Последний архиепископ

Глава 44
Архиепископ вернулся в гостиницу ближе к вечеру. Слегка перекусив с дороги в небольшом кафе, он направился в комнату, служившей Рудольфу Краусу лабораторией. Доктор за время отсутствия Жозефа оборудовал деревянный стол под рабочий, разложив необходимые инструменты и материалы: микроскоп, колбы, ампулы, бюретки, воронки. Когда Жозеф прошел в комнату, доктор поднял глаза с научного журнала на него, тихо, почти шепотом спросил:
- Принесли?
- Да, - также тихо ответил святой отец и быстрым движением вытащил окровавленный кусочек ваты. Краус проворно взял его и положил на стекло, под объектив микроскопа.
Пока архиепископ подробно рассказывал, что слышал от родных Терезы Нойман, доктор сосредоточено настраивал микроскоп, на что-то пристально всматривался через увеличитель. Как бы между делом проговорил:
- Сегодня по возвращении в гостиницу мне удалось расспросить о сим феномене одного из местных священников. Как я и предполагал, пастор не только не верит во все происходящее, но даже назвал семью Нойманов лгунами и лицемерами, таким вот гнусным способом старающихся заработать деньги и всеобщее признание за счет больной. Как же: только на теле несчастной образовались кровоточащие раны и толпы паломников наводнили их дом, так один из младших братьев Терезы, Фердинанд Нойман, стал местным политиком, едва получив образование. Подумать только - сын портного и - во власть!
- Стало быть, семья Нойманов просто-напросто дурит верующих, дабы обогатиться на постоянных пожертвованиях?
- По иному и быть не может!
- Но... а как же обильное кровотечение из глаз, что при обычной ситуации вызвало бы смерть? А видения Терезы и разговор на древних языках? - не унимался отец Жозеф, стараясь убедить даже не Крауса, а самого себя в реальности данного непонятного-мистического феномена.
Рудольф Краус усмехнулся - так улыбаются детскому лепету, возразил:
- Сейчас прошу святого отца выслушать меня, ибо я отвечу не как простой человек, а как биолог и доктор - с точки зрения медицины и психологии. Есть такой термин как ксеноглоссия - известный, хотя и малоизученный феномен, когда человек вдруг ни с того, ни с сего, под влиянием неких раздражительных факторов начинает говорить на иностранном либо древнем мертвом языке. Психологи объясняют это ничем иным как генетической памятью, раскрывающейся во всей красе в определенный момент. Исследования свидетельствуют не о сотнях, а тысячах людях, вдруг заговоривших на неведомых языках. Как вы знаете, история человечества насчитывает тысячелетия; все мы произошли от одних предков, живших на территории нынешнего Кавказа в незапамятные времена. Что уж говорить о великом переселении народов, когда все смешалось-перемешалось, одна культура заменилась другой, языки приобрели иные - неведомые доселе наречия. Любой из нас может не только заговорить на иностранном языке, но вспомнить древний: будь то египетский, шумерский, пиктский либо северопиценский языки; что уж говорить о латыни, древнееврейском, арамейском, кои и в наши дни изучаются в церковных школах, и на которых читаются молитвы и пишутся Священные Писания.
- Вы хотели сказать: переписываются.
- пусть так. Но главное не в этом, а том, что Тереза, пусть и обычная крестьянка из бедной семьи, могла когда-то в детстве учить - или начать учить какой-нибудь библейский язык.
- А что вы, доктор, скажите о видениях, так часто посещающие ее во время церковных праздников или же во время припадков, сопровождающихся болями?
- Докторами в области психологии давно изучены различные формы зрительных галлюцинаций, что являются прямым нарушением визуального восприятия. Она подразделяются на интенсивные стрессовые, невротические и психические расстройства. Возникать могут как при черепно-мозговых травмах, так и при опухоли мозга. Классификаций данного нарушения очень много и я не думаю, что вам будет интересно обо всех них знать. Однако, есть шизофреноподобное расстройство, возникающее при травме головы, нейроинфекции, эпилепсии. Данное расстройство сконцентрировано более на зрительных галлюцинациях; их содержание чаще связано с тематикой бреда, отражает сцены мистического или религиозного характера. А нам известно, что в юности Тереза Нойман получила серьезные увечья при пожаре, приведшие ее к параличу, слепоте и глухоте.
