Повесть "Детство, отрочество,юность в СССР" часть вторая Отрочество

Книга вторая Отрочество:
Аннотация второй повести.
Учёные педагоги почти единодушны в том, что в возрасте от 3 лет до 7 лет у ребёнка формируется принципиально новая система социальных отношений с миром на фоне возрастания его самостоятельности, которые сопровождается такими проявлениями характера как упрямство; строптивость; своеволие и протест вплоть до обесценивания того, что раньше являлось значимым для невинного дитя! Именно в этот промежуток времени словно Лотос расцветает его самосознание, проявляющееся в становлении самостоятельной позиции, венцом которой является гордость за собственные достижения. Приблизительно нечто подобное имело место в раннем детстве Бориса Львова, который, самостоятельно разрешив проблемы своего становления, бесшумно провёл следующие пять лет своей жизни среди детей благополучных родителей — ударников коммунистического труда и интеллигенции. Поэтому трудно поведать что-либо интересное про эти спокойные годы юного Бориса. Тем более, что его настоящая жизнь началась лишь летом 1977 года. накануне празднования шестидесятой годовщины Октябрьского переворота. Именно в этот год мама Мила обменяла их двухкомнатную квартиру в благополучном Северном микроскопическом районе на трёхкомнатную жилую площадь расположенную в привокзальном районе города Хабаровске.
«Этот обмен по сути своей сродни переезд из центра плацкартного вагона в купе расположенное в непосредственной близости от туалета!» — подумал Борис, но ничего не сказал. Неизвестно то, как сложилась бы его судьба, останься он в стерильном обществе благополучных и внешне счастливых людей, но жизнь поступила иначе! Таким образом, его отрочество стало стремительно наполняться массой захватывающих событий, а порой и опасных приключений.
Известно так же с 12 до 17 лет подросток вливаясь во взрослую жизнь вынужден преодолеть период жизни между своим уходящим детством и ещё не наступившей юностью. В это время проявляюся такие качества его характера, как упрямство, своеволие и протест, но в отличие от кризисного раннего детства у него появляется больше возможностей выразить своё недовольство не только в виде шумных капризов и бессильных слёз отчаяния, но в конкретных делах, которые не всегда бывают хорошими.
Затрагивая тему Отрочества я не смогу обойти стороной тему секса, про которую в наше время не принято говорить в слух. Ну а в те далёкие времена глубокого застоя в СССР её вообще не существовало. Тогда как секс всё таки присутвовал в советском обществе где его граждан и гражданок посылали не только в Космос. Главный герой данного повестования Борис не был сексуально озабоченным отроком, хотя в его жизни случались пикантные истории о которых обычные люди стараются умалчивать.


