16+
Лайт-версия сайта

Испанский переполох. Исторический роман

Литература / Романы / Испанский переполох. Исторический роман
Просмотр работы:
23 февраля ’2021   16:13
Просмотров: 5813

Владимир Забабашкин

Все диверсионные операции основаны на реальных событиях.
Большинство литературных героев имеют свои прототипы.

Испанский переполох.
Исторический роман.

«Если позволить фашистам продолжать преступления, которые они совершают в Испании, агрессивный фашизм обрушится и на другие народы Европы. Нам нужна помощь, нужны самолёты и пушки для нашей борьбы … Испанский народ предпочитает умереть стоя, нежели жить на коленях. No pasarán!».
(Из выступления Долорес Ибаррури на митинге в Париже (3 сентября 1936 года)

«В связи с вступлением в силу обмена нот между СССР и Францией о «невмешательстве в испанские дела» Народный Комиссариат по Внешней Торговле издал приказ о запрещении с 28 августа 1936 года экспорта, реэкспорта и транзита в Испанию, испанские владения и Испанское Марокко всякого рода оружия, амуниции, и всяких материалов, воздушных судов в собранном и разобранном виде, а также военных судов». (ТАСС)

«Они (англичане, французики) думали, что мы стали ручными и будем именем Союза прикрывать подлую фальшь, но еще раз ошиблись. У испанцев это подняло дух, а особенно то, что за этим заявлением кроме слов последуют дела. [...] Вот, брат, великая диалектика в политике, какою обладает наш великий друг и родитель в совершенстве. Теперь они, тупоголовые буржуазные политики, а особенно журналисты, орут: "Сталин хочет взорвать соглашение", тогда как они сами закрывали глаза на его срыв, а Сталин не хочет способствовать подлому делу удушения Испанской республики, а, наоборот, хочет помочь Испанской республике удушить фашистов». ( Из письма Кагановича Орджоникидзе)

"Я сказал Кестлеру: "История остановилась в 1936-м", на что он отреагировал мгновенным пониманием. Мы оба подумали о тоталитаризме в целом, а в частности — об испанской войне. В Испании впервые я увидел газетные репортажи, не имевшие никакого отношения не то что к фактам, но даже к тому, что подразумевается под ординарной ложью" (Дж. Оруэлл).

Пролог.

Командир погранзаставы обвел взглядом строй бойцов, саркастически хмыкнул и проговорил, глядя на старшего лейтенанта Донцова.
- В сапогах вы много здесь не набегаетесь, особенно по горам. Даже босиком сподручнее будет. Здесь вам не на плацу. А вот полевая форма в самый раз, под цвет местности.
- А что же нам делать? – задал резонный вопрос старлей.
- Переобуться, допустим, в кеды, - предложил пограничник. – Мы вас снабдим из наших запасов. В обмен на сапоги, естественно. – Он посмотрел на стоящего рядом с ним старшину. – Ну что, Краско? Поменяем шило на мыло?
- Я что? Хороший обмен, - не задумываясь, резюмировал старшина, глядя на ноги стоявшим бойцам. – Сапоги новые.
Вскоре «хороший обмен» был произведен, и диверсионный контингент Донцова переобулся в кеды.
Ранее лейтенант Донцов возглавлял разведывательный взвод в дальневосточном полку, показал себя с лучшей стороны, был награжден орденом Красной Звезды, а позднее переведен в Разведывательном управлении Генштаба РККА, где возглавил разведывательно-диверсионный отряд. Но его заслуги по службе имели лишь вспомогательную роль в таком неожиданном переводе с повышением в звании, а первую скрипку здесь сыграла рекомендация подполковника Иосифа Шмыги, его бывшего наставника, перешедшего в разведку несколько ранее.
В эту командировку отряду было приказано уничтожить басмаческую банду бека Шады-Огры, в последнее время совершившему несколько рейдов на территорию СССР из Афганистана с целью грабежа и, не исключено, для дестабилизации обстановки по заказу внешних врагов. База располагалась в предгорьях, в двадцати километрах от границы. По полученным разведданным Шады-Огры готовился к прорыву в Туркменистан, а на базе осталась лишь немногочисленная охрана и обслуга – подходящее время для атаки.
Уставших от дороги лошадей отвели в загон и покормили, да и самим бойцам требовался отдых. Выступили в сумерках, чтобы за ночь миновать долину реки – не исключено, что басмачи имели дозорных, а днем все, как на ладони. Луны не наблюдалось, но небо пестрило звездами, что обе6спечивало необходимую видимость при достаточной скрытности.
Пограничники обеспечили окно через кордон, и конный отряд двинулся вдоль реки Муграб по направлению к горам. Река имела плоские берега и, казалось, что она не имеет глубины, а криво прочерчена по долине мазком гигантской кисти Создателя. Сама долина поросла чахлым кустарником, осокой и мятликом, что не создавало проблем при продвижении по ней конным строем. Несколько лошадей не имели всадников, а несли поклажу: запас провизии, боезапас и прочее необходимое снаряжение. Операция могла растянуться на неопределенное время.
Когда рассвело, отряд уже продвигался по горному ущелью с пологими краями и натоптанной тропой. Вскоре обнаружилось ответвление, что-то вроде широкой ниши, где бойцы и расположились на привал. Коней расседлали и отправили попастись, чем Бог послал.
Донцов мельком взглянул на часы.
«Вот-вот должен появиться ».
И не ошибся. Вскоре из-за поворота появился мужчина с двугорбым верблюдом в поводу, навьюченного тюком между горбами. Бактриан шел неторопливым шагом, с гордо поднятой мордой, и, казалось, что он презирает весь окружающий мир и готов плевать на него как фигурально, так и натурально. Погонщик был одет в просторные шаровары и хлопчатобумажную рубаху навыпуск, а обут в те же самые кеды. Встреча с тайным агентом была заранее обусловлена для прояснения текущей обстановки.
Донцов двинулся ему навстречу в сопровождении сержанта Набиева, владеющего фарси.
- Информация течет как вода, - сказал Набиев
- И затекает в уши, - ответил погонщик.
Это был пароль и отзыв.
- Шады-Огры намерен прорываться через границу за рекой, ближе к Ирану, а, может быть и с территории Ирана, - с места в карьер начал докладывать агент, а Набиев синхронно переводить. - Он увел основные силы. Сейчас на базе только охрана, обслуга и женщины для полового использования. База располагается в брошенном туркменском селении на пологом склоне. До нее около пяти километров. Но перед селением ущелье сужается, имеет обрывистые, скалистые края. На них, и справа, и слева организованы пулеметные гнезда – мимо не проскочишь, а дальше никаких оборонительных сооружений нет – только дозоры. Связь осуществляют световыми сигналами. Сидят по одному, сменяются через каждые шесть часов До правого гнезда можно добраться с этой стороны, в до левого лишь со стороны селения. Тут уж сами думайте. Не доходя до каменистой части ущелья, справа увидите плоский камень похожий на толстую лепешку, за ним есть тропа, по которой можно забраться наверх. Боезапас и оружие они хранят в каменном строении на южной окраине. Коней лучше оставить здесь и дальше двигаться пешим ходом – не так заметно.
- Спасибо за информацию, - сказал Набиев, а Донцов передал агенту пакет с деньгами. По-гонщик поклонился, поднял непринужденно разлегшегося верблюда, и вскоре они скрылись за поворотом.
« Атаковать нужно ночью, а вот подавить пулеметные гнезда засветло, перед заходом солнца, чтобы очухаться не успели – не ночью же по горам шерохаться», - подумал Донцов, посмотрел на часы и подозвал лейтенанта Солейко.
- Слушай, Сан Саныч. Там у них пулеметные гнезда при выходе из ущелья…
- Понял, командир, - перебил Донцова лейтенант. – Нужно их укантрапупить.
- Догадливый.
Донцов ознакомил Солейко с данными, полученными от агента.
- Нужно их отработать засветло, но незадолго до темноты. Дальше сам сообразишь – не маленький.
Несмотря на приватность общения, в отряде царила жесткая дисциплина. Бойцов туда набирали из разных мест, и не каких-нибудь зеленых юнцов, только что окончивших военные учебные заведения, а закаленных вояк, умеющих убивать и выживать. Зачисляли их в отряд только после прохождения жестких психологических тестов. Сразу отсекали садистов, испытывавших удовольствие от умерщвления братьев по разуму. Но врагов Родины следовало убивать не задумываясь, если того требовали обстоятельства, вне всякой морали, кто бы они ни были, вне зависимости от возраста и пола. «Если враг не сдается, то его уничтожают». Если Родина велела раздавить ежа голой задницей, то нужно давить». Их приучили выполнять приказы любой ценой, думать в рамках приказа, действовать в рамках приказа, не обращая внимания на внешние факторы, если они не мешали выполнению приказа. Приказ стоял выше закона, над законом. Но при этом прививали чувство справедливости, волчьей, но все-таки справедливости. Лишать жизни людей без причины считалось недопустимым.
Бойцов готовили скрупулезно и многогранно, включая горную подготовку. Солейко преуспел в скалолазании, поэтому и был выбран Донцовым для поведения операции.
Когда солнечный диск коснулся вершин гор, Сан Саныч вместе с бойцом по прозвищу Смок, вооруженным пистолетом-пулеметом Дегтярева (ППД), а у Солейко на плече висела винтовка Мосина с оптическим прицелом, двинулись с оглядкой вдоль ущелья.
Правое пулеметное гнездо они обнаружили быстро – уж больно место удобное: площадка под нависающей над ней скалой и брустверы из камней явно искусственного происхождения. Солейко сразу понял, как он будет брать этого пулеметчика.
За плоским камнем действительно обнаружилась тропинка, ведущая вверх по склону.
- В лоб лезть опасно, - сказал Смок. – Не исключено, что заминировано, и шуму много будет.
- А мы не в лоб, мы сверху, - сказал Солейко.
Они нацепили на руки трехзубые стальные «кошки» и, забравшись вверх по почти вертикальной скале и по змеиному продвинувшись вперед по камням, оказались над пулеметчиком. Солейко передал винтовку Смоку и, сосредоточившись, прыгнул на вражеского стрелка, ударил его ладонью по затылку так, что тот врезался лбом в камень, и для верности всадил нож под левую лопатку. Полдела было сделано. Но предстояло разобраться со вторым гнездом.
Смок спустил винтовку вниз, и Солейко, взведя затвор, начал рассматривать через прицел противоположную сторону ущелья, поросшей густым кустарником, что затрудняла видимость.
-«Надо его заставить проявить себя», - подумал Солейко и громко каркнул по-вороньи. Потом еще и еще. Буквально на пару секунд высунулась любопытная голова, но этого хватило, чтобы засадить ей пулю прямо в лоб.
Солейко на время затаился. Никакой реакции на выстрел не наблюдалось.
- Смок, гони к нашим, скажи, что все в порядке, можно выдвигаться. А я тут посижу, покараулю на всякий случай.
Сан Саныч развернул пулемет в сторону селенья, которое смотрелось как на ладони, и закурил, прикрывая папиросу ладонью. Неумолимо накатывались сумерки, стояло полное безветрие. Тишина прерывалась лишь редкими выкриками птиц и неясным шевелением в кустах какой-то мелкой живности.
«Затишье перед бурей», - подумал Солейко, приложился к прицелу и стал наблюдать за происходящим в селении. Само селение расположилось на пологой части склона, который потом круто уходил вверх и порос лесом. «Каменные дома, загоны для скота, какие-то амбары… Почему селяне его покинули? Может быть, источник воды иссяк? А басмачи откуда воду берут?».
Его раздумья прервал вернувшийся Смок.
- По темноте выступаем. Ты остаешься на месте. Будешь осуществлять огневое прикрытие.
«Да я хоть сейчас!», - подумал Солейко, глядя на конный разъезд, двигавшийся по краю селения. - «Смешаю в кучу коней и людей».
Группе во главе с лейтенантом Иваном Джигой было поручено взорвать склад с боеприпасами, предварительно нейтрализовав охрану. Это должно было спровоцировать панику и неразбериху, что существенно дезориентировало и ослабляло противника. Большая часть отряда переместилось выше по склону, куда в силу крутизны конные дозоры не заезжали и, как сказал один боец, «сверху сподручней гранаты бросать». Эта передислокация стала возможной после ликвидации пулеметного заслона. Никто не ждал команды к активным действиям, командой должен был послужить взрыв склада с боеприпасами.
Тем временем группа Джиги, оставив отряд в засаде, двинулась дальше, в обход селения. Электричество туда не провели, поэтому источниками освещения служили фонари вдоль улицы и масляные лампы, чей тусклый свет проглядывался в окнах домов. По углам каменного склада тоже висели фонари, освещая окрестную территорию на несколько десятков метров. Сторожевых псов, слава Богу, не наблюдалось – басмачи явно не ожидали серьезного нападения на свою базу, разве что от мелких банд. Но, это дело привычное, да и вряд ли кто отважится – Шады-Огры обладал у местного бандитского контингента большим авторитетом.
Перед складом или амбаром, что уж там раньше хранили, мелькнула фигура часового. ос-тальные охранники, видимо, находились внутри. «Сколько их там? Ну, не взвод же!».
Один из бойцов заголосил по-ишачьи – их специально учили имитировать звуки, издаваемые различными животными и птицами. Часовой отвлекся, на него сзади тут же навалилось двое, и басмач отбыл в мир иной, может быть, для него лучший.
Дверь оказалась незапертой, и группа ворвалась внутрь помещения. Трое охранников удобно расположились в плетеных креслах недалеко от входа и самозабвенно курили, поставив карабины между ног. Четвертый свернулся калачиком на драном матрасе и, видимо, спал. Рукопашная стычка длилась недолго – басмачи просто не были готовы к внезапному нападению. Их взяли в ножи, не позволив сделать ни единого выстрела. Включили фонари.
- Быстро осмотреть, что они тут хранят, - скомандовал Джига, и группа моментально рассредоточилась по складу, заставленному ящиками и заваленному тюками. Продовольствием здесь и не пахло – видимо, его хранили в другом месте. Тюками особо не интересовались, но содержимое ящиков исследовали досконально.
Внезапно раздался тихий голос одного из бойцов.
- Командир, здесь полно динамитных шашек!
«Ну, вот», - подумал Джига. – «Зря только взрывчатку с собой тащили».
- Все наружу, контролировать подходы. Ты…, - он ткнул пальцем в одного из бойцов, - остаешься со мной.
В отряде лейтенант Джига в знании подрывного дела находился вне конкуренции. Оценив количество динамита , он тихо присвистнул.
«Килограмм сто. Не фига себе рванет».
Он приспособил взрыватель и воткнул запальный шнур. «Не до электрических изысков. Три минуты. Успеем смыться на безопасное расстояние».
Подпалив шнур, Джига выскочил наружу, и скомандовал.
- Быстро туда, бежать как стометровку – рванет так, что мало никому не покажется.
Группа что есть мочи бросилась прочь от селения, ничуть не скрываясь. «Кто там что увидит и поймет, а поймут, то не успею ничего предпринять».
Бойцы отбежали на пару сотен метров и залегли в небольшой ложбине, заткнув уши пальцами. Рвануло так, что взрывная волна прошлась по их спинам и оглушила, несмотря на превентивные меры. Склад просто исчез вместе с близлежащими домами. Что-то горело, освещая груды разномастных обломков.
- Вперед! – крикнул Джига. – Стрелять во все, что сопротивляется. – Гражданских без необходимости не убивать.
Бойцы Донцова сразу после взрыва бросились вниз по склону, предварительно метнув туда несколько гранат. «Уж кому там что прилетит – на войне, как на войне».
Солейко, услышав и увидев взрыв, тут же дал длинную очередь из пулемета по находящемуся в паре сотен метров конному разъезду, превратив его в кучу малу.
Противник не успел оказать серьезного сопротивления, и бойцы отряда методично отстреливали ошеломленных басмачей. Безоружных мужчин и женщин, выскочивших из домов, клали на землю, приказав лежать и не шевелиться. Вскоре все закончилось. Если кто-то из бандитов и успел сбежать, ну и Аллах с ними.
Обслугу и антисоциальных женщин согнали в конюшню. Лошадей кто-то успел выпустить, и они разбежались по окрестностям или нашли хозяев для драпа.
- Воткнуть бы им по самое «немогу», - сказал один из бойцов и сладострастно причмокнул, глядя на нескольких молодиц, забившихся в угол конюшни и прикрывших лица полами халатов, при этом обнажив соблазнительные ноги.
- Не время и не место, - ответил другой. – Надо отсюда сматываться побыстрее во избежание неожиданностей.
Басмаческую базу, вернее, ее жалкие остатки, покинули той же ночью. Задание было успешно выполнено.


Часть первая. Над всей Испанией безоблачное небо

«В одном я уверен и за это могу отвечать: там, где буду я, коммунизма не будет».
Франсиско Франко

Москва
Алексей Донцов вошел в свою квартиру и ему тут же бросилось в глаза обилие пыли и ударил в нос отвратный запах застарелой тухлятины. Впрочем, он не удивился. Уже в поезде, едучи в очередную командировку, он вспомнил, что забыл закрыть форточку и вынести помойное ведро, наполненное объедками после обильного застолья накануне. Несмотря на безудержное желание плюхнуться в кровать, он, ругаясь, на чем свет стоит, вынес ведро на помойку, протер пыль в самых доступных местах и обрызгал всё помещение тройным одеколоном. Принюхался. «Вроде бы дерьмом не пахнет». Быстренько сходив под душ, Алексей забрался под одеяло и немедленно уснул.
База Шады-Огры была уничтожена, бек лишился ресурсов надолго и активные боевые действия в ближайшее время вряд ли предпримет. Вообще, служба в разведке Донцову нравилась своей непредсказуемостью, прямо как в приключенческом романе, и все бы ничего, но от него сбежала жена к какому-то директору овощной базы по причине отсутствия достаточного количества денег, а частенько и самого мужа. Но в каждой потере есть приобретение, а в каждом приобретении есть потеря, как говорят англичане. А если по-русски, то нет худа без добра. В его распоряжении осталась однокомнатная квартира на Красносельской, а не было бы жены с ее оборотистым папашей, то и мыкался бы лейтенант Донцов, а ныне уже старший лейтенант, в офицерском общежитии с единственным туалетом на этаж и двумя сосками душа на весь корпус.
А мечте хорошенько выспаться не суждено было исполниться, хотя Донцов на это имел полное право, получив недельный отпуск после удачно проведенной диверсионной операции. В шесть утра заверещал радиоприемник, и диктор бодрым голосом начал рассказывать про шахтеров-стахановцев, установивших очередной рекорд по добыче угля. Инстинктивно выдернув радиошнур из розетки, он вновь провалился в сладкий сон, но, как оказалось, ненадолго. Зазвонил телефон на прикроватной тумбочке. Звонил настырно и долго, пока Алексей не вынырнул из небытия и, не нащупав трубку, прижав ее к уху. Звонил подполковник Шмыга.
- Донцов?
- Он самый, товарищ полковник, - Алексей сразу же узнал голос своего бывшего наставника, а ныне куратора.
- Нам необходимо встретиться в ближайшее время, - сказал голос в трубке.
Донцов не стал задавать глупых вопросов типа, «а что случилось?».
- Где?
- Ну, ты сейчас в отпуске, поэтому мы можем поговорить вне конторы, даже лучше, что вне конторы. Там рядом с тобой есть кафе, «Весна» что ли, которое мы посетили после кавказских дел. Там через три часа. Форма одежды – кабацкая.
- Понял.
Донцов положил трубку и взглянул на часы. «Семь пятнадцать». И еще ему не понравилось это «лучше, что вне конторы». Намечалось нечто неординарное.

Кафе «Весна» логичней было бы назвать пивнушкой, где наливали водку и пиво под немудреную закуску. Но, в отличие от стандартной пивной, там были не стоячие места, а сидячие. Коллеги заказали пиво с воблой и уселись за свободный столик. Шмыга, крепкий, жилистый мужчина лет тридцати пяти, сделав пару глотков из кружки, в упор посмотрел на Донцова.
- Ты в курсе о нынешних событий в Испании?
- Краем уха слышал – не до этого было, сам понимаешь.
Во внеслужебной обстановке, они общались по-приятельски и были «на ты».
- Понимаю. Ну, так слушай и внемли. В Испании произошла попытка государственного переворота, плавно перешедшая в гражданскую войну. С одной стороны республиканцы под руководством демократически избранного правительства, а с другой франкисты под началом генерала Франсиско Франко. Ситуация мутная. Франко фашист не фашист, но близок к этому, а с другой стороны куча разномастных партий: коммунисты, социалисты, анархисты, демократы и прочее, и прочее. Это понятно, что каждый хочет стать «нумеро уно», борьба за власть, но под разной идеологией. СССР по духу ближе республиканцы. Нам хватает Германии и Италии с их фашисткой доктриной. Мы подписали соглашение с европейцами о невмешательстве, но советников в Испанию посылаем в помощь республиканцам. Как говорил Дюма-отец, «совет больше, чем услуга».
- Это что, внеплановая политинформация?
Донцов криво усмехнулся, не понимая, к чему клонит куратор.
- Именно политинформация, - подтвердил Шмыга, никак не реагируя на сарказм Алексея. – Вопрос в том, зачем я тебя просвещаю.
- И зачем?
Их разговор прервал шум за угловым столиком.
Какой-то мужик в потертой спецовке схватил своего собутыльника одной рукой за горло, а другой методично стучал кулаком по голове. Бедолага оказывал слабое сопротивление, явно задыхался, закатив глаза и пустив слюну из открытого рта.
- Надо успокоить, а то задушит еще, - сказал Донцов и, подойдя к дерущимся, перехватил руку душителя и врезал ему под дых. Мужик согнулся пополам и бухнулся на колени.
- Все понял, начальник, - прохрипел он, упершись в жесткий взгляд Алексея.
Донцов вернулся на место, а буквально через минуту к нему подскочил третий собутыльник, до сего времени равнодушно взиравший на происходящее.
- Слушай, парень, - обратился он к Алексею. – Они только что из лагерей откинулись. У них свои счеты. Здесь пахан таким образом воспитывает свою шестерку. Не лезь к ним, бесполезно. И ничего этому фраеру не будет – настучат по башке, и на этом все закончится.
- Пускай на улице разбираются, - проговорил Алексей.
Когда мужик отошел, Шмыга продолжил беседу.
- Вот тебе и ответ на твой вопрос. Не хочешь на их место? В смысле не здесь, а в каком-нибудь Карлаге?
У Донцова аж челюсть отвисла от неожиданного заявления куратора.
- Это как это?
- Да вот так, - сказал Шмыга, сдвинув брови.- Помнишь взрыв на военном складе в Подмосковье? А там накануне твои бойцы боеприпасы получали. К нам уже приходил следователь из НКВД, задавал про них странные вопросы и тебя упомянул. У них сейчас идет непримиримая борьба с троцкизмом, нужны раскрытые дела. А лес рубят – щепки летят. Арестуют твоих орлов и тебя заодно, обвинив в троцкизме. Может быть, потом и отмоешься, но пятно на биографии на всю оставшуюся жизнь приклеится.
- И что мне теперь делать?
У Донцова возникло ощущение, что его воткнули головой в парашу. Шмыга на несколько секунд задумался.
- Поедешь в Испанию. Помнишь пословицу про бумаги и овраги? Ну, так вот… В оврагах все иначе, чем на бумаге. СССР по договоренности не будет вводить регулярные войска, а вот организовать партизанское движение… Партизаны они и есть партизаны, местные герильеры, действуют сами по себе и плевать им на всякие запреты. В Испании с начала века государственные перевороты превратились в национальную забаву: герилья на герилье сидит и герильей погонят. Созданием партизанской структуры сейчас там занимается полковник Старинов Илья Григорьевич. Вместе со своими двумя орлами, как их там, Солейко и Джига, отправишься в его распоряжение. Займешься там созданием разведывательно - диверсионного отряда наподобие своего.
- И в каком качестве поеду? По дипломатическим каналам?
- Да какой из тебя дипломат! – Шмыга усмехнулся. - Мы разведка, а не МИД. Сделаем вам нансеновские паспорта, рекомендации от Коминтерна, на всякий случай, сейчас он в Испании в фаворе, и отправим в Барселону на подходящем кораблике.
- Когда отбывать?
Донцов понял, что заслуженный отдых отменяется.
- Когда скажут. Но сначала придется пройти ускоренные курсы вместе с добровольцами, которых, якобы, не существует: испанский язык, местные традиции, нынешняя обстановка подробно, география…. Ну и, естественно, боевая подготовка, чтоб служба медом не казалась. Сегодня же отправитесь в тренировочный лагерь от греха подальше. Только Солейко с Джигой срочно разыщи. Сам я отбываю в Испанию завтра, как раз по дипломатическому паспорту в качестве советника. Связь будешь держать с майором Чухонцевым. Ну, все, расходимся.
Шмыга встал из-за стола и, не прощаясь, направился к выходу из кафе.
Донцов по дороге домой думал о превратностях судьбы. «Вот сегодня ты на коне, а завтра по уши в говне». Он остановился возле кинотеатра и начал рассматривать афиши. «Джульбарс»… Ну, это неинтересно – я сам как Джульбарс. А вот «Веселые ребята» бы посмотрел. Любовь Орлова… Красивая женщина! Но, видимо, не суждено. По крайней мере, в ближайшее время».
Он еще немного полюбовался знаменитой актрисой и двинулся дальше. По тротуарам катились первые желтые листья. Лето плавно переходило в осень.


Немезида
После окончания курсов подготовки у троицы добровольцев забрали советские документы и выдали нансеновские паспорта. Имена и фамилии оставили прежними, а лишь заменили кириллицу на латиницу.
- Кто вас в Испании, в этом бардаке искать будет? - сказал полковник, начальник учебной базы, - А к новым именам трудно привыкать.
В Одессу их переправили на транспортном самолете и высадили в аэропорту. Имея солидную сумму в рублях и песетах, добровольцы без труда пристроились на грузовичок Газ-4, заплатив требуемую сумму. Машина везла какие-то консервы в район Приморского бульвара, что вполне устраивало пассажиров. Далее следовало добраться до Одесского порта и сесть на грузопассажирское судно испанской приписки под названием «Немезида». В качестве пассажиров, а не груза. Сесть именно в грузовом порту, раньше посадки остальных седоков. И корабль не покидать, документы у них проверять не будут, все обговорено.
«Почему это морское корыто назвали «Немезидой», - подумал Донцов, в детстве увлекавшийся греческой мифологией. – «Богиня возмездия… Кому они мстить собираются?».
А капитана корабля, грека с испанским гражданством, звали Дракон Метикидис.
«Немезида, Дракон, грек с испанским гражданством и мы с нансеновскими паспортами … Какая –то нелепая мешанина несовместимостей, театр абсурда».
Грузовик остановился возле ресторана «Маяк». Тут же нарисовалась парочка ловких парней в спецовках.
- Слезайте, приехали. Нам товар разгружать надо, - сказал один из них, глядя на кузовных пассажиров, сидевших на коробках с консервами.
Троица покинула грузовик и прогулочным шагом двинулась вдоль Приморского бульвара. Одеты они были в новенькие, одинаково пошитые габардиновые костюмы разного цвета.
« Хоть цвет разный, а то бы выглядели как инкубаторские цыплятки», - Донцов криво усмехнулся.
- Рыбки хочется и водочки чуть-чуть, - неожиданно сказал Джига и кивнул в сторону ресторана». – Зайдем, расслабимся перед дорожкой.
- На корабле расслабишься – там наверняка буфет имеется, - буркнул Донцов. – Мы у НКВД на крючке и паспорта эти чудные… Милиция мигом заинтересуется.
«Немезиду» они обнаружили на пятом причале. По спущенному трапу сновали портовые грузчики с мешками на плечах. Ими командовал шустрый мужичок в мятом кремовом костюме и картузе с лаковым козырьком.
- Нам бы с капитаном поговорить, - обратился к нему Донцов.
- А вон он. – Мужичок махнул в сторону корабля. – Там на баке.
Капитан в белоснежном морском кителе стоял, опершись на планшир, и курил трубку.
Донцов прошел вдоль причала к носу корабля и крикнул.
- Мы пассажиры, от Соколова.
Кто такой Соколов он понятия не имел, но это служило типа паролем.
Капитан вынул изо рта трубку и бросил мимолетный взгляд на троицу, стоявшую у края причала.
- Проходите, вас пропустят.
И отвернулся, погруженный в некие раздумья. Донцова предупредили, что с капитаном все обговорено, деньги уплачены, и вообще он «очень любит Советский Союз».
Корабль «Немезида», имея океанский статус, выглядел весьма солидно. В надпалубной надстройке действительно имелся буфет, а также кают-компания, где пассажиры могли общаться, играть в шахматы, в карты и листать журналы, потягивая сок или пивко из бутылок.
Добровольцев разместили в каюте с четырьмя койками, и предупредили, что четвертого соседа у них не предполагается, и сей факт троицу вполне устраивал.
Солейко сразу же ринулся в буфет, но ему сказали, что наливать будут только после отплытия, но еду можно доставить в каюту – отчалим только завтра утром, а кушать вам раньше захочется. Буфетчик владел ломанным русским, они прекрасно друг друга поняли, и вскоре молоденький матрос принес жареную рыбу, лук, помидоры, кукурузные лепешки и кувшин с квасом.
Поутру корабль отчалил и двинулся поперек Черного моря к турецким берегам.

Изрядно зарядившись в буфете, добровольцы вышли на палубу.
- Черное море, священный Байкал, - неожиданно пропел Солейко.
- Поддерживаешь морские традиции? – усмехнулся Донцов.
- Какие еще традиции?
Солейко недоуменно воззрился на командира.
- На флоте такая команда есть. Песни петь и веселиться, - пояснил Донцов. – Вот ты и веселишься, правда, без всякой команды.
- Это точно! – подтвердил Солейко. – Всю жизнь бы так плыл. Ни забот, ни хлопот и наливают по первому требованию. Только девок не хватает для полного счастья.
- Доберемся до Барселоны, а там, говорят, их полно и на все готовы, - включился в разговор Джига. - А это еще что за фрукт?
Он указал рукой в сторону кормы. Вдоль борта два здоровенных матроса вели парня лет двадцати. Сзади вышагивал капитан. Когда они проходили мимо, Донцов поинтересовался.
- Это что, заяц?
- Что есть заяц? – не понял капитан.
- Sin boleto? – уточнил Донцов по-испански.
- Sin boleto, - подтвердил Метикидис.
Оказалось, что юноша каким-то образом забрался в один из контейнеров, а когда припекло по всем статьям, выбрался на палубу и тут же был схвачен. Капитан откровенно злился на неожиданного пассажира из-за сорванной пломбы на контейнере и намеревался высадить «зайца» в Стамбуле, а там пусть сам, как хочет, разбирается.
- Un minuto señor. Один момент, – обратился Донцов к капитану и спросил, глядя на взлохмаченного парня.
- Ты кто, бедолага?
- Я Фраучи, Григорий Фраучи. Студент философского факультета МГУ, - затараторил юноша. Губы у него дрожали – Поругался с одним профессором, ушел из института и решил записаться добровольцем в Испанию. Но мне сказали, что никуда меня не запишут, что добровольцы это противозаконно, нарушение международных договоров. Но я знаю, что там наши воюют за демократию, за коммунизм, и я решил своим ходом добираться. Могу я к вам присоединиться? Вы ведь добровольцы?
- А на кой ты там сдался, такой вояка? – перебил его Джига. – Нам философы не нужны.
- Я мастер спорта по стрельбе, - возразил ему Фраучи.- Могу снайпером пригодиться.
«Опа на!», - подумал Донцов. - «Интересное кино получается. И вправду может пригодиться. Ладно, потом разберемся».
- У тебя документы есть?
- Есть! - Юноша выдернул из кармана кургузого пиджачка советский паспорт. – Вот!
Донцов внимательно пролистал паспорт и обратился к Метикидису.
- Капитан, мы оплачиваем его проезд и берем на содержание. У нас в каюте как раз свободное место. Документы у него в порядке. Вы согласны?
- Согласен, - ответил Метикидис после небольших раздумий. – Лишние деньги не помешают.
- Ну, вот, и хорошо. Gracias, capitán, - сказал Донцов.
- Давай его сразу в буфет, - предложил Джига, когда грек удалился. – Ты сколько в контейнере просидел?
- Около суток, - пояснил Фраучи.
- Поди, обгадил и обоссал весь контейнер.
- Да нет. Я в банку ходил, а потом ее за борт выкинул.
Все дружно рассмеялись, включая незадачливого студента.
Уже сидя за столиком в буфете, Донцов спросил.
- Фраучи… Швейцарская фамилия… А ты не родственник Артуру Христофоровичу Артузову, он тоже по отцу Фраучи? А, Гриша?
- А кто это? – поинтересовался студент, уплетая за обе щеки наваристый, флотский борщ.
- А это знаменитый чекист, ныне большой начальник в Разведывательном управлении Ген-штаба РККА, корпусной комиссар.
- Не знаю, - пожал плечами Григорий. – Может и родственник дальний.
- Бог с ним, с Артузовым. Давай по делу. – Взгляд у Донцова посуровел. – Из мосинки с оптикой сможешь работать?
- Без проблем, - не задумываясь, ответил Фраучи. – С пятисот метров в десятку на все сто сажал. В людей, правда, не приходилось.
- Теперь придется. Не боишься людей убивать?
- Не знаю. – Григорий пожал плечами.
Ночью «Немезида» миновала проливы и вышла в Средиземное море, взяв курс на Барселону.


Барселона
«Немезида» замедлила ход и величаво вплыла на территорию порта Барселоны. Метикидис пояснил, что сначала они зайдут в Порт Велл, то есть в Старый порт, чтобы высадить пассажиров, а уж потом направятся в коммерческую часть для выгрузки-погрузки товара.
Добровольцы высыпали на палубу и с интересом глазели на развернувшийся перед ними замысловатый пейзаж: куча причалов, парусные яхты, катера, пассажирские пароходы с едва дымящимися трубами, набережная со снующими туда-сюда людьми, растрепанные пальмовые деревья и непривычная городская архитектура. Вдалеке маячили горы.
- Вот это старое здание администрации порта. Готтика, - пояснил Фраучи, выказывая свою эрудицию. – В вон тот истукан на высокой колонне – это Христофор Колумб.
Донцов сначала разглядывал вычурное, трехэтажное строение песочного цвета с четырьмя статуями по углам, потом перевел взгляд на памятник Колумбу, и у него в голове зашевелилась крамольная мысль: «А ведь издалека он похож на Ленина – тоже куда-то рукой показывает, в какое-то светлое испанское будущее». При этом он пытался как-то привязать открывателя Америки к Барселоне, но так и не нашел подходящей версии.
Причалили, отдали концы, спустили трап, приглашая пассажиров на выход, чем те немедленно воспользовались.
- Ты пока посиди здесь со своим советским паспортом, - сказал Донцов Григорию, - А мы разберемся с пограничниками, а потом тебя заберем.
Как он будет разбираться на пограничном контроле, Донцов понятия не имел, но надеялся на лучшее. «Приручили парня, так не бросать же его теперь! Нас должны встретить – попросим помочь».
На выходе из порта к ним подошел крепкий мужчина средних лет, одетый в кремовые брюки, клетчатую рубашку навыпуск, в сетчатых штиблетах и с панамой на голове. По виду то ли безалаберный турист, то ли праздношатающийся бездельник.
- Я Мигель, просто Мигель. Фамилию можете сами придумать,- представился он на чистом русском языке. – Вы должны быть в курсе. Не удивляйтесь моему знанию языка. У меня бабушка по матери была русская.
- Мы в курсе, - подтвердил Донцов.
- Ну, тогда пошли.
Мигель двинулся было в сторону площадки, где стояло несколько автомобилей, но Донцов его тормознул.
- У нас проблема. - И он вкратце изложил историю с Григорием Фраучи. – Он приличный снайпер – будет нам полезен.
- Это не очень большая проблема, - успокоил Донцова Мигель. – Где сейчас этот ваш герильяс?
- Пока на корабле.
- Сейчас вытащим.
Мигель достал из кармана удостоверение коричневого цвета, показал его пограничникам и отправился на корабль. Донцов похлопал себя по карману, где лежала ксива, подаренная ему развеселым парнем из соседней каюты за бокалом вина. Текст в документе гласил, что податель сего имеет право воровать на углу Дерибасовской и Ришелье. Но сама цидуля выглядела солидно: темно бордового цвета с оттиснутой золотом надписью «Удостоверение». Алексей вклеил туда свою фотографию и показал товарищам, что вызвало безудержный смех. Вскоре появился Мигель вместе с Григорием.
- Арестован по приказу сегуридада, по вашему контрразведки, - Испанец кивнул в сторону Григория и весело подмигнул Донцову. – Но в кандалы пока заковывать не будем.
Алексей осмотрелся и обратил внимание на большой плакат, где бравый тореадор стоял с обнаженной шпагой супротив разъяренного быка.
«Война войной, а коррида по расписанию», - подумал он и усмехнулся.
Компания прошла на автомобильную стоянку, где Мигель подвел их к длинному, открытому «Шевроле» с помятыми крыльями, исписанному лозунгами неведомых организаций.
- У анархистов отобрали, - пояснил Мигель. – Побитая, но ездит хорошо.
Машина миновала набережную и свернула на объездное шоссе.
- Так быстрее получится, - пояснил Мигель – в центре могут возникнуть непредвиденные заторы: автомобильные пробки, шествия, похороны героев и еще Бог знает что.
Донцов с интересом разглядывал проплывающие мимо картины революционной жизни. По пути попадались баррикады из мешков с хлопком, камней и песка. На баррикадах болтались красные и черно-красные знамена, вокруг них сновали вооруженные люди в больших островерхих соломенных шляпах, в беретах, в головных платках, одетые кто как или полуголые. Некоторые подбегали к машине и требовали документы, другие радостно приветствовали проезжающих, размахивая винтовками. Часть гарильясов трапезничала, расставив тарелки прямо на камнях. Маленькие дети ползали по баррикадам, заглядывали в бойницы, играли патронами и штыками. Один раз Донцов показал удостоверение, где про Дерибасовскую, остановившим их патрульным. Человек с ружьем вертел его и так, и сяк, пока Донцов не сказал, что он советский дипломат. Сие пояснение возымело воздействие, и машина двинулась дальше по шоссе.
- Какой-то муравейник! - воскликнул Донцов, с удивлением взирая на происходящее.
- Ну да, власть в Барселоне сейчас условная, поэтому порядок тоже условный, и каждый действует, кто во что горазд. Город взбудоражен. Бардак одним словом, - согласился Мигель. - Главная проблема сейчас – это взаимоотношения между партиями и организациями народного фронта. Все это сорвано со своих мест, вооружено, находится в непрерывном брожении и кипении, плохо подчиняется руководству, все готово вспыхнуть и взорваться новыми уличными боями при любой провокации, по любому поводу и без повода.
Разноплановые пейзажи мелькали, как в непрерывной киноленте: нескончаемые заводские кварталы, огромные корпуса судостроительных верфей, механических, литейных, электрических, автомобильных цехов, текстильные, обувные, швейные фабрики, типографии, трамвайные депо, исполинские гаражи. Когда свернули по направлению к центру города, то появились банковские небоскребы, театры, кабаре, увеселительные парки, а в противовес им страшные, черные уголовные трущобы, зловещий «китайский квартал» – тесные каменные щели в самом центре города, более грязные и опасные, чем портовые клоаки Одессы и Мариуполя в самые смутные времена.
Наконец компания достигла пункта назначения, отель с немудреным названием «Барселона». Бросив «Шевроле» в закутке недалеко от входа, зашли внутрь. В вестибюле, рядом с портье в расшитом золотом сюртуке, дежурил вооруженный отряд.
- Это охрана профсоюза, который реквизировал отель, - пояснил Мигель.
Он показал свое удостоверение и подошел к стойке для заселения. Вскоре добровольцы поселились в два двухместных номера и, приведя себя в порядок после длинной дороги, отправились в ресторан, где Мигель уже сидел за столом, а возле него вертелась молоденькая официантка в белом кружевном передничке.
Заказали по рекомендации Мигеля суп Косидо, фрикасе из курицы, салаты и пару бутылок хереса. За обедом испанец обрисовал военную обстановку.
- Никаких сомкнутых фронтов здесь, в Испании, пока нет. Есть отдельные разобщенные города, в которых держатся либо правительственная власть и комитеты Народного фронта, либо восставшие офицеры. Сплошной линии фронта между ними нет. Даже телефонная и телеграфная связь кое-где работает по инерции.
Барселона кое-как отбилась от мятежников и заявила о своей автономии под руководством президента Комапаписа. Новая власть координирует действия с центральным правительством, выполняет его указания, если считает их приемлемыми.
В окрестностях Мадрида создалась напряженная обстановка на фронтах с непредвиденным исходом борьбы. Боевые действия затруднены сильно пересеченной местностью, частью переходящей в горный рельеф. Из артиллерии с обеих сторон действуют скорострельные пушки «Виккерс» калибра сто пять миллиметров, горные орудия типа «Шнейдер», испанского производства, и французские 75-миллиметровые. У мятежников есть несколько крепостных орудий и танки. У правительственных войск имеется в наличие бронепоезд. Пехота с обеих сторон вооружена винтовками «Маузер» и отчасти ручными гранатами. Есть отдельные минно-подрывные команды, есть несколько легких разведывательных самолетов. Средства связи и управления ничтожны.
Вам уже поставлена задача, и я отчасти в курсе ее содержания. При короле я служил в контрразведке в чине капитана, а ныне занимаюсь тем же самым в Народном фронте. Теперь же прикомандирован к вашему еще не созданному разведывательно-диверсионному отряду в качестве советника, проводника и переводчика. С Берзиным и Доминго Унгрией, командиром партизанского соединения этот вопрос согласован. Пока там батальон, но генштаб республиканской армии планирует расширить батальон до партизанской бригады, а потом и корпуса. Подробные инструкции вы получите на месте у полковника Старинова – он там основной.
Повисла пауза. Все осмысливали, сказанное Мигелем. Молчание нарушил Донцов.
- Мы знаем, кто такой полковник Старинов – учились диверсионно-подрывному делу по его методикам, но сначала нам предписано доложиться Главному советнику Берзину Яну Карловичу.
- Это я организую, - сказал Мигель. – А пока отдыхайте, набирайтесь сил. В город без меня не выходите – можете нарваться на неприятности.
Когда окончательно стемнело, Донцов открыл окно и высунулся наружу. Жара спала, и он наслаждался ночной прохладой. Толпа с улиц не уходила, время от времени пели хором под аккордеон, трясли кулаками по рот-фронтовски или стреляли в воздух. Орали громкоговорители, перемежая лозунги и призывы с популярной музыкой.
«Свобода и демократия, плавно переходящая в хаос», - подумал Донцов. «А хорошо это или плохо? Да черт его знает, хорошо это или плохо, да только вот стрелять друг в друга не надо!».
На следующее утро Мигель с Донцовым пошли гулять по старой Барселоне. Солейко и Джига, надышавшись воздухом свободы, успели подцепить разбитных чаровниц местного разлива и решили, что заниматься любовью во всех видах можно не выходя из отеля. Фраучи, ткнув пальцем в свой помятый и заляпанный какой-то дрянью костюмчик, категорически отказался выходить наружу, пока его не оденут во что-нибудь более приличное. И тут же уткнулся в толстый путеводитель по Барселоне, который за мелкую сумму абонировал у портье. Книга была написана на английском, но Григория обучали английскому с раннего детства в силу семейных традиций, и он не имел языковых проблем.
Выйдя из отеля, они увидели седовласого испанца в синем комбинезоне, который соскребал ножом со стены наклеенные ночью листовки.
- Это анархисты прилепили, - пояснил Мигель. – Бойцы они никакие, а вот выказать свои амбиции или нагадить по мелкому и неважно кому – это, пожалуйста. Но командую армейскими частями и вошли в состав правительства. На заседаниях орут и кидают помидорами в неугодных ораторов. Шуму много, толку мало, а то и вред. Вот был случай.
Трое камрадов повезли в Барселону деньги и ценности, собранные крестьянами на антифашистскую борьбу. В деревне Монсон какие-то местные болваны из анархистов задержали их, не разобрались в документах, обыскали, нашли много денег, тут же расстреляли всех как фашистов, вывозящих ценности, и торжественно явились сюда с докладом. Их в свою очередь тоже расстреляли.
Бродя по старому городу, они наткнулись на одежную лавку, где купили для Фраучи «Моно» - синий холщовый комбинезон с застежкой «молния», а также легкие полотняные тапочки альпаргатас на веревочной подошве. Чтобы не выделялся – подобная одежда была распространена среди жителей Барселоны.
Свернув на одну из улиц, Донцов обратил внимание на похоронную процессию. Мертвеца несли в гробу не горизонтально, а вертикально.
- Новая традиция, - пояснил Мигель. – Мертвые, как бы стоя, призывают живых продолжать борьбу за демократию.
Вышли на одну из центральных улиц. По ней двигался густой поток автомобилей, но пешеходов это не смущало. Переходя на другую сторону, они нагло маневрировали между истошно сигналящими авто. В машинах были выбиты и прострелены стекла, сорваны подножки, текли радиаторы, но зато многие из них были украшены цветами, лентами и куклами. Тотальный праздник и всеобщее ликование.
Наткнулись на кафе с завлекательным названием «Solo aqui». Часть столиков стояло прямо на тротуаре. Мигель предложил выпить кофе, и они заняли свободный столик. Рядом с ними умостилась компания, разодетая в романтические отрепья. Трое мужчин, явно навеселе, воткнув между колен винтовки системы «Браунинг», пили вино и закусывали шоколадом. Они поглядывали на соседей не то, чтобы злобно, но с высокомерной недоброжелательностью.
- Пошли отсюда, - сказал Мигель вполголоса. – Это анархисты. Явно нарываются на скандал. Сами вооружены и любят показать свою силу перед безоружными людьми и в меньшем количестве.
«Количество не всегда переходит в качество. Вояки, мать их так!», подумал Донцов.
Едва они отошли на пару десятков метров, как сзади послышался хрипловатый голос.
- Эй, подождите-ка, камрады. Стоять, вам сказали!
Камрады остановились и обернулись. К ним с ехидными улыбками приближалась троица из кафе. Подошли. У двоих винтовки висели за плечами дулами вниз, а третий держал оружие перед собой с примкнутым штыком.
- Документос, - коротко бросил молодой мужчина с черным от небритости лицом.
- А вы кто? – поинтересовался Мигель.
- Мы есть народный патруль. Документос.
Мигель достал удостоверение и раскрыл его перед патрульным.
- Это неправильный документ, мадридский документ, - брезгливо проговорил тот. – Каталония – свободная страна и не подчиняется Мадриду.
- Да вы никому не подчиняетесь, - язвительно заметил Мигель.
- Это точно, - согласился небритый. - У нас организованная недисциплинированность. Каж-дый отвечает перед самим собой и перед коллективом. Трусов, предателей и мародеров мы расстреливаем. А вы очень походите на шпионов Франко.
«Дилетанты», - подумал Донцов. - «Вместо стандартного патрульного охвата стоят как кегли в один ряд. А этот винтовку держит как дубину – даже палец не на спусковом крючке. Надо заканчивать с этим балаганом».
Алексей вспомнил недавний рассказ Мигеля и еще больше утвердился в своем мнении.
- А ваши документы? – обратился небритый анархист к Донцову.
- Да, да, сейчас… - В тот же миг Алексей удивленно вытаращил глаза, вздернул брови и ткнул пальцем куда-то за спину патрульным. – Вот это да!
Те повернули головы, на мгновение потеряв концентрацию, чем немедленно воспользовался Донцов. Он левой рукой отбил винтовку у парня, стоящего слева, и врезал ему правой рукой в кадык, обратным ходом локтя угодил в челюсть второму, а третьего пнул в коленку. Все трое согнулись, подвывая от боли, а Донцов неторопливо добил каждого ударом ребром ладони по загривку. Проделал он все быстро, отточенными движениями, и реальное избиение больше походило на театральную постановку. Анархисты, как мокрые тряпки растеклись по асфальту.
- Фенита ля комедия, – Алексей посмотрел на ошарашенного Мигеля. - Как это будет по-испански?
- Final de la comedia, – выдавил из себя тот, слегка оправившись от изумления. – Здорово это у тебя получилось. Если ты также научишь наших герильяс…
- Научу. На том стоим. - Донцов подобрал винтовки и закинул их в палисадник ближайшего дома, после чего похлопал ладонью об ладонь и посмотрел на распластанные по асфальту тела. – Очухаются минут через десять. Ну что, двинули дальше?
Все это было произнесено без каких-либо эмоций, как будто Донцов выполнил привычную и поднадоевшую работу.
Дальнейшее хождение по городу прошло без приключений. Когда подошли к отелю, Алексей зашел внутрь, а Мигель отправился по каким-то неотложным делам.
Колонна молодых рабочих отправлялась на фронт. Она промаршировала мимо отеля, с барабанщиками, по четыре в ряд. Первые шестнадцать человек с винтовками, затем двое с пистолетами, а остальные просто размахивали руками в такт барабанам. День неумолимо катился к вечеру, а утром предстояла поездка в Мадрид. То ли еще будет…



Отряд
Ранним утром добровольцы уселись в свой потрепанный «Шевроле» и отправились в Мадрид по широкой автостраде. По дороге их два раза останавливали патрули непонятной политической ориентации, но, проверив документы, отпускали с миром. Миновав лесопарковую зону, машина оказалась в предместьях Мадрида. Мелькали поселки с роскошными загородными виллами. Здесь отдыхала от городской суеты мадридская знать. Усадьбы имели плачевный вид – все разрушено артиллерией, пожарами или просто заколочено. Эхо войны.
- Неужели нельзя было договориться по мирному?! - воскликнул Фраучи, глядя на апокалипсические пейзажи.
- Ну, вы же не договорились в семнадцатом году, - жестко парировал Мигель.
- Мне тоже непонятен этот исранский сумбур, - задумчиво проговорил Джига. – Как в той песне… «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…». А нужно ли это «затем», если ты его не увидишь?
- Ты-то увидел, - возразил Донцов. – Не увидели те, кто разрушал. И вообще, прекращай эти крамольные разговоры – комиссара на тебя нет.
Если события в Барселоне напоминали средневековый карнавал, когда на короткое время становится можно то, что обычно нельзя, праздник вседозволенности и распущенности вне зависимости от принадлежности к какому-либо сословию, то в Мадриде царила тягостная атмосфера осажденной крепости. Вдали раздавалась артиллерийская канонада.
Военное министерство располагалось в самом центре города, на холме, в саду. Перед подъездом возвышалась статуя «Большого капитана» – Гонсалеса из Кордовы, знаменитого средневекового полководца. Охрану, видимо, предупредили, поэтому добровольцев беспрепятственно пропустили внутрь здания, и вскоре они оказались в приемной Яна Карловича Берзина. Там сидело много разномастно одетых посетителей в ожидании приема.
- Проходите, товарищ Донцов. Вас ждут, – сказал на чистом русском языке безупречно одетый молоденький секретарь, офицер, судя по выправке, и указал на дверь кабинета.- Остальные пускай пока здесь посидят.
- Меня не приглашают, - несколько обиженно сказал Мигель и пожал плечами.
Корпусной комиссар, а ныне советник Ян Карлович Берзин сидел за огромным письменным столом в богато обставленном кабинете и разговаривал по телефону. В кабинете, кроме хозяина, присутствовал Иосиф Шмыга. Он сидел в углу кабинета, возле кадки с неким экзотическим растением и рассеянно смотрел в потолок. Берзин кивнул вошедшему и махнул рукой в сторону одного из кресел. Донцов присел в ожидании. Бросив трубку на аппарат, главный военный советник Республиканской армии в упор посмотрел на Донцова. Тот дернулся, чтобы встать, но Берзин его остановил.
- Здесь мы не на службе, вернее, на другой службе, поэтому обойдемся без уставных отношений. И давайте сразу к делу. Вам поручено создать диверсионно-разведывательный отряд в составе партизанской структуры Доминго Унгрии. Будете действовать в соответствии с его планами, но… - Берзин сделал короткую паузу. - …если не последует особых указаний от меня через подполковника Шмыгу или от полковника Старинова, который сейчас находится в расположении партизанской базы. Вас всего трое, но вы опытные бойцы, профессионалы, справитесь. Подробные инструкции получите от Шмыги. Удачи.
Донцов хотел сказать, что их уже четверо, но смолчал про Фраучи, опасаясь непредвиденной реакции Берзина. Ян Карлович встал, давая понять, что визит окончен. Донцов направился к выходу, следом за ним устремился Иосиф Шмыга.

