не будем усложнять! – Попытался ускорить процесс Вася. Все юрлица, а особенно офис-менеджеры не очень-то считались с Васей, поскольку, хоть официально относились к ОПЕРД, но имели свое руководство, Светочку Зубову, бывшую по статусу ниже, и намного моложе, чем Омэн, но, отчего-то, больше зарабатывающую и имевшую больший вес в руководстве. Вот так бывает все сложно! Поэтому Вася предпочитал дружить со всеми юриками, в отличие от Демьяна Ивановича, тщетно пытавшегося приструнить их всех во главе в Зубовой. Помнится, он одно время даже пытался подбить Васю собирать на Светочку компромат, но попал в больницу с язвой желудка, а, исцелившись, забыл о своем намерении.
- Итак, - продолжил свою мысль Вася, - просто скажите мне, у кого из тех дам, кто плавал, размер обуви тридцать шесть и меньше.
- У меня тридцать шесть. – Лукаво сказала Бурбаш. – А что?
- У кого еще, кроме Тамары, миниатюрная стройная ножка? – Спросил Вася.
Еще две дамы согласились признать свои ножки миниатюрными и стройными.
- Замечательно! – С добродушной улыбкой изрек Вася. – Теперь еще один вопрос. Не терял ли кто из вас туфельку? Такую миленькую босоножечку с цветочком.
Обладательницы миниатюрных ножек отрицательно покачали головами.
- Хорошо! – Также добродушно продолжил Вася. – А не видел ли кто-нибудь, совершенно случайно, как девушка потеряла туфельку?
- Я видела! – Сказала Маша Пряжкина. – В детстве, по телеку. «Золушка», сказка такая!
Все засмеялись. Вася махнул рукой и ушел.

На встречу Васе неслась по коридору сама Светочка Зубова, так часто поминаемая в последнее время.
- Килькин! Ты что себе позволяешь! – Набросилась она на бедного Васю. – Ты что это, девочку до слез довел!
- У тебя есть таблетка от головы? – Спросил Вася.
- Пойдем в кабинет. – Ответила Светочка. – Есть аспирин, анальгин, цитрамон и еще чего-то.
- Так ты что это творишь? – Вновь набросилась она, когда Вася выбрал себе таблетку и принял, запив водой из кулера. – Зачем человека оскорбил?
- Ты о ком? – Спросил Вася, ожидая, когда подействует лекарство.
- Я про Тоню Ложкареву. – Объяснила Светочка. – Зачем ты при всех сказал, что таких, как она надо вешать, как собак?
- Во-первых, - Проворчал в ответ Вася, – я не так сказал. Во-вторых, ты не знаешь всей предыстории. Ложкарева твоя, тот еще фрукт. Ты знаешь, что она нарочно у девчонки платежки убрала из компьютера? У Юли Самохиной? А ты ее, между прочим, премии лишила.
- А пароль на что? – Гневно спросила Светочка. – Пароль для чего дается? Ведь есть же правила безопастности, и, между прочим, все с ними знакомы, все подписывали. Встаешь с рабочего места – выйди до логина, это все знают. Следовательно, твоя любимая Самохина сама виновата, что оставляет рабочее место без присмотра. Будет ей урок на всю жизнь. Дураков лечить надо!
- И ты решила, что вы вместе с Ложкаревой должны лечить дураков? – Проворчал Вася.
- Будем считать, что у тебя болит голова, и я ничего не слышала! – Ответила на это Светочка. – Ты, Вася, не первый день в банке, понимать должен, что есть дисциплина и корпоративная этика, а свои личные эмоции демонстрируй дома! Если тебе так легче, угости Самохину мороженным и погладь по головке, а здесь, в банке, в моем отделе, она будет работать как надо! Понял?
- Да все я давно прекрасно понял! – Произнес Вася. – Все и про всех. Ладно, я пошел. Кстати, а какой у тебя размер обуви?
- Тридцать шесть – туфли, тридцать семь – сапоги. – Четко ответила Светочка.
- А босоножки ты недавно не теряла, с цветочком? Хотя, что я спрашиваю, вряд ли это была ты.

У Васи осталось только одно место, где он еще не искал сегодня загадочную Золушку. Это был Сберотдел. Всего-то ничего народа – две кассирши, но он их уже спрашивал, старший контролер и три контролера. Была еще другая смена, но их Вася заранее вычеркнул, так как они работали в выходные и просто физически не могли терять туфельки.