Глава 1 Кризисный возраст (1977-79 годы)
Лето семьдесят седьмого года ничем не должно было отличаться от тёплых сезонов предыдущих лет. Юный отрок Борис был весь в ожидании заслуженного отдыха, когда за спиной остался учебный год, а впереди его ждали с распростёртыми объятиями долгожданные летние каникулы. Всё должно было случиться именно так, если бы в его мальчишечье тело не постучалась эпоха полового созревания с её спутницами, в лице биологических и культурных потребностей. Благодаря деду Десюку и его религиозному воспитанию, он уже знал, что именно в двенадцатилетнем возрасте господь бог по имении Иисус, послав куда подальше своих земных родителей. бросился в поисках Отца своего Небесного. Согласно догматическим рассказам деда, юный Иисус, познав все неудобства пубертата, решил порвать связь со старой и удушливой средой обитания и одним махом изменить всю прежнюю систему свои отношений с внешним миром. Традиционно ветхий уклад жизни внезапно перестал играть какую либо существенную роль для этого будущего господа бога который стал стремительно наполняться новым смыслом и содержанием известные миру из сказаний Нового завета. Хотя на самом деле многое, что было спровоцировано естественным развитием его человеческого тела. Ведь не каждому было известно то, что уровень тестостерона и гормона роста в двенадцатилетнем молодом и здоровом организме начинает просто зашкаливать. Тогда как сознание отроков ещё не готово по-новому воспринимать совершенно новой для них реальности, которую лбом не прошибить и возникающие проблемы с кондачка не разрешить!
Мудрецы, дожив до седых волос, говорят: «Можно изменить мир, изменив лишь самого себя», то есть либо подстроиться под него или прогнуться. Борису был чужд экстремизм и поэтому его никак не прельщал опыт седовласых мудрецов и тем более личный опыт Иисуса Христа, который так и не смог избавиться от инфантильности. Известно, что сын божий, дожив до тридцатилетнего возраста, с высоты деревянного креста на последнем вздохе, упрекнул Отца своего небесного, дескать за то, тот его покинул. Естественно, что Борис, как многие другие подростки, окружавшие его во времена великого застоя в СССР, испытал на себе крушение прежних интересов! Это был его личный психологический кризис сопровождаемый ощущением всеобщей неопределенности в советском обществе, которому явно не хватало экономической стабильности: водки и копчёной колбасы, нейлоновых колготок и губной помады.
В это время, Борис познакомился с раздражимостью характера, повышенной возбудимостью, резкими колебаниями и перепадами настроения и конечно же жаждой протеста, когда просто хочется рвать и метать, а кое-кого послать в вербально или на пинках.
Психологические переживания свойственные периоду отрочества проявились у Бориса в виде негативных установок по отношению к окружающему миру и привели его к крушению былых авторитетов. Поэтому то, что еще недавно составляло для предмет его интереса оказалось мыльным пузырём и он отрёкся от веры во Владимира Ленина и от суеверия в Иисуса Христа. К тому же состоялся переезд из благополучного района в разбитую квартиру находящуюся в эпицентре клоаки большого индустриального города. И это было сделано ради десяти дополнительных квадратных метров жилой площади. Божественный отрок Иисус бежал в храм Отца своего небесного, где за пару дней успел пройтись по ушам ветхих маразматиков, но всёже был вынужден подчиниться своим земным родителям и вернуться с ними в Назарет. Двенадцатилетний отрок Борис, учась на ошибках Иисуса, не ерепенясь, молча последовал за своей матерью и в след за отчимом и за младшей сестрой, которой исполнилось 7 лет и она должна была пойти в том же году в первый класс средней школы No1.
Двенадцатилетний Иисус успел дойти до степени религиозного самосознания настолько, что уже к тринадцатилетнему возрасту осознал своё неземное происхождение. Историк Ося Флавий в период отрочества восхищал простой люд своим умственным и духовным развитием, а пять сотен лет до них юный Будда так же советовал своему отцу больше помышлять о возвышенном вплоть до неземной Нирваны. Отрок Борис, не имея желания становиться ни богом, ни философом, и ни тем-другим вместе взятыми, обратил свой бренный взгляд к сугубо материальным потребностям, которые сводились к желанию обладать банальным набором аксессуаров столь необходимых простому советскому подростку, чтобы никак не выделяться из здорового коллектива его сверстников. Он нуждался в наручных часах, электробритве, магнитофоне, коротковолновом радиоприёмнике, чтобы ловить «Голос Америки» и конечно же в... фотоаппарате! Это всё о чём он мог тогда только и мечтать ! Тогда, как его маму Милу интересовала исключительно её новая трёхкомнатная квартира, которую надо было срочно отремонтировать и наполнить благим содержанием в виде меблированной стенки, спального гарнитура, коврами, хрусталём и китайским фарфором. Потом на повестку дня ребром встали вопросы о покупке дачи и средства передвижения в виде автомобиля Москвич. Благо, что отчима была электрическая бритва, а всё остальные вещи так и остались для Бориса несбыточной мечтой, без которых он обходился ещё долгие годы. Что касается духовных потребностей, то при отсутствии музыкального слуха, то оно свелось к чтению романов Александра Дюма и тщательному изучению древнего трактата Кама сутра, имевшего тогда неслыханный успех в аскетически пуританском СССР. Девочки уже тогда интересовали юного отрока, но ещё не зная как к ним подступиться, он решил попробовать себя в фотографии и уже потом стал задумываться о дефицитной порнографии, на которой надеялся неплохо заработать. Отрок сам купил свой первый фотоаппарат на честно заработанные им деньги, когда в гостях у бабы Маши, собрал несколько вёдер ягоды смородины.
Тем летом его отправили в пионерский лагерь «Чайка», директором которого по иронии судьбы оказался бывший сосед по лестничной площадке дядя Витя. Борис был очень зол на то, что мама Мила опять сдала его в концентрационный лагерь «Чайка», где днём все делалось по свистку, а утром и вечером ещё и под завыванием пионерского горна с умопомрачительной барабанной чечёткой. Он уже пару раз посещал это концентрационное заведение, где в предыдущем году, благодаря одной доброй девушке из обслуги, почти распрощался со своей невинностью, научился курить папиросы Казбек в затяжку и распробовал вкус первоклассный наливок... К сожалению ночная жизнь в пионерском лагере не могла компенсировать всех недостатков дневной жизни с которыми приходилось мириться на протяжении трёх недель лагерной смены. Он пристрастился к табаку и не имел постоянно пачку сигарет при себе и поэтому в дело шло всё что, могло дымить - начиная от дубовых листьев и кончая прутьями из веников. Благо среди лагерной обслуги дефицит табачной продукции не наблюдался и он был вынужден прибиться к взрослым девушка, которым он очень понравился.
И когда пионеры каждое утро после завтрака, делая веники из веточек, подметали ими территорию вокруг фанерного барака, Борис оставался работать на кухне, где помогал любимой девушке, которая была его на семь лет старше, мыть посуду в огромных раковинах на кухне, расставлять и убирать посуду, резать хлеб в хлеборезке. Ему это не очень нравилось, но зато он мог, до прихода всех пионеров на обед, набивать свою утробу настоящим мясом. Поэтому он стремился держаться подальше от здорового коллектива и пионерски вожатых. Эти будущие эскулапы медицинского института по вечерам квасили спирт и трахались все время, а дети, предоставленные сами себе, жили своей жизнью и анархии не было. Но зато каждое утром, на больную голову эти комсомольцы-добровольцы с красными галстуками на шее гнали пионерские отряды на утреннее построение лагеря, которое называлось «Линейка». Проводилась это коллективное мероприятие на заасфальтированной возвышенности и каждый вечер когда красное полотнище касалось земли, приходило время долгожданной свободы. Тогда как утром бедные дети ещё не успевали подмести территорию вокруг деревянных бараков и выслушать кучу наставлений, как уже приходило время построению на обед. Перемещение строем по крутой лестнице с песней к столовой, где скапливалась толпа, так же занимало много времени. Поэтому куда приятнее было никуда утром из столовой не выходить и оставаться в ней до обеда. Уже тогда Бориса поташнивало из-за ненависти к коллективу, в котором люди ничего сами из себя по сути и не представляют. Несмотря на то, что пионерский лагерь «Чайка» был не бедным и его узников кормили вроде неплохо, три раза в день, не считая полдника, вечный лагерный голод никогда не покидал его обитателей. Борис не раз замечал, что многие пионеры постоянно таскали хлеб из столовой и втихаря жевали его обильно посыпав солью, по дороге обратно. Везунчиками называли тех детей к которым приезжали родители в родительский день и привозили всякие вкусные продукты и каждая суббота напоминала чем-то день великой Бегемота, ибо куда не ткнись всюду можно было видеть изголодавшихся чад пожиравших несметное количество продуктов питания. Борис не помнит, чтобы мама Мила его когда-либо навещала, хотя возможно она и приезжала, но в принципе для него это было не так важно. Он был сыт и, тайно встречаясь с комсомолкой из обслуги, усердно изучал науку искусства любви, что в прочем ему очень помогает в последующей жизни до сих пор. Его учительница была из народа, но для него это был неплохой опыт, о котором 43 года спустя он вспоминает с особой теплотой. Хотя если быть честным до конца. То в каждой бочке с мёдом обязательно есть своя ложка с дёгтем и эта любовная история юного пионера и комсомолки закончилась не совсем хорошо.
Как-то поздно вечером, Борис решил совершить визит вежливости на кухню, где трудилась посудомойкой дама его сердца и уже на подходе к их обычному месту встречи он увидел не дочищенный бак с картошкой и услышал странный разговор доносящихся из темноты:
— Говорят, что ты с малолеткой спуталась? — сказал мужской голос.
— Приходит тут один помощник. Посуду помогает мыть и картошку чистить! Вот с тобой время трачу, а с ним бы мы бак картошки уже сделали. И как потом такого сладкого не приласкать?
— Ах ты сука! крикнул Борис и запустил большой картошкой во тьму. Откуда раздался мужской крик.
На шум прибежал пионерский вожатый Толик из отряда, в котором был Борис.
— И ты тоже здесь шарахаешься? крикнул на него в ярости Борис.
— Пошли от сюда! А то дров наломаешь! — спокойным голосом сказал Толик взбешённому пионеру. Он был не плохим парнем и даже вдумчивым! Поэтому Борис, как- то слишком быстро успокоившись, поплёлся за ним, хотя ему очень хотелось кинуть во тьму ещё пару картофелин.
На следующий день у пионерского вожатого из соседнего отряда обнаружился большой синяк на лице, но Борис не стал провоцировать его, так почувствовал себя виноватым за то, что не сдержался. Что поделать? Любовь не всегда бывает добра! Он искренне любил и помогал даме своего сердца, а она его использовала и растлила. К счастью он не стал строить из себя жертву, так как получил свою дозу счастья!
Лагерь представлял из себя скопление типовых бараков, с таким же типичным туалетом один на всех с перегородкой для "М" и "Ж" и был он расположен в глухом лесу в месте называемом Первый Воронеж с выходом на берег величавой реки Амур. Год спустя уже изрядно возмужавший пионер Борис снова оказался в этом месте, но если раньше отрок мог хоть как-то мириться с окружающей его действительностью, то в тот момент вступления в активную фазу отрочества он посмотрел иначе на уже привычный уклад жизни. Более того, пионер Борис не строил себе иллюзий на счёт того, что сосед дядя Виктор улучшит его положение. Помимо утренних и вечерних построений и 2 часов дневного сна, самым плохим оказалось навязчивое общество тех, кому такая пионерская жизнь даже нравилась. Борис стал их называть презрительным словом «сектанты»! И весь отряд напоминал сборище лицемеров и стукачей так состоял из членов всякого сорта советов от дружинных вплоть до городского, которых хлебом было не кормить, но дай потолкаться в кругу Орлят. Борис быстро понял, что главное — не выделяться из здорового коллектива. А именно — тупо жрать, что дают, то есть подгоревшую манную кашу, жуткий рассольник и хлебную котлету и молча сносить претензии ответственного по спальне за то, не застелил кровать «кирпичиком» по военному образцу, прикидываться спящим во время тихого часа, чтобы на тебя не донесли. Наличие дяди Вити на должности директора стало доводить его до комплекса. Самое ужасное было ещё и то, что эти сектанты лезли ему в душу, всячески пытаясь завербовать и от их вечного ока никуда нельзя было скрыться. Если в прошлом году он мог спокойно покурить сигаретку Стюардесса, выпить рюмку другую настойки на кедровых орехах, заняться любовью с приятной молодой женщиной, а вечером купаться с ней голышом в тёплых водах батюшки Амура... То теперь он как все подметал метёлкой вокруг казармы, смотрел на этих идиотов топчущихся в хороводах и желающих зажечь звезду Советов над всей землёй. Уже на третий день из-за такой райской жизни Бориса стала слегка подёргивать и он уже едва сдерживал себя, чтобы не избить больно самого активного пионера. Последнего спасло то, что за три дня Борис прибывая в нервном состоянии выкурил почти все три пачки сигарет которые взял с собой на целую смену, в надежде что где-нибудь да купит ещё, а тут краем уха он услышал, что в старшем отряде собирается экспедиция в соседнюю деревню за самогоном и за табаком. Благо что самого не дорого стоил да и в тяжёлый момент жизни можно было крутить козьи ножки с махоркой пакет которой стоил всего пять копеек. У Бориса были деньги, ибо уже тогда он не плохо зарабатывал игрой в «орёл-решка» и каждое утро когда мама мила убегая на работу оставляла ему 15, а то и 20 копеек на завтрак в школе юный провидец как правило за час игры на переменах превращал их в рубль, а то и в два рубля. Так же он зарабатывал в трамваях и в автобусах, когда стоя у кассы просил разменять ему те самые двадцать копеек, чтобы купить проездной билет. Естественно что человека с деньгами радушно встретила новая компания лихих друзей и весёлых подруг. Экспедиция прошла удачно и принесла с собой кучу пачек сигарет «Памир» называемые в народе «Нищий в горах» и трёхлитровую банку не разбавленного самогона. В тот вечер все участник экспедиции напившись в хлам пошли на массовку где отчаянно веселились под Бонни Эм. Смутно Борис помнил то, что его обсасывала какая-то деваха большими грудями, но уже не помнил того как, оказался в своей кровати? Проснувшись утром он понял, что явно перебрал сивушных масел, т.к. сильно болела голова. Пионеры отряда как-то странно на него посматривали и самый их главный — рыжий и курносый подошёл к нему и презрительно сказал:
— Мы пионеры, а никакие то там тебе... холуи! А ты... Антисоветчик! Расстрелять тебя мало!
Судя по всему, назревал алкогольный и политический скандал и отрок не знал то, как выбраться из этой тупиковой для него ситуации. Положение спасло то, что когда он ходил в экспедицию за самогоном, заботливая его мама Мила передала своему дитятке пакет жареных пирожков. Утром пионервожатая принесла ему всего только два пирожка, а остальные пирожки, она смачно облизнувшись, обещала отдать на санитарную проверку. Бог услышал его молитвы и дал повод для замечательного скандала и пионер Борис, превозмогая головную боль, сказал:
— Ах так! Жрите мои пирожки, а я объявляю бессрочную голодовку протеста!
— Я же говорил, что он — Антисоветчик! — взвизгнул рыжий пионер!
— А ты, Павлик Морозов! Тьфу на тебя! — рявкнул на него пионер Борис.
После чего он каким-то образом забрался на крышу пионерского барака, где и провёл на солнцепёке весь день. Конечно ему было тяжко, но игра стоила свеч и уже на следующий день его забрала домой, примчавшаяся на всех парах, мама Мила. Тогда как пионерская вожатая, не желая портить себе характеристику, так и не доложила по инстанции на верх про то, что пьяный пионер Борис гнал сплошную антисоветчину и очень оскорбил правильных пионеров!
По возвращению из пионерского лагеря на новое место жительства отрок Борис осознанно огляделся по сторонам, что бы понять то, куда он вообще попал на постоянное место жительства. Известно, что во временна сталинского Ампира все города Советского союза пытались подражать столице великой Империи городу герою Москве, которая в свою очередь представляла собой государство в государстве очерченное циркулем диаметром в 100 километров. И если в третьем Риме был свой стадион Лужники, парки культуры и отдыха типа Сокольники, то такие же мини копии можно было встретить во всех областных и краевых центрах и даже в национальных автономиях, куда уже трудно было добраться, учитывая их разбросанность по необъятным просторам России и прилегающим к ней её колониям и окраинам.
В принципе все города тогдашнего Советского союза ничем не отличались друг от друга ·с их неизменными: главным проспектом имени Карла Маркса или Максима Горького утыкающемуся или берущему своё начало с площади имени Ленина с её неизменным памятником Вождю мирового пролетариата, стоящему либо с протянутой рукой или уткнув руки в бока или засунувшего их в карманы. Так же должна быть пара памятников революционным товарищам и место для удовлетворения духовных надобностей в виде церквушки. Если говорить конкретно о столице Дальнего Востока - индустриальном городе Хабаровске с его полумиллионным контингентом, то он напоминал собой некую растрёпанную птицу с крыльями по двадцать километров каждый с размашистыми крыльями по 20 километр каждое, распластавшейся вдоль кромки правого берега полноводной реки Амур. Голова и тело этой птицы так и называлось Центральным районом и представляло собой наличие нескольких эстетичных зданий былой старины, более многочисленных сталинского Ампира и невероятное количество однотипных девяти и пятиэтажных строений недавно закончившейся эпохи Никиты Хрущёва вперемежку с двухэтажными барачными поселениями. Единственной достопримечательностью таких поселений был римский туалет на 12 дырок или посадочных мест и помойка, разделённые между собой посередине перегородками для пользователей женского и мужского пола и для сброса пищевых отходов. У каждой птицы должно быть своё хвостовое оперение, которым и стали железнодорожный вокзал, привокзальная площадь с памятником основателя города Ерофею Хабарову стоящему посередине неё и прилегающие к ним домами. Это было не самое худшее место данного города. Тогда как так называемая Кукуй-Слобода состоящая исключительно из одноэтажных типовых домов частного сектора вперемешку с одноэтажными и двухэтажными барками нашла своё место по другую сторону железнодорожных путей и невольно напрашивалась на сравнение с клоакой используемое обычно для обозначения расширенной части задней кишки у некоторых позвоночных животных, куда впадают выделительные и половые протоки мочеполовой системы, или подземного канала в городах Римской империи и до наших дней для эвакуации нечистот. Люди там проживали разные, но и среди них встречались неплохие люди и даже очень хорошие корейцы. Их дома можно было сразу отличить от хижин русского Ивана по наличию на их подворьях больших теплиц в которых выращивались знаменитые огурцы и редиска! Единственным кирпичным строением этой Кукуй-Слободы была средняя Школа No1 и неподалёку расположенной от неё детским садом и той самой пяти этажной Хрущёвкой в которой поселилась мама Мила и вся её семья. Прям напротив школы за зелёным забором находились воинские бараки полка авиационной связи среди которых было много офицеров служивших ещё не так давно в шикарных условиях Восточной Германии, а теперь влачивших жалкое существование вместе со своими семьями во всё тех же двухэтажных бараках на восемь квартир каждый. Эта воинская часть с её зелёным забором занимая огромную территорию стала существенным препятствием на пути к получению двух основных радости жизни, то есть к хлебу и к зрелищам. По ту сторону от неё располагался кинотеатр «Огонёк», где показывали французские кинокомедии, а чуть дальше на железнодорожных путях плодово-овощная база носящее странное название «Батуевская ветка» куда из Узбекистана привозили целые эшелоны арбузов, дынь и даже винограда. По крайней мере так уверяли его старожилы! Борис решил срочно проверить столь ценную для него информацию. По этому он не стал искать обходных путей и преодолев высокий забор пересёк расположение полка на прямую и уже на контрольном пропускном пункте его зацепил местный часовой:
— Стой, стрелять буду! — услышал отрок у себя за спиной и повернувшись увидел хмурое лицо солдата.
— Солдат ребёнка не обидит! — нехотя ответил Борис и хотел было продолжить свой путь...
— А может быть ты шпион? — не унимался настырный солдат.
— Он со мной! — раздался звонкий мальчишеский голос и Борис повернув голову увидел мальчишку своих лет.
— Да! Я с ним! — он охотно подтвердил это заявление.
— Ну, коли сын командира учебного батальона с тобой, то значит ты не шпион! - примирительным тоном сказал солдат и пошёл сторону сторожевой будки.
Мальчишка оказался на голову ниже Бориса, но ладно сложен и с умными глазами. Отроки очень быстро нашли общий язык, так как Вадиму — сыну командиру учебного батальона нужен был напарник для экспроприации арбузов из товарных вагонов. Сразу же выяснилось, что арбузы можно доставать через вентиляционные окна, когда один сообщник кидает овощ из вагона, а второй принимает их, стоя внизу на подхвате. Второй способ получения арбуза был романтичней, но более опасным и сводился к тому что грузовики выезжавшие с Батуевской ветки на главную дорогу слегка притормаживали и надо было, ловко подпрыгнув сзади кузова грузовика, ловко схватить арбуз и уносить его куда подальше с места преступления. Проблема заключалась в том, что по правую сторону на первом этаже пятиэтажного здания находилась отделение милиции занимающееся детьми и в нём постоянно дежурили две милицейские тётки, которые и представляли собой главную опасность.
— Если легавая будет тебя настойчиво преследовать, то ты бросай арбуз и беги. — напутствовал Бориса новый друг! — Жадность губит фраеров!
— Нет проблем! — спокойно ответил Борис. - Бросать так бросать! Ты мне покажи только как лучше прыгать и я не подведу.
Обычно местные дети собирались в большие стаи для экспроприации арбузов и в основном рисковал тот кто, находился внутри товарного вагона, но зато можно было вынести сразу несколько десятков благородных ягод, а порой и ящиков набитых корейскими яблоками или грушами. Поэтому друзья не стали заморачиваться на этом методе решили легко взять пару полосатых ягод прямо из кузова проезжающего мимо грузовика. В тот момент когда грузовик притормозил на перекрёстке, Вадим быстро и наработанными жестами схватил арбуз и так же красиво удалился. Борис подражая своему другу так же легко взял свою добычу, но за его спиной раздалась трель милицейского свистка и он во время обернувшись, увидел как к нему на всех парах бежит широкобёдрая и большегрузная капитан милиции утяжелённая ещё и большим животом. Естественно, надо было бежать, что юный отрок и сделал, но тётка в милицейской форме оказалась намного проворней чем могла показаться. Почувствовав скрежет её крашеных когтей на своей спине, Борис не задумываясь бросил арбуз себе под ноги и ловко перескочив разбившуюся в дребезги ягоду, прибавил хода. За его спиной раздался жуткий вопль, как будто кого-то зарезали. Отрок был неравнодушным человеком и почувствовав, что его никто не преследует он остановился и обернувшись увидел бедную женщину лежащую на асфальте то ли в крови, то ли в арбузном соке.
— Ты самую вредную тётку подстрелил! — услышал он восхищённый голос Вадима. — Тебе братва ещё спасибо скажет.
— Я и не хотел её подстреливать! — как бы оправдываясь ответил Борис. — Она мне никакого выбора не оставила.
— Бог с ней! — сказал Вадим. — Мой арбуз съедим и тут есть церковь не по далёко...
Я попу помогаю носить до дома сумки с продуктами и он мне червонец отстёгивает. Забавный поп!
— А в чём он забавный? — удивился Борис.
— Каждый раз говорит одно и тоже: «Вот приду домой, водки выпью и матушки отвешу тумаков, что бы меня и бога любила да, уважала!» — рассмеялся Вадим.
— В церкви я никогда ещё не был! — честно признался Борис. — Библию мне дед читал, хотя в ней сам чёрт ногу сломит...
Друзья разобравшись с арбузом пошли в церковь, заблаговременно перейдя на другую сторону дороги. В это время к зданию, где располагалась «Детская комната милиции» уже подъехала машина скорой помощи.
— Жалко тётку! — сказал Борис.
— Та ещё стерва! — ответил Вадим. Много она нашему брату кровушки попила, но временно сюда ходить не будем. Тут в питомнике имени Лукашова есть сад с абрикосами.
Войдя во внутрь церкви Борис уткнулся в гроб с покойницей завёрнутой в саван и на него пахнуло едким запахом дыма исходящего из кадила, которым мастерски размахивал молодой поп с культурно постриженной бородкой и ещё не сильно откормленного вида. Вадим показывая на попа небрежно сказал:
— Это Славик, молодой поп! Он главный фарцовщик, блатной! Через него джинсы и японские шмотки вагонами проходят. Да и в церкви они не плохо зарабатывают.
— Ты ему что ли помогаешь продукты таскать? - приличия ради спросил Борис, чтобы поддержать разговор.
— Славик только в ресторанах питается! - вполголоса ответил Вадим. - ты вообще потише говори, ведь мы же в храме!
Церковь никак не впечатлила Бориса и вообще вся атмосфера в ней настраивала на отвращение и он с недоумением смотрел как люди по очереди целовали одну и ту же руку старому попу, а потом ещё лобызали стеклянное покрытие иконы выставленной по центру перед иконостасом. Внезапно он захотел купить себе крестик, так как он раньше видел крестики у бабы Маши и когда один из них надел на себя, то сильно повздорил с любимой бабушкой, которую прямо покоробило его невинная забава.
— Пойду крестик куплю! В школу носить крест будет круто! Сказал он Вадиму, который пошёл говорить о делах со старым попом.
Подойдя к церковной лавке, юный отрок увидел сцену как щуплая маленькая старушка трясущимися руками доставала из своего кошелёчка три рубля, повторяя одно и тоже что-то очень толстому попу:
— Батюшка, мне бы землицы святой! Сосед, немец Юсуфик помер! На могилку ему бы посыпать!
Толстый поп приняв от старушки зелёную ассигнацию, степенно бросил на газетную бумажку ровно три столовых ложки песка из неполного ведра что стояло у него в ногах. И что-то пробубнив себе под нос и трижды перекрестив песок, продал его старушке.
В это время подошёл Вадим и Борис, позабыв о культуре поведения в местах религиозного культа, рассмеялся и не сильно задумываясь громким голосом сказал:
— Да за три рубля я целое ведро земли готов продать!
— Иди к чёрту, нехристь! — закричал на него толстый поп.
Борис от греха подальше бросился бежать в сторону выхода и так быстро что чуть было не сбил с ног молодого попа Славика и мог бы вписаться в гроб с покойницей, но Вадим его вовремя дёрнул за майку.
Выбежав на улицу они оба долго пытались отдышаться.
— Ну ты и палёный! — сказал Вадим. — Капитаншу в травматологию отправил и в церкви кипишь навести. Я даже не знаю как теперь к старому попу на глаза покаяться... Ладно, что-нибудь придумаю...
— Ты ту точно не при чём! — Подтвердил невиновность своего друга Борис.
— Но зато с тобой весело! — рассмеялся Вадим.
