02. Принявшие плоть. Мёртвые сны Города. Каролина Гейнор - Страсть

С некоторых пор, лето - моё самое нелюбимое время года. Позже я объясню, почему. А пока… пока я чуть ли не вприпрыжку бежала по бульвару Грёз, тянущемуся от квартала Наслаждений прямиком до «Золотой Сирены». Вообще-то своё название бульвар получил из-за обратного вектора движения. Из бара к кварталу Цветов и Фей. Но это ночью. Днём это была обычная, хоть и очень красивая тенистая аллея — излюбленное место прогулок пар всех возрастов и сословий. Фонтанчики, резные скамьи и даже ухоженные мягкие лужайки с цветатыми клумбами делали своё дело. Молодёжь устраивала пикники, седые джентльмены играли в шахматы, барышни, кокетливо пряча личики под ажурными зонтиками от жарких взглядов солнца, а иногда и мужчин, заливисто смеялись, ухватив друг дружку под ручку, притягивая ещё более пылкие взоры.

Я не кокетничала, да и зонтика у меня не было. Поэтому молодой и неопытный ветерок целовал моё лицо, бесстыже забираясь под вуаль. Он приятно и нежно ласкал волосы, теребил их, шаловливо накручивая на невесомые, но чуткие пальцы. Наверное, я бы предпочла мужчину, но suisquae que temporibus, всему своё время. А вечер ещё только начинается. Я чуть сдвинула бонетку и приоткрыла губы, ловя дыхание своего невидимого любовника. Если тебя нет, это не значит, что ты не можешь любить. Уж я-то знала. Малыш оказался ветреным. Принёс с собой запах жасмина, лаванды и розы… Аромат, популярный нынче у Ночных Фей. Имперские алхимики проворонили, видимо, надышавшись ими же созданными парами, и новый афродизиак попал на чёрный рынок. Лёгкий наркотик, сводящий мужчин с ума и опустошающий их кошельки быстрее любого карманника. Духи «Чёрная лаванда» — мечта любой институтки. И проститутки тоже. И последние, в отличие от первых, могли себе их позволить. Кстати, лаванда до одури отвратительно пахнет. Алхимики из Башни могли бы и побольше постараться. Но не всё ли мужчинам равно?

Эх. Если бы кто-то осмелился заговорить со мной, а не просто проводить взглядом. Не понадобился бы афродизиак, да и кошелёк остался бы цел… Я прямо-таки ощущала, что если дотяну до ночи — оставлю без гроша весь квартал Красных Фонарей. Ночью бульвар Грёз был прекрасен, как и днём, но иной, тёмной и загадочной красотой. Именно тогда с названия слетал флёр таинственности. Вспыхивали фонари и гирлянды, бульвар наполняли Цветочные Феи, Ночные бабочки порхали под газовыми рожками, выставляя себя на обозрение в наиболее выгодном свете.

Я делала это сейчас. Не так, как они, но всё же делала. Расточала тошнотворно приторные улыбки, вертелась юлой и волчком, оглядываясь на каждого симпатичного парня. И ловила ответные восторженные взгляды юношей, презрительно-завистливые девушек, неодобрительно-суровые достопочтенных матрон и снисходительно-ласковые их супругов, седоусых джентльменов. Я искрилась от счастья! Каблучки отбивали радостную дробь по каменным плиткам — я пританцовывала, что являлось абсолютно недопустимым для приличной юной леди, на которую я издали походила. Да и вблизи тоже.

Бледное личико с безупречным макияжем. Лайковые перчатки тончайшей выделки поднимались выше локтей, исчезая в дорогом бархате плаща, пола которого, сужаясь, слегка вызывающе облегала стан и переходила в широкий кожаный пояс. Стягивала талию наподобие корсета, для надёжности застёгиваясь на боку пятью ремешками с серебряными замочками. Ключи обычно хранились у классной дамы. Да, содрать с меня его будет непросто. Но это и не обязательно. Я предусмотрительна и позаботилась о таких мелочах заранее. Кстати, парфетки обходились без замочков. Ну, на то они и отличницы и вообще — паиньки. Им положены льготы. Я к ним, видимо, не относилась. Мовешка до мозга костей. Плохая девочка. Наверное, поэтому ремешки моего плаща оказались затянуты до предела, что само по себе являлось жёстким наказанием. Но сейчас мне уже на всё плевать.

