Под черным крылом Горюна. Часть 3. Главы 25-26

25

Оставшись один, Новицкий впал в черную меланхолию. Хотя жену он и не любил, но ее присутствие в доме скрашивало его существование. Только сейчас он понял, как не хватает ему ее негромкого голоса, ласки, тихих шагов за дверью, на которые он раньше реагировал с раздражением. Даже запах ее волос он вспоминал с тоскою. Ночью клал рядом с собой ночную рубашку жены, гладил рукою прохладный шелк, утром ругал себя за невольную слабость. Но большей потерей для него явилась смерть Гордея. Словно огромная часть души Новицкого ушла в землю вместе с умершим стариком. Очерствело нутро. Теперь пить ему никто не мешал, и он пил запойно, чтобы уйти от проблем, но не было в том радости, одно омерзение. Наконец, пить до потери человеческого образа ему надоело. Понял, если дело так и дальше пойдет, без рюмки и дня прожить не сможет. Вызвал к себе управляющего.

—Иван, ты человек жизнью тертый, скажи, что мне делать, как встряхнуться?
Лодыгин посмотрел внимательно на хозяина, оценил то, что видит перед собой.
—Для начала побриться, вона как щетиной заросли, будто обезьяния из бродячего цирка, которую на потребу любопытствующей публике показывают. — Без жалости к состоянию хозяина ответил управляющий.
Новицкий провел рукой по колкой щетине. Поморщился.
—Верно, зарос. Позже побреюсь. Скажи мне, Иван, как жить дальше? Как существовать?
—Не знаю, вам решать: опускаться на дно, или жить по-человечески.
—Иван, я не хочу на дно. Ах, если бы был жив Гордей, он точно знал, что делать!
Новицкий застонал, вспомнив наставления старика. Как ему их не хватало, пусть даже и со стариковским брюзжанием.

—Отец мой решил конезавод организовать по разведению першеронов. — Лодыгин подождал, пока хозяин поднимется с дивана, с которого не вставал уже вторые сутки, затем продолжил: — Подумали мы с ним маненько, и вот к какому выводу пришли: першерон, конечно, лошадь хорошая, сильная, резвая, но лучше ее брабансон (1) будет. Першерон в два года еще малолеток, а брабансон в таком возрасте способен уже немалые тяжести возить. И на полях брабансон лучше першерона будет. Добрая лошадь, способная заинтересовать и ломовиков (2), и крестьянские хозяйства, сплошь населенные худосочными и несильными лошаденками. Мечта у нас есть: хотим, чтобы уезд прославился разведением данной породы лошадей. На юге выращивают битюгов, а мы им нос утрем! На биржах у ломовиков брабансоны ценятся наравне с владимирскими. Мы цену собьем, наши дешевле иных тяжеловозов станут. И нам прибыток, и для общего дела польза. Только денег сие мероприятие потребует немалых. В одиночку не осилить. Сейчас ищет мой отец компаньона для совместного, так сказать, разведения лошадей.
—Компаньона? Я бы в долю вошел, да где же деньги взять?
—Вам ли о том тужить? — усмехнулся Лодыгин. — При капиталах-то тестя.
—Не даст, — произнес Новицкий, — нипочем не даст.
—Вы и не просили. Главное, убедить Савву Лукича в том, что мероприятие прибыльное. А уж нос у него всегда в нужную сторону повернут. Где учует деньги, туда и взор оборотит.
—Считаешь, дело стоящее? — все еще сомневаясь в успехе, спросил Новицкий.
—Не считал бы – не предлагал, — успокоил хозяина Иван.
—Что ж, поговорю с тестем, авось, все получится, — Новицкий вздохнул и с надеждой посмотрел на управляющего. — Иди к Якову, вели ему запрягать Лорда. На поклон к его величеству купцу поеду, задери его волчья стая. Да, скажи девчонке, пусть теплой воды принесет, побриться надо, впрямь на барбоса похожим стал.