Временная база партизанского корпуса расположилась на территории вещевых складов в предместьях Валенсии. Создавать что-либо постоянное в сумбуре испанской герильи не имело смысла. Да и партизанские иррегулярные структуры являлись временным явлением – маятник гражданского противостояния когда-то должен был остановиться.
Склады давно разграбил невесть кто, и они представляли собой жалкое зрелище: выбитые стекла и выдавленные решетки на окнах, сорванные створки ворот и кучи мусора вокруг. Но серьезных боев здесь не происходило, поэтому стены и крыши строений остались целы. Кое-как своими силами партизаны навели порядок, в административном корпусе организовали штаб, остальные корпуса использовались под казармы и хозяйственные нужды.
Донцова с товарищами временно поселили в казарме, пообещав позднее переселить в от-дельный дом.
- Дом хороший, но требует ремонта. Это ненадолго, - пообещал комендант базы.
После обильного завтрака в столовой, они переместились в казарму и расселись на койки в выделенном им блоке.
- Прежде чем идти на доклад к начальству надо самим определиться, - сказал Донцов. - Сейчас, по информации от Шмыги на базе расквартирован где-то батальон, и численность личного состава будет постоянно наращиваться. Нам в ближайшее время предстоит набрать бойцов в отряд, и не кое-кого, всех подряд, кого дадут, а достаточно подготовленных, хоть как-то. Они пройдут ускоренный курс боевой подготовки, с нашей помощью, естественно, и начнем работать. База имеет в наличии полигон с полосой препятствий, тир, правда в чистом поле, но оно и лучше, ближе к реальным боевым условиям, и помещение для теоретических занятии. Передвигаться по пересеченной местности, бесшумно как бесплотные духи народ тут умеет. Но надо проверять и доучивать. Джига займется подрывным делом, Солейко будет учить стрелять из всего, что стреляет, Фраучи подготовит пару-тройку снайперов, а я займусь рукопашным и штыковым боем. Мигель будет в качестве переводчика, если потребуется, старайтесь обойтись без него. Сейчас он умотал куда-то по своим делам – к вечеру прибудет. Вопросы есть?
- А когда начнутся экзамены по приему абитуриентов в бойцы и кто войдет в приемную ко-миссию? – спросил Фраучи, глядя на Донцова глазами невинной школьницы.
- Тебе бы все шутки шутить, студент недоученный. Завтра и начнем. В комиссии тебе предназначена роль стюарда для снабжения чаем. Ладно. Вы тут пока сидите и думайте, а я пойду по начальству.
Старинова Донцов застал в кабинете. В отличие от хором Берзина кабинет выглядел весьма скромно: письменный стол с бумагами и телефоном, два ряда стульев вдоль стен, кожаное кресло в углу возле окна и большая карта с воткнутыми в нее булавками. После обмена приветствиями Алексей разместился в кресле и приготовился слушать.
- Вы прибыли очень вовремя, - сказал Старинов и скупо улыбнулся. – Доминго сейчас в Ва-ленсии получает очередной втык от начальства, но он нам пока и не нужен. Партизанское соединение находится на стадии формирования, и нам позарез нужны опытные кадры. Отряд вы соберете и обучите, тут у меня нет никаких сомнений, но у меня будет даже не приказ, а просьба…. Мда… - Старинов на несколько секунд задумался. – Я тут всем дыркам затычка, учителей нет, одни ученики. Поэтому вам придется обучать не только своих, но и всех остальных. По мере возможности.
Мы ныне входим в состав местной группировки республиканской армии, формально должны выполнять их приказы, но имеем некоторую степень свободы действий. Войсками здесь командует Бенедикто, личность весьма оригинальная. При короле служил в королевской гвардии в звании капитана и числился ярым монархистом. После переворота быстренько перекрасился в анархисты и возвысился до генерала, но стратегическое мышление так и осталось капитанское на уровне разгона уличных беспорядков. Человек он излишне эмоциональный с элементами самодурства. Вот недавний пример.
По магистрали, пересекающей линию фронта, на нашу сторону стали заезжать машины франкистов. Бенедикто решил, что раз они заезжают, то и мы будем заезжать – эдакая мартышечья логика, и отдал нам соответствующий приказ. Мы его, естественно, проигнорировали. Гораздо эффективнее добраться конным отрядом до шоссе и заминировать его на нейтральной полосе, чтобы не ездили где попало. Поэтому глупые приказы мы не выполняем, а Доминго едет в Валенсию с объяснениями, типа, бензин не подвезли вовремя, получает выговор и отчаливает. Бензин, кстати, нам тогда быстренько подвезли, но Бенедикто уже забыл про рейды по трассе – у него появились новые идеи, А если он закусывает удила, то у нас имеются рычаги в Мадриде, чтобы охладить его руководящий пыл. Ладно, все это лирика.
Старинов вышел из-за стола и подошел к большой карте, висящей на стене.
Донцов увидел стоявшую на столе пепельницу и красноречиво посмотрел на полконика.
- Курите, - сказал тот, - поймав взгляд Алексея. Тот немедленно воспользовался разрешением, выдернул из кармана пачку папирос и закурил. А Старинов тем временем продолжил.
- На сегодня первостепенная задача это выровнять линию фронта, ликвидировав Теруэлемский выступ, который торчит у нас как кость в горле. Вот он. – Старинов ткнул в соответствующее место на карте. - Наша задача – максимально затруднить снабжение войск противника: блокировать автомобильные конвои, взрывать мосты и уничтожать другие коммуникации вроде связи и электричества. Поэтому в ближайшее время вам необходимо сформировать отряд, привести его в боевое состояние и начать действовать. Пока все. Если возникнут технические трудности, то обратитесь к коменданту, его зовут Антонио Гонсалес.
- Мы уже знакомы, - сказал Донцов.
- Ну вот, и хорошо. И еще… - Старинов прошелся по кабинету и сел за стол. – Вам в отряде понадобится врач. Буквально вчера, в составе прибывших новобранцев нашелся врач. Диего Третьяков, потомок эмигрантов, хорошо говорит по-русски. Рекомендую принять его в состав отряда.
- Хорошая рекомендация, - согласился Донцов. – Я как-то об этом и не подумал. Как его найти?
- Он сам вас найдет. Сегодня обустраивайтесь, а завтра приступайте к работе. Место для бесед с претендентами вам укажет Антонио.
Они попрощались, и Донцов покинул штаб.
На следующий день к входу в помещение одного из складов, выделенных комендантом, вы-строилась огромная очередь желающих попасть в отряд. «Абитуирентам», как выразился Фраучи, устраивали перекрестный допрос всей боевой четверткой и примкнувшим к ним Мигелем в качестве переводчика. На слово не верили и предлагали продемонстрировать свои умения - благо, заранее занесли взрывное оборудование и все имеющиеся виды стрелкового оружия.
Процедуру приема закончили, когда совсем стемнело. Вышли в теплую ночь отупевшие и выжатые как лимоны. В небе торчал серп растущей луны, окруженный яркими выпуклыми звездами. Над всей Испанией распростерлось безоблачное небо.
- А ведь здесь не бывает зимы, морозов, снега… - задумчиво проговорил Фраучи.
- Не обольщайся, - сказал Мигель. – У вас в России печи, а у нас камины, толком дома не обогревают, до трусов не разденешься. Морозов, как правило, нет, но уж лучше морозы при печах. Да и морозы порой случаются и снегопады. Особенно в горах. А ты думал, что в рай попал?



Часть вторая. Валенсия

Из доклада военного советника Я. К. Берзина (псевдоним Доницетти) в ГРУ РККА .
«На пути дальнейшего укрепления вооруженных сил республиканского правительства и подготовки разгрома фашистов главными препятствиями в настоящее время являются два недостатка:
1) засоренность высших штабов и органов управления ненадежными и отчасти предательскими элементами из числа генералитета и офицерства;
2) демагогическая и антигосударственная деятельность анархистских лидеров, а также допущение предательской работы контрреволюционных троцкистских элементов, в результате чего тормозится создание крепкой объединенной армии Народного фронта, внедрение дисциплины, активизация фронтов и взаимодействие их друг с другом».
Доницетти
Верно: Начальник 1-го отдела ГРУ РККА корпусной комиссар Штейнбрюк


Теруэль

Когда закончилось формирование отряда, бойцов снабдили комбинезонами «моно», но только не привычного голубого цвета, а желто-коричневыми, и тапочками альпаргатас, чтоб ловчее было лазить по горам. Потом прямо с подъехавшего грузовика выдали им советское стрелковое и холодное оружие. Фраучи дали несколько оптических прицелов, чему он страшно удивился и обрадовался. Донцова всё это вполне устраивало, и его абсолютно не интересовало, откуда это оружие взялось. Кроме того, в собственность отряда передали джип марки «Додж» с водителем, а при необходимости пообещали предоставлять дополнительный транспорт, как грузовой, так и конный. Лошадей в требуемом количестве содержали в загоне под навесом, и конный парк пополнялся по мере необходимости.
Набранных бойцов построили на импровизированном плацу, и Донцов произнес короткую приветственную речь.
- Товарищи герильяс. Задача нашего отряда состоит в том, чтобы наносить максимальный урон противнику в его тылах, нарушать коммуникации, ликвидировать их лидеров и захватывать «языков» для получения ценной информации. А чтобы вас не перебили, как мух, в первом же боевом столкновении, вам следует пройти начальный курс боевой и диверсионной подготовки.
- А что значит полный курс? – последовал вопрос из строя.
- Это не то, чтобы очень сложный вопрос, но весьма обширный, - пояснил Донцов. – Если вкратце, то нужно научиться тактике партизанской войны, эффективно стрелять из всего, что стреляет, водить любые виды транспорта, включая авиационные, минировать и обезвреживать взрывные устройства, уметь убивать врага всем, что попадется под руку, ориентироваться на местности без каких-либо приспособлений, прыгать с парашютом и просто прыгать, как угодно, с машины, с поезда и обратно, с обрыва в воду, с крыши на землю или по веревке в окно, одновременно паля из всех имеющихся стволов, уметь правильно падать, чтобы не свернуть шею или не сломать конечность… И много другого. Война закончится, пока вы всему этому научитесь, но нужно стараться. Пройдете первичную подготовку, а опыта будете набираться в реальных операциях.
- А еще в курс молодого бойца входит строевая подготовка, - ехидно ввернул Джига, чем несколько напряг новобранцев.
- Мда… Строевая подготовка входит, - подтвердил Алексей, с трудом удерживая серьезную мину на лице. - Но нам в парадах не участвовать, поэтому мы исключаем этот пункт из учебной программы.
Строй облегченно вздохнул. Донцов представил инструкторов, которые будут проводить занятия по разным направлениям, включая Мигеля для обучения новобранцев русскому языку и врача Диего, чтобы бойцы умели оказывать друг другу первую медицинскую помощь при ранении, отравлении и укусах ядовитой живности.
Закончил Донцов словами, как гвозди вбитыми в голову всем советским людям еще со времен Октябрьской революции.
- Кто не с нами, то против нас. Если враг не сдается, то его уничтожают. – И добавил. – Но пасаран! Вольно, разойдись, преступить к тренировкам.
И начались занятия с перерывом лишь на сон и еду.

-Нужно уметь сливаться с окружающей средой. Как насекомое, чтобы его сразу же не сожрали. Как хамелеон….

- При выстреле нужно ощущать полет пули как собственный взгляд, который видит цель. Чтобы пуля летела именно туда….

- Мину нужно закладывать следующим образом. Да не так! Так она взорвется как новогодняя петарда – шуму много, а толку мало. Если правильно направить взрывную волну, то для эффективного подрыва понадобится минимум взрывчатки….

- Клинок не надо сразу показывать, крутить его перед носом противника. Разве что напугать хочешь. Клинок должен появляться внезапно и сразу же бить в нужную точку, чтобы противник и понять ничего не успел….

- Принять лежачее положение. Отжимаемся на кулаках. И раз, и два, и три… и сорок два, и сорок три….

Прошла неделя, пошла вторая. В один из дней Донцова вызвал к себе Старинов, оторвав от занятий по штыковому бою, и с места в карьер задал резонный вопрос..
- Сколько Вы еще намерены обучать бойцов? Время не терпит.
- Они еще не готовы… - начал оправдываться Донцов, но полковник его перебил.
- Ты сам подбирал контингент и не мальчишек с улицы. Эти люди участвовали в боях и выжили, стало быть, воевать способны. А эта песня может длиться вечно. Тебя сколько учили?
- Два года, а потом были дополнительные курсы.
- Ну и? Надеюсь, ты сам все понял. Даю тебе еще три дня на завершение подготовки. И сразу начинайте работать. Теруэльский выступ никуда не делся. Сам Теруэль – город маленький, но крепкий орешек. Его можно успешно оборонять малыми силами. Особенно сложно вести в нем уличные бои: узкие улочки, крепкие средневековые здания, крепостные стены… Разве что окружить, осадить и вынудить противника сдаться. Вот вы и займетесь подготовкой блокады.
Этот выступ нам как чирей на заднице, но для диверсантов имеются свои преимущества.
Старинов достал из планшета крупномасштабную карту.
- На территорию противника можно зайти с фланга. По нашим разведданным от Мигеля, вот тут и тут имеются заслоны, а через горы можно проникнуть беспрепятственно. Я дам вам проводника. Помните, что я рассказывал про транспорт противника, который безнаказанно шастает по нейтральной полосе с заездом на нашу территорию? Начните с него, да только в тылах. По нашим разведданным город снабжается по трассе колоннами грузовиков и по железной дороге. С грузовым транспортом сам знаешь, что делать, а железнодорожное сообщение можно прервать, взорвав вот этот мостик. – Он ткнул пальцем в карту. – Речушка там так себе, ручеек, и мостик короткий, но по воздуху поезда не летают. Джип у вас свой. Возьмете еще грузовой «Форд» или два – сам определишь. Доедете до предгорий, а там пешком. Вопросы есть, вопросов нет. Действуй, команданте.

После визита к Старинову, Донцов собрал своих «преторианцев», как он их сам определил, на совещание. К ним присоединился проводник по имени Аугусто, седовласый мужчина средних лет с крючковатым носом. Сразу же возник вопрос, о количестве личного состава, необходимого для проведения операции.
- Сколько брать с собой людей… - Донцов на некоторое время задумался. - Это зависит от общего веса переносимого груза, времени в пути, топографии и возможности стычек с мобильными группами противника.
- А там могут попадаться мобильные группы? – спросил Фраучи.
- При планировании любой операции следует воспринимать вероятное как неизбежное. Нас так учили, - ответил Донцов. – Какие будут мнения?
- Взять человек десять-двенадцать, самых подготовленных, чтобы не потерять мобильность группы, - предложил Солейко.
- Пожалуй, - согласился Донцов. – Давайте уточним маршрут. - Все склонились над картой, разложенной на столе. – Аугусто, тебе слово.
- Условная линия фронта проходит до края плоскогорья – дальше земля ничья. По плоскогорью можно незаметно пройти по руслу пересохшего ручья в дневное время. Далее будет лес. Достаточно густой. – Параллельно рассказу Аугусто водил пальцем по карте. – Перед входом в долину лес редеет. В долине есть ответвление, далее минуем перевал и попадаем на территорию противника. На карте этого перевала нет, но он есть, и я знаю где…
- Так другие тоже могут знать! – воскликнул нетерпеливый Фраучи.
- Могут. – Аугусто согласно кивнул. – Но вряд ли нас будут ждать с этой стороны. Ну вот… До железнодорожного моста после перевала будет километров пять, а километром ранее есть еще автомобильный мост. Телеграфные столбы стоят вдоль железнодорожного пути. Железнодорожный мост охраняется, автомобильный – не знаю, кажется, нет. У меня все.
- Два моста, телеграфная линия, автоколонны… Не слишком ли много для небольшого пятачка территории! - с сомнением проговорил Джига. – После первого же взрыва начнется переполох, запустят поисковые группы с собаками, а то и войсковую операцию затеют с тотальным прочесыванием окрестностей. Не успеешь взять ноги в руки.
- А ты одновременно все взорви. Шутка. – Все заулыбались.
- Чего лыбитесь!? – воскликнул Джига с обидой в голосе. – Шутка шуткой, но стоит подумать.
Отбыли рано утром. Впереди ехал отрядный джип, а за ним следовал тентованый грузовик с бойцами. По дороге обогнали упряжку мулов. Два мула, шедших друг за другом, тащили высокий, груженый дровами фургон. Старый возница с морщинистым лицом, увидев машины, перестал погонять животных и замахал руками в приветствии.
- Он всех приветствует. На всякий случай, - пояснил Аугусто.
При въезде в селение, состоявшее из пары десятков домов, их остановил патруль. Здесь проходила линия фронта. Разобравшись с патрулем, Донцов дал команду покинуть машины и приготовиться к пешему переходу.
- Странная какая-то линия фронта, - задумчиво проговорил Солейко. – Никаких окопов, пулеметных гнезд, дзотов… Только конные дозоры, а остальной личный состав сидит по хатам.
- Может, у них тактика такая, - предположил Фраучи.
- Это не тактика такая, это бездарность командования. Их блокируют, обойдут с флангов и продолжат движение. А эти будут держать круговую оборону до морковкина заговенья.
- Так надо им подсказать! - не унимался Фраучи.
- Пускай им Бенедикто подсказывает.
Засветло пересекли плоскогорье и углубились в лес. В отличие от побережья с его пальмами и другой субтропической флорой, здесь преобладала растительность средней полосы России: дуб, сосна, можжевельник… Стемнело. Фонарей не зажигали, а чтобы не потеряться, на спине у каждого были приклеены белые лоскутки с привязанными к ним гнилушками. Местное изобретение. На них ориентировались сзади идущие. Курить разрешалось только на привалах с соблюдением маскировки, укрывшись куртками.
Лес поредел. Впереди в лунном свете стала видна прогалина, едва поросшая кустами.
Группа двигалась вдоль неглубокой лощины, когда Донцов внезапно приказал остановиться на краю прогалины.
- Что-то птички там сильно раскричались… Ночью они так не кричат, не нравится мне это.. – сказал он, обратившись к Аугусто.
- Ты прав, - согласился проводник.
Донцов послал двух бойцов в разведку, чтобы осмотреться, но стоило им покинуть лощину, как на той стороне прогалины, метрах в пятидесяти, зажглись фонари, а следом раздалась беспорядочная стрельба. Один из разведчиков судорожно задергал руками и упал навзничь, второй бросился на землю и заполз обратно в лощину.
«Засада!», - подумал Донцов и крикнул. – Всем залечь. Огонь по готовности.
Бойцы залегли цепью вдоль лощины, зажгли свои фонари и открыли ответный огонь.
- Что ты об этом думаешь? – спросил Алексей Мигеля, выхватившего свой браунинг. – Да убери ты свою пукалку – толку от нее, как от козла молока! – Так что ты думаешь?
- Да ничего я не думаю! - воскликнул Мигель. – Это вне всякой логики!
- У войны своя логика. Солейко!
- Здесь я!
- Туркменский вариант.
- Понял, отрабатываю.
Солейко скрылся из вида, а через несколько минут на той стороне лощины раздалось не-сколько взрывов гранат, сопровождаемых истошными криками. Стрельба поредела.
Вскоре вернулся Сан Саныч.
- На той стороне два здоровых выворотня и бурелом. Там они и засели. Судя по интенсивности стрельбы, пара десятков. Но вот что мне показалось странным. Я не особо владею испанским, но там кто-то крикнул типа «Чертов Франко»… Во! Maldito franco.
- Чтоооо! – Донцов аж подпрыгнул от неожиданного заявления. – Прекратить стрельбу. Мигель, разберись с этими чудесами.
- Эй! – крикнул испанец, высунувшись из лощины и сложив ладони рупором. – Мы из бригады Доминго Унгрии. А вы кто?
- Мы республиканская армия, - последовал ответ с той стороны прогалины. – За что воюем?
- А вы? Давай разберемся, кто есть кто.
- Давай, - последовал ответ.
- Встречаемся посреди поляны, двое надвое, - предложил Мигель. – При выключенных фонарях. Годится?
- Годится.
Погас свет, наступила тишина.
Мигель взял одного из бойцов в качестве сопровождения.
- Винтовку оставь, пистолета вполне достаточно.
Вернулись они минут через пять.
- Ну что? – спросил Донцов, сгорая от нетерпения.
- Им было поручено устроить здесь засаду диверсионной группе противника. Приказ начальства. Как будто знали наш маршрут.
Услышав последнюю фразу, Донцов с подозрением покосился на Аугусто, то тут же себя одернул – «Старинов кое-кого не порекомендует».
- И что теперь?
- Повеселились. По одному трупу с каждой стороны, а у них еще куча с осколочными ранениями. А теперь расходимся, - проговорил Мигель с горькой иронией. – Мы теперь друг другу не интересны.
- Но интересно, кто нас сдал, - сказал Донцов. – Но это потом.
После короткого привала диверсионная группа вошла в долину с пологими краями, поросшими густым кустарником. Постепенно рассвело. Теперь следовало прейти через горы и дождаться следующей ночи.

К полудню группа диверсантов преодолела перевал и разместилась на длительный привал в широкой нише под скальным выступом. Бойцы, наломав веток, улеглись и тут же заснули после сумбурной бессонной ночи. Донцов, выставив боевое охранение, тоже намеревался слегка прикорнуть, но неожиданно появился Джига.
- Слушай, командир, а ведь твоя шутка насчет одновременного взрыва шутка вовсе отчасти.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Донцов, зевая.
- Взорвать можно сразу оба моста, но только взрыв будет не одновременным, а один за другим через какой-то промежуток времени, - пояснил Джига.
- Хрен редьки не слаще,- сказал Донцов, при этом досадуя на своего дотошного товарища, который лезет со своими фантазиями и спать не дает.
Но взрывник не унимался.
- Еще как слаще. Просто один мост мы взорвем сами, а другой взорвется без нас, когда мы уже будем далеко.
- Как это без нас? – Донцов принял сидячее положение.
- Фугас с часовым механизмом – когда прикажем, тогда и взорвется.
- Откуда это у тебя?
Сон окончательно слетел с Донцова.
- Сам сделал, - похвастался Джига. – Мне тут пару месяцев назад один умелец из Москвы схемку подкинул. Ничего особенного: взрывчатка, батарейка, электровзрыватель специальной конструкции и обычный будильник. Вот я и реализовал теорию на практике в свободное от безделья время. Сейчас бомба при мне.
- А сработает? – засомневался Донцов.
- Система прошла пятикратные испытания. Без взрывчатки конечно. Но это вторично.
- Удивительное рядом! – с усмешкой проговорил Алексей. – Давай наметим расклады.

Когда стемнело, Джига, Фраучи и еще трое бойцов пересекли неосвещенную часть шоссе, а оставшиеся залегли в кустах метрах в пятидесяти от дороги, чтобы при необходимости прикрыть отступление. Передовая группа залегла на пологом холме местах в пятистах от моста. Мост освещался несколькими фонарями и охранялся – по караульному с каждой стороны. Они сидели под зонтиками и были вооруженными карабинами системы «Маузер».
- И как подбираться? – задал резонный вопрос Фраучи.
- Сложно, - Джига задумался. – Можно по воде, река здесь неглубокая… Нет, все равно засекут. Задачка.
Где-то за горами сверкнуло и громыхнуло. Приближалась гроза. Джигу вдруг осенило.
- Послушай-ка, Гриша. Ты сможешь срубить обоих с такого расстояния.
- Запросто. Только выстрелы услышат, и тут нам кранты, - сказал Григорий.
- А если под гром? Когда громыхнет, тогда и стрельнешь. Не услышат. А я в это время проберусь по речке, где еще темно, а как караул скукожится, то прицеплю под мост фугас. Как тебе план? – Он слегка хлопнул лежащего рядом Фраучи по плечу.
- План реальный, - ответил тот. – Только громыхает слишком тихо.
- А мы подождем, пока гроза приблизится. Судя по ветру, она прямо на нас идет.
Через некоторое время громыхание грозы действительно усилилось. Джига спустился к реке и двинулся вдоль русла по грудь в воде, неся над головой сверток с бомбой.
Пророкотал гром. Выстрел раз, выстрел два. Оба караульных сползли на землю. Вскоре вернулся довольный жизнью Джига.
- На три часа поставил. Что за это время успеем – все наше.
- А если караул раньше будут менять? – спросил Фраучи.
- Ну, тут уж как судьба наметит. Пошли к своим.
Джига, согнувшись, побежал меж кустов. За ним последовали остальные.
Донцов, выслушав доклад Джиги, предложил заняться вторым мостом. В отличие от железнодорожного он не охранялся.
- Его хорошо бы не порожним взорвать, а вместе с колонной. Тут недавно грузовой конвой прошел. Дождаться бы следующего. Три часа говоришь?
- Уже два с половиной, - уточнил Джига.
- Давай отрабатывай, оставайся там и взорвешь, когда надо, а мы понаблюдаем. Возьми с собой кого-нибудь исследи за временем.
- Это я и сам знаю.
Прошло больше часа, когда на трассе показалась колонна грузовиков и заползла на мост. Третьим по счеты шел бензовоз.
«Вот бы его!», - подумал Донцов. Догадается ли Иван?».
Иван догадался. Когда бензовоз оказался на середине моста, грянул взрыв, сопровождаемый яркой вспышкой. Мост рухнул, а вслед за ним и машина. Горящий бензин разбросало во все стороны, поджигая соседние грузовики. Несколько горящих фигур каталось по земле, отчаянно крича. Вскоре появился Джига с бойцом.
- Уходим. Быстро! – скомандовал Донцов, и бойцы, не особо скрываясь, побежали в сторону перевала. Не добежав нескольких сот метров, они услышали лай собак. И не сзади, а спереди - путь на перевал был заблокирован.
- И что будем делать? – спросил Донцов бежавшего рядом Аугусто и подумал. « Погоню выслали давно. Видимо, обнаружили трупы караульных на железнодорожном мосту».
- От собак мы уйдем. Тут недалеко есть ручей. Пересечем его в нескольких местах, пропетляем на той стороне, а потом двинемся вдоль русла. Собаки запутаются, - проговорил Аугусто со спокойствием философа-стоика.
- А потом?
- А потом, а потом… У вас умеет кто-нибудь лазить по скалам?
- Да нас всех учили, а Саша Солейко, так самый чемпион.
Мигель перевел про чемпиона. Аугусто заулыбался.
- Тогда все в порядке. – сказал он. Мой друг однажды проделал такой фокус, уж не знаю, от кого он убегал… Сейчас в мадридской тюрьме нары греет.
Пройдя по ручью и отвернув в сторону, группа уперлось в скалу высотой метров тридцать.
- После нее полгая часть – легко спуститься, - пояснил аугусто.
- Сан Саныч, ты ее осилишь? - обратился Донцов к Солейко.
- Да детская высота, - отозвался тот. – Только ни одного костыля нет. Веревка есть, а костылей нет.
- А если использовать штыки, - предложил кто-то из бойцов.
- Можно попробовать – скала щелястая. - Солейко взял штык и камнем забил его в трещину. Попробовал. – Выдержит
Вскоре он оказался на вершине скалы и сбросил веревку, за которую вытянули остальных. Когда спускались с горы, сзади раздался глухой взрыв – сработал второй фугас Джиги. Миновали долину и лес, вышли на плоскогорье. Рассветало. По горизонту тянулись силуэты гор. С них веяло холодом. Гул артиллерийской канонады оповестил о начале наступления республиканских войск на Теруэль.
- Слушай, Мигель. Ты когда намереваешься поехать в Валенсию? – спросил Донцов, когда они добрались до базы и высадились из машин.
- Завтра с утра, - ответил тот.
- Ты можешь выяснить по своим каналам, кто отдал приказ на ту засаду?
- Вероятно, смогу.
Мигель вернулся к вечеру следующего дня. Никто из руководства, ни с Валенсии, ни с Мадрида такого приказа не отдавал



Аликанте.

Донцов вместе с тремя земляками проживал в весьма добротном каменном доме, где ранее обитало складское начальство. То ли временно, то ли постоянно. Территория вокруг была огорожена забором из сварной арматуры с металлическими воротами. Возле крыльца имелась собачья будка, которая долго не пустовала – туда поселили огромного приблудившегося кобеля лохматой породы по кличке Цербер. Пес сразу же осознал, что от него хотят, и фанатично охранял окрестную территорию и джип, припаркованный во дворе дома под навесом.
Донцов позавтракал и взглянул на стенные часы, добытые где-то домовитым Солейко. До назначенного им совещания командного состава отряда оставалось больше часа, и Алексей решил проконтролировать процесс обучения новобранцев. Покормив пса, он вышел за ворота и побрел вдоль однотипных кирпичных пакгаузов.
В одном из складов обустроили аудиторию для теоретических занятий, натаскав туда разномастной мебели. Занятия проводил Александр Солейко, стоя лицом к аудитории перед двухтумбовым письменным столом, на котором в разобранном виде лежал ППД-40. Рядом, в ободранном кресле расположился Мигель в качестве переводчика.
- … Имеет вес около четырех килограммов, обеспечивет стрельбу со скоростью 800 выстрелов в минуту с эффективной дальностью до 200 метров, - монотонно вещал Солейко.
Донцов сидел за спинами бойцов и, слушая вполуха речитатив лектора, размышлял о насущном: что кроме трака для перевозки личного состава хорошо бы обзавестись лошадьми для бездорожья. «Лошадей дадут, да только кто ими заниматься будет!?».
Его размышления прервал посыльный из штаба.
- Товарищ Донцов, Вас вызывает полковник Старинов.
Старинова Алексей застал в собственно кабинете. Коротко кивнув, полковник с места в карьер начал ставить боевую задачу.
- Противник, сконцентрировав большие силы на Юго-Западе, начал наступление с целью захвата Валенсии Республиканских сил недостаточно на этом направлении, чтобы его остановить. Поэтому они отступают с боями. Против танка с винтовкой не попрешь. А у франкистов в наличии имеются немецкие танки, итальянские танкетки и бронеавтомобили «Бильбао». В большом количестве. Но им неминуемо придется переправляться через Аликанте. Сейчас вода высокая, а техника у них не плавает. Наиболее оптимальное место для форсирования реки вот этот мост. Вот здесь. - Старинов подошел к висевшей на стене карте и ткнул в нее карандашом. – Мост необходимо взорвать. Это приказ свыше. Доминго послал туда роту Фернандеса, но большего мы дать не можем - своих забот полон рот. Они организуют заслон, но при наличии моста долго там не продержатся. Что тебе нужно для проведения операции?
- Сто килограмм тротила, - не задумываясь ответил Донцов.
- Это не проблема. Сам знаешь, где взять. Сколько человек с собой предполагаешь привлечь? Транспорт нужен?
Старинов сунул в рот папиросу и нервно закурил.
- Да немного! Фернандес обеспечит прикрытие. Джигу, Мигеля и Фраучи в качестве снайпера. На всякий пожарный случай. Поэтому и транспорт не нужен – на своем Додже доберемся.
- Ну, тогда отправляйся по готовности. У Фернандеса есть рация. Доложишь о результатах.
- У меня вопрос. – Донцов сделал небольшую паузу. – Помните, я вам докладывал про засаду по приказу, который никто не отдавал? Это может повториться, если мы не вычислим источник слива информации.
- Не бери в голову, - сказал Старинов. – Бардак в войсках. Кто-то не то сказал, а кто-то не так услышал.
«Оптимист вы однако, товарищ полковник», - подумал Донцов
- Разрешите идти?
- Давай. Удачи.

Уже почти стемнело, когда на трассе к ним прицепился патруль. Джип съехал на обочину и остановился. Оружие они не светили, а спокойно сидели в ожидании дальнейшего развития событий. К ним подошел высокий, сухопарый мужчина в военной форме с черно-красной повязкой на шее. Его сопровождал штатский крепыш. Оба при пистолетах в кобурах. Патрульный «Ситроен» с водителем стоял невдалеке.
«Опять анархисты, опять двадцать пять!», - подумал Донцов. – «Но на сей раз патруль, похоже, не самостийный, а настоящий». Луч фонаря скользнул по лицам сидящих в машине.
- Предъявите документы, - последовал приказ.
Мигель достал попуск и протянул патрульному.
- Тот покрутил бумагу и так, и сяк.
- Еще документы.
- А этого разве недостаточно? – спросил Донцов.
- Недостаточно, - последовал ответ, и пропуск перекочевал в карман патрульного. – Выходите из машины и пойдемте со мной.
В его голосе проскальзывали презрительно-высокомерные интонации, а рука легла на кобуру с пистолетом.
В таких случаях Донцов предпочитал сначала обезвредить подобных понтовиков, а потом разбираться, кто есть кто.
- Выйти из машины? – спросил он по-испански, соорудив на лице непонимающую гримасу, и добавил по-русски, бросив взгляд на сидящего сзади Джигу. – Вот, прямо побежали.
В следующий момент Джига выдернул из-под ног пулемет, лязгнул затвор и дуло нацелилсь в патрульных. В руках Донцова мигом появился ТТ, а у Мигеля небольшой браунинг.
- Мордой в землю, руки за голову! Оба. Иначе разнесу в труху ваш дилижанс, а уж про вас вообще молчу, щенота анархическая, - заорал Джига по-русски.
Мигель спокойным, несколько вяловатым голосом переводил.
Патрульные рухнули на землю как спиленные деревья. Донцов в это время уже находился вне джипа, и вскоре водитель «Ситроена» лежал рядом с ними. Алексей быстренько опустошил кобуры неподвижно лежащих анархистов, а пистолеты закинул в ближайшие кусты.
- Теперь можете встать, - сказал Мигель, а когда растерянные патрульные поднялись на ноги, добавил, отчетливо произнося каждое слово, как будто стучал молотом по наковальне. – Вы пытаетесь препятствовать выполнению важного задания командования.
Он в двух словах объяснил, куда они едут и зачем. Старший патрульный понимающе закивал.
- Почему вы остановили именно нас, как будто ждали? - спросил Донцов.
- Нам пришла информация, что здесь должны проехать вражеские диверсанты и вашу машину описали, - пояснил патрульный.
- От кого информация?
- Откуда-то сверху.
Патрульный офицер поднял глаза к небу и пожал плечами.
- Документ верни, - потребовал Мигель. – Если бы мы были вражескими диверсантами, то вы бы уже на том свете отрабатывали грехи свои тяжкие. Не карманных воришек пытаетесь задержать. Чему вас только учили – абсолютное дилетантство!
Вскоре Донцов и компания продолжили путь, а по дороге его преследовала неотступная мысль. «Второй раз нас подставляют. Возможная случайность превращается в систему. Похоже, что у нас в отряде стукач завелся».

Дорога пролегала в долине, расположенной между двумя высотками в паре сотен метров от реки. «Идеальное место для засады или организации обороны. Господствующие высоты прямо как на заказ», - подумал Донцов, прибыв со своей диверсионной группой в обозначенное место. Вскоре появился Уго Фернандес в сопровождении двух бойцов, Донцов выбрался из машины, они обменялись рукопожатием, и Уго прояснил ситуацию.
-Я разбил роту на две части и посадил на высотки. Окопались. В наличии имеется четыре противотанковые пушки, мы их притащили на конной тяге, и шесть пулеметов ДП. Если не будет моста, то продержимся до подхода подкреплений. Иначе сметут. У тебя есть какой-нибудь план действий?
Фернандес вопросительно посмотрел на Донцова.
- Пока нет, но будет, - уверенно заявил тот. – Надо определиться на местности и по времени. Сколько у нас есть времени?
Он взглянул на Мигеля, стоящего рядом. Тот понимающе кивнул, приготовившись переводить, если потребуется.
- Думаю, что до утра, - ответил Фернандес, немного подумав, и посмотрел вдаль, откуда на той стороне реки периодические ухали взрывы и раздавались далекие пулеметные очереди. – Наши камрады на той стороне едва держатся, скоро побегут. У франкистов серьезная группировка, в составе имеются легкие немецкие танки и куча «Бильбао». Без моста они тут надолго застрянут – как видишь, местность на той стороне открытая и хорошо простреливается. Поэтому им либо идти на прорыв, либо отступать, если не будет возможности переправиться.
- Понятно… - Донцов закурил папиросу, провел взглядом по окрестностям и задал неожиданный вопрос. – А где конная тяга?
- Тут неподалеку есть лощинка, лошадей отогнали туда, стреножили – пускай попасутся, там трава сочная.
- Хорошо. – Донцов хлопнул ладонью по капоту. – Если понадобится помощь, то обращусь.
- Всегда пожалуйста, - сказал Фернандес. Он поднял сжатый кулак, развернулся и зашагал в сторону ближайшей высотки. Вскоре троица скрылась в густых зарослях.
Донцов повернулся к водителю по имени Николас.
- Машину разгрузить и отогнать к лошадям.
Сказал по-русски, поэтому тот непонимающе пожал плечами. Мигель перевел и весьма своеобразно перевел, так, что водитель выскочил из джипа, как ошпаренный, и тут же с суетливой поспешностью начал выгружать оборудование и взрывчатку.
Группа расселась на двух обрубках дерева и приступила к обсуждению предстоящей операции.
- Ну что, орлы. Как стемнеет, приступим? - бодро проговорил Донцов, хлопнув себя по коленкам. - Джига, сбегай к мосту и оцени обстановку. Потом доложишь. Мы Мигелем поднимемся на высотку и осмотримся. Туман уже садится, но что-нибудь еще успеем рассмотреть. Ты.. - Донцов посмотрел на Фраучи. – Оборудуешь снайперской гнездо на одной из высоток и стреляй во все, что шевелится на той стороне. Вперед!
Но Григорий почему-то не спешил выполнять приказ. Он странно посмотрел на командира и задумчиво изрек.
- Никогда не угадаешь, когда случай превращается в предопределенность судьбы.
Донцов аж поперхнулся дымом от подобной максимы. Фраучи любил пофилософствовать на досуге, цитируя Маркса, Гегеля и еще Бог знает кого. Но здесь было не время и не место. Но Алексей хорошо изучил свой контингент и осознал, что Гришка в данной ситуации просто так болтать не будет.
- Что-то придумал? – Донцов в упор посмотрел на Фраучи.
- Мы тут намедни деревеньку проезжали. Помнишь полевую кухню на окраине? Я спросил одного крестьянина, пока вы торчали у колодца, откуда, мол, эта штука. Оказалось, что там ограбили обоз. Кто грабил и кого пейзанин не знает. Сказал, что подводы с грузом и трупами увезли, а кухню бросили.
- Ну и? – не удержался Донцов.
- Так это же бомба! Напичкать ее взрывчаткой, выставить посередь моста и взорвать к чертовой бабушке вместе с техникой, которая по нему попрется, - воскликнул Фраучи.
У Донцова аж вздернулись брови от неожиданного предложения. Мигель же оценил идею без лишних эмоций, а лишь улыбнулся и сказал.
- А что? Рабочий вариант.
- Надо с Джигой обсудить, когда вернется – чтобы организовать направленный взрыв, взрывчатки у нас предостаточно, - сказал Донцов. – Да только как мы ее притащим эту кухню? На машине по полям напрямую не проедешь, а вокруг по проселкам километров двадцать пять тянуть да еще с приключениями. Тут по окрестностям всякий народ бродит – вон, обоз ограбили.
- На конной тяге. - предложил Мигель. - Попросим пару лошадок у Фернандеса. Напрямую тут всего километров пять ехать.
- А ты с лошадьми управишься? – Донцов усмехнулся.
- Водитель управится. Он из крестьян, с детства обучен, - успокоил его Мигель.
От Фернандеса никаких возражений не последовало, а вскоре вернулся Джига и, немного подумав, одобрил Гришкин вариант.
Кухню притащили уже по темноте, при свете автомобильных фар превратили ее во взрывное устройство и переместили на мост прямо над центральными опорами, поставив рядом с перилами, чтобы могла проехать техника. Провод питания продернули вдоль реки на несколько десятков метров и вырыли там окоп для Джиги. Лошадей водитель вернул в лощинку – он действительно умел с ними управляться. На ночь разместились в землянке, вырытой по приказу Фернандеса специально для диверсионной группы. Ночь стояла прохладная, но все-таки не Россия же с ее снегами и морозами!

Донцов, разглядывая в бинокль противоположный берег реки, увидел, как из утренний дымки показались толпы народа вперемешку с техникой.
- Наши побежали, - констатировал он и взглянул на стоящего рядом Фернандеса.
- А ваша машинка не сработает, когда не надо? – спросил тот.
- Джига не ошибается. Пропустим своих, а потом рванем.
Мигель непрерывно переводил, переходя с русского на испанский и обратно, но Донцов и сам достаточно хорошо понимал по-испански.
Фернандес обратился к сидящему невдалеке радисту.
- Передай на позиции: как только наши минуют мост, стрелять по готовности из всех стволов. – Он повернулся к Донцову и тяжко вздохнул – Лишь бы успели. Стрельбы уже не слышно – перебили заслоны.
По мосту пронеслись две бронемашины, а вслед за ними как стадо баранов бежали республиканские бойцы. Некоторые выбрасывали в реку оружие.
- Плоховато у них с боевым духом, - сказал Мигель.
- Новобранцы. Толком войны не нюхали, - пояснил Фернандес. - Паника – заразная штука.
Из утреннего тумана выползло два вражеских танка и несколько «Бильбао», следом бежали пехотинцы. Последние республиканцы пересекали мост. Донцов вновь поднес к глазам бинокль. Люки танков были открыты, из-за крышек торчали улыбающиеся физиономии.
«Победители, мать их так!», - подумал Алексей и крикнул залегшему невдалеке Фраучи.
- Гриша, отрабатывай.
Раздалось два выстрела, и оба «победителя» как тряпки повисли на броне.
Словно по сигналу заухали сорокопятки. Один из танков задымился, а следовавший за ним бронеавтомобиль подскочил и перевернулся, вращая колесами. Застрочили пулеметы, вражеская пехота залегла. Выскочило еще несколько танков, они тут же открыли беглый огонь по высоткам. Началась артиллерийская дуэль, но силы были явно не равны - стволов у противника было на порядок больше. Но защитники изрядно закопались в землю и достать их дальним огнем не могли, разве что прямым попаданием.
- Будут прорываться через мост, - прокомментировал Донцов. – Поживем, посмотрим, как у них это получится.
И действительно, сразу три бронемашины выскочили на мостовой настил, следом бежали пехотинцы. Никто не обратил внимание на сиротливо стоящую посередь моста полевую кухню. А напрасно. Как только первая машина миновала импровизированную бомбу, раздался мощнейший взрыв. Мост переломился пополам и ухнул в реку вместе с техникой и людьми. Противник на некоторое время даже прекратил стрельбу, пораженный подобной развязкой. А это была развязка – атака захлебнулась, организовывать переправу под убийственным огнем с высоток не имело никакого смыла. Вскоре противник отступил.
- Это ненадолго, - прокомментировал Фернандес. – Подтянут сюда серьезную артиллерию и размолотят наши позиции в хлам. Или будут форсировать в другом месте. Но, скорее всего, сюда вернутся – здесь мелководье, будут пытаться переправиться без моста.
- Товарищ командир, - неожиданно раздался голос радиста. – Через пару часов прибудет подкрепление. С техникой. Уже на подходе.
- Ну вот, - теперь можно и чайку заварить, - сказал Донцов и посмотрел вдаль. Туман рассеялся. Равнина, поросшая кустарником и редкими купами деревьев, была пуста.
- И не только чайку, - сказал Фернандес. - Национальный девиз Испании гласит: жизнь дана не для страданий, а для наслаждений. Вот и надо пользоваться моментом. У нас есть Орухо, испанская водка. Она крепче русской водки на целых двадцать градусов.
- Но слабее русского самогона под кодовым названием «Первач», - хохотнул Донцов. - Давай свою Оруху – попробуем.
Фернандес отдал распоряжение ординарцу.
- Уно моменто, - сказал тот, и вскоре возле разожженного костра на расстеленном куске брезента появилось несколько бутылок с красочными этикетками, горка фруктов, нарезанный хлеб и вскрытые банки мясных консервов.
- Выпивайте и закусывайте, чем Бог послал. – А мне подкрепление встречать.
Фернандес встал и направился в сторону дороги.
Подкрепление с пушками и бронемашинами подоспело вовремя – противник после этого на переправу даже не пытался сунуться. Переспали ночь, а с рассветом отправились на базу. Когда проезжали мимо сожженной деревни, покинутой жителями, Джига внезапно встрепенулся.
- Там какое-то шевеление.
- Где?
Донцов выдернул из сумки бинокль и стал смотреть в направлении, указанном Джигой.
«Руина, домик раньше был приличный, судя по высоте трубы, горелые деревья, какой-то бугорок и в нем деревянная дверка… Похоже на овощной погреб. И мальчишка выглядывает, чумазый весь. А вот и девчонка появилась… Тоже чумазая. Одни они что ли здесь? Вот ведь незадача!».
На Донцова нахлынули воспоминания из далекого детства.