Ходили слухи, будто эти возбуждающе-роскошные, вышитые золотой нитью аналоги смирительной рубашки, но, хм… с несколькими дополнениями были созданы яйцеголовыми учёными из Башни Чудовищ по эскизам самой Императрицы. Якобы для обуздания страсти наиболее раскованных светских львиц. Воспитательные общества для благородных девиц подхватили веяние. Для портных и белошвеек наступила золотая пора. Ну, оно и понятно. В мире моды новый тренд мгновенно получил название «плаща институтки» и завоевал необыкновенную популярность далеко за пределами пансионов и Ажурного дворца.
Плащи всех расцветок и из любых материалов, начиная от зимних вариантов из меха и кожи, заканчивая тончайшим летним шёлком, лоснящимся по фигуре, пригодным и для домашней носки, разлетелись по Радужному городу, а затем и по всей империи, обрастая всё новыми и новыми легендами о дизайне от самой Императрицы.

Бедные девочки. В коже летом — сущий ад. Хотя, я слышала, что хитрые мовешки использовали именно зимний вариант, чтоб сбросить к лету пару лишних килограмм. Говорят, в мае запах в раздевалках стоял неописуемый. Рай для оборотней.

Ну ладно, если честно, наряд хорош, но я всё равно сомневаюсь, что императрица приложила к его созданию руку. Насколько я знаю Двор, любое непотребство, модное в Пике Наслаждения, без всякого влияния Императрицы тут же становится писком моды, конечно, без некоторых дополнений. Таков уж Ажурный Дворец.

Кстати, сейчас я бы не отказалась даже от этих дополнений. Внутри разливалась пустота. Я начинала чувствовать голод. Бабочки в животе? Или спазмы желудка? Кто разберёт. Я знала одно: мне надо в «Золотую Сирену». Нет, я не похотливая сучка. Во всяком случае не всегда.

***


И вот я здесь! Сижу в баре на высоком обтянутом кожей стуле и потягиваю слегка горьковатый, но в целом приятный по вкусу коктейль из высокого прозрачного бокала, который редко встретишь в таком заведении. Рядышком на свободном кресле валяется лакированный чёрный клатч. Стережёт трон для достойного. Чьей королевой я стану этой ночью? Королевой для моего короля. А бабочки в животе по-прежнему требуют нектара… Заспиртовать их слегка алкогольным коктейлем не удалось. Да и вообще девушке в баре без бокала и мужчины делать нечего. Бокал был, ну, а мужчина уже скоро должен был и появиться. Я на это надеялась.

Уже через минуту после своего прибытия в таверну я проводила взглядом статную каштановолосую красавицу, которая изящно соскользнула с неудобного стула у барной стойки, вызвав во мне незнакомый доселе прилив зависти и восхищения. Хорошо, что уходит. Во-первых, позволит бармену наконец переключиться на меня. А во-вторых… я ещё раз взглянула в её сторону. Да, у девушки явно что-то случилось. На щеках румянец, в тёмных глазах яркие, переливающиеся огненные всполохи. Или это отблеск свечей? Интересно, она знает, что прекрасна в гневе? Я об этом сообщать ей, конечно, не собиралась. Только не сегодня. Понимала, что каштанка может составить серьёзную конкуренцию. Рядом с ней у меня появлялся пусть и небольшой, но всё-таки шанс остаться незамеченной. Девушка ушла гордо, по-королевски: с высоко поднятой головой, чётким шагом и с хорошо поставленной осанкой, поистинне соответствовавшей королевскому дому. Я облегчённо вздохнула и из-под опущенных ресниц украдкой оглядела бар. Вуаль вновь меня спасала. Я не просчиталась. Молодец, умная девочка. Прямой взгляд тут моментально истолковали бы как приглашение: Башня Удовольствий бросала свою тень на весь квартал, поэтому лишний раз провоцировать джентльменов не стоило. Даже взглядом. Особенно мне. Особенно сейчас. Я одевалась… тьфу, раздевалась не для них. И хоть тёмный плащ, который я наотрез отказалась снять (просто не смогла бы), надёжно укрывал тело, но он же, благодаря своей извращённо-болезненной конструкции, предательски подчёркивал все самые волнующие изгибы. Да и стулья у стойки оказались всё же слишком высоки, и мои открытые ноги спрятать не удалось. А надо бы!

