Последний архиепископ

Глава 37
Жозеф Теофил Теодорович пробыл в Кракове у своего друга Адама-Стефана Сапеги до крещенских морозов - когда память о том злосчастном деле не превратилась лишь в далекую грозовую тучку, наполовину скрытую горизонтом - маячит где-то в мыслях, но той силы уже не имея. А дел в Кракове нашлось немало: он служил мессы, участвовал в собрании великих святых отцов епархии, более того, как истинный патриот и защитник польского народа и польских интересов на международной арене, архиепископ занял место в парламенте как кандидат от Седлецкого округа в Законодательном Сейме Польской Республики. Как депутат Сейма, как глава церковной католической армянской общины, Жозеф Теодорович направил свою деятельность на решение двух важных вопросов, а именно: заботе о благе церкви и обеспечении того, чтобы Национальная демократия имела решающее влияние на правительство. Вскоре архиепископу удалось решить одну из поставленных задач во время участия в парламентской конституционной комиссии. Он постулировал сохранение автономии церкви от государства и опроверг утверждения о двусмысленной зависимости от Святого Престола, напомнив о религиозной и моральной природе папской власти. Жозеф стойко защищал церковную собственность - как убежденный демократ и вскоре слава о его деятельности на собраниях Сейма дошли до правительства; в награду святой отец был удостоен членства в правлении Народного Национального союза в ранге вице-президента парламентского клуба.
Как член национальной демократии, Жозеф играл важную роль на собраниях Сейма. Перед лицами Сейма святой отец стойко защищал интересы Польши, до конца поддерживая собственное мнение в противовес военным действиям Пилсудского. Архиепископ призывал защищать границы Польши и Галиции от большевистской России - не от русского народа, а коммунистов, что захватили власть, пролив лужи крови. Со своими противниками Жозеф не спорил, как то было ранее - времена изменились, жизнь изменилась, все изменилось.
В свободное от мирских трудов время Жозеф занимался тем, что приносило его душе спокойствие и умиротворение - написанием книг. Погружаясь в неизведанный мир букв-слов-параграфов, он мысленно оставлял реальную-здешнюю жизнь, он тонул в объятиях иной реальности, созданной его воображением, ради которого был проделан долгий путь, а после - многие и многие часы, дни, недели заточения в темных подземельях сокрытых от людских глаз книгохранилищах. Всем сердцем отдавшись сокровищам видимых тайн, архиепископ жил в предвкушении - а иначе и быть не может, того, как его труд будет оценен по достоинству: сначала церковью, а позже всеми остальными, для которых вера в Господа является не пустым звуком.
Дописана последняя глава. Поставлена точка. Шуршат бегающие страницы перелистывающей - еще неизданной книги. Гулко бьется сердце в груди при мысли о грядущем успехе - как награда за многолетний кропотливый труд. Своей незыблемой радостью Жозеф Теофил Теодорович поделился с другом - единственным, кому мог пока доверять. Кардинал Адам Сапега пробежал глазами книжный труд, в недоумении глянул на архиепископа - очи огромные черные, воскликнул:
- Что это?
- Разве ты не понимаешь, Адам? Это сокровище раскрытой тайны, в ней заключена вся жизнь Господа нашего Иисуса Христа с рождения и до воскресения. Неужто ты не осознаешь,как изменит она все представления наши ложные и направит на истинную дорогу.
- Ты безумец, Жозеф, если думаешь, что твой труд одобрит Ватикан для всеобщей публикации. Тебе самому хорошо известно: то, что доступно нам, не должно доходить до ушей народов.
- Получается, я зря тратил столько времени, столько сил, дабы моя книга схоронилась в тайниках какого-либо собора? Для чего тогда я пустился в дальний путь, ради чего пренебрегал так доблестно опасностями - чтобы в единый миг мечты мои рухнули в бездну? - он задавал понятные вопросы Адаму Сапеге, но на самом деле испрашивал ответы в глубинах собственной души.
Как предполагал кардинал, так и вышло. Папа Бенедикт XV наотрез отказался принимать сий труд. В письме он добавил, что глубоко уважает Жозефа Теофила Теодоровича и как архиепископа, и как политика, и как просто человека, однако, добавил, впредь следует быть осторожным в вольностях о жизни Господа Иисуса Христа и, дабы заручиться поддержкой епархии и всего христианского мира, нужно немедленно переделать-переписать "неудобные" моменты - по каноническому образцу. Раздосадованный горьким отказом со стороны Ватикана, архиепископ собрался обратно во Львов.

Еще в начале 1919 года отец Жозеф получил неожиданное, но столь желанное приглашение - в Кракове Станислав играл пышную свадьбу с Брониславой, урожденной Котулой. Мог ли он отказаться? Архиепископ поздравлял-благословлял молодых, с искренней улыбкой всматривался-наслаждался на невесту. Бронислава не обладала той пленительной девичьей красотой, о которой принято слагать поэмы и стихи, но сие с лихвой окупалось некой светлой надежной добротой, исходившей от нее, ее мягкостью и живостью ума, что в скором времени она начинала расти-расцветать на глазах, превращаясь в дивную прелестницу.
Столы ломились от яств, хмельные веселые гости поднимали бокалы в честь жениха и невесты, а Жозеф говорил возвышенные речи, смеялся через силу, - да, он часто присутствовал на свадьбах, но лишь гостем, всегда только гостем...
После полуночи, в прохладной сероватой мгле, под горящим фонарем, освещавшего широкую террасу, Жозефу удалось остаться на несколько минут наедине со Станиславом, сказал тихо, наклонившись к уху:
- Я хочу поблагодарить тебя за спасение моего брата. Если бы не ты, Михала уже не было бы в живых.
Станислав резко вскинул огромные глаза под широкими черными бровями, ответил со скрытой долей смущения:
- Думаешь, я бы поступил иначе, бросив своих в смертельной беде, под пулями непонятной войны? О, нет! Знаю, что болтают обо мне разное, только не так уж я плох, как многие предполагают.
- Я никогда не мыслил ничего плохого о тебе и ни в жизни не прислушивался ко гнусным сплетням, ибо не обладаю сий пагубной болезнью языка, - немного помолчав, обдумывая сказанное, затем спросил, в единый миг переменив тему разговора, - скажи мне, Станислав, ты счастлив, что выбрал в жену эту чистую девушку?
- А иначе быть не может! Бронислава обладает всеми добродетелями, что так не хватает девушкам нашего времени: а именно - скромностью, порядочностью, искренней богобоязненностью и - самое главное - она уважает меня и всегда поддерживает на новом пути начинания. Где еще в этом тесном корыстном мире отыскать мне столь дивное сокровище?
- Дай-то Бог вам счастья, - тихо проговорил Жозеф, слегка улыбнувшись, желая тем самым скрыть влажные глаза: воспоминания о любимой потерянной Магдалене сладкой пеленой застелили его спящее сердце.