Отец Алексея Николай Игнатович держал швейную мастерскую в Юзовке. Мастерская находилась недалеко от центра города в двухэтажном особнячке, доставшемуся ему по наследству. Закройщицей там работала мать Донцова, сначала просто закройщицей, а позднее, выйдя замуж за Николая Игнатовича, стала по факту хозяйкой предприятия. Она, не бросив своей основной специальности, успевала руководить белошвейками и прочим персоналом, следила за домом и прилегающим участком, оставив финансовые дела мужу. Сама мастерская располагалась на первом этаже и имела отдельный вход, а семья Донцовых проживала на втором, все пять человек, родители, мальчик и две девочки . Алексей по возрасту был средним ребенком. Когда началась российская смута, ему исполнилось девять лет.
Юзовка в ходе гражданской войны несколько раз переходила из рук в руки. Когда в первый раз пришли красные, то начались грабежи, обувную фабричонку, находившуюся на соседней улице сожгли, а ее владельца расстреляли как буржуя и эксплуататора. Причем сделали это демонстративно, на площади, при скоплении народа. Николай Игнатович был с ним достаточно близко знаком и, осмыслив прецедент, понял, что так и до него скоро очередь дойдет. Но на этот раз пронесло.
Потом власть сменилась, город захватили антоновцы, которые также грабили население и мало чем отличались от красных, но, по крайней мере, публично не расстреливали так называемых буржуев. Случилось так, что отрядом командовал одноклассник Николая Игнатовича, который быстро растолковал, кто есть кто в этой войне и уговорил папашу Алексея вступить в отряд. Тот подумал и согласился, вспомнив про судьбу его коллеги по коммерции. «Его самого казнили, а семью не тронули. Даст Бог, и мою не тронут. А красным недолго бегать осталось – как победим, так и вернусь».
Перед уходом он жестко проинструктировал жену.
- Всю деятельность мастерской свернуть, работников распустить и жить потихоньку, как обычные обыватели. Деньги не светить, тратить умеренно – ты знаешь, где они лежат. До лучших времен.
Николай Игнатович строго следовал заветам своей бабушки, купеческой дочери.
«Дом сожгут, землю отберут, денежные ассигнации превратятся в простую бумагу, а вот золото… Золото оно вечно».
Именно поэтому часть своих накоплений он держал в золотых червонцах. Ох, как права оказалась бабушка – семья Донцовых жила на них безбедно, а сам Николай Игнатович канул в небытие на просторах Малороссии. Позднее Алексей пытался прояснить его судьбу, но так и не смог – мало ли безвестных могил, с крестами и без, расплодилось на юге России.
Потом власть еще пару раз менялась, и все стреляли из пушек, постепенно превращая город в руины. Алексей, вместе с соседскими пацанами, лазая по одной из развалин в поисках ценных вещичек, внезапно услышал взрывы, один, второй, третий…
Взрывы его особо не пугали, привык, но следовало вернуться домой. «Мало ли что!». Он и вернулся, да только дома уже не было. Алексей увидел груду дымящихся развалин вокруг печной трубы, торчащие в разные стороны потолочные балки, двор, усыпанный черепицей и прочим хламом, постоял несколько минут и бросился бежать, куда глаза глядят, утирая по дороге сопли и слезы. Он знал, что семья в это время находилась в доме, а значит, все мертвы.
«Мамы нет, сестричек нет… Как дальше жить?».
Об этом маленький Леша задумался позднее, когда на ночь забился в какой-то земляной погреб во дворе разрушенного особнячка. Этот особнячок он знал – там жил один из его товарищей по дворовым играм. Хотелось есть, а в погребе имелась картошка, которую он начал грызть прямо с кожурой. Кое- как утолив голод, он заснул на куче мешков.
А на следующий день появилась девочка Надя, даже, скорее, девушка, потому что в свои четырнадцать лет имела вполне развитую женскую фигуру: два бугорка, выпирающих из платья и соблазнительные бедра. Выбравшись утром из погреба по малой нужде, он увидел ее: девочка рылась в куче мусора.
- Эй, ты чего здесь!? – крикнул он ей. После сна он несколько успокоился, смирился с потерей семьи, воспринял ее как неизбежную данность и думал, а что же дальше делать.
Девочка вздрогнула от неожиданности, повернулась к Алексею, поспешно застегивающему штаны, и улыбнулась.
- Я Надя? А ты кто? Как звать-то?
- Я Леша, - машинально ответил Алексей и замолк.
- Я ищу вещи, чтобы потом обменять их на еду, - продолжила общение Надя. – На рынке. А ты чем здесь промышляешь?
- У меня дом из пушки расстреляли, вся семья погибла. А что я здесь делаю… - Алексей на несколько секунд задумался. – А я здесь картошкой питаюсь. Хочешь картошки? Там ее в погребе полно.
- Прямо сырую ешь? – спросила Надя.
- Угу. Можно на костре запечь, но спичек нет. А у тебя есть спички?
Он вопросительно посмотрел на Надю.
- Есть, - мгновенно отреагировала та, достала из ободранной сумки, висевшей на плече, коробок спичек и потрясла им воздухе. – Давай запалим костер и спечем картошку.
- Хлеба бы еще… - мечтательно проговорил Алексей.
- И хлеба добудем, - уверила его Надя.
В тот же день Леша нашел в одной из руин бронзовую статуэтку, которую девочка выменяла на две буханки хлеба.
Надя оказалось не местной, и попала в город волей случая. Она ехала на поезде к родне, на поезд напала какая-то банда, разобрав пути по ходу состава, состав сошел с рельсов, но благо скорость была невелика, да и машинист успел затормозить, поэтому многие выжили, несмотря на разбитые головы и сломанные конечности. Наде повезло – не единой царапины. Она не стала дожидаться, пока набегут бандиты, и ринулась в ближайший лесок. Ее никто не преследовал, и девочка в тот же день добралась до города – какой-то крестьянин на телеге подвез.
Так они и жили некоторое время: пекли картошку, лазили по развалинам, а добытое выменивали на еду. К своему дому Алексей боялся даже близко подойти, рисуя в голове страшные картины. А потом Надя пропала, вернее, не пропала, а ее забрали. Красные конармейцы. Дети шли вдоль улицы, когда мимо проскакал конный разъезд. Один из всадников ловко подхватил Надю за талию и усадил на коня впереди себя. К удивлению Алексея девочка не испугалась и не сопротивлялась.
«Изнасилуют», - подумал он. Несмотря на ранний возраст, жизнь вынудила его разбираться во многих «взрослых» вещах. Когда в городе окончательно установилась советская власть, он попал в детдом, а потом в одно из военных училищ РККА, расположенном недалеко от Москвы. Он сказал, что у него отец был портным, и ему засчитали пролетарское происхождение.
Алексей не рассчитывал еще когда-либо встретиться с Надей, но судьба непредсказуема и насмешлива. Уже, будучи курсантом, во время майских праздников он вновь увидел Надю, молодую и привлекательную женщину. Она что-то кричала в мегафон с трибуны во время демонстрации. Донцов не захотел к ней подходить, чтобы не разрушить приятные детские воспоминания о дружбе с этой девочкой-девушкой.

- Стоп машина, - неожиданно приказал Донцов по-русски, но водитель его понял и нажал на тормоза. Джип остановился.
- В чем дело командир!? – удивленно воскликнул Джига. – Там дети – никакой опасности.
Донцов бросил на Ивана такой уничтожающий взгляд, что тот замолчал и лишь пожал плечами. Он, хорошо зная своего командира, понял, что возникла какая-то нестандартная ситуация.
- Мигель, пошли, разберемся.
Алексей вышел из машины и направился по направлению к детям. Ничего не понимающий Мигель последовал за ним. Мальчик лет восьми и девочка чуть постарше так и остались на месте, наполовину высунувшись из проема погреба. В их глазах плавал испуг, но бежать они не пытались, смирившись с неизбежным.
Донцов приблизился к ним, присел на корточки и приветливо улыбнулся.
- Есть хотите?
- Три дня горелыми фруктами питаемся, - сказала девочка, преодолев страх и осознав, что эти непонятные люди ничего плохого им не сделают.
Мигель бегло заговорил по-испански. Девочка периодически кивала и отвечала на вопросы. Закончив диалог, он перевел Донцову суть разговора, хотя тот и так все понял.
- Вот это их дом. – Мигель кивнул в сторону пожарища. – Кто поджег деревню, они не знают. Родители погибли. Это брат и сестра. Голодные. Куда им податься, не имеют понятия.
- Все ясно, - сказал Донцов и обратился к детям по-испански. – Пошли к машине – еды дадим, много еды. Мешок есть?
И подумал при этом. «Все в этой жизни повторяется в различных вариациях».
Дети переглянулись, мальчик принес из погреба мешок, и они покорно поплелись за непо-нятными, но неожиданно добрыми людьми.
Когда подошли к машине, Донцов скомандовал.
- Весь сухпаек сюда и все съестное, что есть. Быстро!
В раскрытый мешок посыпались мясные и рыбные консервы, пачки галет, краюхи хлеба и прочая съедобная снедь, заполнив объем мешка больше, чем наполовину.
- Сидите здесь тихо, питайтесь, вас заберут, - сказал Донцов на прощанье.
Когда машина поехала, Алексей долго смотрел на две маленькие фигурки, вдвоем волокущие мешок к погребу, пока они не скрылись из виду.
- Что это тебя так разобрало, командир, - спросил Джига без тени насмешки.
- Сам в таком положении находился во время нашей гражданской, - пояснил Донцов и повернулся к Мигелю, сидевшему на заднем сиденье. – Ты сможешь организовать, чтобы их забрали?
- Смогу, - ответил Мигель. – Есть специальные службы по беспризорным.
Когда проезжали мимо рощи на небольшом холме, небо всколыхнула стая кричащих птиц, испуганных тарахтением двигателя, немного покружилась и вновь исчезла между деревьями. Солнце выползло из-за далеких гор и устремилось к зениту. А Донцов думал о войне, об этой и своей давней, которая никому не была нужна, кроме властных и жадных политиков.


Стукач
После рейда на Аликанте всем участникам было предоставлено два дня отдыха. Кто-то отправился навестить семью, другие уехали в Валенсию поразвлечься, а Донцов со своими преторианцами решили устроить пикничок на берегу реки Хукар: искупаться, наловить рыбки, сварить уху и отогреть душу алкоголем. Мигель, не любитель подобных мероприятий, пытался было отлынивать, сославшись на неотложные дела, но Алексей настоял на его участии и делал это так упорно, что Мигель заподозрил какой-то подвох, какой-то подспудный смысл.
И он не ошибся. Наловили рыбешки, сварили уху, приняли по сто грамм, а потом Донцов сделал неожиданное заявление.
- Все это хорошо: природа, водичка, рыбка, ушица… Но я вас собрал здесь не для этого. Именно здесь, вдалеке от лишних глаз и ушей. Я сейчас никому не доверяю, кроме вас ну и Старинова. Слушай, Мигель, а ты своему начальству о нас тоже докладываешь?
- Конечно, - ничуть не смущаясь, подтвердил Мигель. – Я обо всем докладываю, что может помочь понять общую картину в нынешнем сумбуре. Тем более, вы же иностранцы, а контрразведка для того и существует, чтобы приглядывать за иностранцами. Потом вы, в смысле мы, не какой-то цыганский табор, а структура, опосредованно входящая в республиканскую армию. Хотя и в цыганских таборах имеются информаторы. А в чем проблема?
Мигель застыл в ожидании ответа.
- Все правильно ты говоришь, поэтому должен меня понять и помочь разобраться пусть не общей картине, а в локальной странности. – Донцов палкой пошевелил угли в костре. – Странность такая… Нам два раза устроили осмысленные провокации с неясными последст-виями по приказам якобы от высшего руководства республиканской армии. Но приказов никаких не было, вернее, были, но Бог знает от кого. У нас, в нашем отряде ли или в бригаде завелся крот, который заранее информирован обо всех наших передвижениях. Я доложил об этом Доминго и Старинову, но позиция у руководства по этому поводу, мягко сказать, легкомысленная. Необходимо самим вычислить крота или, по крайней мере, подтолкнуть его поиски. Какие будут мнения и предложения?
Первым высказался Мигель.
- Нужно отделить источник информации от инициатора провокаций. Не исключено, что крот не один, а работает целая группа. И судя по быстрой реакции противника, тут задействована радиосвязь. А имитировать приказы можно с Валенсии или с Мадрида.
- Но в бригаде работает только радиотелеграф. Все фиксируется и контролируется, - возразим Донцов.
- Информацию можно кодировать, - предположил Солейко. – Нужно проверить все сообщения за интересующие нас периоды – может быть, что-нибудь и выловим.
- То есть получается, что при любых раскладах задействована наша радиостанция. Не исключено, что радиста используют втемную, - сказал Донцов.
- Радистов, - поправил его Солейко. – В бригаде их три. Работают посменно.
- Если их задействуют в темную, то у крота есть напарник в Валенсии или в Мадриде. Я займусь этим вопросом, - сказал Мигель.
Обсуждение могло продолжаться до бесконечности, если бы в дискуссию не вмешался Фраучи с неожиданным предложением.
- Вы знаете как большевики вычисляли предателей? Сужали круг подозреваемых, а потом через каждого запускали дезу, типа, у такого-то за печкой спрятаны листовки, а у другого есть печатный станок. Вот по чьей наводке придут жандармы, тот и стукач. Нужно организовать ловушку, эдакий корабль под фальшивым флагом.
- А если радиста используют в темную? – спросил Мигель.
- Это не важно, - отмахнулся Донцов.- У нас будет повод навестить этого «темного» и вытрясти из него нужную информацию, как из половичка. Потом из следующего, если первый не катит, а их всего три. – Он показал для вящей убедительности три пальца. – Поэтому давайте спланируем ловушку.
После пикника Донцов зашел к Старинову, изложил ему свои соображения и план действий по поимке крота. Тот немного подумал и согласился помочь.

- Асьенда расположена недалеко от деревни, большой двухэтажный дом, участок отгорожен металлическим забором и имеет площадь около двух гектар. Внутри загородки бегают три сторожевых собаки. Здоровые. Из домочадцев Гарсиа там его жена с двумя маленькими детьми и четверо слуг: двое мужчин и две женщины. Рядом проходит проселочная дорога. Вокруг травяной луг с загоном для скота. Нападение лучше всего организовать с поросшего деревьями и кустами плоского холма. Он находится в полукилометре от асьенды...
Далее разведчик изложил свои соображения по проведению операции с учетом топографии, местного населения, погоды и времени суток. Сослуживцы называли его Ратон, мышь по-русски. Парень действительно был быстрый, верткий как мышь – в любую щель пролезет.
- Сержант Ратон доклад закончил.
- Спасибо. Свободен.
Донцов махнул рукой.
Ратон сделал «Рот фронт» и удалился.
- Толково все спланировал, - сказал Солейко. – Растут кадры.
- Толково, и это радует. Но ты же прекрасно знаешь, что ни на кого мы нападать не собираемся, - сказал Доноцв.
- Время покажет, - задумчиво проговорил Солейко.
Действительно, никто ни на кого нападать не собирался, но через Старинова была наверх запущена дезинформация, что партизаны собираются взять в заложники семью активного функционера из франкистов, некоего Николаса Гарсиа. Прямо в его асьенде.

Асьенда располагалась километрах в десяти от линии фронта. Если ехать напрямую, то от базы километров двадцать. Поехали верхом. Чтобы напрямую. Если ехать машинах, то расстояние удваивалось, если не утраивалось, да и драпать на лошадях, по словам Джиги, было сподручней. Донцов сформировал летучий отряд из десяти бойцов, включая Джигу, и перед самым рассветом они отправились в путь.
Когда рассвело, диверсанты уже залегли в кустах на холме, оставив лошадей в рощице неподалеку пол присмотром одного из бойцов. Асьенда выглядела как на ладони, а в двадцатикратный бинокль можно было рассмотреть самую мелкую деталь, чем и занимался Донцов.
«Каменный дом, дворовые постройки, металлическая ограда, загон для скота, но пустой, все, как описывал Ратон, в машине марки «Пежо» копаются двое здоровенных мужиков с короткой стрижкой, типа, занимаются ремонтом, возле ворот стоит тентованый грузовик марки «Форд»… Что ему здесь понадобилось? Продукты что ли подвезли, целый грузовик? Чудно. А эти мужики возле «Пежо… Кто это такие?».
Донцов передал бинокль лежащему рядом Ратону.
- Посмотри, что это за парни возле машины. Слуги?
- В прошлый раз из слуг мужского пола там находились старик и хрупкий юноша лет семнадцати. А этих стриженых бычков не наблюдалось. Но «Пежо» хозяйское, - сказал Ратон.
- Что еще тебе кажется подозрительным?
- Собак не видно. Ни во дворе, ни в будках. – Ратон начал для убедительности загибать пальцы. - Окна занавешены, как будто внутри никого нет или спят. Но в прошлый раз занавески были раздернуты. И еще эта машина. Грузовая . Это не их машина, это приезжая машина. Кабина пустая. Тент задернут. То ли загрузили, то ли еще не разгрузили…
- То ли в кузове сидят боевики Франко, - перебил Ратона Донцов. – Окна занавешены, а в чердачном окне мелькнул кто-то и, похоже, с пулеметом. Домочадцев вывезли, собачек убрали. Короче, все понятно. Сворачиваем операцию. Передай по цепи.
Когда спустились к лошадям, Донцов уткнулся в недоуменные взгляды бойцов, мол, а нас сюда зачем привели с оружием и тройным боезапасом. Но никто лишних вопросов не задавал. Донцов решил разрядить обстановку.
- Это была разведывательная операция. Очень важная. Суть ее я сейчас раскрывать не буду – скоро сами все поймете.
- Мы так и уйдем, ничего не сделав? – спросил один из бойцов.
- Ну почему же. Мы передадим прощальный привет. Джига!
- Я! – молодцевато воскликнул Джига.
- Прокатись на лошадке вдоль усадьбы и забрось в грузовичок подарок от Деда Мороза. И догоняй группу. А мы отчаливаем.
- Есть забросить подарочек.
Диверсанты вскочили на коней и отправились восвояси, а Джига, быстро переодевшись, эдакий подвыпивший крестьянин, вскочил на коня и, обогнув холм, не торопясь двинулся вдоль изгороди. Проезжая мимо грузовика, он метнул гранату под тент кузова. Раздался взрыв, истошные вопли, и наружу начали вываливаться обезумевшие боевики. Джига в темпе «аллюр три креста» в это время уже скакал в направлении холма.
- Ну вот, лейтенант Джига передал прощальный привет, - сказал Донцов, услышав далекий взрыв. Бойцы заулыбались.

В помещение радиостанции зашли Донцов и Солейко. Их беспрепятственно пропустили – Донцов имел право заходить сюда без специального разрешения. Радист по имени Марио сидел за столом в наушниках и что-то писал в блокноте. Он не успел обернуться, когда получил удар по загривку от Солейко. Обмякшее тело сдернули со стула, уложили на пол и связали заранее приготовленным сыромятным ремнем.
- Куда его теперь? – спросил Солейко.
- К нам в дом. И надо вызвать его сменщика. Приведи этого гада в чувство. Ты его не слишком сильно приложил?
- Да так… Слегка.
Солейко плеснул в лицо лежащему воду из кувшина. Тот затряс головой и открыл глаза.
- Привет с того света.
Донцов улыбался, но нехорошая это была улыбка.
- Вы это зачем? – отчаянно кашляя, пробормотал радист.
- Затем. Для восстановления справедливости, - сказал Донцов, погасив улыбку. – Вставай и пошли. И не вздумай дергаться, береги свое здоровье, оно тебе скоро пригодится.
В подвале дома имелась комната с металлической дверью и крепким засовом. Не исключено, что она использовалась кем-то ранее в качестве тюремной камеры. Туда и поместили пленника, развязав ему руки.
- Надо было его сразу потрошить на информация, пока не опомнился, - посетовал Солейко.
- Все зависит от психики допрашиваемого. Помнишь, как нас учили… Либо сразу, либо изолировать, создать унизительный условия, вогнать в состояние безысходности, а потом дать шанс. Этот тянет на флегматика и не профессионал на первый взгляд. Подобрали собачку и приручили. Пускай посидит сутки в темноте, и пару крыс ему в камеру подбросьте. Запоет как соловей.
- Зря руки ему развязали. Надо было не только руки а и ноги связать, чтобы лежал, как колода, - посетовал Солейко. - Для большего психологического воздействия. Чтобы воспринимал нас как беспредельных злыдней и боялся.
- И так сойдет. А то еще спятит со страху, - сказал Донцов. – Надо с него вытрясти, что нам надо, а потом передать в трибунал. Или не передавать. Проведем допрос с пристрастием и последующей ликвидацией. Это как пойдет. Ладно. Ты иди, занимайся с новобранцами, а я пошел к Старинову докладывать.

Допрашивать вражеского агента поручили Мигелю: свободное владение испанским, да и контрразведчик он с большим опытом, работа, так сказать, по специальности. Но сначала Мигель попросил проделать один трюк, своеобразный тест. Марио связали руки спереди и вывели во двор, как бы собираясь его переместить в другое место. Мигель, посвистывая, шел впереди, а Солейко вел агента сзади, взяв его под руку – вопиющее дилетантство с точки зрения конвоирования арестанта. Видимо, Марио так и подумал, мол, партизаны, что с них взять, им бы только по лесам лазить, к тому же Солейко бросил его руку и отвлекся на выпорхнувшую из-за рощицы стаю галок.
- Ух ты! – воскликнул он.
Марио связанными руками, без замаха, но сильно провел удар в голову своему конвоиру. Но головы на прежнем месте уже не наблюдалось. Солейко только этого и ожидал. Будучи отменным рукопашником, он легко ушел от атаки и в свою очередь ударил костяшкой среднего пальца в висок Марио. Тот закатил глаза и винтом осел на землю.
- Боевик, но недостаточно тренированный, - прокомментировал Сан Саныч.
- Но не профессиональный шпион – тот действовал бы иначе, - резюмировал Мигель. – Ну что, эксперимент прошел удачно, тащим его обратно?
- Давай, - согласился Солейко. – Пускай посидит в кутузке до завтрашнего утра, а потом начнем допрашивать.
Допрос устроили прямо в камере ранним утром. Занесли туда три стула: на два сели сами, а к третьему привязали Марио.
- Ну, давай рассказывай, каким образом информация о наших планах работала против нас? – Задал Мигель первый вопрос, и, не дождавшись ответа, продолжил. - Здесь нет ни судей, ни адвокатов. Тебя, естественно, мы отдадим в руки трибунала. Если будешь сотрудничать, то возможны послабления в приговоре. Ты не настолько глуп, чтобы требовать от нас каких-то гарантий, но появляется шанс, что тебя тут же не поставят к стенке. Иначе, ты просто не доживешь до трибунала – мы тебя выпотрошим, как свинью, и зароем в ближайшем леске без креста на могиле. Ну, давай, не тяни время!
- На радиотелеграфе весь обмен протоколируется. Я передавал то, что мне поручали. Не исключена лингвистическая шифровка. Так что ищите врага в другом месте. – Не торопясь, тщательно подбирая каждое слово, проговорил Марио.
- Версия рабочая, но тут вот какое дело, неуважаемый мной кабальеро. Мы пригласили специалиста, и он обнаружил некий блочок, вмонтированный в радиостанцию. А он позволяет вести радиопереговоры голосом помимо телеграфа. Что ты на это скажешь?
- Да не теряй время, камрад! – Взвился Солейко. - Сейчас он у меня защебечет, как птичка. – Он сорвался со стула, подскочил к арестанту и с размаху отсек ему ножом пол-уха. Марио вскрикнул, из открывшейся раны интенсивно закапала кровь. Мигель протестующее замахал руками.
- Ну, зачем же так, Сан Саныч. Надо быть гуманистом. Он и так нам все расскажет. Так ведь Марио?
Тот мелко закивал. Мигель и Солейко прекрасно понимали друг друга и работали на контрастах.
- Ну, вот и хорошо, - продолжил допрос Мигель. - Ты передавал кому-то информацию и делал это осмысленно. Так?
- Я не знаю, кому передавал. Просто выходил на связь на нужной частоте и передавал.
- Допустим. Поставим вопрос по-другому… Кто тебя завербовал?
- Меня завербовал некий Мартин в кафе «Миканго», - медленно проговорил Марио, как бы вспоминая давнее прошлое.
- Он что немец?
- Я не знаю, кто он по национальности.
- А кафе это в центре города?
- Нет, возле порта.
- Допустим. И что этот Мартин?
- Он подсел ко мне за столик, и мы разговорились. Я сказал, что я специалист в радиоделе, но сейчас без работы и без средств к существованию. Он предложил мне работу за приличное вознаграждение и послал к партизанам. Я пришел к Доминго Унгрии, сказал, что могу работать радистом, и он меня принял в бригаду. Дополнительный блок мне передал Мартин, я его подключил и стал передавать информацию, которую запрашивали.
- Мартину передавал? Его голос был?
- Нет, в наушниках был не его голос.
- Стало быть, в кафе «Миканго», Мартин… - задумчиво проговорил Мигель. А потом задал неожиданный вопрос. – А кота помнишь? Там рядом со швейцаром всегда кот сидел по имени Тото и клянчил подачку. Да про этого кота все знают, местная знаменитость.
Глаза у Марио забегали.
- Ну да, вроде там сидел кот.
- Прелестно! Про кота я только что придумал. Не был ты в этом кафе. – Мигель весело заулыбался. – Фальшивишь ты на мажоре, кабальеро.
- Опять брешет, сволочь!
Солейко вновь вскочил со стула и отхватил кусок второго уха у Марио. Тот заверещал, как попавший в капкан хомяк Мигель схватил коллегу за плечо и оттянул его назад.
- Сан Саныч. Ну, мы же цивилизованные люди. – И обратившись к хлюпающему арестанту. –
Ты понимаешь, это в цивилизованной Европе на допросах бьют, а товарищ Солейко есть советский диверсант. Он работал в Средней Азии, а там не бьют, а режут для большего красноречия. Сначала отрезают уши, потом пальцы, потом яйца, потом кожу на ремни. Даже селезенку порой вырезали и заставляли сожрать. Рассказывали мне. Только язык не трогают для душевных разговоров. Ты все равно все расскажешь. Я ведь не смогу его долго сдерживать. - Мигель кивнул в сторону Солейко. – Только куда тебя потом такого изрезанного девать? Не в трибунал же передавать? Только закапывать, можно и живьем, чтобы дать возможность произнести прощальную речь. – Улыбка у Мигеля была безгранична. – Начнем сначала. Кто тебя завербовал и где?
Марио заговорил. Губы у него тряслись.
- Его звали Мартин, это правда. А завербовал он меня на работе.
- А где ты работал?
- Радио «Солидаридад».
- Проверим. Пройдешь проверку-то, а, Марио?
Марио молчал. Он имел понурый, опущенный вид, но когда Мигель поймал его взгляд, то не увидел там ничего, кроме презрения и лютой ненависти.
- Понимаешь, Марио. Ведь ты оперативник, а не агент. Это мы поняли еще во время того спектакля во дворе. И готовили тебя кураторы наспех. Если бы ты продался за деньги, то чтобы спасти свою шкуру, выложил бы нам здесь все как на духу. Подготовленный, профессиональный шпион играл бы тоньше, на полуправде, сделал бы вид, что пошел на вербовку, а может, стал бы двойным агентом… Совсем другая игра. Разведчик не подвержен идеологии – он выполняет приказы. Но ты идейный фанатик. Саша, задери ему рукав до плеча на левой руке.
Солейко немедленно выполнил просьбу товарища. На предплечье Марио был вытатуирован орел со свастикой.
- На радио «Солидаридад» работал, говоришь!? Сан Саныч, займись им всерьез. Такие фанатики нормальных слов не понимают.
После допроса с пристрастием оказалось, что Марио, испанец по национальности, родился в Германии, член НСДАП, заброшен сюда в составе немецкой диверсионной группы под руководством некоего Карла Штюрмера, а провокационные приказы отдавал сам Марио от имения руководства республиканской армии. И еще он поведал много чего интересного.
Старинов поморщился, когда ему доложили о результатах допроса вражеского агента, но пообещал, что информация об этом до республиканских правоохранительных органов не дойдет. Разве что через Мигеля в его ведомство. Но это даже к лучшему.
Марио похоронили в лесочке за пределами базы. Могилу разровняли и заложили дерном. Без креста.


Троянский мул
Алексей Донцов разулся, не раздеваясь, плюхнулся на кровать и задумался. Он думал о недавно произошедших событиях. На базу напали. Напали неожиданно и дерзко. И если бы не случай, то все могло закончиться намного плачевней.
«А ведь операцию кто-то очень грамотно спланировал. Сначала уничтожили наблюдательный пункт. Нашелся свидетель, который видел, как к НП подошел некий-то крестьянин с кобылой в поводу, что-то объяснял наблюдателям, размахивая руками. Потом ретировался, оставив за собой два трупа. Да из него такой же крестьянин, как из меня солист Большого театра! Он просто перебил наблюдателей, лишив базу глаз и ушей. Профессионал! Они все предусмотрели, даже, дождались, когда конный дозор будет на противоположной стороне. Не учли одного – как раз в это время должна была произойти смена караула, сменщики обнаружили трупы товарищей на НП и подали сигнал тревоги. Но время было упущено – противник разделалася с охраной на въезде и прорвался на территорию базы».
Когда загудела сирена, а следом послышалась интенсивная стрельба, Донцов еще не спал. Он сидел за столом и читал сводки с фронтов, доставленные накануне. Его реакция на боевую тревогу была мгновенной.
- Всех наших в ружье и на охрану склада с боеприпасами, - скомандовал он вбежавшему вестовому. – Оборону организовать внутри склада иначе могут гранатами забросать, снайперов на крышу. Выполнять!
Донцов прекрасно понимал, что крупных сил противника здесь быть не может – такие передвижения давно бы засекли и оповестили заранее. Это диверсия, совершаемая мобильной группой. Полностью захватить базу она не в состоянии при многократном перевесе в численности бойцов, тем более, поднятых по боевой тревоге. «Напакостить по максимуму и сделать ноги. А как напакостить? Взорвать склад с боеприпасами – я бы так и поступил».
Донцов моментально прокрутил эту мысль в голове, поставив себя на место противника и вспомнив последнюю командировку. Рыбак рыбака видит издалека.
«Но тактика у них несколько иная. Мы сначала взорвали склад и, воспользовавшись суматохой, напали и уничтожили противника, а эти используют нападение с шумом и стрельбой в качестве отвлекающего фактора. И это понятно – там численность сторон была сопоставима, а здесь нет».
Склад представлял собой каменное строение с узкими окнами-бойницами, поэтому захватить его можно было только внезапно, либо имея в наличии тяжелое вооружение. «А откуда у мобильной группы тяжелое вооружение? Нонсенс!».
Бойцы отряда Донцова успели попасть на склад раньше противника, быстро организовали круговую оборону, выставив в окна крупнокалиберные пулеметы. А потом врубили прожектора. В ярком свете как на ладони стали видны фигуры вражеских диверсантов. По ним немедленно открыли стрельбу. Уж успел кто-нибудь сбежать или нет… Не важно. Склад отстояли. Потерпев неудачу, нападавшие с боем отступили и растаяли в темноте. Позднее вокруг склада нашли четыре трупа и двоих раненых, которых немедленно добили. «У войны своя логика. Военная», как говорил Донцов.
А сейчас он лежал и анализировал произошедшее накануне нападение.
«Это что-то новое, это не акция плохо организованных бунтовщиков, это работали профессионалы. Кто они? Не мешало бы с ними разобраться, а то ведь лиха беда начало, и возможны повторения. Склад не взорвали, но порубили в два раза больше наших, чем потеряли сами. И двое моих погибло, доктор Третьяков погиб. Надо будет другого подыскать…».
В Донцове вовсе не взыграло чувство мести, а было лишь понимание целесообразности ответных действий. Если существует источник опасности, то его следует погасить. Их так учили. Кроме боевой подготовки будущие диверсанты подвергались интенсивной психологической обработке. Во время боевой операции должна отвергаться всякая мораль, гуманизм, альтруизм и прочие атрибуты цивилизации. Все препятствия, мешающие выполнению приказа должны устраняться без раздумий. Включая людские, невзирая на возраст, пол и статус, если не было особых указаний. При этом категорически запрещалось убивать просто так, кого попало, и подобные действия жестко пресекались.
Теорию отрабатывали на практике, привлекая курсантов к расстрелам преступников, приговоренных к высшей мере наказания. У Донцова в памяти запечатлелся один эпизод, который регулярно всплывал в воспоминаниях.
Расстрелы проводили в каком-то пыльном подвале без окон. Туда ввели молодую, красивую женщину с разбросанными по плечам черными, длинными волосами. Она была одета в заляпанную грязью блузку и черную юбку. «Какая-то школьная училка или бухгалтерша». Но неприглядный вид и синяк под глазом ничуть не влияли на ее привлекательность. Вела она себя спокойно и несколько высокомерно, без всяких истерик и заламывания рук. Глаза ее были холодны и сухи.
«И вот такую убивать!? Сильная женщина. Да какой из нее враг народа!?», - подумал Донцов. «Ей бы красивых детей рожать, таких как она…».
Надзиратель или распорядитель, уж как его там, зашептал в ухо Алексею.
- Не смотри, что она такая. Она работала на германскую разведку. Графиня. Это высшая мера социальной защиты. Не смотри на внешность – внешность обманчива. Ликвидировав ее, мы спасем сотни жизней советских людей, а, может быть и миллионы».
Женщина попросила закурить. Надзиратель дал ей папиросу и поднес спичку. Она отвернулась, пуская кольцами дым. Надзиратель кивнул, мол, пора, и Донцов выстрелил ей в затылок. Впоследствии он клал трупы штабелями, но этот холодный взгляд и презрительная улыбка запомнились ему на всю жизнь.
Вечером к Донцову зашел Мигель, только что вернувшийся из Валенсии. Они обменялись рукопожатием.
- Ты по поводу или просто так? – спросил Донцов.
- По поводу.
Мигель уселся в мягкое разлапистое кресло, приобретенное у снабженцев за пару литров вина и шмат вяленой баранины, и выдал неожиданную информацию.
- По нашим разведданным на нас напали люди Карла Штюрмера, немецкого диверсанта.
- Того самого, что Марио нам внедрил?
- Того самого, - подтвердил Мигель. – Его отряд базируется в асьенде семьи графа Уэльма. Асьенда расположена на вражеской территории, в двадцати километрах от линии фронта. У генерала Франко с этой семьей какая-то давняя вражда. Глава семьи, полковник Армандо по его приказу был расстрелян месяц назад, а родовое гнездо Уэльма передали отряду Штюрмера. Они и сейчас там базируются.
- Я понял твой намек. Только надо согласовать с руководством. Не думаю, что будут какие-то возражения против ликвидации этой заразы.

В рейд на асьенду графа де Ульма Донцов привлек весь отряд. Операция выглядела авантюрной и могла потребовать достаточное количество личного состава – идти малыми силами было просто безумием. До линии фронта доехали автотранспортом, а далее Аугусто запутанными звериными тропами провел отряд к искомой усадьбе. Асьенда походила на средневековый замок с зубчатыми стенами и башнями.
- Прямо средневековье какое-то, - сказал Донцов, разглядывая в бинокль необычное и прочное строение.
- Ну да, это и есть замок в готическом стиле, только с дополнительными постройками и оборудованный современными коммуникациями, - пояснил Мигель..
- Мда… - Донцов усмехнулся. – А штурмовать его будем катапультами, требюше, и вверх по лестницам. Только поливать нас будут не смолой, а огнем их пулеметов. Вон в башнях пулеметчики сидят. Тут без тяжелого вооружения не обойтись, да и с ним замучишься пыль глотать. Похоже, что зря мы все это дело затеяли.
- Не спеши с выводами, - возразил Мигель. - Я забыл тебе сказать, среди наших бойцов есть бывший слуга этих господ. Может быть, он что-нибудь подскажет.
Позвали бойца. Звали его Пако. Он, поняв суть проблемы, на несколько минут задумался, а потом предложил решение. Авантюрное, но решение.
- Я здесь родился, прямо в этом доме. Мои родители служили графу. В детстве мы все уголки облазили, в любую щель проникали. Ну, так вот. Видите тот амбар? Это овощехранилище. Там есть подземный ход – уж не знаю, зачем его в древности соорудили. Пришлые люди вряд ли про него знают. Хранилище построили как раз над ним. Там выход есть, но он заложен кирпичной кладкой. В подвале вход в подземелье закрыт металлической дверью, запертой на висячий замок. Мы в детстве лазили по этому подземелью, поэтому его кирпичом и заложили. Хранилище заперто, но вряд ли охраняется. Иначе во двор дома можно попасть только через ворота или через стены лезть. Да и в самом дом двери непробиваемые.
- Кладку можно взорвать, да и дверь тоже, - начал было Джига, но тут же сам себя тормознул. – Не годится. Услышат и предпримут меры.
Рядом с говорящими сидел Фраучи и, судя по напряженному лицу и полузакрытым глазам, о чем-то напряженно думал.
- Гриша, - обратился к нему Донцов, вспомнив про полевую кухню в Аликанте. – Ты у нас мастер на всякие фокусы. – есть какие-нибудь мысли?
- Есть! – встрепенулся Фраучи.
- Подробнее.
- Троянский конь, вернее, троянский мул. Видели там несколько мулов – пасутся в паре километров отсюда. Нагрузить мула поклажей и выпустить его прямо перед домом. Ей-богу, заинтересуются и заведут его внутрь. А поклажу заложит Джига.
- Они поклажу на месте распотрошат – не совсем дураки, - возразил Донцов.
- Тогда мы приведем второго мула. Первый будет нагружен всякой снедью, ну там, консервами, вином, а второго загрузит Джига. Запаковать груз нужно покрепче, чтобы повозились, прежде чем до него добраться. Второй раз, скорее всего, сразу поведут мула внутрь, как и предыдущего. Только не распаковывая. Им не только груз а и сама животина пригодится. На жаркое. Бомба внутри взорвется - об этом Джига позаботится. Шум, гам, тарарам. А под шумок мы в подвал и проникнем. Ну, и так далее.
- А что? – воскликнул Донцов. – План любопытный и реальный. Попытка не пытка. Ваня, что ты об этом думаешь? – Он повернулся к Джиге.
- Положительно думаю. Заложу им сюрприз с тройным эффектом: фугасным, зажигательным и дымовым. Забегают как тараканы. Давай пробовать.
- Ты можешь начертить схему? – спросил Донцов Пако. – Как из подвала наверх пройти, ну и, самого дома?
- Могу. – Пако утвердительно кивнул.
- Тогда рисуй. – Донцов вынул из кармана карандаш и лист бумаги.
Ближе к рассвету в овощехранилище отправили Джигу с двумя бойцами. Они отогнули решетку с единственного окна, аккуратно выдавили стекло и проникли внутрь. В углу склада быстро обнаружили заложенный кирпичной стенкой проем, ведущий в подземный ход. Кладка оказалась слабой, в полкирпича, тем более, никак не связанной со стенами проема. Ее разобрали, не производя излишнего шума, проникли в подземный ход, где Джига заминировал дверь в подвал дома. Выбравшись наружу, он подошел к раскуроченному окну и пару раз каркнул вороной. Это был заранее обговоренный сигнал.
Оставив Фраучи с частью отряда и двумя снаряженными поклажей мула в засаде, Донцов с остальными бойцами забрался в овощехранилище через раскуроченное окно, где они и затаились в ожидании грядущих событий. А события начали развиваться по плану, когда окончательно рассвело.
Неожиданно недалеко от асьенды появился навьюченный мул. Он вышел из зарослей и начал мирно пощипывать травку. Сначала ничего не происходило, стояла утренняя тишина, но Фраучи заметил, как на ближайшей башне встрепенулся пулеметчик.
«Ага! Рыбка клюнула на червячка», - подумал Фраучи и не ошибся: вскоре к мулу с опаской приблизились двое с пистолетами наизготовку. Оглядевшись, они занялись навьюченным на мула кожаным мешком . Животное не возражало и продолжало безмятежно пастись – кому нужен лишний груз на спине. Но поклажу не сняли, а убедившись в ее полезности, отвели мула внутрь здания. Первый акт трагикомедии под названием «Троянский мул» состоялся. После небольшого перерыва, последовало продолжение спектакля – появился второй мул с аналогичной поклажей. С ним уже не церемонились и сразу же отвели в асьенду. Бойцы замерли в ожидании финальной сцены, эдакого оркестрового тутти.
Долго ждать не пришлось – раздался оглушительный взрыв, из окон повылетали стекла, а изнутри полыхнуло ярким пламенем и попалил густой дым. Раздались истошные крики, невесть зачем бесприцельно застрекотали пулеметы с башен. В доме разрасталась паника.
«Вряд ли выжили любопытствующие, «а что это там лежит в мешочке», - прикинул Фраучи, потом прицелился и метким выстрелом срезал пулеметчика на одной из башен.
И никто не услышал, как почти одновременно с взрывом в здании прозвучало два хлопка в подвале. Дверь слетела с петель, и бойцы ворвались внутрь подвала, потом по коридорам, раз поворот, два поворот, лестница наверх, какая-то кладовка, и дальше, дальше, дальше…
Противник, не понимая, что происходит, практически не оказывал сопротивления. Врагов, не задумываясь, расстреливали из пистолетов и брали в штыки. Несколько диверсантов взяли в плен. Их привели в обширную гостиную, где находился Донцов.
- Куда этих? – последовал вопрос.
- Связать и оставить в покое – толку с них никакого. Их потом свои освободят.
К Донцову подошел Пако.
- Там в подвале есть бомбоубежище. Туда вряд ли наши добрались. А там….
- Понятно, что там, - перебил его Алексей. – Пошли, посмотрим.

Джига обследовал бронированную дверь и отрицательно покачал головой.
- Толстая броня и сейфовый замок. Проще стену взорвать, но у меня нечем. А есть ли там кто?
- Может есть, может нет, но убедиться надо, - сказал Донцов.- Мигель, ты видел фото этого Штюмера?
- Фото не видел, но мне дали подробное описание его внешности. Среди убитых и пленных его, похоже, нет, - последовал ответ.
- Но не могут же они там до бесконечности сидеть! Если есть кому, - вмешался в разговор Солейко.
Донцов саркастически хмыкнул.
- А им и не придется долго сидеть. У нас времени час, максимум два. Взрывы и выстрелы прогремели на всю округу, да и рация у них имелась. Вскоре придет подкрепление, и нас выметут отсюда как мух. Придется смириться.
- А ведь должна быть вентиляция, - неожиданно проговорил Солейко. – Дышать-то они чем-то должны?
- Пако, как здесь с вентиляцией? - спросил Донцов после коротких раздумий.
- Есть вентиляция, - сказал Пако. - В садике, позади здания имеется вентиляционная труба.
Алексей бросил выразительный взгляд на Джигу.
- Понял. Отрабатываю, - моментально отреагировал тот и вместе с Пако покинул гостиную.
Вскоре с трубы сорвали сетчатую крышку, Джига последовательно забросил внутрь две дымовые шашки и заткнул трубу.
Ждать долго не пришлось – дверь в бомбоубежище распахнулась, оттуда, как ошпаренный, выскочил мужчина и свалился под ноги Донцову с товарищами. Следом на четвереньках выползла чумазая девица с растрепанными волосами.
- Все, уходим, - скомандовал Донцов. – Этих с собой.
Вскоре выяснилось, что мужчину зовут Карл Штюрмер, и он является командиром диверсионного отряда, а девицу – Альба де Уэльма,
- Это хозяйка асьенды, графиня, - пояснил Пако.

Обратно добрались без проблем: Аугусто провел отряд через линию фронта, а дальше на машинах доехали до дома. Штюрмер сидел в грузовике вместе с бойцами, а графиню поместили в отрядный джип. На следующий день к Донцову привели пленного Штюрмера, подтянутого, широкоплечего мужчину с проблеском интеллекта в глазах. Алексей тут же развязал пленнику руки и предложил стул. Штюрмер не говорил по-русски, Донцов по-немецки, оба недостаточно знали испанский, поэтому заговорили на английском, которым владели на приемлемом уровне.
- Надеюсь, что Вы человек разумный и не будете предпринимать всяких нелепых попыток, как Ваш дурачок Марио. Я ведь не Мальчик с пальчик.
- Не буду, - сказал Штюрмер и улыбнулся. Но его стального цвета глаза не улыбались, они были пусты.
- Я не буду Вас допрашивать, герр Штюрмер ни в каком варианте, - продолжил беседу Донцов. - Этим займутся другие. Ну, что Вы мне можете рассказать, касательно моего отряда? О своих планах на будущее? Так они уже в прошлом. Ваш агент по имени Марио затрагивал вплотную именно мои интересы, а вот Вы нет. По крайней мере, на текущий момент. А остальные вопросы – это не мой уровень. Пускай Вами занимается военное и политическое руководство республики. Я просто хочу побеседовать с Вами по душам, за жизнь – ведь мы одного поля ягоды
- «По душам», это, когда лупят по печени, а «за жизнь» так прямо по голове. Шутка.
Немец криво усмехнулся.
- Это не шутка, это технология, но сейчас мы ее применять не будем. - Донцов усмехнулся в ответ. - Что Вы думаете обо всей этой испанской заварухе.
- А чего тут думать – я выполняю приказ командования так же, как и Вы, господин Донцов. Впрочем, собственное мнение я имею. – Немец на несколько секунд задумался. – Зря вы сюда влезли, в смысле СССР, взялись за безнадежное дело.
- А вы? – ответил вопросом на вопрос Донцов.
- Мы поддерживаем режим, близкий нам по идеологии. А вы кого поддерживаете? Анархистов коммунистов, либеральных демократов или бандитские шайки, которые обозвали себя новоиспеченными партиями? Или весь этот политический винегрет оптом? Они все равно проиграют войну. Ваше руководство это скоро поймет и бросит это безнадежное дело. Попытка коллективного управления государством и, тем более, армией ни к чему хорошему не приводят. Ваши большевики ни с кем не стали делиться властью, поэтому и выиграли. Как там у вас в России говорят – у семи нянек дитя без глазу.
Последнюю фразу Шрюрмер проговорил на корявом русском.
Это развеселило Донцова.
- Откуда русский знаете?
- Да был я у вас времена Веймарской республики, обменивался опытом. У вас и перенял правильный опыт, увидев, как вы круто разбираетесь с демократами. Теперь вот на службе у национал-социалистов.
- Абвер? – спросил Донцов.
- ГРУ? – спросил Штюрмер.
Оба вопроса остались без ответа.
Они еще проговорили некоторое время как два специалиста в одной области, а потом Штюрмера увели конвойные. Когда на следующий день Донцов узнал, что пленного немца отправили в Валенсию в кузове грузовика под охраной двух бойцов, он смачно выругался и сказал.
- Вы что, охренели? Это же волчина! Я бы махом сбежал.
И он оказался прав. В город грузовик прибыл с двумя трупами в кузове. Без Штюрмера.



