Хорь и Потапыч

Собрались как-то лисы и стали решать, что им дальше делать. Медведь совсем плохой стал: не ровен час лапы завернет — и всем им, лисам, тогда кранты. И им, и лисятам их, и всему наворованному добру. Михайло-то Потапыч почти ручной был, да только спился дотла, хотя сами ему и подливали, чтобы уже совсем разум потерял. Над ним даже зайцы стали смеяться. И вот рыжий лис, самый хитрый да умный, и говорит: «Знаю я одного хорька, хоть труслив, злобен, и жаден до невероятия, но сам ворует и другим дает. Нам, лисам, только того и надо». — «А что как твой хорек из природной злобы и жадности у нас возьмет и все отберет?» — спросил один черно-бурый лис, сам известный всеми перечисленными качествами. — «Не отберет, руки коротки! Рыло у него уже не только в пуху, но и клейма на этом рыле ставить негде. Будет он у нас на коротком поводке». — «Почему нельзя уже кого-нибудь из нашего роду-племени посадить на лесной престол?» — спросил лисенок из молодых, да ранних. — «Потому и нельзя, что тогда нам песец! — отвечал пронырливый седой песец. — В лесу нас и так недолюбливают за наши талант и успешность, а тут увидят еще президента из лис, да и прогонят всех в шею». — «Ну, зови своего хорька, — решил лисий кагал. — Только надо снова облапошить лесной народ, а то кто же захочет за хорька, вонючего, вороватого, голосовать».
И началась в лесу выборная катавасия. Во-первых, пришлось взорвать несколько кошар вместе с баранами и свалить все на соседний перелесок. Тогда объявил Хорь войну тому леску — и хотя проиграл ее, но нашел в неприятельском стане шакала-предателя, который продал братьев своих за бакшиш и был назначен начальником того грачевника. Объявили же лисы хорька победителем. И сразу рейтинг его вырос, особенно среди баранов. Рыжий, песец и молодой да ранний пошли к нему политтехнологами работать. Закупили дятлов, чтобы те на самой высокой сосне-телевышке с утра до ночи долдонили про то, какой хорек-победитель — великий, как он вытащил их лес из жопы, в которую Потапыч завел и т. д. и т. п. А некоторые, наоборот, стали оппозицию и мирный протест изображать — потому как не дай бог у баранов глаза откроются, и они что-нибудь немирное учинят.
И вот посадили лисы своего Хоря на место Потапыча (последний, кстати, издох вскорости от пьянства). Но не думали не гадали, что он приведет за собой ораву хорьков. А те отожмут у лис часть их богатств: и у черно-бурого в первую очередь, а самого в дальней норе законопатят; и у проныры-песца, а самого ушлют на кудыкину гору, где он и повесится; только рыжего, хитрожопого, при себе оставят ради его хитрожопости. А когда задушат уже хорьки всех своей вонью, и захотят лисы их сместить, поведав лесным жителям и про воровство, и взрывы кошар, подожжет трусливый Хорь лес и спалит дотла вместе с баранами и зайцами, чтобы только с него шкуру не спустили. Лисы, впрочем, все в другой лес перебежать успеют. И будут еще рассказывать, как пострадали за правду, как боролись с тиранией (а если не боролись, все равно в глубине утонченной души были против), и сами они, хоть и не белые, но пушистые. А виноваты во всем бараны, которые за хорька голосовали.