— А вообще-то у меня к тебе дело есть на сто рублей! Сказал таинственно Борис.
— Прямо таки на сто? — заинтересовался Вадим.
— Если дело хорошо поставим на поток, то доход будет больше... утвердительно сказал Борис.
— А что за дело то? — не удержался Вадим.
— Порнография! - многозначительно ответил юный отрок!
А если быть точнее, то порнографическая индустрия, как на Западе — про неё Голос Америки говорил! Там Свобода!
—  И что для этой индустрии надо? - просил задумчиво Вадим. - Я видел, как в поездах глухонемые продают порнографические карты по десять рублей за колоду.
— Карты — это уже не модно, дело хлопотное и смотреть там нечего! - вдохновенно пояснил Борис.- Нам нужны настоящие порнографические журналы с фотографиями на которых происходят конкретные действия и конечно же... Фотолаборатория!
— Но ведь это же криминал? - испуганно сказал Вадим.
— Всякое производство имеет свои недостатки! - великий комбинатор мысленно подытожил уже сказанное и добавил. - Нам нужна фотолаборатория, так как дома не развернуться и денег на оборудование нет.
Разговаривая между собой друзья одновременно подняли свои взгляды на вывеску, которая сообщала им о том, это было не просто обычное строение, но их домом, ибо называлось оно «Дом пионеров». По иронии судьбы их дом разместился в соседнем здании от церкви и юные пионеры смело вошли в двери их приюта. Это был большой и просторный зал для собраний пионерской общественности, а слева были два кабинета с табличками на дверях украшенных надписями «Фотографический кружок» и «Штаб совета пионеров ж-д Района».
— Осталось только раздобыть несколько образцов настоящей порнухи! - сказал Борис удовлетворённым голосом.
— С этим проблем не будет! - сказал Вадим. - Мой отец привёз небольшую стопку журналов германских журналов для взрослы и у других пацанов поспрашиваю.
— Было бы желание — придут к тебе и знания! - спел Борис куплет песни из телевизионного киножурнала «Хочу всё знать!»
Жизнь полна контрастов и по сравнению с краткосрочным прибыванием в пионерском лагере, которое можно назвать чёрной полосой жизни наступила большая жирная белая полоса! Любимые родители весь день проводили на заводе, сестра Лена тоже где-то гостила у родственников и в распоряжении целая трёхкомнатная квартира, в холодильнике хороший запас колбасы и главное появился настоящий друг с которым трудно было соскучиться. «Конечно, жизнь подкидывает некоторые неприятности и даже можно вступить в черную полосу своей жизни, но трудности надо преодолевать и порой применяя радикальные методы, чтобы поскорее выйти из тьмы к свету. Тогда как её контрасты и перепады тоже нужны так они позволяют ещё больше ощущать, ценить счастливые и прекрасные моменты.» - такие выводы сделал для себя юный отрок и как бы подводя итог своих философствований сказал:
— Человек — кузнец своего счастья.
— Ты совершенно прав! — сказал Вадим, разливая по стаканам водку «Экстра».
В тот день друзья устроили славный пикник на берегу живописного пруда в тени белоствольных берёз и не торопясь распили полулитровую бутылочку водки под хорошую закуску был зелёной лук, шмат ветчины и полбуханки чёрного хлеба.
— Надо больше лука есть! - сказал Борис, а то у моей матери нюх, как у собаки.
— Не переживай! - успокоил его друг. - Впереди ещё половина дня, покупаемся, поспим на природе. Главное никогда не смешивать алкоголь с курением конопли!
— Главное, несмотря на трудности жизни, помнить счастливые и теплые дни! - сказал Борис поднимая рюмку водки. - Предлагаю выпить за счастье и за дружбу!
— Замечательные слова! - рассмеялся Вадим и охотно поддержав тост выпил залпом. Тогда как Борис стал не спеша вкушать благородный напиток, как это делали любимые герои французских фильмов. В такие замечательные дни его непременно тянуло на философствования и в этот раз он не пропустил момент, чтобы сказать:
— Жаль конечно, что люди самостоятельно лишают себя ощущения счастья! Не думают о том, что бывает только личное счастье и его надо добиваться! Вот сидел бы я сейчас как дурак в пионерском лагере и с этими сектантами толкался в их пионерских хороводах. Особенно я ненавижу плохую еду!
Так пролетел последний месяц дальневосточного лета и с первой упавшей листвой стало болезненно ощущаться начало нового учебного года и чем ближе он приближался к дате 30 августа, то тем не спокойнее становилось у него на душе. Само понятие «школа» с её шумом — гамом и кучей народа вызывало у Бориса исключительное неприятие стадного образа жизни часто именуемое в народе «коллективом» или «обществом».
Жизнь продолжает свой бег и ровно за день до начала учебного года Борис и его сестрёнка Леночка с разноцветными букетами осенних астр были доставлены в сопровождении мамы Милы на школьный двор, где по футбольному полю были разбросаны множество скоплений народа в центре которых маячили головы взрослых женщин и со стороны это чем-то напоминало разно породистых несушек в окружение своих цыплят.
«Надо посмотреть на моих новых одноклассников и оценить по достоинству учительский персонал. Благо, что до школы идти не далеко, что уже настраивает на положительный лад.» - подумал Борис.
Мать безошибочно подвела его к кучке детей. В её центре выделялась очень крупная женщина, которая непрестанно на кого-то кричала и называла дебилами и другими словами.
Борис невольно отшатнулся от этого хаотического образования людей и взяв дистанция занял позицию стороннего наблюдателя.
- Это твоя новая классная учительница! Её зовут Любовь Григорьевна! - как можно непринуждённей сказала мама и быстро удалилась так как й надо было ещё представлять свою семилетнюю дочку и это было куда важнее. Конечно у мамы Милы было неспокойно на душе и судя по тому как её сын шарахнулся от своего нового классного руководителя ей уже было ясно то, что впереди её ждали очень неспокойные годы.
Первое, что бросилось в глаза юному отроку было изобилие корейцев. По опыту прошлых лет он знал, что эти узкоглазые дети не вызывают в нём ощущение нестабильности и он переключил своё внимание на тех кто остался. Русские девочки были, как и положено было быть русским девочкам, то есть и тут вроде бы не было ничего страшного. Исключение составляли три девицы более высокие и развитые по сравнению с другими ученицами и кучка зубоскалов которых Любовь Григорьевна называла дебилами и другими словами.
- Привет! Ты новенький? - услышал Борис у себя за спиной и обернувшись, увидел маленького пацанёнка с круглым лицом и с глазами как у лемура. - Меня зовут Константин и я круглый отличник этого класса.
- А вот те стало быть круглые дебилы вашего класса? - пошутил Борис.
- Так оно и есть! С этими не соскучишься. - подтвердил Константин. - Они должны быть в специальных заведениях и непонятно почему их здесь держат. Но в этом деле есть свои положительные моменты, так как они во время уроков сидят на галёрке и к ним привлечено всё внимание учителей. Поэтому предлагаю место напарника за моей партой в первом ряду с права около входной двери. Это к тому, чтобы мне дебила или девчонку не подсадили.
- Очень ценное предложение! - охотно согласился Борис, так его очень обрадовала перспектива делит школьную парту с круглым отличником. - А про других, что скажешь?
- Класс не плохой и с корейцами вообще проблем не будет ибо они сами по себе мирные люди. А та что самая высокая дылда, то её зовут Алла и она местная блядь, таскается исключительно с бандой Пигана и уже два аборта сделала! Подружка её - та что справа — это Наташа "Три рубля и наша", но она только старшеклассникам даёт. Некоторые наши девки с солдатами шарахаются, а с дебилами готовься драться...
— К этому мне не привыкать... — по философски ответил Борис.
К ним подошёл Вадим, который тоже учился в этом классе и благодаря ему Борис уже в целом владел исчерпывающей информацией о коллективе в котором ему предстояло провести следующие учебные годы своей жизни и слова Контантина лишь подтвердили ранее полученную информацию.
Было бы несправедливым сказать, что в этом классе все девочки были умницами, а мальчики просто дебилы. Помимо Константина и Вадима были ещё три разумных подростка Паша, Саша, Юра и все они проживали в том же пятиэтажном доме, где поселился Борис, но остальная дюжина проживала в одноэтажных бараках привокзальной слободы или плодово ягодного питомника в котором трудились их родители. Не все они были плохими подростками, но доподлинно известно, что последующем ни один из них не пережил так называемую Перестройку Горбачёва и Ельцина. Все они в расцвете своих лет оказались на «Третьем Хабаровске» - так называют жители этого города своё кладбище. Учительский персонал был представлен пятью женщинами по имени Галина и со слов Вадима это были коварные и нервные интриганки, которые имели разные отчества, тогда как следующая пятёрка учительниц звались Светланами по отчеству Андреевны и были они хоть строгими, но порядочными учительницами. Первое что бросалось в глаза, было то, что среди них не было ни одной красивой женщины. Да и школа No1 являла собой наследие пятидесятых годов. Но начало общения с настоящим отличником учёбы Константином было многообещающим и это значительно улучшило его настроение.
Несколько дней спустя, сразу же после того как процесс интеграции в новую школу прошёл успешно и Борис жестко побил по очереди трёх главный дебилов, среди которых был настоящий нанаец Вова Удинкан, то пришло заняться вплотную изучением искусства фотографии. Первые посещения фотографического кружка при Доме Пионеров окрылили его настолько, что он ненадолго почувствовал себя королём порнографической индустрии. Надо отдать должное Советской власти, но фотоателье для юных пионеров оказалось действительно хорошо оснащено и учитель фотографии оказался просто замечательным человеком по имени Дмитрич. Естественно, он не только преподавал немногочисленным пионерам азы фото искусства, но и подрабатывал к своей скромной заработной плате печатанием свадебных и похоронных фотографий и Борис ему охотно помогал. Поэтому юному пионеру было достаточно изучить толстый учебник по фотографии и не сильно грузить вопросами Дмитрича, который часто уходил по своим делам. Борис, оставаясь за старшего в фотолаборатории порой совсем один, стал копировать фотографии особого содержания привезённые советскими офицерами и прапорщиками из Восточной Германии. В принципе, первая продукция была не очень высокого уровня, но её качество стало день ото дня стремительно улучшаться и оставалось только найти рынок сбыта. Естественно, что такого сорта продукция могла быть востребована в привокзальном районе и для этой работы, как раз подходили одноклассники проживавшие в её бараках.
На шестидесятом году своей жизни СССР, явно устав, готовился к уходу на пенсию в нём уже отчётливо проявляли себя хаос с неразберихой ибо уже никто из здравомыслящих не верит в идеалы коммунизма с его райскими кущами на земле, а не где-то там в загробной жизни и смысл человеческого существования стал заключаться, как всегда, в том, чтобы жрать, трахаться и получать удовольствия все и сейчас. Время было такое! А время это в первую очередь люди которые жаждали как всегда хлеба и зрелищ в силу и степени распущенности нравов. Пользуясь отсутствием Дмитрича, Борис наладил производство фотографий и пока те набирали глянец в специальных нагревательных приборах, выходил во двор покурить сигаретку и даже выпить бутылочку пивка. К тому же в то время в Хабаровск продавалось вполне приятное яблочное вино по рублю за бутылку. К тому же местное вино было куда приятней чем болгарская кислятина под названием Медвежья кровь. Развлечением для Бориса были местные пионерские сектанты, которые после каждого часа заседаний так же выходили во двор проветриться. Но вместо того, чтобы хорошо размять свои суставы, они взявшись за руки, топтались на месте раскачиваясь из стороны в сторону горланя свои песни:
Мы — дружина яростных ребят,
Дружина орлят непокорных...
« Неужели они всё ещё верят во всю эту чертовщину?» — с раздражением подумал Борис после прослушивания очередного концерта, докуривая очередную сигарету.
Естественно, что к сбыту готовой продукции следовало подойти более обдуманно, но Борис, в силу своей неопытности, отдал первые образцы своего труда на просмотр одному из одноклассников по имени Саша проживавшего в бараках той самой Кукуйской Слабоды. Этот Саша во время контрольной по физике, внимательно изучив фотографии одной женщины совершающей акты соития прямо на бильярдном столе с несколькими мужчинами, забыл их в тетради, которую в конце урока сдал на проверку директору школы Галине Ивановне, подрабатывавшей к своей скудной зарплате преподаванием физики ученикам своей школы. Таким образом накануне 60 летнего юбилея Октябрьской революции разразился первый в истории этой школы, а может быть и всего СССР настоящий порнографический скандал и надо отдать должное этому Саше за то, что он не выдал имя главного виновника торжества. Естественно, в школу были вызваны родители Саши.
— Что делает эта женщина? — директор школы, истерически тыкая указательным пальцем в фотографию, сердито задала вопрос маме Саши.
— Курит сигару! — ответила испугано мама Саши.
— И... какую сигару курит эта женщина? — директор школы повторила этот вопрос папе Саши.
— Гавану?! — ответил папа, но было видно, что он уже обо всём догадался, но решил играть в дурака.
— Не Гавану! И... не сигару! Эта женщина не курит... Она сосёт... — покраснев от стыда крикнула Галина Ивановна.
Внезапно, Борис ничего не ведая о порнографическом скандале был вызван на ковёр к директору, где уже собрались все активистки его класса. Одна из них встала по имени Марина встала и строго произнесла:
— Порнографию в школу принёс Львов! — и... указала на него указательным пальцем.
Естественно, что после беседы с директором школы, он бросился домой, но было уже поздно! Мама Мила произведя обыск его комнаты нашла всю его фотографическую продукцию! Весь его труд оказался порванным на мелкие кусочки. Видимо после разговора с мамой Галина Ивановна узнал о том, что у Бориса не было ещё на тот момент своей фотолаборатории и телефонировала в дом Пионеров.
— Народ к разврату ещё не готов! — сказал Борис и его друг Вадим разделил его мнение.
Дело было благополучно замято, так директор школы не хотела прославиться на всю страну! В общем, Борис легко отделался!
Отношение с Галиной Ивановной стали портиться потому что новый ученик попал ей на заметку и она невольно стала обращать на него внимание.
«Видимо история с порнографией её сильно удивила!» — мысленно оправдывал её Борис.
Время лечит и вот уже декабрьская вьюга заметала следы былых воспоминаний и жизнь в школе как бы вернулась «на круги своя», но на улице было очень холодно и курящие ученики стали курить в школьном туалете в котором как говорится: «дым стоял коромыслом и можно было вешать топор». Некоторые учительницы из разряда самых инициативных и как правило самых толстых беспардонно врывались в мужской туалет и порой рукоприкладствуя гнали взашей курящих учеников прочь. Что было с их стороны в общем-то не совсем этично. На улице было действительно холодно и чтобы слегка приструнить наглых учительниц, юный отрок Борис закрыл учительский туалет при помощи обыкновенной нитки. Он привязал эту нитку к внутреннему засову и будучи снаружи, плотно закрыв дверь, дёрнул эту нитку на себя. В результате этих нехитрых действий дверь учительского туалета оказалась закрыта изнутри, что не позволила всем учительницам исполнить свои естественные надобности во время перемены. И со стороны можно было наблюдать целую очередь женщин выстроившихся около наглухо закрытой двери. Естественно, что ученики могли спокойно курить в мужском туалете их никто не выгонял, так учительницам было явно не до этого. Проходя мимо живой очереди, Борис, невольно вспомнил сцену их художественного фильма про революцию, не удержавшись неудачно пошутил:
— Не стойте, товарищи, хлеба не будет!
Эта нелепая шутка вызвала бурю негодования рассерженных на него учительниц. Дверь пришлось ломать двум здоровенным десятиклассникам и пока все учительницы посетили отхожее место все уроки в школе были сорваны, но какое-то время учительницы присмирели и можно было спокойно выкурить сигаретку в туалете. К сожалению память человеческая весьма коротка и самые толстые учительницы снова стали врываться в мужской туалет и выгонять наружу курящих и не курящих школьников.
В это время школу должна была навестить городская комиссия из «Института по совершенствованию кадров» и все учащиеся школы вместо того, чтобы идти после уроков по домам были вынуждены репетировать показательные уроки, что бы не упасть в грязь лицом. На репетиции показательных уроков, которые должны были посетить ответственные гости и снимать на кинокамеру представители хабаровского телевидения бравые ученики из отличников отвечали на заранее вызубренные вопросы. По окончанию репетиции Борис проходя мимо комитета комсомола школы сказал своему другу Вадиму:
— Опять Медведева показуху устроила!
Он даже и подумать не мог о том, что директор школы в этот момент находилась на заседании комсомольского штаба и очень болезненно отреагировала на слова юного отрока. На следующий день Борис, не догадываясь о случившемся скандале, зашёл с небольшим опозданием в притихший класс и услышал как директор школы Галина Ивановна Медведева кричала во всё горло слова возмущения в его адрес:
— Как посмел Борис Львов назвать показухой наши приготовления к встрече дорогих гостей из Института по совершенствованию кадров.
Далее она повернувшись к Борису лицом сказала ему презрительным тоном:
— Выйди вон! Весь класс ответит в анонимных записках на вопрос:
«Нужен ли Львов школе?»
Борис так расстроился, что пошёл в туалет покурить сигаретку, но и тут на него напала учительница, которую школьники называли между собой «Глобус» и ему стало просто обидно за всё происходящее с ним. В общем, он снова закрыл школьный туалет по уже проверенной технологии. На ту беду вся ответственная комиссия по педагогике, корреспонденты газеты Тихоокеанская звезда и кинооператоры местного телевидения нагрянули шумной толпой и с мороза ринулись в учительский туалет, дверь которого снова пришлось взламывать двум здоровенным десятиклассникам. После этого случая никто из учителей Борису больше ничего плохого не говорил и анонимные записки на него он случайно нашёл в кабинете физрука школы по прозвищу Шурик. Преподаватель физической культуры Александр Павлович был единственным классным и весёлым учителем этой школы. Увидев как-то Бориса, он с улыбкой передал ему пачку анонимных записок. Видимо откровенные мнения одноклассников Бориса его немного позабавили.
Зимние каникулы были как нельзя кстати. Да и учителям надо было тоже отдохнуть и их можно было понять: маленькая зарплата, тяжёлые дети, а тут ещё новенький с фантазией. Отдых должен был всем пойти на пользу, так как Борис вообще хотел воевать, но новое окружение так или иначе толкало толкало его на конфронтацию. А пока забыв про былые горечи и разочарования Борис и Вадим пошли в кинотеатр Гигант где должна была состояться премьера фильма «Чёрная берёза» производство Беларусь фильм. Фильм был про войну в которой каждый четвёртый житель этого березового края погиб не пережил эту кровавую бойню, но молодых людей интриговало вывеска « фильм до 16 лет» и этим много что было сказано. Обычной было много приёмов нелегального посещения подобных кинопоказов и особенно в кинотеатре Гигант где вход в Большой зал на 1000 мест стоил целый рубль, а Малый зал всего 30 копеек, но для начала надо было постараться зайти с заднего входа дождавшись момента когда публика с предыдущего сеанса начнёт выходить на улицу. Неожиданно для себя, друзья подойдя к заднему выходу, наткнулись на троих своих одноклассников, которые были просто безбашенными. Оказалось, что какая-то краевая конференция единодушно решила посетить премьеру такого серьёзного фильма и посмотреть то, как голая девушка будет убегать по лесной просеке от фашистского самолёта и по такому случаю контролёрши были выставлены на выходах из кинотеатра. Друзья решили не лезть первыми в пекло и со стороны стали наблюдать как две крупные тётки вытолкнули в зашей их одноклассников известных под кликухами: Белый, Барсук и Жека. Впереди были целые зимние каникулы и можно было в следующий раз посмотреть этот фильм и полюбоваться красотой обнажённого девичьего тела и друзья зашли полакомиться мороженным в кафе Снежинка, а потом идти кататься на горках и вообще замечательно провести этот день. Но именно в этот момент мимо них промчалась дюжина пожарных машин и толпы народа кашляющих и в слезах и в соплях заполнили центральную улицу города имени Карла Маркса. Выйдя на улицу Борис и Вадим увидели как из кинотеатра валят густые клубы дыма и ветер с Амура стал доносить до них тошнотворный запах.
Мимо них проследовали Белый, Барсук и Жека весело обсуждавшие только, что случившееся происшествие:
— Здорово мы их дустом, как тараканов обработали! - запинаясь от удовольствия сказал Жека. - Я даже и не знал, что в универмага шашки с дустом продают.
Борис по простоте души хотел их окрикнуть, чтобы удовлетворить своё любопытство, но Вадим его вовремя одёрнул и сказал суровым голосом:
— Они нынче террористы!
— Левые эсеры что ли? — удивился Борис.
— Эсеры или Красные бригады — это неважно. Нас это дело не касается! — строго предупредил его всезнающий Вадим.
По возвращению домой, Борис наткнулся на отчима и был удивлён тому, то тот его явно поджидал и судя по выражению лица сильно волновался.
— Приходили директор школы и участковый милиционер... — папа Вова пытался тщательно подобрать слова. — Они сказали, что ты вместе с Белаяевым и Барсуковым взорвали кинотеатр Гигант.
Борис внимательно посмотрев на отчима спросил:
— А чем его можно было взорвать?
— Они этого не сказали! — переведя дух ответил отчим. Видимо, он окончательно отрезвел и стал хоть немного соображать.
— Спокойствие! Только спокойсвие! — сказал Борис, хотя ему самому стало жутко не от того, что кто-то взорвал дымовую шашку в кинотеатре. Но пять лет назад в такие же зимние каникулы Борис прогуливался с охотничьим ножом позаимствованным у папы Вовы и его увидела какая-то учительница и подобная делегация педагогов пришла к ним домой. Папа Вова был в стельку пьян и со страху исполосовал семилетнего Бориса своим брючным ремнём, а потом решил взяться за его воспитание, то есть применять ремень. После пары таких случаев, Бориска решил повеситься, но хорошо поразмыслив, подошёл к отчиму и предупредил ( в такие моменты в нём появлялась странная жёсткость, которой он и сам удивлялся) :
— Ещё один раз ударишь... я тебя убью!
После того случая они больше никогда в жизни между собой не разговаривали и мирное сосуществование продлившееся на десять лет пока Борис проживал в семье его нисколько не смущало.
— Я пойду мусор вынесу! — сказал Борис и выйдя на улицу помчался в центральное отделение милиции, которое располагалось неподалёку от кинотеатра Гигант. Зайдя вовнутрь он наткнулся на всю весёлую троицу террористов. Позже выяснилось, что эти трое имели достаточно приводов в милицию и их сразу же вычислили по отпечаткам пальцев.
Бравые милиционеры ему выписали бумагу сообщающую его родителям, что Борис тут не при чём, что успокоило его маму Милу, но на следующий день она ринулась в школу чтобы поговорить с Галиной Ивановной, которой наговорила столько, что та люто возненавидела Бориса. После чего между ними началась долгая пятилетняя война стоившая больших нервов и подорванного здоровья этом педагогу с большой буквы. Иногда он пытался примириться с Галиной Ивановной и даже переставал бить ей окна её кабинета и не применял другие формы отмщения - такие как слезоточивый порошок изъятый с боевых гранат, и даже пытался ей просто улыбнуться в знак дружбы, но это доводило её до бешенства. Скорее всего она не догадывалась о сюрпризах которые ей устраивал Борис, так помимо него она многим портила жизнь в силу особенностей её характера.
Так однажды сестрёнка Леночка очень хорошая ученица вернувшись из школы домой застала своего брата и его друга Вадима с масками противогазов на лице занимающимися дозирование слезоточивого боевого порошка. Сама граната представляла собой небольшой картонный цилиндр покрытый парафином с отверстием для взрывателя и сделав маленький прокол в её теле, друзья рассыпали её содержимое по небольшим бумажным пакетикам.
— Тут важно не перебрать! — пробубнил Вадим. — Чтобы нас тоже за террористов не приняли.
— Зверская штучка! — подтвердил Борис. — Я только крупинку нюхнул и полдня зарёванным ходил.
Эффект от одноразового применения слезоточивого порошка в кабинете директора школы был такой силы, что друзья отказались от дальнейшего применения химического оружия. Плакали все учителя школы и даже хорошие к которым у Бориса вообще не было претензий и даже чувство симпатии.
— Мы не имеем право применять оружие массового поражения! — сказал он и даже упрекнул Вадима. — А ты ещё предлагал пробирку с бромом разбить!
Весёлую троицу устроившую дымную историю в кинотеатре выпустили до суда под подписку о не выезде и их любимым занятием было вечернее катание на подъёмном кране который размещался во внутри нового цеха местного завода эмалированной посуды, куда Борис и Вадим ходили принимать душ так как горячей воды в пятиэтажном доме не было как в прочем и в офицерском бараке она вообще не была предусмотрена.
Как-то поздно вечером когда в цехе завода уже не было рабочих друзья зашли вовнутрь, чтобы взять на память несколько новеньких кастрюль и увидели как Жека поднял на кране прямо под потолок Барсука и Белого которые висели на крюке вцепившись руками в некую консоль. Всегда весёлый Жека при помощи пульта управления покатал своих друзей по цеху, а потом так же бодрым голосом спросил их:
— Ну что, висите?
— Висим! — дружно ответили ему Белый и Барсук.
— Ну и висите, а я домой пошёл! — сказал Жека и, действительно бросив пульт управления, ушёл домой.
Борис хотел броситься на помощь одноклассникам попавшим в неприятную ситуацию, но Вадим одёрнул его за плечо, сказав:
— Не лезь в их дела! Они прокажённые! Помнишь, что они в кинотеатре устроили? Да и поздно уже! Смотри они уже отцепляются! Сейчас грохнутся...
Действительно два брата-акробата полетели в низ где-то с высоты третьего этажа и ударившись о бетонный пол стали орать не человечьими голосами...
— Там телефон есть! Надо вызвать скорую помощь! — сказал Вадим. — Ничем другим мы не можем быть им полезными.
Надо было отдать ему должное за то, что будучи сыном военного мог чётко и правильно оценить ту или иную сложную ситуацию, и особенно те случаи, когда попытка спасти утопающего становится опасным занятием для спасателя.
В мае 1978 года в Средней школе No 1 был организован показательный суд над котором Жеки, Белому и Барсуку дали каждому по статье «Злостное хулиганство» по два года лишения свободы, а два дня спустя все восемь дебилов класса включая выше озвученных одноклассников признали виновными по статьям о хищение со складов предметов народного потребления. Оказалось, что Белый и Барсук на костылях организовали преступное сообщество и стали грабит склады. Пятерым соучастникам были вынесены приговоры условно, а эта троица была отправлена для дальнейшей учёбы в специальную школу города Биробиджана закрытого типа. После чего жизнь в школе стала намного спокойней, то есть и рассказывать больше нечего...