Графиня
Донцов не испытывал злости по поводу побега Штюрмера, а скорее профессиональную досаду, полагая, что в случившемся инциденте часть вины лежит на нем – сам взял в плен, сам и доставь пленного по назначению, а не перепоручай неопытным воякам. Он считал немца своим зеркальным отражением, действительно, одного поля ягода. «А не будет этого, то пришлют другого, какого-нибудь фанатика, потерявшего берега», - успокаивал он сам себя.- «А раз так случилось, то пусть так и будет. Не исключено, что еще пересечемся в этой жизни».
Его мысли прервал стук в дверь. Вошел Джига.
- Там к тебе эта рвется, графиня де Монсоро, или как ее там. А часовой не пускает без твоего разрешения. Примешь девушку?
Джига подмигнул и многозначительно улыбнулся.
Донцов вспомнил растрепанную девицу в заляпанной грязью одежде, выползающую из бомбоубежища. «Графиня Альба де Уэльма…Что ей-то от меня надо!?».
- Пускай заходит.
Вошла девушка в шелковом платье желтого цвета до колен, с распущенными черными волосами и легкой улыбкой на губах.
«Где-то успела приодеться. Наверное, шмоток с усадьбы прихватила перед отъездом», - подумал Алексей.
- Good afternoon. Я слышала, что Вы еще недостаточно изучили испанский. Мы можем говорить по-английски.
Голос у нежданной визитерши звучал мягко и вкрадчиво.
Донцов как стоял, так и плюхнулся в кресло. Его поразила не столько красота девушки, а она была воистину красива, а то, что…. Она была как две капли воды похоже на ту, что он казнил в подвале: черные, слегка вьющиеся волосы, разбросанные по плечам, пронзительные голубые глаза с оттенком высокомерия и подвижные, чуть влажные губы.
- Да, да… по-английски, - пролепетал Донцов. – Вы курите?
Вопрос был неуместен до изумления, но в памяти Алексея возникла картина, где та, женщина в подвале курила перед самой смертью.
- Нет, не курю. Что с Вами, Алекс, можно я Вас так буду называть? Я так ужасно выгляжу, что похожа на лесного Архана?
Она говорила с врожденной простотой, что свойственно истинным аристократам, когда по этикету не полагался иной тон.
- Скорее на Европу, которую не успел украсть Зевс, - ответил Донцов, слегка вышедший из ступора. – Вас не обидели там, в подвале?
- Не успели, хотя и намеревались изнасиловать, - ничуть не смущаясь, пояснила девушка. – Но Карл Штюрмер не позволил. Я ему была нужна в качестве заложницы, для обмена. Республиканцы пленили какого-то важного кабальеро, близкого к Франко – вот и намеревались его обменять на меня.
- Вы считаете, что это был бы равноценный обмен?
Губы Донцова расплылись в непроизвольной улыбке.
- Думаю, что да. У меня два брата служат на высоких должностях в республиканской армии – они бы посодействовали, - пояснила Альба.
- А по какому поводу Вы меня посетили, сеньора?
Донцов перевел разговор в деловое русло.
- Сеньорита, - поправила его Альба. – У меня к Вам просьба, Алекс. Не могли бы Вы принять меня в свой отряд?
Она опустилась на стул и непринужденно забросила ногу на ногу. При этом платье с небрежной нарочитостью задралось, оголяя стройные загорелые ноги. Девушка знала себе цену и умела делать мужчин более податливыми.
- Это как это? – растерянно проговорил Донцов, при этом, не сводя глаз с соблазнительных ножек графини. – Вы, сеньорита, умеете стрелять из винтовки или являетесь мастером штыкового боя?
- Я умею лечить людей. Окончила медицинский колледж и имела серьезную практику. Я слышала, что у вас погиб врач. И вот я здесь, и искать никого не надо. Тем более у меня имеются личные причины – Франко казнил моего отца. Смутное время настало в Испании. Сначала пришли республиканцы и начали строить социализм, оттяпав у меня огромный кусок земли и раздав ее крестьянам. И они начали пахать сохой, игнорируя технику и мелиорацию, урожайность упала в два раза – темные века. Ну, это ладно. Потом франкисты вообще лишили меня дома. Я теперь бездомная и малоденежная. Ехать в Валенсию к братьям в качестве приживалки? Это не по мне. Я не собираюсь бороться за абстрактную демократию свободу неизвестно зачем и от кого, я хочу бороться за собственную нормальную жизнь, попутно отомстив своим врагам. Возьмете меня в отряд, Алекс?
Логика у нее была безупречна.
Они сцепились взглядами, и между ними проскочила некая мистическая искра, которая заставила Донцова немедленно принять решение.
«А что? Она не уникальна. У нас достаточно много женщин в бригаде. Одной больше, одной меньше…»
- Хорошо, я согласен. - Алексеем двигали вовсе не практические резоны – девушка ему откровенно понравилась. А врача ему в любом случае бы нашли. – Только Вас надо обмундировать и где-то поселить. Где-то, где-то… - Он задумался, а потом из него выскочило, как будто помимо его воли. – А поселяйтесь у нас в доме. На втором этаже есть две пустые комнаты - селитесь в любой. Согласны?
Альба задумчиво посмотрела на Алексея и утвердительно кивнула.

Как и предполагал Донцов, Альба умудрилась привезти с собой два больших тюка с домашним скарбом. Поэтому она быстро облагородила свою комнату, превратив ее в подобие будуара, одевалась в дорогие, модные шмотки в свободное от работы время, а преторианцы вкушали непритязательную пищу из винтажных тарелок и пили из серебряных чашек. Уборкой и готовкой графиня не занималась, и вовсе не из барских амбиций, а просто не было на это времени - она сразу же включилась в работу. Но за порядком в доме и качеством пищи она следила строго, следуя выработанной годами привычке. Особенно доставалось безалаберному Фраучи. Короче, в имении преторианцев появилась хозяйка.
Альба была приписана к отряду Донцова, поэтому участвовала в рейдах, если имелась такая необходимость. Остальное время работала в медчасти на общих основаниях, но вольно или невольно в первую очередь оказывала медицинское внимание бойцам отряда. А уж командиру отряда тем более. Дома она носила длинный, бесформенный халат, скрывающий ее женские прелести, что было не свойственно молодым, привлекательным женщинам в силу врожденного кокетства. Тем более в окружении молодых горячих мужчин. Но на это имелась веская причина – девушка влюбилась в Алексея с первого взгляда и чувствовала, что это взаимно, поэтому наряжалась исключительно для него. Ее моментально перестали интересовать другие особи мужского пола. Случается в жизни такое. Редко, но случается.
Как- то в время занятий по рукопашному бою Алексей повредил себе руку, в падении на-ткнувшись на осколок стекла. Замотав неглубокую рану куском бинта, он про нее моментально забыл и продолжил тренировки.
Но о ране ему напомнила Альба, когда он вернулся в дом.
- У тебя что-то не в порядке с ручкой? Ты ранен? – спросила она, глядя на небрежно перевязанное предплечье Алексея.
Слово «ручка» развеселило Донцова. Этой ручкой он мог любому сломать челюсть или свернуть шею. И еще он заметил, что Альба как-то ненароком перешла на «ты».
- Да так… Царапина, - буркнул он.
- Любая царапина может вызвать заражение крови, - менторским тоном проговорила Альба.
- Ну не в медчасть же тащиться из-за этой ерунды, - отмахнулся Донцов.
- Зачем в медчать? У меня в комнате есть аптечка. Давай поднимемся наверх - я тебе обработаю рану и сделаю нормальную перевязку.
Лицо у девушки выглядело озабоченным, но в глазах играли бесенята.
Когда они вошли в ее комнату, Альба как бы ненароком распустила поясок, махровый халат распахнулся, обнажая точеную фигурку, затянутую в шелковый полупрозрачный пеньюар, и как Алексей заметил, без признаков нижнего белья под ним.
«Она меня специально дразнит», - подумал Донцов.
- Ну да, я тебя соблазняю, - как бы поймав его мысли, проговорила Альба с недвусмысленной улыбкой гетеры. – Потому что ты бездушный тюфяк, даже поухаживать не соизволил. И что делать несчастной девушке? Проявлять неразумную инициативу.
Алексей, недолго думая, попытался заключить ее в объятья, такую желанную и, казалось, недоступную, но она мягко отстранилась.
- Сначала займемся твоей раной. Делу время – потехе час.
Она по-девчоночьи хихикнула. Алексей, тряхнув головой, заулыбался в ответ.
Обработав царапину, Альба аккуратно собрала аптечку, убрала ее в прикроватную тумбочку и, повиснув на шее Донцова, начала его безудержно целовать. В губы, щеки, глаза… Он повалил ее трепещущее тело на кровать и, не прерывая поцелуя, начал судорожно сдирать с себя одежду. Эту ночь они провели вместе.
Утром, заметив ехидную улыбку, Солейко, Донцов буркнул.
- Что не запрещено, то разрешено.
- Да не бери в голову, командир! - воскликнул Солейко. – Я, наоборот, за тебя радуюсь. Вот Ванька Джига тоже любовь крутит с поварихой, бегает к ней по ночам. И я бы не прочь, да как-то не складывается.
Вскоре о любовной связи Донцова и графини Уэльма знала вся бригада.
- У тебя какие отношения с этой врачихой, с Альбой? – спросил Старинов, когда Алексей заглянул к нему по какому-то делу.
- Половые, - не моргнув глазом, ответил Донцов.
- Комиссара на тебя нет, связь с иностранкой, - пробурчал Старинов, с усмешкой глянув на Алексея. – Впрочем, природу не обманешь. Лишь бы это работе не мешало.
- Боевая подруга только вдохновляет на ударный труд по подрыву мостов и электростанций, - бодро отчеканил Донцов.
- Ладно, чего пришел, шутник?

Донцов и Мигель поехали в Валенсию на джипе. Каждый по своим делам. С ними напросилась Альба, чтобы повидаться с братом и обсудить кое-какие семейные вопросы. Брат, Патрисио де Уэльма или Пат, как его называла Альба, накануне прибыл в город, где владел квартирой. Поселились в отеле. Дежурный администратор моментально вычислил, кто есть кто в подошедших клиентах, и тут же предложил два номера: один для Алексея с Альбой, а второй для Мигеля. Мигель расплатился, и им тут же выдали ключи.
- Ты не хочешь меня сопроводить к брату, - спросила Альба, когда они обустроились в номере. – Я тебя с ним познакомлю.
- В качестве кого познакомишь?
В вопросе Донцова прозвучал скрытый подтекст, но графиня сразу поняла, что он имеет в виду.
- Не для того, о чем ты думаешь, но думаешь ты в правильном направлении.
Она вовсе не шутила.
- Мечтать не вредно, но мечты иногда сбываются, - философски заметил Донцов. – Хорошо, согласен, но только ненадолго, без фуршетов и возлияний. Вернется Мигель и поедем – он у нас будет за таксиста. Видела таксистов? Сгрудились на стоянке, полупьяные и песни распевают С такими водилами далеко не уедешь.
- Надышались воздухом свободы, - презрительно заметила Альба. - Rebaño de cordero, баранье стадо.
- Ты обуяна классовой ненавистью, - заметил Алексей.
- Ничуть! – возразила Альба. – Я страдают от отсутствия порядка.
- А все-таки… Зачем мне знакомиться с твоим братом? – не унимался Донцов.
- Тебе нужно заводить полезные связи, а брат у меня полковник республиканской армии и метит в генералы, - пояснила Альба.
- Может быть, может быть…Ладно, я поехал в штаб. Вернусь часа через три. Не скучай.
Донцов чмокнул девушку в щечку и покинул номер.

Мигель отказался присоединиться к парочке.
- А я там каким боком? Лучше вон в том баре посижу, выпью кофе. Закончите - позовете.
И они разошлись в разные стороны: Альба с Алексеем направили к подъезду дома, а Мигель в бар на той стороне улицы.
Патрисио, мужчина средних лет принял гостей с искренним радушием. Визит сестры да еще не одной явился для него полной неожиданностью, и он расшаркивался в извинениях, что не подготовился, как подобает истинному идальго.
- Да брось ты, Пат. Лучше подумай, как нам вернуть родительский дом, - с места в карьер атаковала Альба брата.
- Вернем при любом раскладе, - уверенно заявил Патрисио. – Как все успокоится, так и вернем. Не в первый раз. Но давай не будем сейчас об этом. И да, я не один. Со мной коллеги – обсуждаем тут кое-что…
Зайдя в роскошную гостиную Донцов уткнулся взглядом в двух офицеров, в отличие от Патрисио в военной форме, сидевших на диване перед низким столиком с напитками и фруктами.
- Это дон Гаспар, а это дон Леонардо. – Пат поочередно указал на сидящих офицеров.
- А это мой командир и близкий друг, - представила Альба Донцова.
Сказано это было таким тоном, что у ни у кого не возникло сомнений, в чем заключается близость такой дружбы. Донцов заметил, как названный Леонардо, молодой парень с капитанскими знаками различия досадливо поморщился. Альба бросила на капитана недобрый взгляд, и тот опустил глаза долу.
«О, да тут не все так просто!», - подумал Донцов, наблюдая за непроизвольной мимикой присутствующих.
Вновь прибывшие гости расселись вокруг того же столика. Молодая служанка в игривом передничке принесла недостающие столовые приборы.
- Ну что, сестренка, как ты живешь? – начал разговор Патрисио.
- Нормально живу, а ныне нормально жить это значит воевать. Вот я и воюю. Вступила в отряд в составе бригады Доминго в качестве врача. – Альба кивнула в сторону сидящего рядом Донцова. – Это мой командир.
- Командир с безграничными полномочиями, - язвительно заметил Леонардо.
- Не в пример тебе, - моментально отреагировала Альба.
- Давайте не будем ссориться, детки. – Патрисио поднял ладони вверх.
Поговорили о том, о сем. Донцов во время беседы несколько раз уткнулся в злобный и завистливый взгляд Леонардо.
«Да плевать больно на него», - подумал Алексей и внутренне усмехнулся. – «У таких женщин, как Альба, неминуемо должна присутствовать куча неудачливых поклонников».
Визит надолго не затянулся, как и просил Донцов. По дороге в отель, сидя в машине, он задал волнующий его вопрос.
- А этот Леонардо, он что, твой бывший?
- Он мой никакой. – Альба брезгливо поморщилась. – Дворянчик из Наварры. Утомил своими настырными ухаживаниями. Предлагал себя в качестве мужа. И деньги предлагал, да не мне, а брату, чтобы тот меня уговорил. Ты с ним не вяжись. Мелкий человечишка, но маленькая рыбка больнее кусает. А Леонардо подлый и коварный, способный на любую пакость. Один парень ко мне клеился, так его избили до полусмерти.
- Он боевой офицер? – поинтересовался Донцов.
- Да ну! Где-то в штабе штаны протирает.
- Да Бог с ним. Чего это мы все об этом Леонардо.
- Ты спросил, я ответила. - Альба потрепала Алексея по щеке. – А ты ревнуешь, ведь ревнуешь, а? Значит любишь.
Сидящий за рулем Мигель только усмехался.

У Донцова предполагалась трехдневная командировка, но он управился за день. Перед ним встала дилемма: возвращаться вместе с Альбой немедленно, Мигель сам доберется позднее, или использовать оставшееся время на свое усмотрение. Перевесило второе, непреодолимый соблазн провести время с любимой женщиной, без забот и хлопот, пожить нормальной человеческой жизнью. Он не питал радужных надежд типа «они прожили счастливо всю жизнь и умерли в один день», весь романтизм из него выбили еще в учебке, и осознание реальных перспектив дальнейших отношений с Альбой порой приводило его к крамольным мыслям: «Пусть эта война длится вечно». А Старинов неспроста намекнул про связь с иностранкой. Это не было шуткой, какая уж тут шутка, вовсе не шутка, а советская действительность с лагерными видами на будущее. Хуже, чем военный склад взорвать.
А пока… а пока надо пользоваться сладкими подачками судьбы, использовать их на всю катушку. Но судьба насмешлива, и порой это очень злые и непредсказуемые смешки – не знаешь, с какой стороны ударит или из какой щели выползет и укусит».
На следующий день парочка отправилась гулять по городу. Как безалаберные туристы. Ос-мотрели Кафедральный собор, прошлись по площади Пресвятой девы, прогулялись по набережной, посещая кафе и мелочные лавки, где Донцов покупал для Альбы всякие безделушки. Несмотря на аристократическую привычку к более весомым цацкам, девушка искренне радовалась бестолковым подаркам, но от любимого человека.
К отелю подошли затемно через небольшой сквер, засаженный оливковыми деревьями. Неожиданно к ним подошли трое мужчин: двое верзил в парусиновых куртках, третий был ростом пониже, в плечах поуже, но выглядел более цивильно, в костюме и при галстуке.
- Отойди в сторонку, Альба, - сказал более цивильный. Его Донцов мысленно обозначил как говорящего шакала при двух молчаливых волках.
Девушка бросила вопросительный взгляд на Алексея.
- Отойди, - сквозь зубы проговорил Донцов. Альба отошла метров на десять в сторону, но не испугалась, а лишь насторожилась.
- И что вы мне имеете предложить? – спросил Донцов с ехидной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.
- Оставь эту девушку в покое, иначе плохо кончишь, - проскрипел, обозначенный шакалом.
Донцов был одет в обычную гражданскую одежду, по виду мелкий торговец или конторский клерк, поэтому от него не ожидали не то, чтобы сопротивления, но даже возражений. Наемники, а Алексей ни капельки не сомневался, что их нанял Леонардо, не понимали, на кого нарвались. Драка с оружием или без была профессией Донцова, а порой и развлечением.
- Кончают юноши в трусы, глядя на фото смачной девицы – с усмешкой проговорил он.
В руках одного из верзил появился нож.
« При малейшем возникновении опасности, бей первым, а разбираться будешь потом», как учил курсантов наставник Шмыга.
Не ожидая ответа на свою реплику, Донцов сместился влево, перехватил руку с ножом и ударил верзиле ребром ладони под ухо. Тот схватился за голову и кулем осел на землю. Оставшиеся двое застыли от неожиданности и сразу же поплатились за нерасторопность. Вернее, поплатился второй верзила, получив удар в висок. Названный шакалом не стал ждать продолжение спектакля, а рванул прочь. Донцов догнал его в три прыжка и, не мудрствуя лукаво, вырубил, ударив кулаком по затылку. Шакал рухнул ничком и затих.
Алексей брезгливо встряхнул руками, пошевелил пальцами и повернулся к Альбе.
- Ну, вот и все.
- А я и не сомневалась, - сказала Альба
- Ну, чего ты стоишь – помогай. – Донцов жестом поманил ее к себе.
- Ты их собираешься добить? - спросила подошедшая девушка.
- Да нужны они мне больно! Мы их сейчас посадим. Маньджоу-Го. Японцы так целые рощи китайцами засаживали.
Верзил усадили так, чтобы деревья оказались у них между ног. Ноги связали их же ремнями. Руки, обнявшие стволы, тоже связали. Потом пленников разули и затолкали им в рот их же носки.
- Ну, вот и все, - констатировал Донцов. – Так они будут сидеть, пока не сдохнут: без рук из такой позиции на ноги не поднимешься, зубами до веревок не дотянешься… Никаких тюрем не надо. Утром их кто-нибудь выручит.
- А этого куда? – спросила Альба, махнув в сторону лежащего.
- Этого Шакала? Его мы с собой заберем – ценный свидетель.
- Это все Леонардо, - сказала Альба.
- Да понял я! Где можно найти этого твоего Леонардо? – спросил Донцов, связав руки Шакалу и приведя его в чувство.
- Да не мой он! – воскликнула девушка с неприкрытой обидой.
- Не твой, так не твой… Не обижайся по пустякам . Так где он сейчас?
- Что ты с ним собираешься сделать? – ответила вопросом на вопрос Альба..
- Набить морду!
- Сегодня пятница, - немного подумав, сказала Альба. – В пятницу Пат обычно собирает своих офицеров в ресторане. – Она назвала ресторан. – Они, скорее всего, там.
- Ну, вот и замечательно!
Связанного Шакала, Донцов затолкал в багажник автомобиля, предварительно забив ему рот какой-то грязной тряпкой.
- Пускай подумает о перспективах, - небрежно бросил он.
Зайдя в отель, они сразу же направились в номер к Мигелю. Донцов сразу же рассказа ему о недавнем инциденте. После недолгого совещания, Донцов с Мигелем покинули номер. Альба осталась на месте – не женское это дело участвовать в подобных разборках.

Сунув швейцару купюру, чтоб не вмешивался, Донцов прошел в отдельный кабинет ресторана., где за накрытым столом сидело несколько офицеров во главе с полковником Патрисио де Уэльма.
- Добрый вечер, сеньоры, - поприветствовал Алексей сидящих. – Я немного вас побеспокою.
Офицеры обменялись непонимающими взглядами, а Донцов подошел к сидящему тут же Леонардо, вытащил его из-за стола, взяв за грудки, и смачно врезал капитану республиканской армии кулаком по носу, превратив его в кровавую лепешку. Потом ударил еще и еще, в глаз, по уху, по зубам. Леонардо, вместо того, чтобы дать достойный отпор, лишь размахивал руками, как пугало огородное на ветру.
Офицеры не вмешивались, понимая, что здесь какие-то личные счеты, а бьют их коллегу не для того, чтобы покалечить, а чтобы унизить, публично унизить. Закончив экзекуцию, Донцов усадил Леонардо на пол. Тот лишь мотал головой и бормотал что-то невразумительное.
- Объяснитесь, сеньор Донцов, - сказал Пат, в упор глядя на неожиданного визитера, своего недавнего гостя.
- Сейчас все поймете. Мигель! – крикнул Алексей.
Появился Мигель, пинками гоня перед собой Шакала. Началось второе действие заранее обговоренного спектакля.
- На колени! – гаркнул Мигель, и Шакал бухнулся на колени. – Говори.
И тут последовал рассказ, с подробностями, как сеньор Леонардо нанял команду громил, чтобы отвадить сеньора Донцова от графини Альбы де Уэльма. Его, сеньора Донцова следовало хорошенько избить, а если при этом убьют, то ничего страшного. За это громилам причиталась приличная сумма денег. Но сеньор Донцов оказал сопротивление, избил нападавших, но не убил, за что ему большое спасибо.
Шакал замолк, хлюпая носом и вытирая пот со лба.
- Все слышали?
Мигель обвел взглядом сидевших за столом офицеров. Они молчали, а Мигель продолжил.
- Там, в фойе присутствуют два корреспондента центральных газет. Так, зашли ненароком. Их сильно заинтересует история, рассказанная этим наемным убийцей. А еще больше их заинтересует, а кто ж его нанял. А когда они узнают, что офицер республиканской армии нанял бандитов, чтобы они прикончили советского добровольца, не важно по какой причине, то этот материальчик неминуемо попадет в завтрашние газеты. А это уже не банальная уголовка, это политический скандал, который надо будет гасить любыми способами. Как Вам такой расклад, сеньор Патрисио? Из кого, по Вашему мнению, сделают козла отпущения?
Пат некоторое время молчал, а потом проговорил осипшим от волнения голосом.
- Не надо прессы. Мы сами, внутри себя разберемся.
Он не торопясь подошел к Леонардо, уже вставшего на ноги, и с размаху ударил его в че-люсть, от чего тот вновь оказался на полу.
Инцидент был исчерпан, и Донцов с Мигелем покинули ресторан.
- Ну, ты блефуешь! Корреспонденты, политический скандал…Как шулер при игре в покер, - восхитился Алексей, когда они садились в машину. – И что теперь будет с этим Леонардо?
- В полицию не заявят, но без погон он останется точно, - пояснил Мигель.
Когда Донцов вошел в номер, Альба сразу же бросилась к нему с расспросами.
- Как там все обошлось?
- Обычно. – Алексей пожал плечами. – Набил морду негодяю и удалился. Уверен, что больше ты его не увидишь.
Он мягко поцеловал девушку в губы.
- Пойдем в кроватку – я по тебе соскучилась, - сказала Альба, поцеловав его в ответ.
В расшторенное окно заглядывали яркие, выпуклые звезды, как бы подчеркивая, что над всей Испанией безоблачное небо.


Рабочие будни.
Григория Фраучи несколько смутил такой быстрый карьерный рост: бывший студент, дебю-тант, новичок, волею случая попавший в отряд, и вдруг назначается преподавателем одной из военных дисциплин. Из пешки, если не в ферзи, то в слона уж точно. Кое-как набрав группу курсантов, которые кроме охотничьих ружей ничего другого в руках не держали, слава Богу, что хоть такие нашлись, Григорий начал процесс с теоретической подготовки, причем издалека, с лекций по истории возникновения и развития стрелкового оружия, а также его применения в эпоху Возрождения.
- Самое простое не всегда становится очевидным. И стрелковое оружие, начиная с пищалей и аркебуз и заканчивая пистолетами и винтовками, массово применялось в войнах, но очень редко в диверсионных операциях, - вещал Фраучи. – Ну, вот наши социалисты-бомбисты. Закладывали бомбы в кареты, чтобы ликвидировать какую-нибудь важную особу. Они могли завалить субъекта, пусть даже царя, свободно гуляющего по городу, из винтовки Бердана с нескольких сот метров. Так нет, с бомбами бегали пока кто-то поумней не нашелся.
Свои лекции Фраучи обильно сдабривал цитатами из Сунь Цзы, Платона и даже Клаузевица.
Он достаточно изучил испанский язык, чтобы общаться на бытовом уровне, но свою философскую заумь не был в состоянии изложить по-испански и говорил по-русски. А в качестве переводчика попытался привлечь Мигеля. Тот, единожды поучаствовав толмачом Гришиных словоизвержений, похлопал его по плечу, сказал, что у него есть более важные дела, но чтобы не прерывать учебный процесс, подсунул вместо себя девушку Луизу. Симпатичная девушка, прекрасно говорящая по-испански, но вот какая незадача – Фраучи не мог свои философские изыски перевести на испанский, а Луиза плохо понимала их по-русски. Пришлось Грише особо запутанные сентенции заранее излагать в письменном виде.
Когда перешли к практическим занятиям, дело пошло веселее – здесь переводчик не требовался. Чтобы не заворачиваться с мишенями, Фраучи тренировал своих учеников на бутылках, постоянно увеличивая дистанцию, чем сильно развеселил Старинова, когда тот пришел проинспектировать процесс обучения.
- У нас в бригаде есть добровольцы из солнечной Финляндии. Ты к ним сходи – там этого добра навалом, постоянно водку просят. Их тоже привлеки к снайперской подготовке – сами тебе бутылки будут поставлять в промышленных масштабах.
Фраучи воспринял совет всерьез, ведь полковник Старинов находился здесь в качестве советника, и принял в группу двух финнов. Проблемы с бутылками иссякли.
В общем, процесс боевой подготовки партизан шел полным ходом, не только своих диверсантов, но и прочего личного состава бригады. Как и обещал Донцов Старинову, «в свободное от безделья время». Сам Алексей преподавал основы рукопашного боя с холодным оружием и без в соответствии с методиками своего наставника Шмыги. Для отработки действий в ограниченном пространстве, то есть в тесном помещении, машине, купе и все такое прочее, в одном из пакгаузов выделили чулан полтора на полтора, обложив стены старыми матрасами. «Чтобы лбы себе не расшибли».
«При бое в ограниченном пространстве кулаками махать бесполезно – больно-то не размахнешься, и удар получится слабым. Работать надо коленями, локтями, головой и пальцами: одному головой в переносицу, второму пальцем в глаз, а третьему коленом в пах, ну, и так далее».
Донцов помнил, как их тренировал Шмыга – бил больно и нещадно, лишь бы не покалечить, как он сам объяснял, «для выработки защитных рефлексов» и действовал аналогично. Он заводил курсантов в тускло освещенный чулан по трое и без всякой команды вырубал их в течении нескольких секунд. Скрюченных от боли бедолаг выводили или даже выносили, а потом заходила следующая тройка. Донцов применял подобную практику пока не начал получать сдачи, порой существенной. Тогда он изменил правила игры: запускал в злосчастный чулан одних курсантов, а выйти оттуда должен был только один. Самых успешных он забирал в свой отряд. «Естественный отбор, все по Дарвину. Или искусственный? Но все равно по Дарвину».

Иван Джига, воистину мастер минного дела, проявил свою изобретательность и в обучении личного состава, решив проводить практические занятия не на каких-то искусственных приспособлениях, а на реальной железной дороге. Дорогу никто не охранял. Ставили мины под шпалы, под рельсы, ставили сбоку рельс. Взрывались только запалы, а сам корпус мины вместо взрывчатки забивали обломками кирпичей. Машинисты поездов за грохотом колес не замечали эти микровзрывы, и состав следовал дальше. Но жизнь полна неожиданностей, а война тем более.
В этот злосчастный день тренировались в применении скоростных мин «рапидо». Трениро-вочную операцию возглавлял как всегда Джига. По каким-то своим резонам к нему в компанию напросился Мигель. Грузовик и джип оставили за небольшой каменной оградой метрах в трехстах от дороги, и группа курсантов бегом устремилась к железнодорожному полотну. Заложив мины, бойцы ретировались буквально перед самым подходом пассажирского поезда. Норматив считался выполненным, если мина устанавливалась в течение минуты. Сам Джига справлялся за тридцать секунд.
Поезд неминуемо приближался. Все напряглись в ожидании спектакля. Все шло по немеченому сценарию, но внезапно, перекрывая шум проезжающего состава, раздался то ли громкий выстрел, то ли небольшой взрыв. Поезд остановился. Пассажиры высыпали из вагонов. Среди них наблюдалось изрядное количество военных с винтовками и пистолетами. Вышел и машинист, прошелся вдоль состава, внимательно поглядывая на рельсы, остановился, застыл на миг, а потом начал жестами подзывать офицеров, стоящих неподалеку.
Те подошли.
- Вот она мина. – Машинист указал на металлическую болванку, похожую на большую кон-сервную банку. – Проклятые фашисты. Вон туда они побежали.
Он кивнул в сторону каменной стенки, из-за которой выглядывал кузов грузовика.
- Странные какие-то диверсанты, - задумчиво проговорил один из офицеров. – Чего они там стоят, чего ждут? Им давно уже драпать надо.
- А вот мы сейчас и узнаем, - сказал подошедший полковник. – У нас здесь наберется рота вооруженного личного состава. Сеньоры, - обратился он к офицерам. – Собирайте людей и атакуем мерзавцев.
Но выполнить задуманное они не успели – из-за каменной стенки показались двое мужчин с белой тряпкой в руке.
- Отставить, - скомандовал полковник. – Они сами сдаются.

- Это что за чудеса? Что там грохнуло? – воскликнул Мигель и, приблизив к глазам бинокль, начал разглядывать выходящих из поезда пассажиров.
- Кто-то не прикрыл электрозапал балластом, - пояснил Джига. Он внимательно посмотрел на поникших бойцов. – Признавайтесь, ну!
- Это я, - после небольшой паузы пробормотал молодой парень лет двадцати по имени Хосе. – Торопился выполнить норматив и забыл.
- Можно, конечно, смыться, но будут проблемы, - вмешался в разговор Мигель.- О происшествии доложат, начнется следствие, потом до нас доберутся... Да что тебе объяснять! Надо решать здесь и сейчас. Они нас всерьез восприняли как диверсантов. А там лихие кабальеро. Вон, зашевелились. Могут и атаковать.
- Понятно. – Джига по-волчьи посмотрел на провинившегося бойца. – Вот он и исправит собственную ошибку. Иди, объясни камрадам, какой ты дуболом.
Хосе сжался в комок.
- Товарищ лейтенант, меня же убьют. Они там с винтовками.
- Ты хочешь, чтобы пошел я, и меня убили? Ты здесь, а я туда?
Джига ткнул пальцем в небо.
- Да оставь ты его, Ваня, - сказал Мигель. – С него толку-то! Нам надо идти.
- А дойдем? – Джига криво усмехнулся. – Нас могут издалека и залпом.
- Надо поднять белый флаг, типа сдаемся, - предложил Мигель. Он залез в карман и вынул большой носовой платок белого цвета. – Пошли.
И они пошли по направлению к поезду. Мигель размахивал над головой платком. Толпа пассажиров застыла в тревожном ожидании. Когда приблизились, среди гражданских раздались крики.
- Фашисты! Пристрелить их на месте!
Мигель вычленил из толпы офицера в полковничьих погонах, подошел к нему и предъявил удостоверение секуриата.
- Ошибка вышла. Мы из спецотряда бригады Унгрии. Бойцы тренировались на местности по уничтожению вражеского транспорта. Поезду ничего не угрожало.
- Да вон там мина! – воскликнул один из офицеров.
Джига понял, что пора ему вмешаться в переговорный процесс. Он подошел в указанное место, с нарочитой небрежностью выдернул мину и, что есть силы, грохнул ее об рельс. Слетела крышка, и вместо взрывчатки на землю посыпались обломки кирпичей.
- Вот ваша мина. Впечатляет?
Толпа некоторое время молчала, потом раздались смешки.
- А у вас пули тоже из кирпичей? – крикнул мужик с растрепанными волосами и испитой физиономией.
- Из коровьего дерьма, - с серьезным видом пояснил Джига.
Толпа дружно захохотала. Напряжение спало. Машинист предупредил, что через пять минут поезд отбывает, и пассажиры полезли в вагоны.
Полковник остался на месте.
- У вас имеется разрешение на проведение подобных тренировок? – спросил он Мигеля.
- До сих пор не было такой необходимости, - ответил тот.
- Я буду вынужден доложить об инциденте, - предупредил полковник.
- Вместе доложим, - сказал Мигель. – Я поеду с вами. Не возражаете?
Возражений не последовало.

На следующий день Доминго Унгрия получил очередной втык от Бенедикто, и на этом инцидент был исчерпан. Боец по имени Хосе был наказан внеплановыми хозяйственными работами, а Донцов, несмотря на бурные возражения Джиги, запретил подобные эксперименты.
- Лучше прикинь, чем дальше работать будешь? На складе ни динамита, ни тротила – какие-то жалкие объедки. И поставок в ближайшее время не предвидится.
- Так надо самим производство тротила наладить, - не задумываясь, предложил Джига.
- Это как это?!
Донцов аж поперхнулся от удивления.
- Выплавлять тротил из какого-нибудь оружейного старья. Наставник по взрывному делу нам рассказывал, как они извлекали тротил из морских мин. Они здоровые и там полно этого добра. Технологию я плохо представляю, но можно посоветоваться со спецами. Но ведь это факт, а не фантастика.
Джига вопросительно уставился на командира в ожидании реакции. Тот на некоторое время замолчал, переваривая идею Джиги, а потом изрек.
- Идея авантюрная, но привлекательная. Вот что… Ты советуйся с профессионалами, а я займусь этими минами. Море рядом - что-нибудь там и плавает. Тут недавно голландский транспорт на мине подорвался, так этот участок моря начали тралить и что-то там натралили. Свою учебную группу временно передашь Фраучи. Пускай из пулемета стрелять их учит.
Григория кроме обучения снайперов обязали вести общую стрелковую подготовку из всех видов оружия, с чем он успешно справлялся.
Донцов изложил идею Джиги Старинову, тот в свою очередь обратился к республиканскому командованию и к Берзину. Бюрократическая машина закрутилась и вскоре начала выдавать результаты. Вместо мин в бригаду привезли глубинные бомбы, большие зловещего вида цилиндры весом около полутоны.

Джига отбыл в Валенсию, где встретился со специалистом по взрывному делу, присланному Берзиным, по фамилии Дерибас и по имени Платон. Встречу назначили не в каком-то служебном кабинете, а возле входа в Лонха-де-ла-Седа, древнего здания готической архитектуры. Позднее Иван понял, что это идея самого Дерибаса, развеселого парня лет тридцати с длинным носом и тонкими усиками, эдакого эпикурейца, одетого в отменно пошитый серый костюм. Так показалось изначально. Он таким и оказался, но умел совмещать приятное с полезным. Когда они знакомились, Иван, услышав необычную фамилию, едва сдержал смех, вспомнив Карабаса Барабаса из сказки про Буратино.
- Ну, что мы здесь стоим как безмозглые столбы!? – сказал Дерибас. Его глаза излучали веселые искры. – Пошли. Вон народ идет.
Вокруг слышались веселые восклицания, радостные возгласы и приветствия. Мелькали красивые, смуглые женские лица, изящные прически, яркие, пестрые современные платья сменялись порой национальными костюмами с широкими многочисленными оборками, на ветру колыхались разноцветные веера, от быстрой ходьбы развевались воздушные, легкие шали и кружева, на солнце переливались всеми оттенками дорогие серьги и ожерелья. Изысканно, со вкусом одетые мужчины выделялись на пестром фоне своими светлыми костюмами и красными галстуками.
- Куда это они все? – спросил Джига, удивленно глядя на пеструю толпу.
- На корриду или, если хочешь, фиесту. В Испании мир рухнет, а коррида останется. Вот давай и растворимся в потоке удовольствий. Пока дают. Сходим, посмотрим на яростных, но глупых быков и на тореро, которые не намного умнее этих быков, но отменно управляются с холодным оружием. Потом посидим в каком-нибудь развеселом заведении с вином и дамами в тугих вечерних платьях. – Дерибас велело подмигнул Джиге, обескураженному неожиданным предложением. Тот готовился к серьезному обсуждению проблемы, а тут такое…
- А обсуждать нам особо нечего, - продолжил Дерибас, как бы угадав мысли Ивана. – Я и так знаю, что надо делать. Завтра и начнем. А сегодня «песни петь и веселиться», как говорят на флоте. За мой счет. Мне тут чуть-чуть денег выделили на непредвиденные обстоятельства.
До арены Плаза де Торос добрались пешком.
- Это памятник Маноло Мантолиу, тореадору - пояснил Дерибас, указывая на каменного истукана на высоком постаменте, стоявшего рядом с многоярусным зданием арены. – Его забодал бык в Севилье, а памятник поставили в Валенсии. Вот такие тут герои. Его бы на кладбище переставить.
Разместились они на верхнем ярусе, на галерке, чтобы охватить весь масштаб зрелища, как пояснил Дерибас.
- А для детального рассмотрения есть вот это.
Он достал небольшой бинокль из кожаной сумки.
Трибуны быстро заполнились, прозвучал республиканский гимн, следом – революционные песни, за ними – «А кукарача…». Вокруг, кроме рекламы, пестрели лозунги и призывы. На особо крупном плакате, красным по белому было выведено «Но пасаран!». За барьером желтел аккуратно подметенный, крупный песок.
На противоположной стороне, в проходе, появились помощники матадора с корзинами на плечах. У барьера они вытащили мулеты, и надели их на палки. Оркестр заиграл бравурный марш в стиле «пасодобль», раздались аплодисменты, на арену вышли матадоры и подняли руки в качестве приветствия. За ними на поджарых лошадках семенили пикадоры с длинными пиками, а позади – служители с упряжкой мулов, в обязанности которых входила уборка мертвых животных.
И вот, представление началось. Публика то затихала, то взрывалась оглушительным хором. Джигу так увлекло действо на арене, что он, не помня себя, орал по-русски, пытаясь на полном серьезе помочь советами команде тореро. Дерибас молчал и улыбался. Его мало интересовал бой быков, он наслаждался психологической атмосферой толпы, наблюдая за взбудораженными лицами зрителей. «Похлеще любого наркотика действует».

На выходе с арены Дерибас указал на мужчину лет тридцати с небольшим в одежде матадора: узкие брюки до колен, камзол чуть ниже пояса, расшитый золотом жилет и каракулевая шапочка.
- Дамиан, как всегда при полном параде.
- Тореадор? – спросил Джига.
- Бывший, - пояснил Дерибас. - Сейчас вышибалой служит в одном веселом заведении. Но на корриду всегда ходит одетый по форме. Имеет право. В Севилье возымел большую известность на арене, а когда город заняли фалангисты, то приобрел другую известность – начал резать наиболее активных деятелей фаланги как бычков или, даже, свиней. Особенно, наиболее голосистых площадных ораторов. Причем, не скрывал авторства – оставлял записку на трупе «Привет от Деми». С десяток порешил. Его в конце концов изловили, а когда конвоировали в тюрягу, то он умудрился сбежать, заколов конвойных спрятанной в рукаве пикой. Теперь вот здесь. Отчетливый вояка.
- Ты с ним знаком? – спросил Джига.
- Знаком. Спознались в бою, вернее, в ресторанной драке – я ему помог трех наглецов из кабака вытурить. С тех пор иногда беседуем за бокалом вина.
- Познакомь меня с ним, - неожиданно попросил Джига.
Дерибас недоуменно пожал плечами.
- Как Вам будет угодно, кабальеро. Эй, Деми! – окликнул он матадора.
Тот обернулся и заулыбался.
- Платон, и ты здесь! – Они обменялись рукопожатием. – Хочешь меня пригласить на бокал винца?
Улыбка Деми была безгранична. Эдакий добрячок, исполненный альтруизмом.
- А мы как раз собирались расслабиться. Познакомься, это мой земляк, Иван Джига.
- Иван.
- Деми.
Знакомство состоялось.
- А ты, Иван, имеешь какое-то отношение к корриде? У Вас в СССР вроде как не практикуется, - спросил Дамиан.
- У него другая коррида – спускает под откос поезда фалангистов, - ответил за Джигу Дерибас. Тут он большой мастер.
- Это очень интересно.
Деми вновь улыбнулся. Несмотря на бесшабашный вид, Иван сразу же почувствовал в нем своего: скрытую силу, гибкость пантеры и волчью хватку. «Свой парень. К Донцову, в спецотряд ГРУ иных не брали».
- Так присоединяйся к нам, - по-простецки предложил Джига. – Мы с Платоном собрались отпраздновать встречу в каком-нибудь ресторанчике. Поговорим о том, о сем…
В его словах чувствовался какой-то подспудный смысл, неясная перспектива. Дамиан это почувствовал и тут же принял приглашение.
Поселившись в отеле, Джига с Дерибасом спустились в ресторан, где их уже ожидал Дамиан. На столике стола бутылка Мадеры и кое-какая закуска. Тихо играл струнный оркестрик. Разлили вино.
- За знакомство, - сказал Дерибас и первым отхлебнул вина из бокала.
Выпили, заели черешней.
- Вот непонятно, - начал разговор Джига, обретясь к Дамиану. – Вот ты матадор, специалист в своем деле, живи и радуйся, а тут вдруг такой разворот в судьбе – в одиночку начал борьбу с франкистами. Непонятно. Они так же любят корриду и аплодировали бы тебя стоя… Какая тебе разница! Расскажи, если захочешь – меня интересуют подобные оверштаги, как говорят моряки.
Дамиан понял, что его новый приятель неспроста подвигает на откровенность и, задумавшись на пару минут, начал свой рассказ.
- Я в отроческом возрасте подпаском ходил, бычков пас. И хорошо я с ними управлялся. Это заметил пастух, а он раньше матадором был, но бык ему разбил колено и сделал хромым на всю оставшуюся жизнь. Какая уж тут фиеста! Он меня по старым связям и пристроил в команду тореро, Пабло Круса. Сначала я дерьмо с арены убирал, потом меня перевели в пикадоры, а когда Пабло окончательно спился, то я занял его место.
Я любил бычков, хорошо знал их повадки, и мне их было жалко. Я не сомневался, что выйду победителем, поэтому их зря не мучил, берег для последнего и единственного удара. Я всегда наносил его, когда хотелось публике, умел работать близко к рогам быка, специально его утомлял, но чуял, чуял, когда он на меня бросится и всегда вовремя укорачивался. При этом показывал заранее отрепетированные трюки. Про меня в газетах писали, что я «работал всегда точно и непринужденно», словно имел дело не с разъяренным быком, а с безмозглой и безрогой коровой.
В Памплоне ровно два года назад, на фиесте, я немного выпил, решил показать мастерство старой школы – четкость движения при максимальном риске. Все шло отлично, бычок уже был готов к последнему удару, но выполнял все, что я ему навязывал. В это время, когда толпа в безмолвии следила за моей работой и поведением бычка, среди зрителей нашелся один мой недруг, женщину я у него увел. Вот он начал кричать что есть мочи всякие оскорбления в мой адрес. Я на секунду отвлекся и почувствовал боль в левом боку. Теплая кровь потекла по телу, но у меня хватило сил убить быка. Так и упали рядом посередь арены. Но мне повезло – бык сломал мне лишь два ребра и не задел внутренних органов. Через два месяца я вернулся к своей работе.
А потом в Севилью пришли фалангисты. Сначала я к ним отнесся равнодушно, но они убили пастуха, который меня привел на арену – мяса им захотелось бесплатно. После этого я их возненавидел и пошел на баррикады, где бился с против марокканцев. Но мы проиграли, и я на время затаился. А фалангисты начали зверствовать – убивали людей за неправильное слово, за красный бант на груди. Тогда я создал партизанский отряд в количестве себя самого и устроил им партизанскую корриду - начал резать всяких горлопанов. Покричит он перед народом в мегафон, пойдет домой, а я ему пику в брюхо в какой-нибудь подворотне. Я уже не мог убивать бычков, а только тех, кто поднял мятеж, кто хотел народ превратить в рабов. Их я убивал без всякой жалости, пока меня не сцапали. Теперь вот здесь борюсь с возмутителями спокойствия в ресторане…
Дамиан замолчал.
- И не надоело тебе гонять буйных пьяниц? – с усмешкой спросил Джига.
Это было приглашение к танцу. Дамиан это сразу почувствовал.
- А что, есть другое предложение?
- Есть. – Улыбка мигом сползла с лица Ивана. – Поступай в наш диверсионный отряд. – Вместе будем фалангистов давить.
- Я не специалист по взрыву поездов, - отмахнулся Дамиан, но его глаза горели неугасимым огнем надежды.
- Нам нужны разные специалисты, в том числе по забою бычков в синих рубашках, - пояснил Иван и вопросительно уставился на матадора.
- Если в синих рубашках, то всегда готов. Куда явиться?
Дамиан застыл в ожидании ответа. Джига назвал местоположение базы.
- Сам доберешься?
- Доберусь.
- Вот и хорошо. – Джига хлопнул ладонью по столу. – Найдешь там Алексея Донцова, ска-жешь, что меня. Тебя, конечно, прокачают на вшивость, но думаю, что все будет нормально. Ты ведь мне не врал, не сказки рассказывал, а правду говорил? А, Деми? – Он остро посмотрел на собеседника.
- Истинную правду!
Дамиан перекрестился, и это вовсе не выглядело рисовкой.
Донцов не особо удивился появлению Дамиана в отряде, когда узнал, что это креатура Джиги – Иван кое-кого не пришлет.
Матадора поселили вместе с бойцами, мол, поживи пока что, а как лейтенант Джига вернется, то примем окончательное решение.

Наутро Дерибаса было не узнать – он был собран, сух и лапидарен.
- Нужен большой котел, лучше два или три, яма в безлюдном месте на всякий пожарный случай, дрова, формы для разливки, ну, и кое-что еще. Я займусь оборудованием, а ты формируй команду.
Два котла помогли достать коммунисты из местного отделения партии. Джига сформировал бригаду «плавильщиков» на добровольных началах, заранее объяснив опасность мероприятия и пообещав денежное вознаграждение. Охотников нашлось с избытком. В нескольких километрах от базы имелся глубокий овраг, куда и разместили котлы. Их наполнили водой, опустили туда цилиндры глубинных бомб, обложили дровами и подожгли. Бойцы, вкусившие прелести войны, не особо волновались по поводу возможной опасности и работали четко и слаженно.
Тротил плавили три дня, разливали его в формы и отправляли на склад. А на четвертый день поступила команда выезжать на Южный фронт в Андалузию. Особенно этому обрадовался Мигель – он там родился, а в оккупированной мятежниками Севилье жила его мать и младшая сестра. «Может быть, сумею вытащить их из этого гадюшника…», - прикинул он.