Круг сужался. Одного контролера Вася уже вычеркнул, так как он вряд ли носил босоножки по причине принадлежности к мужскому полу. Хотя, черт его знает! Подумав, Вася вычеркнул и второго контролера, толстую Иру Годунову, поскольку маленькая, совсем крохотная босоножка с цветочком ей и на нос не налезет. Оставалось только двое подозреваемых, это Лена Коготко и Влада Лобанова. Для себя Вася уже давно решил, что если и они пойдут в отказ, ему, бедняге, остается только пойти и повеситься самому, не ожидая долгой и мучительной казни от Омэна в компании с господином Грызликовым-старшим.
А в Сберотделе носилась, как фурия, вездесущая Ольга Фишман.
- Вася! – Обратилась к нему она тоном оскорбленной герцогини. – Ты где ходишь? Тебя нет на рабочем месте весь день! А, между прочим, я еще два часа назад направила тебе на подпись заявку на канцтовары!
- Какие еще канцтовары? – Устало спросил Вася.
- Обычные! – Ответила Фишман. – Тридцать скоросшивателей, пять папок типа «Корона», четыре клея, скрепки, стикеры, шесть пачек бумаги, картридж для лазерного принтера и дырокол.
- Я знаю, зачем тебе, Оля, дырокол. – Проговорил Вася. – Чтобы кастрировать меня. Больно, долго и жестоко.
- Совсем ты, Вася, заработался! – Участливо произнесла Фишман, что, обычно, было ей не свойственно. – Мы все тут тебя любим, Вася. Правда, девочки? Мы не хотим тебя обижать. Ты чего такой смурной то? Случилось что? Омэн вздрючил? Говорят, ему кто-то сегодня с утра по голове яблоком попал…
- Не по голове, а по спине. – Равнодушно уточнил Вася.
- Это ты, что ли? – Удивилась Фишман. – Ну, ты даешь!
- Нет, - ответил Вася, - не я. О чем и жалею.
- Так как моя заявка? – Вспомнила о деле Фишман. – Ты подпиши сегодня, а то завхоз свалит в отпуск и придется две недели без канцтоваров сидеть.
- Подпишу, не переживай. – Проворчал Вася и направился в клиентский зал.

Повторный приступ головной боли сразу же настиг Васю. Толпа клиентов, штук по пять в каждом окне, осаждала контролеров. Все что-то говорили, что-то спрашивали. Скрипели принтера, печатавшие ордера, звонили телефоны, причем все сразу.
-Здравствуйте, банк «Кредит и Доверие», старший контролер Коготко Елена, чем могу помочь?
- Извините, но ваша карта еще не готова. Срок изготовления карты три банковских дня… Нет, выходные не считаются.
- Для отправления перевода по «Western Union» вам необходимо взять на стойке зеленый бланк и заполнить его в латинской транскрипции. Имя, отчество и фамилию получателя…
- Да. Годовое обслуживание карточки стоит тридцать долларов США в рублях по курсу ЦБ на день оплаты. Ну и что, что у вас рублевая карта. Тридцать долларов США в рублях по курсу ЦБ…
- Проходите, пожалуйста, в кассу. Прямо по коридору и направо.
- Вы не можете пользоваться картой в банкомате, если вы потеряли свой ПИН-код…
- Вы неверно указали свое гражданство. Слово «Россия» пишется через О и с двумя С. Если вы затрудняетесь, то откройте свой паспорт, пожалуйста, и спишите оттуда…
- Нет, исправления в бланке не допускаются…
- Срочный депозит на три месяца с ежемесячной выплатой…
Вася вдруг вспомнил, как сам еще недавно, каких-то года три назад, сидел вот так, за окном в Сбербанке, осаждаемый клиентами. Он хорошо помнил это время, слишком хорошо, чтобы хотеть вернуться. Вспомнил сберегательные книжки, руки, сующие эти книжки в щель под стеклом, запах толпы, бьющий в нос, пот, перегар, лук с чесноком. Где мои прОценты? Почему до сих пор нет пенсии? Вы украли мои деньги! Вася вдруг вспомнил одну старушку, которая доводила его буквально до слез, причем она ходила обязательно к Васе, даже стояла в очереди, хотя другие окна могли быть свободными.
Старушка задавала вопрос, самый обычный, что-нибудь про вклады или проценты. Вася ей отвечал, но она не слышала и прикладывала ухо со слуховым аппаратом прямо к стеклу. Тогда Вася начинал говорить громче, а старушка подносила к губам палец и произносила буквально следующее: «Тсс! Тише, не кричите, я педагог-психолог!». Вася говорил тогда тише, но она вновь терлась ухом о стекло. Вася опять кричал, а старушка повторяла свою коронную фразу. И это могло длиться часами!