Савва Лукич, казалось, ничуть не удивился приезду зятя, словно ждал его. Встретил с распростертыми объятиями, велел горничной готовить стол, водки холодной с огурчиками хрустящими не забыть. Чтобы все чин по чину.
—Где Варвара? — с тревогой спросил у тестя Новицкий, обнаружив отсутствие жены в доме.
—Варька с жинкой моей в церковь пошли, скоро явятся, набожная девка больно стала, чего раньше за ней не замечалось, оно, может, и к лучшему, от твердой веры нервы крепче. Молится день и ночь за будущего младенца. Ты не переживай, все будет хорошо, дело обычное.
Савва Лукич по-свойски похлопал Новицкого по спине, чем привел того в смущение, смешанное с негодованием. К подобной вольности в обращении со своей особой Новицкий не привык. Ничего не сказал, только криво улыбнулся и полез в карман пиджака за носовым платком.

—Мучается она произошедшим разладом, — продолжал Савва Лукич. — Оттого и тягость свою плохо переносит. Тебе ее поберечь надо. Она хоть баба и крепкая, только положение ее… сам понимать должон. Мне внуки позарез нужны. Им дело свое передам. Авось, какой из них и прославит имя купцов Полуяновых. Для Варьки, ежели сына родит, ничего не пожалею.
—Я, собственно, и сам о сыне мечтаю, — промямлил Новицкий, удивившись, что совсем забыл о том положении, в котором находится его жена. — Савва Лукич, — голос Новицкого дрожал, он старался не смотреть в глаза купцу, мял в руках платок. — Приехал я не только за женой, хотя в первую очередь за ней. Мне необходима ваша помощь.
—Вижу, не дурак, — усмехнулся в бороду Савва Лукич и хитро посмотрел на зятя. — О делах поговорим за столом. Милости прошу в столовую.
—Так какое у тебя ко мне дело? — наливая в стакан Новицкому водку, прямо спросил купец.
—За ваше здоровье, — Новицкий взял стакан со стола и опрокинул его содержимое в рот.
Поморщился, закусил соленым огурцом, снова поморщился
—Ядреная водка, — выдохнул он, вытирая салфеткой рот. — Ох и ядреная!
—Слабых напитков не держим, — Савва Лукич захватил вилкой огурец. — Теперича, причастившись, можно и о деле поговорить.

—Видите ли, Савва Лукич, мой управляющий предложил мне войти в долю по строительству конезавода. Брабансонов разводить. Дельная лошадь, вполне конкурентная с другими тяжеловозами.
—Конезавод, говоришь? — купец откинулся на спинку стула и стал смотреть в потолок, словно там, среди побелки, видел то, что не дано увидеть другим. — Насколько мне известно, в нашей губернии подобных заводчиков нет, — произнес он после недолгой паузы.
—Нет, в том-то все и дело, — оживился Новицкий. — Дело прибыльное.
—Партнер надежный? — осторожно поинтересовался купец.
—Вполне надежный, — кивнул утвердительно Новицкий. — Отец моего управляющего. Мужик хваткий.
—Лады, — Савва Лукич хлопнул ладонью по столу. — Дам я тебе денег сколько надо. Но при одном условии. Всю бумажную волокиту, приходы, расходы и прочее передашь в ведение Варьки. Пусть тешится. Заместо управляющего при сем деле у тебя будет, — купец хихикнул от мысли, как ловко обставил зятя: и отказа тому нет, и деньги под надежным контролем. — Она натура деятельная, а ты ее рядом с собой чахнуть заставляешь.
—Я согласен, только справится ли она? — пожал плечами Новицкий.
—Что не понятно будет на первых порах, объясню. Она особа сообразительная. Поухватистее иного мужика будет, хотя и баба.

Пока Савва Лукич обсуждал с зятем дела, произошло событие, после которого Варенька долго не могла успокоиться. Едва они с мачехой вышли из церкви, как в праздно гуляющей толпе увидела она Василину под руку с судейским чиновником.
—Нет, маменька, вы только посмотрите на это! — в негодовании воскликнула Варенька, привлекая внимание мачехи к Василине. — Вот развратница!
—Эка, удивила! — Мачеха пождала губы и презрительно фыркнула. — Эта, с позволения сказать…. — она долго искала приличное слово, но так его и не нашла. — Нас с отцом только ленивый не кольнул за развратницу. Смеются прямо в глаза, сплетничают. Третьего дня в лавке такое услышать про нее довелось! – мачеха перешла на шепот. – Будто переспала уже с большей частью мужского населения города. И все в подробностях. Не бесстыдница ли? Бедный Григорий! Савва Лукич ему ничего не сообщает, и ты не смей. Приедет – сам с ней разберется.
—Я этого так не оставлю! — Варенька сжала кулаки. — Гриша, бедный Гриша! Так бы ей и дала чесу, чтобы на всю жизнь запомнила!
—Нет, ты посмотри, как высоко подол задирает, — зашипела мачеха, увидев, как Василина с ухажером садятся в пролетку. — Ишь, у мужиков, на это бесстыдство глядя, слюни потекли. Тьфу, мерзавка! — сплюнула она в негодовании.
—Надо что-то делать, зачем позволять ей мешать наше имя с грязью?