Часть третья. Южный фронт

Из доклада Я. К. Берзина (Доницетти) в ГРУ РККА
«Южному фронту поставлена задача до получения вооружения, обеспечивающего возможность наступления крупного масштаба на Гранаду и Альхесирас, вести партизанскую войну и диверсионными действиями разрушать железные дороги Альхесирас, Гранада. По линии разведки даны указания создать резидентуры в Гранаде, Альхесиресе и Севилье. О создании резидентур знает лишь один товарищ, являющийся нашим резидентом в Малаге».
Доницетти
Верно: Начальник 1-го отдела ГРУ РККА корпусной комиссар Штейнбрюк

Андалузия

Отряд Донцова направили в Андалузию с целью повышения эффективности диверсионной работы на Южном фронте и организации дополнительной партизанской базы. В настоящее время там наблюдался паритет сил, но давление со стороны франкистов усиливалось, и назрела необходимость ослабления ресурсной базы и нарушения коммуникаций противника путем дополнительной диверсионной активности. Личный состав разместили в двух тентованых «Фордах», еще в один погрузили имущество и боеприпасы, включая выплавленный тротил. Мины решили изготавливать на месте. Донцов вместе со своими преторианцами поехали на джипе. За руль посадили Мигеля, как хорошо знающего местную географию.
Алексей в процессе своей боевой практике много видел женских трупов, обезображенных, лежащих в нелепых, унизительных позах, и он никак не хотел лицезреть в таком виде Альбу, а если умозрительно и представлял, то у него холодело внутри. Поэтому он категорически не желал брать с собой графиню де Уэльма в эту опасную командировку с непредсказуемыми последствиями, с чем та была не менее категорически не согласна.
- Я тебя прекрасно понимаю, Алекс. Может быть, на твоем месте я бы поступила так же, а ты точно так же бы упирался, поэтому давай отбросим эмоции и будем действовать по правилам. Отряду нужен врач, положен по штату. Этим врачом являюсь я, и любые попытки меня заменить воспримутся всеми как личные и, даже, шкурные интересы.
- Да плевать мне, как это воспримется! – воскликнул Алексей. – Главное, чтобы ты жива осталась.
- Крайне эгоистичное заявление, - спокойным и менторским тоном проговорила Альба. – Я тоже не хочу видеть тебя в качестве трупа, любимый кабальеро, поэтому давай вместе останемся тут – без тебя справятся.
Донцов с досадой хлопнул себя ладонью по колену. Женщина была права. Абсолютно права.
«Мда, ее на кривой козе не объедешь, в логике ей не откажешь», - подумал он и сказал.
- Хорошо. Но только никаких инициатив. Строгое выполнение приказов. Иначе немедленно отправишься обратно на базу под конвоем.
- Есть, товарищ командир, - выкрикнула Альба по-русски и отдала честь, приставив ладонь к пустой голове. Донцов усмехнулся и нахлобучил ей на затылок кем-то забытый берет.
Фраучи, за неимением места в джипе, пришлось ехать в одном из грузовиков вместе с бойцами. «Ну, не графиню же туда подсаживать, право дело!». Альбе выдали карабин, и она с ним не расставалась всю дорогу, заботливо прижав к груди.
На язвительные вопросы отвечала.
- От врагов отстреливаться.
При этом сумку с медикаментами она тоже всегда держала при себе.
Отбыли после завтрака. Несмотря на январь, стояла теплая, ласковая погода. Светило солнце в безоблачном небе Испании. В Валенсии жизнь бурлила, била ключом: продавали свежие цветы, мальчишки с пачками газет бегали вдоль улиц, выкрикивая заголовки, попискивали трамваи, гудели автомобили, люди сновали по городу, часть целеустремленно, другие просто вальяжно прогуливались или сидели на скамейках в скверах, беседуя или почитывая свежую прессу.
Миновав город, колонна двинулась на юго-запад. Вдоль дороги росли цитрусовые деревья, а под ними валялись созревшие апельсины. Какой-то крестьянин в широкополой шляпе собирал их в плетеную корзину. Часть выбрасывал, предварительно внимательно осмотрев плод.
- Хочу апельсинов, - неожиданно произнес Джига. – Мигель, притормози на пару минут.
Мигель съехал на обочину и остановил машину. Джига подбежал к крестьянину и стал предлагать ему деньги в обмен на апельсины.
- Какие еще деньги!? – Крестьянин недоуменно пожал плечами. – Набирайте хоть целую машину – это ничье.
К Джиге присоединился Солейко, они быстро набрали мешок апельсинов, и джип вскоре догнал колонну. Как оказалось, набрали не напрасно. Пейзаж оскудел, фруктовые деревья закончились, зато появились многочисленные отары овец.
- Давай еще баранов наберем на дорожку, - предложил неугомонный Джига.
- И будешь использовать их с взрывчаткой в брюхе, как того мула. Будет троянским бараном, - подцепил его Солейко.
- Зачем взрывчатку – шашлык будем жарить, - ответил Иван, имитируя кавказский акцент.
К обеду добрались до Альбасете. Городишко так себе, но за время войны там выросло население за счет беженцев из оккупированных районов и добровольцев их разных стран: немцы, англичане, финны и еще Бог знает кто. Мигель отлучился во время обеда и вернулся с двумя югославами.
- Вот. Будет пополнение. Владеют русским и испанским. Стрелять умеют. Переводчик – по-лезное занятие, но у меня своих дел полно. А это замена, два вместо одного.
- Стефан, Милош, - представились новоприбывшие.
– А то мы здесь бродим, как неприкаянные – никто нами толком не занимается, - пояснил Стефан. – А Милош вообще летчик.
- Летчик – это здорово, - задумчиво проговорил Донцов. – Самолетов нет, зато какие богатые перспективы… Ладно, вы приняты. Правила пребывания в нашем отряде вам разъяснит Григорий Фраучи. Подсядете к нему вон в тот грузовик, там он вас и просветит.
Переночевали в какой-то деревушке на сене в скотном дворе, а на рассвете двинулись дальше. Дорога шла по пустынному плоскогорью. Изрядно похолодало. Дул пронизывающий ветер. Бойцы в грузовиках закутались в одеяла как наполеоновские солдаты на известной картине. В джипе было потеплее, но не особо. Унылый пейзаж совсем не радовал глаз: полупустынная местность с чахлой травой, объеденной овцами и козами
- Здесь всегда холодно, местность такая, - пояснил Мигель. – Доберемся до Андалузии и там отогреемся.
- Чья бы корова мычала, - сказал Джига, поеживаясь от холода. – Ты у нас одет по-зимнему – шерстяной китель, шерстяная рубашка...
Когда перевалили через Сиерру Марено и начали круто спускаться к правому притоку Гвадалквивира, пейзаж резко поменялся - открылась зеленая долина, покрытая бурной растительностью.
- Добро пожаловать в Андалузию! – радостно воскликнул Мигель.
По извилистой, пыльной дороге спустились к реке, переправились и устроили привал. Солнце здесь действительно светило по-летнему, изрядно потеплело – прав оказался Мигель.
Фраучи вылез из грузовика, подошел к джипу и потянулся, разминая мышцы.
- Буддийское лето…, - воскликнул он, задрав голову к небу.
- Почему буддийское? – удивленно спросил Донцов.
- Не знаю. Ассоциация. Поэт какой-то так написал.
Уже в сумерках прибыли в Хаен.
- Нас здесь встретят или самим устраиваться? – поинтересовался Солейко.
- Должны встретить, - уверенно сказал Донцов. – Указание о нашей экспедиции пришло из центра, от Берзина через Шмыгу. Они обеспечат. Наверное…
Их действительно встретили. На въезде в город возле указательного столба, нарисовался запыленный кабриолет синего цвета. Внутри него стоял высокий, худощавый мужчина и размахивал руками как ветряная мельница. Это был представитель местного комитета Коммунистической партии Испании.
Бойцов поселили в двухэтажном здании недалеко от центра города, а Донцову с преторианцами выделили небольшой дом напротив женского монастыря. Монастырь имел подсобное хозяйство, и Мигель, хорошо знающий местные реалии, организовал ежедневную поставку парного молока.
- Я знаком с Марией, настоятельницей. Вот так, встретились через много лет. Их тут недавно оштрафовала местная гава за неудачную реставрацию древнего органа. Внешне инструмент привели в порядок, да только он стал фальшивить на мажоре. А с властями не согласовали – те и рады стараться, лишь бы денег содрать. Проклятая бюрократия!
- Бог с ним, с органом, - отмахнулся Донцов. – Нам надо доложиться местному военному начальству. Полковник Перес Силос здесь командует? Что за птица?
- Птица противоречивая, - после недолгих раздумий сказал Мигель. – Нелюдимый, упрямый, но знающий свое дело офицер. Но есть одно обстоятельство… По нашим данным он не вполне надежен – его подозревают в связях с мятежниками. Может быть, это оперативная игра, а может, готовит отходные пути. Мало ли перебежчиков туда и обратно – все льнут к победителю, который пока не определен. Такая вот «орлянка». Мы ему напрямую не подчиняемся, но должны согласовывать с ним свои действия. Или не согласовывать – как карта ляжет. Но мы ему нужны. Поэтому не надо спешить с докладом – сам прорежется. О нашем прибытии его наверняка уже известили.
Действительно, к обеду следующего дня из штаба Южного фронта прибыл посыльный и передал, что полковник Силос приглашает руководство отряда завтра к десяти утра.

Штаб располагался в небольшом городишке недалеко от Хаена. В приемной Донцова с Мигелем встретил адъютант, попросил немного обождать, и они уселись на свободные стулья. Народу вокруг было предостаточно: военные, гражданские, какие-то женщины в приталенных комбинезонах, и все бурно обсуждали политическую обстановку в стране.
-…Вы были под Теруэлем и видели, как вели себя анархисты. Призывы нашей партии к формированию регулярной армии с твердой дисциплиной анархисты объявили доказательством того, что «коммунисты продались буржуазии...
…Их демагогия, борьба против дисциплины на производстве, дикие расправы с политическими противниками, особенно с духовенством, вплоть до поджога церквей, служат на руку фашистской пропаганде….
Какой-то кабальеро в замызганном френче попытался втянуть в дискуссию Мигеля, но тот только отмахнулся. А Донцова откровенно раздражала эта политическая болтовня, и он с нетерпением ждал приглашения на аудиенцию. Из кабинета как ошпаренный выскочил какой-то офицер, видимо получивший изрядную взбучку, и адъютант сделал знак Донцову, мол, проходите.
Перес Силос расположился в большом кабинете, обставленном старинной мебелью с причудливой резьбой. Над окном висело батальное полотно. Полковник, судя по погонам, мужчина средних лет, высокий, с крупными черты лица и седыми волосами вышел из-за стола. Его узкие глаза через толстые стекла роговых очков недоверчиво воззрились на вошедших. Он слегка улыбнулся и коротко представился.
- Полковник Силос.
Донцов хотел доложиться по форме, но Силос его остановил.
- Не утруждайтесь, кабальеро, я знаю, кто вы такие. Присаживайтесь.
Полковник чуть ли не строевым шагом вернулся к столу и уселся в мягкое кресло.
- Не будем зря терять время. Его мало и у вас и у меня. Я в курсе, какие вам поставлены задачи и также информирован, что вы можете исполнять кое-какие мои…, - полковник несколько замялся, -… просьбы. Помогу всем, чем могу. А дело вот в чем… Наша диверсионная группа попыталась взорвать железнодорожный туннель, но неудачно. Я думаю, что у вас получится. Как вы на это смотрите?
Силос напрягся, в его глазах просквозила злое нетерпение. Видимо, эта неудачная диверсия его сильно раздражала.
- Положительно, - немедленно ответил Донцов. Зачем искать себе работу, когда тебе ее предлагают. – Только нужно изучить обстановку.
- Непременно, - согласился Силос. – Вас введет в курс дела начальник разведывательной службы, капитан Агустин Карерос. Он вас сам найдет.
Полковник привстал из-за стола, давая понять, что аудиенция закончена.

Карерос явился под вечер. Охранник был заранее предупрежден и немедленно пропустил его в дом. Донцов с Альбой в это время пили чай в гостиной. Остальные преторианцы разбрелись по своим комнатам. Едва зайдя в гостиную и оценив обстановку, визитер удивленно вздернул брови и застыл истуканом. Альба, взглянув на вошедшего, воскликнула.
- Агустин! Вот это встреча!
- Графиня Альба, а ты что здесь делаешь? – спросил Агустин, слегка оправившийся от шока.
Донцов вертел головой, недоуменно поглядывая то на одного, то на другого.
- Служу в отряде в качестве врача. А это мой командир, - она кивнула в сторону Алексея. – А это Агустино, муж моей лучшей подруги. – Альба перевела взгляд на визитера. - Вы еще вместе? А то я слышала…
- Вранье, - перебил ее Агустин. – У нас все в порядке.
- Присаживайтесь, дон Карерос. Полковник вас уже представил, - Донцов сделал приглашающий жест. Его нисколько не интересовали сложные отношения дона Карероса с супругой.
Пока визитер умащивался за столом, Альба принесла еще одну чашку.
- Нам надо бы серьезно поговорить, - сказал Агустин, выпив чаю.
- Надо, - Донцов согласно кивнул.
- Ну не здесь же, - неожиданно вмешалась в разговор Альба. – Тут недалеко есть ресторанчик. Там и поговорим, а заодно отпразднуем встречу.
Агустин странно посмотрел на графиню, и Донцов понял смысл этого взгляда.
- У меня от нее нет секретов. Пошли в ресторан. Женщины порой капризны, но иногда полезны. А то ведь убьет – у нее личный карабин есть.
- Она может, - с усмешкой подтвердил Карерас.
В ресторане, слегка выпив и закусив, они приступили к обсуждению проблемы.
- Разведывательная деятельность у нас поставлена на хорошем уровне, - начал свой доклад Агустин, утерев рот салфеткой. – Наши разведчики проникают на территорию противника в глубину до ста километров и дают ценную информацию о дислокации воинских частей, об аэродромах, складах горючего и прочих важных объектах. В оккупированных городах, в частности в Севилье, мы имеем разветвленную сеть агентуры, а вот с диверсионной деятельностью у нас не все в порядке – опыта маловато и не хватает нужных специалистов. Надеюсь, что вы нам поможете улучшить положение. Вам полковник Силос наверняка рассказал про нашу неудачу с тоннелем. Нашли саперов, взяли полтонны динамита и отправились на операцию. Тоннель большой, около полутора километров в длину, а охрана слабенькая: всего двое часовых и в караулке человек пять. Охрану сняли, это мы умеем. На въезде в тоннель заложили весь динамит и отошли в горы. Рвануло сильно, но мы дождались утра, чтобы убедиться в успешности операции, и обнаружили, что поезда как ходили, так и ходят – противник махом расчистил колею, а самому тоннелю хоть бы что... Теперь все усложнилось – противник кардинально усилил охрану и патрулирует подходы конными разъездами...
Агустин замолчал в ожидании реакции Донцова.
- Тоннели мы еще не взрывали, - задумчиво проговорил тот. – Но я думаю, что справимся сообща. У меня есть классные специалисты. Давай, завтра соберем консилиум… - Донцов весело посмотрел на Альбу, - …и доктора по взрывному делу поставят правильный диагноз.

Вечером в гостиной шло бурное обсуждение планов взрыва тоннеля. Курили все, кроме некурящей Альбы, но графиня терпела, радуясь тому, что ее вообще отсюда не выставили, а позволили присутствовать в качестве непонятно кого.
- Полтонны динамита и ноль на выходе? Вы куда взрывную волну направляли? К звездам? – возмущался Джига. – Я и с половиной взрывчатки этот тоннель развалю.
- Я полностью согласен, - спокойно согласился Агустин. – Не сообразили. Но сейчас поздно об этом говорить – там батальон охраны. Теперь что, часовых снимать посредством дивизии?
- А если его сверху взрывать? – предложил Солейко. – Выкопать яму и заложить туда взрывчатку.
- А яму в скале копать? – усмехнулся Агустино. – Или долбить? Так охрана сразу же услышит. Нет, все это сказки.
- Гриша, - обратился Донцов к Фраучи. – Ты у нас мастер на всякие фокусы. Чего молчишь?
- Я специалист в другой области, да меня и не спрашивали. Но уж коль спросили, то есть такая идея, - Григорий акцентировано прищелкнул пальцами. А зачем, собственно, взрывать этот тоннель, если его можно просто заткнуть. Поездом. Взорвать поезд внутри тоннеля. Замучаются его оттуда вытаскивать.
Компания примолкла, переваривая сказанное.
Неожиданно подала голос Альба
- Извините, что я встреваю, но ведь может так случиться, что поезд будет не военным, а гражданским – мы убьем кучу невинных людей.
- Война не знает милосердия, - жестко обрубил ее Донцов. – Но лишние смерти нам не нужны. Надо взорвать правильный поезд. Агустин, ты можешь по своим агентурным каналам узнать расписание прохождения составов через какую-нибудь из ближайших станций? Не то, которое вешают на стенке, а реальное, по всему спектру грузов. Хотя бы на ближайшие двое суток.
- Лучше задать временной интервал, короче и конкретней – тогда можно обменяться информацией по телеграфу. Организовать радиосвязь проблематично, - предложил Агустин.
- Годится. Допустим ночь на послезавтра, - Донцов уточнил дату. – Начало ночи. – Он повернулся к Джиге. - Иван, что ты думаешь по этому поводу? Успеешь подготовиться?
- Думаю, что реально, подготовиться успею, - немного подумав, отозвался Джига. – будем использовать магнитные мины. Можно сделать так, чтобы паровоз сам их зацепил с автоматическим включением часового механизма. Дело тонкое, но выполнимое. Нужно послать разведку, чтобы сняли временные характеристики, ну, время подхода поезда от указанной точки к тоннелю, а я пока займусь изготовлением мин. И еще хорошо бы зажигательных бомб в открытые платформы забросить. Они сработают от детонации, и начнется пожар с фейерверком, такой, что в этот тоннель неделю не сунешься.
- Главное, на конный патруль не нарваться, - сказал Солейко, закурив очередную папиросу. – Ведь дорога освещается – будем видны, как на ладони.
- Патруль тоже будет как на ладони, - с усмешкой проговорил Агустин. - С этими мы разберемся. – Машинист из-за стрельбы поезд не остановит, а наоборот постарается поскорее убраться от опасности.
- Еще можно организовать отвлекающий фактор, - добавил Джига. – Я подумаю.
На том и порешили.

Утром Мигель привел проводника, опытного охотника, хорошо знающего местность. Прифронтовая полоса была насыщена войсками противника, и передвигаться по дорогам было не просто опасно, а самоубийственно. Следовало найти иной путь.
- Город расположен у подножия горы. – Проводник, низкорослый коренастый мужчина средних лет по имени Пабло, ткнул карандашом в крупномасштабную карту, разложенную на столе. – Гору можно обойти справа, там есть седловина – вот она, но она вот здесь уходит в сторону. Поэтому сворачиваем на тропу. Она на карте не обозначена, но она есть. Вот тут. – Пабло прочертил карандашом предполагаемую тропу. - По тропе мы выйдем к железной дороге, километрах в трех. Местность там холмистая, заросшая кустарником – можно лошадей спрятать и самим близко подобраться незамеченными. Никаких дорог по маршруту не имеется, но лошадка пройдет. Идти надо в светлое время, часов за шесть-семь управимся.
По информации от агента состав, загруженный техникой и боеприпасами, должен был подойти к тоннелю в два часа ночи. Вышли сразу после полудня, чтобы до темноты с гарантией успеть добраться до пункта назначения. Диверсионную группу возглавил сам Донцов. С ним пошли Джига, Фраучи и десять бойцов, включая двух югославов, рвущихся в бой. Они назвались сербами, но Алексей продолжал считать их югославами. «Раз из Югославии, то значит югославы». Мигеля оставили в городе присматривать за хозяйством. Донцов категорически отказался брать его в рейд, как, впрочем, и Альбу, которая тоже очень хотела поучаствовать.
- Ну, я же прекрасно управляюсь с лошадьми – с детства обучали, - убеждала Алексея графиня. – Я не стану обузой.
- Там не манеж и не охота на оленей, - пояснил он со злинкой в голосе.
Альба знала, что в такие моменты с Донцовым лучше не спорить – можно на грубость нар-ваться, поэтому смирилась с неизбежным.
Преодолев горную гряду, бойцы спешились, лошадей оставили в овражке рядом с ближайшим холмом под присмотром Пабло. Потом группа разделилась: трое бойцов с туго набитыми заплечными мешками двинулась вдоль гряды, фейерверкеры, как их обозначил Джига, остальные, дождавшись темноты, переместились на плоский холм, находящийся метрах в двухстах от железнодорожного полотна, и затаились, укрывшись за кустами. Железнодорожные пути, освещенные фонарями на телеграфных столбах, хорошо просматривались. Сам тоннель был обложен лампочками по периметру как новогодняя елка. Его по бокам обрамляли два бетонных дзота с пулеметами. Чуть поодаль находилось караульное помещение с узкими бойницами.
«Мда… - подумал Донцов, - Такую охрану не снимешь».
Время текло убийственно медленно. Наконец вдалеке гуднул паровоз и железнодорожное полотно прострелил узкий луч прожектора. От тоннеля отделилась группа всадников и зарысила вдоль дороги.
«Пора!».
- Пулеметчикам огонь по конвою сразу после взрыва. Потом пошли минеры, - скомандовал Донцов.
Операция была разработана до мелочей, и каждый боец знал свой маневр.
Когда состав был уже на подходе, где-то в предгорье, как раз напротив входа в тоннеля, прогремел мощный взрыв, потрясший окрестности. Это и был отвлекающий фактор, задуманный Джигой. Сразу же застучали пулеметы, и конный разъезд прекратил свое существование.
- Вперед! - скомандовал Джига, и несколько бойцов, включая двух югославов, во всю прыть устремились к железнодорожным путям.
Донцов наблюдая в бинокль, как забегала охрана тоннеля, подумал со злорадством.
«Где-то взрывают, где-то стреляют – не знают в какую сторону дернуться. Да и выстрелов могли не услышать – взрыв по ушам вдарил знатно».
Фраучи, разглядев двух охранников на открытой платформе с бронеавтомобилями, снял их двумя точными выстрелами. Вскоре вернулся Джига.
- Мины установил. Ребята забросают зажигательными бомбами состав и вернутся.
Но вернуться довелось не всем. Неожиданно из одного из товарных вагонов застучал крупнокалиберный пулемет и стрелял длинными очередями до самого входа в тоннель.
Из группы подрывников вернулись двое, раненый в плечо боец и югослав по имени Милош.
- Остальные?
Донцов в упор посмотрел на Милоша.
- Мертвы. Проверили.
Алексей стянул с головы пилотку с красной звездой, которую всегда надевал при операциях в качестве талисмана, и на несколько секунд застыл молча. Он прекрасно сознавал, что забрать и похоронить мертвых при данном раскладе нереально. Внутри тоннеля прозвучал глухой взрыв, а вслед за ним начали рваться боеприпасы. Гирлянду над входом заволокло клубами черного дыма.
Донцов оценил потери – трое убитых, один раненый, прикинул, что вряд ли противник организует погоню посреди ночи, но надо было готовиться к отходу – добраться до лошадей и соединиться с «фейерверкерами».
- Все, уходим. Раненого перевязать. Вернемся домой – Альба с ним разберется.
Он первым начал спускаться с холма.
В результате удачной диверсии основная железнодорожная артерия снабжения армии про-тивника бездействовала в течение недели.


Свободный поиск
У Агустина Карероса разведывательная деятельность действительно была организована на хорошем уровне: он имел разветвленную агентуру и получал свежую информацию о политической и военной обстановке по всей оккупированной территории. Организацией диверсионной деятельности плотно занялся Донцов и сразу же предложил организовать промежуточные базы прямо в тылу врага, что сильно могло облегчить действия небольших диверсионных групп – появилась бы возможность преодолевать линию фронта практически налегке, а все необходимое для проведения очередной операции брать на промежуточной базе. Там же имелась возможность отсидеться, подготовиться и провести следующую акцию, как говорится, не отходя далеко от кассы.
Но в каждом древе есть маленькая, но червоточинка. Передний край постоянно перемещался и менял свою конфигурацию, и у группы, долго находившейся на такой базе, при отсутствии нормальной связи, возникали трудности при возвращении: можно было нарваться на заградительные коммуникации или попасть в лапы вражеского патруля. Кто-то додумался применить световые маяки, служившие ориентирами при пересечении линии фронта, предупреждавшие об изменении обстановки и невозможности выйти по ранее намеченному маршруту. Но, к сожалению, они не везде были применимы из-за рельефа местности.
Мигелю было поручено проинспектировать базу в окрестностях Севильи и разведать общую обстановку в этом районе. Положа руку на сердце, он сам инициировал этот разведывательный рейд, в надежде навестить мать и сестру, помочь, чем сможет и, если удастся, вывезти их из Севильи. С собой он взял Александра Солейко и Дамиана, бывшего матадора. Им слепили качественные фальшивые документы, которые хотя и не выдерживали более или менее серьезной проварки, но при визуальном осмотре вполне могли сойти за настоящие.
Сан Санычу выправили германский дипломатический паспорт на имя Ганса Веллера и выдали письмо из канцелярии Франко, где была расписана цель его пребывания на вражеской территории. Мигель у него числился переводчиком, а Деми телохранителем. Все имели пропуска для свободного передвижения за линией фронта.
- Ты хоть по-немецки что-нибудь сможешь брякнуть? – поинтересовался Мигель у Солейко. – В принципе, ты вполне сойдешь за истинного арийца, даже череп мерить не надо – здоровый, белобрысый и цвет глаз соответствует. А как с языком?
Солейко слегка напрягся и выдал.
- Alles ist gut. Trinken wir ein bayerisches Bier.
- И что сие означает. – Мигель от души веселился.
- Это означает, что «все нормально и не выпить ли нам по кружке баварского пива». Я немецкий в школе изучал. Подзабыл, конечно, но кое-что помню, - пояснил Солейко.
- Я вот что тебе посоветую…, - сказал Мигель. – Набери несколько стандартных фраз, ну там, о погоде, о дружбе, о пиве, и выдавай их по мере надобности. Немец или знаток немецкого тебя сразу раскусит, но такие вряд ли попадутся.
Разведтроица отправилась в рейд, имея минимальный запас продовольствия и вооруженные лишь карманными «Вальтерами», не считая десантных ножей. У Деми еще имелась пика, ловко выскакивающая из рукава в нужный момент.
В качестве проводника Мигель пригласил все того же Пабло, который знал, как добраться до безопасных проходов через линию фронта. Тот взял с собой мула, обернув его копыта кусками фланелевых одеял и навьючив оружием и продовольствие - мало ли с кем можно столкнуться в горах, а с пистолетиками много не навоюешь.
Сначала двигались по проселочной дороге вдоль горного хребта, впереди показалось ущелье, куда следовало свернуть. Но не успели. Внезапно над горами появились вражеские самолеты. Летели низко, чуть ли не цепляясь за вершины. Потом, как стервятники, начали кружить над прилегающей к горам местностью – видимо вели разведку и выбирали цель.
Пабло среагировал мгновенно, оттянув мула под раскидистое дерево с красными стручками, махнул рукой остальным, мол, давайте сюда.
- Это итальянцы, - пояснил Пабло, когда группа залегла вокруг ствола, включая мула – его Пабло тоже принудил лечь рядом с остальными.
- А что ты так засуетился? – спросил Солейко. – Не будут же они нашего мула бомбить.
- А кто их знает… - Пабло пожал плечами.
Через несколько минут раздалось несколько бомбовых взрывов в районе города.
- Скоро улетят – у них обед по расписанию, - предположил Мигель и не ошибся – самолеты вскоре скрылись за горами.
- Лихое начало рейда, - прокомментировал Сан Саныч, поднявшись на ноги и стряхнув пыль с комбинезона.
- Справимся, - сказал до сих пор молчавший Деми и криво усмехнулся. И эта усмешка не сулила ничего хорошего для врагов. Он люто ненавидел мятежников и фашистских интервентов, и ему доставляло огромное удовольствие видеть, как они умирают.
Через горы перевалили, когда уже совсем стемнело. Распрощавшись с проводником, троица разведчиков двинулась дальше, преодолевая в темноте ручьи и канавы со стоялой водой, при этом плюясь и шепотом матерясь. Проход в горы прикрывал взвод республиканской армии, расположившийся рядом с оливковой рощей. Они были заранее извещены о группе Мигеля, и пропустили их беспрепятственно на свои позиции. Разведчики зашли в большую землянку, где находился командир заслона в чине лейтенанта. Тот после знакомства, предложил выпить по сто грамм чистого спирта, на что промокшая троица немедленно согласилась.
- Здесь рядом есть шоссе? - спросил Мигель, закусив спирт долькой апельсина.
- Два километра на юго-восток, - пояснил командир взвода. – А зачем вам?
- Надо добыть машину. При нашем статусе ходить пешком нелепо. И еще… Нам бы поспать немного
Мигель взглянул на свободные нары.
- Никаких проблем. Располагайтесь, - сказал лейтенант и покинул землянку.
Ночью пошел дождь. Из оливковой рощи потянуло свежестью и прохладой. Проснулись на рассвете, когда дождь прекратился и небо очистилось. Солнце еще не взошло, но его лучи уже скользили по вершинам гор и редким перистым облакам. Быстро позавтракали и переоделись в военную форму франкистов, включая офицерские плащи.
- Ну что, двинули? – сказал Мигель. – Ударимся в свободный поиск.

Солейко с Мигелем вышли на шоссе, а Дамиан засел в кустах за обочиной с взведенным пистолетом. В качестве фактора неожиданности. Вскоре показалась машина марки «Рено» ядовито зеленого цвета. Сан Саныч встал посередь дороги и властным жестом приказал остановиться. Машина остановилась. Из окна высунулся водитель.
- Военный патруль. Предъявите документы, - сказал подошедший Мигель.
- Какие еще документы! – истерично вскричал водитель. – Не видите пропуск за стеклом.
Он резко дал по газам, и машина вскоре скрылась из глаз.
- Первый блин комом, - резюмировал Солейко.
Через несколько минут по шоссе проследовала колонна грузовиков с солдатами. Пришлось ретироваться в кусты. От греха подальше. Еще некоторое время спустя появился санитарный фургон с красными крестами по бокам.
- А вот этот блин точно наш! – обрадовался Солейко, вновь вышел на дорогу и жестом показал, чтобы машина съехала на обочину. Машина подчинилась.
- Военный патруль. Ваши документы.
– Санитарная, имеем пропуск. Видели, впереди прошла колонна, мы немного отстали, догоняем, – ответил водитель, рядом с которым сидел сонный фельдшер.
– Очень хорошо, – сказал Солейко, – Куда едете?
– Под Пособланко. Там раненые.
– Машину мы забираем для оперативных нужд, – сказал Солейко, вытаскивая пистолет. То же самое проделал Мигель, зайдя с другой стороны автомобиля. – Выходите из машины. Быстро!
Никаких возражений не последовало. Пока медики выбирались наружу, Мигель отрицательно замотал головой. Солейко кивнул в ответ мол, понял, и тут же оглушил водителя рукояткой пистолета. С фельдшером аналогично разобрался Мигель и подошел к Сан Санычу.
- Врачи спасают жизни – их не надо убивать, это несправедливо.
- Согласен, - сказал Солейко. – Давай их спеленаем, и разместим в кустах. Кто-нибудь подберет.
Из зарослей выскочил Дамиан.
- Я тоже пригожусь, - весело заявил он.
Медиков связали, заткнули им рты и затолкали в кусты.
- Ну что, поехали на базу, - сказал Мигель, садясь за руль. – Вряд ли к нам кто прицепится.
Действительно, на санитарный фургон патрули смотрели сквозь пальцы. Мигель хорошо знал местность и, не доезжая до Севильи, свернул на выщербленную асфальтовую дорогу.
- Там заброшенный маслозавод, а в нем база, - пояснил он.
Подъехали к зданию завода. Ворота на заводской двор были гостеприимно распахнуты, но внутрь Мигель въезжать не стал.
- Посидите здесь пока, а я пойду, представлюсь. Через ворота ехать нельзя – там сигнальные мины поставлены. Они радостно встречают непрошеных гостей.
Он прошел вдоль бетонного забора, остановился возле пролома и поднял вверх сжатый кулак. Рот фронт. Откуда-то из глубины раздался хриплый голос.
- Пароль или стреляю.
Мигель сказал пароль. К нему подошли двое сильно небритых охранника с карабинами.
- Это ваша машина? - спросил один из них. Вопрос был глупым по сути, поэтому последовал адекватный ответ
- Нет, это Санта-Клаус нас подвез.
Охранники рассмеялись. Напряжение спало.
- С какой целью пожаловали, если не секрет? - последовал вопрос.
- С инспекцией от командования. Гектор здесь?
- Здесь.
Мигель махнул рукой своим товарищам, мол, идите сюда.
- Вы сами загоните машину, а мы пойдем к Гектору, - распорядился Мигель. – Он все там же сидит? В директорском кабинете?
- Точно так.
Один из охранников пошел отгонять машину, а второй сопроводил разведчиков в административное здание завода. Вошли в какой-то зал. Судя по куче сломанной мебели – бывший зал заседаний. В камине слабо и дымно горели сырые дрова, на полу спали и заходились храпом несколько бойцов. Кто в чем и кто как. Пахло потом, протухшим мясом и дешевым парфюмом. Сквозь щелястые рамы окон проросли плети дикого винограда. У камина сидели двое караульных и курили самокрутки.
- Это люди Агустина, - пояснил Мигель. – Уже три недели здесь зависают.
По щербатой лестнице поднялись на второй этаж и прошли в директорский кабинет. Их встретил комендант базы по прозвищу Гектор. Его имени Мигель не помнил – Гектор и Гектор.
Он лежал на потертом диване, забросив ногу на ногу, и курил трубку. Увидев Мигеля, Гектор не торопясь встал, почесал лысину, погладил бороду и улыбнулся редкозубым ртом.
- Рад вас видеть камрады. Присаживайтесь. С какой целью прибыли?
- С целью проинспектировать твои художества, - проговорил Мигель, усаживаясь на стул и протянув Гектору письменный приказ командования. – Говорят, ты сам травку покуриваешь и бойцов снабжаешь?
Его мало волновал вопрос употребления марихуаны личным составом, но он сразу же указал вальяжному Гектору его место, заставив его оправдываться.
- Есть такое дело, - ничуть не смущаясь, подтвердил Гектор, водя глазами по листу бумаги. – Так это для бодрости и поднятия боевого духа.
- Ладно, Бог с ней с этой травой, только не злоупотребляй. Доложи обстановку.
Мигель закурил и приготовился слушать.
- Сейчас на фронте временное затишье, кроме Пасобланко. Там вцепились друг другу в глотки, атаки, контратаки, самолеты летают в обе стороны, но тоже без особого результата. С поставкой оружия и боеприпасов все в порядке – наладили внутренние каналы без пересечения линии фронта. Можешь сам посмотреть, посчитать.
- Верю. Давай дальше, - сказал Мигель и Гектор продолжил доклад.
- Настроения среди населения половинчатые, но франкисты устроили внутренний террор, особенно в Севилье - хватают всех несогласных и сажают в тюрьмы, а то и расстреливают. Мы тут создали группу ликвидаторов – они особо активных упокаивают.
Гектор чиркнул ладонью по горлу.
Мигель повернулся к сидящему рядом Дамиану.
- Вот видишь, Деми, ты, оказывается, не одинок. - Он ткнул папиросу в пустую консервную банку, служившую пепельницей, и вновь обратился к Гектору. – У тебя тут группа от Агустина уже месяц находится, а живут как свиньи: спят кое на чем, крысы пищат, какие-то жуки ползают. Позаботился бы о камрадах.
- Тут есть недоработка – будем исправлять, - согласился Гектор.
Они проговорили еще минут пятнадцать, а потом Мигель спросил.
- У тебя есть приличная машина? Я тебе вместо нее санитарный фургон оставлю.
- А зачем она нам? До первого патруля? А вот за фургон спасибо – на нем можно грузы перевозить. Тебе-то машина зачем нужна?
- По статусу, - ответил Мигель. – У нас Сан Саныч... – Он кивнул в сторону Солейко, -… в качестве немецкого дипломата выступает – не гоже ему пешком ходить. А документы у нас качественные – патрули проскочим.
- Ничем не могу помочь, - сокрушенно проговорил Гектор.
- Ладно, сами разберемся. Поспать устроишь? Без крыс. В качестве первого шага для улучшения бытовых удобств.
Мигель с усмешкой глянул на Гектора.
- Так располагайтесь прямо здесь, - ни секунды не раздумывая, предложил тот. – Диван раскладывается и еще раскладушка есть. Почетным гостям – все лучшее. В качестве мелкого подхалимажа.
Гектор не был обделен чувством юмора.
- Договорились. Разбуди нас к рассвету.
Вскоре троица погрузилась в крепкий сон. На партизанской базе они себя чувствовали в полной безопасности.

Выехали еще по темноте. За руль посадили одного из охранников. Отъехали от поворота на базу пару километров и поставили санитарную машину на обочину. Стоит и стоит, мало ли зачем стоит – никому не мешает. Мимо них проезжал различный транспорт, но он не подходил для запланированной миссии.
Когда совсем рассвело, вдали появился шикарный кабриолет со спущенным верхом.
- Вот, то, что надо, - сказал Солейко. - Работаем сразу.
Как только автомобиль приблизился, «санитарка» неожиданно съехала с обочины и перегородила дорогу. Кабриолет вынужденно затормозил. Солейко и Мигель неторопливым шагом направились к нему, а Деми притаился с карабином, взятым напрокат у Гектора.
- Что за шутки! – вскричал офицер, сидящий на заднем сиденье. – Я полковник…
Договорить он не успел.
- Разом! – скомандовал Солейко.
Оба выхватили пистолеты, Мигель пристрелил сидящих спереди, а Солейко тех, кто сзади.
- Быстро! – скомандовал он.- Трупы убираем и уматываем. Пока никого нет.
На помощь подскочили Дамиан и водитель. Мертвецов оттащили в кювет и забросали их травой. Солейко предварительно снял с полковника туго набитый бумагами планшет.
- И правда полковник, - сказал он, взглянув на погоны. – Эх, допросить бы его, да уже некого! – А ты чего стоишь как статуя? – Мигель посмотрел на водителя. – Ключ в зажигание и гони на базу – это теперь ваша машина.
Водитель кивнул, и буквально через пару минут санитарный фургон резко развернулся и погнал в обратную сторону.
- А мы в Севилью, - сказал Мигель. – Сан Саныч на заднее сиденье, Деми на переднее, а я за руль.
Погода стояла отменная. Солнце выползло из-за гор и поплыло к зениту. Над всей Испанией раскинулось безоблачное небо.

До Севильи добрались без особых приключений: патрули игнорировали машину представи-тельского класса и лишь на въезде в город их рискнули остановить. Подошел молоденький офицер, вежливо представился и попросил предъявить документы.
- Zum Teufel mit euch allen! – буркнул Солейко, доставая дипломатический паспорт и конверт с сургучной печатью канцелярии генерала Франко.
- Это немецкий дипломат, - пояснил Мигель. – Едет в Севилью с особой миссией.
Офицер конверт вскрывать не стал, опасаясь нарваться на неприятности, но все предъявленные документы изучил очень внимательно.
- Извините за беспокойство, кабальеро, - сказал он. – Партизаны в последнее время обнаглели, поэтому усилилась проверка на дорогах.
Мигель, еще находясь на службе в контрразведке у короля, развернул сеть платных агентов по всей Испании. Севилью он не обошел стороной. Здесь кротом у него числился некий Фернандес, державший модную парикмахерскую в самом центре города. Бросив машину в одном из дворов за пару кварталов от искомого объекта, троица вышла на Галле Севилла, центральную улицу города и, не особо торопясь, зашагала по тротуару. Улица была забита народом. Люди сновали в обе стороны, чуть не касаясь друг друга плечами. Мигелю и Дени все это было близко и знакомо, а Солейко с любопытством разглядывал городской пейзаж и прохожих.
Внезапно Мигель резко замедлили ход. В паре десятков метров навстречу ему двигался его бывший сослуживец, перешедший на сторону Франко. И тот наверняка тоже был в курсе о месте службы своего прежнего коллеги. Они пересеклись взглядами. Это грозило провалом разведывательной миссии. Неминуемым провалом.
- Вон тот, видишь, в зеленом сюртуке, - обратился Мигель к Дамиану. – Он нас сдаст.
- Понял, работаю, - мгновенно отреагировал Деми. – Идите к машине, я скоро буду.
Дамиан, изобразив на лице безмятежную улыбку, расхлябанной походкой устремился к обозначенному Мигелем субъекту. Он, не останавливаясь, прошел мимо него. И ничего, вроде бы, не произошло. Лишь из рукава Деми мгновенно появилась тонкая пика, прошила солнечное сплетение идущего навстречу прохожего, и убралась обратно в рукав. Дамиан по-прежнему улыбаясь и подмигивая встречным красоткам, двинулся дальше. А мужчина в зеленом сюртуке остановился, застыл на пару секунд, а потом присел, схватился за живот и свалился набок, свернувшись калачиком. Прохожие сначала аккуратно его обтекали, потом кто-то наклонился над лежащим, к нему присоединилось еще несколько человек, раздались призывы «вызвать санитаров», «обратиться в полицию», а Деми перешел на другую сторону улицы и зашагал в обратном направлении. «Я не сомневался, что выйду победителем, поэтому бычков зря не мучил, берег для последнего и единственного удара…».
Когда Дамиан подошел к машине, на него уставились две пары вопросительных и насторо-женных глаз.
- Все нормально, кабальеро. Бычок скопытился. Зрители аплодируют стоя.
Хозяин парикмахерской сразу же узнал вошедшего, но не подал вида. Мигель немного постоял, а потом двинулся на выход. Выждав с минуту, парикмахер устремился вслед. Они встретились в небольшом скверике.
- У тебя можно на сутки остановиться? Нас трое. – с места в карьер спросил Мигель.
- Ты сейчас за кого? – задал встречный вопрос Фернандес.
- Какая тебе разница!? Я плачу деньги – ты работаешь.
Мигель недобро усмехнулся.
- Оно так, - согласился Фернандес, с опаской поглядывая на неожиданного визитера. – Документы у тебя в порядке?
- В полном порядке. Ты все там же?
- Там же. Приходите через час – мне надо закончить с клиентом.
- Придем. Только не чуди, Фернандес – ты меня знаешь.
Мигель похлопал Фернандеса по плечу, как старого доброго приятеля, и на этом они расстались.
Неожиданных гостей парикмахер принял в своей квартире с деловым равнодушием, не пытаясь из себя корчить радушного хозяина. Солейко и Дамиана он пригласил на кухню, откупорил и поставил перед ними бутылку сухого вина, а вместе с Мигелем они перешли в спальню. Таковы были правила – агент не должен общаться со своим куратором при свидетелях. Мигель и так уже нарушил процедуру, приведя в квартиру Фернандеса посторонних.
- Кто эти люди? – спросил Фернандес.
- Они тебя считают моим старым приятелем, другом детства, - ушел от прямого ответа Ми-гель, глядя в глаза агенту. – Не волнуйся, а лучше обрисуй обстановку в городе и провинции . С именами и должностями естественно.
Фернандес коротко, но емко ответил по сути вопроса и в конце добавил.
- Стало хуже, чем при монархии. Все латифундии опять у помещиков, а большинство крестьян снова превратилось в батраков и в арендаторов. Райскую «страну олив» мятежники превратили в ад: большая арендная плата, налоги, малые заработки за тяжелый труд и полное бесправие – по доносу могут забрать и пытать.
- Ты уж не в коммунисты ли записался? – с усмешкой задал вопрос Мигель.
- Я констатирую, а не призываю, - парировал Фернандес.
- Благодарю за хорошую работу.
Мигель передал Фернандесу конверт с деньгами, потом зашел на кухню и присел к столу, где потягивали вино его камрады.
- Сан Саныч, ты посиди пока здесь, у Фернандеса, - обратился Мигель к Солейко. – А мы с Деми моих родственников навестим. Мы люди местные, а ты своей белокожей физиономией только глаза будешь мозолить и нарываться на неприятности. Мы вернемся через пару часов.
Солейко понимающе кивнул.

Дверь ему открыла сестра, постояла несколько секунд в изумлении и с плачем бросилась брату на шею.
- Ну, ну, Кристина, все нормально. Ты чего плачешь?
Мигель легонько похлопал ее по спине.
- Мама умерла, две недели как похоронили, - ответила Кристина и зарыдала еще сильнее.
- Как умерла?
Смуглое лицо Мигеля аж побелело от такого известия. Он, приобняв сестру за плечи, отвел ее в комнату. Дамиан молча последовал за ними, понимая, что сейчас не до него.
- Как это случилось? – спросил Мигель слегка успокоившуюся сестру.
- Ее Кармен избил, прямо в подъезде. Мама ударилась головой о ступеньку и умерла. Помнишь этого Кармена, соседа снизу? Педофил и содомит. Ты еще его сдал властям за то, что он заманивал к себе мальчиков и насиловал. А как пришли фалангисты, так и выпустили его из тюрьмы. Амнистия видишь ли у них. Вот он и отомстил тебе через маму. И ко мне пристает.
- Где живет этот Кармен, - неожиданно подал голос Дамиен.
- Этажом ниже, напротив, - автоматически ответила Кристина.
- Я скоро. – Деми встал и вышел из комнаты.
- Куда это он? – спросила девушка.
- Передать Кармену привет от нашей мамы. С того света, - ответил Мигель.
Он знал, о чем говорит. – А ты собирайся, мы уезжаем.
- Куда уезжаем? – спросила Кристина.
- Отсюда.
Дамиан спустился этажом ниже и постучал в указанную дверь.
- Откройте. Комендантский патруль.
Дверь приоткрылась. Из образовавшегося проема высунулась взъерошенная голова.
- Кармен? – спросил Деми.
- Он самый, - подтвердил мужчина с заискивающей улыбкой.
- Очень хорошо, - сказал Дамиан и затолкал мужика в прихожую. В следующее мгновение по его горлу склизнуло остро отточенное лезвие ножа.- Привет с того света.
Деми толкнул Кармена в грудь, вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь.
Когда Дамиан вернулся в квартиру Кристины, она спешно собирала вещи.
- Быстрей, быстрей, бери минимум, - подгонял ее Мигель.
Они спустились к машине, доехали до Фернандеса. Пришло время возвращаться назад, в Хаен. Но ехать прежним путем стало опасно – трупы наверняка уже обнаружили и дали по постам ориентировку на кабриолет. Не исключено, что блокировали все выезды из города - кто знает, что за птичка был этот полковник, какого полета. Да и в самой Севилье могли организовать поиски машины полковника. От нее следовало по возможности избавиться. А дальше что? Самостоятельно прорываться через линию фронта непонятно где и как чревато, тем более, с обузой в виде Кристины, поэтому нужно любыми путями добраться до базы.
Гектор, не зная об агентурных возможностях Мигеля, предоставил своего человека, способного дать информацию о текущей обстановке в городе. Нужную информацию Мигель уже получил, но с агентом Гектора следовало встретиться непременно – это была связь с базой. Кабриолет загнали в гараж, предоставленный Фернандесом – от лишних глаз подальше, и Мигель один оправился на точку встречи пешком. Дамиан был слишком известной личностью в Севилье и его могли узнать, а Солейко плохо вписывался в местный пейзаж.
Точка агентурного контакта имела постоянную дислокацию – возле памятника Беккеру, у фонтана со стороны парка каждый день в девятнадцать часов. Агента Мигель быстро вычислил по описанию, они обменялись паролями и углубились в парк. После недолгого разговора, агент сказал, что по цепочке обо всем доложат Гектору, а ответ Мигелю следует получить завтра, на том же месте, в тот же час.
Сутки надо было как-то перекантоваться. Фенандес нервничал, но Мигель его успокоил, передав ему еще пачку денег. Ответ пришел на следующий день вместе с планом эвакуации. Группе следовало добраться до асьенды лесничего в десяти километрах от города. Там их будет ждать санитарный фургон, тот самый, который накануне Мигель презентовал Гектору.
После недолгих споров, решили все-таки задействовать кабриолет.
- Там проселок, вряд ли его перекрыли, - предположил Солейко. Но он ошибся.