- Ладно! Девчонки! – Сказал Вася, вдруг переполнившись нежностью и жалостью к контролерам. – Я не буду вам мешать. Просто скажите мне, не терял ли кто из вас туфлю во время поездки на теплоходе?
- Ой! Нет! Нет! – Отвечали ему. – А что, кто потерял, того уволят?
- Да никого не уволят! Просто нашли туфлю и хотят отдать.
- И ты этим занимаешься, Вася? – Участливо спросила его старший контролер Леночка. – Неужели у тебя нет более важных дел?
- Сам удивляюсь! – Ответил ей Вася и пошел искать веревку, чтобы повеситься.

На ловца и зверь бежит! На выходе из Сберотдела Васю поджидал злобный недочеловек по кличке Омэн.
- Килькин! – Демьян Иванович встал так, чтобы заслонить Васе проход своею тушкой. – Килькин! Вы думаете отчитываться передо мною о выполнении Вашего задания? Уже семнадцать часов без трех минут! У Вас остается час, Килькин, всего лишь час! Мне снова звонил господин Грызликов. Ему надо срочно найти эту девушку, ведь у сына на завтра билеты на самолет! А Вы, Килькин, знаете, сколько стоит билет первым классом в Англию? Так что, Килькин, облажались Вы? Где результат?
- Скоро будет. – Ответил Вася.
- Когда?
- Скоро. Осталось кое-что проверить.
- Идите, Килькин, и проверяйте! У Вас осталось совсем мало времени. Будет очень обидно, Килькин, если Вы меня подведете! Ведь я так полагался на Вас, Килькин!
- Хорошо. – Ответил Вася. – Мне надо спешить.
- Так поспешите, Килькин! – Произнес Омэн и потряс назидательно указательным пальцем.
У Васи внезапно родилась одна мысль. Даже, не то, чтобы мысль, а так, мыслишка. Последний шанс. Вася бодро пошел в курилку. Васе был срочно нужен Казя.
Казя, вернее Казимир Самсонович Лешак был привлеченцем. На самом деле привлеченцев было трое и они совсем не относились к ОПЕРД, но сидели на его территории. Все они были дядьками хорошо за сорок, серьезными, строгими и уважаемыми. У всех у них были клички.
Кроме Казимира Самсоновича Лешака, которого и в глаза и за глаза называли просто Казя, причем он был и сам не против, и именно так всем и представлялся, остальные два привлеченца даже не догадывались о том, что все их звали Телепузик и Покемон. Телепузик был толстым, пузатым, естественно, с круглыми, ничего не выражающими глазами, с добродушной улыбкой до ушей и лысый, как коленка. Покемон же, напротив, был энергичен и кудряв, он ходил, слегка подпрыгивая, вечно смеялся и обтирался обо всех женщин. Говорят, что он на всякий случай постоянно носил с собой упаковку «Виагры» и презервативы и поражал своих любовниц таким жгучим темпераментом, что повторно встречаться с ним просто боялись, но факт этот не проверен.
Телепузик с Покемоном нам не очень интересны, а вот Казя – это совсем другое дело.
Все в банке знали и любили Казю, потому что Казя был очень полезен. Казя имел массу связей, причем везде, где только можно, и всегда готов был помочь за скромное вознаграждение.
Нужен хороший стоматолог? Ты подойди к Казе, угости коньяком, и он даст тебе телефончик очень хорошего врача, который, между прочим, примет тебя без очереди, если не забудешь упомянуть, что ты от Кази. Хочешь купить хорошую машину? Так спроси Казю, ведь Казя много чего знает. Меняешь квартиру? Вот очень хороший человечек, Казин друг, он тебе поможет.