Глава 2

Учительница литературы Анна Ивановна

Отрочество Бориса Львова прогремели под фанфары так называемой эпохи дедушки Лёни, ознаменовавшей застойный период Советского государства и ничем особо не отличалось от жизни "молодых балбесов потерянного поколения". Такое уничижительное прозвище ему не раз доводилось слышать из уст его первой учительницы литературы Анны Ивановны — явно не миловидной женщины в возрасте за тридцать пять, наделённой корявыми чертами лица, экстремально плоской грудью и излишне нескладным сложением её женского тела. Единственным тузом в наборе карт его нелюбимой учительницы было наличие "шикарного станка" пикантных округлостей, очертание которого будоражили неокрепший ум этого любвеобильного детины. В народе говорится: "Зебра тоже лошадь, а на безрыбье и креветка — рыба". Видимо поэтому Борис, думая о ней, возбуждался до пяти раз на день и как бы сам себя уговаривая, протяжно цедил сквозь зубы:
— Креветку Аню надо поставить раком!
Будучи не по годам физически развитым мальчуганом, он всё сильнее и сильнее реагировал на своего педагога, словно магнит на горную породу железняка, а его уже оперившаяся мужская гордость застывала в определённом положении, словно стрелка компаса в районе Курской магнитной аномалии. Не зная, что с этим делать делать и как вести себя в обществе Анны Ивановны, Борис срочно увлёкся чтением романа Льва Толстого "Война и мир" и даже зазубрил от корки до корки трактат "Камасутра". Видимо для того, чтобы было о чём с ней говорить и что делать, когда случай представится. Уже будучи физически развитым молодым человеком, он стал вдруг замечать в своём недоразвитом сознании ростки мудрости, позволивших ему более снисходительно относиться к ворчанию этой молодой, но всё же некрасивой женщины. Отныне каждый раз наш мудрец, услышав от неё очередную глупость, тотчас находил ей оправдание:
— Да будь у Аньки мужик хороший, то не несла бы всей это околесицы насчёт моей потерянности для её дебильного общества! Ещё неизвестно кто и кого из нас потерял!
В отличие от своего сексуально озабоченного ученика, Анна Ивановна, а в недалёком прошлом — девушка Аня, успела нахвататься умопомрачительных идей первой свежести периода хрущёвской оттепели. Это было славное время, когда на площадях и скверах весенней Москвы она — рыженькая студентка Литфака с веснушчатым лицом, слушала взахлёб выступление поэтов-шестидесятников на Старом Арбате. Более того, она — сама невинность, прочитала в запой роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", который вызвал у неё ощущение головокружения и весьма непристойные мечтания! По всей видимости все эти непристойности ей были нашёптаны самим Воландом или его послушницей Геллой. Анна Ивановна, а для четырнадцатилетнего Бориса — просто Анька, оказалась весьма сладкой в постели, если так можно было назвать кипы старых газет и журналов, стасованных в макулатурном ящике, расположенном за учебным корпусом обычной средней школы No1. Именно туда он — не по годам возмужавший и рослый детина, затащил её — сексуально истощённую женщину, чтобы стать наконец-то мужчиной и по возможности помочь своей учительнице ощутить себя полноценной женщиной в прямом и в переносном смысле этого слова. Это случилось сразу же после их разговора, что завязался сам по себе, когда молодой человек откровенно спросил симпатизирующую ему женщину о её внутренних страхах:
— Анна Ивановна, а вам не страшно каждый раз поздно вечером после второй смены ходить к себе до дому? Тут всякие люди выпивают почти за каждым углом и сейчас мы идём вдвоём, а вокруг нас такая тьма, что хоть глаз выколи.
Неизвестно, что на неё тогда нашло, но мысли о том, что она может быть сегодня же изнасилованной, вызвали в её душе неприличное ощущение приятной дрожи до мурашек, пробежавшей по всему её нескладному телу и она сама подсказала своему ученику кокетливым голоском странную идею в виде прямого намёка:
— Боря, если мне предстоит быть изнасилованной, то будет лучше, если насильником будешь ты, чем толпа привокзальных хулиганов из банды Пигана!
В свою очередь Боря, почувствовав душевные терзания возбуждённой женщины, согласился с ней:
— Да! Уж лучше Вашим насильником буду я, чем другие!
На тот момент Анна Ивановна была "почти что старой девой", познавшей в своём теле пару разных мужчин и то совершенно случайно и к тому-же на невероятно короткие промежутки времени! В обоих случаях так называемых "половых контактов", отнесённых к разряду "мимолётных мгновений", она ничего не почувствовала, кроме резкой боли, когда так называемый её "первый мужчина" по пьяной лавочке с ходу попал ей впросак. Далее этот горе - любовник с испугу или от нетерпения вообще перепутал входные отверстия и за один вечер бедная Аня дважды потеряла свою невинность.
Во-втором — более приятном случае, она вообще не успела что-либо вкусить по причине преждевременной эякуляции у её партнёра. Тогда как оральным сексом в ту пуританскую эпоху развитого Социализма ещё не было принято заниматься и по этой причине она долгое время — вплоть до встречи с Борисом, втайне гордилась тем, что хранила оставшуюся ей невинность для любимого человека. И, как бедная Ассоль, она тоже мечтала о том, что обязательно встретит капитана, приплывшего к ней из далёкой Америки на своём корабле под алыми парусами или рыцаря, сидящего на белом коне с букетом алых роз в руках.
Оба совокупления в её жизни случились на студенческих вечеринках, славившихся избытком самогона, приготовленного местными "Менделевыми" на гениальном приборе кустарного производства по особой технологии из томатной пасты в химических лабораториях их института. Надо понимать, что самогонный аппарат был детищем талантливых ребят, ведущих свою родословную от самого Кулигина — героя драмы "Гроза" Островского. В студенческой среде славились эти фривольные вечеринки, несмотря на их скудную закуску, состоящую из буханки чёрного хлеба, пары банок кильки в томатном соусе, пучка репчатого лука для запаха и, конечно же, короля поварского искусства в лице отварного картофеля в мундире. Зато там было невероятное количество разнообразных анекдотов. Вот один из них — Наш министр культуры посетил Париж, где знакомясь с культурными достопримечательностями, случайно попал в бордель. Но! Вместо того, что удовлетворять свою похоть, он предпочёл ей... морализаторство:
— Приезжайте, девушки, ко мне в страну Советов! Там вас ждёт учёба и жизнь в общежитии!
— Моя мама с трудом отпустила меня работать в публичный дом, но она ни за что не согласится, чтобы я поселилась на постоянное место жительство в вашей студенческой общаге! — Ответила ему одна из девочек.
На методе приготовления отварного картофеля стоит остановиться особо, ибо тут никак не обходилось без гения ребят с Физмата, изготовлявших раз за разом чудо — нагревательный прибор из двух консервных крышек от банок, ещё недавно содержащих ту самую заветную кильку. Согласно наработанной годами технологии, они предусмотрительно укладывали два обычных огрызка карандашей между зазубренными жестянками, что позволяло избежать банального короткого замыкания в системе. После скручивания обычной бечёвкой в единое целое всех деталей этой странной конструкции адская машина, как всегда, была готова к эффективной работе. Обычное эмалированное ведро с водой, предварительно заполненное картофелем, краденным с овощной базы, ставилось прямо на просторный студенческий стол и уже потом в него осторожно укладывался этот "нагревательный монстр"! Один очень талантливый художник назвал его мифическим змеем с телом из трёхжильного кабеля, заблаговременно проброшенного к источнику электропитания. Студенты даже не пытались накормить своего дракона из обычной комнатной розетки во избежание того, что она просто расплавится. Зато они вволю получали необходимую для него питательную дозу из распределительного электрощита, имевшегося в конце каждого длинного коридора их общежития.
Каждый раз их чудо-машина оказывала своим треском и жужжанием почти магическое воздействие на вечно голодных узников педагогического института имени Надежды Крупской. Все они, словно бандерлоги из мультфильма про Маугли, заблаговременно встав вокруг неё, осоловевшими глазами созерцали лихорадочно трясущееся ведро, сообщая ему дополнительный импульс своих бунтарских душ. Всё это значительно убыстряло процесс приготовления этого вкуснейшего яства известного под именем "Отварной картофель в мундире".
В то же самое время, на краю необъятной России, в граде Хабаровске на Амуре, такие же девчонки, обучающиеся в стенах педагогического вуза науке "Выйти удачно замуж", передавали из уст в уста словно половой член поэта Владимира Маяковского... некую легенду, а может быть и быль:
"Давным-давно популярный поэт Пушкин, призраком блуждая вокруг их учебного заведения, внезапно материализовался прямо у парадного подъезда и там же застыл в бетоне на постаменте со склонённой головой в экспрессии глубокого размышления. Но для него не всё потеряно, ибо однажды Пушкин подымет свою кучерявую башку, когда из стен их благородного заведения выйдет непорочное создание женского пола. Пусть даже в маске гориллы на её уродливом лице".
Что же касается московской Альма-матер того же гуманитарного профиля, то на её фасаде, преждевременно состарившемся и потрескавшемся от страданий, висела памятная доска с лицом застывшей в чугуне великого педагога Надежды Крупской с вылупленными глазищами в экспрессии неподдельного ужаса. В отличие от бетонного памятника Пушкину, который ещё ни разу не шевелил курчавой головой, Надежда, застывшая в металле, всё же смогла один раз опустить свои тяжёлые веки. Это историческое событие случилось тогда, когда к ней подошла с букетиком цветов студентка Аня, в последующем взятая её же учеником и героем нашего повествования, решившего проводить её до дома в тот памятный для них обоих тихий вечер.
Пора вернуться к пикантному моменту, лишившего юного Бориса его последней добродетели из списка других светлых качеств души, заложенных Творцом мироздания в каждом из младенцев. Доподлинно известно, что несмотря на отсутствие секса в стране Советов, она всё же производила на свете детей на особых предприятиях с табличкой "Роддом" на фасадах. Так же счастливые родители находили своих чад в капусте на дачных и на колхозных полях, приносили из магазина, либо те доставлялись к ним по воздуху белокрылыми аистами! Тогда как юный Борис ещё задолго до своего отрочества знал истинную суть вещей и не только из прочитанных распечаток под копирку известных рассказов Толстого "Баня", модного французского романа "Салон мадам Максим" и прочего занимательного чтива. Поэтому он имел свой особый взгляд на вещи, а в последующем к его оголтелому цинизму добавилась ещё и жажда применить свои чисто теоретические навыки на практике не только с одноклассницами, но и в общении со взрослой женщиной — педагогом! Таким образом, в его светлую голову пришла гениальная мысль проводить со школы свою учительницу Анну Ивановну до её бревенчатой халупы, что затесалась среди заводских бараков местной Слободы, имевшей очень дурную славу.
К тому же, наш горячий Казбек славился не только редким пушком над пухлыми губами своего скуластого лица, но и особой наблюдательностью юного натуралиста, позволявшей ему учиться у матери природы на примерах из жизни. Банальные случки дворовых кобелей с сучками низкопробной расы никак не трогали его душу эстета, ибо он был ценителем грациозных любовных плясок степных скакунов, налетавших с ходу на буйных кобыл, коих ещё можно было встретить в ближайших сёлах. Пару раз его брали на соревнование по боксу краевого значения и он, пролетая над бескрайними просторами, невольно сравнивал эти убогие поселения с островами в бескрайнем море дальневосточной тайги.
Безусловно, с точки зрения слепой Фемиды, этот рослый недоросль был категорически не прав, совершая половой акт со своей учительницей по литературе в макулатурном ящике, но как в народе говорится: "Курочка не всхочет — петушок не вскочет!" Лишь в самом начале их любовной игры бедная Аня, слегка покочевряжилась и то приличия ради, внезапно что-то распробовав по-настоящему, стала зычно стонать, как в том анекдоте про фашиста:
— Борис... Боря... Бориска! Ещё-ё-ё!
Обширные познания великого языка Пушкина и Ленина, позволяли ей выдать на-гора не только известные суффиксы, но и те, что лингвистам предстоит ещё открыть в далёком будущем. В какой-то важный для неё момент она, вскрикнув: "Борис во-щ-ще!", затряслась в диких конвульсиях своего нескладного тела и сразу же обмякла, словно мороженое в лучах солнца. Её вечно хмурое лицо просияло куда шибче, чем у Будды, и она, распластавшись на кипах макулатуры, уткнулась носом во тьму из стопок газет "Правда" и "Литературной газеты" и процедила, скрипя зубами от счастья:
— Кончай скорей, сволочь! Насильник!
— Наконец-то! — Самодовольно вскрикнул он и с энтузиазмом принялся более энергично двигать по принципу "туда-сюда" своим мускулистым тазом и вскоре его самого так пробрало, что он непроизвольно крикнул:
— Пипец как хорошо!
Внезапно его удовлетворённая жертва словила некое дополнительное удовольствие, которое словно зигзагообразная молния, вырвавшись наружу из того места, где у женщин бабочки летают, навылет пробила электрической стрелой её мозг, вызвав короткое замыкания имя которому... Эйфория! Слегка отдышавшись наш юный пионер Боря нагло ответил ей:
— Это ещё вопрос — кто кого изнасиловал? На самом деле это ты, Аня, меня растлила, навсегда лишив меня моей невинности! Как мне с этим дальше жить?
Такая нахальная постановка вопроса внезапно рассмешила Анну Ивановну и она разразилась, словно гром и молния одновременно, в каком-то истерическом смехе и чисто по-театральному вскричала:
— А как мне с этим жить?!
Благо, что никто из людей не проходил мимо их уютного гнёздышка, так как было легко испугаться её демонического смеха.
— Намного лучше, чем жила раньше! — Не задумываясь, ответил ей спокойным голосом третий мужчина в её жизни.
— Что ты такое несёшь? Ведь я твоя учительница и тебе в матери гожусь! — Вскипела Анна и в её словах явно послышались нотки раздражения, которые разразились искрами из энергетического сгустка имя которому... Отчаяние!
— А что, в общем-то, случилось? — Даже не моргнув глазом, Борис, слегка улыбнувшись, добавил цитату:
— Любви все возрасты покорны!
Душа его буквально ликовала и он, желая повторения банкета любви, нежно погладил тёплой ладонью свою любимую учительницу. Она не отстранилась от него и, почувствовав себя беззащитной, как-то жалобно заплакала от обиды за саму себя, ибо в этот вечер она впервые в своей жизни испытала неслыханное удовольствие, пусть даже от подростка, который вёл себя, как настоящий муж.
Выражаясь словами одного из классиков социалистического реализма, ей было горько и обидно за свои бесцельно прожитые годы, проведённые за методичным вбиванием литературных образов Наташи Ростовой и Анны Карениной в тёмные головы привокзальных отморозков. Тех самых, что отвечали ей лишь зубоскальством или тупым взглядом глаз — осоловевших от выкуренного косяка конопли, пущенного по кругу в рекреации на очередной школьной перемене.