Варенька взяла мачеху под руку.
—А что делать? — дернулась купчиха. — Иголкой заветное место не зашьешь.
—Надо что-то делать, — продолжала Варенька. — Я не позволю ей наставлять рога Грише.
—Эх, милая, — вздохнула мачеха. — Его рога уже упираются в тучи.
—Почему отец терпит? Почему молчит?
—Что он может сделать? Пытался с ней поговорить, только что толку. У мерзавки в любовниках такие влиятельные особы, что легче закрыть глаза на ее разврат, чем что-либо предпринять. Нет на нее управы. Эй, возница! — крикнула купчиха поравнявшейся с ними пролетке. — На Черемуховую, к дому Полуянова. Садись Варвара, устала, поди, всю службу на ногах простояла.
—Бог ее накажет, непременно накажет, — произнесла с негодованием Варенька, усаживаясь в пролетку.
Всю дорогу до дома она только и думала о том, как бы ей проучить Василину. Как назло ничего дельного в голову не лезло, одни глупости.

Примечания

1. Брабансон – тяжеловоз. Еще известен как бельгийский тяжеловоз.
2. Ломовики – извозчики, занимающиеся перевозкой тяжестей.

26

Новицкий не сразу понял, что творится с женой. Варенька встретила мужа холодно. Савва Лукич после разговора с каждым из супругов настоял на их примирении. Когда лед во взаимоотношениях растаял, Варенька обняла мужа, прижалась к его груди, всхлипнула.
—Что случилось? — поинтересовался Новицкий у жены.
Он чувствовал, что Варенька хочет ему что-то рассказать, но не решается.
—Помоги мне, — тихо, с придыханием произнесла Варенька и заглянула Новицкому в глаза.
—С превеликим удовольствием, что я могу сделать для тебя?
—Помоги урезонить Василину. Смешала она наше имя с грязью, людей стыдно, пальцем показывают, смеются.
—Василину? — удивился Новицкий и отстранил от себя жену.
Затем несколько раз прошелся по комнате, натыкаясь на стулья. Упоминание о Василине вновь зажгло страсть в его сердце, вскружило голову. Варенька с недоумением смотрела на мужа.
—Почему я должен ее урезонить? Есть Савва Лукич, пускай он разбирается с ней! — воскликнул Новицкий и опустился в кресло, обхватив виски ладонями.
—Отец не может ничего сделать. Слишком влиятельные у паршивки любовники. Но кто-то должен положить предел ее бесстыдному поведению! — Варенька подошла к мужу, погладила его по волосам. — Дмитрий, помоги, ведь ты знаешь Василину, она послушается тебя, я знаю. Урезонь бесстыдницу, она втоптала в грязь не только наше имя, она разбивает чужие семьи. Она хищница самого низкого пошиба.

—Право, ты застала меня врасплох упоминанием о моей бывшей кухарке. Когда я знавал Василину, она вовсе не была развратницей.
—Она оказалась грязной, распутной, мерзкой тварью. Недавно из-за нее стрелялись два офицера, жена одного чиновника покончила с собой, узнав, что Василина публично высмеяла недостатки ее мужа, с которым до того путалась. Мне все сегодня маменька рассказала. Если ее не остановить, весь город сойдет с ума от этой женщины. Она имеет над мужчинами прямо-таки мистическую власть и открыто смеется над несчастными женами.
—Хорошо, Варя, я сегодня же поговорю с Василиной. Возможно, она меня послушается. Ничего иного я придумать не могу. Не убивать же ее, в самом деле!
—Ах, если бы кто ее и убил, я была только рада! — воскликнула Варенька и тут же осеклась. — Господи, грех-то какой так говорить.
Она перекрестилась и поднесла к губам серебряный образок, который спешно достала, расстегнув ворот блузки.
—Я поговорю с ней, попробую уговорить стать более нравственной, вспомнить, что у нее есть муж, — утвердительно произнес Новицкий и поднялся с кресла. — Поеду прямо сейчас, чего ради оттягивать неприятный разговор? Завтра утром поедем домой, собирайся. Погостила у отца – и хватит.