Казя лично знал всех клиентов и периодически с ними дружил, что подразумевало собою распитие спиртных напитков и обмен, так сказать, дружескими гешефтами. Казя прекрасно знал, где чего купить и что кому продать, кому позвонить и что предложить. Есть сведения, что Казя тайно вел картотеку богатых холостых клиентов и за небольшую плату сводил с ними симпатичных сотрудниц банка. Некоторые даже таким образом вышли замуж. Казя мог достать тебе редкого кота, любое лекарство и все, что пожелаешь, возможно, что даже Луну с неба или донорскую почку. Также Казя охотно сводил клиентов друг с другом, получая за это небольшой откат, продвигал по службе сотрудников и совершал еще массу добрых дел, не обижая себя при этом в материальном плане. Ходил анекдот, как Казя продал партию подарочных конфет с логотипом банка, которые, между прочим, предназначались для бесплатной раздачи клиентам. Еще один анекдот: Казя организовал всем клиентам – торговым точкам тренинг по определению подлинности купюр, причем известно, что банк не имел к этому никакого отношения. Тренинг проводила собственная Казина супруга, которая так же не имеет никакого отношения ни к банку, ни к купюрам, и, вообще, не известно где работает. И за это удовольствие Казя содрал с каждой точки по сто УЕ в рублях по курсу ЦБ, и даже выдавал им какие-то липовые ордера. Короче, Казя – молодец и гений.
Все в банке были Казе чем-либо обязаны, поэтому его любили и уважали. Правда, Демьян Иванович, когда только вступил в должность, задумал вывести Казю на чистую воду и периодически его терроризировал, подстраивая пакости. Но Казя был умным человеком, ведь только очень умный человек может стать настоящим Казей! Итак, Казя как-то невзначай передал Омэну привет от Бориса Моисеевича, а Борис Моисеевич был врачом-проктологом, вот уже в течении, по меньшей мере десяти лет пытавшийся исцелить Демьяна Ивановича от геморроя. Короче, Омэн, получив такой привет, жутко напрягся и решил, что разумнее всего будет оставить Казю в покое.
Вася был тоже должником Кази. Казя, в свое время, помог Васе избавиться от старой армейской татуировки, причем качественно и сравнительно недорого. А избавиться от нее было Васе очень надо, поскольку Вася стеснялся ее, и было чего стесняться. На татуировке была изображена лопата, увитая то ли розами, толи плющом. На лопате было написано: «Стройбат forever – ДМБ 1992», хотя Вася обычно говорил всем, что служил в ВДВ и всегда отмечал соответствующий праздник, а еще, ниже, было нарисовано сердце, пронзенное стрелой, с именем Люся в середине. Короче, кошмар!
Итак, Вася искал Казю, а Казю можно было в любое время безошибочно найти в курилке. Казя стоял, одетый как заправский колумбийский наркобарон, в светлом полосатом костюме, шелковой рубашке кофейного цвета, расстегнутой на три пуговицы, и с толстой золотой цепочкой на шее, буквально тонувшей в торчащем из декольте кудрявом меху. Курил Казя сигару, причем самую толстую из тех, что можно купить в городе-герое Москве. Для полной картины не хватало только шляпы, хотя Вася был уверен, что шляп у Кази предостаточно.
- Здравствуй, брат! – Распахнул Казя широкие объятия и нежно похлопал Васю по спине. – Как жизнь?
Тут Вася ему все рассказал, потому что бесполезно что-либо скрывать от Кази. Он все равно все узнает. Вася пожаловался ему, как ребенок, рассказал и про Грызликовых, и про Омэна, и про свои тщетные поиски и про то, как потерял эту проклятую туфлю, про все свои горести и опасения.
- И всего-то? – Спросил Казя, лукаво улыбнувшись. – Так в чем вопрос? Пришел бы сразу к Казе, Казя бы помог, и не надо было тебе бегать, как шавке, с туфлей в зубах! Бабу я эту, конечно, не знаю, и башмачок твой искать не буду, но вот Грызликовых знаю хорошо. Особенно этого маленького стервеца Петрушу! О! Казя хорошо знает Петрушу! Казя платил бабки, когда Петруша попался с наркотой! Казя перетирал, когда Петруша задавил на машине любимого пуделя генерала ФСБ! Да что говорить, я его в Англию и пристроил. Есть у меня там нужный человечек. Ведь Петруша то ни бельмеса по-английски не рубит… А, хочешь, Вася, я и тебя пристрою?
- Спасибо, Казя! – Горячо поблагодарил его Килькин. – Ты настоящий друг, но сейчас не к спеху. Дела…
- Как знаешь. – Ответил Казя. – Иди ты, Грызленок-то как завернул! Говоришь, влюбился, и ехать не хочет? Нет, правильно папашка его рассудил, что проще дать ребенку игрушку, наиграется и бросит, чем гнуть его под себя. Ты знаешь что, Вася, ты не переживай! Я поговорю с ними, объясню, в чем дело. Найдем мы эту девку, не вопрос, не сегодня, так завтра. И Демьяну твоему мы жопу накрутим, чтобы людей хороших не обижал! Так что, Вася, иди своей дорогой, спи спокойно. Казя за тебя постоит.