- Вы полагаете, родные Терезы таким образов зарабатывают себе на безбедную жизнь, использую несчастную в качестве источника дохода?
- Именно. Большинство ученых пришли к такому же мнению, и странно, что столько людей легковерно принимают все за чистую монету.
Архиепископ озадачено опустился на стул: то, что когда-то для него являлось истинной, не требующей ни единой критики, обернулось другой - неведанной стороной. Вера, религия, упование на Бога - как много все то значило для него, а теперь он узрел нечто новое, непонятное. В полной задумчивости, обескураженный неверием в мистическое-сверхъестественное, покинул он "лабораторию" доктора Крауса в ожидании следующего дня. О, да, новый день принесет радостные известия - по иному и быть не может!
Ранним утром, после водных процедур и легкого завтрака, Жозеф поднялся в "лабораторию", ясно понимая, какой кропотливый труд предстоит Рудольфу Краусу. Однако, вопреки ожиданиям, он застал доктора в приподнятом настроении, будто тот отыскал, наконец, доселе неведомый-желанный философский камень. Краус подозвал святого отца, с радостной улыбкой проговорил:
- Отче, я почти всю ночь не мог заснуть, делал одни опыты за другими, и вот результат!
- Вы открыли нечто необычное? - заинтересованно спросил архиепископ и былая надежда затеплилась в его душе.
- В том-то и дело, что нет, - парировал доктор, вогнав его в непомерную тоску, всем видом своим демонстрируя свое полное безбожие, - Подойдите сюда, святой отец.
Жозеф покорно приблизился к Краусу, лицо его горело от несказанного любопытства.
- Позвольте вашу руку, отче, - доктор развернул маленькую иголку, - я возьму вашу каплю крови из пальца. Это будет не больно. Вы не против?
Тот покачал головой, готовый ко всему. Краус уколол подушечку безымянного пальца, на поверхности кожи показалось алое пятно. Несколько капель крови упали на приготовленное стекло, еще минуту и вот - настроен микроскоп. Доктор улыбнулся, сказал:
- Взгляните сюда, отче.
Архиепископ наклонился, глянул в микроскоп - в увеличении узрел лишь состав собственной крови, озадачено пожал плечами, спросил:
- Я не понимаю.
- Сейчас все объясню. Это ваша кровь - человеческая. Основное отличие нашей крови и крови иных существ в том, что в ней содержится гемоглобин в качестве дыхательного пигмента, а вот кровь животных может состоять из других типов дыхательных пигментов.
Жозеф еще раз посмотрел в микроскоп на свою каплю крови: подумать только, сколько всего необычного - содержащееся в маленькой капельке, внутри его организма! Тем временем Рудольф Краус заменил окровавленное стекло ватным тампоном - тем, что в тайне передал ему архиепископ, и попросил еще раз взглянуть в микроскоп.
- Видите, - пояснил он как профессионал своего дела, - кровь, что течет из ран и глаз Терезы, не имеет человеческой природы.
- И что это значит?
- Значит то, что семья Нойманов нас всех просто водят за нос, держа за дураков. Я должен немедленно поехать к ним и вывести обманщиков на чистую воду. А вы, святой отец, поедите со мной.
Черный автомобиль остановился у старого дома крестьян Нойманов. Вопреки обыкновенному. посетителей не было видно, что немного озадачило-расстроило Рудольфа Крауса, вернувшегося сюда лишь за тем, чтобы публично обличить обитателей дома в гнусном обмане и их постыдном использовании больной в качестве основного источника дохода. К незваным гостям вышла младшая сестра Терезы. Гневно замахав руками, женщина воскликнула, явно не ожидая никого сегодня:
- Вам не следует появляться у нас до завтрашнего дня. Терезу охватил припадок, ей было видение. Она не желает никого видеть.