Уже стемнело, когда, покрутившись по закоулкам, кабриолет выехал из города на проселочную дорогу. Проезжая сквозь небольшое поселение машина уперлась в на скорую руку сработанный шлагбаум: два бетонных блока и бревно поперек, насаженное на металлические штыри. В домике неподалеку сквозь занавески пробивался свет лампы.
- Город блокировали основательно. Скорее всего, по наши души, - резюмировал Мигель. - Посигналить?
- Не надо, - возразил Сан Саныч. – И так увидят, если есть кому смотреть.
- Так давай снимем это бревно и поедем дальше, - предложил Деми.
- Не годится, - опять возразил Солейко. – За шлагбаумом явно наблюдают и по нам тут же открою стрельбу вон из того домика. – Надо действовать на упреждение. Давай прогуляемся к этому домику пешочком. Если есть патруль, то он наверняка там засел. Странно, что они до сих пор не выскочили.
- Воистину странно, - подтвердил Мигель.- Ну, так пошли
- Пошли. Дэни в засаду, Кристина приляг на заднее сиденье.
Солейко вынул пистолет, снял его с предохранителя и переложил в карман плаща.
Подошли к дому. Мигель намеревался постучать в окошко, но Солейко его остановил. Подошли к двери. Она оказалась незапертой.
«Ничего не боятся», - подумал Сан Саныч.
Миновав прихожую, они резко зашли в комнату. За столом сидели трое: два парня в форме фалангистов и ксендз в рясе. На столе возвышалась огромная, наполовину пустая бутыль и стояло несколько тарелок с закуской. Судя по раскрасневшимся лицам, развеселая компания заседала давно.
- Откройте шлагбаум, - властным голосом приказал Мигель. – Мы офицеры из штаба Антонио Аранда. Вот письмо, вот пропуск на проезд, вот мои документы.
Он протянул одному из привставших фалангистов конверт с печатью, удостоверение и пропуск на проезд, вынутый из машины. Старая версия про немецкого дипломата не годилась - если началось тотальное преследование, то их кунштюки были известны всем патрулям. У Мигеля тлела слабая надежда, что им удастся проскочить: они в офицерских плащах фалангистов, пропуск есть на проезд…
- А какая у вас машина? - спросил фалангист, внимательно разглядывая документы. – А пропуск у вас устаревший. Почему не поменяли?
Солейко ни на грамм не верил в благополучность исхода этой встречи, изначально был на-строен на стычку, поэтому сразу же после вопросов патрульного, выхватил пистолет и засадил обоим фалангистам по пуле в лоб.
- Священника не надо, - воскликнул Мигель.
Вовремя успел крикнуть – Солейко намеревался пристрелить и святого отца, который сидел, уперев локти в колени и зарыв лицо в ладонях. То ли испуганный, то ли пьяный.
- Куда его? – последовал резонный вопрос.
- Давай с собой возьмем, разберемся по ходу пьесы. К патрулю он явно никакого отношения не имеет, - предложил Мигель.
Убрав бревно, усадили Кристину на переднее сиденье, а ксендза зажали с двух сторон Деми и Солейко на заднем. До асьенды лесничего доехали без приключений.
Их встретил сам лесничий и знакомый водитель с базы.
- Где фургон? – спросил Мигель после взаимного приветствия.
- Вон там. – Водитель махнул рукой куда-то в сторону. – Замаскировали.
- В дом зайдете или сразу поедете? – поинтересовался лесничий.
- Зайдем на полчасика – надо этого падре допросить, - сказал Мигель.
Пока лесничий угощал чаем Солейко с Дамианом, Мигель завел священника в соседнюю комнату.
- Присаживайся, падре, и поведай мне, как же ты затесался в эту веселую компанию. Устроили пирушку, разве что без блудниц.
Священник присел на край кресла, смущенно закашлялся, а потом рассказал свою историю.
- Я служу пресвитером в кафедральном соборе и был послан митрополитом в Хаен, куда должны привезти Бреве от папы Римского, а я должен его доставить в Севилью. Церковь не поддерживает ни одну и сторон этой нелепой войны, она над схваткой, и лишь пытается уговорить воюющие стороны заключить мир. Поэтому мы пересекаем линию фронта туда и обратно, и нам не чинят препятствий. В Хаен нужно было прибыть срочно, и я нанял машину с водителем, чтобы он меня туда отвез. Мне этот шофер сразу не понравился, но я все-таки поехал. Он повез меня не прямо по трассе, а обходным путем – сказал, что так с патрулями не надо будет разбираться, и получится быстрее.
А по дороге мы уткнулись в этот шлагбаум. К нам вышли двое патрульных из ближайшего дома, из этого самого, оба навеселе. Оказалось, что этот водитель то ли беглый преступник, то ли партизан, но они его задержали и меня хотели привлечь как сообщника. Вызвали подкрепление – у них радиосвязь имелась.
Я услышал разговор между патрульными, мол, выпить бы еще надо, а достать негде. А я в подарок для братии вез большую бутыль хереса. А я их и спрашиваю, этих, из дома, мол, если я вам достану выпивку, то вы меня отпустите? Они обещали, что отпустят, и не обманули.
Когда подъехало подкрепление, то они забрали машину с шофером, а меня не тронули по заручке местных патрульных. Мы сели за стол и стали выпивать, а тут вы. Вот и все.
Мигель, будучи опытным контрразведчиком, никогда не упускал возможности при случае вербовать дополнительную агентуру.
- А в соборе ты исповедуешь? – спросив он, выслушав рассказ падре.
- Исповедую.
Священник согласно кивнул.
- А раз исповедуешь, то много разных людишек знаешь, про их грехи тяжкие и замыслы подлые. Вот и будешь мне рассказывать мне про них иногда. Когда я к тебе исповедаться приду. Ведь к тебе разные люди приходят?
Мигель вещал не терпящего возражений тоном, внимательно отслеживая реакцию священника.
- Но тайна исповеди! – возмутился ксендз.
- Послушай-ка, падре. – Голос у Мигеля ужесточился. – Я тебе жизнь спас, и ты должен быть мне благодарен по гроб жизни, который у тебя ныне не случился. Впрочем, я готов прямо сейчас исправить это недоразумение. Выбирай.
Падре, естественно, выбрал жизнь. Мигель вынул листок бумаги и карандаш.
- Напиши здесь, что ты, такой-то и такой-то обязуешься… Слово это птичка – вылетит и не поймаешь, а бумага – это фундамент плодотворного сотрудничества. Пиши, пиши, я тебе продиктую. В Хаен мы тебя доставим. Правда, придется немого пешочком прогуляться, но ты мужчина крепкий, справишься.
В город разведчики вернулись тем же путем, но с пополнением в виде Кристины и падре.



Засада
Уже в прихожей Донцов услышал звуки томного танго.
«Все как было – и всё не так.
Вновь твой быстрый не слышу шаг».
Алексей сразу узнал эту музыку. Последний раз он ее слышал на Светлановской во Владивостоке. Они сидели в ресторане, где раскрашенная, как первомайский плакат, певица исполняла « В разлуке» Оскара Строка. Когда оркестр отыграл, к ней подошел какой-то наглый юнец в белом смокинге и пытался заказать еще какую-то песню. Певица ему отказала. Тогда пижон бросил ей в лицо пачку денег и вернулся за свой столик.
Донцов обожал кабацкие драки, но не без причины. А тут такой повод! Он подошел к пижону, вытащил его за шкирку из-за стола и расквасил в кровь лицо. А заодно и его дружку, который пытался вступиться. Все бы ничего – подрались и подрались по пьянке, но на следующий день к командиру его части пришел милицейский капитан с облыжными обвинениями. Оказалось, что избитый юнец был сыном какого-то партийного чинуши. Командир части, полковник имел прозвище «чекист», потому что, вместе с Дзержинским создавал ЧК, а потом по каким-то, неизвестным никому причинам перешел в армию. Он вежливо выслушал милицейского, а потом пинком выставил его из кабинета. На этом инцидент был исчерпан за исключением маленького нюанса – папаша пижона вскоре очутился несколько севернее Владивостока, а именно на Ванинской пересылке с Магаданскими перспективами.
«Нынче тоже волна поёт,
Только всё же напев не тот».
Патефон рыдал. Его подарил Джиге сын эмигранта. Уж где он раздобыл такую пластинку? При царе его семья жила небогато, но отец повоевал в Белой армии, и семейству пришлось эмигрировать во избежание мести большевиков. Дальше Стамбул, Париж и, наконец, Испания, Валенсия. Этот парень с небольшим акцентом, но правильно говорил по-русски и очень хотел посетить Советский Союз. Узнав, что Джига оттуда, он так расчувствовался, что презентовал Ивану этот патефон с кучей пластинок.
«В небе та же плывёт луна.
Вижу даже – она грустна».
Донцов зашел в гостиную и увидел сидящих за столом Фраучи и ксендза, падре Николаса, которого Мигель подцепил в последнем рейде. Уж кто свел эту парочку, Бог или Дьявол, но они сошлись характерами и часто беседовали на философские темы. Ксендз выполнил поручение церкви, но не особо спешил возвращаться в родную обитель.
Донцова забавляли их, по его мнению, пустопорожние беседы, и он часто присутствовал на этих жарких дискуссиях, не принимая в них участия, а лишь внутренне похохатывая.
Патефон замолк, и Николас продолжил видимо ранее начатый спор.
- Человек слаб и реализует в своей судьбе то, что ему изначально заложено Господом нашим.
- Ну, ты даешь, падре, - Фраучи саркастически хмыкнул. - Природа закладывает в человека какие-то способности изначально, а вот знания, умения, мораль он обретает в процессе своего развития. И про вашего Бога он бы ничего не знал, если бы вы ему не впихивали все это в голову с раннего детства. Да и в Писании об этом говорится. Вот как это? В писание одно, а ты вещаешь другое. Вот что сказал апостол Павел в послании коринфянам:
«Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое».
Он сам оставил, а не Бог его заставил. Человек, в отличие от ангелов, волен выбирать между Светом и Тьмой, между Добром и Злом самостоятельно. И, собственно, всё христианство – это про воспитание в человеке привычки к Добру, преодоление Тварного через стремление к Горнему. А ты говоришь, что изначально.
- Ты хорошо разбираешься в Священном писании, - ушел от неудобных вопросов падре. – У вас же в СССР гонения на церковь.
- А причем здесь церковь? – воскликнул Фраучи. – Я про Библию, а не про церковь. А Библия это набор мифологических баек и философских максим. Я философский реферат писал, где цитировал Библию, так мне за него «отлично» поставили и никуда не гоняли.
Послушав еще некоторое время двух философов, Донцов прервал их схоластическую дискуссию.
- Извините, что я вмешиваюсь, но у меня есть личный разговор к Григорию.
Священник понял, что продолжения не последует, откланялся и ретировался. А разговор с Фраучи получился совсем коротким.
- Завтра утром выступаем. Подробности узнаешь у Солейко. Готовься.

Обстановка на Юге накалялась и, хотя, не существовало единой линии фронта, но попытки крупного прорыва фиксировались и блокировались обеими сторонами. А небольшое подразделение, обладая точными разведданными, могло незаметно просочиться на вражескую территорию. Отряду Донцова было поручено взорвать железнодорожный мост или два по возможности, чтобы затруднить снабжение крупной группировки противника в районе Пособланко. Обстановка на фронте менялась с калейдоскопической быстротой, и в состав отряда включили радиста с радиостанцией, чтобы вне зависимости от возникших трудностей немедленно доложить о результатах рейда.
До Андухара добрались автотранспортом, дальше отправились пешком по пересеченной местности – над прифронтовыми дорогами противник установил жесткий контроль. Когда отряд находился уже на вражеской территории, в небе появились итальянские бомбардировщики, летящие по направлению к городу.
- Итальянцы. Андухар будут бомбить, - проговорил Солейко, задрав голову к небу.
- Это очень плохо. - Мигель тяжко вздохнул. – Там нечем их сбивать, зениток мало, а из стрелкового оружия стрелять по самолетам бестолку.
Вскоре по узкой лесной тропе достигли переправы. Река была не очень широкая, метров пятьдесят, но глубокая, и переправиться можно было только тут. Преодоление водной преграды не доставило особых проблем: воды по колено, дно каменистое. За рекой простиралась холмистая местность, поросшая густой растительностью. Перейдя через реку, отряд устроил привал на высотке с пологим склоном со стороны реки и обрывистым с другой стороны.
К первому мосту добрались затемно. Закладывать мину Джига сам не пошел, а послал двух бойцов, имеющих достаточны опыт в подобных операциях.
- Они способны работать самостоятельно.
Мост был перекинут через глубокий овраг, по дну которого протекала маленькая, но бурная речушка. Бойцы спустились в овраг и скрылись в темноте. Все шло по отработанной схеме – добраться до моста по воде, заложить взрывчатку и вернуться тем же путем.
Неожиданно раздалась интенсивная стрельба, а потом мощный взрыв.
- Готово, - радостно воскликнул Донцов, приложив к глазам бинокль. – Камрады вернутся и можно уходить.
- Камрады не вернутся, - мрачно проговорил Джига, глядя на часы. – Они взорвались вместе с мостом. Взрыв должен был произойти лишь через десять минут и стрельба началась до взрыва. Их засекли.
- Надо немного подождать, им нужно дать шанс, - сказал Донцов.
Прошло пять, десять минут, пятнадцать…
Вдали раздался лай собак.
- Это погоня! Уходим, - скомандовал Донцов. - Собаки скоро нас почуют и оторваться от погони буде проблематично. Мы будем ломиться по темноте, а собачкам свет не нужен – они нюхом идут.
Лавируя между холмов, отряд начал отступать. Лай приближался.
- Нас достанут, - завопил один из бойцов дурным голосом.
- Отставить истерики! – гаркнул Донцов. – Пулеметчики на позицию и сразу открывайте стрельбу. Джига, работай!
- Все противопехотные мины сюда! - Иван осветил фонарем площадку рядом с собой. – Взрывники ко мне. Ставим в шахматном порядке на всю ширину просеки.
Застрочили пулеметы, в ответ раздалась интенсивная стрельба.
- Густо стелют, - сказал Джига, закладывая очередную мину. – Их там целый батальон. У нас все – мины на месте.
Он поднялся на ноги и вооружился винтовкой.
- Уходим, бегом! – крикнул Донцов. - Фонарями не размахивать – только под ноги.
Отряд перебежками двинулся вдоль узкой просеки. Через несколько минут раздался взрыв, потом второй, третий…
- Застопорятся, а как очухаются, пойдут в обход через заросли. Оторвемся, - сказал Солейко.
И они оторвались. Вскоре повисла тишина, разбавленная лишь хрустом веток под ногами.
До переправы добрались, когда совсем рассвело. Обойдя высотку, отряд направился к реке, но внезапно со стороны переправы раздалась пулеметная очередь, и несколько бойцов попадало на землю.
- Это засада! – крикнул Донцов. – Всем на высотку и занять круговую оборону. Два пулемета на фланги, два в сторону переправы. Фраучи, расставь снайперов. Вскоре появится погоня, но с тыла через обрыв они не попрут – будут обходить. У тебя мины остались? – Донцов обернулся к бегущему рядом Джиге.
- Не осталось, - ответил тот. – Но есть взрывчатка. Я им на флангах и со стороны реки устрою фейерверк, если полезут.
Заняв высотку и отдав еще несколько распоряжений, Донцов подозвал радиста.
- Свяжись с командованием фронта, с полковником Силосом.
Радист забросил антенну на ближайшее дерево, включил рацию. Получив ответ, он передал гарнитуру Донцову.

Разговор по радиосвязи.
- Кто на связи?
- Полковник Силос. Что там у тебя, Донцов?
- Один мост взорвали, но попали в засаду.
- Потери?
- Шестеро.
- Дай координаты и обрисуй обстановку.
- Даю.
- Пару часов продержитесь?
- Продержимся.
- Ждите подкрепление. Конец связи.

Донцов передал радисту гарнитуру.
- Рацию не выключай.
- О каком подкреплении идет речь? – спросил Солейко, вникнув в содержание радиообмена.- Какое еще подкрепление, кто сюда доберется за два часа!?
- Не знаю. – Донцов пожал плечами. – Раз сказали держаться, то будем держаться.
Застрочил пулемет со стороны обрыва. Его поддержали несколько винтовочных выстрелов.
- А вот и погоня пожаловала. Начнут нас охватывать с флангов, но я им сюрпризы подготовил.- Радостно проговорил Джига, словно ребенок, которому купили велосипед - Что-то собак не слышно.
- Видать, взорвались собачки твоими пехотными молитвами, - сказал Солейко, закуривая папиросу. – Командир, я пойду, сам постреляю и бойцов взбодрю – чего тут бестолку сидеть. – В зарослях со стороны реки раздался взрыв – сработала растяжка. – Ну вот, и оттуда гости пожаловали – надо их достойно встретить. Фраучи уже приступил.
Противник, видимо, опасаясь сюрпризов Драги, перестал наступать и перешел к планомерной осаде, периодически обстреливая высотку со всех сторон. Это выглядело стратегически верным – ресурсы не бесконечны. Донцов понимал, что их обложили плотно и попытка прорыва обернется гибелью большей части или всего отряда. Но надо было что-то делать.
«Ну, сколько мы тут просидим? Сутки двое? Дождемся ночи, а там посмотрим».
Прошло чуть более двух часов, когда в небе раздалось гудение. Солейко, минуту назад вернувшийся, чтобы доложить сложившуюся обстановку, задрал голову к небу.
- Опять итальянцы? – предположил Донцов, разглядывая переправу в бинокль.
Сан Саныч некоторое время молчал, а потом начал безудержно хохотать, тыкая пальцем в небо.
- Ты чему так радуешься, Саша?
Донцов оторвался от бинокля и с удивлением посмотрел на своего товарища.
- Там, там… - воскликнул Солейко, едва сдерживая смех. – Командир, это тупорылые, это «ишаки», И-16, наши прилетели. Целая эскадрилья.
Алексей поднялся на ноги, поднял глаза к небу, прижав к ним бинокль.
- И правда «ишаки».- Он аж вздрогнул от неожиданности, а потом его обуяло злое веселье. – Это обещанное подкрепление. Хорош ржать, Саныч, давай смотреть – сейчас такое веселье начнется...
Группа истребителей в количестве пяти шла на низкой высоте и неумолимо приближалась к указанной точке на карте. Вскоре она разделилась – два самолета пошли к переправе, остальные начали кружить вокруг высотки, оценивая обстановку. А потом начался сущий ад, бешеная круговерть. Застрочили Шкасы, накрывая пулеметным огнем переправу и ее окрестности, очереди косили заросли вокруг высотки и стреляли зряче, прицельно, судя по истошным воплям, прорывающимся сквозь пулеметный стрекот. В ответ раздавались лишь редкие ружейные выстрелы – какое уж тут сопротивление, если головы не поднять, если она еще цела. Донцов понял, что настала пора решительных действий.
« В стане противника сейчас разброд и шатания, потери сумасшедшие, боевой дух на нуле Им сейчас не до атаки, не до жиру, быть бы живу».
- Солейко, всех ко мне. – И к радисту. – Упаковывай свое хозяйство.
Закончив обстрел, самолеты скрылись за горизонтом. Последний из них нарочито помахал крыльями, как бы передавая привет.
«Пора. Пока не очухались», - подумал Донцов и прокричал.
- Отряд, слушай мою команду: идем на прорыв, штыки примкнуть, редкой цепью на переправу бегом марш. Пока ломились через кусты, обнаружили несколько убитых и раненых. Раненых добивать не стали – не до этого. Выскочили на свободное пространство, покрытое травой и редкими кустами. Со стороны противника не прозвучало ни одного выстрела. Переправу было не узнать – вместо густых зарослей какая-то мешанина из сломанных деревьев и кустов.
Когда перебрались через реку, раздалось несколько выстрелов, но было поздно – отряд ворвался на позиции противника и взял их в штыки. Это был не бой, а избиение - фалангисты, вооруженные карабинами ничего не могли противопоставить штыковому напору. Кого не надели на штык, разбегались во все стороны как тараканы на кухне.
Когда завернули за ближайший холм, вслед раздалось несколько выстрелов.
«Поздно. После драки кулаками не машут».
Переходя с бега на шаг, лавируя между холмами, одолели еще километров пять. Никто их не преследовал.
- Стоп! – Скомандовал Донцов. – Перестроится в походную колонну. Солейко, обеспечь разведгруппу, Фраучи со своими прикрывают. Раненым оказать помощь. Пулеметы нести по очереди. Выполнять!
Недосчитались семи бойцов. «Допустимо. Земля им пухом».
Линию фронта пересекли по темноте и вскоре устроили привал, оправились и перекусили. Ночь стояла прохладная, но костров не зажигали. Через час возобновили движение. К Андухару подошли на рассвете. Город стоял в руинах.

Донцов шел вдоль по улице. Город был неузнаваем. От множества зданий древней постройки остались развалины. На дороге и тротуарах лежали груды кирпичей и камней, зияли бомбовые воронки. Раздавались крики боли и отчаяния. С уличного ретранслятора, включенного с неясной целью, звучали бравурные марши. Посреди улицы, рядом с убитым крестьянином лежал тяжелораненый осел. Он пытался встать, но не мог и опять падал в лужу крови. Возле одного из полуразрушенных домов люди орудовали ломами, лопатами и самодельными вагами. Из-под развалин раздавался плач ребенка и крики обезумевших женщин.
Донцов помог пожилому мужчине, в добротной, но разорванной одежде отвалить кусок стены, загораживавший полуподвальное окно. Оттуда высунулась грязная рука, и Алексей вытащил наружу мальчишку лет десяти.
- Благодарю Вас, кабальеро.
Мужчина низко поклонился.
- Не стоит благодарности, - отмахнулся Донцов. – Солдат ребенка не обидит.
- Смотря, чей солдат, - возразил мужчина. – На самолетах тоже прилетели итальянские солдаты, два раза прилетали, а в третий раз их отогнали советские истребители. Двоих даже сбили.
- Это хорошо, - сказал Донцов и двинулся дальше, осмысливая сказанное.
« Итальянцы и немцы открыто помогают фалангистам, а мы сопли жевали, а теперь неожиданно проснулись. Давно пора бы».
Донцову очень хотелось оставить радиостанцию в отряде, но она была выделена временно и под расписку. На военный склад снарядили Мигеля – он умел уговаривать снабженцев.
Кладовщик был толст, морщинист и напоминал сильно пьющего гиппопотама, но, несмотря на свою комплекцию, передвигался довольно шустро. Мигель его застал стоящим на стремянке и перекладывающим какие-то тюки.
Увидев посетителя, кладовщик спрыгнул с лестницы и подошел к Мигелю.
- Говорят, что ты приторговываешь амуницией и шанцевым инструментом для гражданских? - с места в карьер, не представившись, начал разговор Мигель.
Кладовщик напрягся.
- Это поклеп. А ты кто?
- Был бы никто, так меня сюда бы не пропустила охрана. Я офицер из отряда Донцова. А ведь приторговываешь?
Мигель игриво погрозил кладовщику пальчиком.
Тот, осознав, что пришел не проверяющий, а намечается какая-то сделка, несколько отмяк.
- У тебя есть предложение?
- Есть. И я не советую нам отказывать. Да и зачем тебе отказывать, если предложение для тебя выгодное. – Мигель не отрываясь уставился в глаза кладовщика, как бы намекая, что возражений он не примет. Кладовщик, наслышанный о головорезах из отряда Донцова, засуетился, почесал затылок, потер пальцем нос и перевел разговор в практическое русло.
- Что предлагаешь взамен рации?
- Пулемет ППД-40 и ящик консервов. Пулемет оформишь, как положено, а консервы заберешь себе.
- Годится, - немного подумав, согласился кладовщик.
Продовольствие в полуразрушенном городе имело большую ценность и сулило снабженцу немалую выгоду, и советское оружие здесь тоже было в цене. Сделка состоялась. Кладовщик достал бутылку водки, немного выпили, поговорили о делах насущных.
- А где тут у вас госпиталь? – перед самым уходом спросил Мигель. – Нам надо раненых разместить.
Кладовщик объяснил, как добраться до госпиталя, а в конце добавил.
- Там графиня командует.
- Какая еще графиня?
Мигель насторожился.
- Графиня де Уэльма.
Донцов, узнав, кто руководит госпиталем, отправился туда вместе с ранеными. Здание госпиталя уцелело. Альбу он обнаружил в перевязочной, где она покрикивала на санитаров, возившихся с ранеными. Графиня де Уэдьма была одета в бесформенный, светло-зеленый балахон, подпоясанный веревкой, и такого же цвета шапочку.
Увидев Донцова, девушка бросилась к нему, обняла и спросила, заглядывая в глаза.
- С тобой все в порядке? А то мне сообщили, что вы попали в засаду.
- Выкрутились. Спасибо ишакам, - ответил Алексей, положив ей руки на плечи.
- Каким еще ишакам? – не поняла Альба.
- Самолеты есть такие в Советском Союзе, И-16. Мы их называем ишаками. Вот они и разобрались с засадой. – пояснил Донцов. – А ты как здесь очутилась?
- Когда город разбомбили, то по радиосвязи поступила просьба о помощи с медицинским персоналом. Мне об этом сообщил Агустин, и я вызвалась помочь. Приехала сюда, а тут такой бедлам, главный врач куда-то запропастился, жив ли – пришлось взять руководство госпиталем в свои руки. Еще вопросы есть, а то мне работать надо, - сказала Альбы, отстранившись от Алексея.
- Есть. Долго ли ты здесь собираешься пробыть?
- Ты командир, тебе решать. – Альба с усмешкой посмотрела на Донцова.
- Завтра мы отбываем в Хаен. Присоединишься к нам. Смотрю, ты тут уже все организовала, - не задумываясь, сказал Донцов. – Кстати, где ты остановилась?
- Прямо в госпитале, во врачебном кабинете.
- Возьмешь меня на постой?
- Возьму, если руки распускать не будешь.
- А я без рук.
Эту ночь они провели вместе. Альба до Алексея мужчин воспринимала больше визуально, чем телесно, считала постельные упражнения неким видом спорта, хотя и приятным, но более нужным особям мужского пола, чем себе. Донцов же разбудил в ней женщину, и она приходила в неистовство от его ласк, трепетала, как выловленная рыба, она, аристократка, графиня превращалась в бесстыдную ведьму и, принимая его в себя, несла несусветную чушь, о чем потом ни чуточки не жалела. Она нашла своего мужчину и была счастлива.


В плену
Зайдя в дом, Донцов сбросил с себя грязную, пропотевшую одежду и оправился под душ. Когда он вышел из душевой, то обнаружил Мигеля, сидевшего на диване и потягивавшего манговый сок из бутылки. Мигель подождал, пока Алексей приведет себя в порядок, потом вытащил из-за спинки дивана еще одну бутылку и спросил.
- Соку хочешь?
- Хочу, - сказал Донцов, уселся рядом и отхлебнув из предложенной бутылки. - Давай, выкладывай, а то лопнешь от избытка новостей.
- Доминго здесь.
- Какими судьбами!
Донцов вздернулся от удивления.
- Вместе со всей бригадой. На помощь Силосу, - пояснил Мигель.
- Пособланко?
- Точно так. – Мигель сделал очередной глоток и начал докладывать обстановку. - Республиканская армия там держит оборону на честном слове и на крыльях советских самолетов. А летчики такие же добровольцы, как и вы...
- Ну да, ну да…, - со смехом перебил его Донцов. – Так и представляю себе очередь и табличку «Здесь записывают в добровольцы летчиков-истребителей, желательно асов». Или «Здесь записывают в добровольцы танкистов. Желательно с боевым опытом».
- Смех смехом, а советские танки уже разгружают, Т-26, - продолжил Мигель свой доклад. – Но официально СССР регулярные части в Испанию не вводил. А у Пасобланко на земле у противника двукратное превосходство в силах. Силос уже собрался оставить город, но его притормозили. Захват Пособланко мятежниками дает в их распоряжение важный узел дорог у Альмалена, открывает путь к рудникам ртути, олова, свинца, другим ископаемым, крайне нужным республике. Поэтому и отговорили, пообещав подкрепление, хотя в тактическом плане можно было отойти, охватить противника в котел и, дождавшись подкрепления, вернуть утраченное, нанеся ему огромный урон. А где его взять это подкрепление? Вот так сразу!? С других фронтов снять не получается, поэтому приходится формировать боевые части заново, а это время и ресурсы. Вот и направили Доминго, чтобы временно заткнул дыры в обороне. Бригада уже в пути. Нашему отряду дали сутки отдыха, и сразу туда, к Пособланко.

По горной дороге навстречу отряду, построенному в походную колонну, уныло брели толпы беженцев. Мычали коровы, блеяли овцы, раздавалась ругань, плакали дети. Донцов с товарищами ехали на своем джипе впереди колонны. Мигеля оставили на хозяйстве, Альба, несмотря на возражения Алексея, настояла на своем участии.
Внезапно водитель остановил машину. Путь ей преградил осел. На боках у него висели две корзины, и в каждой по ребенку. Дети кричали, растерянная мать дергала ишака за повод, но не могла сдвинуть его с места. Смех сквозь слезы. Ситуация разрешил невесть откуда вынырнувший Дамиан. Он подошел к ослу, погладил его по холке, что-то прошептал в ухо, и животное покорно двинулось вперед. Благодарная женщина протянула Деми две бутылки вина, но тот, как истинный кабальеро, отказался от награды.
До Пособланко добрались глубокой ночью. Полуразрушенный и опустевший город пребывал в темноте. Вдалеке раздавалась ружейная стрельба. Спросили, где расположился штаб командования, никто толком не смог объяснить, но указали на двухэтажное здание, в полуподвале которого находился штаб одного из батальонов. Командир, рослый, поджарый мужчина с неугасимым блеском в глазах, доложил о текущей обстановке и выделил провожатого.
По дороге в штаб Силоса завернули в костел, который не пострадал от бомбежек, и его оборудовали под госпиталь. В большом зале, освещенном тусклой электрической лампочкой, на койках и носилках лежали раненые.
- Я остаюсь здесь, - сказала Альба непреклонным тоном, в упор глядя на Донцова. – Буду заниматься ранеными. – Как определитесь, то пришлешь кого-нибудь, чтобы я знала. – Ты не возражаешь?
Алексей не возражал, но запретил ей ходить по городу без сопровождения.
Штаб Силоса обосновался в особняке какого-то вельможи. Донцов обнаружил полковника в большой комнате с камином. Там же находился Доминго Унгрия. Силос коротко кивнул в качестве приветствия и указал на кресло рядом с камином. Он имел усталый и озабоченный вид.
- С Доминго мы разобрались, его люди уже на позициях, а ваш отряд пусть действует на свое усмотрение – главное, чтобы нанести максимальный урон врагам. Разведданные вам предоставит Агустин Карерас. Он пока в отлучке, но скоро будет здесь. О своих планах сразу же докладывайте мне лично. Людей разметите в этом же здании – тут имеется сухой и теплый полуподвал. Вопросы есть?
- Пока нет. Разрешите идти?
Донцов уже собрался покинуть уютное кресло, но Силос жестом его остановил и коротко улыбнулся.
- Я смотрю, ты замерз, Алексей. Погрейся у камина, выпей вина, а мы тебя поддержим.
Он указал на бутылку и несколько бокалов, стоявших на столе.

Утром завыла сирена, выведенная по радиосети на динамики - один из них висел прямо над головой Донцова. Он вскочил с койки и затряс головой, впитывая реальность. Дверь распахнулась, в комнату ворвался караульный и крикнул.
- Авианалет. Итальянцы бомбить летят.
- Подъем всему личному составу. Все в укрытия – скомандовал Донцов, быстро обулся и выскочил на улицу.
Уже совсем рассвело, солнце выплыло из-за восточных гор, а с юга, над горизонтом отчетливо были видны силуэты вражеских бомбардировщиков.
« Минуты через три будут здесь», - прикинул Алексей.
А самолеты неумолимо приближались к городу. Три бомбардировщика и два прикрывающих их истребителя.
- Смотри вон туда! – воскликнул стоявший рядом Дамиан, тыкая пальцем в сторону гор.
На фоне восходящего солнца показалась еще одна группа самолетов.
Донцов приставил ладонь к бровям и присмотрелся. Наперерез вражеской группировке летела эскадрилья истребителей И-16.
- Да это же «ишаки», это же наши!
Алексей не пожелал спускаться в убежище – в нем взыграл азарт игрока, сделавшего ставку на тотализаторе. Его бойцы стояли рядом и, задрав головы к небу, тоже не собирались куда-либо бежать. Авиагруппы пересеклись где-то в пригороде, и закрутилась боевая, воздушная карусель. Стычка длилась недолго: два вражеских бомбардировщика скинули бомбы, не достигнув города и, сделав разворот, полетели обратно, а третий задымил, вошел в пике и воткнулся в землю. Но потери сторон этим не ограничились – два истребителя, советский и итальянский, выпустив дымовой хвост, на бреющем полете разлетелись в разные стороны.
- Два один в нашу пользу, - как бы сам себе, прошептал Донцов. Но его услышали.
- И полностью слитая партия, - дополнил находившийся рядом Солейко.
В небе появились два парашютных купола, что подвигло Донцова на немеленые действия.
- Дамиан, возьми трех бойцом, и пойдем ловить парашютистов. Солейко остается вместо меня.
- А чьи это летчики? – задал резонный вопрос Сан Саныч.
- А какая разница!? – отмахнулся Донцов. – Если наш, то выручим, а если чужой, то возьмем в плен.
Парашютисты приземлились где-то в предгорье, густо поросшим лесом. Новоиспеченная группа захвата, проехав на джипе часть пути, спешилась и углубилась в заросли. Пройдя около километра, обнаружили парашют, зацепившийся за дерево, и висящего на стропах парашютиста. «Жив, не жив, окажет ли сопротивление?».
- Ты, ты заходите с флангов, ты остаешься на месте, Деми со мной, - позвучала команда.
Обнажив ствол, Донцов крадучись приблизился к парашютисту. Им оказался итальянец. Живой, но без сознания. Подтянулись остальные, парашютиста освободили от парашюта. Внезапно раздалось несколько выстрелов, и один из бойцов рухнул на землю. Остальные залегли и открыли ответную стрельбу.
«Откуда они здесь и кто?», - мелькнуло в голове у Алексея.
- Дамиан, бери еще бойца, забирайте итальянца и отходите. Мы прикроем, а потом вас догоним. Одну винтовку мне оставьте.
Донцов отполз от своего напарника и залег за соседним деревом. В кустах мелькнула человеческая фигура. Алексей моментально поймал ее в прицел и выстрелил. Судя по вскрику, попал. Спустя несколько секунд он срезал еще одного. Противник залег и открыл беспорядочную стрельбу. Судя по интенсивности, стреляло человек десять-пятнадцать.
- Отползаем с взаимным прикрытием, - скомандовал Донцов. Боец понимающе кивнул. Он не впервые участвовал в боевых операциях и понял командира с полуслова.
Выстрел, перемещение, выстрел, перемещение. По очереди.
Донцов сделал очередной выстрел, но внезапно ударило по ушам, по голове, и он потерял сознание.

Алексей разлепил веки и уткнулся взглядом в потолок с осыпавшейся штукатуркой. Повернул голову направо, налево, скосил глаза вниз: оштукатуренные стены, окно под потолком, через него видна трава и кусок неба, пол покрыт струганными, но не крашеными досками, обитая железом дверь, деревянный стол, два плетеных кресла...
«Какой- то подвал или полуподвал. Был взрыв, очнулся, когда меня кто-то куда-то тащил, потом укол в руку и опять темнота. Кровать со спинками, голова на подушке…».
Донцов пошевелился и понял, что руки и ноги у него привязаны к кровати.
« Странно, что не добили, а куда-то приволокли и связали. Кто!?».
Прошло минут десять. Дверь со скрипом открылась и в проеме показалась мужская фигура в комбинезоне.
- С возвращением, герр Донцов. Как себя чувствуете?
Донцов посмотрел на вошедшего и сразу же узнал Щтюрмера. Тот улыбался во всю ширину лица. Его глаза тоже смеялись.
«Ну, это все упрощает – по крайней мере, понятно, с кем придется иметь дело».
- Я тебя сразу же развязал, а ты меня держишь распятым на кровати… Боишься что ли, а, Карл?
Донцов скорчил обиженную гримасу.
- Да никаких проблем! Как видишь, я даже дверь не закрыл. А связали, чтобы ты себя не покалечил во сне. - Шрюрмер вынул нож и махом перерезал веревки. – Вставай, побеседуем. Тебе попить или выпить?
- И поесть тоже. – Донцов встал с кровати и переместился в плетеное кресло. - Сколько я здесь прохлаждаюсь?
- Часов восемь, может, десять.
Штюрмер занял второе кресло и крикнул что-то по-немецки. Буквально через пару минут в дверях появился верзила под два метра ростом и выложил на стол открытую банку тушенки с воткнутой в нее ложкой, хлеб и очищенную луковицу. Отлучившись еще на минуту, он завершил сервировку бутылкой сухого вина и двумя стаканами.
- Чем богаты, тем и питаемся.
Немец разлил вино по стаканам. Донцов отхлебнул вина, изрядно закусил, а потом спросил.
- Где я нахожусь?
- Да какая разница, - небрежно бросил Штюрмер. – Главное, куда мы тебе отвезем. А отвезем мы тебя в контрразведку генерал Франко – там с тобой займутся. Меня ты не довез, но я тебя точно довезу. – Немец загадочно улыбнулся и продолжил. - Ты все правильно сказал при нашей предыдущей встрече – нам с тобой делить нечего, а испанцы пускай между собой сами разбираются. Мы же будем выполнять приказы своих командиров. Да и ублажать мальчиков из сегуридада я не очень-то хочу, но отпустить тебя не могу, не положено.
- А чем вы меня? – спросил Донцов.
- Гранатой. Только она попала в яму и тебя только оглушило. Потом мы тебе дали снотворное. Для восстановления здоровья. У меня вот к тебе вопросов нет, а ты мне их непрерывно задаешь.- В глазах у Штюрмера стояла насмешка. – Но я готов ответить, на какие посчитаю нужным. Давай, спрашивай.
Алексей немедленно воспользовался предоставленной ему возможностью.-
- А в лесу ты что делал?
- Это не есть военная тайна. То же, что и ты – парашютистов искал. Но вам повезло больше: вы итальяшку утащили, а мы вашего не сумели – какой-то болван пристрелил его еще в воздухе. А может быть и нам повезло больше – ты же здесь. – Штюрмер на несколько секунд задумался. - А в Пособланко я с отрядом долго не задержусь – уедем вслед за тобой. Эту битву Франко уже проиграл, благодаря помощи Сталина. Самолеты ваши там лихо орудуют, танки подтянулись – не удержатся фалангисты, погонят их на юг. Но это ненадолго
- А как же твои прогнозы? Ты же говорил, что наши бросят республиканцев, а получается как раз наоборот, - ехидно заметил Донцов.
- А я смотрю в долгую. – Взгляд у Штюрмера посуровел. – Это разношерстное кубло не способно самостоятельно сформировать сильную армию, а все эти интербригады напоминают баранов, руководимых разномастными козлами отпущения. Чтобы победить, нужна регулярная армия, и Франко или, как вы их называете, оппозиционеры, постепенно ее сформируют и победят, несмотря на участие СССР. У вас хорошие летчики, опытные, смелые, но с пикой на танк не попрешь, и никакая смелость не сможет противостоять техническому превосходству. Сейчас в Испании получает боевое крещение немецкая авиация нового поколения, Мессершмитты, Юнкерсы, и ваши «ишаки» против них, что воробьи против ястребов. Они уже бомбят Мадрид, сравняли с землей Гернику, обеспечивая превосходство в воздухе и доминирование армии Франко в целом. Хотя… всерьез никто в эти местечковые разбирательства влезать не будет, ни СССР, ни Британия, и Германия тоже – само как-нибудь рассосется в нужную сторону. А знаешь почему? Потому что мужайтесь, худшее впереди, как говорил Марк Аврелий. Все готовятся к худшему. Я не политик, но считаю, что намечается большая война. Она прямо-таки витает в воздухе.


Донцов трясся в кузове грузовика, сидя на полу в расслабленной позе и опершись спиной на задний борт. Скованные наручниками руки лежали между широко раскинутых ног. Его охраняли двое конвойных: правый расположился на скамейке в середине кузова, а левый сзади. Алесксей подумал, что Штюрмера таким же способом переправляли в Валенсию, он сбежал, перебив охрану, и в этом чувствовалась какая-то знаковая аналогия, подспудный намек, призыв к активным действиям.
«А конвойные явно новобранцы, салаги. Держит карабин между ног и опирается на него, как на клюку. А должен положить его на колени, дулом ко мне и держать палец на спусковом крючке. Секунда – выстрел. А сколько сейчас ему понадобится? Где-то три. А это очень много! За это время можно обоих срубить, создав благоприятную ситуацию. Второй вообще какой-то малахольный, озирается по сторонам, как будто ворон считает, а на меня и не глядит. Странно все … Ведь Штюрмер профессионал, волчина, должен был понять, что таких как я нужно в железной клетке под замком конвоировать, с опытными бойцами. Хотя… Я ведь тоже прошляпил, и немец сбежал. Какая-то зеркальная ситуация возникает.
А ведь Штюрмер патриот Рейха и служит Рейху. Он выполняет конкретные задания командования, и ему наплевать, что будет с испанцами в результате этой смуты. А мне наплевать? Сложный вопрос. Судьба испанских товарищей, с которыми я повязан кровью, мне глубоко не безразлична, и за них я готов кому угодно глотку перегрызть. А сама Испания? Эта политическая абстракция не для меня, а футбольное поле для политиков. Я тоже служу СССР, а не Испании, которая превратилась в клубок противоречий, и здесь у каждого своя правда, а правильную правду определяю не я, а наша ВКП(б)…».
Размышляя подобным образом, Донцова внезапно озарила парадоксальная мысль.
«Грузовичок, пара неопытных конвоиров… А не возвращает ли мне немец должок!? Когда его везли в Валенсию, он тоже думал о том, что командир спецотряда Донцов никак не похож на дилетанта, а уж на дурака тем более, и он ему, Штюрмеру предоставил шанс. Как коллеге по работе. Ну и, получи ответный реверанс! А дальше уж как сумеешь. Довезут ли меня до костоломов из контрразведки Франко или нет – это никак не повлияет на карьеру и судьбу немца, а тут можно проявить рыцарское благородство, которое не связано с его конкретной деятельностью, сотворить эдакий парадокс, а потом любоваться собой. Может быть он потомок какого-нибудь саксонского курфюрста – вот и взыграла родовая кровь .Да и должником он себя считает. Моим должником. Так это или не так, но нужно действовать, иначе плохо будет. Кто не стучится, тому не откроют».
Донцов вспомнил своеобразную лекцию, прочитанную ему Мигелем после пленения Штюрмера.
«Ты правильно сделал, что отправил этого Штюрмера в нашу контрразведку – там его обработают по всем правилам. Не знаю, преподавали ли тебе эту специфическую дисциплину, но на клиента при допросе оказывают психологическое и физиологическое воздействие в названной последовательности. Поясняю… Физическое воздействие является лишь частью физиологического и не включает в себя, допустим, применение химических или медицинских препаратов.
Начинают допрос доверительно, панибратски, дескать, я вот такой простецкий парень, давай поговорим открыто, вызывают на откровенность. Клиент, не подготовленный клиент, или просто глупый и доверчивый клиент начинает по кусочкам, сам того не осознавая, выдавать нужную информацию. За эти мелкие фактики цепляешься, расширяешь информационное поле, ловишь клиента на противоречиях, загоняешь его в угол, мол, ты же умный человек, а пытаешься опровергать очевидное. При этом намекаешь о возможных неприятных последствиях, если он откажется сотрудничать, не о конкретных последствиях, а так… Пускай сам себе их придумает и мучается.
Но это для простых, адекватных людей. На упертых фанатиков эта методика не действует – их можно принудить только физически, только пытать. Если он тебе нужен для последующего использования, то надо начинать с легких пыток – бить по болезненным местам, прижигать сигаретой, ну, и нечто подобное. Пока не сломается. Если не нужен, то сразу работать с места в карьер с последующей ликвидацией. Допустим, начинать по кускам резать половой орган перед зеркалом или грудь у женщин. И чтобы смотрел, не смог отвернуться или закрыть глаза. Но в моей практике до такого дошло лишь один раз – обычно ломаются раньше, лишь к ним прикоснется скальпель.
С профессионалами, вроде Штюрмера, все упрощается. Он прекрасно осведомлен о процедуре допроса и начнет сотрудничать сразу, выторговывая себе максимальную выгоду, начнет выдавать информацию дозировано, а когда эта доза дойдет до нужного размера, то из него делают двойного агента, он попадает под колпак и будет работать на тебя, пока не изменится политическая ситуация. Немцы всегда в этом были большие мастера, но ваш КГБ их догнал и, даже превзошел в этой области знаний и, особенно, в их практическом применении. Это вкратце. На изложение деталей и нюансов уйдет слишком много времени, а у нас его нет. И политическую сторону я не затрагиваю, а на этой виолончели можно ох как играть!».
Старший лейтенант Донцов в силу своей специализации применял лишь экстренное потрошение для выдаивания текущей информации, догадывался об иных методах допроса, но Мигель разложил всю процедуру доступно и по полочкам.
«И что меня ждет? На куски начнут резать или двойным агентом делать? Пакость какая! А наши, если засекут, то из меня никакого двойного агента делать не будут, а скажут, что я Родину, мать твою, продал, и пулю в затылок».
Донцов катал подобные мысли в голове как бильярдные шары и параллельно планировал побег, проигрывая до мелочей предполагаемые действия, чтобы потом тело работало само, без раздумий, рефлекторно.
Правый конвоир располагался от него метрах в трех. «Далековато. Нужно его подманить».
-Эй, - застонал Алексей, имитируя прерывистое дыхание. – Пить. Иначе умру. У меня диабет.
Слово «диабет» он произнес по-русски, но чем непонятней, тем лучше.
Конвойный застыл в растерянности, не зная, что делать. Если арестант умрет, то ему не сносить головы.
Донцов тем временем усилил психологическое давление – начал натружено перхать и пускать слюни, при этом скованные руки поднес к губам, как бы приглушая кашель, а на самом деле приготовив кулаки для прямого удара.
Конвоир наконец принял решение, достал флягу и, наклонившись, поднес ее ко рту над пленника.
- Руки убери, мешают.
Алексей и убрал руки, прямым ударом врезав конвоиру в лоб. Тот откинулся назад и зашелся мелким дриблингом. Но тело Донцова уже парило в воздухе, устремившись вперед. Второй конвоир, не успев осознать происходящее, получил сцепленными руками по макушке и ткнулся носом в настил грузовика. Донцов метнулся к первому конвойному, подтащил его к заднему борту и, приподняв, выбросился вместе с ним из машины, находясь сверху. И приземлился тоже сверху, смягчив удар. Ощутил свое тело.
« Вроде бы цел, коленом ударился, но терпимо. Интересно, из кабины заметили? А, плевать!».
Донцов оттянул тело в кювет, и быстро обшарил бездыханного конвоира.
«Жив ли? Ключи от наручников были у него… А, вот они! Так… Нож, карабин, фляга, папиросы... Свидетеля оставлять нельзя. Добить».
Он резанул ножом по сонной артерии конвойного и, слегка прихрамывая, устремился в ближайший лесок, находящийся в сотне метров от дороги.
«Машина не остановилась – значит, не заметили».
Требовалось определиться на местности. «Из кузова грузовика много не разглядишь, а по времени проехали километров двадцать. А вот откуда проехали?». Донцов очнулся, когда его тащили по лесу в районе Пасобланко, но ему тут же вкололи какую-то дрянь, он вновь отключился и дальнейший путь отследить не мог.
«В любом случает нужно двигаться на Северо-восток и удалиться подальше от трассы. Обнаружат пропажу и начнут искать. Ветра в поле».
Алексей ехидно усмехнулся, сориентировался по солнцу и зарысил в выбранном направлении. Хотелось пить. Он откупорил флягу и сделал пару глотков.
«Вода. Это хорошо. Вино плохо утоляет жажду и, уж тем более, водка».
Лес плавно перешел в редколесье, захлюпало под ногами, а пройдя еще немного, Донцов провалился в какую-то яму по колено. Запахло затхлой сыростью, заквакали встревоженные лягушки, крикнула птица.
«Вляпался в болото», - определил Алексей. «Надо вернуться и попытаться обогнуть его по пологой дуге, не теряя направления».
Сделав крюк в несколько километров, он вновь очутился в лесу – болото оказалось не столь обширным. Стемнело, желудок призывно урчал, требуя пищи.
«Ну, не охоту же здесь затевать, хотя дичь наверняка отыщется!? Где я? Кто тут поблизости? Услышат стрельбу… Да и спичек нет. Курево есть, а спичек нет. Незадача».
Он нарезал веток, соорудил себе ложе, ветками же укрылся и мгновенно уснул.
На рассвете Донцов проснулся, умылся утренней росой и двинулся дальше. Вскоре он вышел из леса. Перед его взором открылись желтые квадраты скошенных полей, разграниченные рядами фруктовых деревьев. Между ними виляла ухабистая, проселочная дорога.
«Каждая дорога ведет к цивилизации».
Донцов зашагал по проселку. Пахло прелой травой. Подойдя в фруктовым посадкам, он увидел лежащие на земле гранаты.
«Хоть какая-то, но еда. Для обмана желудка».
Пока он возился с плодами, позади послышалось легкое ржание. Донцов моментально снял карабин с предохранителя, сунул его в траву и лишь потом обернулся. К нему приближались двое конных, вооруженных такими же карабинами.
«Военный патруль. Пронесет? Нет, не пронесет!».
Всадники остановились метрах в пяти от Алексея.
- Кто такой? Документы.
- Да нет у меня документов, сгорели документы, я беженец.
Донцов прекрасно осознавал, что по выговору он никак не сойдет за местного жителя да и вообще за испанца. Надо было действовать.
- Лечь на землю, руки за голову, - последовала команда.
- Я сейчас, сейчас…
«Сейчас я вас сделаю», - закончил он мысленно фразу, глядя в наставленные на него ружейные дула. « Но сначала надо продемонстрировать полное подчинение, растерянность и страх».
- Все ложусь, - проблеял Донцов дрожащим голосом.
Он медленно опустился на колени, а потом резко откатился в сторону, скрывшись в высокой траве. В следующий момент прогремело два выстрела. Один из конных уткнулся в шею лошади, сполз вниз и повис на стременах. Второй вскрикнул, схватившись за плечо и выронив оружие. Третий выстрел. Фенита ля комедия.
Внезапно конь под одним из всадников поднялся на дыбы, заржал и как угорелый понесся прочь. Второй конь оказался кобылой. Лошадка спокойно начала пощипывать сухую траву, не обращая внимания на висящего на ней человека.
«Ну, вот и гужевой транспорт появился». На лице Донцова не дрогнул ни один мускул - привык он к подобным сшибкам.
Сняв с лошади труп и оттянув его вглубь посадки, он залез в притороченную к седлу сумку, где обнаружил краюху хлеба, кусок копченой баранины и, о, нечаянная радость, спички. Кобыла, как ни в чем не бывало, продолжала щипать траву.
«А вот теперь все без обмана – радуйся чрево голодное!».
Подкрепившись и выкурив папиросу, Донцов вскочил на лошадь и рысью поскакал по дороге.
«Жить стало лучше, жить стало веселее, как говорил товарищ Сталин».
Через некоторое время впереди показались дома и купол католического храма.
«Надо бы понять, где я вообще нахожусь. Попробую обратиться к местному падре – попы вроде как занимают нейтральную позицию».
Спешившись у кованой ограды, Донцов привязал к ней лошадь и зашел в храм. Какой-то церковный служка возился на алтаре. Алексей спросил, как ему увидеться с падре по срочному делу. Служка махнул в сторону прохода рядом с алтарем. Священника Донцов обнаружил в одной из задних комнат. Тот что-то писал на листке бумаги, периодически перелистывая толстый фолиант, лежащий перед ним. Алексей прекрасно осознавал, что для получения нужной информации ему придется лгать и лгать умело.
- Слава Иисусу Христу! – сказал он, поклонившись.
- Во веки веков. Аминь, - ответил священник. – Что привело тебя сюда, сын мой?
- Я русский эмигрант из СССР, Василий Иванов, недавно прибыл в Испанию, а тут такое! – начал врать Донцов, поглядывая на падре. Тот молчал и лишь недоверчиво хмурил брови.
«Ну и что говорить дальше?», - прикинул Алексей, и тут его озарило.
- Я принял католическую веру, и отец Николас из Севильи, обещал меня пристроить послушником в монастырь святого Доминика. Он как раз направлялся в Валенсию и взял меня с собой…
Про монастырь Донцов узнал от Мигеля, когда тот знакомил его с достопримечательности Валенсии.
- Николас! – падре удивленно вздернул брови. – Из кафедрального собора?
- Да, оттуда, - подтвердил Донцов. – Он понял, что лжет в нужном направлении.
- Я хорошо знаком с Николасом, я падре Антонио. Говори дальше.
Священник застыл в ожидании продолжения рассказа.
- Мы попали под артиллерийский обстрел, моя лошадь понесла и занесла, сам не знаю куда.
- А Николас тоже ехал верхом? Это нонсенс.
Священник вновь недоверчиво напрягся.
- Нет, он ехал на телеге, - пояснил Донцов после небольшой заминки. – Он на телеге, а я на лошади. А потом как рвануло…
- И какой помощи ты от меня ждешь? – спросил священник.
- Мне необходимо пересечь линию фронта и отыскать падре Николаса, дай Бог ему здоровья. У меня нет документов. Они остались у падре Николаса. Не могли бы Вы написать мне какую-нибудь рекомендательную записку, мол, я Василий Иванов направляюсь в монастырь святого Доминика, ну, и так далее.
- Господь велел людям помогать друг другу, - немного подумав, проговорил священник. – Я сделаю, что ты просишь. До линии фронта около тридцати километров. Я объясню, как туда проехать. Передай привет падре Николасу от падре Антонио.
«Видимо подобная бумага его ни к чему не обязывает», - решил Донцов, выходя из храма.
Он вскочил на лошадь и поскакал по указанному маршруту.
А бумага, написанная падре Антонио, действительно сработала на одном из пропускных пунктов, где у Донцова потребовали предъявить документы.