«Больше бога, дьявола и себя, я боюсь только моей совести и на сделку с ней я пойти никак не могу» записал в своём дневнике Борис, любивший всё время что-то записывать куда-то записывать. Шёл 1979 год и Борис внезапно почувствовал, что в свои 14 лет он уже вырос и возмужал. В этом году он благополучно перешёл в 8 класс и записался на секцию бокса. Его мама Мила ещё достаточно молодая и красивая женщина, занималась своим литейным цехом, а отчим лежал на диване: лицо прикрыто газетой, а в изголовье очередная трёхлитровая банка пива. Советские войска вошли в Афганистан и страна как обычно готовилась к встречи 1980 олимпийского года. Рядом с ним на старой металлической полуторке лежала его учительница Анна Ивановна: молодая, но не красивая женщина 36 лет и она ему особо не нравилась.
— Боря будь мягче в ласках со мной! Сказала она нервно и отодвинув его проворные руки, величаво поднялась с любовного ложа и встала возле него.
— Мы не в школе! Ответил небрежно Борис. Я думал, что тебе понравятся крепкие мужские руки.
— Извини, это с непривычки. — Как бы извиняюсь за свой резкий тон прошептала она и наклонившись к своему с жаром стала стала обслуживать его причиндалы оставляя на них французские поцелуи. Борис увидел её внешне объёмную грудь, и невольно подумал: " Много ваты подкладывает... В школе надо быть скромней! Не уж-то снова Шурика заманивает?" Он отбросил мысли о ревности так как у него появилось желание взять её за талию. Он приподнял верхнюю часть своего тела и подложив себе под голову обе подушки, он обнял Анну Ивановну и аккуратно посадил её спиной к себе на свои окрепшие колени. В свои четырнадцать лет он был развитым мальчиком ростом слегка за метр семьдесят и на соревнованиях по боксу уже стал чемпионом Хабаровского края в супер тяжёлой категории в которой боксировали те подростки кому уже было за семьдесят килограмм. Более того, не смотря на свой юный возраст он успел уже отпустить настоящие усы и поэтому мог спокойно покупать ром в местном гастрономе и сигареты. Анна Ивановна не сопротивлялась, и складывалась такое впечатление, что она только этого и ждала: когда же он возьмёт её за грудь и уже наработанными приёмами станет мять её соски и страстно поцелует в спину. Но её любовник вольготно откинувшись на спину, решил приличия ради обидеться и оставив её грудь на время в покое.
— Анна, ты мне действительно нравишься уже давно как женщина… ты меня возбуждаешь! — шепнул он ей ласковые слова (на какие оказался способным) и, сделав усилие над собой, стал неспешно расстёгивать её белую блузку украшенную дурацкими рисунком в мелкий цветочек светло голубого цвета.
Анна резко повернулась к нему своим корявым лицом и, снова присев к нему на колени, скинула с себя блузку оставшись только в допотопном бюстгальтере, но как в кино схватила руку Бориса. В начале она прижала его пятерню к своей взволнованной груди, а потом страстно покрыла её множеством мелких поцелуев.
— Борис, ты мне тоже нравишься...Ты выглядишь явно старше, своего возраста ! У тебя были девушки до меня? — Впопыхах спросила Анна, прежде чем своими тонкими и почти бескровными губами впиться в пухлые вареники своего ученика.
— Анна, у меня не было девушки. Разве что, Наташка нам пятерым на стройке давала по очереди и то потому что была в хламище пьяна. Да и вообще с этими писюхами нечего толком не сделать ибо они сами не знают чего хотят.
— А ты то знаешь чего хочешь? Томно спросила она в момент получения очередного удовольствия.
— Я то знаю ( он улыбнулся) чего я хочу, и это то, что как раз уже от тебя получаю. А хочу я (он сделал небольшую паузу, желая больше вкусить приятные ощущения), что бы ты стала моей первой постоянной женщиной... тихо проговорил Борис и освободив её от стягивающей грудь линялой материи и сведя обе невыразительные груди своей учительницы, нежно поцеловал оба соска одновременно.
— Борис, а ты меня любишь? Спросила она, задыхаясь от счастья.
— Конечно люблю! — нехотя ответил он ей.
— А как ты меня любишь? - не унималась она.
- Лучше бы спросила меня про то, когда я тебя люблю? Слегка раздражённо ответил он бородатыми словами, которые уже приходилось говорить другим особам женского пола.
— Когда ты меня любишь?
— Когда люблю тогда и люблю! И вообще когда я ем, то глух и нем! — ответил ей цинично молодой любовник и с улыбкой продолжил молча своё любимое занятие.
— Молодость зла! — крикнула Анна Ивановна и новая волна радости отвлекла её от глупых философствований, которым она могла придаваться в другое время.

Борис действительно выглядел старше своих одноклассников, у которых даже их петушки ещё не оперились, а уж про то, чтобы иметь настоящую бороду или хотя бы усы, то и говорить пока что другим не приходилось. Тогда как он был высокий и спортивный юноша и ещё к тому же единственным усатым пионером. У него были непокорно вьющиеся и давно уже нестриженые волосы, имелся небольшой шрам на переносице в память о неудачном взрыве тротиловой шашки, голубы глаза с нагловатым взглядом и полные губы из-за которых его прозвали губошлёпом. Про себя он мог легко сказать, что он весёлый и симпатичный парень и поэтому, перейдя от слов к делу, он принялся снова целовать в засос Анне Ивановне её неудачно сформировавшуюся грудь, Тогда как она, оторвав от груди его голову, словно пиявка впилась в его алые губы, что было уже не так приятно, ибо мешало свободному поступлению кислорода в его лёгкие. Поэтому он схватив её за ягодицы, поднял без всяких усилий перевернув нескладное и худощавое тело с шикарным задом, и положил женщину лицом в низ. А она, уткнувшись носом в огромную подушку, завыла словно волчица на луну, так как он ничем не скованный наконец то мог свободно вводить в неё свою мужскую плоть всё сильнее и глубже, непрестанно ощущая, как по её телу пошла дрожь. Анна, наконец-то распробовав удовольствие, впервые в своей жизни, поняла то, что как это классно! Вдруг у неё закружилась голова, и тело сильно напряглось и она почувствовала, некое блаженство по всему телу и в первый в своей жизни испытала осознанный оргазм..
Он встал и направился к столу, что бы налить себе и и ей по полному стакану Токайского креплённого вина.
— Спасибо Боря! — тихо прошептала она бережно принимая из его рук стакан с содержимым золотистого оттенка. Он чмокнул Анну Ивановну в скуластую щёчку и выпив с ней на брудершафт, смачно поцеловал её в трепещущие губы.
— Давай продолжим занятие, по литературе… — сказала она поправляя свою растрёпанную причёску и возвращая на место строгую юбку тёмно синего цвета и испуганно добавила, как будто что-то вспомнив крикнула:
— Палундра! Скоро дочка с собрания комсомольского актива придёт.
— Да конечно, Анна Ивановна. Нам как раз литературного образа Наташи Ростовой не хватает, хотя я бы предпочёл иметь дело с Елен. — хитро ответил ей Борис и подмигнул правым глазом.
— А я тебе хотя бы понравилась? — тоже хитро, смотря в его глаза, спросила Анна Ивановна, не переставая приводить себя в порядок.
— Да, очень нравишься! Особенно твои французские поцелуи... — ответил ей молодой человек и отодвинув шторку на окне и посмотрев на полную луну слегка подражая голосу своей любовницы произнёс по волчьи:
— У-у-у! — и тут же рассмеялся, так как между его телом и состоянием души на короткий миг обозначилась полная гармония, которую прервал стук в дверь.
— Кто там? — испугано спросила Анна Ивановна, поспешно пытаясь одеться и в то же время пару раз бросаясь в сторону кровати, что бы хоть как-то расправить смятую простыню.
Что же касаемо Бориса, то он решил не путаться ей в ногах и приняв роль стороннего наблюдателя, открыл наугад первый томик «Война и Мир» Льва Толстого, где прочитал первую попавшуюся на глаза строчку:
«Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин»
— Мама это я… — раздался знакомый ему девичий голос из-за двери, ибо Борис сразу же признал в нём голос главного комсорга школы Валентины Первовздохиной.
— А что у вас разные фамилии? Спросил пробегающую мимо неё Анну Ивановну, которая запыхавшись бежала к двери.
— У неё фамилия отца! Поспешна ответила она уже поворачивая со скрипом ключ в замочной скважине.
Валюша зашла в комнату с низким потолком и поздоровалась.
— Привет Борис! Всё читаешь?
— Здравствуйте Валюша!
«Что-то в ней не так» - Подумала Валюша, зыркнув на мать. «Как-то всё ту выглядит неаккуратно. Надо будет проследить за этими голубками.» Борис ей уже давно нравился и она уже стала ревновать этого молодого человека к своей родной матери и приличия ради она спросила:
— А что ты сейчас читаешь? — едко улыбнулась она.
— Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, ну и здоров...
— Балконский?! Как бы спрашивая воскликнула она.
— Молодец! Помнишь! — ответил ей радостно Борис.
Валюша подошла к нему, и застегнув не торопясь три пуговицы на его расстёгнутой настежь рубашке ярко бардового цвета, и поправив её воротник, бережно взяла из его рук увесистую книгу и сказала:
— Очень хорошо читаешь, Борис… Я никогда не думала, что злой гений средней школы №1 увлекается романами Льва Толстого.
— А почему сразу же «Злой», я добрый! — удивился Борис.
— Это ты можешь нашему Директору школы, Галине Ивановне, по ушам втирать, а я про тебя много чего знаю. Ну ладно не буду вам мешать, Сказала она, глядя на свою мать со встрёпанной причёской и застывшую в смущении маской лица. — Я пошла…
Она ещё раз посмотрела с ног до головы на свою мать, а потом на её здоровенного ученика и быстро вышла в соседнюю комнату, бросив им на дорогу:
— Хороши!
«Видимо моя сестрёнка Леночка ей чего-то про меня наболтала? Ведь она ещё не пионерака, но уже метит в председатели Совета пионерской дружины, а эта стерва комсомолом заведует... Видимо уже снюхались...» — Подумал Борис и озабоченно вздохнул.

« Моя мать такая «скромная овечка», а тут школьный роман учинила! Подумать только! Чего я медлила то?!» — подумала Валя, зайдя в свою комнату, но будучи не в своей тарелке стремительно выбежала по направлению к выходной двери.
— Я к подруге сбегаю, забыла у неё тетрадь по физике. Бросила на дорогу раздражённо девушка, которая была видимо в отца и потому отличалась гармоничной фигурой, да и лицо она заимствовала явно не от мамы.
Как только за ней закрылась шумно дверь и щёлкнул словно выстрел дверной замок, Борис быстро подошёл к Анне Ивановне и стал её целовать. Он взял её легко на руки, но не понёс опять на кровать во избежании что её дочь Валюша может так же внезапно вернуться. Он посадил её на учительский стол и даже не стал её раздевать. Он лишь загнул её юбку и задрал худощавые ноги вверх и стал делать своё дело. В это время Валюша на цыпочках подошла к двери и уставившись в рваную кожаную обивку, она явно не смогла прийти к единственно правильному решению : «Войти внезапно в квартиру или не входить?» Внезапно она услышала какие-то звуки доносившиеся до неё через дверь и исходившие из их жилого помещения. Она машинально опустилась на колени и заглянула в отверстие замка и увидела голую задницу молодого человека, который медленно водил ей назад и вперёд. Тогда как впереди него на старинном учительском столе покрытом обшарпанным зелёным сукном лежала уткнувшись головой в том Льва Толстого Анна Ивановна с расстегнутой блузкой и обнажённой грудью, ноги у неё были не естественно высоко задраны в верх. Борис их держал их обеими руками энергично близился к развязке события. Тогда как Валюша стояла на коленях как вкопанная возле закрытой двери и смотрела весь процесс в замочную скважину. Она тоже этого захотела, что уже не могла терпеть, она своей рукой стала тереть себе промеж ног, возбуждаться от этого ещё больше. Вдруг она услышала, что кто-то её позвал.
— Валя, что ты там сидишь? — окрикнула её соседка.
— Ничего страшного тётя Мотя! Валя пришла в себя и уже спокойным голосом вполголоса ответила. — Это я ключ обронила.
Она выбежала на улицу и вечерняя прохлада немного остудила её взбудораженную. Голову. Дождавшись, когда Борис уберётся прочь по своим делам она нашла в себе внутренние силы собраться с мыслями вернуться домой, делая вид что совершенно ничего не случилось. Её мать суетилась у газовой плиты или тоже делала вид, что ничего у неё с Борисом, кроме «Войны и Мира» Толстого, и быть не могло.
— Валюша, ты уже ужинала? Может пойдём, покушаем, пообщаемся, а то мы с тобой так редко видимся и ты всё время занята с комсомольским активом…
— Хорошо пошли, мамочка! — Валя старалась скорее узнать насколько у неё серьёзно с Борисом и как далеко зашли их отношения? Она уже всё поняла и так сильно ревновала ревновала свою мать к Борису, что уже еле-еле сдерживалась ибо стала допускать такие мысли как: «Тоже мне завуч школы и про социалистический реализм мозги детям конопатит, а сама трахается со своим учеником».
Неожиданно Валя поймала себя на мысли, что так плохо думает о своей матери и слегка устыдившись своих мыслей, крикнула во всё горло, явно обращаясь мысленно к ней:
— Да не будь ты моей матерью, я бы тебя в порошок стёрла и со школы бы попёрла. - наваждение прошло и, оглядевшись по сторонам, она увидела себя одну, одиноко стоящую посреди других двухэтажных и почерневших от времени бараков их Слабоды. « Фу, ты и что на меня такое нашло? Не уж то бес попутал?» — подумала она. — «Видимо самое время заняться Шуриком, а потом обменяться им на Бориса. Пусть старики трутся между собой и в наши дела молодые свои носы не суют» это была последняя тёмная мысль, что посетила её светлую голову.
«По всей видимости, моя мать проклята кем-то» Подумала Валюша, усаживаясь за стол на котором кроме тарелки с рисовым супом из пачек и чёрным куском хлеба ничего вкусного даже и не намечалось. «Надо что-то делать и как можно решительней!»
— Добрый вечер, мама… — выдавила из себя её дочь.
— Добрый ли он, дочка. Как твои дела? — Анна посмотрела на дочь ещё не понимая к чему такая телячья вежливость и куда она клонит?
— Давай я налью тебе немного полусладкого вина, у меня припасена бутылочка болгарского портвейна… Поухаживаю за тобой…
— Это просто замечательно... Мама… — сказала Валя и откинулась на спинку стула. - Гулять, так гулять.
—Дочка, ты стала такой взрослой, я тебя так редко вижу… ты посвятила себя Коммунистической Партии! — Анна Ивановна обратила внимание то, как Валя стала похожа на её отца — того самого студента из Кишинёва с которым у неё было во второй раз в её жизни и то всего один только на одну четверть оборота. Если не меньше, но и этого оказалась достаточным, чтобы она смогла тогда залететь и тем самым поставить крест на своей личной жизни. Он стала наливать вино своей почти уже взрослой дочери.
— А где ты, мама пропадаешь, целыми днями? — явно съехидничала дочь, слегка пригубив вино из допотопной рюмки. —Ты вроде бы у нас в завучах по воспитательной работе нынче числишься?
—Я ещё и на полставки литературу преподаю. — растерялась Анна Ивановна, не зная что ещё ответить дочери.
— Ты, мама… Совершенно не интересуешься моей жизнью! И я знаю, как и кому ты преподаёшь литературу. Я же вижу, как ты к нему относишься! Я уже не маленькая.- Валюша продолжила язвить, так как очень хотела разозлить маму и вывести её на честный разговор.
— Да…. Ты уже повзрослела... У тебя хотя бы есть на примете молодой человек? — впервые в своей жизни Анна Ивановна проявила интерес к лично жизни своей дочери.
— Есть… — сказала с вызовом Валюша.
— А кто он? — мать старалась продолжить разговор, хотя он её стал пугать.
— Скоро познакомлю…— ответил весело дочь и залпом опустошила рюмку с вином.
— Извини, дочка, но мне надо составлять расписание уроков на неделю. — Анна Ивановна поспешила закончить разговор, так она испугалась, что бы Валюша назовёт её имя своей дичи.
— Ладно, Мама, желаю продуктивно трудиться на благо нашей школы… — Нервно сказала Валя и убежал в спальную комнату, где у них был телефонный аппарат, который был установлен сразу же после того как Анну Ивановну повысили до должности заведующей по учебной части средней школы №1.