- Гнусные обманщики, - процедил сквозь зубы доктор Краус, подойдя вплотную к женщине, возвышаясь над ней, словно готовый раздавить ее, - до каких пор ваша семья будет лгать легковерным о якобы божественных чудесах?
- О чем вы говорите? Я ничего не знаю и не собираюсь говорить с вами на счет Терезы.
Женщина поспешно засеменила в дом, явно желая укрыться в его стенах от гнева безбожника, но Краус, неотступно следовал за ней, по пути обличая во всех смертных грехах.
- Мною были проведены опыты: кровь, что текла из глаз вашей сестры, не человеческая. Вы специально смешиваете кровь животных с водой и мажете полученной субстанцией больную шизофренией и эпилепсией Терезу, используете ее состояние в собственных меркантильных целях!
- Прекратите, профессор, иначе я вызову полицию, - закричала женщина, не пуская его в дом, однако, по ее бледному испуганному лицу стало понятно, что доктор раскрыл одну из тайн этой семьи - по крайней мере, так выглядело со стороны.
- О, как прекрасно: в ход пошли угрозы! Ведь сказать вам нечего, ваши слова не имеют никакого доказательства в отличие от моих. Поэтому-то ли вы отказали журналистке Хильде Граеф в повторном посещении, ибо опасаетесь расследований и вашего последующего разоблачения?
- Уходите, доктор, и больше не появляйтесь здесь никогда! - она оттолкнула его руку и ухватилась за ручку двери.
- Шарлатанка твоя сестра, и вы такие же, - прошептал ей на ухо Рудольф Краус, он намеревался еще что-то сказать, но умоляюще-просящий голос архиепископа остановил его: Жозеф взял его под локоть, попросил:
- Пожалуйста, доктор, давайте уедем. Сейчас не время.
Краус остановился у крыльца, с осуждением глянул в лицо женщины, покачав головой, и направился к автомобилю.
Ехали молча. За окном птицами мелькали деревенские домишки, утопающие в зелени рукотворных садов. День выдался поистине солнечный, теплый, в воздухе витал приторный аромат горькой травы и сладких клумбных цветов. Жозеф Теофил Теодорович вытер красное вспотевшее лицо носовым платком, с тоской взглянул туда, где в раскинувшихся полях трудились селяне. Отчего-то в душе зародилась тоска, горькая обида на что-то неясное, невысказанное. Много повидал он на свете, еще больше знал - и все для того, дабы прийти к финишу с поражением. Скрывая неприятные чувства, святой отец сказал Рудольфу Краусу, все еще глядя в окно - на уходящие просторы:
- Непомерно быстрыми шагами меняется мир вместе со всем человечеством. В моем детстве и юношестве мы чаще всего путешествовали либо в экипажах, запряженных лошадьми, либо на поездах. А ныне: автомобили, более скоростные поезда, не говоря о танках и авиации. Раньше, чтобы сообщить какое-либо известие, приходилось отправлять письма и по неделям ждать ответа, теперь же достаточно позвонить по телефону. А свет? Помните восковые свечи, зажженные по вечерам? Сейчас в них нет необходимости.
- Мне все равно по душе свет пламени, а не лампочки, - проговорил Краус.
- Мне тоже, но наше поколение видело и то и другое, молодежь ныне иная - не та, что прежде.
- А что увидят наши внуки и правнуки? Летающие машины, полеты на другие планеты? Или же создадут такую машину-аппарат, благодаря которой не только бумажные письма, но даже телефон не понадобится.
- К счастью, мне вряд ли удастся узреть сие творение. Не по душе мне вся эта цивилизация.
Архиепископ взглянул на небо - необъятный бескрайний простор голубого купола. Неужто за ним - там, высоко-высоко, куда не летают даже птицы, существуют другие - непонятные миры, чужие вселенные, наводненные неземной жизнью? Нет! Он резко отбросил эти мысли, не вписывающиеся в его представленную картину мира, о которой он знал из Священного Писания. Человек не может, не смеет преодолеть-перелететь небесный предел! Да и каким образом, ежели в вышине находится Трон Того, Кто создал все это зримое: землю, травы, деревья, моря и океаны, животных и птиц, ангелов и человека.