Когда Алексей зашел в гостиную, то обнаружил там Альбу. Она сидела за столом, облокотившись на столешницу и зарыв лицо в ладони.
- Продукты положи в деревянный ящик на кухне, - сказала она чуть хрипловатым голосом, не глядя на вошедшего.
- Я и тебя могу положить куда-нибудь, - со смехом проговорил Донцов.
Альба вздрогнула, распахнула глаза и уставилась на Алексея.
- Ты!!! Ты жив! - Она кузнечиком выскочила из-за стола, повисла на шее у Донцова и начала его беспорядочно целовать в губы, щеки, глаза. – Все считают тебя погибшим, высылали поисковую команду, чтобы нашла тело…
- А я взял и воскрес, - перебил ее Донцов. – Да успокойся ты!
- Все, все… Альба оторвалась от Алексея и без сил опустилась на диван.
Донцов присел рядом и обнял девушку за плечи.
В дверь постучали, и в комнату вошел боец с коробкой в обнимку.
- Продукты положи в деревянный ящик на кухне, - распорядился Донцов, едва сдерживая смех, и спросил Альбу.
- Кто сейчас командует отрядом?
- Солейко. Исполняет обязанности... Уже не исполняет, - ответила Альба.
- А где он сейчас?
- В штабе, у Агустина.
Донцова разобрал смех.
- Связь есть?
- Есть. Звони.
Альба махнула рукой в сторону телефонного аппарата, стоящего на подоконнике. Алексей подошел, снял трубку и попросил телефониста связать его с кабинетов капитана Карероса.
- Попросите к телефону лейтенанта Солейко.
- Слушаю, - раздался в трубке голос Сан Саныча.
- Ты, говорят, командуешь отрядом, товарищ лейтенант? – Донцов едва сдерживал смех. – Вот и продолжай, а я поеду на побережье трепангов ловить.
- Ну и шутки у тебя, командир.
Солейко внезапное воскрешение Донцова ничуть не удивило.
- Гони сюда, доложишь обстановку. Мне тут один немец поведал, что танки Т-26 подвезли.
Донцов положил трубку и посмотрел в окно. Небо стояло безоблачным, фруктовые деревья перед домом зацвели, весна набирала обороты.


Малолетние диверсанты
После очередного рейда отряду предоставили двое суток отдыха. Бойцы расползлись по городу, но к полуночи должны были вернуться в казарму. Некоторые, успевшие завести себе подружек, пытались возражать, но Солейко быстро вправил им мозги. Его могучая комплекция и без слов выглядела очень убедительно.
- Вам что, нужна целая ночь, чтобы девушке приятное сделать? Успевайте. А кто не способен, тот пускай чешет яйца через карман.
Несмотря на партизанский статус, дисциплина в отряде была уставная и без всяких послаблений. По уставу РККА. За мелкие нарушения, конечно, не расстреляют, но отхожие места и помойки все твои. Бойцы из крестьянского сословия относились к подобным видам наказания терпимо, а вот те, кто приподнялся по социальной лестнице, воспринимал чистку нужников как унизительную каторгу. За порядком присматривал бывший управляющий железнодорожными складами, огромный и пузатый детина по прозвищу «Дикий бык». Он числился что то типа старшины или коменданта. И он вполне оправдывал свой оперативный псевдоним.
Преторианцы тоже разбрелись кто куда: Альба отправилась в госпиталь, Мигель отлучился по своим агентурным делам, Солейко спал в своей комнате – он никогда не упускал возможности поспать, Донцов сидел на диване в гостиной, читал свежие газеты и вполуха слушал жаркий спор Фраучи с Джигой о военной стратегии и тактике. В доме, несмотря на открытые окна, стояла жара, и они сидели в одних трусах за столом напротив друг друга. Падре Николас отбыл восвояси, в кафедральный собор, и Григорию надо было с кем-то удовлетворять свой философский зуд, поэтому он постоянно искал себе оппонентов, чтобы всласть подискутировать на любые темы.
- Как говорил Сунь Цзы, Сущность войны - обман, - горячился Фраучи. - Искусный должен изображать неумелость…
- Это как это? – перебил его Джига. – Как я буду проявлять неумелость при закладке мин и перед кем я должен ее изображать? Вот я заряжаю бомбу, изображая неумелость перед контрольной комиссией от фалангистов, а они мне выставляют оценку по пятибалльной системе.
Он ехидно усмехнулся.
- Ты смотришь на процессы слишком приземленно, а не в общем, стратегическом плане, - настаивал на своем Фраучи.
- Так я и живу на земле, а не витаю в небесах как некоторые философы.
Фраучи хотел что-то возразить, но внезапно раздался стук в дверь. Донцов недовольно поморщился. «Кого еще там несет!?».
В комнату вошел посыльный из штаба и застыл на месте. Парень был молодой, из новобранцев и явно нервничал.
- Ну, что ты стоишь, как статуя Колумба? Говори, - подстегнул Донцов посыльного.
- Звонил начальник железнодорожной станции. Они двух вражеских диверсантов поймали. С минами. Сказали, что бы я доложил Вам.
Посыльный замолк в ожидании реакции Донцова.
- Все понял, свободен, - сказал Алексей, махнув рукой в сторону двери.
Джига, слышавший разговор, вопросительно уставился на командира. Донцов утвердительно кивнул.
- Ты все правильно понял. Мины это по твоей части. Иди и разбирайся. Возьми с собой бойцов, кого найдешь. Надо доставить диверсантов сюда, а то сбегут еще. Машину возьми.
- Выполняю.
Джига поднялся, быстро оделся и вышел прочь.
- Ничего удивительного, - сказал Донцов, тыкая пальцем в газету. – Генерал Кейпо де Льяно грозит, что за каждое крушение поезда в тылу его войск он организует десять крушений в нашем тылу, за каждую уничтоженную минами или засадой автомашину он уничтожит десять наших.
- Слышал по радио, - подтвердил Фраучи. – Короче, пора нам сворачивать лавочку, а то ведь повзрывает всех к чертовой бабушке. Пугало огородное.
- Шутки шутками, а диверсантов с минами присылают. Ладно, дождемся Джигу и определимся. Так что ты там про Сунь Цзы рассказывал?

Джига резко зашел в кабинет начальника станции.
- Где диверсанты?
Мужчина в униформе, сидящий за письменным столом, от неожиданности вздрогну так, что у него очки соскочили на кончик носа.
- В подсобке. Их охраняют.
- А мины где?
- Да вот же они!
Начальник указал на банкетку, где на куске брезента лежало два непонятных устройства. Непонятных для непосвященных. Джига подошел, потрогал мины пальцем, ковырнул карандашом, взятым со стола, и поставил диагноз.
- Мины с колесными замыкателями. Конструкция устаревшая, но применимая.
Он быстро обезвредил мины и повернулся к начальнику станции.
- Упакуйте их во что-нибудь – я их с собой заберу. Они теперь безопасны. Теперь я хочу повидаться с диверсантами.
- Конечно, конечно, - засуетился начальник станции. – Вас сопроводят. Они сами пришли. Я их спросил, куда они хотят ехать, а они мне, мол, мы от фашистов из Севильи.
В небольшом чулане, заваленном всяким хламом, Джига обнаружил двух худеньких мальчишек лет тринадцати-четырнадцати, одетых в короткие штаны и грязные рубахи навыпуск.
- Это и есть диверсанты?
Он удивленно посмотрел на сопровождавшего его железнодорожника с пистолетом наголо.
- Они и есть. Сами пришли сдаваться, - пояснил тот.
- А кто вас научил взрывному делу? – спросил Джига подростков.
Ему становилось все интереснее и интереснее.
- Динамит, - ответил один из пацанов.
- Динамит, тротил, аммонал… - задумчиво проговорил Джига. – Это что, кличка такая?
- Кличка, - хором подтвердили мальчишки.
- Надо будет повидаться с вашим Динамитом. – Иван внимательно рассмотрел пацанов, пе-риодически переводя взгляд с одного на другого. – А одежонка у вас такая откуда? Прямо как инкубаторские.
- На базе выдали, - последовал ответ.
- На базе… - Джига на секунду задумался. – И базу вашу придется посетить. Ладно, поедете со мной. Связывать вас не будут – сами явились с повинной. – Он позвал своих бойцов. – Этих забираем с собой.
- А куда их разместить? – поинтересовался один из них.
- На колени посадите – тут ехать-то пятнадцать минут.
Когда садились в машину, один из малолетних диверсантов сделал неожиданное заявление.
- Нас четверо было.
- А где еще двое? – моментально отреагировал Джига.
- Они не захотели сдаваться и пошли мины ставить. Вон там.
Мальчишка указал в сторону железнодорожных пакгаузов.
- Понятно. А ведь скоро тут пассажирский пройдет... – Джига осознал, что надо немедленно менять план действий. – Мальчишки пускай еще в чулане посидят. – Он прикинул расстояние до пакгаузов. – Всем распределить участки и просмотреть всю железку до конца складов. Искать закладки. Давайте, не первый раз замужем.
Мины обнаружили быстро, обезвредили и добавили к двум предыдущим. Малолетних диверсантов и след простыл – гнаться за ними не имело смысла. Надо было решать проблему в целом, бить по штабам.

Малолетних диверсантов Мигель допрашивал по очереди, потом собрал их вместе, пригласил Донцова и озвучил полученную информацию.
- Тут вот что выяснилось… Когда мятежники захватили Севилью, то начали арестовывать жителей прямо целыми семьями. Зачем? Это надо у них спросить. Может быт, для устрашения. Их держали в переполненной тюрьме, кормили скудно, люди голодали. Некоторым выборочно предъявляли облыжные обвинения и расстреливали без суда и следствия. Особенно злобствовали марокканцы.
Несколько дней спустя, отобрали несколько мальчиков подросткового возраста и вывезли за город, поселив в бараке для сезонных сельскохозяйственных рабочих. Сказали, что будут их обучать, как убивать коммунистов, а потом пристроят к делу. Ну-ка, Виктор, расскажи, что вам говорил инспектор?
И названный Виктором заговорил
-Инспектор сказал, что скоро вся Испания будет освобождена от коммунистов и другой нечисти, потому что коммунисты жарят на кострах детей, а потом их едят. А еще сказал, чтобы заслужить прощение для родных, нужно пойти в тыл к красным и выполнить простое задание. Сразу не сказали какое.
- Запугивание вперемешку с пропагандой, - подхватил Мигель. – Их стали хорошо кормить, проводить беседы, даже ксендз там что-то проповедовал. Доказывали, что дети должны внести свой вклад против безбожных коммунистов, продавшим Испанию русским большевикам. Но оказалось, что запудрить мозги даже детям не так-то просто – вот они не захотели взрывать поезда и убивать людей. Короче, фалангисты решили привлечь к диверсионной работе подростков. А что! Метод предельно циничный, но весьма эффективный – на них не обращают внимания. В перспективе хотели задействовать и девочек в этом неблагородном деле. Мальчиков пугали, обманывали, шантажировали родителями, находившимися в тюрьме, а потом начали тренировать по взрывному делу. При этом тщательно за ними наблюдали и отбраковывали подозрительных или физически несостоятельных. Их изымали из команды, и дальнейшая судьба их неизвестна. С остальными обращались вежливо, кормили и поили вином. При этом учили совершать поджоги и ставить на железной дороге мины с динамитом. Они освоили науку и могли минировать, как днем, так и ночью. Где находится база, они не знают, потому что их перемещали исключительно ночью на транспорте. У самого главного инструктора прозвище Динамит. - Мигель посмотрел на Виктора.
– Ты можешь назвать адрес этого Динамита? - И пояснил - Его привлекали чистить выгребную яму на асьенде этого подонка.
- Не знаю я адреса, но знаю, в каком поселке он живет, и могу нарисовать, как пройти к его дому. – сказал Виктор.
Мигель подвинул к нему лист бумаги и карандаш.
– Рисуй.
- А собаки у него есть? – спросил Донцов.
- Есть, - подтвердил Виктор. - Здоровый и злой кобель. Он его выпускает на ночь.
Закончив с подростками, Донцов вызвал «Дикого быка» и распорядился.
- Поселишь их в казарме вместе с бойцами и приглядывай за ними. Наши плохому их не научат, по крайней мере, тому плохому, чему их учили фалангисты.
Когда они остались вдвоем, Донцов спросил Мигеля.
- Ну, ты понял, что мы должны в первую очередь предпринять?
- Персональное воздействие, - не задумываясь, ответил Мигель.
- Точно! – подтвердил Донцов. - Найти и тряхнуть на информацию этого Динамита – он у нас запоет как соловей, когда его начнет спрашивать Сан Саныч Солейко.

В тот же день Мигель привлек свою агентуру для наблюдения за домом Динамита. Вскоре была получена следующая информация:
Тодео Флорес по прозвищу Динамит, служит в армии Франко в звании капитана, инструктор по взрывному делу, имеет крепкий каменный дом с мансардой, большой участок с фруктовым садом, огороженный сетчатым забором, живет вместе с женой и малолетней дочерью, домой возвращается со службы каждый день на машине с охранником около восьми вечера, специально дом не охраняется, но имеется собака, испанский мастифф, которого спускают с цепи на ночь.
После получения необходимой информации Донцов немедленно созвал совещание.
- Ну и какие будут мнения по этому поводу? Как будем брать этого Динамита? – спросил он собравшихся. – Высказывайтесь, не стесняйтесь.
Первым подал голос Мигель.
- Фигуранта можно пленить по дороге домой или в самом доме. Каждый из вариантов имеет сои плюсы и минусы. Вариант с засадой проблематичен – нужна дополнительная информация по маршрутам перемещения, местность там открытая, днем можно засветиться, а ночью он не ездит. С другой стороны в дом нужно как-то пробраться без шума, там Динамит не один, а лишние трупы нам ни к чему, да еще эта собака во дворе. Но все-таки, на мой взгляд, вариант с домом предпочтительнее.
- Собаку можно отравить, - предложил Солейко.
- Или пристрелить, - вставил свое слово Фраучи.
- И поднять шум с непредсказуемыми последствиями, - возразил Солейко.
- А я издалека ее прикончу, - парировал Фраучи. – С километра. Из дома выстрел вряд ли услышат, а если и услышат, то мало ли там кто стреляет – военное положение или охотится кто-нибудь.
- А как ты ее в темноте разглядишь? – не отступал Солейко.
- А почему ночью? Кто сказал, что асьенду нужно брать ночью? А в дом как, через трубу будешь просачиваться? Двери там, наверняка, крепкие, рамы у окон тоже… Джигу будешь привлекать? Шум, гам, тарарам, и делай ноги без дороги. И Динамит без оружия дома не сидит.
Фраучи бросил победный взгляд на Солейко.
- С этим мы разберемся, - вмешался в дискуссию Донцов. – Тут интересней другое… Если фигурант возвращается домой ежедневно, то значит тренировочный полигон находится где-то неподалеку от его асьенды. Мы можем убить двух зайцев сразу: днем, вернее, в светлое время суток, отработать Динамита, получить от него нужную информацию, а ночью напасть на тренировочную базу и сравнять ее с землей вместе с личным составом.
После бурного обсуждения план операции был принят.

Промежуточную остановку отряд сделал на базе Гектора. Оттуда по прямой до искомого поселка было километров десять, два часа ходу в пешем варианте. К Динамиту отправилась группа из четырех человек: Донцов, Солейко, Дамиан и Фраучи. Дом Динамита располагался на краю поселка, далее шли поля, а где-то в полукилометре начинался лесной массив.
Фраучи забрался на огромный дуб, обеспечив снайперское прикрытие и наблюдательный пункт одновременно.
- В сад вышла женщина и с ней девочка. Они направились в сторону какой-то дворовой постройки типа сарая – то ли коровник, то ли курятник. – Фраучи, глядя в снайперский прицел, освещал происходящее, как будто комментировал футбольный матч. – Собака высунула морду из будки. Командир, а может вместе с псом и этих баб пристрелить?
- Это перебор, там ребенок, - сказал Донцов. – Так обойдемся. Сан Саныч, пошел!
Солейко вышел на дорогу и прогулочным шагом направился к асьенде. Пройдя вдоль фасадной части, он махнул рукой, подав сигнал Фраучи. Раздался далекий выстрел, и мастифф уткнулся мордой в землю. Женщина повернула голову в сторону леса, а на пса даже не посмотрела. Солейко перемахнул через полутораметровую изгородь и метнулся к дому. Девочка зашла в сарай.
Когда перед женщиной внезапно нарисовался здоровый, светловолосый мужик, то она впала в состояние ступора.
- Все нормально, все нормально, - сказал Солейко, широко улыбаясь, коротким ударом отключил женщину и отнес ее в сарай. Спустя несколько минут он вышел наружу и направился к крыльцу. Входная дверь оказалась незапертой, и Сан Саныч, махнув рукой, зашел внутрь дома.
- Деми, давай туда, - скомандовал Донцов. – Я следом за тобой через три минуты. Фраучи на месте и посматривай там.
Вскоре вся троица очутилась внутри дома.
Дамиана послали на второй этаж наблюдать окрестности, а Солейко с Донцовым зашли на кухню.
- Что с женщинами? – спросил Донцов.
- Упаковал и уложил на сеновале. Там у них корова.
Солейко подошел к плите и потрогал стоящую там кастрюлю.
- Еще теплая. – Он поднял крышку, заглянул внутрь и, зажмурившись, потянул носом воздух. – Куриный супчик. Харчеваться будем?
- Ешь, если невтерпеж – я пока не хочу, - отмахнулся Донцов.
Сан Саныч разыскал ложку и начал хлебать суп прямо из кастрюли.
Когда начало темнеть, Дамиан увидел фары приближающейся машины.
- Клиент на подходе, - крикнул он.
Солейко, в расслабленной позе сидящий на диване, моментально сконцентрировался, устремился во двор и спрятался за кустом возле калитки. Донцов последовал за ним и притаился за дверью, выходящей на крыльцо. Дамиан спустился в гостиную, задернул штору и стал наблюдать за происходящим в узкую щель, чтобы при необходимости вмешаться в события во дворе.
Машина подъехала вплотную к калитке. Из нее вышел плотный мужчина среднего возраста, видимо, телохранитель, и осмотрелся. Вслед за ним появился, судя по описанию, сам Динамит. Он отпер калитку и махнул рукой, мол, уезжайте. Машина отъехала. Динамит направился в сторону дома. Внезапно на крыльце появился Донцов.
- Привет, Динамит.
Тот на секунду опешил, а потом начал скрести кобуру с пистолетом, висевшую на поясе. Еще секунда… Динамит получил сильный удар по загривку и осел на землю.
- Все в порядке, - сказал Солейко, могучей скалой нависший над беспамятным телом. – Забираем клиента.
Динамита втащили в дом и заперли входную дверь. Всё прошло в соответствии с заранее разработанным планом.
Пленника связали и усадили на стул. Солейко встал позади, чтобы исключить какие-либо лишние движения Динамита. Донцов расположился сбоку, демонстративно поигрывая пистолетом. Допрос доверили вести Дамиану по варианту экстренного потрошения. Он плеснул водой в лицо пленнику. Тот дернулся и открыл глаза.
Губы у Деми сложились в узкую стальную струну, а глаза налились голодным вожделением практикующего вампира. Артист да и только!
- Где тренировочная база? – проговорил он сдавленным голосом и чиркнул лезвием ножа по горлу пленника, вызвал легкое кровотечение. Динамит инстинктивно подался назад. – Не суетесь, а то сам на нож наткнешься, - продолжил допрос Дамиан. – Где база? Говори. На куски резать буду.
Донцов внутренне усмехнулся. «Прямо как басмач из Туркестана».
- Не убивайте, я все скажу.
Динамит побелел лицом и скороговоркой выложил местоположение базы. Деми вновь слегка ткнул его ножом в шею.
- Сколько там человек?
- Четверо охранников и восемь человек учебного персонала.
- Где они располагаются?
- В бараке. Там есть жилой барак.
- Где пацаны?
- Рядом склад – курсанты там.
Дамиан посмотрел на Донцова.
- Нам еще что-нибудь нужно от этого?
- Да, пожалуй, что нет, - ответил Донцов, убрал пистолет в кобуру, повернулся к Солейко и коротко кивнул.
- Если наврал, то Бог тебя накажет, - сказал Сан Саныч и одним движением свернул Динамиту шею. – Вот так. Чтобы грязь не развозить.
- Все, уходим, - скомандовал Донцов. – До утра сюда никто не сунется. Пора заняться базой.

Тренировочный полигон представлял собой открытую площадку с жилым бараком, длинным пакгаузом и несколькими вспомогательными постройками. В склад вели двустворчатые, металлические ворота с вырезанной в них дверцей, закрытой на висячий замок. Ворота освещал электрический фонарь, подвешенный на консоль, выступающей из-под крыши. Жилой барак располагался в нескольких десятках метров от пакгауза, имел крыльцо в торце здания и так же освещался фонарем. Окна барака были забраны металлическими решетками. Свет в них не горел кроме торцевых окон.
Донцов, оценив обстановку, решил, что брать барак штурмом нецелесообразной – чревато большими потерями с непредсказуемым результатом.
- Стены крепкие, на окнах решетки, полтора десятка вооруженных людей и вооружены непонятно чем – может быть, и пулеметы имеют в наличии. Там можно держать оборону сутками, а у нас времени часа два, не больше. Начнется стрельба и вскоре прибудет подкрепление в виде батальона как минимум.
- А что ты предлагаешь? – поинтересовался Солейко.
- Надо сделать так, чтобы они сами из барака повыскакивали, Джигу запустить. Шум будет сильный, но короткий – успеем смыться. Иван, что ты думаешь по этому поводу?
- Думаю, что их надо оттуда выкурить, - отозвался лежащий рядом Джига. – Помнишь, как мы немца выкуривали из графской асьенды?
- Значит, тебе и карты в руки, - согласился Донцов. – Передай по цепи – рассредоточиться по периметру и стрелять по готовности при наличии противника. Поехали!
Вскоре раздался звон разбиваемых стекол, и внутрь барака полетели дымовые шашки и зажигательнее бомбы. Из окон повалил дым, внутри здания занялся пожар, осветивший окрестности, раздались истошные крики. Из торцевой двери начали выскакивать люди, которые тут же попадали под плотный огонь бойцов отряда. Некоторые выпрыгивали из окон, выбив решетки, и тоже падали, сраженные пулями. Весь этот жестокий жизненный спектакль длился не более пятнадцати минут, и все было кончено: барак горел, а вокруг валялись трупы противника. В свете пожара Джига заметил кусок железнодорожного полотна длиной с десяток метров.
- Смотри-ка! А тут реально тренировали. Надо перенять ценный опыт.
- Следует пацанов выпустить, - сказал Донцов. – Огонь по сухой траве может и до них добраться. Дамиан!
- Я здесь, - отозвался Деми.
- Иди выпусти мальчишек и мозги им предварительно вправь.
Сбив прикладами замок, Дамиан в сопровождении трех бойцов, зашел внутрь склада. Там стояла темнота.
- Эй, а ну быстро включить свет. Здесь есть свет?
- Есть, - раздался голос из темноты.
- Ну, так включи, а то сгорите все тут.
Зажегся свет, и Дамиан увидел два ряда лежанок и сидящих на них испуганных подростков.
- Построиться в две шеренги.
Приказ был исполнен неукоснительно.
- Слушай сюда. Я Дамиан, знамениты тореро. Знаете меня?
- Знаем, - раздалось несколько голосов.
Деми сделал небольшую паузу и продолжил воспитательную беседу.
- Все ваши инструктора, включая Динамита, уже еси на небеси, то есть трупы. Про нас они вам все наврали. Это я говорю, Дамиан. Сейчас, по моей команде, вы рассосетесь по окрестностям, забьетесь в щели и не будете носа высовывать. Родных ваших не тронут пока вас самих не найдут. Некого шантажировать будет. А теперь разойдись, и бегом, бегом…
Пацанов не надо было долго уговаривать, и вскоре склад опустел.
- Прямо как крысы, - с усмешкой проговорил Солейко, глядя на разбегающихся во все стороны мальчишек. – Пора и нам отчаливать.
- Пора, - согласился Донцов и крикнул. – Все, уходим.
Вскоре отряд втянулся в лесной массив. Никто их не преследовал.
- Пока там разберутся, что к чему, мы уже будем недосягаемы, - проговорил Солейко.
После прибытия в Хаен, на следующее утро к Донцову заявился Дикий Бык. Он остановился в дверях, выпятив пузо и теребя в руках скомканный берет.
- Что случилось? – спросил Алексей. – Какой-то ты сегодня робкий, камрад.
- Да ничего особенного не случилось. Сегодня ко мне пацаны обратились, ну, те, что ты прислал. Просят, чтобы их приняли в отряд.
- Ну, так и принимай. Организуешь хозяйственный взвод. А чтобы им не обидно было, в свободное от работы время направишь их к Фраучи. Взрывать они уже научились, теперь пускай и стрелять научатся. А потом посмотрим, куда их приспособить. Все понял?
Донцов вопросительно посмотрел на коменданта.
- Понял, командир. Выполняю.
Дикий Бык коротко кивнул и ретировался.
Донцов закрыл окно, задернул занавески и включил вентилятор. Намечалась жара, природа неумолимо вползала в лето.


Часть четвертая. Последние рубежи

«Политическая система западных держав и не только не подходит для испанцев, ибо испан-ская история свидетельствует, что всякая попытка импорта любой внешней доктрины обречена на неизменный провал в силу своего несоответствия национальному характеру и традициям».
Франсиско Франко

Оборона базы

После неустойчивого равновесия франкисты перешли в наступление, их армия усиливалась и структурировалась, была более дисциплинированной и лучше вооруженной. Прав оказался Штюрмер, предполагая именно такое развитие событий. Мадрид еще держался, а противник неумолимо сужал круги и приближался к Валенсии, ломая сопротивление республиканской армии. Город готовился к обороне под руководством генерала Леопольдо Менендеса.
На пути армии фалангистов стояла партизанская база Доминго Унгрии. Предстояло принять нелегкое решение: то ли сразу отступить и включиться в оборону города, то ли оказать врагам посильное сопротивление с непредсказуемыми последствиями.
Вечером Донцов выслушал доклад разведки.
- Франкисты прорвали линию обороны республиканской армии и устремились в прорыв большими силами. Республиканцы спешно отступают. По нашим прикидкам враг достигнет территории базы в течение двух суток.
Алексей зашел к Унгрии и проинформировал его о полученных разведданных. Доминго вышел из-за стола и начал нервно ходить по кабинету, поглаживая небритый подбородок. Донцов ждал реакции, и она вскоре последовала. Унгрия взял себя в руки и вновь сел за стол, предложив присесть и Алексею.
- Вот что я думаю… - Он вновь принялся чесать подбородок. – Долго мы здесь не продержимся – против нас регулярная армия, а не банда мародеров, но притормозим противника, дадим возможность Валенсии наладить оборону. Сбежать мы всегда успеем, если продумаем последовательность и пути отхода.
- Здесь тоже надо организовать оборону, то есть провести ряд стандартных мероприятий, - сказал Алексей. - Место у нас для обороны подходящее – две выдвинутые вперед высотки по флангам, не больно-то и подлезешь.
- Что ты называешь стандартными мероприятиями? - спросил Доминго.
- У противника имеется в наличие бронетехника, артиллерия, не исключена авиационная поддержка, ну и соответственно пехота. А мероприятия… Противотанковые рвы, проволочное заграждение, лучше всего спираль Бруно, минные поля, пулеметные гнезда, снайперские позиции, и зарываться в землю по самые брови, включая сорокопятки, ну, и прочие мелочи, - пояснил Донцов.
- Рвы мы вырыть вряд ли успеем, а вот с остальным надо постараться. Вы поможете мне это организовать? Спираль Бруно… Интересная мысль...
Доминго задумался.
- Поможем, - тут же последовал ответ. - А по проволоке у нас Солейко специалист. Выделишь ему взвод в помощь.
На складе с незапамятных времен лежали мотки колючей проволоки. Посчитали, что огораживать базу не имеет смысла – достаточно наблюдателей, пулеметных заслонов и конных патрулей. Но запас карман не тянет, а вот пригодился.
Донцов по радиотелеграфу связался с Мадридом, и на следующий день приехали два грузовика с крупнокалиберными пулеметами, противотанковыми минами и боезапасом. Работа кипела круглосуточно: Солейко руководил выстраиванием проволочного заграждения – вязали спираль Бруно, Джига с командой минировал вероятные подходы, Фраучи готовил снайперские позиции на высотках, туда же затащили две из имеющихся четырех пушек, обустроили пулеметное гнездо и обеспечили телефонную связь. Остальные бойцы рыли окопы и блиндажи. Позади первой линии обороны подвели электрический кабель и установили прожектора. Боеприпасы переместили в котлован, вырытый прямо внутри склада и накрыли их бетонными плитами, оставив узкий лаз. Альбу отправили в Валенсию для подготовки места для раненых. Никто не сомневался в ее организаторских способностях, тем более графиня имела серьезные связи в руководстве республиканской армии. Для оказания первой помощи в бригаде, кроме нее, имелся врач и несколько санитаров.
Утром третьего дня на горизонте показались отступающие части республиканской армии: бронетехника с прицепленными сзади пушками, всадники на лошадях и пехота. Им навстречу выехал небольшой конный отряд, возглавляемый Мигелем. Чтобы не попасть на минные поля, следовало указать проходы или предложить обогнуть оборонительные позиции. Мигель быстро разыскал командира полка, ехавшего на бронированном автомобиле, прояснил ситуацию и предложил включиться в оборону базу.
- У меня приказ следовать в Валенсию, - сказал командир и, немного помолчав, добавил. – Могу оставить взвод пехоты и пару противотанковых пушек. Пулеметов дать не могу.
- Пулеметов у нас достаточно, - сказал Мигель. – Спасибо за помощь.
- Удачи вам, - прозвучало в ответ.
Когда отступающие части скрылись за горизонтом, база замерла в настороженном ожидании. Вдалеке, за дымчатыми холмами ухала артиллерийская канонада.

Закончилась еще одна беспокойная ночь, а на рассвете, из утреннего тумана выплыли войска неприятеля. Двигались плотно, походным строем, пехота вперемешку с бронетехникой и конные разъезды по краям. Противник не ожидал какого-либо сопротивления в данном районе и уверенно двигался по направлению к Валенсии.
- Судя по структуре, не менее дивизии, - определил Донцов, отслеживая в бинокль передвижение войск неприятеля. – Как пересекут линию между высотками, заедут на минное поле, так и начнем.
- Все по плану, - согласился Доминго.
Ждать пришлось недолго – раздался взрыв, и идущая в авангарде бронемашина сделала кульбит в воздухе, перевернулась и осталась лежать, вращая колесами. Еще взрыв. Один из танков подпрыгнул, завертелся на месте, из-под него повалили клубы дыма. С переднего края и с высоток, прямой наводкой заухали сорокопятки, застрочили крупнокалиберные пулеметы, уничтожая бронетехнику и живую силу противника. Походный строй рассыпался, но противник по инерции продолжил движение вперед, нарываясь на мины и неся большие потери под перекрестным огнем. Лошади вставали на дыбы и разбегались во все стороны.
«Смешали в кучу кони, люди…», - подумал Донцов, наблюдая инфернальную картину в стане врага. Из дымящихся танков выскакивали члены экипажа и тут же падали, попав по снайперский огонь. Пехота пыталась укрыться за бронетехникой, но это мало помогало - то один, то другой вражеский боец взмахивал руками и падал на землю.
«Две снайперские пары… Сколько ж они настреляют?».
Алексей пытался прикинуть количество, но так и не смог. По нормативам, установленным Фраучи в отряде, снайпер должен производить один прицельный выстрел в минуту, с учетом перезарядки.
Осознав бессмысленность дальнейших боевых действий, противник начал беспорядочное отступление под убийственным огнем, продолжая нести большие потери. Вскоре на площадке между высотками осталась лишь дымящаяся бронетехника и масса лежащих на земле тел. Первый этап битвы за партизанскую базу противник проиграл вчистую. Но это было лишь начало, что прекрасно осознавало руководство бригадой.
- Сработал фактор неожиданности, - сказал Донцов.- Сейчас перегруппируются, подтянут артиллерию и начнут нас месить на полную катушку. – Передайте по цепи – при начале обстрела всем в укрытия, наблюдателям докладывать о любых изменениях. – Он накрутил полевой телефон. – Высота один.
- Слушаю, - прозвучал в трубке голос Фраучи.
- Вы там у них как кость в горле. Вас постараются зачистить в первую очередь. Поглядывайте там. И никакого геройства. Если запахнет жареным, то немедленно отходите.
- Понял про жареное, - отозвалась трубка.
К обеду противник подтянул артиллерию, и начался интенсивный обстрел базы, превращая в дымящиеся руины здания и сооружения. Но потери среди личного состава, основательно зарывшегося в землю, были минимальные. Обстреливали и высотки – на склонах холмов то и дело наблюдались взрывы, поднимая в воздух кучи земли и обломки деревьев. Но заслон окопался на самой вершине, и попасть туда было проблематично.
Когда артиллерия противника стихла, в районе «высоты один» раздалось несколько взрывов иного характера, сопровождаемых интенсивной стрельбой. То же самое наблюдалось у «высоты два».
- Нас атаковали, но сработали сюрпризы Джиги, - доложил в телефону Фраучи. – Теперь враги залегли где-то в кустах и стреляют. Но толку мало – потерь ноль.
- Огонь в подбрюшье высоты один, - поступила команда «сорокопяткам».
Противник, попавший под перекрестный огонь, откатился от высоток – в бинокль хорошо было видно убегающие фигурки солдат.
В этот день неприятель не атаковал, а лишь периодически возобновлял артиллерийский обстрел. Ночью раздался взрыв, потом второй непосредственно перед окопами. Это сработали противопехотные мины. Включили прожектора, и в ярком свете стали видны набегающие толпы солдат противника. Заработали крупнокалиберные пулеметы, выкашивая ряды врагов, защелкали ружейные выстрелы. Один из солдат, уже прошитый пулями все-таки добрался до проволочного заграждения и повис на нем безжизненной тряпкой.
- Прорыв на левом фланге, - раздался чей-то голос.
«Там Сан Саныч командует. Разберутся», - подумал Донцов, но, тем не менее, вместе с группой бойцов бросился на подмогу. Но их помощь не понадобилась. Противник каким-то образом умудрился прорвать спираль Бруно, но в неудачном месте, там как раз базировалась часть его отряда под командованием Солейко, бойцы, хорошо обученные штыковому бою. Поэтому рукопашная схватка была скоротечной.
- Все в порядке, командир, - доложил Сан Саныч, методично добивая штыком раненых врагов.
Донцов подозвал одного из санитаров.
- Потери?
- Двенадцать убитых и два десятка раненых, - доложил медик. – Легкораненые вернулись в строй, а тяжелых отправили в Валенсию на грузовике. Слава Богу, цел остался. Машина вернется часа через четыре.
Утро выдалось спокойным, никаких действий противник не предпринимал. Даже пушки молчали. Это показалось Донцову подозрительным, и он выслал разведку. Доклад разведчиков подтвердил его опасения.
- Судя по перемещениям, противник решил идти в обход. Там местность лесистая, бронетехника пройдет с трудом, но атаковать базу в лоб они, похоже, отказались.
- Нам здесь больше делать нечего, разве что в окружение попадем, - резюмировал Доминго Унгрия, оценив услышанную информацию.
- Будем трубить отход? – спросил Донцов, хотя и не сомневался в ответе.
- Будем, - сказал Доминго и тут же начал отдавать приказы офицерам. – Сначала снять заслоны на высотках, предварительно выслав туда группы прикрытия, пушки не забирать, а лишь снять прицелы, склад с боеприпасами подготовить к взрыву.- Он посмотрел на Джигу. Тот понимающе кивнул и ретировался. – Раненых на грузовике отправить в Валенсию, убитых похоронить и обозначить на карте место захоронения, через час уходим по намеченным маршрутам. Выполнять!
Когда походная колонна бригады удалилась на несколько километров, позади раздался мощный взрыв, а следом беспорядочные разрывы.
- Это склад боеприпасов, - пояснил Алексей идущим рядом бойцам. – Горячий привет генералу Франко от лейтенанта Джиги.
Отряд Донцова поселили в ведомственной гостинице на территории одного из заводов. Он хотел остаться вместе с отрядом, но Альба воспротивилась.
- Пат нам нашел пустующую квартиру своего сослуживцы. Он погиб. Это совсем недалеко, километра два, полчаса пешком, да и телефон там есть.
Донцов не возражал, да и не собирался возражать. Он соскучился по любимой женщине, хотел ее, а тут такая удача подвалила.

Валенсия, как барометр, чувствовала обстановку на фронтах и положение в стране. В плане ликования. Потому что праздная толпа ликовала по поводу любой маленькой победы, но упорно не реагировала на крупные поражения. А ситуация на фронтах была близка к критической для республиканской армии.
Накануне с Донцовым связался Иосиф Шмыга, сказал, что прибывает в Валенсию и назначил встречу не в военном штабе, а в кафе. Это Алексея не особенно удивило – в последнее время координация действий с республиканским командованием ослабла, и он планировал операции отряда самостоятельно, ставя в известность лишь Доминго Унгрию.
А в городе стояла атмосфера ежедневного праздника, как будто война была далеко или ее вовсе не существовало. Всюду виднелись флаги, транспаранты, плакаты и цветы. Противник занял Теруэль, угрожая отрезать Каталонию, в ряде мест продолжали бесчинствовать анархисты и другие разрушители тыла, а народ гулял. Как в мирное время по вечерам продолжались народные гулянья. Да и днем улицы были заполнены безмятежной публикой: лениво прогуливались вальяжные кабальеро, девушки в цветастых платьях шли под ручку с военными, регулярно появлялись музыканты, под гитару и аккордеон исполняющие патриотические песни. Террасы кафе после обеда наполнялись разномастной публикой. Лучезарное море, ни одного облачка на небе, услужливые официанты подают вино и обильную еду… Благодать!
Донцова подобная картина не то, чтобы злила, а, скорее, раздражала.
«Кто-то воюет, работает на заводах, полях и рудниках, а куча бездельников непрерывно празднует победу, которой в помине нет, и не предвидится. Их бы послать на рытье окопов, но видимо некому посылать. Это не военное положение, а бордель в городских масштабах. Все эти бездельники первыми и сбегут, как крысы с тонущего корабля, когда запахнет жареным. А ведь жареным уже вовсю пахнет, но они, расслабляясь, выпали из ритма жизни, заглушили обоняние пьянством и распутством. Впрочем, это не моя страна, не мой народ – пусть будет, как будет, пускай самоубиваются в собственное удовольствие».
Когда Алексей вошел в кафе, Шмыга был уже там, сидел один за столиком под картиной с абстрактной композицией. Они обменялись рукопожатием и заказали бутылку сухого вина с фруктами.
Первым заговорил Донцов.
- Базу после упорной обороны пришлось оставить, отступить, чтобы спасти от полного разгрома бригаду Доминго Унгрии да и наш отряд тоже.
- Я в курсе.- Шмыга согласно кивнул. – Это случилось бы при любых раскладах, но вы задержали наступление противника почти на двое суток. А теперь слушай. Мы с тобой не агитаторы и пропагандисты, поэтому руководствуемся не лозунгами и призывами, а целесообразностью действий в тех рамках, которые нам определило начальство вне зависимости от степени альтернативности понимания происходящих процессов. У нас сейчас частная, ни к чему не обязывающая беседа, поэтому я рискну высказать свое мнение. Все внешние участники испанской заварухи имеют собственные интересы, в которые никоим образом не входит установление демократии в Испании. Вот смотри, что говорит лорд Плимут из Верхней палаты английского парламента.
Шмыга передал Донцову газету и тот быстро пробежал кусок текста, обведенный каранда-шом.
«Как бы ни кончилась война, Испания выйдет из нее совершенно разоренной. Для восстановления своего хозяйства ей потребуются деньги… Откуда она их может получить? Во всяком случае, не от Германии и Италии: у них денег нет, впрочем, как и у СССР. Деньги разоренная Испания сможет получить только в Лондоне. Кто бы ни оказался после войны во главе Испании, он должен будет обратиться к нашим банкам… Вот тогда и наступит наш час… Мы сумеем договориться с этим будущим правительством Испании обо всем, что нам нужно: и о финансовых компенсациях, и о политических и военных гарантиях… Нет, наши интересы не пострадают при любом исходе войны!».
- Мда… Все прозрачно. – Донцов на несколько секунд задумался. – А наши, товарищ Сталин тоже в этом не заинтересован, в этой самой демократии?
- Думаю, что нет, несмотря на публичные заявления. – Шмыга забрал у Донцова газету, сложил ее и сунул в карман. – Так же, как все остальные, а уж Гитлер с Муссолини точно, потому что это нереально – сам видишь, что тут творится. Продолжаются дискуссии между слепыми и глухими на потеху немой публике.
СССР же преследует две цели: удаление возможной европейской войны от своих границ, вовлекая и связывая всех ее возможных участников в испанском противостоянии и, если удастся, создание в Испании дружеского и зависимого режима. Но все идет к тому, что этот фокус не пройдет, и нам вскоре предстоит эксфильтрация, то есть перемещение наших людей в безопасную зону, а именно в СССР. Фалангисты побеждают и не только в военном, но и в культурном плане. Ты в курсе, что они взяли под свой контроль школьное и университетское образование, книгопечатание, библиотечное дело, объекты культуры, отменили все антирелигиозные законы, принятые республиканскими правительствами. Ну и, что свойственно всем революционерам, хотят сформировать «нового человека».
- Нечто подобное я уже слышал от одного немца, у которого я побывал в гостях.
Донцов недобро усмехнулся.
- В каких еще гостях? – встрепенулся Шмыга. – Ты об этом ничего не докладывал.
- А я не такой дурак, чтобы докладывать, что побывал в плену у немецкого разведчика. У нас два раза в ГУЛАГ не сажают, а применяют меру высшей социальной защиты. На мне и так уже висит кем-то взорванный склад с боеприпасами, а в одном из пунктов «Акта о невмешательстве» прописано, что все добровольцы, участвующие в Гражданской войне в Испании, являются преступниками. – Донцов поймал взгляд Шмыги. - Но ведь у нас частная беседа, не так ли? А если… То не был я нигде – все это мои фантазии.
- Ладно, проехали, не бери в голову, - успокоил его Шмыга. – Давай лучше выпьем. Только не за победу, а за удачу.
Они выпили.
- Ну, хорошо. Людей выведут, а как же техника? Она останется у Франко? – спросил Донцов, посасывая дольку апельсина.
- Останется, но не вся, - пояснил Шмыга. – Самолеты улетят на промежуточные аэродромы где-нибудь во Франции, а остальное… За нее, считай, уже заплачено. Республиканское правительство передало на хранение в СССР свой золотой запас. Франко никто ничего возвращать не будет. Англичане, конечно, взвоют в силу колониальной привычке грести все под себя, но собака лает, ветер носит, а поезд уже ушел.
Донцов напрягся, глядя поверх плеча Шмыги, как будто пытался поймать ускользающую мысль, и, видимо поймав, спросил.
- Ты в курсе о судьбе Яна Карловича Берзина?
- Отчасти, контурно - это вне компетенции нашего ведомства, это НКВД. – Шмыга растягивал слова, как бы раздумывая, стоит ли отвечать на этот вопрос, но все-таки продолжил. – Он в мае прошлого года был отозван в Москву и вновь назначен начальником Разведывательного управления штаба РККА. Чуть позднее ему присвоили звание армейский комиссар второго ранга, вручили орден Ленина. А потом случилось странное… Он начал выступать на партсобраниях и заседаниях партбюро, называя шпионами и террористами людей, с которыми проработал многие годы. Их арестовали органы НКВД, объявив кого троцкистами, а кого просто врагами народа. Дальнейшую судьбу этих людей я точно не знаю, но сам понимаешь, в покое их не оставили, если вообще оставили. Но, тем не менее, они дали показания на самого Берзина, его сняли с должности и обвинили в «троцкистской антисоветской террористической деятельности» по известной тебе пятьдесят восьмой статье. Где он теперь, знает разве что товарищ Ежов. Я не понимаю, каким образом один из руководителей ГРУ мог быть связан с троцкистами, тем более, в силу своей компетенции и круга задач мог оказывать им какие-либо услуги. А здесь? Если здесь и есть троцкисты, то на уровне статистической погрешности, не влияющие ни на что и никак.
Ты не распространяйся по этому поводу, а то сам попадешь под трамвай. Берзин нами руководил здесь, и тебя, да меня тоже могут привлечь в качестве свидетелей по делу с последующей трансформацией в обвиняемые. Сейчас находиться в Испании, на войне безопасней, чем в Советском Союзе. Вот такие парадоксы и жизненные кульбиты.
- А ты меня по какому поводу сюда пригласил? Не в просветительских же целях? – спросил Донцов, внимательно прослушав комментарии Шмыги.
- И в просветительских тоже – сказал Шмыга. – Чтобы знал, куда двигаться, когда нет политической карты и руководящего идеологического компаса. СССР отзывает «добровольцев» под соусом, что республиканцы сами от них отказываются. Помощь от Союза оскудела, якобы из-за морской блокады. Наши советники сворачивают свою деятельность и покидают Мадрид. Меня тоже отзывают – через два дня отчаливаю. – Он сделал паузу и в упор посмотрел на Донцова. – А вот насчет тебя никаких указаний не поступало. Причины мне неизвестны. Прибуду в Москву – постараюсь выяснить. Но приготовься к тому, что тебе придется выплывать из этого болота самостоятельно. Тебе деньги подвезли?
- Пока нет.- Донцов пожал плесами. – Но мы и не нуждаемся. Когда покидали Хаен, Солейко с Мигелем взяли большой кредит в филиале одного английского банка. В фунтах стерлингах наличными.
- Знаю я ваши кредиты.
Шмыга язвительно хмыкнул.
- Понял твой намек, но не было никакого ограбления! – убедительно возразил Донцов. - Просто наши люди под руководством Сан Саныча блокировали все входы и выходы в банк, Мигель пошел к управляющему и очень вежливо попросил денег взаймы. А когда англичанин потребовал гарантий возврата, то Мигель подвел его к окну, показал на парней с винтовками и сказал, что они являются самой надежной гарантией. Англичанин понял, что лучше пожертвовать малой частью, чем потерять все, и деньги выдал. Но кредитный договор со всеми обязательствами и неустойками потребовал подписать. Так что с финансами все в порядке. Еще что-нибудь?
- Необходимо выполнить еще одно поручение, может быть, последнее. В Мадриде участились факты предательства, скрытого, подспудного. Недавно была раскрыта агентурная сеть, которая просочилась на все уровни власти. Саботаж, вредительство, слив стратегической информации и так далее. Сеть ликвидировали, но не до конца. Осталась верхушка, самого главного паука не тронули. Мы своими силами его вычислили, некто Гомес, отвечающий в правительстве за снабжение армии. Когда мы дали на него компрометирующие материалы, то нам не поверили, мол, все это происки врага, а Гомес истинный, многократно проверенный борец за демократию. Короче, его надо зачистить
- У тебя к нему что-то личное? – поинтересовался Донцов.
- Скорее, у него ко мне. Меня пытались убить прямо в ресторане – подослали троих.. – Шмыга усмехнулся, ...- мальчиков с пальчик. Ножиками решили побаловаться.
- Результат можно предсказать.
Донцов ни капельки не сомневался в способностях своего наставника по рукопашному и ножевому бою.
- Ну да, три трупа. – Шмыга в упор посмотрел на Алексея. – Впрочем, ты можешь проигнорировать это поручение. В нынешней неразберихе вряд ли кто-то проконтролирует исполнение и предъявит претензии.
- Провоцируешь!? Я сюда не в песочные игры пришел играть, из армии меня никто не увольнял, поэтому буду выполнять приказы командования любыми средствами вне зависимости от побочных обстоятельств, - отчеканил Донцов, не отрывая взгляда от Шмыги.
- Я не сомневался, что ты ответишь именно так, и я верю в твою искренность.
- А я не верю, я работаю, - отрубил Донцов. – У тебя все?
- Все.
Шмыга поднялся из-за стола, давая понять, что разговор иссяк. Донцов последовал его примеру. Выйдя из кафе они прохладно расстались, быть может, навсегда, и разошлись в разные стороны.