Василина дома была одна. К счастью для Новицкого, в этот вечер она решила отдохнуть от назойливых ухажеров. Встретила нежданного гостя загадочной улыбкой.
—Залетел голубок на огонек, — сказала вместо приветствия и протянула к Новицкому руки, которые тут же были осыпаны страстными поцелуями.
—О! — Василина тряхнула руками и тихо засмеялась. — Какой порыв. Ты и с женой своей столь же страстен?
—Василина, я скучал по тебе, — признался Новицкий, дрожа всем телом от охватившей его страсти.
—Неужели? — воскликнула Василина. — Впрочем, знаю, зачем пришел. Видела сегодня твою дражайшую половину. По ее просьбе явился?
—С чего ты взяла? — смутился Новицкий.
—Ты забыл, что я ведьма? — рассмеялась Василина, ввергнув Новицкого еще в большее смущение. — Не пугайся, все просто. Вряд ли Варька не знает, где ты. Здесь все про всех все знают. Значит, с ее подачи пришел мне мораль читать. О чести семьи обеспокоились. Савва Лукич приходил, грозился со мной разобраться, теперь тебя прислали?
—Ты умная женщина, Василина. Но одного не поняла во мне. Я вовсе не намерен читать тебе мораль.

—Еще бы, — печально вздохнула Василина. — О какой морали можно говорить, ежели сейчас все помыслы твои вертятся вокруг запретного плода. Небось, не забыл еще прошлого раза, как я жарко любила тебя? Такое трудно забыть. А грудь мою помнишь? Разве плоские холмы твоей супруги могут сравниться с моей грудью? Что скажешь про белое тело мое, про уста слаще сахара?
Василина провела рукой по высокой груди и медленно стала расстегивать ряд мелких пуговиц на черной блузке. Новицкий с вожделением смотрел на ее действия, не отводил глаз. Блузка была расстегнута, но Василина не спешила расстаться с ней, поглаживая ладонью кружево рюша.
—Мне продолжать? Или на этом закончим? — сказала она, тряхнув головой.
Колос забранных кверху золотистых волос упал упругой косой ей за спину.
—Продолжай, — еле сдерживая порывистое дыхание, произнес Новицкий.
—В этом вы все, — Василина решительно запахнула блузку. — Моралисты! Да, я извалялась в грязи, но вы-то все разве лучше меня? Те, кто спит со мной, по крайней мере, честны в своих желаниях. А остальные, кому мораль не позволяет тащиться за распутной бабой? Такие же прелюбодеи, ибо в мыслях своих они все здесь, на моей перине.

—Василина, я прошу тебя, умоляю, оставь порочное занятие. Неужели тебе такая жизнь по нраву? Благо бы за деньги себя продавала, чтобы выжить. Но так, ради неизвестно чего.
—Барин, — Василина вдруг резко преобразилась, вместо надменной и развратной купчихи Новицкий снова увидел перед собой юную девушку, напуганную и удрученную своим одиночеством. — Барин, слово даю, брошу всех, только будь моим, я же по руке твоей читала: связаны мы с тобой крепкой веревочкой.
—Василина, я женат.
—Ну и что с того! — со стоном произнесла Василина и, обмякнув, опустилась на пол. — Я вовсе не собираюсь занимать место твоей жены. Я только хочу капельку внимания с твоей стороны, и все. Люби меня, я забуду все, что со мной было.
—Василина, любовь моя! — Новицкий опустился рядом с ней на пол. — Дай мне слово, что забудешь всех, будешь только моей. Потому как я не намерен делить тебя с другими.
Василина с жаром прижалась губами к его щеке.
—Что хочешь пообещаю. Хочешь – умру, хочешь – рабой твоей стану. Только люби меня!
Он обнял ее за плечи, затем с силой опрокинул на спину.