- Спасибо, Казя! – Вася горячо пожал мохнатую во всех смыслах руку Кази. На глазах у Васи выступили слезы. – Спасибо, век не забуду. За мной поляна.
- Нет базара, Вася! – Ответил Казя, и, для полного счастья, угостил Васю сигарой. Вася курить не стал и спрятал ее в карман, как талисман.

Окрыленный счастьем, Вася Килькин помчался к себе в кабинет.
- Как хорошо жить! – Думал он, забыв напрочь, что еще полчаса назад реально собирался повеситься.
Все люди, попадающиеся ему на пути, казались милыми и добрыми. Вот Паша Синяков идет, гремя пакетом с бутылками, видно кредитчики опять гуляют после работы. Да и хрен с ними, пусть порадуются!
Вася влетел на крыльях счастья в приемную и послал воздушный поцелуй секретарше Ксюше.
- Тебя Демьян просил зайти. – Прошептала она.
Вася пошел в кабинет Омэна, первый раз в жизни внутренне не содрогаясь от перспективы лицезреть его противную рожу.
- Килькин! – Начал Демьян Иванович. – Килькин! Короче, все, отбой! Звонил Грызликов и сказал, что уже можно не торопиться. Когда найдем, тогда найдем. Вы идите, Килькин, работайте!

Рабочий день подходил к концу. Девушки уже пудрились и красились, собираясь побыстрее убежать домой. Работать не хотелось совсем, особенно Васе. Принтеры шумели все реже, уборщицы потянулись в кабинеты собирать из корзин мусор.
В Васин кабинет робко постучали и вошла уборщица. Она была новенькой и совсем молоденькой. Звали ее, кажется, толи Резеда, толи Рамиля… маленькая татарочка, похожая на японку из мультика.
- Василий Дмитриевич! Можно я мусор заберу? Не помешаю? – Робко спросила она, заглядывая в дверь.
- Валяй! – По-барски ответил Вася и откинулся в кресле, положив ноги на стол. Васе было хорошо.
Она подошла и стала вытряхивать из корзины бумагу в большой пакет. Вдруг Вася краем глаза что-то заметил, что-то знакомое.
- Блин! – Заорал он, подскочив на месте. – Это что у тебя?
На ногах японообразной татарочки были те самые проклятущие босоножки с цветочком!
- Ты откуда это взяла? – Спросил Вася.
- Что? – Переспросила Резеда-Рамиля.
- Да это! – От волнения Вася потерял дар речи. – Это! Туфли!
- Так они мои! – Обиженно ответила она. – Я один на теплоходе потеряла, меня туда пригласили официанткой, а кто-то нашел и в курилке положил на подоконник. Есть же добрые люди!
- Да ты знаешь, что это такое! – Закричал Вася, хватая смущенную уборщицу, чтобы та, не дай бог, не убежала. – Да ты понимаешь! Да ты, считай, в лотерею выиграла! Да ты знаешь… эх! Подожди, сейчас сама все увидишь!
Вася схватил телефонную трубку и позвонил Казе.
- Казя! Это Вася! Звони Грызликовым! Я нашел ее, Казя! Я ЕЕ НАШЕЛ!

PS. Вася уже собрался уходить, погасил компьютер и встал из-за стола, как вдруг вспомнил, что забыл сделать что-то очень важное. В этой кутерьме с туфлями … Да что говорить, сегодня вообще день дурной. Наверняка, магнитные бури или пятна на солнце.
- А! Хрен с ним! – Махнул рукой Вася и уже почти ушел, но вдруг вспомнил, вернулся и поднял телефонную трубку. – Алло! Милиция? У меня есть информации о предполагаемом убийце Матильды Колчак. Очень похож на фоторобот. Да, записывайте адрес.
Демьян Иванович собрался домой и протирал серебристый капот своей новенькой Ауди влажной тряпочкой. Внезапно к зданию банка подъехала милицейская машина и автобус с ОМОНом. Люди в масках ринулись в банк. Демьян Иванович решил, что надо бы пойти и узнать в чем дело, но не успел. Люди в масках уже вернулись, таща за собой в наручниках бледного и трясущегося Пашу Синякова. Решив разобраться во всем завтра, Демьян Иванович вновь склонился над капотом.
В окне второго этажа Светочка Зубова надкусила яблоко и хорошенько прицелилась.