В один из последующих вечеров у Анны Ивановны возникло настоящее чувство собственности к Борису, которое трудно было назвать любовью или привязанностью. И она, присев на кровать, стала любоваться его красивой фигурой молодого самца. Её молодой любовник неожиданно проснулся:
— Анна, ты чего? — испуганно вскрикнул он и приподнялся с кровати. В свете луны женщина показалась ему призраком, которому не хватало только зазубренной косы: жидкие волосы, остро очерченные скулы, немного впалые глаза и тонки губы... И ночная рубашка от бабушки... Всё это было явно не в пользу Анны Ивановны.
— Ничего... Просто мне что-то страшно стало... Дурной сон приснился. — она взяла его руку в свою.
— Конечно... — успокоившись, прошептал Борис.
— А ты знаешь, что я не люблю тебе ? — смотря в ему глаза сказала Анна.
— Анна успокойся, ведь это не важно. Что ты вообще можешь знать о любви. Романов начиталась или белены объелась ? — ответил Борис, вырвав резким движением руку из её рук. Здравствуй жопа, новый год! И... для этого стоило меня будить посреди ночи?
Женщина внезапно разрыдалась и он впервые в жизни столкнувшись с подобным концертом, потянулся, чтобы обнять её за плечи, то есть всё было как в кино: она плакала, а он её утешал.
— Анна, может, будем спать? — Борис нежно стал снимать её груди, которые были её особой слабостью. Он понял, что сегодня она не отвяжется от него.
— А ты, что всё ещё не хочешь со мною спать? — удивлённо спросила она. Ведь я же тебе только что призналась в не любви к тебе !
— Я не знаю, какая тебя муха тебя сегодня укусила, но разве мы о любви говорили в первую нашу ночь в ящике с макулатурой? Больше дела и меньше слов...
— Валя про всё уже знает и к тому же она на тебя глаз свой положила. — прошептала Анна, но Борис сделал вид, что её не расслышал.
— Завтра будет завтра, но эта ночь точно будет моя! — сквозь зубы процедил он и со злости стал драть свою учительницу, как Сидора козу.
Хотя ему было немного досадно, что за всё то хорошее для неё сделанное, теперь получает в свой адрес слова откровенной неблагодарности.
— Кстати, где твоя дочь сегодня ночует? — спросил он, сразу же после того как откинулся головой на подушку.
— Сказала, что у подруги будут готовиться к районному смотру военной песни. — Нехотя ответила, уже засыпая, женщина удовлетворённая в физическом плане.
— Неужели Валя с Шуриком зажигает, чтобы матери отомстить? — эта была последняя посетившее его сознание.
Пару дней спустя после того тяжёлого ночного разговора, Борис решился навестить свою учительницу литературы под предлогом изучения третьего тома романа Война и Мир. После той злополучной ночи та стала как-то странно себя вести или может быть причина не в ней, а в её дочери? Только один раз они пересеклись в школьной столовой и Анна, потупив взгляд, пробежала мимо него. Он осторожно постучал в знакомую дверь, которая незамедлительно открылась и на пороге стояла Валентина размалёванная тяжёлым макияжем и в обычной фуфайке поверх изящного пеньюара в кружевах. В комнате было прохладно и его нисколько не удивил наряд комсомольского лидера его школы, так как она была красивой девушкой, и такой стервой которой фуфайка была к лицу и разве что не хватало красной косынки ей на голову и революционного маузера в правую руку.
— Что-то я тебя не понял? Ты что хочешь со мной по-настоящему переспать? — удивлённо спросил Борис невольно отпрянув от девушки которая была явно не в себе и буквально пожирала его глазами.
— Конечно, ты же спишь с моей матерью. А почему со мной не можешь? — Валя стала идти настойчиво на него словно женщина тореадор. Тогда как он явно не ожидая такого подвоха напрягся и уже был готов сбежать из квартиры Анны Ивановны.
— А откуда ты знаешь, что я сплю с Анной? — спросил удивлённо молодой человек.
— Знаю и расскажу маме, если ты не будешь со мной спать... А может быть ещё что-нибудь придумаю... сказала Валя подталкивая своего собеседника в сторону кровати.
— Валя, я не могу... Я слышал, что ты последняя девственница твоего класса. Монахиня революции! Комсомольский лидер! — Борис попытался уйти от неё в сторону.
— Никакая я тебе не монахиня и не девственница! Я просто молодая женщина и ты мне очень нравишься... — Валя наконец-то поймала Бориса, которому уже никуда не было отступать так позади него была кровать и обняв его страстно прижалась к нему.
— Валя, у тебя же много молодых мужиков из районного комитета комсомола, зачем тебе я? — Борис попытался отодвигать от себя очень страстную девушку, так как стал себя чувствовать в роли её трофея. Ведь такая богиня охоты наделав ему рогов, повесит его голову у себя на стенке прямо над книжным столом. — Я хочу тебя и всё... — она властно толкнула Бориса на пружинистое ложе, прыгнула на него сверху и распахнула настежь свой шикарный пеньюар.
Борис, узрев, Валю обнажённой, её большую грудь, осиную талию, шикарную шевелюру ниспадающую тяжёлой копной на хрупкие плечи, невольно сравнил её с актрисой Орнелой Мутти и понял как ему крупно повезло.
«Просто её всё боялись, хотя она многих сводит с ума». —подумал Борис. — « Я тоже её боюсь, но не смог себя сдержать!»
Он сгрёб в охапку эту воинствующую вакханку и они вместе упали на ложе любви, где он неистово стал ласкать поддерживая на должном уровне огонь её страсти. Валя радовалась, что добилась своего. Ведь она хотела быть счастливой. Они любили друг друга всю ночь на пролёт, а утром за чашкой кофе она сказала ему просто и непринуждённо:
— Борис, чтобы я больше никогда не видела тебя трущимся около моей матери.
—Так, я же занимаюсь с ней изучением литературы... — неубедительно ответил Борис, снова ложась на кровать и поправляя разбросанные подушки. — Кстати, где она нынче шляется? Ты была явно уверена в том, что она не придёт домой ночевать...
— Она с Шуриком! По крайней мере я их вчера видела входящими в сауну при спортивном зале нашей дорогой и любимой школы. - зловеще улыбнулась Валя, — В общем как пожелаешь, но если я увижу вас вместе... Узнаю, что ты с ней спишь, то не точно знаю, что с тобой сделаю... — Анита подошла к кровати и увидев голого Бориса невольно облизнулась и снова набросилась на него и проскакала на нём почти до обеда демонстрируя необузданность своих нравов.
«Изголодалась сердечная» — подумал Борис и чувство ревности к Анне Ивановне вдруг посетила его душу. — «Надо будет лично удостовериться, что Анна зависает с Шуриком!»
Когда любовные страсти поутихли и измождённая наездница рухнула рядом с ним на кровать, нервно вздрагивая от переутомления или от переизбытка удовольствий, он дипломатично спросил её.
— Валя, а как так получилось, что Шурик стал встречаться с твоей матерью. Ведь он всегда воротил своё рожу от неё?
— Это я их сдружила! — беззаботно ответила главная комсомолка школы №1.
— И каким же образом? Ты что, Богиня Любви?! — он делано расмеялся он.
— Я просто дала Шурику в сауне, а потом попросила его заняться моей матерью...
— И он согласился? — искренно удивился Борис.
— А попробовал бы он отказаться... прошипела Валя.
Борис решил не развивать эту, чтобы совсем не разочароваться в новой пассии и как бы подводя итоги проделанной работе сделал комплимент:
— Дорогая, ты была просто бесподобна! Клеопатра могла бы тебе позавидовать, но мне надо идти, а то мать возвращается из деревни, а в квартире надо бы прибраться... кажется я забыл коноплю на окне и пистолет не спрятал... Я же не думал, что так задержусь на долго. С твоей матерью мы быстро и хорошо всё сделав разбегались по своим делам.
— Да, да беги уже... Беги! — рассмеялась Валя. — Но... Про мою мать забудь!
— Всё пока! — он попрощался с ней и убегая подумал. — «Она точно шизанутая!»
Анна Ивановна вернулась к обеду, и Валя встретила её приветливой улыбкой и спросила ласковым голосом.
— Мама, как, там наш Шурик поживает? Всё случилось как надо? — с подозрением она посмотрела на мать, но про то что она провела ночь с Борисом она не стала ей говорить и подумала. — «Пусть мать помучается! То ни одного мужика у неё не было, а сейчас их сразу два стало. Ну не разорваться же ей!»
— С Александом Павловичем мы много говорили о новых достижениях в педагогике! — серьёзным тоном ответила ей мать.
— До утра говорили? — улыбнулась Валя.
— Да, я осталась у него ночевать так он живёт далеко и уже поздно было возвращаться домой. — невозмутимым голосом ответила мать.
Валя не стала глумиться над матерью и, продавливая тему, вынуждать её на откровенный разговор.
— Я рада, мама, что ты нашла единомышленника и не только в постеле. В школе вы друг от друга отскакивали, как бильярдные шары, а так смотришь у вас окажется много общего... сказала она примирительным тоном. Давай пить чай.
— Александр Павлович, оказался очень заботливым человеком и передал нам палку настоящего венгерского Салями. В составе тренерского комитета города он встречал лыжников из стран социалистического содружества! — в свою очередь улыбнулась Анна Ивановна. Ведь что не говори, но в её жизни появилось что-то новое.
Борис вернулся домой, где уже застал свою мать прибывающую в большом смятении и сразу же попрощался с коноплёй на несколько жирных косяков, что оставил сушить в зале на окне.
«Ведь, я же не думал, что зависну на всю ночь с этой сексуальной фурией...» — он стал искать себе оправдания до которых его матери не было никакого дела.
— Сыночка, ты такой крупной дробью стреляешь! — воскликнула его мать несколько картечин для самодельного пистолета который лежал рядом с ней на столе.
— Только такая дробь, мама, по диаметру ствола лучше подходят! Как можно беспечней. Это как в пушке. А иначе ядро далеко не полетит. — на душе у него даже немного полегчало, так как мама не успела организовать детальный обыск который непременно бы привёл раскрытию всего его арсенала. Хотя он старался, как можно меньше тревожить свою мать, придерживаясь истины «Меньше знает — лучше спит!». К тому же мать и словом не обмолвилась по коноплю с которой пришлось молча попрощаться.
«Какое горе!». — подумал он и ещё одна успокоительная мысль посетила его голову. — «В жизни ко всему надо относиться по философски».
А что касаемо пистолета и боевого арсенала в состав который входило несколько самодельных гранат, кастет, и велосипедная цепь, то всё это стало для него жизненно необходимо после посещения Дома культуры завода «Станки — автоматы» куда он, вместе с тремя одноклассниками проживавших в том же доме по соседству, отправились на американский фильм «Каскадёры». По выходу после просмотре сеанса их окружила местная банда отморозков и первым получил удар кастетом по лицу его одноклассник Юрий Правосудов. Борис не стал дожидаться своей очереди и при помощи обычной велосипедной цепи, которую уже тогда носил в кармане своей куртки, он обработал нескольких представителей противоборствующего коллектива. Пробивая себе путь этой велосипедной цепью словно кавалерийской шашкой он смог выйти из окружения сам и следом за ним вышли всего его одноклассники. В результате данного инцидента несколько человек были госпитализированы с разными степенями тяжести черепно-мозговых травм и рёберных переломов, но на тот момент когда он убегал вместе со своими друзьями он ещё не знал о последствиях своего необузданного характера. А когда до него дошла новость, что его ищут, чтобы поквитаться, то он решил срочно вооружиться, сделав на скорую руку несколько магниевых гранат начинённых мелкой дробью и вылил из свинца довольно тяжёлый кастет. Благо, что ему не пришлось ни в кого стрелять и тем более взрывать, разве что по консервным банкам. В те годы он любил напевать торжественные слова из революционной песни: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути!»
Несколько дней прошло с той злачной ночи. Борис по привычке зачитывался художественной литературой порой до утра и поэтому ходил в школу лишь к третьему уроку, так как вторым уроком, как правило, была физика, которую преподавала директор школы Галина Ивановна Медведева, а первым уроком был, как правило, немецкий и другие малозначащие дисциплины. Галина Ивановна уже давно не возлюбила Бориса по ряду причин которые требуют отдельного повествования и поэтому категорически не пускала его на свои уроки, и чтобы не просиживать в одиночестве целый урок в пустом коридоре, он решил посещать школу лишь к третьему уроку, но он никогда не пренебрегал литературой и это несмотря на идиотские проведи «социалистического реализма»...
Неожиданно он заметил, что его учительница Анна Ивановна снова стала как-то странно поглядывать на него. Она явно намекала ему тонко, на толстые обстоятельства и её дочка Валя так же откровенно подмигнула ему пару раз. Борис даже растерялся так как в его не подготовленном сознания вспыхнули всякого сорта страсти от любви до ненависти обильно посыпанные специей имя которой -- ревность. Единственно, что его успокаивало немного, это чувство жалости к себе и к Анне Ивановне ибо они оба стали жертвами произвола манипулятора с большой буквы и были сравнимы с двумя рыбками попавшими в чью-то сеть. Конечно, заниматься любовью с такой девушкой как Валентина было очень почётно, но её страстная натура его невольно настораживала ибо он стал зависим от воли очень опасной девушки. Которая может идти легко по головам к реализации своих амбиций. С этим надо было что-то делать и для начала он решил избавиться от наименьшей проблемы, то есть от Анны Ивановны подозреваемой в интимной связи с Шуриком. В те годы средняя школа No1 один славилась не только своими бандитами и девицами лёгкого поведения, но и замечательной спортивной командой по лыжам возглавляемой прекрасным педагогом Борисом Дмитриевичем. Тогда как второго преподавателя Александра Павловича местный люд не очень уважал и если называли его, то исключительно по имени Шурик. Он не был плохим человеком и по этому Борис никогда не бил ему стёкла в спортзале, схожу не до его связи с Анной Ивановной ни после неё. Было ясно, что Шурик тоже стал жертвой манипуляций. В любом случае надо было минимизировать вероятный ущерб и степень опасности, которую представляла для всех их троих нимфоманка Валя. Одно дело заглядывать к одинокой женщине вечером на огонёк, пусть даже и не красивой, так сказать: «На палочку чая», а другое дело стать рабом молодой красотки и уже не принадлежать самому себе. В общем. Надо было срочно поговорить с Анной Ивановной и Борис отправиться к ней сразу же после уроков. Когда её дочь Валя была по уши занята общественной работой в районном комитете коммунистического союза молодёжи.
— Нас с тобой видела твоя дочь! — это первое что сказал он Анне Ивановне, едва преступив порог её квартиры. Если я ещё буду с тобой спать, то она расскажет всё в школе, и тебя уволят... Я никогда бы не подумал, что ты и твоя дочь... Вы такие разные!
Ну и пусть увольняют.... Я люблю тебя... И ты можешь приходить ко мне домой — смотря на него, говорила Анна Ивановна, расстегнув несколько пуговиц своей белой блузки усеянной мелкими васильками.
— Анна, прости меня, но я не хочу, что бы ты из-за меня лишилась работы? - сказал Борис, отворачиваясь от неё.
— Мне важна эта работа, но поняла, что я без тебя схожу с ума...— она произнесла это театрально как некая барышня из пьесы Чехова «Вишнёвый сад» - Я прошу тебя, не бросай меня, я очень люблю тебя...
Она повернула к себе Бориса и стала целовать его в губы и попыталась раздевать его.
— Люблю — не люблю. Тоже мне ромашку устроила! — озвучил он фразу из кинофильма Джентльмены удачи. Вчера ещё не любила, а теперь вот возлюбила, а дальше что! Нас видела твоя дочь!

-— Анна подожди, у тебя дверь открыта... - он её резко отодвинул и пошёл к дверям. - А то, твоя дочка вломится!
— Конечно... крикнула ему в след Анна Ивановна.
Борис уже почти подходил к двери, которая внезапно открылась перед его носом и в прихожую вошла едва сдерживая свой гнев... Валя.
— Здравствуй, мама! — как ни в чём не бывало сказала она, проходя в комнату.
— Здравствуй дочка... — напряжённо ответила Анна Ивановна, потупив взгляд.
— И чем вы тут занимаетесь? — Валя подошла к учительскому столу который как раз был у стены по левую руку.
— Войной и миром... — ответил Борис следуя за ней. А что вы так мадемуазель напряжены?
— Я уже десять минут стою за дверью и не услышала ни фразы из романа, а слышу всё какие-то разговоры и выяснения отношений. — Валя испытывающим взглядом посмотрела вначале на мать, затем перевела свой взгляд на Бориса.
— Мы обсуждали второй том Война и Мир! — сказала Анна, взяв в руки книгу. — Неужели я тебя учила подслушивать чужие разговоры стоя под дверью.
В свою очередь, Валя просто пропустила мимо ушей морализаторства своей матери:
— А ну ладно... Можно я послушаю, как Борис читает бал Наташи Ростовой? — облокотившись на стол, сказала Валя.
— Хорошо, дочь — сказала Анна Ивановна, передавая книгу в руки Борису, — Борис почитай нам.
Он действительно читал очень хорошо и Вале понравилось его непринуждённая манера изложения художественного материала. Только не нравилось, когда её мать пыталась несколько раз подойти к её молодому человеку. Её это так раздражало, что она еле сдерживала себя, чтобы только не накинуться на неё как кобра на свою жертву.
Когда урок закончился, она сразу сказала:
— Спасибо, мама, что ты привила Борису такую любовь к классической литературе. Нам надо с Борисом обсудить некоторые темы по физике... А то у него в этом вопросе сплошные пробелы из-за конфликта с директором нашей любимой школы. А тебе мама, самое время заняться лыжной подготовкой, что бы сдать нормы ГТО (Готов к Труду и Обороне) Александр Павлович вас заждались...

Анна Ивановна не смогла ничего сказать в ответ и грустная пошла в сторону школы где специально натопленной для неё сауне её уже поджидал Шурик. Она решила позже обсудить с Борисом сложившуюся ситуация, хотя в прочем говорить то с ним было уже не о чем.
Как только Анна Ивановна вышла на улицу, Валя стремительно подошла к Борису и сказала вся изнывая от страсти:
— Я хочу так же на этом столе, как ты был с моей матерью.... — она взяла его за руку и потащила к столу.
Борису ничего не оставалось как подняв её на руках, положить лицом вниз на стол и, задрав ей платье поднять её ноги в верх. Точно так, как он поднимал обычно её мать и быстро расстегнул скинув свои штаны он стал любить ее искренне пытаясь скинуть с себя всё напряжение от выделившегося адреналина. Тогда как уровень тестостерона у него и так уже зашкаливал гораздо выше известных науке показателей.
Валя стала кричать на всю Слободку, ей было так приятно, она вспомнила ту картинку, которую она наблюдала из замочной скважины когда Борис любил её мать и ей ещё больше хотелось любви и диких ощущений. Она схватила томик Льва Толстого и в предчувствии наступающего оргазма буквально впилась в него зубами, успев крикнуть:
— Прошу тебя глубже давай, мне очень хорошо!Я жажду тебя. — она кусала несчастную книгу. А после вырвала зубами почти все её страницы и наконец-то словно молния пробежала по всему её телу, и она упала без чувств головой на зелёное сукно поверхности дубового стола. — Как мне классно с тобой... — еле выговорила Валя задыхаясь от приступа астмы. Благо флакончик с аэрозолей оказался в верхнем ящике стола.
— Валя, мне надо идти. — Борис поспешно надел свои брюки и стал застёгивать ширинку и подумал. — «Она точно шизанутая! Такая на почве ревности и убить может».
— Я хочу быть с тобой ! — Валя лежала на столе и ей не хотелось вставать.
— Ты иди к себе... — нехотя произнесла она. — Мне так хорошо... Меня не кантовать!
Борис посмотрел в окно из которого поверх одноэтажных домов были видны верхние окна спортзала его школы и подумал по дороге совершить визит вежливости и направился к двери, а измочаленная Валя поплелась к себе в комнату.
Подойдя к школе, Борис вошёл вовнутрь с чёрного хода, железная дверь которого не была заперта и пустынным коридором прошёл до спортивного зала, где в тренерской раздевалке горел свет из неё раздавались весёлые голоса:
— О! Шурик, на сегодня с тебя хватит... Твой Салями был очень не плох...Ты мой Тарзан!
Проникнув без шума в раздевалку, Борис почувствовал тепло и был готов ко всему, в том числе увидеть их голыми вместе. Все так и случилось. Он открыл потайную дверцу... Они лежали в нарядах Адама и Евы на двух полках и Шурик с верхнего яруса протянутой рукой поглаживал грудь Анне Ивановне... Она вся разомлевшая от жары сопела от удовольствия. Увидев Бориса влюблённая парочка сильно переполошилась и Шурик успел прикрыть своё срамное место берёзовым веником. О чего был похож немного на папуаса. В этот момент Борис испытал ярость и изнутри его обжигало пламя, а сердце разрывалось на части, гнев и злость подступили к горлу. Он был готов задушить Шурика, повалить на пол и бить ногами по его круглой и вечно самодовольной физиономии, но он быстро погасил в себе вспышку гнева, зная, что Шурик тут не приделах и вообще может не знать о том, что Анна Ивановна трахается со своим учеником.
— Как-то у тебя Анна Ивановна с признаниями в любви легко получается. И что это ты грудь свою прикрыла? Стесняешься что-ли? Вы тут отдыхайте, а я пошёл...
Выйдя на свежий воздух, Борис с облегчением на душе закурил сигарету Космос и проходя мимо будки с макулатурой бросил в неё не потушенный окурок и он стал напевать слова из любимой песни:

Прошла любовь. Завядших помидоров
Унылый куст согнулся до земли.
Клялись мы друг для друга сдвинуть горы,
Но, не смогли. Но не смогли... Но...