—Так, так, — исступленно твердила Василина, извиваясь в его объятиях.
Новицкий, страстно целуя ее, думал о том, какой же он в сущности подлец. Почему-то данная мысль была ему сладка. И с непонятной радостью отмечал про себя, как далеко продвинулась его бывшая кухарка в деле любовных утех.
—Мой, — с глубоким вздохом произнесла Василина, когда он ослабил объятия.
—Навеки, — прошептал Новицкий.
Кольнула мысль, что он провел у купчихи достаточно много времени. Что скажет Варенька? Ведь их примирение было еще таким хрупким, денег же требовалось все больше.
—Навеки, — Василина поцеловала Новицкого и слегка прикусила ему нижнюю губу. — Помни о своем обещании, а уж я не забуду о своем.
—Через неделю буду у тебя, жди, — сказал ей Новицкий на прощание.
И оставил одну – обмякшую, опустошенную. Она не знала, плакать ей или радоваться от всего того, что произошло с ней сегодня. Позвала горничную, приказала принести чаю. Напилась чаю с пирожными, потом весь вечер раскладывала карточный пасьянс и горестно вздыхала, проклиная свое одиночество.

Новицкого Варенька встретила настороженно.
—Поговорил с Василиной? — спросила она, заглядывая мужу в глаза.
—Поговорил, — устало ответил жене Новицкий. — Василина обещала оставить своих любовников. Они ей, как оказалось, давно в тягость.
—Дмитрий, у вас что-нибудь с ней было? — голос Вареньки дрожал.
—Нет, — твердо ответил жене Новицкий и посмотрел ей прямо в глаза.
Выдержал ее испытующий взгляд.
—Ты не обманываешь меня? — строго спросила Варенька.
—Варя, если ты мне не веришь, зачем просила поговорить с моей бывшей кухаркой? И потом, я же тебе обещал, что кроме тебя у меня не будет ни одной женщины.
—Узнаю, что обманываешь, покончу с собой, — твердо сказала Варенька. — Ты мой характер знаешь! Как сказала, так и сделаю.
—Господи, для чего ты создал баб! — заломив руки, воскликнул Новицкий. — Варя, я устал, хочу спать, ложись и ты, завтра мы уезжаем.
—Хочешь, чтобы я поверила тебе, люби меня сегодня так, как раньше не любил, иначе буду думать, что у тебя с Ваской то самое было, — заупрямилась Варенька.
—Хорошо, — раздраженно произнес Новицкий, мысленно проклиная жену за ревность и упрямство.

Никогда еще отношения с женой не доставляли ему столько неприятностей. Усталость, боязнь оказаться не на высоте после жаркой встречи с Василиной, сделали свое дело. Такое случилось с ним впервые и сильно напугало его. Была обескуражена и Варенька. Ее подозрения только укрепились. Теперь она сильно жалела, что не поехала с мужем к Василине. Нельзя было отпускать его одного. Развратница Васка любого окрутит. И зачем она попросила Новицкого поговорить с Василиной? Но с другой стороны, если бы он, как говорит, не уговорил бывшую кухарку оставить свое занятие, сколь долго могла бы она марать в грязи имя купцов Полуяновых? В конце концов, даже если мерзавка и соблазнила Новицкого, в этом только ее вина. Варенька горестно вздохнула и закусила угол подушки. Сейчас она чувствовала себя в роли жертвы, брошенной на алтарь чести семьи.

Новицкий долго не мог уснуть, все думал о том, что с ним случилось. Неужели он закончился как мужчина? Какой позор! И это в тот момент, когда надо было доказать супруге свою верность. Он даже стал бояться, что Варенька вновь потребует от него выполнения супружеских обязанностей. Слава богу, подобное ей не приходило в голову. Только к утру он уснул ненадолго и увидел кошмарный сон, в котором его рвали на части две разъяренные фурии.
После утреннего чая они с Варенькой отправились в имение. Оба не вспоминали о том, что произошло накануне. Новицкий тешил себя мыслью о деньгах, что обещал ему тесть, Варенька думала о тех делах, что ждут ее дома. Хорошо ли убиралась пыль в ее отсутствие? Как там новая кухарка? Тепло стало, пора вторые рамы выставлять. Мало ли дел у хозяйки… Разлады разладами, а жизнь-то все равно течет своей непрерывной чередой.