Я давно подозревала, что их, эти табуретки проклятые, специально придумал какой-то маньяк из Башни Чудовищ. В промежутках между усовершенствованием «испанского сапожка» и «плаща институток». Может, у них вообще есть отдел дизайна и моды? Я вспомнила, как свободно чувствовала себя на этом стуле орехово-кофейная нимфа, уже вышедшая из заведения. Это какой же опыт и врождённую грацию нужно иметь, чтоб устроиться на этом курином насесте. Я поёрзала, надеясь угнездиться поудобнее и не свалиться с маленького сиденья. Чёрт, как вошь на гребешке! Да, ошибка… Упёрлась каблуком в нижнюю перекладину, приподнялась, поправляя полы узкого плаща. Поздно. Уже изрядно выпивший тёмного эля мужчина за два столика от места моей дислокации плотоядно и даже хищно ухмыльнулся. Я перехватила его взгляд. Липкий, словно язык жабы, цепляясь за тонкий шов чулка, он уже полз по моим ногам… Начну егозиться — станет только хуже: напрягутся мышцы под капроном чулок, а я помнила, как это действует на мужчин. Поэтому замерла, словно перепуганная мышка, уже пойманная в мышеловку, перед оскалившейся ядовитыми клыками змеёй, стараясь даже не дышать. Собственно, с настолько туго застёгнутыми ремешками другого выхода и не оставалось. Казалось, я физически ощущаю мерзость прикосновения этого скользящего взгляда. Бабочки в животе,
видимо, учуяв жабу, присмирели, прекратили порхать и, сложив крылышки, тяжёлым комом опустились вниз живота. Моя кожа покрылась крупными и холодными мурашками. Вот уж не думала, что способна на такое. Я быстро отвернулась, но чувствовала, что взгляд задержался на тонкой, стянутой до умопомрачения талии, поднялся до груди и замер. Всё, что выше, его уже не интересовало. Оценил и дал приказ подниматься хозяину. Обоим.

Мужчина грузным осьминогом, тяжело перебирающим щупальцами, выполз из-за столика и вразвалочку заковылял к барной стойке. Бармен на него даже не взглянул. Все понимали, кто объект его вожделения. Увы, но на сей раз не бутылка. Я оглянулась, куда бы пересесть. Жаль. Вечером свободных мест в «Золотой Сирене» не бывает. Только то, что преданной собачонкой сторожила я.

Мужчина приближался. Запах пота и дешёвого рома — не лучшее сочетание. «То ли моряк, то ли кавалерист», — подумалось мне. Очень уж неуверенно чувствует себя на земле. Хотя… через полчаса в «У ЗоСи», как именовали заведение завсегдатаи, все дружно становились моряками и кавалеристами.

— Сеньорита, позвольте старому морскому волку бросить якорь в вашей бухте?

Началось…

— Не советую. Тут рифы, — я даже не повернула головы. А зря. Иначе бы успела заметить, а не почувствовать его руку, так бесцеремонно отбросившую полу плаща. Он сжал мне бедро.

— Я хороший лоцман, девочка, хочешь докажу?

Я не хотела. Вздрогнула и затравленно начала осматриваться по сторонам в надежде, что кто-нибудь вмешается. Но нет, мужчины, как и заведено в барах, были заняты исключительно собой. Вот вам и короли. Если кто и поднял взгляд, то габариты моряка явно воззвали к благоразумию, которое победило. Да и мои бесстыже открытые ноги как бы намекали, что девочка не против. Но это не так! Я была против!!!