«Буду крепить близкую связь с комсомолом!» — это была последняя мысль что пришла ему на ум в тот вечер. Он шёл во тьме освещёный ярким пламенем горящего за его спиной ящика с макулатурой.









Глава 3 Безвременная кончина Отрочества
(первые 34000 знаков)

Олимпийские игры в Москве образца 1980 года, были весьма показательны и куда бы Борис ни шёл в это памятное для него и для всего социалистического содружества жаркое олимпийское лето, то повсюду его сопровождала олимпийская символика, которая не очень сочеталась с красными знамёнами СССР. А портреты дорого товарища Леонида Брежнего, вдумчиво читавшего с трибуны то, что было написано многоцветными буквами на белоснежных флагах Международного олимпийского движения, вызывали у посвящённого зрителей только добрую улыбку. В то время самым популярным был анекдот про то, как Лёня Брежнев на Открытии Олимпийских игр, зачитывая текст по бумажке, отчётливо произнёс букву «О!». В ответ весь стадион Лужники буквально взорвался в аплодисментах плавно переходящих в бурные овации ликующей толпы. Второе слово, которое произнёс дорогой Леонид Ильич была... опять таки более протяжная... «О-о-о!». И снова стадион утонул в море аплодисментов и здравиц в честь Коммунистической Партии Советского Союза, скандируя: «Лёня жил! Лёня жив! Лёня будет жить!». Благо, что личный секретарь Генерального Секретаря Леонида Ильича Брежнева, вовремя разобравшись в ситуации, успел крикнуть ему:
— Дорогой Леонид Ильич! Это же олимпийские кольца, а текст открытия Олимпиады находится ниже!
Болгарское вино, кубинские сигареты, популярные песни умершего в одни Олимпиады национального барда Владимира Высоцкого и ещё здравствующего французского соловья Джо Дассена, магазин «Березка» с заграничными шмотками и внезапно опустевшие полки продовольственных магазинов города Хабаровска — всё это никак не затронуло на прямую пятнадцатилетнего отрока Бориса. Он, только что, сдав выпускные экзамены первых восьми лет обучения, хотел пойти учиться в железнодорожный техникум на машиниста подвижного состава, но разразилась война в Афганистане. Оказалось, что учёба в техникуме — бессмысленная траты четырёх лучших лет жизни, что бы тупо загреметь в Афганистан, либо на подводную лодку сроком на три года. Перспектива выполнения интернационального долга или трёхлетнего плавания в консервной банке по морям и океанам его никак не прельщали и он принял решение продолжить учёбу в средней школе No1, а на лето уехать в деревню к дядьке Николаю. Занятие боксом подействовало положительно на него помогая сбрасывать избытки тестостерона во время избиения боксёрской груши и парнёров на ринге. Поэтому его отношения с учительским коллективом значительно улучшились. Радовало ещё и то, что последние дебилы его класса уйдут учиться в профессиональные училища или уже попали на долго за решётки специальных заведений. Так же страстная девушка Валя оставила его в покое, так как завела себе любовника в лице комсомольского вожака в районном комитете коммунистического союза молодёжи. Конечно, ему с Валей было хорошо проводить время, но всё же это занятие было весьма рискованно. Весь прошлый год его одноклассники стремились стать комсомольцами, так это звание увеличивало их шансы на поступления в высшие учебные заведения страны. Поэтоум, после учёбы в кабинете по биологии всё время они проводили коммунистические мероприятия, на которых праведные девочки зубрили наизусть устав ВЛКСМ и хором клялись всю оставшуюся жизнь: «Хорошо учиться, быть преданной делу коммунизма, любить социалистическую Родину и страны социализма; культивировать в себе коллективизм и с товарищеской взаимопомощью ещё и женскую солидарность, когда "одна за всех, и все за одну". Так же быть честной, правдивой, нравственно чистой, простой и скромной как в общественной так и личной жизни, оставаясь непримиримой к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству и нетерпимой к врагам коммунизма, свободы народов и... так далее и тому подобное, и прочая мура!
Бориса вся эта коммунистическая белиберда совершенно не интересовала и какого же было удивление, когда его почти насильно заставили прийти в районный комитет Комсомола, где, спросив о положении дел в Никарагуа, ему всучили красную книжицу и тем самым обязали платить членские взнося в размере двух копеек, ежемесячно.
"Дают — бери, бьют — беги!" — подумал он. — "Может быть и комсомольский билет на что нибудь сгодится?"
В народе ходили упорные слухи, что перед Олимпиадой закрыли Москву, отменив все электрички дальностью свыше 50 километров, а билеты на поезда, самолеты выдавали только по московской прописке в паспорте и выслали всех проституток за 101 километр. Тогда как тут, мимо совхоза Оренбургский протекала полноводная река Бикин, где в раннем детстве он проводил всё лето, плюхаясь на мелководье и поднимая в синее небо радугу из брызг, или чтобы почувствовать себя настоящим героем переплывал её раз за разом содного берега на другой! Именно здесь на железнодорожных казармах деревенские пацаны научили его мастерить рогатки, самострелы, взрывать бомбы из карбида и магния, пить самогонку, курить сигареты и ещё много чему полезному. А одна дрянная девчонка приоткрыла перед ним завесу таинства любви, позволив лучше понять проблематику в отношениях между противоположными полами. Единственно к чему он так и не пристрастился — была рыбалка на удочку. И при этом взрослые не боялись за своих детей или внуков, не мучились вопросами о том, что с теми может приключиться беда.
В конце июля 1980 олимпийского года отрок Борис, поселившись у своего дядьки Николая и его жены Любы, быстро полюбил сладко просыпаться утром от пения домашней птицы, хрюканья свиней и мычания коров, аромата толстых блинов и запаха свежего мёда вперемешку, умываться колодезной водой из рукомойника. В отличие от города деревня не знала голода и на его столе всегда были с утра до вечера оладьи с вареньем под теплое парное молоко, огурчики малосольные и квашеные, огромные свежие помидоры и зелёный лук, картошкой с укропом из чугунка и полные тазики настоящих пельменей с начинкой из говяжьего фарша или вареники с настоящим домашним творогом или с клубникой! А уж после завтрака, сытных обеда и ужина весь мир становился его! Он мчался в никуда на велосипеде или с двоюродным братом Алексеем — сыном Николая и Любы ходил на реку купаться, или лазил в конопляные кущи, чтобы насобирать свежих макушек... Благо, что дядька Николай всегда гнал свой самогон на продажу, то есть в его доме никогда не было дефицита в алкогольной продуктах питания. Отдых был настоящим и Борис, оттягиваясь по полной программе, вкушал миг свободы и даже общался с десятилетним братом о смысле жизни в которой и сам ничего толком не понимал. А по ночам пьяный дядька Николай устраивал им всем настоящие Олимпийские игры по метанию вил или деревянных чурок, чем доводил свою добродушную жену до состояния полного озверения. Было видно, как она иногда посматривала на топор и в глазах её сверкали вспышки молнии, но семейный конфликты так и не закончились банальным смертоубийством.

***
В отрочестве Борис не был одиноким, и день ото дня его чувства радости только усиливались. Это тот буржуйский Николенька — герой романа Льва Николаевича Толстого, осознавая свою никчёмность и не нужность, обрастал очередными комплексами, как какая-то кочерыжка молодыми листами капусты. А народ в его честь пел песню:
Коля, Коля, Николай
Сиди дома не гуляй!
А то девушки придут,
Поцелуют и уйдут!
Толстовский Николай будучи робким, не уверенным в самом себе, проводил слишком много времени на едине с самим собой, заполняя свою жизнь никчёмными размышлениями об окружающих его людях и, влюбившись в Машу, побоялся раскрыть ей свои чувства! Тогда как комсомолец Борис, в отличии от несчастного одиночки, так же и собачки Му эмигрировавшей в США на корабле Титанике, чувствовал себя просто зашибись, то есть очень хорошо. В данном случае матерное выражение явно уместно в качестве литературного приёма, чтобы лучше выразить всю высоту и глубину ощущений состояние абсолютной эйфории и безграничного кайфа, которые не выразить приличными словам ! Набравшись огромного терпения, Борис дочитал до конца эту тошнотворную повесть про жуткое отрочество представителя мелкой буржуазии и жутко обрадовался когда до него наконец-то дошло то, что он не смог узнать в главном герое самого себя. К тому же юный Дон Жуан, после близкого знакомства с учительницей литературы Анной Ивановной с её излишне активной дочкой Валей, нуждался в коротком техническом перерыве, для осмысления перспектив в отношениях с отдельными элементами прекрасного пола. Ведь вначале той любовной авантюры он даже не осознавал того, что его отношения с женщинами напоминали дикие пляски на усеянном ромашками бежином лугу, имя которому минное поле! Задумавшись в последний раз о Николае - герое романа Отрочество, принадлежавшего перу великого русского писателя Льва Николаевича Толстого, Борис сделал вывод: «Такое сопля-жуйство точно не для меня!». Именно так подумал отрок начала восьмидесятых годов уходящего двадцатого столетия, так как после прочтения этой повести он был к тому же в недоумении относительно того, что в "Отрочестве" на первом плане так и не появилась какая нибудь восемнадцатилетняя девица в которую Николай мог полюбить, совратить или ещё что- то сделать. В романе напрочь отсутствовали сцены страсти и насилие, конфликты с окружающим миром цель которого придушив молодого отрока, загнав его в стадо нынче не существующей общины. Не смотря на свой юный возраст, Борис чётко осознавал то, что вне зависимости от своего названия любое общество стадного типа хочет сделать из человека очередного строителя неважно какого светлого будущего: христианского, коммунистического, демократического. Человека, как все кто со сосредоточенным выражением лица, который вглядывается вдаль, указанную им перстом вождя или фюрера мирового пролетариата, предначертанного божественным отпрыском по имени Иисус Христос или даже дядей Сэмом и кормчим Мао.

***
Прошлой весной, Борис и его друг Вадим, любопытства ради, стали заигрывать с одной юной баптисткой прославленную в их школе тем, что она категорически отказалась носить пионерский красный галстук, а потом её так и не смогли загнать в сплочённые ряды Комсомола.
— Я слышал от знающих людей, что эти баптисты имеют выход на Запад. — многозначительно сказал Вадим. — Надо сваливать от сюда, так никакой перспективой в СССР даже и не пахнет. Я десять лет прожил в ГДР недалеко от Потсдама и сейчас для моей матери повышение отца по службе настоящая трагедия. Короче, надо выстраивать отношения с баптистами.
— Ты уже выстроил отношения со святым отцом который свою попадью по пятницам бьёт! — рассмеялся Борис.
— Нас учили « Религия опиум для народа», — серьёзным тоном сказал Вадим и продолжил, — Опиум — это наркотик позволяющий человеку искать спасение в забытье!
— Стало быть ты не ищешь забытья, но хочешь дружить с распространителями наркотиков!? — подытожил его размышления Борис.
— Вы меня совершенно правильно поняли, коллега! —Улыбнулся Вадим.
И вот одним апрельским ранним утром в субботу, когда все порядочные люди ещё спали, а на улице было пасмурно и сыро, так как ночью был холодный весенний дождь, после которого на зеленой траве остались хрустальные дождевые капельки и всё вокруг было окутано туманом и прохладой друзья пошли на заседание баптистов. Какими-то закоулками вреди невзрачных домов частного сектора они добрались до обозначенного им места встречи, где у входа уже собралась горстка людей. Стали подходить и другие верующие. Все страстно обнимались между собой, как будто не виделись целую вечность и говорили приятные слова приветствий. Знакомая девушка баптистка сладким голоском объяснила распорядок дня как по написанному двум несведающим балбесам:
— Сейчас братья и сёстры встречаются, а потом когда все соберутся то мы пойдём к Господу нашему Иисусу Христу исповедоваться и молить его о пощаде.
— А чего его молить? — не сдержался Борис.
— Потому что бог милостив и милосерден! — сладко пропела невзрачная девчонка.
Пропуская вперёд всех верующих, друзья неуверенно вошли в просторную залу бревенчатого строения где в углу стояло электронное пианино импортного производства, были расставлены стулья и не было никаких изображений или предметов уже привычного христианского культа. Чинный дядька в очках зачитал какую-то молитву, после которой всё сообщество бухнулось на колени и стало горько плакать и каяться по очереди. Друзья уважения ради стоя созерцали эту жуткую сцену великой скорби и печали. Далее атмосфера смягчилась и какие-то баптистские пионеры по очереди прочитали свои неказистые стишки посвящённые Сеньору, а худосочный юноша заблеял под знакомый мотивчик марша советской авиации наигранный на электронном органе:
Всё выше, выше и выше
Стремимся Господь мы к тебе...

"Был марш советским, стал фашистским, а теперь ещё и баптистским" — подумал Борис.
Потом все верующие сбросили по рублю, а кто и больше в специальную кружку и новь одухотворёнными вышли на улицу.
— Мы сложили всю нашу скорбь к ногам нашего Сеньора! — пояснила просветлённая девушка с воссиявшими глазами.
Народ долго не расходился и выражая эмоции небывалого счастья и радости долго обнимался между собой и о чём-то оживлённо гудел словно пчелиный рой.
— Тут вначале все колени себе отобьёшь, прежде чем ты на Запад уйдёшь... — скороговоркой сказал Борис. — Нет, коллега, мы не пойдём таким путём. Каждый сходит с ума по своему и может на этих такой опиум и действует, но он явно не для меня.
— Представляю! — сказал задумчиво Вадим. — Трахнешь вот такую в пятницу, а она в субботу публично каяться начнёт...

Внезапно Борис, отряхнувшись от воспоминаний, пришёл в себя. Брат Лёшка к этому времени успел наловить несколько краснопёрок, в котелке кипела вода, и пришло время варить уху. Борис никуда не торопясь цедил из алюминиевой кружки самогон через соломинку и опираясь спиной на тёплый камень, любовался бликами летнего заката. Лучи бардового солнца отражаясь от лёгкой ряби на воде словно бы создавали для него тропинку из света, по которой, казалось бы, можно убежать в какой-то другой, сказочный мир расположенный где-то там на Западе. В такой мир, где будет гораздо меньше забот и суеты, где люди живут счастливо и радостно, и занять там своё место — пусть и не высокого яруса, но на которое никто и никогда не станет претендовать. Мимо рыбаков прошла какая-то влюблённая парочка и как будто из их радиоприёмника Эдита Станиславовна Пьеха убеждала Бориса сладкими и слегка приглушёнными словами:
Надо только выучиться ждать.
Надо быть спокойным и упрямым...

***
Екатерина нервно бегала туда-сюда по комнате и кипела от бешеной ярости.
— Она ещё получит на закуску... — рычала она и нервно вздрагивая плечами сжимала кулаки до посинения пальцев, — Я ей покажу!.. Как только случай представится...
— Вдруг со стороны входной двери послышались мягкие, осторожные шаги.
— Императрица — ласково сказал Борис. — Что опять не так?
— Не называй меня так! — взвинтилась Катя. — Мне точно не до шуток...
Она продолжила метаться по комнате, как разъяренная львица.
— Да ладно тебе... Или всё так плохо, то я пошёл домой — Борис не сильно разозлился, но вспышка бешенства явно не красила его новую подругу и он ей выдал откровение. — В возрасте под сорок лет, женщина должна брать мужчину добротой, а ты мне обещала стать чуть ли не родной матерью!
Екатерина так глубоко вздохнула, что как будто бы его слова ударили её словно разряд молнии, но быстро придя в себя бросилась к нему и упала в ноги.
— Борис не уходи! Она меня достала.
— Кто это тебя так? И вообще как такое вообще возможно, императрица? — заботливо поинтересовался Борис.
— Моя сестра Юлька! Она всё время косит свой блядский взгляд в твою сторону! Я ей косы все вырву, глаза выцарапаю, что бы на тебя не смотрела...
Борис от раздражённо посмотрел на взрослую женщину надул и без того ещё пухлые губы.
— Ну вот... Опять сцены ревности! — обиделся он. — А ведь сколько раз я просил тебя не беситься на пустом месте... Сестре родной и то глаза хочешь вырвать... Куда же дальше?
— Борис ты мой единственный в мире. Я просто схожу от тебя с ума? Сделай же что-нибудь! Иначе, я не знаю что, сделаю с собой! Тебе... ясно?! - сидя на полу она зарыдала, закрыв лицо руками.
Всё это стало напоминать Борису сцену из драматического театра мухостранской оперы и кордебалета. Он едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться, осторожно подошёл к ней со спины. Нежно взяв её за кисти рук освободил её лицо и слизнул капли слёз со слегка морщинистой щёки Императрицы. Вглядываясь в её чёрно-белый фотопортрет десятилетней давности висевший на стене напротив него, он невольно подумал: «А ведь она была ещё не так давно чертовски хорошенькой! Вот, до чего ревность женщину может довести...»
— Не надо так переживать, — произнес он убаюкивающим тоном психиатра и не без восхищения оглядев её ещё ладные бёдра, и мощные груди. — Мы что-нибудь придумаем. И все будет хорошо. Тебя надо будет как-то отучиться от ревности иначе ты как змея подколодная сама себя же окончательно съешь или отравишься собственным ядом