На грани

Донцов собрал своих преторианцев на совещание, включая Дамиана. После участия в не-скольких серьезных, рискованных операциях Деми пользовался у Алексея абсолютным доверием. Сложность ликвидации Гомеса заключалась в том, что ни в коем случае не должен быть раскрыт источник акции, чтобы при расследовании убийства выдвигалась куча версий, но ни одна из них не стала единственной. Франкисты, конкурирующие партии, личные счеты, финансовые интересы… Да Бог его знает, кому фигурант мог перебежать дорогу или наступить на хвост.
Снайперский вариант требовал серьезной подготовки, обладал низкой мобильностью и вероятностью появлению улик, подтверждаемых экспертизами. Донцов представил Фраучи, бредущего по Мадриду с винтовкой за спиной, и ему стало смешно. Требовалось нечто иное, неожиданное и дерзкое.
Донцов посмотрел на Дамиана.
- Деми, это твоя коррида. Город ты знаешь хорошо, но внешность тебе придется слегка подправить – слишком твоя рожа засвечена во всяких журналах. С тобой пойдет Мигель в качестве прикрытия и поставщика оперативной информации. До Мадрида будете добираться порознь и контакты осуществлять скрытно. Операцию спланируете по месту в зависимости от текущей обстановки.
Дамиана постригли наголо, выдали очки с простыми стеклами и приклеили тонкие усики. После такой модификации внешности, облачившись в приличный костюм, он стал похож на жуликоватого коммивояжера средней руки. Мигелю скрывать было нечего – в силу специфики своей работы, он мог появляться где угодно и никого не информировать о цели своего приезда кроме непосредственного начальства.
Партнеры поселились в одном и то же отеле, но в разных номерах с разлетом по времени в четыре часа. Переночевав, Мигель направился на встречу с агентом – засвечиваться в контрразведке он не посчитал нужным. Дамиан бродил по городу, посещал кафе и бары, где заводил пустопорожние разговоры со случайными собутыльниками, чтобы впитать настроения в прифронтовом городе и получать кое-какую полезную информацию, аккуратно задавая наводящие вопросы. Ближе к вечеру он навести своего старого друга, такого же матадора, как он сам, подготавливая отходные пути, запасную нору, где он мог укрыться в случае возникновения опасности.
Мигель с Дамианом встретились в Королевском ботаническом саду.
- Ну и как ты провел день? – спросил Мигель, делая вид, что разглядывает каменную вазу с экзотическим кустом.
- Да так… Бродил туда-сюда, разговаривал с людьми, - сказал Деми, причесывая стриженый затылок. – Этого Гомеса тут хорошо знают – знатный ворюга. Вокруг него кормится куча всякого народа, включая высоких чиновников. Заносчивый и спесивый, хотя выплыл из нижних слоев. Да и какая разница, какого цвета кошка, если она ловит мышей!
- Именно поэтому он неприкасаемый, - констатировал Мигель. – По сведениям моей агентуры, живет он в загородном доме, работает в конторе рядом с военными складами, везде серьезная охрана. Делать его надо где-нибудь в пути или… - Мигель на секунду задумался. - Он каждый день ужинает в ресторане Casa Labra, в семь часов вечера. Там он сидит пару часов, а если есть концертная программа, то до полуночи. Сегодня там выступает варьете с полуголыми девками, поэтому времени у тебя будет предостаточно. С ним охранник и водитель. Водитель остается ждать в машине, а охранник идет с ним в ресторан. Что ты думаешь по этому поводу?
- Ресторан… - Дамиан на некоторое время задумался. – А что! Можно попробовать.
Складывалось впечатление, что Деми не замышляет убийство, а обсуждает ставки на бегах.
- Оружие какое-нибудь потребуется? – поинтересовался Мигель.
- Да не надо! - отмахнулся Деми. – У меня все с собой. Всегда.
В ресторан они пришли порознь. Мигель занял столик возле выхода в холл, а Дамиан в центре зала. Оба сделали заказ и стали ждать. Гомес появился в ресторана ровно в семь и сразу же направился к свободному столу в углу зала. Видимо, это место являлось постоянно заказанным, как и еда, потому что тут же появился услужливый официант с подносом и с раболепной улыбкой расставил на столе тарелки. Охранник расположился за соседним столиком, и ему принесли кофе с сухариками.
Вскоре зал был полон – все ожидали начало представления. Вышел небольшой оркестрик. Музыканты, расположившись рядом со сценой, настроили инструменты и заиграли Кукарачу. На сцену выскочили несколько девушек в приталенных блузах с короткими рукавами, оголяющих плечи, и длинных многослойных юбках с оборками. Но юбки не мешали им демонстрировать соблазнительные конечности и белые трусики – во время танца они задирали ноги выше головы, вызывая восторг у мужской половины ресторана. Гомес ну прямо-таки облизывал танцовщиц взглядом, истекая вожделением.
«Не исключено, что он пользует одну из них или всех сразу. Это может изменить планы», - подумал Дамиан.
Объявили перерыв. Гомес встал из-за стола и направился в холл. За ним последовал телохранитель.
«Видимо по нужде. Самое время его делать», - прикинул Дамиан, положил на стол крупную купюру и двинулся вслед за ними.
Подойдя к туалету, Деми обнаружил возле двери охранника. Тот стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди, всем своим видом показывая, что место занято. Дамиан с улыбкой подошел к телохранителю, а потом резко сдвинул его в сторону и вошел в туалет. Тот бросился вслед за ним.
- Туалет занят. Подождите в холле, кабальеро - непререкаемым тоном демиурга, проговорил охранник.
- А мне что, в штаны делать! – возразил Деми, дрожа от нетерпения. – Вон сколько свободных кабинок!
- Не понимаешь по-хорошему, так будет по-плохому.
Телохранитель отвернул полу пиджака и схватился за торчащий из-за пояса пистолет.
- Ухожу, ухожу.
Деми робко, соорудив обиженную гримасу, направился к выходу, а когда проходил мимо охранника, тот неожиданно согнулся пополам и схватился за живот, получив два удара пикой в солнечное сплетение. Дамиан подхватил его, не дав упасть, и затолкал в свободную кабину.
«Не повезло тебе, парень».
- Что там за шум, Амадо? – раздался голос Гомеса.
«Обозначил себя», - подумал Деми.
Он подошел в искомой кабинке, выдрал хилую дверь вместе со шпингалетом и обнаружил Гомеса, находившегося в соответствующей позе со спущенными штанами. В следующее мгновение пика воткнулась ему в один из удивленных глаз, погрузившись глубоко в мозг.
Дамиан вышел из туалета и быстрым шагом направился к выходу, сделав Мигелю знак, мол, все в порядке. Тот расплатился и пошел следом.
- Быстро уходим, - сказал Мигель, когда они покинули ресторан. - Обнаружат труп и начнут шерстить всех подряд.
- Два трупа, - поправил его Деми.
- Какая разница! Давай вон туда.
Мигель указал на подворотню, находившуюся в ста метрах от ресторана. Миновав несколько дворов, они вышли на параллельную улицу, где их ожидало заранее нанятое такси. Доехав до окраины города, они прошлись пешком квартал и сели в ожидавший их отрядный джип. Вскоре машина колесила по трассе в направлении Валенсии.

Валенсия устояла. Город сумел защитить себя, возведя надежную линию обороны. Несмотря на численное превосходство в людях и технике, с наскока взять Валенсию не удалось. За полтора месяца боев удалось захватить лишь несколько незначительных населенных пунктов в окрестностях города. Наступление франкистов захлебнулось. Попытка изменить ситуацию путём отвлекающего удара Южной армии Кейпо де Льяно также не дала результатов.
А вскоре, собрав ударный кулак, республиканская армия в свою очередь перешла в наступление в районе реки Эбро. Прежде чем форсировать реку, решили создать оборонительную линию, чтобы в случае неудачи было, где закрепиться.
- Теперь никого не надо агитировать в необходимости фортификации, - заметил Донцов, проходя вдоль линии окопов в сопровождении Джиги. – Помнишь тот переход линии фронта под Теруэлем, где не воевали, а играли в войнушку? Засели в хатах, пьянствовали и ждали, когда на них нападут.
- Это точно! – согласился Джига. – Сейчас лопат не хватает, их просят взаймы, в очередь, а если нет, то начинают рыть, скрести и царапать, чем попало, навахой или алюминиевой миской. У некоторых она с краю заточена, как лезвие. А тогда копание в земле считали лишней потерей времени. Война всему научит, если жить захочешь.
- У тебя все готово? – спросил Донцов.
- Да, команда на низком старте, через час отправляемся. Переправляться будем на лодках. У нас умелец появился – клепает лодки из сучков и брезента. Посудина стремная, но ведь и Эбро не Волга.
Джиге было поручено переправиться через реку Эбро, пробраться в тыл врага и организовать отвлекающие взрывы, чтобы ослабить оборону переправы. Противник решит, что на них напали с тыла и часть сил перебросит для организации круговой обороны, создав благоприятные условия для атаки.
Первая атака не удалась: танки завязли в минных полях и по ним прямой наводкой начали стрелять пушки калибра семьдесят пять миллиметров. Пехота залегла под пулеметным огнем. Пришлось отступить, потеряв несколько единиц бронетехники.
На горизонте показалась группа самолетов. Все бросились в укрытия, но тревога оказалась ложной – это оказались республиканские самолеты. Они шли низко над землей, демонстрируя опознавательные знаки. Вскоре весь горизонт над вражескими траншеями закрыли клубы дыма. Самолеты взмывали вверх, делали разворот и вновь атаковали противника.
Донцов, стоя на скале, наблюдал за развитием событий. Вперед вновь пошли танки, за ними пехота. Некоторые бойцы сидели на броне и, как только техника форсировала реку, они спрыгнули на землю, бросились в атаку и тут же падали, сраженные пулеметным огнем.
- Куда они прутся! – в сердцах воскликнул Алексей. – Глупое геройство! Нужно было залечь и дождаться, когда танки прорвут заграждение.
Противник огрызался, обстреливая наступавших из всех стволов, но вскоре сопротивление было сломлено. В окопах началась паника. Вражеские солдаты выскакивали наверх и поднимали винтовки над головой, прося пощады. Но когда танк переваливал через траншеи и двигался дальше, враги, опомнившись, вновь открывали стрельбу. Подоспевшие республиканцы вступали в рукопашные схватки.
Но атака тем временем продолжалась. Бронетехника, прорвав фронт, устремилась вглубь территории противника и заняла намеченный плацдарм, разойдясь веером. Подоспевшая пехота начала выстраивать новую линию обороны. В образовавшийся коридор втягивались все новые подразделения, расширяя фланги и подавляя локальные очаги сопротивления. Фронтовая полоса превратилась в лоскутное одеяло, где постоянно сталкивались отдельные группы враждующих сторон, и периодически раздавалась стрельба.
Преодолев реку, отряд Донцова с ходу включился в боевые действия. Пройдя несколько километров, они увидели три подбитых танка. Два из них горели, а третий вертелся на месте, потеряв ход. Вокруг них затеяла какую-то возню группа франкистов.
- На землю и по-пластунски вперед, - скомандовал Донцов.
Когда бойцы отряда приблизились, то перед ними открылась любопытная картина.
Рядом с танками обосновалась весьма многочисленная группа противника. Они, видимо, решили вскрыть уцелевший танк: лазили по броне, стучали молотками, ковыряли ломами. Но машина была закупорена наглухо, как несгораемый сейф. Потом пытались поджечь танк снизу, загорелась резина, но все без толку. Регулярно раздавались призывы выйти из танка и сдаться, обещали помиловать или угрожали, что разнесут танк на куски. Но экипаж держался.
«Надо бы помочь ребятам, но врагов слишком много. Если атаковать в лоб, то это сравни самоубийству». Донцов начал оценивать шансы и вырабатывать приемлемое решение. «Лучше дождаться темноты, недолго осталось, а потом внезапно напасть, когда враги расслабятся».
Стемнело. Солдаты противника временно оставили танк в покое, расселись группами на земле и принялись за еду. В свете полной луны на безоблачном небе Испании они хорошо просматривались.
«Пора», - подумал Донцов и отдал команду.
- Охватить полукольцом, забросать гранатами и вперед!
Взрывы гранат сопровождала интенсивная стрельба, бойцы отряда бросились в рукопашную, и враг, ошеломленный неожиданным нападением, побежал, оставляя за собой мертвых и раненых. Вскоре все закончилось, и наступила относительная тишина. Танк стоял как монумент без движения. Солейко заметил нарисованную на броне красную звезду, подошел к машине и начал стучать по ней прикладом.
- Ну что вы там торчите. Вылезайте.
Далее последовала виртуозная матерная рулада. Открылся люк, и наружу высунулась голова в шлеме.
- Да слышим, слышим. Чего орешь!?
- Сидим тут с утра, - пожаловался командир танка, когда экипаж выбрался вовне. Ни поссать нормально ни посрать и жрать охота.
- Пошли к нашим, - сказал Донцов. – А то эти могут вернуться.
Когда добрались до своих, то экипаж накормили и налили по сто грамм спирта. Для них война закончилась.
- Приказали послезавтра быть в Валенсии, и нас должны эвакуировать на Родину, - пояснил командир танка.
«А нам никаких указаний не поступало», - с тоской подумал Донцов.
Республиканцы передвинули линию фронта в среднем на двадцать километров. Франко пришлось стягивать все возможные резервы к Эбро. Начались затяжные позиционные бои.

После сдачи партизанской базы, бригада Доминго Унгрии постепенно рассосалась по другим подразделениям республиканской армии, но это никак не коснулось отряда Донцова. Бойцы регулярно получали денежное довольствие и были настроены воевать до победного конца именно в таком составе. Но сколь веревочка не вейся… Алексей понимал, что война проиграна, что успех на Эбро лишь временная оттяжка, что армия слабеет, ресурсы истощаются, внешняя помощь практически свелась на «нет» и полная капитуляция республиканской армии неминуема, а следом «почит в Бозе» и сама Республика. Значит надо думать о будущем
В последнее время Донцова стали посещать странные, крамольные мысли, сначала изредка, спонтанно, но постепенно они начали выстраиваться в систему, которая побуждала к принятию единственного решения.
«А хочется ли мне возвращаться в Советский Союз? Жена ушла в погоне за сладкой жизнью, родни нет и не предвидится. Друзья? Те, которым можно доверить все самое сокровенное, не боясь в ответ получить насмешки, презрительное недоумение или, вообще, уголовное преследование? Слово не воробей, сам не поймаешь, зато отловят его заинтересованные лица и предъявят тебе обвинения в антисоветской пропаганде. Нет у меня в Союзе друзей, а лишь товарищи и сослуживцы.
Живем мы у себя как в изолированном заповеднике, не знаем, что творится за оградой, но слушаем егерей, которые, якобы, истинную правду глаголют. Испанская демократия, конечно, не сахар, а некая дурно попахивающая субстанция, но, она, по крайней мере, позволяет говорить то, что думаешь. Да и демократия скоро закончится – генерал Франко далеко не демократ, а, скорее, наоборот.
Да еще этот взорванный военный склад… Завели уголовное дело? Конечно, завели! Склад ведь взорван и кто-то должен ответить по закону. Вот я и отвечу.
А здесь в Испании у меня верные, проверенные друзья, любимая женщина… Это здорово и радует, да только что я буду делать, когда республика капитулирует?! Сейчас я действую под прикрытием республиканского правительства и под невидимым крылом своего ведомства, а если останусь и как-то приспособлюсь, что проблематично, то стану предателем Родины. Не сомневаюсь, что после окончания войны, аристократия между собой сторгуется, договорится, к Альбе вернется ее асьенда и социальный статус. А я буду при ней приживалкой, альфонсом, который удачно присосался к вымени, исполняя роль постельного клоуна? Да чужой я здесь и никогда не стану своим! А если я здесь останусь вынужденно, не сумею вовремя убраться… Какое- то неустойчивое равновесие, балансирую на грани. Голова пухнет. Ладно, поживем, посмотрим».

Когда Донцов зашел в спальню, то обнаружил там Альбу. Графиня раскинулась на широкой кровати, голая, как облупленное яичко.
- Ты бесстыжая, - сказал несколько смущенный Алексей.
- А чего мне стыдиться! – Она похлопала себя по крутому бедру. – Стыдиться надо дурнушкам с кривыми ногами и обвислой грудью.
Графиня и вправду была хороша.
- Я скоро.
Алексей отлучился, чтобы помыться, побриться и побрызгаться какой-нибудь парфюмерией. Альба была чистоплотной девушкой и не позволяла ни себе, ни Донцову какой-либо небрежности во внешнем виде при любых обстоятельствах.
«Непривычно, но вдохновляет», - подумал Донцов, нарисовав в памяти недавно увиденную картину. Он вспомнил свою бывшую жену, красивую, но фригидную бабу, которая ложилась в супружескую постель в длинной ночной рубашке и не позволяла ее снимать даже во время полового акта. Ее не привлекали постельные игры, она воспринимала их как данность, как прописанную супружескую обязанность, которую нужно исполнять, чтобы обеспечить себе беззаботную и комфортную жизнь. Она и детей не хотел заводить, все оттягивала, мол, рано, сначала надо для себя пожить. Эту философию Алексей осознал, когда она сбежала от него к этому снабженцу, лысому, пузатому, намного старше ее, но с деньгами и загородной дачей. Он ее устроил к себе на работу, куда она приходила только, чтобы расписаться в зарплатной ведомости, обильно снабжал деньгами на шмотки и украшения. За такую сладкую жизнь, она легла бы в постель даже со слюнявым, безногим импотентом со старческой деменцией.
С Альбой было все по-другому. Она не стремилась к комфорту, поскольку родилась в нем, а участие в отряде воспринимала как временное приключение.
Приведя себя в порядок, Алексей вернулся в спальню, и его захлестнул океан плотской любви. Когда они расслабленно лежали на кровати усталые и удовлетворенные, Альба спросила.
- Ты ведь в скором времени собираешься отбыть на Родину?
- Придется. Кому я здесь нужен?
- Мне нужен. Тебе этого недостаточно?
Альба погладила его по щеке.
- Ты же сама понимаешь, что это нереально. Республике недолго жить осталось, а я здесь чужой, без гражданства, без кола и двора, а на Родине меня объявят предателем, - пустился в объяснения Алексей, но Альба его перебила.
- Тогда я поеду с тобой. Врачи везде нужны.
- Не фантазируй. Там другая страна, где ты не приживешься, и, в конце концов, проклянешь меня за то, что я тебя вовремя не остановил. – Он мягко поцеловал ее в губы. – Пусть все будет, как будет.
- Жизнь нас все равно сведет, иначе нет на свете справедливости, - сказала Альба. В ее тоне не чувствовалось ни капельки сомнения.

На следующий день Донцов собрал отряд.
- Меня отзываю т на Родину, в СССР. Я офицер и обязан выполнять приказы. - Он вынужденно лукавил, иначе бы его не поняли. – Я распускаю отряд, и теперь каждый из вас волен распорядиться своей судьбой. Кто хочет воевать, то перейдет в любое подразделение республиканской армии по моей рекомендации, кто не хочет, пускай отправляется домой. Каждому будет выплачено денежное довольствие за месяц вперед. Это все.
У Донцова сердце обливалось кровью, когда он смотрел на хмурые лица бойцов. Люди постояли еще некоторое время, в потом начали молча расходиться.
В тот же день у него состоялся разговор с Мигелем.
- Отряд я распустил. Теперь нам предстоит эвакуация – долго Республика не продержится, - сказал Донцов.
- Скорее эксфильтрация, - приправил его Мигель. – То есть тактика перемещения персонала с территории, находящейся под контролем противника, и доставки в безопасную зону.
- Что ты по этому поводу думаешь?
- Надо добраться до Барселоны, а там перейти границу Франции, - предложил Мигель.
- Ты хочешь сказать, что французы нам будут сильно рады?
- По-разному бывает, могут поместить в фильтрационный лагерь, - пояснил Мигель. – Но с вашими паспортами, скорее всего, проскочите. А там вас встретит мой человек.
Донцов подошел к окну. Небо было затянуто тучами. Намечалась зимняя гроза.


Эксфильтрация по-советски
В Барселону они приехали вечером и поселились в отеле, сняв два номера на втором этаже. Мигель прибыл в город днем раньше и должен был обеспечить переход через французскую границу. Утром Донцов проснулся под звуки артиллерийской канонады. Ухало так, что дрожали стекла. Он растолкал Солейко, который был способен спать хоть во время апокалипсиса. Тот продрал глаза и с непониманием уставился на командира.
- Слышишь?
Алексей поднял вверх указательный палец.
- Стреляют. А нам-то что!?
Сан Саныч недовольно поморщился, мол, чего будишь попусту.
- Сейчас узнаю. – сказал Алексей. Ты пока одевайся, умывайся, петушок пропел давно, а я пошел звонить Мигелю.
Мигель на звонок не ответил, а когда Донцов вернулся в свой номер, то контрразведчик уже находился там, сидел на диване и курил, прихлебывая из бокала какое-то местное пойло.
- Легок на помине, - сказал Донцов в качестве приветствия. – Что скажешь хорошего?
- Да ничего хорошего! - Мигель затушил папиросу и виновато посмотрел на Алексея. – Город полностью блокирован франкистами, и думаю, что скоро капитулирует. Как вам только удалось проскочить!? В последний вагон запрыгнули. Так что Франция отменяется.
- И что теперь нам делать? – после небольшой паузы спросил Донцов, в упор глядя на Мигеля.
- В каждой потере есть приобретение, - философски заметил тот. – Если нельзя по земле, то можно по морю. В порту стоит один знакомый вам кораблик под названием «Немезида». И капитан тот же по имени Метикидис, грек с испанским гражданством.
Донцову стало смешно.
- Сюда на «Немезиде», туда на «Немезиде – какая-то замкнутая петля. Куда кораблик на-правляется, в Одессу?
- Не знаю. – Мигель пожал плечами. – Но для вас главное «не куда», а главное, что «отсюда» и побыстрей. Я вас протащу через пограничников, а дальше сами разберетесь. Деньги есть?
- Да хоть на круиз вокруг света хватит! Ты сам-то куда подашься?
- За меня не беспокойтесь. – Контрразведчик усмехнулся. – Такие специалисты, как я, всегда и везде на вес золота.
- Не сомневаюсь, - согласился Донцов. – Когда отбываем?
- Да прямо сейчас. - Мигель поднялся с дивана. – Я жду вас в холле.
В порту нечего не изменилось: те же дымящие пароходы, фланирующий по набережной народ и памятник Колумбу, устремленный в светлое будущее. «Немезида» стояла у причала с откинутым трапом, по которому сновали докеры с мешками, а на баке, облокотившись на планшир, стоял Митикидис и курил трубку. Мигель пошептался с пограничниками, и Донцов с компанией спокойно прошел на корабль. Даже документы у них не проверили.
- Приветствую Вас, сеньор капитан, - Донцов церемониально поклонился.
- Все пассажирские каюты заняты. Многие нынче хотят покинуть Испанию, - хмуро проговорил Метикидис. Он явно узнал неожиданных визитеров, но не подал вида.
- Вы что нас не узнали, сеньор капитан? И не помните Одессу, и кто нас тогда пристраивал к Вам на корабль?
Донцов ненароком сдвинул полу куртки, демонстрируя заткнутый за пояс пистолет.
- Как же, узнал! - Грек расплылся в приветливой улыбке. – Только мы направляемся не в Одессу, а в Тунис и...
- Да хоть в Антарктиду по двойной таксе. – перебил его Алексей. - Так как насчет свободных кают?
Метикидис, осознав, что к нему обратились люди серьезные, а, самое главное, при деньгах, немного подумав, согласился уплотнить пассажиров и предоставить место на четверых.
Вопрос был решен, грек отдал распоряжение одному из матросов, и вскоре компания заняла освободившуюся каюту. Солейко сунулся в бар, но получил отказ в желании обосноваться у стойки, и тут же последовало предложение доставить заказ, куда скажут. Хоть на верхнюю палубу.
«Ничего не изменилось», - подумал Сан Саныч.

До Туниса добрались без особых приключений. В баре с удовольствием принимали англий-ские фунты, и компания была обеспечена качественно едой и выпивкой. По пути слегка за-штормило, чему сильно радовался Солейко, с бутылкой вина находясь на верхней палубе. Перед сходом с корабля Метикидису вручили пистолеты, мол, времена сейчас смутные, могут пригодится. Грек почему-то сильно обрадовался такому неожиданному подарку и даже предлагал деньги, но Донцов отказался, сказав при этом
- В благодарность за ласку и заботу.
Сойдя с корабля, компания зашла в помещение пограничного контроля. Пограничник внимательно просмотрел нансеновское паспорта и задал какой-то вопрос по-французски.
- I do not understand. Speak English, - сказал Донцов и наклеил на лицо смущенную улыбку.
- С какой целью вы прибыли в нашу страну?
Офицер перешел на английский язык.
- На международную конференцию, - не задумываясь, ответил Донцов. Он понял, что вопрос задан формально и даже не стал уточнять, в какой области науки предполагается международное сотрудничество. Подобные вопросы были заданы Солейко и Джиге. Мельком просмотрев их документы, офицер пожелал им доброго пути и всяческих успехов. Фраучи предъявил советский паспорт. Пограничник вертел его и так и сяк, потом посмотрел на фотографию, на Григория, убедился в сходстве и махнул рукой, мол, проходи.
- Теперь надо где-нибудь поселиться и обратиться во французское посольство, - сказал Донцов, когда они покинули погранпост.
- Почему во французское? - поинтересовался Солейко.
- Потому что Тунис – колония Франции, а советского тут нет - пояснил Донцов. – Попросим французов переправить нас в Союз. Заплатим кому надо. Думаю, что помогут.
Они поселились в ближайшем отеле и узнали адрес посольства Франции. Отправились туда на следующий день, но денег не потребовалось. Оказалось, что в данный момент в Тунисе находится советская делегация от Географического общества. Донцов знал, к кому там обратиться, потому что в подобных поездках группу ученых всегда сопровождал представитель НКВД. «И хочется, и колется, но от судьбы не уйдешь».
Вечером в ресторане к ним за столик подсела разбитная девица в цветастом сарафане и спросила по-русски.
- Вы из России? Вы говорите на русском языке. Всех наших мы здесь знаем.
- А ты фея из бара? – ответил вопросом на вопрос Солейко.
- Ну и шутки у вас! – Девица ничуть не обиделась. – Я здесь просто живу. Меня зовут Мария. У нас здесь русская диаспора с давних времен существует, сдевятнадцатого века. Раньше наши парни ездили за невестами в Российскую империю, чтоб не мешаться с местными, а теперь нам туда путь закрыт. Большевики не пускают.
- А мы как раз из Советского Союза, - сказал Донцов.
- Как интересно! – У девушки от удивления расширились глаза. – Перебирайтесь к нам за стол. Мы празднуем помолвку меня вон с тем парнем. Вон там. - Она указала на статного молодца в европейском костюме. – Расскажете нам, как там, в России, а то газеты все врут.
«На провокацию не похоже», - подумал Донцов. – «Да и какая может быть провокация!? Кто мог просчитать, что мы окажемся в Тунисе?».
- Ну что, камрады, принимаем приглашение?
Вскоре они присоединились к развеселой компании, сидящей за длинным столом, заставленным разнообразной выпивкой и закуской. На них высыпалась куча вопросов. Донцов, не скрывая, рассказал, как они воевали добровольцами в Испании, не уточнив, естественно, какое ведомство туда их направило.
- Сейчас там Франко командует, - заметил один из присутствующих. – Хоть он порядок наведет, а то развели там бордель как в России в семнадцатом году.
Донцов поморщился, но возражать не стал. Потом пили водку, пели песни и до своих номеров добрались глубоко за полночь.
- Где только русских не встретишь, даже в Африку пробрались, - констатировал Солейко заплетающимся языком, когда они поднимались на второй этаж.
На встречу с советской делегацией Донцов отправился один. Расположившись за столиком уличного кафе, он заказал кофе и стал наблюдать за входом в искомый отель. Люди сновали туда-сюда, поодиночке, парами и немногочисленными группами. Своих он признал сразу по москвошвеевской одежде, скованности движений и любопытным взглядам, скользящим по непривычному городскому пейзажу. Нужного ему человека он тоже быстро вычленил из группы ученых: серый костюм, военную выправку, квадратный подбородок и всепроникающий взгляд прищуренных глаз. «Офицер НКВД – к гадалке не ходи».
Донцов подошел к нему и сказал.
- Можно Вас отвлечь на пару слов?
Они встретились взглядами и несколько секунд молчали. Наконец, мужчина, что-то просчитав в уме, согласился.
- Товарищи, держитесь группой, никуда не отлучайтесь – я отойду ненадолго, - проинструктировал он делегацию. – Пошли.
- У меня столик вон в том кафе – там будет удобней разговаривать, - предложил Донцов.
Они уселись за стол, и к ним немедленно подбежал официант.
- Two more coffee, please, - сказал Алексей, а когда официант удалился выполнять заказ, в разговор вступил так называемый «научный работник».
- Я Вас слушаю?
И Донцов отчеканил заранее подготовленную фразу, протянув собеседнику нансеновский паспорт.
- Я офицер Главного разведывательного управления генштаба РККА, старший лейтенант Алексей Донцов. По приказу командования находился в Испании в качестве «добровольца» для оказания помощи республиканской армии по борьбе с фашистами Франко. Со мной еще трое. По сложившимся обстоятельствам нам пришлось эвакуироваться самостоятельно, куда получится. Прошу Вас помочь нам добраться до Советского Союза.
- А почему Вы обратились именно ко мне?
В Донцова уперся изучающий и недоверчивый взгляд.
- Потому что мы два сапога пара.- Алексей не собирался миндальничать. – Кстати, Вы не представились.
- Зовите меня Иваном Ивановичем, - немного подумав, сказал «научный работник». – Ну, допустим, что я Вам слегка поверил, но информация требует проверки, доверяй, но проверяй. Подходите сюда же, завтра, - Он посмотрел на часы. – В тринадцать ноль-ноль, как раз в обеденное время. Вместе с товарищами. Тогда и продолжим разговор.
На том и расстались.
Когда Донцов передал преторианцам состоявшийся разговор, Фраучи задал резонный вопрос.
- Вот вы понятно кто – офицеры, выполняющие задание. А я кто? Мне что говорить?
- Так и говори, что примкнул к нам по дороге в качестве борца за коммунистическое завтра в Испании, - с усмешкой предложил Сан Саныч.
- Ты его научишь… - сказал Донцов. – Говори все, как есть. Отмажем. Если сами отмажемся.
Когда на следующий день «добровольцы» пришли на рандеву в назначенное время, назвавшийся Иваном Ивановичем уже находился в кафе. Они подсели к нему за столик и сразу же выложили документы.
- А у этого…, - Донцов кивнул в сторону Фраучи, - …паспорт только советский и бумага от республиканского правительства Испании.
- Это неважно, - отмахнулся Иван Иванович. – Вернемся в Союз – разберемся. – Он посмотрел на Донцова. – А вообще меня зовут Роман Кравцов. Информация по вам подтвердилась. Я вас включу в состав делегации – будете вместе с ними грызть гранит науки. – Он весело улыбнулся. - Временно переходите в мое подчинение, переселитесь в нашу гостиницу, от группы не отрываться и никаких внешних контактов. Вопросы есть?
- Когда мы отбываем на Родину? – спросил Донцов.
- Через два дня на водном транспорте. Еще вопросы?
- А можно мы не будем ходить на эти симпозиумы, а останемся в гостинице?
Донцову слово «гостиница» было привычней, чем слово «отель».
- Можно, - согласился Кравцов. – Только никуда не отлучаться.
«Конечно, свобода лучше, чем несвобода», - подумал Алексей. – «Но тут никуда не денешься – Родина-мать позвала».

Одесса встретила их дождем пополам с мокрым снегом. «Добровольцы», ежась от непривычного холода, сошли на берег и направились в здание, где находился пограничный контроль. Кроме пограничников их встретил мужчина в черном плаще и шляпе в сопровождении двух здоровенных сержантов в форме НКВД. На спутников Алексея мужчина не обратил никакого внимания, как будто их вовсе не существовало, и они направились для прохождения контроля. Но Донцова притормозили.
- Я капитан Ермолаев. Вам придется пройти с нами, товарищ Донцов. – Он указал рукой на боковую дверь переговорной комнаты.
- Я арестован?
Алексей предполагал подобное развитие событий.
- Пока только задержаны до выяснения обстоятельств, - пояснил Ермолаев.
Они прошли в комнату с обшарпанными стенами, столом и двумя стульями.
- У Вас есть что-нибудь запретное при пересечении границы? – спросил капитан.
Донцов молча выложил на сто десантный нож, пачку иностранных денег и открыл сумку.
В сумке никто рыться не стал, на нож тоже не обратили внимания, а вот пачка купюр сильно заинтересовала Ермолаева.
- Это чьи деньги?
- Мои, - сказал Донцов и тут же уточнил. – Английские фунты стерлингов.
- Как же так… Вы едете из Испании, а у Вас английские деньги? – спросил капитан, посуровев лицом.
«Дурачком прикидывается», - подумал Алексей. – «Ну, да ладно».
- Их везде принимают в качестве оплаты, - сказал он, глядя на капитана невинными глазами. - Нам денежное довольствие фунтами выдавали.
- У нас такие не принимают, - пояснил Капитан. - Вам придется сдать валюту. Подпишете протокол об изъятии.
- Не возражаю, - сказал Алексей. – Государству нужна валюта.
- Все шутите? – огрызнулся Ермолаев.
- Вы хотите сказать, что государству не нужна валюта?
Донцову стало смешно.
«Какой-то дурацкий цирк! Другого бы скрутили и пинками в черный воронок, а со мной тетешкаются».
Капитан пропустил мимо ушей язвительную реплику Алексея и сказал.
- Вам надо переодеться, товарищ старший лейтенант. А то выглядите вы странно, непривычно для советского глаза.
Один из сержантов снял с плеча вещевой мешок и выложил на стол полевую форму без погон, юфтевые сапоги с портянками и военную фуражку.
- У меня своя есть. – Донцов вынул из сумки офицерскую пилотку со звездой и продемонстрировал ее капитану. Возражений не последовало. Он быстро оделся. Сапоги пришлись впору. «Все предусмотрели!».
Когда вернулись на контроль, Алексей задал вопрос.
- А где мои товарищи?
Пограничник посмотрел на Ермолаева. Тот едва заметно кивнул. Видимо все действия у них были заранее обговорены.
- Прошли проверку и отправились по своим делам. А у этого, у Фраучи вообще советский паспорт в наличии, а не эти, нансеновские, - пояснил пограничник.
- Не волнуйтесь, - успокоил капитан Алексея. – К ним действительно нет никаких претензий.
«И рублей у них тоже нет», - Донцов внутренне усмехнулся.- «Ничего, пойдут в военкомат – там помогут».
Прямо на выходе стояла черная машина марки «Опель», поэтому мокнуть под дождем не пришлось. Но это было не самое удивительное: Донцова отвезли не в местную тюрьму, как он предполагал, а ведомственную гостиницу, предоставили номер и даже не приставили охранника. Но поставили условие - не покидать пределы гостиницы.
- А куда он на хрен денется? – сказал Ермолаев своим сопровождающим. – С его липовым паспортом до первого же милиционера. Да и не убежит он! Хотел бы убежать, так и не вернулся бы.
На следующее утро Донцов уже ехал на скором поезде «Одесса-Москва» в сопровождении двух конвойных в гражданской одежде, но вооруженных пистолетами. Это Алексей сразу же заметил. Но для стороннего наблюдателя в купе ехала развеселая компания, травившая анекдоты и безудержно хохотавшая. Конвойные представились по именам, вели себя непринужденно, но глаз с Донцова не спускали, сопровождая его в туалет, а уж в вагон-ресторан тем более. В ресторане сами не выпивали, но Алексею заказывали коньяк.
«Гуляй рванина за государственный счет!».
С Киевского вокзала Донцова сразу же переправили на Лубянку, и вскоре он сидел в кабинете следователя, внешне более похожего на заштатного бухгалтера: обширная лысина с зачесанными поперек волосами, круглые очечки и невзрачный костюм. Но Алексей не обольщался, в этом ведомстве дураков и простаков не держали, а взгляд у следака пронизывал насквозь – создавалось впечатление, что он копается у тебя в чепепушке и угадывает еще не созревшие мысли. Донцов присел на предложенную ему металлическую табуретку, привинченную к полу, и подумал.
«Рядятся в гражданку, чтобы беседа получилась доверительнее, чтобы легче было вызвать на откровенность».
Сидевший за столом взглянул на Алексея поверх очков.
- Следователь по особо важным делам майор Приходько. Вы привлекаетесь в качестве свидетеля по делу гражданина Берзина Яна Карловича. Пока в качестве свидетеля.
Донцов слегка напрягся после слова «пока».
«Пугает. А может быть, я уже не свидетель, а подозреваемый Бог знает в чем? Но в кутузку меня не посадили и обращались со мной вежливо, не по их стандартам. Или какую-то хитрую игру затеяли – я ведь долго был в Испании, общался с иностранцами, а Берзин тут вовсе не при чем? Его ведь уже осудили».
После уточнения протокольных данных, Приходько начал задавать вопросы по существу.
- Где Вы познакомились с гражданином Берзиным?
- Заочно или очно? – задал встречный вопрос Донцов.
- И так, и так.
- Заочно… Так мы учились по его методикам, а очно в Мадриде. Берзин там был главным советником, и мне было предписано явиться к нему, чтобы получить соответствующие указания.
- Кем предписано?
- Подполковником Шмыгой – он меня направил в Испанию по согласованию с руководством Главного разведывательного управления.
- Сколько раз вы встречались с Берзиным?
- Единственный раз, по приезду.
- Какие он вам дал указания?
Допрос длился уже более получаса и конца его не предвиделось. Следователь регулярно задавал одни и те же вопросы, меняя формулировки и запутывая смыслы.
Донцова эта процедура изрядно утомила.
« Быстрей бы вызвал конвой и в камеру – там хоть выспаться можно и привести в порядок мысли».
Он прекрасно знал, что здесь допрашивать могут сутками, меняя следователей и не позволяя подозреваемому даже закрыть глаза, изнуряя его бессонницей.
Внезапно на столе зазвонил телефон. Приходько приложил трубку к уху, что-то выслушивал, зачем-то утвердительно кивая, и коротко отвечал.
- Да. Понял. Выполняю.
По его недовольному выражению лица напрашивался вывод: что-то пошло не так, разработанный сценарий сломался и возможны всякие неожиданности.
Закончив телефонный разговор, следователь странно посмотрел на Алексея, достал из ящика какой-то бланк, быстро его заполнил, расписался и подвинул у Донцову.
- Вы свободны, товарищ старший лейтенант. Это Ваш пропуск.
И никаких объяснений, мол, пошел отсюда, ты нам больше не интересен.
Донцов вышел на Лубянскую площадь, остановился и стал наблюдать за проходящими мимо людьми. Он, одетый лишь в полевую форму, не чувствовал холода, хотя мороз стоял изрядный. В голове его стояла оглушительная пустота. Алексей ощущал себя рыбиной, которую выбросили на берег, а когда она изрядно подергалась, запустили опять в реку.
«Да пошли они все! Домой!».
Зайдя в свою квартиру, Донцов осмотрелся: толстый слой пыли на всех плоскостях, остановившиеся настенные часы, которые два раза в сутки показывают точно время вне зависимости от часового пояса, домашние тапочки, разбросанные по углам прихожей, грязные чашки на кухонном столе…
«Полное запустение».
Алексей разделся, помылся, нашел горбушку черного хлеба, превратившуюся в твердокаменный сухарь, и начал жадно грызть ее, прихлебывая заваренным чаем. А потом завалился спать.
Разбудили его настойчивые звонки в дверь. Донцов продрал глаза, встряхнул головой и пошел открывать. На пороге стоял Иосиф Шмыга с коробкой, зажатой под мышкой.
- Впустишь?
- А куда от тебя денешься, проходи. – Алексей усмехнулся. - Только есть у меня нечего, выпить тоже, но могу угостить чаем.
- У меня все есть.- Шмыга, пройдя на кухню, раскрыл коробку и выставил на стол бутылку армянского коньяка, выложил хлеб, колбасу, пару банок консервов и пачку печенья. – Как говорится, чем богаты...
Когда выпили по сто грамм и закусили, Донцов задал мучавший его вопрос.
- Как-то странно со мной на Лубянке обошлись – вроде бы зацепили, а потом неожиданно отпустили. Ты мне это можешь объяснить?
- Могу, - моментально отреагировал Шмыга. – Орлов, он сейчас у нас за главного, позвонил Берии и сказал, что капитан Донцов необходим для проведения важных внешних операций. Ну и, поступила команда, чтобы тебя оставили в покое. Да и так бы вряд ли что-нибудь предъявили – дело Берзина закрыто, а в НКВД просто подчищают бумажные хвосты.
- Почему капитан?
Алексей с трудом осмыслил неожиданную новость.
- Тебе присвоено очередное воинское звание. Ничего особенного. Можем и за это выпить.
Шмыга произнес последнюю фразу небрежным тоном, как нечто попутное, само собой разумеющееся. – У твоего подразделения уж давно новый командир, а тут не так давно состоялось совещание на высоком компетентном уровне, и было принято решение подобрать агентов из офицеров для внедрения во франкистскую Испанию. А ты подходишь по всем статьям: хорошо владеешь испанским, знаешь местные обычаи, имеешь обширные связи в различных кругах, а демократы после победы Франко неминуемо перекрасятся под фашистов или кто они там – куда им деваться. Да и остановиться у тебя есть где. – Шмыга весело подмигнул. – Вот такие дела. Теперь ты у нас будешь политическим беженцем, который ненавидит коммунистов и жаждет включиться в непримиримую борьбу с ними. Когда в Испании все более или менее успокоится, мы тебе устроим переброску через тот же Алжир. А до этого тебе предстоит пройти подготовительные курсы. Короче, три дня тебе на отдых, а потом прибудешь в управление, напишешь отчет о своих испанских похождениях, ну и, начнешь учиться и еще раз учиться, как завещал великий Ленин.
- А почему нас не эвакуировали, как многих других? Почему не было дано такой команды? Ты же обещал разобраться.
Донцов с укором посмотрел на Шмыгу.
- Я подавал соответствующий рапорт, но у нас сейчас такая свистопляска в кадрах, руководители ведомства меняются как перчатки. Видимо, затеряли, тем более вы были направлены в Испанию по запросу Берзина. Дальше объяснять?
- Не надо. Еще один вопрос. – Донцов слегка замешкался. - Следователь даже не заикнулся по поводу взрыва того склада, помнишь, из-за которого я отправился в Испанию. На меня было заведено уголовное дело?
- Да не было никакого дела и не предполагалось его заводить, - без тени смущения проговорил Шмыга. - Нужно было послать несколько опытных офицеров, для организации диверсионного отряда. Без веских оснований ты бы сам не согласился, проводить официальным приказом через твое начальство было затруднительно – кто же ценными кадрами разбрасывается, да и подобную информацию светить не хотелось в связи с европейскими договоренностями. А тут доброволец и доброволец. Ты жалеешь, что так получилось?
- Трудно сказать, - задумчиво ответил Алексей. – Скорее всего, нет.
Когда Шмыга ушел, Донцов долго переваривал полученную информацию, оценивал перспективы и у него периодически всплывали в голове пророческие слова Альбы, графини де Уэльма.
«Жизнь нас все равно сведет, иначе нет на свете справедливости».

Эпилог

Письмо из конверта без почтовых марок и штемпелей.

Дорогой Алекс.
Я пишу это письмо по-русски, потому что активно изучаю русский язык, чтобы, когда мы с тобой встретимся, любимый, я говорила на твоем языке. У нас, в Испании жизнь постепенно нормализуется. Моя семья помирилась с Франко, мне вернули асьенду и заплатили компенсацию. У крестьян землю конфисковали и вернули законным владельцам, но мне некогда заниматься хозяйством. Я наняла управляющего, а сама живу в Мадриде и совершенствуюсь в медицине. А ведь хотела пойти по дипломатической линии. Но мое пребывание в нашем отряде сильно изменило мои взгляды на жизнь и на профессию.
Мигель пошел на государственную службу, я думаю, по прежней специальности. Дамиан вернулся в корриду. Выступает по всей Испании, приобрел большую популярность. Недавно я побывала на арене, так он меня посадил на почетное, гостевое место.
Ну что тебе еще написать? Я тебя помню, люблю и надеюсь на скорую встречу..
Твоя Альба.





























































































Голосование:

Суммарный балл: 0
Проголосовало пользователей: 0

Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0

Голосовать могут только зарегистрированные пользователи

Вас также могут заинтересовать работы:



Отзывы:


Оставлен: 11 марта ’2021   22:17
Very interesting. 


Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Логин
Пароль

Регистрация
Забыли пароль?


Трибуна сайта

Репка, Тарзан, Весна, Конкурсные!

Присоединяйтесь 




Наш рупор

 
Оставьте своё объявление, воспользовавшись услугой "Наш рупор"

Присоединяйтесь 





© 2009 - 2024 www.neizvestniy-geniy.ru         Карта сайта

Яндекс.Метрика
Реклама на нашем сайте

Мы в соц. сетях —  ВКонтакте Одноклассники Livejournal

Разработка web-сайта — Веб-студия BondSoft