— Пожалуйста, — как можно тише попросила я, пытаясь хотя бы запахнуть плащ, — уберите руку. Мне очень неприятно.

— Это пока, детка, — гоготнул мужчина, — ночь длинная, ты изменишь своё мнение. Уверяю. Ишь, какая холодная воспитанная леди. Осчастливь боцмана, малышка, у него никогда не было… леди. Одни ляди. А старый Джон тебя согреет, ледышка. Идём!

— Вы ошиблись заведением, — всё так же тихо проговорила я, тщетно пытаясь сдержать непрошеные слёзы. Чёрт! Я не собиралась показывать слабость, но тело реагировало само. Будь оно проклято. Не хватало только разреветься. — Я не Фея из Башни Цветов. Я не ищу клиентов.

— Куколка, а я разве что сказал? Обидел тебя? Была бы мне нужна портовая шлюха, я бы и… — его ладонь скользнула выше…

Я снова всхлипнула. Гадство! Всё не так! Неужели придётся самой ломать ему руку? Всё насмарку из-за…

— Хватит! — наконец раздался столь долгожданный голос. На плечо боцману легла широкая ладонь. — Сэр, оставьте девушку в покое. Ей, кажется, претит ваше общество.

— Да-да. Претит! Шибко! — пискнула я и молниеносно сгребла с соседнего стула свой ридикюль. Переместилась туда, не заботясь о том, что показываю моему рыцарю бедро, обтянутое ажурным чулком. Лучше его взгляд, чем щупальце кракена.

Боцман оказался истинным морским волком. Слов на ветер не бросал. Ударил наотмашь с разворота, подло и сильно. В пустоту. Мой спаситель чрезвычайно мягко уклонился от удара, но вопреки жадным взглядам многих, бить не стал.

— Что за… — изумился боцман. — Ты кто такой, хлыщ? — и ударил ещё раз с удручающе похожим результатом.

Джентльменов в «Золотой Сирене» обижать нельзя. Не то что девушек. Бармен вскинул руку, подавая знак двум дюжим молодцам, застывшим каменными истуканами с далёкого острова в дальнем конце зала. Лица у них, кстати, оказались соответствующие, словно вырубленные из камня, причём очень топорно. Зато мышцы бугрились даже под костюмами. Наверняка приложили руку Резчики из Башни Чудовищ. Настолько гротескные тела, лишь кидая гири, не получишь. Прежде чем големы подхватили незадачливого морячка и пустили в открытое плавание, мой герой качнулся к боцману и произнёс два слова.

Любой на моём месте решил бы, что он колдун из мифической Змеиной башни. Два слова, и огромный, крепкий мужик, бороздивший океаны, обмяк. Посерел и стал похож на выпотрошенную рыбину.

— Извините, господин, — шипел он, выпучив глаза и повиснув в каменных лапах молодцов-истуканов, — простите, леди, — его полные ужаса и мольбы глаза обратились ко мне. Впервые он смотрел мне в лицо. Ноги его больше не интересовали. — Я же вам ничего не сделал, леди, не оскорбил даже, скажите господину, что я ничего… я ж не знал… я… пожалуйста, леди… пожалуйста.

Я отвернулась и посмотрела на статного широкоплечего мужчину, что заслуженно занял освобождённое место рядом со мной.

Всего два слова. Их никто не слышал, кроме боцмана. Даже я. Но я знала, что он сказал. Он всего лишь представился.

Высокий, молодой мужчина с посеребрёнными висками в безупречном строгом костюме не был магом из Башни Искусств. Хуже. Он был Зверем из Темнолесья, Убийцей Фрейлин, любовником и личным палачом Императрицы. Ладимир Невицкий. Безумный Шут. Мой Король. Моя любовь.
Редактировать часть

Примечания:
История одного плащика...
Шучу. На самом деле это первое знакомство с одной из героинь. Очень беглое и поверхностное.
P.S. Я понимаю, скучновато, но я хотела через описание одной из модных тенденций уделить внимание нравам царящим в Радужном Городе.