— Ну так придумай же! — крикнула Катерина. — Придумай, пока ещё не поздно! Иначе... Иначе я натворю или вообще... что-нибудь сделаю с собой ! Ты даже не представляешь!..
Борис сильнее сжал её за руки.
— Тихо. Тихо, — успокаивающе проговорил он. — Только сестру не бей, мебель не ломай, и вены себе не режь. Давай поговорим спокойно, но следующий раз.
Екатерина стала понемногу успокаиваться. Борис несмотря на свой юный возраст умел на нее положительно влиять. Хотя на самом деле Екатерина вовсе не была злой — она была лишь слишком эмоциональна, и из-за ревности ее частенько заносило то влево, а то и вправо. На самом деле она была женщиной огромного сердца и доброты. Поэтому Борис любил навещать её. Вот уже почти два месяца как он приходил к ней по вечерам и его уже ждала шикарная ванна, что была весьма немаловажным аргументом, так как в его доме до сих пор не было горячей воды и вообще в квартире термометр редко подымался выше десяти градусов тепла. Каждый раз Екатерина появлялась перед ним в шикарном пеньюаре с серебристым подносом на котором красовались рюмочки с приятными наливками, красная и чёрная икра, маринованные шляпки всевозможных грибов от подберёзовиков до подосиновиков. И пока он расслабившись в тёплой воде не торопясь вкушал лёгкие закуски она заботливо поливала его спину из кувшина, чтобы ему было ещё приятней. Екатерина работала директором одной из продовольственных баз города Хабаровска и была дважды вдовой. Первый её муж офицер танковых войск взорвался в любимом танке и ценой своей жизни спас членов своего экипажа. Второго мужа просто выкинули на свадьбе из окна девятого этажа. Естественно, зная о её трагическом прошлом Борис не спешил стать в очередь на тот свет и поэтому всё время пытался держать Екатерину на неком расстоянии и она это ощущала ибо такие женщины при всей их заботливости и внимании стремились поглотить субъекта своего обожания. И вообще Борис стал уже тогда различать женщин по двум категориям к одной из которых принадлежала Екатерина. Эту категорию женщин он назвал «Ева», тогда как к «Лилит» относились так называемые "наездницы или гоголевские панночки", цель которых использовать мужика для достижения тех или иных целей, а после мужик выжатый ими словно лимон становится расходным материалом.
«Так или иначе женщины в стране совета запрограммированы на уничтожения мужика» - думал юный отрок делая свои первые шаги во взрослую жизнь. Где-то он слышал «Отрочество это когда ты уже не котёнок, но и взрослые коты в свой круг не принимают».
И в этот раз Борис посмотрел на нее, с дружеским умилением и надув свои губы и состроил невинные глазки, а потом от души рассмеялся.
— Императрица, ты в своём гневе просто неподражаема, — сказал он. — Знаешь, я ещё больше хочу тебя.
Екатерина сразу состроила кокетливую гримасу.
— Ой, ну вот только не надо, не начинай. Ты же знаешь, что это на меня никак не действует. Меня твое обаяние не прошибет. А насчёт того как обуздать мою ревность подумай. А пока в пастель шагом марш!
— А где же моя ванна наполненная... парным молоком? — Борис вскрикнул возмущённо. — Мн конечно нравится, когда ты по мне страдаешь, но страсти не должны уводить тебя в сторону от истинно счастья. А оно проявляется в заботе о ближнем, то есть о молодом мужчине с которым ты имеешь половую близость...
— Обижаешь начальник! Хотя тебе ещё рано купаться в молоке... — Рассмеялась Екатерина. — Ванна уже наполнена обычной водой из крана, пойду горяченькой воды добавлю и ароматических солей добавлю.
Она засеменила в сторону ванной комнаты забавно шевеля своими пышными ягодицами и Борис, улыбнувшись, подумал:
«Если честно, то я вообще не вижу тут проблемы. Дело — проще пареной репы. Она ревнует ко мне свою сестру... С этим надо что-то срочно делать... но согласятся ли они... обе?»
Борис познакомился с Катериной совершенно случайно попав на ужин устроенный в семье Вадима по случаю начала нового учебного года, на котором пришло много одиноких офицеров, но почему она запала именно на малого. Естественно, что такой случай было бы глупо упустить, но учитывая некоторый опыт прошлого решил поиграть в саму невинность предоставив Вадиму поиграть в почтальона который за один червонец с удовольствием передавал послания от богатой тётки. Не по годам смышлёный подросток Борис в свои пятнадцать лет, однажды вкусив запретного плода, стал разбираться в плодово ягодной продукции и опытным путём пришёл к выводу, что женщины зрелого возраста гораздо слаще его сверстниц по всем показателям. Но он никогда не думал о том, что такая взрослая женщина будет закатывать перед ним сцены ревности и ему даже подумалось:
« Должно быть её бывшие мужья добровольно ушли на тот свет и лишь имитировали несчастные случаи — те, что приключились с ними?»
Естественно, что своими сомнениями он поделился с лучшим другом Вадимом. На что тот ему ответил просто как всегда:
— Я бы обязательно помог в решении этого вопроса, но сам понимаешь... Катька — подруга моей матери! Ты ей эротические рассказы дай почитать! Тем более, что её сестра замужем и ей ничего не угрожает если вы зависнете втроём.
— Советское воспитание и не изжитое до сих пор чувство собственническая — это трудно преодолимые преграды на пути к душевному комфорту... — сказал Борис, — Но я попробую для начала передать Екатерине парочку французских рассказов и послушаю, что она скажет...

В этот ноябрьский вечер, он внутренне готовился к встрече с Екатериной, но всё оказалось напрасным. Она встретила его в коридоре своей благоустроенной квартиры одетая не в парадное обмундирование, то есть не пеньюаре, но в обычном чёрном платье усеянном белыми хризантемами. Увидев удивление на лице своего молодого человека, она с грустным видом подошла к нему и как-то непривычно тихим голосом сказала:
- Николай Иванович, управляющий нашего Главка сделал мне предложение, и я согласилась стать его женой. Я никогда не забуду наши встречи. После чего она припала к груди Бориса и впервые совершено беззвучно заплакала, чем окончательно его добила. Набравшись мужества и сдерживая свою ярость, он так же молча кивнул в знак согласия и выбежал на улицу. Шёл первый снег тихо и торжественно и белые хлопья падая на землю как бы из ниоткуда, полупрозрачной стеной срывали от него шум города или может быть по другим причинам он на какое-то мгновение оглох и ничего не слышал вообще... даже своего рёва дикого зверя вырвавшегося наружу из его груди, а перед его глазами застыли те самые белые хризантемы на чёрном. Может это были белые хлопья на тёмном фоне мрака ночи? Внезапно он ощутил запах сырости и тлена, которые обычно витают на кладбищах и ему стало холодно, хотя он не так долго пробыл на морозе. Пару месяцев спустя Борис, просматривая на четвёртой странице газеты Тихоокеанская звезда афишу кинотеатров города наткнулся на некролог сообщающий о том, что некий ответственный работник по снабжению Хабаровского края Николай Иванович скоропостижно скончался от сердечно-сосудистой недостаточности. В тот же день Вадим подтвердил такую печальную для Екатерины новость.
— Нынче она полный кавалер трёх мужей Советского Союза! — неудачно пошутил Борис.
Начало нового учебного года ничем и никак не впечатлило Бориса, разве что гардеробом. Так, учащиеся девятых и десятых классов любой советской средней школы с её десятилетним обучением носили длиннополые пиджаки вместо уже привычным им коротких форменных курток. А по вторникам он с одноклассниками посещал центр профессионального обучения, где должен был за два года освоить ту или иную рабочую специальность. Пред выпускной 9 класс оказался единственным в школе и несмотря на то, что в него влилась целая дюжина новых учениц и трёх корейцев, так и не дотянул до отметки - 30 учащихся. (Видимо сказывался демографический провал как последствие второй мировой войны) В то самое время везде по стране и стало быть в городе Хабаровске внезапно сформировались повсюду так называемые дворовые молодёжные группировки, которые охраняли свою территорию: двор, квартал, улица, запрещая проход через свою территорию для посторонней молодежи. Большие территории разделялись на более мелкие филиалы той или иной банды и в теплое время года члены его члены проводили свободное время на открытом воздухе, где-нибудь во дворе за столиком или на автобусной остановке, распивая алкогольные напитки и насилуя гитары и свои голосовые связки. А в холодное время года они проводили время в заброшенных домах, или в подвалах где оборудовали свои спортивные залы «Качалки». Выходя за пределы своей территории, пацан оказывался на чужой территории которая для него могла дружественной или враждебной в силу тех или иных факторов, таких как близость танцевальных площадок или женских общежитий, вино-водочных магазинов и так далее на которые могли претендовать члены разных банд формирований. Если пацана отбившегося от своей стаи встречали члены незнакомой банды, то начиналось выяснение — кто он такой и кого знает и горе было тому кто не знал того или иного Пигана, или Колю рябого. Ходили слухи, что Москву терроризируют люберы проживавшие одном из районов Москвы, которые занимались культуризмом в подвалах («качалках»), рукопашным боем, боксом, плаванием, бегом, прыжками и другими видами спорта. Они носили широкие клетчатые штаны, кожаные куртки, белые рубашки и узкие черные галстуки. В качестве головного убора долго продержались клетчатые кепки, но до Хабаровска такое извращение так и не дошло. На дальнем востоке всё было проще и путь в учебный комбинат, в котором Борис с его одноклассниками должен был осваивать профессию слесаря, пролегал через территорию незнакомого им района, где в первое же утро они наткнулись на местную банду обычно одетых подростков. С них потребовали денежную дань за право прохода, как в Средние века. Когда его одноклассники стали рыться по карманам в поисках медяков то, он не согласился с такого сорта произволом и при помощи обычного армейского ремня с медной бляхой на конце обозначил свою территорию и едва не пришиб одного из сборщика податей. В этот же день учебный центр был окружён пацанами из местных, которые не решались в светлое время совершить открытое нападение на школьников из другого района, но в силу гордыни не могли просто так «взять и уйти». Одноклассники стали критиковать Бориса за его агрессивность по отношению к местным и даже кое-кто из них попытался откупиться от пикетчиков. Время было обеденное и Борис, позаимствовав штыковую металлическую лопату, вышел из здания учебного центра и, держа её на перевес, как винтовку, пошёл в сторону автобусной обстановки и за ним последовали его одноклассники. Трое из них помнили тот вечер, когда он при помощи обычной велосипедной цепи проложил им дорогу, положив не мало человек на больничные койки. В принципе конфликт с местной бандой был исчерпан, но преподаватель слесарного дела был так напуган, что фактически всегда стал отпускать их за долго до конца занятий. Таким образом появилась возможность по вторникам посещать кинотеатр.
« Воистину нет худа без добра!» - подумал тогда Борис - «Подумать только — из маленького конфликта получился дополнительный выходной в неделю на целых два года учёбы».
Борис не интересовался жизнью класса и тем более школы и по старой памяти подтрунивал над директором школы Галиной Ивановной и то ради того, чтобы она в очередной раз публично изгоняла его из класса и потом долгое время не пускала к себе на занятие. К тому же в школе долгое время не было учителя немецкого языка и постоянную замену внезапно ушедшей одной из пяти Светлан Андреевн так и не могли найти, что давало возможность легально ходить в школу лишь к третьему уроку. Порой ему утро портила его младшая сестра, которая к этому времени успела подрасти и будучи отличницей учёбы посещала лыжную секцию и даже проникла в один из пионерских советов. Мама Мила в 7 утра уже сломя голову бежала на автобус, чтобы потрястись сорок минут в общественном автотранспорте честно отрабатывать свой восьмичасовой рабочий день на родном литейном производстве, а с её мужем Борис после известного разговора вообще не общался с ним и последние девять лет он ему совершенно не мешал жить. Естественно, что пасынок ему отвечал полной взаимностью.
- Борис, вставай! Иди в школу! - неугомонная сестра ему мешала жить, но после того как он её запер пару раз в туалете она наконец-то угомонилась.
А для того, чтобы вывести из себя нервную директрису, было достаточно ей просто улыбнуться... как у той это вызывало очередной приступ бешенства! По иронии судьбы все учительницы в школе отличавшиеся плохими характерами в сравнительном молодом возрасте ушли из жизни по причине разных форм онкологических заболеваний. Поэтому всё послешкольное свободное время Борис проводил в общении со своим другом Вадимом и они, как правило, ходили на пру сеансов в кино, где часто крутили французские и итальянские киноленты. С шести до девяти вечера он проводил время у своей женщины Екатерины, а ночи на пролёт за чтением художественной литературы, а учился за него его напарник по парте отличник Константин, который к тому же был лучшим спортсменом школы. Как-то раз Борис навестил его по месту жительства в районе частного сектора, где Константин проживал со своей матерью, очень толстой учительницей русского языка, которую страшно ненавидел, называя её исключительно жирная корова. Во дворе его дома жила огромная собака неизвестно какой породы, но настолько невероятно худая, что как будто он вырвался из концентрационного лагеря Освенцим. Константин кормил её из огромной десятилитровой кастрюли в которую обычно клал маленький кусок хлеба заливая несколькими литрами воды.
- Зачем для такого маленького кусочка хлеба такая большая кастрюля? - спросил Борис.
- Для иллюзии! - не задумываясь ответил Константин и тут же расшифровал. - Огромная кастрюля подразумевает собой избыток пищи и моя собака верит в то, что съедая маленький кусочек хлеба, она поглотила невероятное количество пищи!
« Горе от ума!» - подумал Борис, но промолчал, чтобы не портить отношения с человеком который учился за него последние три года. В пятидесятилетнем возрасте Константин, изнасиловав свой организм всевозможными тренировками и практиками, покончил жизнь самоубийством через повешение, оставив своим двоим очень умным и спортивным детям записку в которой было написана только эта фраза « Я ни за что не буду жить инвалидом!».
Но однажды и совершенно неожиданно для самого себя Борис попал на школьную дискотеку и был очень удивлён тому, что он совершенно отстал от жизни. Первое, что ему бросилось в глаза то, в одежде, прическах, макияже его одноклассниц присутствовала вульгарная чрезмерность, которая выражалась буквально во всем: яркая косметика, большое количество туши на ресницах, темные тени и, конечно же губы нарисованные яркой помадой. В причёски царствовали объемные начёсы, насыщенные и порой неестественные оттенки волос которые нередко дополнялись лентами или повязками для волос. В их одеждах стали преобладали необычные и даже кричащие, а порой раздражающие глаз, сочетания цветов. Ещё вчера эти благовоспитанные девочки-пионерки, известные своими красными пилотками и белыми кофточками и синими юбками, напялили на себя исключительно яркие вещи с леопардовыми узорами, короткие юбки, колготки в крупную сетку и даже более откровенную одежду с большими подкладками под плечи и глубокими декольте. А если разговаривали между собой, то исключительно о музыке в стиле рок — хард и хеви-метал и естественно о Машине Времени.
Борис считавшийся до этого зажиточным юношей, вдруг почувствовал себя униженной и оскорблённой нищетой и на вопрос мамы Милы:
- Почему ты не посещаешь дискотеки школьные вечеринки?
Ответил ей просто:
- Иди и посмотри. Как там девки разодеты!
И тут до его мамы напало прозрение и она внезапно поняла то, что её сын вырос! Днём — она бегала на свой завод, По вечерам — стирала и гладила бельё и орала на своего вечно пьяного мужа, вцепляясь в него как пантера в шкуру буйвола. По субботам через раз по собственной инициативе наводила ужас на учителей школы, пытаясь выведать у них про то как учится её сын. Тогда как несчастные учительницы молчали словно рыбы набрав в рот воды, зная что за излишнюю болтливость их обязательно постигнет жестокая кара... Последние пять лет Борис не имел ни одной школьной тетради кроме одной в которой он посещая уроки всё время что-то рисовал. Однажды его мама Мила заглянула в эту тетрадь и больше в неё не заглядывала, так на страницах были рисунки исключительно эротического и порнографические содержания. Тогда как сестрой мама Мила совсем не занималась, ибо её дочка была примерной ученицей, круглой отличницей, спортсменкой и активисткой, которая уже с семилетнего возраста расписывалась за маму во всех своих тетрадях и в дневнике. Сестра Лена, благодаря своему брату имела двойственное восприятие жизни, так как они часто разговаривали между собой и порой эти разговоры могли тянуться часами. Таким образом она научилась видеть, как лицевую или фасадную сторону общества, так и его изнаночную сторону со всеми её узелками и тараканами... В одной своей жизни она была председателем совета дружины пионеров, но приходя домой видела своего брата и его друзей которые непрестанно резались в покер и распивали алкогольные напитки и разговаривали на темы совершенно несоответствующие их возрасту. Брат и сестра были очень разными, и только годы спустя выяснилось нечто объединяющее их. Оказалось, что он и она по разу посетили завод на котором трудилась на протяжении 36 лет своей жизни трудилась мама. Независимо друг от друга они произнесли одну и туже фразу:
- Мама, я сделаю всё в жизни лишь бы не попасть трудиться на твой завод!
Но в тот весенний день 1981 года когда на маму Милу снизошло прозрение, она срочно дала команды и в скором времени её сын получил сразу два спортивных шерстяных костюма "Олимпийский", спортивные кроссовки, индийские джинсы, обувь на манке и пару батников. "Лучше поздно, чем никогда!" - подумал Борис.
Ведь главным для него всегда было то, что в холодильнике всегда был шмат хорошей колбасы и итальянские макароны и у него всегда были деньги на пачку сигарет и на бутылку кубинского рома, но время требовало перемен и они своевременно пришли!
В следующем учебном году Борис был приписан для прохождения воинской службы в Парашютно десантных войсках, что вынудила его впервые взяться за голову и он срочно повзрослев стал внимательней относиться к учёбе в школе хорошо сдав выпускные экзамены в школе и прошёл конкурс на поступление в Хабаровское Высшее Военное Строительное Училище.
Мама Мила узнав о такой новости, упала на пол и обхватив его ноги обеими руками закричала: «Спасён!» Согласно её версии, он кричала: «Спасла!» так как она была уверена в том, что попади Борис в обычную войсковую часть где процветала дедовщина, то непременно бы поубивал из автомата всех свои сослуживцев, а потом бы убил самого себя.